Катрина: Число начала Кондратенко Алексей

Катрина знала, что Виктор Ворман приехал специально лишь для того, чтобы повидаться с ней. Он любезно разрешил ей быть гостьей в его доме на время, пока у нее есть дела в здешних краях. Виктор относился к Катрине как к собственной дочери, несмотря на то, что родных дочерей у него было три. Младшая – Селона, названная в честь земель на северо-востоке Европы у берегов Даугвы, средняя – всегда последовательная и сдержанная Анжелия, и старшая – эгоцентричная красавица Инга. Несомненно, и Селона, и Анжелия не были обделены природной красотой, но старшая дочь была самой яркой из всех трех.

Катрина, наконец, оторвала задумчивый взгляд от окна и повернула голову ко входу. За резными дверями послышались голоса, первый давал распоряжения, второй ему о чем-то докладывал, третий голос был почти неслышен. Шаги зазвучали уже совсем близко.

– Достаточно! – раздался мужской голос за дверью. – Поговорим потом, Игорь. Я приехал не для того, чтобы выслушивать твои похотливые истории. Все свободны!

С полминуты в комнату никто не заходил, а затем прозвучал резкий стук в дверь, скорее предупреждающий о намерении войти, чем спрашивающий дозволения. Обе створки отворились, и в комнату вошел мужчина с длинными ровными темными волосами ниже плеч, убранными в хвост массивной металлической заколкой, в белой сорочке, черных брюках и лаковых туфлях на широком каблуке. Он выглядел подчеркнуто аккуратно. Нельзя было сказать, сколько ему лет, скорее он был молод, чем стар, хотя черты лица намекали на то, что он уже не юноша. Это делало его привлекательнее, несмотря на не очень богатые исходные данные. Холодный взгляд его черных глаз стал мягким и теплым при виде сидящей на подоконнике Катрины.

Он прошел и сел на козетку, любуясь своей гостьей. Он молчал. Катрина смотрела на него бесстрастным взглядом, появление Виктора было бы для нее более радостным событием, не будь она погружена в пучину своих мыслей. Ее что-то тревожило, и это не ускользнуло от давно знавшего ее Виктора. Хозяин дома улыбнулся.

– Я рад видеть тебя, – неспешно сказал он. – Сколько мы не виделись? Год?

– Почти год, – тихо уточнила Катрина. – С прошлого Поминального Бала.

– Все равно много, – он внимательно смотрел на нее, зная, что она намеревается поделиться с ним своими мыслями, и этого рассказа Ворман очень ждал.

– Я должна передать тебе слова благодарности моего отца. Он очень признателен тебе за то, что ты оказал любезность принять меня гостьей в своем доме.

– Я принимаю его благодарность, – чуть наклонил вперед голову Виктор. – Но, несмотря на то, что он мой друг и я его уважаю, я делаю это не для него, а для тебя.

Он выжидающе смотрел на Катрину. Потом мягко улыбнулся.

– Ты молчишь. Тебя что-то тревожит? – наконец спросил Виктор.

– Нет, – она отвела взгляд в сторону, разбираясь, какую часть из того, что она знает, можно открыть Виктору.

– Нет? – уточнил тот.

Катрина беззвучно вздохнула, чувствуя некоторое замешательство. Вопрос, который она собирается задать, который мучает ее саму, достаточно дерзкий, но вполне оправданный.

– Ты веришь моему отцу? – спросила Катрина. – Ты веришь в его убеждения? Веришь в правоту его интересов и идеалов?

– Слишком мало найдется тех, кто обладает достаточно твердым закалом, чтобы судить о нем беспристрастно и без предосуждений. Преданный традициям, чтущий нашу историю, он всегда идет своим путем, и практически никогда не ошибается. Иногда верить ему, значит быть безумцем, но не верить ему способен только глупец. Я верю, что он способен видеть там, где другие слепы. Поэтому я верю в его убеждения, но не всегда согласен с его решениями. Уверен, точно так же, как и ты, – в его словах прослеживались одновременно откровенность и желание аккуратно уйти от прямого ответа. Видя одинокий силуэт своей собеседницы в сыром сумрачном свете окна, Виктор ухватил нить разговора, способного плавно обойти извечную тему, участником которой ему не раз приходилось становиться. – Но ты достойна иной жизни. Ты его дочь и, полагается, должна нежиться на лаврах почета, а не выполнять его приказы. Ты уже достаточно сделала для него. Для всех нас. Тебе нет сравнения. Это несомненно. У Зана достаточно подданных. В их числе много вполне способных. Они сгодились бы стать хорошими исполнителями важных поручений, которыми вверено заниматься тебе, – он помолчал, глаза его блеснули восхищением, и его губы слегка растянулись в улыбке. – Впрочем, я прекрасно осознаю, что не в твоем характере долго пребывать в праздности. А теперь расскажи, что именно ты так напряженно обдумываешь с первого мгновения, как я тебя увидел сегодня и пока мы с тобой говорили о твоем отце? Это связано с целью твоего визита в город? Какова суть твоего приезда?

– Суть предельно проста. Обычное курьерское поручение. Действительность же оказалась куда более непредсказуемой, – сказала Катрина, помолчав немного, обдумывая с чего начать, – Мой отец послал меня найти одного доктора физико-математических наук. Я должна была узнать у него информацию и передать отцу. Две недели назад я нашла профессора, но к тому времени он умирал и потому понял, кто я. В своем положении он не был способен внять моим просьбам и ничего мне не сказал. До меня там похозяйничали люди, убившие его. Я вошла в дом прежде, чем они успели убежать. Убийцы профессора спрятались на верхнем этаже и решили переждать. Но их любопытство подвело их, когда они пытались подслушать, не удалось ли мне вытянуть у старика чего-либо важного. Скрипнула дверь, и я погналась за ними. И все же им удалось спастись от меня. Некая сила послала своих псов и рыщет в поисках того же, за чем была послана я.

Виктор продолжал молча смотреть на нее, словно спрашивая, что она об этом думает.

– Возможно, они убили профессора случайно. Никакой здравый смысл не оправдывает его гибели. Разве что им удалось выпытать у него информацию, за которой пришла я. Если так, то я должна в этом убедиться. Но я не верю, что они получили то, за чем приходили. Возможно также, что убийство профессора могло быть их основной задачей. Но с этим не совпадает вид квартиры Вайнера, ее обыскали до меня, и вряд ли получили то, что искали, иначе они бы не стали подслушивать нас, – рассудительно заключила Катрина. – Только теперь, предположения остаются предположениями, я упустила этих людей.

– Тебя это тревожит?

– Нет, – сказала Катрина. Ее взгляд на мгновение стал холоднее, и это не ускользнуло от внимания хозяина дома. – Еще не все упущено. Во всяком случае, я нашла человека, который может развеять мглу неопределенности вокруг тайны, которую Вайнер постарался утянуть за собой в смерть.

– Это доброе известие! Позволь узнать, а в чем заключалась суть той информации, которую Зан хотел узнать от профессора?

– Некое громкое открытие. Ума не приложу, чем оно может быть полезно Зану.

– Тебе нужна помощь? Анжелия и Инга могут сопровождать тебя.

– Нет, благодарю, Виктор, ничего особенно хлопотного в будущем не предвидится, поэтому я не стану злоупотреблять поддержкой, которую и без того оказывает твоя семья.

– Как тебе угодно, но имей ввиду, ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь.

– Я это знаю, – она благодарно улыбнулась, бросила взгляд в окно, потом снова повернула голову к Виктору. – Как думаешь, для чего Зану понадобилось вмешиваться в судьбу исследования этого ученого?

Потирая пальцем бровь, Виктор с минуту поразмышлял над вопросом, который действительно звучал необычно.

– Как, ты сказала, зовут профессора? – он поднялся с козетки и медленно начал двигаться по комнате, внимательно глядя на Катрину и осознавая, что начинает догадываться о планах Зана. И если это так, то планы его давнего друга поистине колоссальны.

– Тебе что-то известно? – констатировала Катрина.

Виктор улыбнулся, восхищаясь ее нетерпением:

– Как его имя?

– Вайнер. Александр Вайнер. Доктор физико-математических наук, профессор Физико-технического института Балтийского федерального университета Канта.

Виктор остановился и задумчиво посмотрел в окно мимо Катрины.

Она ждала, когда тот поделится с ней своими размышлениями.

– Какие мысли таятся у тебя в голове, Виктор? – Катрина всмотрелась в глаза собеседника.

– Ты, разве, не слышала о теории Вайнера?

– Подобное мне не больно интересно.

– И все же не теперь, – поправил ее Виктор, – когда ты стала связующим звеном между планами твоего отца и рациональным миром ученых, совершенно далеким от нашей повседневной жизни. Немногим меньше месяца назад, когда ты гостила у Астрид, при Понарине состоялся странный разговор, в котором Зан поведал историю о работе профессора Вайнера, весть о которой дошла до Зана через средства массовой информации, подхвативших и раздувших эту новомодную научную тему. Если бы не твой вопрос, я бы и не вспомнил о том разговоре. Несмотря на то, что остальные не поддержали Зана, (как считал Бонапарт, у королей нет недостатка в людях, которые находят случай возразить) Зан был тверд в своих намерениях, которые на тот момент казались мне размытыми и ясными только ему одному. И с твоим деловым визитом в мой город для меня прояснилось, что Зан не отступился от своей задумки. Не знаю, как к этому отнесется Понарин, когда узнает. – Виктор сделал паузу, прежде чем начать рассказ. В его памяти зазвучал убежденный голос отца Катрины, звонко отражавшийся где-то во тьме, в холодных стенах темной комнаты за полторы тысячи километров отсюда.

Большое помещение с низким потолком находилось под землей. Свет сюда проникал только через круглую световую шахту в потолке и разбивался о большой треугольный каменный стол, в трех обрубленных вершинах которого обычно восседало трое неизменных участников совета. Сегодня одно место пустовало. Однако в темной подземной комнате с круглой световой шахтой в центре низкого потолка всё равно находились три фигуры. Виктор стоял у стены. Он не имел ни права, ни дерзновения сидеть за этим столом. Он следил за ходом разговора и не вмешивался.

Между тем сидящий в левой нижней вершине стола красивый серб с бакенбардами и вороными волосами средней длины продолжал декламировать:

– Доктор физико-математических наук профессор Александр Вайнер, в прошлом ведущий научный сотрудник советского исследовательского объекта закрытого типа, за последние два года стал известен на весь мир. Его теория будоражит умы многих физиков и математиков, астрономов, философов и теологов. Кто-то с трепетом следит за его поисками, и я подозреваю, что среди них есть состоятельные меценаты, рассматривающие вложения в его исследование как очередные полезные инвестиции. А кто-то напрочь отвергает идеи Вайнера. Скептики стоят на том, что сообщались лишь общие описания теории, в деталях она всё еще практически неизвестна, а то, что известно не вписывается в Стандартную модель. Иные научные издания возражают, что у Стандартной модели есть недостатки, которые объясняет Физика за пределами стандартной модели, к каковой относятся теоретические разработки Вайнера. Известно, что в основу его теории легли современные исследования в области физики и фундаментальных взаимодействий. Он посвятил работе над ней тридцать лет. Тридцать лет жизни. Для него это немалый период, – подчеркнул он. – Основываясь на расчетах, Вайнер описал существование ранее неизвестной субматериальной величины, которую назвал Числом Начала. Мы должны проявить заинтересованность, зная, что Начало Вайнера связывает процессы, происходящие во всех формах материи, и является влияющей на них следственной закономерностью. Теория Вайнера описывает эту связь, а число при утилитарном подходе приведет к возможности применять знания практически. Со слов профессора, число начала это большой шаг на пути к примирению квантовой механики и общей теории относительности, оно способно изменить представление науки об устройстве мира, оно станет ключом от мира. Как мы знаем, в древних языческих представлениях о мироздании существовал миф о том, что вместе с миром был сотворен и ключ к нему. В случае теории Вайнера это неизвестная величина в Вайнеровом пространстве, в соответствии с существованием которой выполняются все известные условия взаимодействий, наблюдаемых в физике. Это дало Вайнеру основания назвать число Ключом всего сущего. Он определяет сферу применения результатов своих научных исследований как крайне широкую. Мне запомнилась фраза Вайнера: «все связанно, ибо все создано». Вайнер озвучил этот тезис в своем докладе, в котором свидетельствовал, что откроет одну из величайших тайн Вселенной в ближайшем будущем. Введение понятия субматериальной величины при его успешном доказательстве поспособствует колоссальному прорыву, созданию новых теорий, целых дисциплин, а самое главное технологий. Однако некоторое время назад в среде научного мира прошел слух, что Вайнер закончил расчеты и теперь боится поведать людям о деталях своего открытия. Ряд научных источников утверждает, что Вайнер якобы опасается, что эти знания, получив широкую огласку, попадут в плохие руки. Критики его теории объявили, что все эти годы Вайнер гонялся за своей тенью и, наконец, понял, что такой следственной закономерности как Начало нет и быть не может, поэтому затаился в надежде, что о его громких заявлениях забудут. Однако его сторонники утверждают, что Вайнер хочет убедиться в правильности своих расчетов практическим образом. Они верят, что работа действительно почти завершена и, что общественность узнает все очень скоро.

Прямая фигура Понарина в центральной вершине равнобедренного каменного треугольника стола сидела неподвижно, внимая и предавая анализу каждое услышанное слово. Лишь его хрустального цвета глаза, передвигаясь, блестели в темноте. А когда Зан Вэллкат закончил, Понарин из темноты с другой стороны стола обратился к Виктору:

– Ведь этот ученый из твоего города, Виктор. Что ты думаешь о нем?

Ворман, прежде чем ответить, невольно взглянул на пустующее место за столом, помня, что высказывать свое мнение здесь следует с учетом интересов всех сторон.

– Вайнер затворник, тихий старый человек, прежде я даже не знал о его существовании. Я не могу добавить ничего больше к тому, что сегодня уже прозвучало в этой комнате. Но я допускаю, что в мозгу ученого втайне от всех могут рождаться идеи, способные так или иначе изменить мир. И я допускаю, что Зан способен разглядеть такого ученого.

Понарин поднял рук, прося тишины, и Виктор почтительно замолчал.

– Меня не интересуют идеи ученых. Меня интересует, может ли открытие некой абстрактной величины в расчетах этого физика быть полезно для нас. Громкие фразы, аналогии с мифами, это просто способ популяризировать новую теорию. Сегодня речь идет только о применении этой теории.

Сухая практичная страсть, с которой Зан вновь заговорил, свидетельствовала о том, что он разделяет мнение Понарина.

– Вскоре после публикаций, заинтересовавших меня, Вайнер единственный раз в жизни выступал на научной конференции в Париже. Вероятно, на этом настоял его университет. Когда я увидел потерянного сконфуженного всей этой толпой на конференции старика, как он оглядывал людей, собравшихся в зале, как провожал взглядом предыдущего ученого, выступавшего перед ним; как он, сам не замечая, перебирал пальцами воздух и стоял у микрофона, старательно напрягая мышцы шеи, чтобы начать говорить, я посчитал, что зря трачу время на него. На очередного безумца с формулами. А потом он заговорил о том, как лишь часть его решений следственной закономерности описывает мгновенное изменение свойств фотонов и электромагнитного взаимодействия ясным крепнущим голосом знаний. И это был уже совсем другой Вайнер, чем тот старик, что вышел на сцену. Он не просто высчитал, как это работает. Он уже видел это. И он знает куда больше того, что говорит.

– Допущение, – возразил Понарин.

– Разумеется, – с вызовом согласился Зан. – И меня точно так же, как и тебя волнует только один единственный аспект. Полезны ли знания Вайнера в практической области или нет. Но мы не узнаем этого, сидя здесь и оценивая возможности его научных работ. Мы можем ухватить материю в свои руки и сделать с ней всё, что могут позволить открытые этим ученым знания. Это то, за что другие готовы продавать целые государства и режимы. Есть ли причины, мешающие нам узнать, на что способно открытие Вайнера?

– Хорошо, предложим Вайнеру работать на нас. Обеспечим ему правдоподобный уход из мира науки. Тяжелая болезнь, инсульт, недееспособность. О нем забудут.

– Маловероятно, что он станет работать на кого-либо, – не согласился Зан.

– Можно ведь создать условия, при которых у Вайнера не останется другого выбора.

– Это старый человек, мозг которого работает совсем иначе, чем у остальных людей. Не стоит полагать, что мы сумеем предугадать, как Вайнер поступит в этом случае. Он может уничтожить свои труды, покончить с собой, всё, что угодно.

– Тогда я не вижу смысла в нашем обсуждении.

Белое лицо Зана выдвинулось вперед:

– Мы можем забрать результат его трудов.

– И напрасно привлечь к себе слишком много внимания. Я в этом не участвую, Зан. Быть может, когда-нибудь мы вернемся к этому разговору, но не сегодня. Знание – еще не технология. А посему заседание Триумвирата окончено.

Закончив пересказ того разговора, Виктор, вернулся к козетке и снова сел.

– Изменение свойств фотонов? – медленно переспросила Катрина. – Это же будущее военной маскировки.

– И не только, – многозначительно добавил Виктор.

Катрина и Виктор безмолвно уставились друг на друга. Каждый из них понимал, насколько сильно всё может измениться.

– Поэтому я здесь, – осознала Катрина. – Поэтому именно я. Зан знал, что могут возникнуть осложнения. Становится ясно, почему существует сторона, которая также заинтересована в получении необходимой мне информации.

– Если Зан правильно оценил потенциал открытия Вайнера, то я удивлен, как над моим городом небеса не разверзлись.

– Но подлинных сведений достоверно не существует, Виктор, так как Вайнер работал в одиночку, – подчеркнула Катрина.

– В любом случае, ты здесь. Зан увидел в этом открытии высший смысл. Понарин – нет.

– Кто из них прав и какова же истина, определит исход моих поисков.

Катрина молча посмотрела в сторону шоссе, оставив Виктора в размышлениях о переменах, какие ему предстоит увидеть в случае, если безразличные к науке старомодные воззрения их общества на сей раз подвели их, и Понарин ошибся, а Зан оказался прав.

Голос брюнетки вернул Вормана из ошеломляющего видения стремительно надвигающегося будущего:

– Мне не было ведомо, что за информацию я должна доставить, и потому не смогла оценить степень важности Занова поручения, – в мыслях Катрины пронеслись воспоминания о людях, убегающих вниз по лестнице от квартиры Вайнера.

По ее белому лицу струились тени от стекающих на окне капель дождя. Вечерело, и сизый свет улицы делал овал лица Катрины словно бы нежно выточенным изо льда.

Послышался заботливый голос Виктора:

– Катрина, Зану нужно всегда быть уверенным в завтрашнем дне, а путь к этому лежит через тебя. Если откровенно сказать, я думаю, поручая тебе это задание, в спешке он попросту забыл упомянуть о деталях.

По ее взгляду, Виктор понял, что его неаккуратная попытка найти добродушное объяснение осталась неоцененной.

– Всё нормально, Виктор. Это мое упущение. Ситуацию можно было предугадать, ведь я всегда – крайняя мера.

– Ты упоминала о человеке, который может знать число Вайнера, верно?

– Да. С большим трудом мне удалось выйти на него. Я не знаю точно, известно ли ему, где Вайнер спрятал свое открытие, но он единственная и последняя связь, которую удалось провести между Вайнером и живыми людьми. Несколько ночей я слежу за ним, но пока ничего представляющего для меня интерес не произошло. Положительно, при любом развитии событий что-то мне определенно удастся узнать. Те, кто убил Вайнера рано или поздно выйдут на этого человека, а уж они-то определенно знают нечто, что способно приблизить меня к завершению поисков. И кроме того, неизвестно сколько времени они говорили с самим профессором, до того как убили.

Виктор с любопытством слушал Катрину, а когда она закончила, кивнул и встал с козетки.

– Темнеет, – с торжеством в голосе заметил хозяин дома.

Катрина подняла глаза в бескрайнее пасмурное небо, простирающее над особняком сумрачно-серые громады туч. Виктор подошел, опустил свое лицо в черную копну ее волос и поцеловал брюнетку в макушку.

– Ты для меня как дочь, и я верю в тебя, – сказал он и направился к двери. – Скоро вечерний ужин, ты окажешь честь присоединиться к нам?

– Нет, меня ждет мое поручение. Возможно, в другой раз.

Виктор открыл дверь и задержался в проеме. Он мельком взглянул на Катрину, по-прежнему сидевшую на подоконнике, но ничего не произнес и собирался уже выйти, когда услышал ее тихий голос.

– Вайнера должна была убить я. Зан велел сделать это, после того, как я узнаю информацию, – сказала Катрина.

Глаза хозяина дома заинтригованно блеснули в темноте коридора. Он молчал, оставаясь на пороге сырого сумрака комнаты и тьмы коридора. Прошло какое-то время, прежде чем он заговорил.

– Жаль, что его жизнь забрала не ты, – тихо произнес Виктор из темноты, его голос теперь отличался вкрадчивым холодом, с таким же вкрадчивым холодом хищный зверь смотрит на жертву. – Так устроен мир. В этом не было бы ничего противоестественного. Так устроены мы.

– Разве мы другие?

– Они другие, – медленно проговорил Виктор и скрылся за дверным проемом.

Дверь за ним захлопнулась, и Катрина осталась в безмолвной тишине, одна в комнате. Она повернула голову к окну, за которым в стекло продолжал барабанить дождь, где волнами проносились порывы ветра, испещряя блестящими полосами шипящую поверхность луж, и где становилось все темнее с каждой минутой.

Близилась ночь.

По окну струились ручейки дождевой воды, падая тенью на лицо Катрины. Казалось, что текут призрачные слезы по белоснежным щекам брюнетки.

Большой гостиный зал был настолько мрачно величественен, что не сразу можно было заметить три призрачные фигуры, расположившиеся в глубоких креслах у стены. Пустынную анфиладу комнат пересекали глубокие тени, и если за окнами еще догорала пасмурная синева, то в доме уже царила ночь. Здесь свет, падающий от окон, нещадно вытеснялся тьмой. Над черным зеркалом полированного дубового пола разносилось эхо рвущейся в дом стихии, и только сквозь отзвуки нескончаемого множества ударов капель шелестели голоса говоривших. Когда же от украшенного старой лепниной потолка донеслись гулкие ритмично-равномерные шаги военных ботинок на втором этаже, говорившие тут же смолкли, и все посмотрели в сторону лестницы.

– Когда же она закончит со своими делами! Ее присутствие мешает подготовке к Поминальному Балу, – утомленно выдохнула рыжеволосая девушка, наблюдавшую через анфиладу комнат за пустым холлом.

– Думаете, она еще надолго задержится? – иронизируя, подлил масла в огонь молодой мужчина с длинным лицом. Он явно не разделял настроений рыжеволосой девушки. – Вы заметили, как она молчалива в этот раз? Не стану вас обманывать, мне думается, это не от благоприятного течения дел в их семье.

– О чем это ты? Раздор в их доме никогда не выходит настолько далеко, чтобы об этом догадывался кто-то посторонний. Между прочим, Норберт, всю жизнь пока мы шумно отдаемся праздности, наша гостья способствует поддержанию стабильности существования наших семей.

Длинное лицо первого расслабленно подперла худосочная рука.

– Ну разумеется, Роберт, – ответил он, и его прилизанные черные волосы колыхнулись в такт его словам. – И к слову сказать, чтобы ни у кого из присутствующих не создалось неверного впечатления о моем отношении к приезду нашей гостьи, ее присутствие всегда вселяет в меня чувство безопасности.

– Безопасности иногда бывает слишком много, – сухо откликнулась рыжеволосая девушка. Изящный разрез ее черных глаз презрительно прищурился. – Нам в этот раз прямо-таки выпала какая-то особая честь. В любом случае Катрина будет еще и на Поминальном Балу. Конечно, если не случится ничего дурного.

Роберт и Норберт коротко переглянулись, и на лице последнего скользнула ухмылка.

Теперь густые ресницы Инги распахнулись в ожидании, когда в далеком холле появится та, чьи шаги по лестнице плавно разлились новым эхом. Мужчины не обратили бы внимания на появившуюся в конце анфилады комнат брюнетку в приталенном кожаном плаще так быстро, если бы не насторожено напрягшееся при виде Катрины тело Инги. Старшая дочь Вормана отреагировала на появление гостьи как на грабителя, похищающего отцовское внимание.

Движущиеся через холл к выходу Катрина и Виктор возможно даже и не замечали, что в гостевом зале кто-то находился. Хозяин дома догонял гостью:

– Позволь тебя проводить. Ты на автомобиле?

– Да, его должны подать к шести часам. Виктор, я обдумала твое предложение, ты действительно можешь мне помочь.

– Почту за честь.

– Мне будет полезно знать, кто еще мог всерьез заинтересоваться открытием Вайнера. Это твой город, ты в курсе многих событий, знаешь нужных людей, они знают ценные сведенья. Те, кто меня интересует, скорее всего, приехали в город не раньше, чем за неделю до меня.

– Надеюсь, ты не думаешь, что это кто-то из нас? Главы семей достаточно благоразумны, чтобы действовать открыто и честно не только под страхом трибунала, а руководствуясь уважением к остальным. Их посланники не стали бы убегать от тебя.

– Нисколько. Это чужие. Их движения носили черты ратной выучки. Возможно бывшие сотрудники спецслужб. Они могут исполнять волю сил, чье вмешательство для нас существенно. И еще, Виктор, – медленно проговорила Катрина, остановившись в тени тяжелой парадной двери, из-под которой проникал свежий воздух и шум дождя. – Никто за пределами твоего дома не должен знать, что мое прибытие связано с делами. Потому прошу пока не придавать огласке мой визит.

– Можешь не беспокоиться об этом, – кивнул Ворман. – А как только мне удастся что-нибудь выяснить, я дам тебе знать.

– Благодарю, – Катрина, открыла дверь, за которой вниз по ступеням ее ожидал черный Форд-Мустанг 67 года.

Вместе с ветром в холл ворвался тусклый свет сумерек и запах намоченной дождем земли. Не оборачиваясь, чтобы попрощаться с Виктором, и никак не реагируя на пронизывающий холод и дождь, Катрина спустилась к автомобилю и скрылась в его салоне. Послышался мощный рев мотора, машина быстро тронулась с места, обогнула каменную скульптуру длинноволосой девушки тянущейся к небу и понеслась прочь.

Виктор еще какое-то время стоял на улице, глядя вслед уносящейся машине, а затем вернулся в дом. Дверь за скрывшимся в темноте Ворманом закрылась.

Пустая дорога стремилась впереди среди лесного частокола. Катрина держала руль одной рукой, другой набрала по сотовому номер отца, лишь изредка поглядывая на дорогу сквозь залитое дождем лобовое стекло. Где-то в окрестностях Белграда, на том конце линии, раздавались гудки, которые следом прервал низкий твердый голос Зана.

– Есть ли успехи? – спросил он, отбросив ненужное приветствие

– Я подобралась достаточно близко к достижению цели, – сообщила Катрина. – Мне удалось выяснить многое вместе с тем, о чем мог бы известить меня ты, посылая с поручением.

– Тебе долженствовало привезти информацию, остальное мои заботы.

– Я должна была знать, насколько открытие важно для нас. Существует помеха, которую я могла бы предвидеть, ведая все, что знаешь ты…

– Это пустое. Что тебе рассказали в университете Вайнера? – прервал ее Зан.

– Я общалась с ректором университета, узнавала, кто продолжит исследования Вайнера, кто еще работал с ним, состоял ли он в контакте с кем-нибудь из студентов, с кем из преподавателей дружил. Расспрашивала лаборантов. Никаких результатов. Вайнер сторонился контактов и старался дистанцировать других ученых от своих исследований. При проверке эта информация сомнений не вызвала. Ни одна живая душа в университете мне не солгала. В этом нет сомнений. Это простые люди, не привыкшие к тайнам. Все нити обрубаются. Рабочий жесткий диск, которым профессор пользовался на кафедре, уничтожен. Скорее всего, самим Вайнером. Для университета это стало большим потрясением. Старик будто бы знал, что за его знаниями придут. Возможно, тайна открытия Вайнера умерла вместе с ним.

В трубке на мгновение застыло ледяное молчание.

– Воздержись от поспешных выводов, пока лично во всем не убедишься. Разыщи число раньше других, и будь осторожна, доставка информации может обернуться крайне рискованным предприятием на обратном пути. Тебя могут настигнуть в дороге. Мне не составит труда прислать сколь угодно много наших подданных для охраны, если ты попросишь.

– Не попрошу. Должна озвучить свое отношение к подобным мерам, отец: чем больше вокруг меня будет толпиться охраны, тем заметнее я буду, – предостерегла Катрина с расчетливым спокойствием.

– Это благоразумный вывод, – поощрительно отозвался Зан и какое-то время раздумывал, прежде чем продолжить. – Вследствие создавшихся обстоятельств, мне придется возложить на тебя долг, который полагалось исполнить мне самому, если бы ты привезла мне открытие Вайнера. Но если представиться случай, воспользоваться возможностями этих знаний достанется тебе. Незамедлительно, как найдешь, и как разберешься, каким образом возможно осуществить то, чего все мы так жаждем, – его решительный голос пронизали ноты томительного ожидания долгожданного триумфа. – Как ты сама поняла, речь идет о втором пути. Это ответственная ноша, Катрина.

Она прекрасно понимала, о чем речь. И новое поручение, представляющее непомерную значимость, ознаменовало для Катрины череду сомнений и противоречий, бурей пронесшихся в ее сознании и столь же стремительно ушедших, как и появившихся.

Словно почувствовав колебания дочери, пусть и мимолетные, из трубки послышалось:

– Ты готова взять на себя такую ответственность?

Но сомнения покинули девушку и больше не возвращались. Она отозвалась сразу.

– Безусловно.

– Отрадно это слышать! Итак, если по университету нет результатов, в каком направлении развиваются твои поиски?

– Существует некая цепочка связей. Люди, наиболее вероятно обладавшие информацией интересующей нас. Однако они либо волей постороннего вмешательства уже мертвы, верно, вследствие пыток, применявшихся к ним, либо оказались бесполезными для меня. В любом случае прямых источников кроме Вайнера никогда не было. Все сводится к человеку, у которого число могло оказаться случайно, через другого, кто непосредственно общался с Вайнером о его открытии незадолго до смерти профессора.

– Я рад. Кто он? – требовательно произнес Зан.

– Обычный человек. Последний, кто может знать, где спрятано открытие. Если он окажется бесполезен, придется начинать заново и искать альтернативные пути.

– Хорошо, – голос Зана стал теплым по-отечески, но совсем ненадолго. – На карту поставлено слишком многое. Мы непомерно долго к этому шли. Не упусти наш шанс. И разберись с создавшимися помехами, кто бы за этим ни стоял. Мне пора. Сообщай все известия, которые будут появляться, и будь осторожна. Люблю тебя, ангел.

Зан всегда так называл Катрину в ее детстве. Катрина, ничего не ответив, отключила телефон и швырнула обратно.

Властолюбивый и деспотичный Зан слишком часто был суров, а порой и жесток к ней, чтобы слова любви казались привычными. И когда они все же звучали, одна часть Катрины где-то в глубине хваталась за теплоту отцовской любви, другая же часть девушки воспринимала их чуть ли не как лицемерную неспособность Зана признать свое безразличие к дочери.

В водовороте мыслей родился гнев. Разговор получился совсем не таким, как ей бы хотелось. Зан не дал ей возможности высказать все, что она хотела, и ему сошло с рук то, что он поставил в опасную ситуацию свою дочь, не предупредив об угрозе, таящейся за важностью своего поручения. Однако так и не произнесенные слова Катрины оказались бы слишком дерзкими. Для них можно будет подобрать более подходящий момент.

Где-то вдалеке темными фигурами на фоне чернильно-серого ночного неба появлялись очертания городских домов. Элеанор понеслась по шоссе еще быстрее, оставив в воздухе за собой лишь взвесь капель, вылетавших из-под колес.

В городе дождь стал стихать. Но по небу часто пробегали ветвистые ручейки яркой молнии, над улицами взрывался гром, предвещая очень бурную и холодную ночь. Катрина чувствовала надвигающиеся волнения на водной глади скорого будущего.

Она направлялась к центру города. Тот, кто был нужен ей, скорее всего, находился в квартире одного из старых домов в центральном районе города. Единственный вопрос, доберется ли она до него первой или, как это случилось с Вайнером и журналистом журнала «Интересная жизнь», вновь опоздает.

Ее рука протянулась над рулем за сотовым. Она набрала другой номер телефона и теперь ждала, когда на том конце снимут трубку.

– Здраво, Милорош! – по-сербски приветствовала Катрина ответившего. – Найди для меня кое-какую информацию.