Письмо в бутылке Мальгина Вера

1

Бывают дни, когда хочется просто лечь и умереть. Сегодня был именно такой день. Не сказать, что случилось что-то неординарное. Этот день был похож на все предыдущие. Быть может, поэтому ей было ещё тошнее. Света легла на кровать, закрыла глаза. Умереть у неё, к сожалению, так и не вышло, зато перед глазами опять пронеслась вся её некчёмность.

За окном, сорвавшись с неба, летали редкие снежинки. Ртутный столбик опустился на минус двадцать три. Не удивительно, настенный календарь сообщал о том, что начался декабрь. Город уже поглотила предновогодняя суматоха. Только в этом доме праздника совсем не ощущалось, наверно, потому, что здесь его никто не ждал, никому не нужен был этот ёлочный бред, эта маркетинговая игра с целью заработать как можно больше денег на желании взрослых окунуться в атмосферу чуда, на желании детей увидеть сказку. В сказки и чудеса обладательница небольшого деревянного домика с полумансардой не верила уже давно.

Света жила одна. К своим тридцати двум годам у неё не было ни мужа, ни ребёнка, лишь только серая кошка и редкие звонки маме в другой город. Она была далеко не красавица, но и страшненькой её назвать было нельзя. Где-то посерёдке, в середине толпы – как раз там, где ты менее всего заметен. Светино одиночество ещё и обострила недавняя смерть единственного друга. Это был замечательный друг, которому можно позвонить даже ночью в часы особого душевного гнёта и поболтать о всякой ерунде. Он всегда ответит тебе приветливо на твой бред таким же бредом, и станет весело и легко. К сожалению, он был единственным другом. Старые университетские подружки растерялись по этому не такому уж длинному пути от выпускного до тридцатилетнего юбилея. Это произошло как-то не заметно, как и бывает всегда. Кто-то с головой окунулся в семью, кого-то поглотила работа, с кем-то разделило расстояние и разница интересов.

Снег падал аккуратно, тихо, стараясь никого не потревожить. Так же жила и Света. Даже её голос был тихим и застенчивым, она смущалась людей. Никогда не пыталась отстаивать своё мнение. Почти для всех кто её знал, она была безликой серой мышкой. Какое кому дело до того, что у неё богатый внутренний мир, яркая фантазия и очень тёплая и уютная душа, если не у кого не возникало желания приглядеться к ней повнимательней и узнать поближе. Она и одевалась под стать. Стройную фигуру безжалостно прятали вытянутые балахонистые кофты с катышками и бесцветные джинсы, или того хуже – обычный спортивный костюм. Никаких платьев – никогда. Никакой косметики – никогда. Волосы всегда собраны в неаккуратный пучок сзади.

Даже её напарница – продавец соседней кассы – вечно ей помыкала: «Света, принеси то-то. Света, ну что ты не видишь, это надо сделать». А ведь она на четыре года младше её! Света молчала и делала. Она даже боялась заглянуть в глаза покупателю, а если вдруг так случайно выходило, она смущалась, опускала взгляд на кассовый аппарат и невнятно бурчала сумму к оплате. Если у неё вдруг не хватало сдачи, девушка была готова провалиться сквозь землю. Тогда виновато она спрашивала размен у напарницы.

Словом, просто хотелось лечь и умереть. Не хотелось идти в этот проклятый магазин, не хотелось никого видеть. Как бы было хорошо никогда не выходить за пределы своего двора, а всласть читать захватывающие книги про то, как бедные девушки внезапно обретают своё счастье, как неведомые страны покоряются отважным смельчакам. Как же здорово, когда сказка сходит со страниц очередной книги, вырвавшись из тесной обложки, и заполняет собой всё пространство, серая кошка мурлычет, свернувшись на коленях, ноги закрывает синий тёплый плед, чай дымиться в любимой кружке, а огонь, уютно потрескивает, лениво пережёвывая дрова в печи, дополняя теплом и особым ароматом всю эту атмосферу. К сожалению, это было невозможно, если Светлана не выйдет на работу, ей нечем будет платить за свет, не на что купить дрова и продукты и, что ещё более страшно, новые книги. Она иногда подумывала о том, чтобы хотя бы просто сменить работу на какую-нибудь, требующую меньшего общения с людьми, но как только она представляла себе, что придётся ездить на собеседования, звонить будущим работодателям, общаться, расхваливать свои достоинства, её желание тут же пропадало. Девушка успокаивала себя тем, что она это обязательно когда-нибудь сделает. Проходили месяцы, годы и вот бывшая отличница с высшим образованием и дипломам психолога-педагога по-прежнему работала продавцом в магазине и ненавидела свою работу.

Сегодня был её тридцать второй день рожденья. Ненавистный день позади. Она отрезала кошке небольшой кусочек колбаски – всё-таки праздник принято как-то отметить. Отхлебнула дымящийся чай.

– Что ж, с днём Рождения меня, – и разломила печенье с предсказанием.

Это была её маленькая традиция. Один год – одно предсказание.

Света вынула из рассыпавшейся массы песочного тела свёрнутую в трубочку бумажку, развернула. «Перемены ждут тебя. Откройся им. Меняйся сам», – она пробежала взглядом по единственной строчке и хмыкнула.

«Ну какие перемены? Что у меня в жизни может поменяться? Разве что счёт за электричество придёт чуть больше». Девушка кинула предсказание в пустую кружку. Год от года одно и то же. Хотя нет, одна перемена с ней всё же недавно произошла – она потеряла друга. Света окунулась в воспоминания. Перед глазами пронеслись сцены, как в прошлый её день Рожденья он пришёл совсем без звонка и протянул ей в качестве подарка маленького слепленного только что снеговичка, а уже только в конце вечера, перед тем, как уйти домой подарил ей настоящий подарок – потрясающую книгу. Он всегда знал, что ей было нужно, он всегда понимал её, он всегда мог поднять настроение. А вот он опять в её памяти стучится в дверь ночью. «Ты что спишь что ли? Тебе не стыдно? На улице такая чудная луна». И он вытащил её гулять, и они вдвоём, взобравшись на мостик над прудом в парке, читали друг другу по памяти стихи Маяковского и Есенина в свете луны. В другой день в этом же парке они валялись на траве и всматривались в облака, словно были в далёком детстве, спорили друг с другом на какое животное больше походит то или иное облако. Света никогда не задумывалась на сколько она нуждалась в Андрее. Они были просто друзья. Старые-старые. Их знакомство произошло ещё в институте, а к выпускному переросло в крепкую устоявшуюся дружбу. Многие считают, что дружбы между мужчиной и женщиной быть не может. Чушь собачья – с кем же ещё дружить, как не с мужчинами. Свете всегда было легче в их обществе. В юности её называли пацанкой. В детстве она на равных хлесталась с мальчишками и, не отставая, так же летала по крышам гаражей.

Света оделась, вышла на улицу. Ей было так тоскливо. Глаза застлала слёзная плёнка. Ей надо было пройтись. Неважно куда. Мимо суетящихся прохожих, захваченных предновогодними покупками, мимо смеющихся детей, мимо сверкающих витрин. Ей было важно просто почувствовать, что где-то рядом жизнь всё-таки течёт. Вот маленькое кафе, где они как-то отогревались с Андреем после несколькочасовой прогулки и, наверно, выпили чашки по четыре ароматного кофе. А вот на этой остановке они виделись последний раз, когда она провожала его на автобус. Самый обыденный раз! Тогда ей ничего не подсказало, что он в последний раз махнул ей рукой. А говорят, у женщин есть интуиция. Наверно, Света всё же отличалась от обычных женщин. А вот она идёт как раз по тому парку, где они смотрели на облака. Вот как раз в этом самом месте. Света опустилась на скамью. Как было бы хорошо просто позвонить сейчас Андрею, просо услышать его голос. Она до сих пор не удалила его номер сотового из своей телефонной книжки, словно, до последнего сопротивляясь произошедшему, словно с этого номера она до сих пор могла получить звонок. Света смахнула слезу. Ей так много хотелось бы сейчас ему сказать. Она представила себя кораблём, попавшим в шторм и напрочь потерявшим связь с внешним миром. А ведь даже люди потерпевшие кораблекрушение находили способ передать весточку на большую землю. Письмо в бутылке. Света грустно улыбнулась. Что ж, могу я ему хоть письмо написать. Ведь и те люди, когда писали свои письма, навряд ли думали, что письмо всё же найдёт того адресата, о ком болело больше всего их сердце. Она достала записную книжку из своей сумочки. Замёрзшая ручка на морозе писать отказывалась. Девушка порылась ещё в бездонных закромах маленькой женской сумочки, нашла всё же небольшой огрызок карандаша. В запорошеном снежном парке при свете фонаря замёрзшая рука начала выводить карандашом в холодном блокноте корявые буквы, выливая на бумагу наболевшее.

«SOS. SOS. SOS. Как жаль, что мы не можем с тобой хотя бы просто поговорить. Мне так теперь не хватает друга. Мне нужен ты! Я устала. Я жутко хочу весны. Сегодня мне исполнилось тридцать два года, а я ощущаю себя на все девяносто. Я ненавижу свою работу. Да что там говорить – я НЕНАВИЖУ свою ЖИЗНЬ».

Света подняла брошенную кем-то мимо урны пустую прозрачную бутылку из под газировки, и сунула в её горлышко записку. Представляя, что она посылает своё письмо Андрею, девушка запустила бутылку в полёт. Лишь после этого, испугавшись, что о ней могут подумать прохожие, огляделась по сторонам. Она бы сгорела от стыда, если кто-то сделал ей замечание по поводу того, что она безбожно мусорит в парке. К счастью людей рядом оказалось совсем немного, а из них ей совершенно никто не заинтересовался. На всякий случай, она всё же решила оставить место преступления. Света поднялась со скамьи и прошла глубже в парк, где летом она любила ходить покормить местных придирчивых разбалованных уток. Сейчас вода была затянута коркой льда, и летние жители подались искать более пригодное место. Зато на промороженной воде с удовольствием и азартом, падая и поднимаясь, катались на коньках несколько ребятишек. Девушка невольно засмотрелась на них. Ни в ком нет столько искренности как в детях. Они, наверняка, не испытывают одиночество так остро, как научились это делать взрослые и всё потому, что мир у детей в разы больше и ярче. Он не разбит на сферы: работа, семья, сон. Дети живут всегда, в каждом моменте. Взрослым бы многому стоило поучиться у них.

Света почувствовала, что ноги начинают замерзать. Ладно, пора и домой. Там её ждали на сегодня чай с конфетами, обнимания с кошкой и чтение, которое опять, наверняка, затянется на пол ночи. Проходя мимо всё той же скамьи, девушка скользнула по ней взглядом. Бутылка. Её бутылка с посланием стояла прямо на лавке, хотя девушка от души постаралась её закинуть подальше. Словно кто-то заботливо отыскал её в снегу и возвернул на место. Девушка огляделась по сторонам и медленно подошла к своему «почтовому ящику». Рядом никого не было. Совсем никого. В бутылке также свёрнуто в трубочку было другое ответное послание.

«Привет. Мне кажется, я мог бы стать твоим другом. Я всегда рад друзьям. Тривиальные знакомства несут, как правило, и тривиальных людей. Человек, которому пришло в голову кидаться бутылками с письмами не может быть обыденным. Я буду очень рад, если ты мне ответишь. Правда, бутылку лучше подсунуть под эту скамью, – девушка нагнулась и пошарила рукой под лавкой. Да, пожалуй, тут можно подсунуть её между реек, чтобы стороннему она была совершенно не видна, – Так будет надёжней. P.S. С днём Рождения тебя! Приду искать ответ через день».

Так в тридцать второй день Рожденья судьба подарила девушке возможность получить друга. Пожалуй, это был лучший подарок, который можно было бы пожелать. Записка с предсказанием всё так же лежала дома в пустой кружке, но теперь она уже совершенно не казалась глупой.

2

Следующее утро было замечательным. Одно из немногих, когда хочется скорее открыть глаза выбраться из-под одеяла. Вперёд навстречу новому дню! У Светы было сегодня важное дело – ей надо было написать ответ своему таинственному другу. Сначала это совсем не представлялось сложным – её обуревала такая гамма чувств, что сядь и успевай переносить их на бумагу. Но все четыре пробных письма неминуемо оказались скомканными в мусорном ведре. Бумажное письмо – это не какое-нибудь электронное послание, это ответственность. Бумажные письма, да ещё и написанные от руки, стали в наши дни такой редкостью, что требовали к себе трепетного отношения. Света никогда не читала и электронных книг, считая их неудачной мёртвой пародией на живого, всё чувствующего предка. Так, что же написать ему? А что же я вообще знаю о нём? Лишь то, что он мужчина. Стар или молод? Может, он ещё совсем юн, а, может, мне следует обращаться к нему на Вы? Перечитав найденную вчера записку на сорок раз, она ещё уяснила для себя, что этот человек не зажат рамками, созданными общественностью, у него более открытый взгляд на мир и он очень дружелюбен. А ещё этот безумец как и она зачем-то принёс в зимний парк блокнот и карандаш. Решив не ставить барьеров границами возраста и статуса, Света начала писать, словно обращаясь к древнему другу, с которым она просто давно не виделась. Но письмо никак не выходило. Сегодня был единственный срок его отправки, иначе эта протянутая ей в минуту отчаянья рука так и останется не пожатой.

– Ладно, до вечера у меня ещё есть время, пойду пройдусь, – девушка прижала к себе и закружила по комнате серую кошку. Та недовольная тем, что её разбудили, фыркнула, – Остаёшься за старшую, – Света чмокнула зверька в мокрый нос и выбежала на улицу.

Двор перемело. Взяв в руки лопату, она привычными движениями прочистила себе тропинку до калитки. День выдался замечательным под стать настроению. Заметно потеплело, снег валил крупными хлопьями, а яркое солнце успевало их золотить. Под ногами приятно хрустело, ветра не было, дышалось легко. Света защурилась от солнца и ослепительной белизны сугробов, выбирая в какую сторону ей двинуться. Так легко она не чувствовала себя уже давно.

Несмотря на всю свою замкнутость, Светлана была очень добрым и мягким человеком. В списке её желаний были некоторые пункты, которые она хотела когда-нибудь исполнить: например, стать донором крови, чтобы помочь кому-нибудь или подарить праздник ребёнку-сироте из детдома, к слову сказать, находящемуся не так далеко. Ей часто попадались на глаза объявления с просьбами откликнуться волонтёров погулять с детками-отказничками. Положение в таких учреждениях бедственное, на ребят не хватает нянечек, и многие дети месяцами не видят улицы.

«По-моему, сегодня прекрасный день, для того чтобы начать воплощать планы в жизнь, а то они уже не первый год остаются просто планами», – подумала Света и зашагала в сторону детского дома.

Оказавшись у цели, девушка стушевалась перед зелёными облезлыми воротами и уже готова была развернуться. Что она скажет? Куда надо идти? А вдруг она всё перепутала, и никто здесь не нуждается в её услугах. Девушку вовремя окликнул голос с той стороны забора.

– Вы что-то хотели? – навстречу ей пошла плотного телосложения женщина.

Отступать было поздно. Света краснея и путаясь в словах, объяснила цель своего визита. Женщина враз подобрела лицом и засуетилась, отпирая скрипучую калитку:

– Проходите, проходите. Сейчас провожу вас.

Через некоторое время девушка шагала по улице, толкая перед собой старенькую коляску. Из коляски выглядывало большеглазое розовощёкое пятимесячное чудо. Чудо молчало, тянуло носиком-кнопкой зимний воздух и изучало красную шапку Светы. Девочку-крошку звали Аня. Рядом гордо шёл её брат.

– Вы куда? – поинтересовался мальчишка, когда нянечка заботливо кутала маленькую Анечку, собирая на прогулку.

– Прогулять ребёнка, – вымолвила Света растерянно, сама ещё не представляя, что будет делать с ней, ведь опыта общения с такими маленькими детьми у неё не было.

– Аньке нельзя без меня, я её брат. Вдруг чего, – важно заявил мальчишка.

Так они и шли сейчас втроём. Все трое молчали. Девушка узнала у спутника, что ему четыре и зовут его Глеб. О чём говорить с ним дальше было совершенно не понятно. Света чувствовала себя неловко. Парнишка же напротив, был спокоен и уверен. Он вышагивал по хрустящему снегу, иногда заглядывая в коляску и убеждаясь, что девочке ничего не требуется. Надо же, как могут различаться брат с сестрой. Цвет кожи девочки был мраморного оттенка, не считая раскрасневшихся на морозце щёчек, глазища большие и, кажется, светло-серые или голубенькие. Из-под шапочки выбивался белокурый локон. Мальчишка же больше походил на маленького цыганёнка. Смуглый, чернобровый с колючими пуговками тёмно-тёмно-карих глаз и длиннющими чёрными ресницами. Света, конечно, слышала, что у маленьких детей может измениться в последствии цвет глаз и волос, но эту Анечку ну никак не получалось представить под стать брату. Что ж, возможно, у них разные отцы.

Эта тройка потопталась вокруг здания приюта с полчаса, а затем Светлана с чувством выполненного долга решила возвернуть малышей.

– Ну что, когда ты к нам придёшь в следующий раз? – деловито поинтересовался мальчик.

– Глеб, – одёрнула парнишку воспитательница.

– Скоро, – неизвестно почему вымолвила девушка и выдавила из себя улыбку.

Воспитательница в ответ ей тоже улыбнулась и развела руками:

– Такой пострелёнок растёт.

– Я буду ждать, – крикнул Глеб и понёсся играть с мальчишками.

Света прикрыла за собой зелёную калитку, та вновь скрипнула, словно прощаясь. Девушка ощутила облегчение. Это оказалось не так уж страшно. Один пунктик в графе её желаний добрых дел был выполнен. Ей даже пришло на ум поискать ближайший пункт приёма крови, но резонно подумав о том, что все дела в один день не переделать, она двинулась в сторону дома.

На душе было легко и приятно. Солнце било прямо в глаза, она шла ему на встречу и щурилась. Оно проникало сквозь падающий снег, от чего казалось, что с неба сыплются золотые комочки. Мерцали новогодние гирлянды. Свете на миг показалось, что она идёт не по узкой улочке, а по сказочному коридору. Идёт навстречу чудесным переменам. Это ощущение немного побыло с ней и начало улетучиваться, не привыкшее долго находится рядом. Девушка пыталась поймать его за хвост, но оно, всё же, растаяло, словно весенний снеговик. Сказка убежала к другому мечтателю, но хорошее настроение, всё же, осталось при ней. Она по пути к дому даже зашла в маленький магазинчик, пестрящий обилием гирлянд и ёлочных украшений, и купила себе новый новогодний шарик. Хотелось захватить с собой частицу волшебства.

Придя домой, Светлана украсила кухню старой гирляндой с шишками и мишурой. Новый шарик был повешен на самое видное место. Он гордо закрутился на своей нитке, осматривая новое жильё. В его круглом блестящем жёлтом боке отразилась девушка, корпящая над бумагой.

«Привет, меня зовут Света, я работаю продавцом в магазине, живу…», – она посмотрела на написанное, свела брови, зачеркнула. В конце концов, это же не автобиография.

«Привет, извини, если попала в тебя бутылкой, я не хотела этого. Вообще не думала, что ту записку кто-то прочтёт…», – судьба этих строк была такой же.

Промучив так ручку и бумагу ещё некоторое время, Света всё же составила своё послание незнакомцу: «Привет. Я очень рада, что попала в тебя бутылкой, хоть и на тот момент вовсе не помышляла об этом. Давай дружить. У меня было ужасное настроение в тот день. Оно, к слову сказать, что-то зачастило в последнее время. Я нашла в нас уже кое-что общее – мы оба любим этот парк. Сегодня я сделала то, что давно хотела, но никак не находила на это времени и очень рада этому. Вот куплю настенный календарь и выделю в нём один день в каждой неделе для того, чтобы делать в этот день хоть маленькое, но что-то новое. Честное слово куплю! Очень хочу изменить свою жизнь. В ней меня мало что радует, а я живу словно по инерции, лишь для того, чтобы жить. Вернее существовать. Странные мысли приходят в канун Нового года, не правда ли? Ты наверно уже считаешь меня чокнутой, но если тебя это не испугало, то жду твоего письма через два дня на том же месте».

3

Следующий день пролетел незаметно быстро, и день за ним тоже. Света жила ожиданием ответа. Иногда её обуревали мысли: что за ерунду она написала ему. Ей в голову крались сомнения, что никакой нормальный человек не ответит на эту ересь. Света корила себя и думала, что следовало написать что-нибудь нейтральное для первого раза, например, что-нибудь о себе, или о том, как красив их парк, или как морозна нынче зима. Но потом, порассудив, она решила, что светские беседы ей, собственно, не нужны, а если тому человеку покажется она чересчур странной и не желанной, то к лучшему. Надо пресечь эту переписку сразу. Напрягать себя ещё и ненужными письмами с ненужным человеком – это уже лишнее. Ей ненужных общений с ненужными людьми хватает и в повседневности. Поэтому её сердце пропустило удар, а потом заколотилось гораздо чаще, когда рука нашарила под скамейкой бутылку с ответом.

Девушка сунула её под куртку и быстрым шагом пошла домой, прижимая свою ношу, словно, это была самая дорогая драгоценность. Улыбка не покидала её губ всю дорогу. Вот она, наконец, закрыла за собой дверь и, только очутившись в своём убежище, сразу, практически на пороге, с трепетом отвинтила крышку и вытряхнула ответ.

«Здорово придумано с календарём! У меня бывает, что я иногда под впечатлением чего-нибудь загораюсь и готов свернуть горы, но через время пыл гаснет. Поэтому я взял на себя смелость подарить тебе такой календарь с уже выделенными наугад днями (ты ведь, наверняка, его ещё не купила). А чтобы ты не мухлевала, я могу давать тебе необычное задание на каждый выделенный день (это чтобы не было желания заниматься самообманом. Например, раньше я не ходила по этой дороге, пусть это будет моим задание на этот красный кружок в календаре). Я, конечно, тебя совсем пока не знаю, и мне трудно угадать, что для тебя является новым, а что обыденным, но это же не надолго. По-моему, за эти две записки я узнал тебя чуть больше, чем успел бы узнать за несколько месяцев, если бы мы просто работали в одной фирме и иногда говорили о погоде или прочих общепринятых вещах, как это нередко случается. Ну же, решайся! Буду не против, если и ты мне предложишь эту игру – тоже чувствую, что у меня всё застоялось в жизни. Только, чур, без мухлежа!» К письму прилагался календарь, также свёрнутый трубочкой. Перед январём грядущего года был вклеен идущий сейчас декабрь. Некоторые цифры в календаре были заточены в зелёные кружки. Внизу календаря была приписка тем же зелёным фломастером: «Я знаю, тебе всё по силам. Сдаются лишь слабаки!!!».

Его предложение ей безумно понравилось. Давно в её жизни не было ничего подобного. Ответный календарь она купила, также выделила в нем цифры наугад, только оранжевым маркером. Конечно, было страшновато, что этот человек начнёт давать безумные задания, но успокаивала та мысль, что никогда не поздно будет дать задний ход.

Так в её жизнь вторглась традиция писать письма. По негласной установке они клали в тайник ответ через день от полученного. Они не знали имён друг друга, они не знали возраста и прочих ненужных условностей. Они узнавали саму человеческую суть без всяких обложек.

4

«Ну что, начнём с простого? – такими словами началось очередное послание, – Твоя задача на «зелёный день» улыбаться каждому кого встретишь. По возможности можешь с ними здороваться или даже поговорить. Поверь, никто не посчитает тебя сумасшедшей, в худшем случае люди будут напрягать мозг в надежде вспомнить, где вы встречались раньше. Это будет весело! Новых знакомств тебе! А я всё так же болею. Надо же угораздило так перед самым праздником. Мы как раз собирались с друзьями успеть ещё в этом году прокатиться напоследок на сноубордах. Похоже, придётся присутствовать с ними только мысленно. Зато так приятно официально поваляться дома с лимонным чайком и книжкой вместо работы».

«А он тоже любит книги, – отметила про себя Света. Это открытие её порадовало, – А ещё, похоже, спорт». Если на велосипеде её ещё можно было выманить прокатиться, то довериться снежной горе и доске – это, пожалуй, увольте.

– Ну что же, похоже, действительно не всё так страшно, – подбодрила себя Света, потрепала кошку за ушком и опустила голову на подушку. Пушистый зверёк затянул свою неизменную песню и ещё долго копошился рядом, укладываясь на ночь то одним, то другим боком.

Завтра был первый день, обведённый зелёным. Первое задание девушку не испугало, но оно предполагало собой, что она должна выйти из зоны своего комфорта. Света почти никогда не заговаривала первой с незнакомыми, тем более ей сложно было представить, что завтра придётся весь день улыбаться. А ведь в магазине через её кассу за день проходит тьма народу. Вроде бы, пора бы давно уже привыкнуть к ним, но ей было всегда легче зарыться в воротник серой водолазки и опустить глаза. Не сказать, чтобы её кто-то так сильно обидел прежде, чтобы можно было бояться всех. Нет, тут, наверно, больше сказывалась её глобальная неуверенность в себе. Чтобы быть в себе уверенной, надо себя прежде всего любить. Этому девушка так и не сумела научиться. Серая мышка, привыкшая пробегать незамеченной, завтра должна сама искать общения. От этой мысли Света поёжилась и зарылась поглубже в подушку. Кошка, наконец-то, устроилась и прижалась к затылку мягким тёплым боком.

Будильник прозвенел как всегда раньше, чем хотелось. Света в полудрёме его выключила и продолжила ловить обрывки сна. Не тут-то было. Кошка всегда заботилась о том, чтобы её хозяйка не проспала. Серому зверю, конечно, было начихать на то, опоздает ли Светлана на работу, но время кормёжки она знала чётко. Шершавый язычок принялся вылизывать щёку засони.

– Да встаю я уже, встаю. Что за несносная кошка, – девушка еле разлепила веки и спустила босые ноги на пол. Сколько раз она давала себе зарок не читать допоздна, если завтра надо вставать на работу, но так ни разу и не смогла выполнить данного обещания. За ночь натопленный с вечера дом подостыл. Так и тянуло опять залезть под тёплое одеяло и никуда не идти. Переборов в себе это желание девушка рывком поднялась и начала быстро одеваться, пока прохладца не успела её заморозить полностью. До выхода из дома оставалось ещё около часа, но и дел было не мало: надо было успеть растопить печь, привести себя в порядок, накормить, потерявшего уже всякое терпение зверя и выхватить хотя бы пару абзацев из новой книги под утренний чай.

«Так, улыбаться!», – напомнила себе девушка и потренировалась на ленивом зверьке. Кошка проигнорировала её улыбку, пытаясь взглядом пристыдить за всё ещё пустующую миску.

Как же сегодня было ветрено на улице. Улыбаться совершенно не тянуло. Света закинулась шарфом до самого носа и поспешила, глядя себе под ноги. Мимо так же спешно проплывали прохожие, даже не подозревая, что лишились причитавшейся им по праву улыбки. К тому же ужасно хотелось спать, да и настроение было как всегда серое, утреннее, молчаливое. Пройдя так два квартала, Света поймала себя на мысли, что она только приняла правила игры и сразу же их нарушает. Вот так всегда в жизни, после тридцати так сложно принимать перемены, пусть они будут самыми ничтожными, но если они хоть как-то подрывают сложившиеся устои – долой их. И вдруг ей стало страшно: а что если её жизнь так никогда и не изменится? Если она так и никогда не решится сменить свою ненавистную работу. Перспектива встретить старость всё за той же кассой в кругу усмешек коллег её совсем не привлекала. Ещё страшнее, если её так же будет ждать пустой, хоть и уютный дом. Мурка ведь не вечна. Старая по кошачьим меркам зверюга давно не могла уже поглощать всю хозяйскую любовь. А любовь копилась и копилась. Девушка всё чаще замечала, что с завистью и грустью засматривается на молодых мамочек, горделиво катящих перед собой коляски с карапузами. Быть может, это и стало основной причиной того, что Света решилась наведаться в детдом, чтобы хоть разок ощутить каково это. Хотя бы понарошку. Так, нарисовав для себя все мрачные перспективы оставшихся лет, Света вздрогнула и опять перенеслась в настоящее. Это был для неё своего рода терапевтический сеанс, который девушка время от времени проделывала, представляя, что ей дали возможность вернуться в прошлое и всё изменить для того, чтобы сценарий жизни пошёл иначе.

Не то чтобы какая-то улыбка могла изменить жизнь, но, пожалуй, будет не лишним попрактиковаться просто перебарывать себя. Всё же не зря он подарил мне этот календарь. Света вспомнила его слова: «Я иногда под впечатлением чего-нибудь загораюсь и готов свернуть горы, но через время пыл гаснет». Он словно читал её насквозь! Или они настолько похожи?! Всё. В любом случае не хотелось подвести человека, который в неё поверил и предложил самое дорогое на свете – дружбу.

Светлана решительно откинула шарф и улыбнулась спешащей мимо женщине. Та в ответ бросила недоумённый взгляд, и они разминулись. Улыбнулась ли женщина в ответ – так и осталось загадкой. Вторая улыбка была подарена заранее. Она вышла неловкой и нерешительной, словно извиняющейся. Мужчина чуть заметно кивнул в знак приветствия, но остался серьёзен. Света по своему обыкновению густо покраснела, благо было пасмурное утро и зимний мороз. Такой цвет лица вполне можно было списать на погодные условия. Сдаваться она в этот раз не собиралась.