Попытка № 13. Фантастико-ностальгические сны о Грозном Семёнов Константин

Пролог

Корова кокетливо взмахнула хвостом и на землю шлёпнулась дымящаяся лепёшка. В асфальте сразу же образовалась аккуратная воронка, оттуда повалил чёрный дым, закрутился спиралью и исчез. Воронки не было и следа, а на её месте – прямо на асфальте – обнаружилась надпись: «Осторожно – МИНЫ!»

Евгений Борисович примерился, наступил прямо на центр предупредительной надписи и проснулся.

Электронные часы светились неприятными цифрами – 02:02. Затем правый глаз мигнул – 02:03. Мягко шуршал кондиционер, где-то далеко надрывалась от возмущения автосигнализация.

Нет, ну надо же – какая ерунда снится! Всё-таки зря он вчера ввязался в этот дурацкий спор на форуме. Теперь вот даже и во сне покоя нет. И было бы из-за чего! Тоже мне важная тема – ходили ли коровы по центру Грозного. Чёрт знает что! Взрослые все люди, у многих внуки уже, а ведём себя как пацаны, ей богу. Надо же додуматься – коровы в центре города! Да не было такого никогда, уж с шестидесятых годов – точно. Скорее всего, народ просто поприкалывался, отходя от дневных стрессов, а он воспринял всё слишком серьёзно. Вот теперь приходится терпеть как расплату.

02:04. Снотворного, что ли, выпить… Хоть бы что-нибудь хорошее приснилось. Про Грозный, конечно… Но только не про войну. 02:05.

Сон N1. Прекрасное далёко

– Московское время десять часов, – объявила бодрым голосом пластмассовая коробка радиоточки. Затем в ней что-то заскрипело и уже другой, смутно знакомый, голос произнёс. – Значит, про войну не хочешь? Ну-ну…

Женя удивлённо повернулся к радио, задев при этом рукой банку с водой. Банка опрокинулась, жёлто-бурая от краски вода хлынула на стол. Женя ойкнул, бросил кисточку и поспешно убрал со стола прикреплённый к фанерке рисунок. Вода не успела сделать своё чёрное дело, и шедевр не пострадал.

А в том, что это именно шедевр Женя почти не сомневался. Рисунок изображал родной Грозный в далёком-далёком будущем, в двухтысячном году. Город получился одновременно и узнаваемым и совершенно фантастическим со всеми этими подвесными дорогами, летающими платформами, силовыми куполами над заводами и прочими достижениями науки и техники.

– Спас, да? Молодец! Помечтай, помечтай, пока можно, – раздалось сзади.

Женя повернулся. Опять радио! Чёрт-те что. Не бывает же такого. И голос какой противный!

– Мало ли чего не бывает, – обидчиво произнесла коробка. – А что голос противный – так это не ко мне, это ты, дружок, сам виноват. Ишь, от горшка три вершка, а туда же… Может, ты думаешь еще, что художником станешь?

– А может и стану! – не выдержал Женя, забыв, что разговаривает с радиоточкой. – Чего, нельзя?

– Помечтай, помечтай, – засмеялась противная коробка, но вдруг оборвала смех и грустно поведала. – Только ни фига ты никем не станешь. Так и будешь… мечтать.

– Почему это?! – Женя едва сдержал слёзы. – Брешешь ты всё. Брешешь!

– Может, и брешу, – согласился голос немного тоскливо, – может и станешь. Если будешь слушать и главное, если будешь помнить:

Почему-то Жене стало тоскливо. Радио помолчало немного, затем внутри него раздался треск, и тихо забубнили два голоса. Один уже знакомый, другой – низкий, уверенный. Слышно было плохо, мешали непонятно откуда взявшиеся помехи.

– Наконец! – радостно воскликнул низкий. – А ведь это удача! Уверен, что уж тут-то всё.. (дальше непонятно).

– Ещё бы мне не радоваться! – это знакомый. – Только я бы не был так… (треск). Всё-таки… (непонятно).

– Да, конечно, это чувство иррациональное. Но тут, по-моему, всё просто… (треск) … ведь он сам этого хотел, нам только помочь… (непонятно) или ты…

– …можно думать? Естественно, я сделаю все что можно. И даже больше. Всё-таки это и… судьба… (сплошной треск)

Женя на цыпочках подошёл к стене, протянул руку к розетке.

– О, чёрт, выключиться забыл! – раздалось из радио, треск исчез. – Руку-то убери!!

Женя вздрогнул, отступил на шаг, не сводя глаз с говорящей коробки. А та продолжала, как ни в чём не бывало, и голос был уже вовсе не тоскливый, а ехидный.

– Чем всякую фантастику выдумывать, лучше бы свой город изобразил. Да поподробнее. А то пройдёт время, и будешь путаться, где какая улица. Августовскую от Первомайской не отличишь.

На такую чушь Женя даже не нашёлся что ответить. Такой бред мог родиться только в больном мозгу. В жизни такого не будет!

– Все вы так говорите, – мерзкая коробка опять прочитала его мысли. – А потом всё забываете, путаете. И только и знаете – хвалитесь, хвалитесь, распустив сопли. Не веришь, конечно. Ничего, сейчас мы тебе покажем, что станет с вашей памятью лет так эдак через… Короче, не скоро.

Раздался щелчок, заиграл гимн СССР, визгливый голос запел что-то знакомое, но почему-то про Россию. Затем музыка оборвалась, и радио заорало так, что Женя опять вздрогнул.

– Внимание! Сообщение ТАСС! Работают все радиостанции Светского Союза! Сегодня, в первый день лета одна тысяча девятьсот забыл какого года, буквально через несколько секунд, в городе Грозном, начнётся нечто неописуемое! Даже – не побоюсь этого слова – феерическое! Ежегодный проход коров через город! Спешите видеть! Членам КПСС, ветеранам всяческих войн и детям до шести лет проход вне очереди. С остальных – по пять копеек на помощь голодающим всего мира.

Интерлюдия. А как у нас с коровами?

С детства запомнилась Жене эта картина. По улице Ленина откуда-то от 15 военного городка идёт стадо коров. Небольшое, голов на 200—300. Впереди стада шествует пастух с длинным-длинным кнутом. Время от времени пастух щёлкает кнутом и на несколько кварталов разносится резкий, похожий на выстрел, звук. Жители выходят на балконы, выбегают на улицу.

Коровы медленно бредут к центру города, оставляя после себя дымящиеся удобрения. Эти лепёшки уже через час таинственным образом исчезают. Видимо жители собирают их для обогрева в суровое зимнее время.

Транспорт останавливается, милиционеры свистят и машут полосатыми жезлами, а коровы идут и идут.

На перекрёстке с улицей Субботников стадо сворачивает налево, к вокзалу, но отдельные экземпляры отбиваются и разбредаются по городу. Их можно увидеть в парках, где они объедают газоны и купаются в фонтанах. Некоторые заходят на площадь Ленина и в Аракеловский магазин. Две-три обязательно зайдут в кафе-мороженое, больше известное как Подкова. Пяток коров толпится около старого здания ГНИ. Студенты кормят их жареной кукурузой. Печальна судьба тех, кто забрёл на базар – из мясного павильона нет выхода. Несколько коров ещё долго можно видеть на стадионе Динамо – потом там так и не вырастет трава на поле. Самые стойкие доходят до Главпочты, и даже до Грознефтяной. Парочка навсегда осталось в «Барском» доме, другая сдуру запёрлась в стоматологическую поликлинику.