Проект Зен Горъ Василий
Из квартиры я вышел на минуту и сорок секунд позже усредненного графика. И не из-за склероза, а чтобы не демонстрировать излишнюю пунктуальность. Привычно – для Донована Грейвза – закинул в рот пластинку с синтаном[20] и, придерживая рукой трясущийся холодец накладного живота, заковылял к лифту.
Вызов начальника отдела застал меня на станции легкого метро, расположенной в четырехстах метрах от жилого комплекса: почти убитый комм Грейвза, нацепленный на запястье правой руки, легонечко завибрировал, а после активации вывесил перед 3D-рамкой лицо мистера Алана Беннета:
– Донни, где тебя носит?!
Сбруя[21], натянутая на голое тело, отреагировала мгновенно: серия коротеньких импульсов в нужные «мышцы» псевдоплоти – и я сгорбил спину, вжал голову в плечи, после чего подобострастно залепетал:
– Е-е-еду на работу, сэр! И… я точно… э-э-э… не опаздываю!
– Я не спрашивал, опаздываешь ты или нет! – побагровев, рыкнул мистер Беннет. – Я спросил, где ты сейчас находишься, дурень!!!
– На перроне станции Бернсайд, сэр! – опустив взгляд, чтобы не раздражать гневающееся начальство, затараторил я. – Это на углу шестьде…
Слушать мои уточнения начальник отдела не пожелал:
– Езжай на Валлидейл, четырнадцать – там авария в системе жизнеобеспечения ЖК «Астра»! Коды доступа к системе скинут в течение десяти минут.
– Как скажете, сэр! – промямлил я, дождался, пока босс отключится, и, воровато оглядевшись, довольно осклабился. Для тех, кто когда-нибудь захочет посмотреть на записи камер наблюдения и проверить мои поведенческие реакции. А что, наладка системы жилого комплекса класса «А» была делом нелегким. Значит, жители, лишенные возможности пользоваться разнообразными благами, уже пребывали в крайне расстроенных чувствах. И наверняка жаждали ускорить процесс. Соответственно, работяга, образ которого я нещадно эксплуатировал, не мог не предвкушать левый заработок…
…Проблема, возникшая в «Астре», не стоила и выеденного яйца: сбой одного из блоков главного искина ЖК, инициированный импульсом «Москита», вызвал скачкообразное увеличение давления в магистрали системы утилизации бытовых отходов. В результате одна из труб, лопнув, затопила своим содержимым добрую треть сервисного этажа. Вправив мозги «сбрендившему» искину и заодно убрав все следы диверсии, я перенаправил стоки в другую магистраль, заказал в «родной» конторе трубу нужного диаметра и длины со всеми требующимися расходниками и начал собираться.
Поняв, что я вознамерился куда-то сваливать, начальник охраны ЖК, мрачный, как грозовая туча, мужчина лет эдак сорока – сорока двух, до этого момента контролировавший чуть ли не каждый мой чих, вопросительно выгнул левую бровь:
– И куда это ты намылился?
– Первичные последствия аварии устранены. Устранением вторичных, как положено по договору, наша компания начнет заниматься в течение ближайших трех суток…
Видимо, опыта общения с моими «коллегами» у «грозовой тучи» было предостаточно, так как вместо гневного рыка с его уст сорвалось коротенькое и идеологически правильное утверждение:
– Мы умеем быть благодарными…
Я задумчиво изучил трехмерный план пострадавшего этажа, почесал не очень чисто выбритый подбородок и пробежал пальцами по сенсорам виртуальной панели управления:
– Если заблокировать вот эту… эту… и эти две двери, а потом включить систему принудительной вентиляции, то неприятный запах перестанет чувствоваться. Что касается откачки отходов… хм… с этим сложнее – техника, требующаяся для проведения всего комплекса работ, выделяется не мною. Думаю, в течение двух дне…
– Каких, к дьяволу, двух дней?! – не выдержал он. – Отходы НАДО откачать до рассвета! Надо, понимаешь?!
Я скептически наморщил лоб и вывел перед ним рабочую страничку «нашей» компании, после чего ткнул пальцем в самую нижнюю строку:
– Как видите, сэр, ваша заявка уже в очереди. Вот тут… – я открыл следующее окно, – отражается степень загрузки техники и приблизительное время, требующееся ее операторам для того, чтобы справиться с текущими заказами. Район у вас старый, коммуникации изношены, а аварии случаются часто. Поэтому иногда образуется, так сказать, живая очередь, сдвинуть которую… довольно сложно…
Паузу в последнем предложении я сделал совсем коротенькой, но мой собеседник мгновенно сделал стойку. А потом, демонстративно выключив служебный комм, вытащил из кармана простенький банковский чип на предъявителя:
– Сколько?
Ломаться и набивать себе цену настоящий Донни стал бы вряд ли – парень знал свой потолок и никогда не наглел. Поэтому я вырубил и свой комм, после чего негромко пробормотал:
– Если в конторе дежурят нужные люди, то кредитов пятьсот – пятьсот пятьдесят. На всех заинтересованных лиц, включая меня. Если нет, то, боюсь, ничего не получится, так как… хм… аппетиты руководства я, честно говоря, не представляю.
Начальник охраны воткнул чип в личный комм, набрал на виртуальной панели какую-то сумму и вложил пластиковую пластинку в нагрудный карман моего комбинезона:
– Тут восемьсот кредитов. Если получится устранить ВСЕ последствия аварии до шести утра – докину ЛИЧНО ТЕБЕ еще двести!
Сумма была очень солидной. Для Донована Грейвза. Поэтому я без лишних слов повернулся к рабочей панели и забарабанил по виртуальным сенсорам со скоростью пулемета. Не забывая негромко бубнить себе под нос:
– Та-а-ак… Если придержать на складе во-от эту и эту хрень… могли же детали оказаться бракованными?… то вылеты наладчиков на Вудмир-авеню и в ресторан «Denny’s» станут бессмысленными… А если чуть покрутить с логистикой, скажем, вот так… то наша заявка передвинется еще на четыре позиции вверх… А кто у нас сегодня на оформлении? Нансен? У-у-у, этот упрется, как баран… И что же теперь делать?
Естественно, «грозовая туча» очень внимательно вслушивался в мое бормотание. Но не комментировал – видимо, поверил, что я действительно очень хочу заработать.
Я перебирал варианты минут семь-восемь. Открывая и закрывая сайты и рабочие окна своей компании и нескольких сторонних, изучая непонятные статьи каких-то положений, характеристики ремонтных флаеров, роботизированных комплексов и т. д. Ну, и параллельно поглядывал на картинки со спутников, на которых флаеры эсперов слетались к точке сбора. Потом, наконец, «принял решение», свернул все ненужное и вывесил перед начальником охраны кусок трехмерной схемы их жилого комплекса:
– В общем, так, один вариант нашелся, но он… как бы это сказать…
– Говори как есть!
– …несколько… э-э-э… неожиданный!
– В смысле?
– Ну… как я уже говорил, сэр, все серьезные последствия аварии уже устранены. То есть системы жизнеобеспечения вашего ЖК работают в штатном режиме, а отходы, разлившиеся по сервисному этажу, в жилые зоны гарантированно не протекут. Согласно действующему законодательству и в соответствии с духом договора наша компания имеет полное право поставить ликвидацию так называемых вторичных последствий в живую очередь.
– Ты хочешь сказать, что если бы трубу прорвало не в подвале, а, скажем, в любой из квартир…
– …то мы были бы обязаны принять меры немедленно!
– Ты что, хочешь устроить еще одну аварию? – взбеленился начальник охраны.
– Я что, похож на идиота? – искренне удивился я. – Любое вмешательство в работу искинов протоколируется, а отчеты о действиях наладчиков отправляются как в нашу, так и в вашу контору и обязательно проверяются. Заработать полтора кредита, а потом загреметь лет на десять куда-нибудь на урановые рудники? Нет, простите, но я в такие игры не играю!
– Что тогда?
– Посмотрите, пожалуйста, во-о-от сюда… – полюбовавшись на глубокую складку, появившуюся между бровей собеседника, и не глядя ткнув пальцем в экран, вкрадчиво предложил я. – Толщина слоя отходов на этом участке коридора составляет двадцать четыре сантиметра. А высота технологических отверстий, скрытых фальшпанелями, – двадцать. Если бы их прорвало здесь, здесь и здесь, то отходы затекли бы в короба с энерговодами, попали во-о-от в эти колодцы и через некоторое время залили бы распределительные щиты…
– И что бы произошло в каждом отдельном случае? – начиная что-то понимать, спросил начальник охраны.
– Авария в зоне, которую я сейчас подсвечу синим цветом, вызвала бы остановку четвертого, пятого и шестого блока лифтов, отключение освещения коридоров и холлов второго корпуса, а также системы кондиционирования… – тем же тоном продолжил я, параллельно раскрашивая виртуальными маркерами соответствующие части схемы. – Авария в желтой зоне вырубила бы ЦСД все в том же втором корпусе и с довольно большой долей вероятности устроила бы коллапс в системе водоснабжения. А если бы отходы протекли в оранжевую, то…
– То что?
– …короткое замыкание обесточило бы одиннадцать внешних камер и сорок три эффектора СУВД, сожгло бы пару десятков датчиков привода разгонного коридора N-6 и вынудило бы диспетчера вашей зоны изменить схему полетов грузовых флаеров.
– Как я понимаю, повреждение уплотнений технологических отверстий должно произойти механическим путем… во время перезагрузки системы наблюдения?
– Ага.
На то, чтобы принять окончательное решение, моему собеседнику потребовалось меньше двух секунд:
– Ты гарантируешь, что отходы попадут ТОЛЬКО в оранжевый короб?
– Да.
– Действуй…
…Серия коротких замыканий в оранжевой зоне произошла на шесть минут раньше запланированного – в двадцать четыре минуты первого. А уже в ноль часов тридцать три минуты меня, выбравшегося за пределы ЖК, отловил мистер Беннет, сообщил о неожиданных последствиях недавнего прорыва и приказал возвращаться обратно. Заодно уведомив о том, что ко мне уже отправлен универсальный ремонтный комплекс «Паук-2 М».
Судя по тому, что за хорошую работу мне была обещана премия, отдел стоял на ушах. Впрочем, ничего удивительного в этом не было – если аварийные сигналы от искинов ЖК автоматически направлялись на сервер компании, то сообщения о поломках в системе обеспечения СУВД дублировались еще и на комм Большого Босса. Чтобы тот гарантированно заставил включиться в работу всех заинтересованных лиц.
Начальник охраны встретил меня в фойе комплекса с распростертыми объятиями. В смысле, с довольной улыбкой. И, не тратя времени зря, лично проводил обратно в операторскую. А в ноль часов пятьдесят три минуты, получив из офиса коды доступа к «Пауку», я, наконец, занялся делом: переключил на себя управление транспортером, подлетающим к границе аварийной зоны, вывел его из-под контроля СУВД и направил к ближайшей шахте грузового лифта.
Следующие тридцать восемь минут я валял дурака. То есть усиленно делал вид, что контролирую работу «Паука», а сам висел в служебном канале СУВД и параллельно наблюдал за маневрами тренирующихся эсперов.
Как было и в предыдущие выходные, парни собрались в припортовом районе, посовещались, а потом принялись носиться среди построек. Летали на сверхмалых высотах, нещадно гоняя машины на предельных режимах и не задумываясь о цене сжигаемого топлива. Хотя, на мой взгляд, в разы эффективнее было бы засадить те же деньги на аренду нормальных вирткапсул и покупку устаревших армейских программ пилотажной подготовки. Кстати, особой слетанности и единства они не демонстрировали, «косяча» чуть ли не на каждом маневре. Сглаживали или компенсировали чужие ошибки тоже только случайно. А еще довольно часто выходили из себя. Что, как полагается, только усугубляло нервозность явного аутсайдера команды, управлявшего вечно отстающим «Крылом». В чем это конкретно выражалось? Ну, скажем, на прошлых тренировках парень, управляющий «двойкой»[22], мог позволить себе потерять крыло лидера и либо свечой уйти в ночное небо, либо дать форсаж и начать метаться между строениями и опорами эстакад. Видимо, для того, чтобы хоть как-то унять бешенство. В этот раз он буйствовал относительно «мягко». После второго неудачного маневра «пятерки» выпал из строя на двадцать секунд; после шестого крутанул мертвую петлю; после одиннадцатого изобразил «Кобру». А после тринадцатого, во время которого самое слабое звено команды чуть было не врезалось в опору эстакады, посадил флаер на землю, выбрался наружу и демонстративно оперся на обтекатель. Так и простоял все то время, пока «пятерка» под руководством «единички» отрабатывала прохождение не получающегося участка…
Оттачивать отдельные элементы пилотажа парни закончили без двадцати три. Немного отдохнули, расселись по флаерам и дали полную тягу на движки. Правда, прежде чем отправиться на «соревновательную» трассу, рванули в сторону реки и сделали поворот на девяносто градусов в узком «каньоне», образованном складами «ELL Spaceships».
Прошли как по ниточке, умудрившись и выдержать оптимальный скоростной режим, и не смять строй. Горизонтальную спираль вокруг эстакады с проходами тоже исполнили на пять баллов. А затем, почувствовав кураж, решили еще немного позабавиться.
Сначала, перестроившись цепочкой, спиралью ввинтились в ночное небо, используя в качестве оси вращения шестидесятиметровый портовый кран. Потом, собравшись в компактный ромб и «поставив» его на ребро, стремительно упали к речной глади, разогнались над водой и, не снижая скорости, протиснулись между бортом тяжелого сухогруза и причальной стенкой. Потом описали несколько замысловатых кривых в лабиринте из тяжелых морских контейнеров и, наконец, вырвались на оперативный простор.
Первые минуту и двенадцать секунд полета по городским улицам команда держала строй, двигаясь динамическим треугольником. При этом первой летела «единичка», на концах ее крыльев висели двойка и тройка, далее пеленгом вправо-влево шли четверка и пятерка. Ширина фигуры постоянно менялась: там, где позволял «рельеф местности», «крылья» расходились в стороны, и каждый пилот проходил маршрут по своей «полосе». Там, где двигаться в псевдоодиночном режиме не получалось, они складывались, и строй огибал препятствия последовательно, копируя технику лидера. При этом парни старательно отслеживали «площадь» получающихся фигур, не давая формации расплываться.
Кстати, пока «Крылья» мчались по хорошо освещенной, но практически безлюдной Пенмар-авеню, их пилотаж смотрелся очень даже ничего. Но после поворота на Ривердейл-роуд красота эволюций начала тускнеть. Еще бы, тут, в каких-то пятидесяти двух километрах от центра города, движение не затихало даже глубокой ночью, и парни были вынуждены осторожничать.
После поворота на Мэлроуз-авеню в маневрах команды снова появилась утерянная было легкость. Но только потому, что лидер перестал строить из себя аса и активировал режим «подсказок». То есть разрешил искинам флаеров команды обращаться к базе данных по планируемому трафику, в режиме реального времени скачиваемой с сервера СУВД. С этого момента в эволюциях «Крыльев Сэйлема» напрочь пропал элемент неожиданности: увидев на эволюционном экране приближающуюся метку, скажем, слева, строй тут же смещался вправо или взмывал вверх. Увидев помеху справа – уходил влево или прижимался к земле. Ну а встречные или попутные флаеры «обрабатывались» ими так, что у меня опускались руки: парни притирались «коробочками», «кольцами» или «ромбами» только к тем машинам, которые двигались по жестко заданным траекториям. Зато частные машины, управляемые не автопилотами, а живыми владельцами, предпочитали облетать за километр!
Тем не менее они себе нравились. Поэтому останавливаться на крыше недостроя корпорации «ELS» не захотели, а «протиснулись» между первым и третьим корпусами университета, описали кольцо вокруг Патрик Хай Скул и рванули к жилым массивам.
Таймер обратного отсчета я врубил, когда они прошли первую контрольную точку – пешеходный мостик через Мэделайн-крик. Потом сдвинул окно с динамически меняющимся изображением на периферию, убедился, что «Паук» завершил санацию последнего коридора, и довольно потер руки.
– Вот и все, лопнувшая труба заменена, система работает штатно, а сервисный этаж практически стерилен. Сейчас отправлю ремонтный комплекс на следующую точку, а сам займусь датчиками привода разгонного коридора.
Мог бы и не говорить – начальник охраны, отслеживавший каждое мое действие, видел результаты не хуже меня.
– Держи, заслужил… – от души врезав мне по плечу, буркнул он и положил еще один банковский чип под мою левую руку.
«Оклемавшись» от удара – искин «Сбруи», отслеживающий поведение контролируемого объекта согласно прописанному образу, заставил меня съежиться, неловко отшатнуться в сторону и потерять равновесие, – я расплылся в довольной улыбке. А через пару мгновений, спрятав неучтенный и необлагаемый налогами заработок в нагрудный карман рабочего комбинезона, отправил «Паука» к транспортеру.
Четыре минуты и восемь секунд, потребовавшиеся ему, чтобы свернуть манипуляторы, добраться до платформы, занять штатное положение и намертво зафиксироваться на ней, я делал вид, что изучаю оставшийся фронт работ. А сам смотрел то на таймер, то на маневрирующее «Крыло» и считал оставшиеся мгновения…
…Минута пятнадцать: сложенный в «лезвие» строй машин эсперов простреливает площадь Четырех Фонтанов, эффектно срезая крыльями девять из десяти подсвеченных струй, после чего синхронно делает «бочку» и втягивается в узенькую Рейнбоу-авеню. Одновременно с этим платформа с «Пауком» медленно вплывает на аппарель, ведущую к лифту…
…Пятьдесят три секунды: почти полностью раскрывшееся «Крыло» взмывает вертикально вверх вдоль правой стены «Миррор-Плаза», выполняет «горку», на миг зависает в верхней точке траектории и стремительно падает вниз вдоль левой стены. А платформа легонечко вздрагивает и начинает двигаться вверх…
…Тридцать семь секунд: флаеры перестраиваются в «ромб» и, почти касаясь днищами коротко стриженной травы одной из полян парка Фишберн, пролетают между стеклянными павильонами «Right» и «Left». Тем временем подъемный стол грузового лифта набирает полную скорость и возносит «Паука» к еще закрытой диафрагме…
…Девятнадцать секунд: разогнавшись вдоль пологого склона безымянного холма, «Крыло Сэйлема» уходит в боевой разворот, притираясь к стеклянному ограждению обзорного павильона на первом ярусе башни «Black Tower». А между расходящимися лепестками диафрагмы вспыхивает искорка какой-то звезды, и ее отражение загорается ярким пятнышком на обтекателе «Паука»…
Последние десять секунд я наблюдал за происходящим сразу с двух ракурсов. Через камеру, установленную на боковой стене третьего корпуса, и со спутника МВБ, висящего над геометрическим центром города. С первой точки открывался роскошный вид на черную дыру лифтовой шахты, пустую стоянку для грузовых флаеров и разгонный коридор, а со второй – на весь жилой комплекс и прилегающие к нему районы.
Команда Сэйлемского университета влетела на территорию ЖК вытянутой цепочкой – их лидер, более-менее трезво оценивающий способности своих друзей, считал, что проходить этот кусок траектории в сомкнутом строю им пока рановато. Первый маневр – переворот на крыло с виражом, выводящим флаеры под балкон пентхауса девятого корпуса, – группа отработала на славу: пять стремительных теней пронеслись от силы в метре от его массивного керамопластового основания, а выхлоп от их движков раскрасил черную матовую поверхность цветами побежалости. Второй – полубочка[23] с поворотом на тридцать градусов и проходом впритирку с верхней кабинкой пассажирского лифта шестого корпуса – тоже. Потом «единичка» ускорилась и оторвалась от основной группы, кинула очередной запрос искину СУВД и, получив в ответ одни «нули»[24], вошла в боевой разворот – «облизала» ограждение крыши, пролетела между рядами дорогущих флаеров и нырнула в узенький проход между двумя сервисными башенками.
Цифры на основном таймере мигнули шестью нолями, «Москит», «сидевший» на искине флаера и генерировавший нужные отзывы, самоуничтожился, и скоростная машина, выйдя из слепого виража, со всего размаха воткнулась в топливные баки «Паука», только-только вынырнувшего из шахты лифта…
Глава 6
Лэрри Акина Болдуин
…Поднявшись на вершину холма, Снежок остановился. Сам. И негромко всхрапнул, словно восторгаясь открывшимся видом. Ласково потрепав единорога по шелковистой гриве, Лэрри окинула взглядом бескрайнее море воистину Серебряного Леса, привычно удивилась невероятной синеве безоблачного неба и восхищенно вздохнула: в искрящемся облаке водяной пыли, висящей над водопадом Разбитых Надежд, горела и переливалась восхитительно яркая радуга!
Увы, краткий миг звенящей тишины и единения с миром был прерван чуть хрипловатым баритоном порядком поднадоевшего графа Эдриеля Эделлара:
- Моих здесь воздух полон воздыханий,
- нежна холмов суровость вдалеке,
- Здесь рождена державшая в руке
- и сердце – зрелый плод, и цветик ранний…
- Здесь в небо скрылась вмиг, и чем нежданней,
- тем все томительней искал в тоске
- ее мой взор; песчинок нет в песке,
- не смоченных слезой моих рыданий.
- Нет здесь в горах ни камня, ни сучка,
- ни ветки или зелени по склонам,
- В долинах ни травинки, ни цветка,
- нет капельки воды у ручейка,
- зверей нет диких по лесам зеленым,
- не знающих, как скорбь моя горька…
Чтец из него был неважный. Поэтому красивый и образный сонет Франческо Петрарки вызвал у Лэрри лишь чувство раздражения чуть ли не с первых строчек. Однако игнорировать куртуазный комплимент влюбленного юноши, да еще и в присутствии такого количества свидетелей, было бы воспринято двором крайне негативно, и девушка нехотя изобразила намек на улыбку. О-о-о, что тут началось – решив, что первая красавица Дивноморья пребывает в романтическом настроении, все представители сильного пола старше пятнадцати лет бросились в поэтическую битву!
Первые минуты полторы стихи декламировали одновременно. В результате до Лэрри доносились лишь обрывки фраз соревнующихся мужчин да недовольное сопение их спутниц.
Барон Диего Одриер, вдруг позабывший про молодую жену, вдохновенно цитировал Бернса:
- Любовь, как роза, роза красная
- Цветет в моем саду…
Виконт Огюст Митч, вроде бы все еще скорбящий по недавно скончавшейся супруге, – Пушкина:
- Я помню чудное мгновенье:
- передо мной явилась ты…
Баронет Жан Ульфгард, еще вчера увивавшийся за младшей дочкой первого министра двора, – Хайяма:
- Могу я вместе с вами быть
- В своих видениях и снах…
Им вторил даже королевский шут. Правда, в отличие от других чтецов он не воспевал, а язвил:
- Когда твое чело избороздят
- Глубокими следами сорок зим,
- Кто будет помнить царственный наряд,
- Гнушаясь жалким рубищем твоим?
- И на вопрос: «Где прячутся сейчас
- Остатки красоты веселых лет?» —
- Что скажешь ты? На дне угасших глаз?
- Но злой насмешкой будет твой ответ…
Естественно, интерес вызвал только последний отрывок, поэтому Лэрри вызвала подсказку, отложила в памяти фамилию автора и, прочитав последние строчки, с трудом сглотнула подступивший к горлу комок:
- Достойней прозвучали бы слова:
- «Вы посмотрите на моих детей.
- Моя былая свежесть в них жива,
- В них оправданье старости моей».
- Пускай с годами стынущая кровь
- В наследнике твоем пылает вновь!
Желание продолжать играть сразу куда-то испарилось, и девушка, вызвав меню, активировала выход. Темно-синее небо, серебристая листва могучих лесных великанов и ярко-зеленый ковер травы, покрывающей вершину холма, тут же подернулись легкой рябью и начали стремительно бледнеть. Последним «прощай» выключающейся игры стала вспышка солнечного света, отразившегося от белоснежного рога Снежка, и взгляд очнувшейся Лэрри уперся во внутреннюю поверхность крышки капсулы.
Как бывает обычно, возвращение в себя настоящую ознаменовалось легким головокружением и приступом тошноты – сознание, привыкшее к иной реальности, в меру своих сил пыталось адаптироваться к новым условиям. Дождавшись, пока неприятные ощущения сойдут на нет, девушка нащупала пальцами левой руки панель управления, но испуганно замерла, услышав еле слышный шелест сдвигающейся двери:
– У-у-у, какое старье!!! Слышь, Стеффи, ты бы купила девочке ящик посовременнее, а то этот – ровесник моей прабабушки!
«Билли!» – узнав ненавистный голос, мысленно взвыла Лэрри. А через миг, поняв, что чуть было не предстала перед сержантом Морриганом во всей красе, покрылась холодным потом. Тем временем полицейский продолжал высказывать свое мнение по поводу ее игровой капсулы:
– Слушай, а в этом ящике есть хоть что-нибудь, кроме блока интерактивного обучения?
– Там есть все, что нужно! – твердо ответила тетя и попыталась увести Билли из комнаты Лэрри. – Завтрак стынет. Пошли кушать…
Однако сержант и не думал уходить:
– Сколько уже девочке? Четырнадцать? Пятнадцать?
– Семнадцать с половиной.
– И она все еще играет в этом гробу?! Стеффи, да она ведь уже СОЗРЕЛА! Ей нужны не только знания, но и ощущения! Не жмись, купи ей что-нибудь посовременнее: пусть девочка ловит кайф хотя бы в виртуале!
– Я откладываю деньги на полную коррекцию ее внешности… – напомнила тетя. – Еще каких-то месяцев пять-шесть – и у Кинни появится лицо, фигура и нормальное счастливое будущее! Со всеми, как ты выразился, ощущениями. А если я куплю ей новую капсулу прямо сейчас, то этого самого будущего ей придется ждать лишние полгода-год! Впрочем, если ты настаиваешь, то давай возьмем что-нибудь посовременнее на те деньги, которые я должна будут тебе заплатить в конце месяца! Согласен?
– Если бы львиная доля этих денег шла мне, а не моему начальству, я бы согласился не раздумывая! – после небольшой заминки выдал сержант Морриган. Потом, видимо, повернулся лицом к капсуле, так как его голос стал существенно громче: – Ладно, детка, потерпи еще чуть-чуть! Шесть месяцев – это совсем немного. Они пролетят, словно один день, и ты станешь самой прекрасной девушкой во Вселенной!
«Ого, сколько пафоса! – презрительно поморщилась Лэрри. – Прям не полицейский, а кандидат в президенты…»
Закончив излагать свои мысли, «кандидат в президенты» вдруг вспомнил про стынущий завтрак и, вытолкав Стефани в коридор, собственноручно закрыл двери. По своему обыкновению, не рассчитав силы и саданув створкой по косяку так, что задрожали стены.
«Сила есть – ума не надо…» – мысленно отметила девушка, выждала минуты полторы, потом выскользнула из-под крышки капсулы, быстренько заблокировала дверной замок и отправилась в ванную…
…Как это ни странно, однако, опустившись в горячую воду, покрытую толстенным «ковром» из ароматизированной пены, девушка не почувствовала никакого облегчения. Наоборот, ощущение горечи, которое появилось в момент прочтения концовки сонета Шекспира, стало еще сильнее. Не помогла и любимая композиция группы «The Fire», прослушанная четыре раза подряд: несмотря на жизнеутверждающий припев, обычно настраивавший Лэрри на романтический лад, настроение стремительно ухудшалось.
Повалявшись в ванне эдак с полчаса и поняв, что справиться с ним не получится, она дотянулась до комма, лежавшего на полочке для косметики, и вывела на большой голоэкран первый попавшийся ролик из семейного архива. А когда увидела улыбающуюся и почти совсем трезвую мать, несущую к столу собственноручно испеченный и украшенный торт, зажмурилась изо всех сил и заревела…
…В момент, когда пусть и дешевый, но совсем новенький «Ангелок», подаренный ей на день рождения, только-только начал снимать начинающееся торжество, Лэрри была почти счастлива. «Почти» – лишь потому, что большая часть души десятилетней девочки истово жаждала самого приятного сюрприза на свете – неожиданного прилета отца. Ну и, конечно же, связанных с его возвращением восхитительных изменений в жизни. А в том, что они будут восхитительными, она нисколько не сомневалась, ибо в тот день еще была уверена, что ее отец – старший помощник капитана тяжелого разведывательного крейсера «Магеллан», отправившегося исследовать просторы Дальнего Космоса. Поэтому, пододвинув к себе тарелку с куском торта, она то и дело поглядывала на голограмму потрясающе красивого мужчины, затянутого в парадный китель ВКС, и мечтала, чтобы он вдруг возник в дверном проеме, ослепительно улыбнулся и негромко сказал: «Привет, девочки! А вот и я! Соскучились?» Увы, в тот день ее мечты так и остались мечтами. А буквально через год с небольшим, когда Лэрри вдруг взбрело в голову влезть в Сеть и поискать там информацию об этой экспедиции, вообще обратились в прах: оказалось, что «Магеллан» давно уже вернулся, а его старшего помощника, капитана второго ранга Миядзаки Даики, на космодроме встречала жена с двумя детьми. И хотя после долгого и крайне неприятного разговора с матерью она поняла причину, вынудившую последнюю «назначить» отцом дочери единственного более-менее известного офицера-японца, вернуть их отношениям прежнее тепло так и не получилось. Нет, конечно же, изредка что-то такое возвращалось. Например, с середины мая и до конца июля две тысячи двести тридцать второго года мать не пила. Вообще. Поскольку усиленно лечилась прямо на дому. Как тогда считала Лэрри, от профессиональной травмы. И хотя все это время мать не работала, то есть денег катастрофически не хватало даже на еду, ежевечерние разговоры ни о чем постепенно стали доставлять обеим море удовольствия.
Увы, все хорошее когда-нибудь заканчивается: стоило матери снова выйти на работу, как эти разговоры практически прекратились. Да и когда им было общаться, если по утрам, когда Лэрри уходила в школу, мать спала, вечером носилась по квартире, одеваясь и наводя марафет, а возвращалась далеко за полночь? Впрочем, три-четыре дня в месяц они все-таки беседовали. Но и этот период продолжался относительно недолго, уже к концу года мать снова начала пить, а к середине весны следующего года подсела на наркоту…
Услышав звон бьющегося стекла и вспомнив, чем закончился тот «праздник», Лэрри закусила губу и торопливо потянулась к комму. Но не успела. Вернее, успела и дотянуться, и ткнуть пальцем в сенсор выключения. Но 3D-голограмма потухла уже после того, как лицо мамы перекосилось, а с губ сорвалось обидное «с-с-сучка»…
Потоки детского «Шампанского», выплеснувшиеся из разбитого бокала, стремительно преодолели расстояние от относительно целого обломка ножки до края стола и пролились на подол ее белого платья. Оказалось, что одноразовый наряд, купленный по случаю на какой-то распродаже, не был рассчитан на воздействие столь токсичной жидкости, поэтому в ткани сразу же начали протаивать безобразные дыры. Мать, никогда не отличавшаяся особой терпеливостью, мгновенно забыла о том, что у дочери день рождения, и, особо не выбирая выражения, высказала ей все, что думает. А потом, видимо, назло дочери, выключила голограмму с изображением «отца». И ушла «успокаиваться». В ванную. Не забыв прихватить с собой литровую бутылку с дешевым виски…
Смотреть другие ролики расхотелось, поэтому девушка тяжело вздохнула, решительно выбралась из ванны и, наскоро вытеревшись полотенцем, уселась перед пультом управления порядком устаревшего, но еще вполне рабочего «Кутюрье». Прикоснулась к сенсору включения, дождалась, пока перед ней задрожит виртуальное зеркало с логотипом компании-производителя, и быстренько ввела в окошко идентификации коротенький пароль.
По дымчатой плоскости пробежали строчки рекламного слогана, после чего перед Лэрри появилась совсем коротенькая череда директорий.
– «Милашка»… – скривив губы, выдохнула Лэрри и, повернувшись к шкафу с бельем, вытащила из нижнего ящика пакетик с «Чистой линией».
Тонюсенький и практически прозрачный комплект поддерживающего белья сразу после надевания повис на теле, как простыня. Тем не менее посылать формообразующий импульс от «Кутюрье» девушка не торопилась. Сначала уселась на вращающийся стульчик и дала команду начинать.
Манипуляторы косметического комплекса принялись за работу. Первым делом очистили кожу лица специальным составом и придали нужную форму бровям. Затем нанесли make-up primer и тон, откорректировали линию скул и добавили цвет бровям. Добившись нужного эффекта, приступили к макияжу глаз и одновременно занялись губами. Не забывали и о «мелочах» – зафиксировав голову Лэрри, «Кутюрье» аккуратно впрыснул в ее глаза по порции полимера, придавшего радужкам омерзительный коричневато-зеленый цвет; дождавшись, пока девушка откроет рот, наклеил на десны прозрачные накладки, придавшие лицу некоторую одутловатость; чуть позже вставил в ноздри специальные расширяющие кольца и т. д.
Несмотря на то что процесс изменения внешности, согласно модели «Милашка», Лэрри проходила перед каждым выходом из дома, смотреть на свое стремительно уродующееся лицо было неприятно. Еще неприятнее было отдавать последнюю команду. Ту самую, которая задавала силу натяжения компенсирующих лент в подложке формообразующего белья. Однако выбираться под всевидящие объективы СКН без подобной маскировки было бы самоубийством, поэтому девушка в очередной раз собралась с духом, скорее выплюнула, чем высказала, слово «форма» и стоически перетерпела первую вспышку довольно болезненных ощущений.
– Совпадение с заданными параметрами – девяносто семь целых шесть десятых процента! – механически доложил косметический комплекс. После чего сменил тембр голоса на мужской и с придыханием выдал комплимент, сгенерированный донельзя примитивным аналитическим блоком: – Лэрри, ты выглядишь просто потрясающе! Будь я мужчиной – пал бы к твоим ногам со вдребезги разбитым сердцем…
«Угу, потрясающе…» – мысленно усмехнулась девушка, кинула взгляд на свое скособоченное отражение и, чуть приволакивая левую ногу, поковыляла в сторону двери, ведущей в ресторан. Отрабатывать официальную зарплату и своим внешним видом подтверждать легенду, скормленную искинам ювенальной полиции…
Глава 7
Роберт Рид
– Заказчик в восторге! – поиграв желваками, нехотя буркнул чем-то очень недовольный Кайман. – Просил передать исполнителю свою искреннюю благодарность за великолепно выполненную работу…
Благодарность заказчика акции меня волновала мало. А вот перепады настроения первого лейтенанта, признаюсь, пугали до дрожи в коленках. И вот такие многозначительные паузы в конце предложения – тоже. Ибо меня, одного из тысяч безвестных «одноразовых» исполнителей, некоторое время используемых Службой Специальных Операций, не списывали в расход лишь благодаря заступничеству Джозефа Симмонса. Нет, безусловно, на протяжении всех девяти с лишним лет службы в корпусе морской пехоты я чуть ли не ежедневно доказывал Большому Начальству, что продление моего существования намного выгоднее превентивного устранения. И что я предсказуем, управляем и абсолютно не болтлив. Однако без молчаливой поддержки куратора я бы прожил от силы года три. Или, согласно очень неофициальной статистике, два года, семь месяцев и четырнадцать дней.
Слава богу, из окончания прерванной фразы выяснилось, что плохое настроение Каймана вызвал не я:
– …а Марк Эйсис подал очередной рапорт!
Эта новость тоже пугала, но значительно меньше – мой личный психолог, второй лейтенант Эйсис, переведенный на Колдспрингскую базу в декабре прошлого года по протекции высокопоставленного родственника и по просьбе последнего приставленный к исполнителю с наивысшим коэффициентом боевой эффективности, ненавидел меня всеми фибрами души. И не просто ненавидел – он на полном серьезе считал меня наихудшей помесью классического властолюбца[25] с миссионером[26]. А еще был искренне уверен в том, что я представляю серьезнейшую опасность для общества, особенно в преддверии приближающегося увольнения в запас, и просто изнывал от желания отправить меня на тот свет. Причем не «классически», в результате неосторожного обращения с оружием, взрывчаткой, боевой техникой или непрофильного применения спецпрепаратов, а посредством использования электрического стула или смертельной инъекции. Однако его рапорты, автоматически попадающие на служебный сервер кабинета первого лейтенанта Симмонса, обычно там и застревали.
– И что ему не понравилось на этот раз, сэр? – состроив подходящее ситуации выражение лица, поинтересовался я. – Задание вроде бы выполнено, посторонние лица не пострадали, разрушения городской инфраструктуры минимальны, а КР, по последним данным, застыл в верхней трети требуемого промежутка…
Первый лейтенант постучал по столешнице пальцами правой руки, набрал в грудь воздуха и с большим трудом удержал рвущийся наружу рык:
– Он идиот! Причем клинический!
– Дайте я догадаюсь, сэр! – язвительно усмехнулся я. – Второй лейтенант Эйсис аргументированно доказал, что последняя акция – это одна сплошная сублимация моих патологических желаний?
Кайман с хрустом сжал кулаки и… отрицательно помотал головой:
– Нет. В последнем рапорте этого придурка эта акция упоминается от силы раза три. И то мельком…
Я не поверил. Ведь психолог-истеричка не мог проигнорировать новые доказательства моей абсолютной неадекватности! Не мог, и все.
– Не может быть, сэр! Вы, наверное, прочли не все приложения, ссылки или сноски! Посудите сами – если лидер «Крыльев Сэйлема» погиб практически мгновенно, то его ведомые, сгоревшие заживо, ушли из жизни в адских муках. Кто спланировал взрыв окислителя в баках покореженного флаера «единички», да еще и с такой временнй задержкой? Я! Значит…
Кайман уперся ладонями в край столешницы и откинулся на спинку кресла:
– Рапорт Эйсиса посвящен Бойне в Нью-Фриско! По большому счету он представляет собой аналитическую модель, показывающую зависимость количества невинных жертв от типа, веса и места расположения использованного ВВ. Что касается приложений… в них краткие выжимки из досье каждого из погибших, а также голографии их родителей, жен, мужей и детей, осташихся сиротами!
– Эк его проняло-то, а?! – мысленно поежившись, буркнул я. И решил, что надо чуть обострить ситуацию, дабы получить как можно больше жизненно необходимой информации: – Отправить в корзину ТАКОЙ визуальный ряд, сэр, сможет не каждый. Значит, Большое Начальство вскоре в очередной раз задумается о моем будущем…
Взгляд сэсэошника потемнел. И мне это о-о-очень не понравилось. Поэтому я внутренне подобрался и на всякий случай включил ассоциативно-логический блок.
– О твоем будущем Большое Начальство действительно задумывалось. Причем не один и не два раза… – пристально глядя мне в глаза, сказал первый лейтенант. – А еще снова изучило твое досье и даже вызвало меня на личную беседу…
Я невольно затаил дыхание.
– Твое устранение признано нецелесообразным и в этот раз… – выдержав о-о-очень длинную паузу, как-то уж очень невесело усмехнулся Кайман. – И знаешь, почему?
– Никак нет, сэр! – основательно покривив душой, рявкнул я.
– Потому, что девяносто девять процентов своего свободного времени ты тратишь на подготовку к поступлению в Академию Морской Пехоты. И занимаешься этим не только на базе, но и на конспиративной квартире в Питтсбурге, по Шедоу-стрит, сто двадцать два, существование которой ты так изобретательно скрывал от ССО последние семь лет!
– Ну… – начал было мямлить я, но был прерван нетерпеливым жестом.
– Увы, оказалось, что дядя Эйсиса не только занимает весьма серьезную должность в министерстве юстиции, но и обладает весьма обширными связями в самых верхах…
– И что с того, сэр? Я выполняю боевые задачи под грифом АА-3 и выше. Соответственно, если этот самый дядя договорится даже с министром, получить доступ к нашим архивам ему не удастся. А без веских доказательств, как вы понимаете…
– Марк попросил дядю организовать спецпроверку.
– Спецпроверка – дело неприятное… – подумав, признал я. – Но не особо. Ведь пока там, наверху, решат, кто и что будет проверять, можно успеть… многое. Опять же, для того чтобы ее инициировать, нужны очень веские основания.
Первый лейтенант прищурился, потер переносицу и удовлетворенно кивнул:
– Да, времени у нас предостаточно. По нашим расчетам, порядка трех недель. Кроме того, в связи с тем что второй лейтенант Эйсис нарушил режим секретности и отстранен от выполнения своих обязанностей, у нас появились неплохие возможности для маневра. В общем, если ты перестанешь валять дурака и немножечко поможешь, то мы выкрутимся…
– В каком смысле «валять дурака», сэр?
– Для того чтобы гарантированно прикрыть задницы, нам нужен материал определенной направленности. И по возможности модерируемый. Если еще конкретнее, то нам требуются нормальные человеческие реакции. Твои. Некоторый объем мы уже набрали – подняли записи всех подготовительных фаз проведенных акций, изменили даты и залили соответствующие «обманки» в архивы СУВД, полиции и МВБ. Но получающаяся картина пока еще выглядит крайне неубедительно, и ее надо дополнять. Короче говоря, мне требуются записи, в которых ты развлекаешься. В баре, на пляже, на танцполе и, что самое главное, – тут он подался вперед, уперся грудью в столешницу и, не мигая, уставился мне в глаза, – в постели! Хоть с бабой, хоть с мужиком, хоть с животным, но в ней, понял?!
Намек был понятен. Более чем. Поэтому я скрипнул зубами и на всякий случай опустил взгляд. А Симмонс, словно не заметив моей реакции, продолжил в том же духе:
– Это требование появилось не просто так – мы вскрыли комм Эйсиса, проанализировали выкладки, изложенные в письме к дяде, и разработали оптимальную стратегию защиты. Говоря иными словами, если мы докажем, что ты абсолютно нормален, то утрутся любые проверяющие. Если нет – будет плохо. Всем…
Предложение звучало логично, и я заставил себя успокоиться – ушел в себя, погонял ситуацию в расчетно-аналитическом блоке, прикинул десяток наиболее вероятных способов выхода из сложившейся ситуации и решил, что с совестью можно будет договориться и в этот раз:
– Что ж, если нужно, значит, уйду в отпуск. Готовить материал. Скорее всего, сегодня же…
…Пострелять вволю и тем сорвать свое плохое настроение на мишенях мне не удалось – не успел я завалиться на полигон, получить патроны и выйти на огневую позицию, как рядом с тренажером снова нарисовался Кайман:
– А скажи-ка мне, парень, что ты тут делаешь? Если мне не изменяет память, мы кое о чем договорились!
– Хотел слегка размяться, сэр! – угрюмо буркнул я. – Вылет рейсового челнока на Рокфорд – в двенадцать часов дня. Собираться от силы минут тридцать. Соответственно, оставшееся вре…
– А куда ты собираешься отправиться после Рокфорда? – чуть успокоившись, поинтересовался Симмонс.
– В Даллас, сэр!
– Почему?
– Во-первых, туда есть прямые рейсы военных бортов, сэр. Во-вторых, и сам город, и примыкающая к нему территория входят в зону контроля искина двенадцатой полковой авиагруппы третьей дивизии морской пехоты, а значит, в экстремальной ситуации я смогу вызвать наш патруль и тем самым гарантированно не попасть на ментоскопирование. Ну и, в-третьих, в штате Новый Техас запрещено ношение любых видов оружия, включая травматическое и холодное, что существенно упроща…
– А то, что на Золотых пляжах толпами шарятся отпускники ВКС, ВМС и Береговой Охраны, жаждущие приключений, тебя не колышет?
– Как говорит подполковник Миллер, сэр, «если морской пехотинец боится соседа по кубрику, то чем и как встретит он врага»?
– Хороший настрой, правильный! – ухмыльнулся первый лейтенант и тут же посерьезнел. – В каком образе полетишь, уже решил?
– Да, сэр, – предельно серьезно ответил я. – В своем же. Но только конца пятого года службы.
Взгляд Каймана поплыл – видимо, он решил подстраховаться и влезть в мое досье:
– Та-ак, тогда ты был мастер-сержантом… с девятью военно-учетными специальностями и с семью имплантатами. А что у тебя было из наград? А, вижу: один-единственный Военно-морской крест, Серебряная звезда, медаль военно-морского флота и корпуса морской пехоты, Пурпурное сердце…
– Если вы ищете медаль «За выдающуюся службу»[27], сэр, то я получил ее позже! – негромко сообщил я.
Симмонс меня не услышал – продолжал копаться в инфоблоках и что-то неразборчиво бубнить. Поняв, что он прикидывает другие варианты, я вывел на голоэкран страничку с вариантами условий стрельбы и принялся колдовать с настройками усложнений боевой задачи. Увы, закончить подготовку не успел – минуты через три Кайман свернул мое досье и удовлетворенно хмыкнул:
– Что ж, пожалуй, вариант далеко не худший!
– Значит, я могу продолжить самоподготовку, сэр?! – сдуру спросил я. И тут же пожалел, что открыл рот.
– Никак не уймешься? Что ж, примем меры… Та-а-ак… твои коды доступа в ВИКи… р-раз… и аннулированы! Идентификаторы «дублей»… заблокированы! Доступ к банковским счетам на территории базы… заморожен! Все, Рид, до возвращения из отпуска ты сможешь попасть только в казарму, столовую, терминал ожидания космодрома и в «Чистилище»! Да, ты не ослышался – для того чтобы ты не маялся дурью еще и в отпуске, рекомендую… нет, приказываю пройти процедуру «Всплеск», а уже потом валить в казарму и готовиться к вылету. Вопросы?!
Отказываться от «Всплеска», а также напоминать Кайману о наличии у меня целого букета ВУС[28], позволяющих вскрывать большинство как электронных, так и механических замков, было равноценно самоубийству. Поэтому я состроил подобающее моменту выражение лица, дождался, пока первый лейтенант закончит меня строить, отдал честь и отправился в медцентр…
…Мое появление на дорожке, соединяющей здание ВТК[29] и комплекс зданий медцентра, получилось эффектнее некуда: личный состав второго взвода роты «Браво», возвращавшийся с утренней пробежки под «I Got a Girl in a Mississippi Town», прервал дикий рев, называемый песней, и сбился с шага. Ничего удивительного в этом не было, ибо для любого военнослужащего отдельного разведывательного батальона шестой дивизии морской пехоты Федерации Независимых Систем словосочетание «сержант-майор Роберт Рид» ассоциировалось исключительно со словом «тренировка». И никак не сочеталось со словами «отдых», «безделье» и тем более «прогулочный шаг».
Мазнув равнодушным взглядом по ошарашенным лицам парней, я коротко кивнул в ответ на приветствие штаб-сержанта, «выгуливавшего» это стадо, и продолжил променад. Пока добирался до корпуса «Бета», шокировал еще пару сотен встречных и поперечных, потом вошел в холл, спустился на минус шестой этаж и, пройдя процедуру идентификации, сдался маньякам-яйцеголовым…
Глава 8
Лэрри Акина Болдуин
Когда-то, в далеком и уже почти забытом детстве, самым любимым днем недели Лэрри был понедельник. Именно в этот день ее мать уходила из дому не в час дня, а в половине десятого вечера. Соответственно, успевала и нормально выспаться, и поваляться в ванне с чашечкой дешевого кофе, и посмотреть выпуск-другой любимого шоу. Даже такие немудреные возможности расслабиться и забыть о ненавистной работе, как правило, улучшали ее настроение. Иногда настолько сильно, что женщина устраивала дочери небольшие сюрпризы. Например, могла приехать в школу после второго урока, забрать Лэрри с занятий и отвезти ее в игровой центр для фанаток кукол Wendy. Или после школы полететь не домой, а в ближайший детский парк развлечений и прокатить дочь на каком-нибудь аттракционе. И пусть такие из ряда вон выходящие события случались не так уж и часто, в тот период своей жизни Лэрри ждала каждого понедельника почти так же истово, как возвращения отца. Увы, после смерти матери и переезда к тете Стефани ассоциативный ряд «понедельник – это праздник» быстренько сменился своей диаметральной противоположностью – «понедельник – самый скучный день недели». Ведь именно в понедельник космодром, рядом с которым располагался ресторан Финчей, работал в авральном режиме. И совсем не из-за недельного пика плотности грузопотока, а потому, что в этот день о космодроме вспоминали Большие Боссы. С девяти утра и до двух часов дня свой офис навещал один из совладельцев «Millennium Inc.» мистер Брайан Дж. Финнеган. В двенадцать тридцать на таможенный пост прибывала бригада проверяющих ОБНОНС[30], дабы поучаствовать в осмотре пары-тройки разгружающихся и загружающихся кораблей. А с шести и до одиннадцати вечера в конференц-зале терминала «F» проводилось еженедельное заседание членов независимого профсоюза докеров. В итоге после окончания всей этой нервотрепки желающих промочить горло оказывалось на порядок меньше, чем в другие дни недели. А та часть любителей опрокинуть кружку-другую пива, у которой еще оставались силы «отдохнуть», все-таки вваливалась в «Звездный приют», но «отрывалась» без особого энтузиазма.
Этот понедельник ничем не отличался от десятка предыдущих. Первый клиент, разбитной журналист-фрилансер, по слухам, обитающий где-то на Ковентри-авеню, заявился в ресторан только в начале четвертого. Чем-то здорово загруженный, он заказал стандартный обед, быстренько поел и ушел, причем за это время оторвался от виртуального экрана своего комма только дважды: для того чтобы сделать заказ и расплатиться. Следующим клиентам, решившим пообедать в ресторане Стефани Финч после него, тоже было не до Лэрри – устроившись за любимым столиком, пожилая семейная пара Огилви со Сто четырнадцатой улицы сделала заказ, вывесила над столиком голоэкран и прикипела взглядами к какому-то слезливому сериалу. Эти, по своему обыкновению, сидели до тех пор, пока не досмотрели все три новые серии, потом расстроенно вздохнули, вспомнили о существовании реального мира и, поддерживая друг друга, отправились домой. Слава богу, оставив Лэрри щедрые чаевые.
С момента их ухода и до конца восьмичасовой рабочей смены в «Звездном приюте» было пусто, как на сельском кладбище в полночь. И девушка занималась всякой ерундой. Гоняла робота-уборщика по залу, заставляя беднягу по новой полировать и без того практически стерильные столы и стулья. Ковырялась в базе контрактов с поставщиками, пытаясь еще больше оптимизировать товарооборот. Лазила по Сети в поисках рецептов дешевых блюд, не требующих использования нестандартных компонентов. А еще загружала их в память киберповара, корректировала меню и т. д.
Появление сонной тетушки встретила с несказанным облегчением – вскочила на ноги, а когда левая нога, которую она умудрилась отсидеть, подогнулась, судорожно вцепилась руками в стойку бара и виновато улыбнулась:
– Добрый вечер, Стефани! У нас все тихо и споко…
– Да не вскакивай ты так! – поморщилась тетка. – Чай не чужая.
– Дневная выручка соста…
– Какая может быть выручка в понедельник днем? – жестом заставив ее заткнуться, саркастически поинтересовалась Финч. Потом добралась до ресторанного комма, коснулась сенсора своим коммом и четко произнесла: – Лэрри Акина Болдуин. Сегодняшняя смена зачтена. Можешь быть свободна.
Уступив «хозяйке» рабочее место, девушка кое-как выбралась из-за стойки. А уже минут через пять, ворвавшись в ванную, стянула с себя поддерживающее белье и с облегчением выпрямилась:
– Фууу…
– У тебя был тяжелый день? – участливо поинтересовался «Кутюрье». – Как насчет расслабляющего массажа под инструментальные композиции от «Sweet Dreams»?
– Соблазнительно, но нет… – встав на цыпочки и изо всех сил потянувшись пальцами рук к потолку, выдохнула девушка. – После восьми часов в скрюченном состоянии мне требуется хорошая тренировка!
– Что ж, если что – то ты знаешь, где меня искать… – пошутил искин косметического комплекса и, дождавшись, когда Лэрри усядется перед его «зеркалом», принялся удалять с ее лица и шеи уже ненужный макияж…
Универсальный тренажерный комплекс «Титан», на котором когда-то занимался дядя Энди, комплиментов не признавал. Стоило Лэрри перешагнуть порог зала, как мгновенно включившийся искин язвительно фыркнул:
– Ну, и чего ты скрючилась, как отжившая свой век старушка? Разверни плечи, выстави вперед грудь и марш разминаться!
Спорить с тренером, пусть и виртуальным, себе дороже, поэтому девушка послушно скорректировала осанку, встала перед загоревшимся голоэкраном и принялась повторять движения своего зеркального двойника.
Как бывало обычно, первые минуты три-четыре искин тренажера, автоматически подключившийся к медблоку комма Лэрри, «играл» с интенсивностью нагрузок. А когда нащупал оптимальный режим, начал поддавать жару. В результате уже к концу разминки девушка основательно разогрелась, а к концу четвертого подхода на тяге блока сверху поняла, что до конца тренировки просто не доживет. Тем не менее выкладывалась по полной – четко фиксировала положение корпуса, тянула перекладину спиной, а не руками и дышала так, как положено.
Ее старания были оценены достаточно высоко. Балла на четыре. С минусом. Чем, учитывая невероятную придирчивость «Титана», можно было гордиться.
– Ну-у-у, для такой дохлятины, как ты, неплохо.
– Стараюсь изо всех сил! – довольно улыбнулась девушка и, отдохнув положенные сорок секунд, перебралась на тренажер для гиперэкстензии.
– Для особо непонятливых: мы качаем спину, а не ягодицы! – напомнил искин, как только увидел, что она заняла исходное положение и скрестила руки на груди. – Работаем только поясницей, корпус выше горизонтали не поднимаем и не используем инерцию движения!
Мог бы и промолчать – это упражнение Лэрри нравилось, поэтому она всегда делала его со всем возможным тщанием.
– Три подхода по сорок повторений с полуторасекундной фиксацией в верхней точке! Поехали!
Читать бесплатно другие книги:
