Ставка на любовь Ёрш Ника

Внутри все болело еще от одного осознания – я понимал: глупая девчонка тоже погибнет. И мой чертов дар, даже на пороге смерти, не давал покоя, заставляя волноваться о практически чужой малознакомой женщине.

Однако все мысли испарились из головы, как только главный волк припал к земле, готовясь к прыжку. Подчиняясь инстинктам, я закрыл собой Софи и крепче сжал скальпель. Будто это могло помочь…

Страх пронесся по позвонку, словно гугорот провел липким холодным языком – до мороза по коже и мурашек на затылке. В висках застучало.

Слегка согнув ноги в коленях, я присел и чуть наклонился вперед, готовясь отразить нападение.

За миг до того, как волк прыгнул, я громко утробно зарычал, стараясь хоть так избавиться от ужаса, проникшего в кровь ядом, отравляющего сознание и отнимающего веру в чудо. Рванул навстречу зверю, метясь в одно, четко определенное место. В печень. Удар нужно было нанести снизу спереди под правое нижнее ребро, направляя скальпель чуть вверх и слегка провернув его в ране.

Я знал теорию очень давно, но никогда не думал, что придется проделать это на практике…

Время словно остановилось.

Были только я и волчий оскал. Мы добрались друг до друга в воздухе, оба оторванные от земли. Он прыгнул, я упал на колени. Скальпель вошел куда нужно, но и клыки плотно обхватили мое предплечье… Странно, но в первый миг я ничего не почувствовал, разве что оцепенение и недоумение. Но спустя три удара сердца о ребра волк вдруг обмяк, отпуская свою добычу. Тогда стало больно. Да так, что выть захотелось уже мне.

Изо рта зверя лилась кровь, и сквозь мутнеющее сознание я понял: все получилось, как и было задумано. Враг повержен. Пусть только один, но все же…

Еще несколько ударов сердца, и я с удивлением обнаружил, что страх совершенно ушел и жалость к себе пропала. А еще дико захотелось продлить агонию, называемую жизнью. Хотя бы не для себя, а для глупой девчонки, не ставшей убегать.

Словно в насмешку моим мыслям, оставшиеся волки, притихшие на пару секунд, внезапно оскалились, медленно двинувшись в нашу сторону. А потом бросились в атаку. Двое были впереди. Без предупреждающих сигналов или игр в “кошки-мышки”, они прыгнули… В отместку за вожака.

Я только и успел, что вскинуть руку, все еще сжимающую скальпель. Одного мой удар настиг, и я с ужасом понял, что второй метит в Софи.

“Не защитил!” – пронеслось в голове.

И тут случилось невероятное. Некая сила буквально отшвырнула меня в сторону, оставляя без оружия. Упав возле одного из деревьев, я почувствовал, как вышибло из легких весь воздух, и на миг решил, что задохнусь. Тогда же совсем рядом завопил волк. Обреченно и страшно. Я вздрогнул, дернулся вперед. Казалось, прошла вечность, пока смог перевернуться на живот, сделал сиплый вдох и попытался подняться.

Снова вой, на этот раз волк был не один. Я почувствовал, они звали на помощь. Громко, надсадно, скорбно.

С первого раза не вышло: тело не слушалось, в голове шумело, прокушенная рука мелко дрожала. Наконец справившись с собой, встал на подгибающиеся ноги, неловко качнувшись в сторону, и прищурился, пытаясь найти Софи. Но землю вокруг заволокло темным туманом, от него слезились глаза и сбивалось дыхание. Или это сказывались переломы?

Ветер принес запах крови и смерти, хлестнул по лицу и затих. Только тогда я понял, что происходит нечто неправильное. И вскинулся в новой попытке разглядеть, где Софи.

Увидел, бросился вперед, не обращая внимания на боль в предплечье и грудине. И замер в шаге от нее, понимая, что опоздал. Туман отступил от девушки, клубясь лишь возле ее ног, касаясь кончиков пальцев.

Софи, лежа сломанной куклой возле убитого мною волка, смотрела в небо совершенно пустыми глазами, в центре белка которых только-только появлялись зрачок и радужка.

От подобного зрелища меня бросило в дрожь. Пронеслась даже подлая мысль попытаться сбежать. Как сбежала часть стаи, потерявшая вожака и напуганная темной магией. Как улетали прочь птицы, заставляя лес вокруг нас безмолвствовать. Даже ветер затих, притаился, ожидая, что будет дальше. Потому что пришла любимица смерти.

Темневик.

Моя жена.

Страх перед ними глубоко засел в мое подсознание. И я уже сделал шаг назад, только вот проклятый дар не позволил трусости взять верх. Софи прежде всего оставалась человеком. Она истекала кровью, и ей срочно нужен был лекарь. Тот, кто дарит жизнь. Я.

Вот такая насмешка судьбы. Интересно, на что боги сделали ставку, когда дали добро на столь противоречивый союз?!

Вернувшись к карете, я вынул свою сумку и, на миг привалившись к одному из деревьев, прикрыл глаза, пытаясь таким образом чуть прояснить зрение.

Пелена застилала все вокруг, а сердце уже билось где-то в горле, когда добрался до Софи и откупорил несколько склянок с настойкой, пропитанной магией. Одну влил в ее чуть приоткрытый рот, приподняв ей голову; другую выпил сам.

Безумно дорогое средство, названное уважаемым всеми магистром Пулем “второй шанс”, было пущено мною в расход впервые. И сразу в двойном количестве.

Уже перед тем, как глаза окончательно потеряли способность видеть, а сознание погрузилось в блаженную негу, я подумал вдруг, сколько бумажной волокиты предстоит, если выживу, – пока отчитаюсь перед всеми за растрату ценных ресурсов, может и война кончится?

“Второй шанс” сработал. По крайней мере со мной.

Спустя некоторое время я открыл глаза, чувствуя озноб и жуткий голод. Раненые рука и плечо чесались, но не болели, только на коже появились едва заметные шрамы – напоминание, что встреча с волками мне не привиделась.

Вместе с чудесным исцелением пришли безразличие и сильная заторможенность – последствия действия лекарства. Поэтому не было ни страха, ни сожалений, ни утомительных самобичеваний.

Медленно усевшись, я повернулся и оценивающим взглядом уставился на Софи. Бледная, с залегшими под глазами розовыми кругами и голубоватого оттенка губами, она не вселяла радужных надежд.

– Что ж, эликсир не всегда срабатывает… – Я философски пожал плечами и, громко сопя от натуги, пересел к ней поближе. Отстраненно отметил про себя, что мышцы затекли от холода и долгого пребывания в неудобной позе; в горле першило, а одежда, пропитанная кровью, стала дубовой.

Присев рядом с супругой, аккуратно отодвинул ворот платья от горла и приложил два пальца к бледной коже, пытаясь нащупать пульс. Ничего. Хотя Софи все еще была теплой, сомнений не осталось: совсем недавно она отбыла в мир иной. А я теперь вдовец. Отдохнул, называется, от столичной суеты и привел нервы в порядок.

– Не успел. Или, может, любимчикам смерти требуется доза побольше? Нужно будет уточнить у магистра Пуля, – пробормотал и покачал головой, понимая, что не располагаю еще одной порцией лекарства, чтобы проверить предположение на месте.

Холодность, апатия и безэмоциональность не давали впадать в уныние, хотя даже сквозь них я понимал, что где-то внутри зреет ураган, способный вогнать в тоску навеки. Я не спас девчонку, не уберег. Но пока на душе господствовал штиль, а в голове шумел ветер, отгоняя опасные страшные мысли.

“Поистине убийственное забвение, – подумал, прислушиваясь к себе. – Вот что нужно было выпить, когда Элиза ушла”.

Я вздохнул и собирался подняться, чтобы отправиться за своим саквояжем, когда веки покойницы дрогнули и поднялись, обнажая пустые белки глаз. Ни зрачка, ни радужки, только пустота. Но отчего-то я точно понял: Софи смотрит на меня.

Где-то в мозгу забрезжила одинокая мысль о том, как повезло с успокаивающим откатом от исцеляющего зелья, иначе в лучшем случае стал бы заикой до конца своих дней.

– Джеймс, – тихим хрипловатым голосом проговорила Софи, при этом едва шевеля губами. – Это ведь ты?

– Я, – ответил, уже второй раз за сегодня мечтая бежать от нее, но оставаясь на месте.

Впрочем, рассудок быстро подсказал, что прятаться от темневика в этом лесу бессмысленно. Тем более что эта бледно-голубая нечисть – моя жена.

– У меня в груди что-то, – шептала тем временем Софи. – Болит.

– Рана? – уточнил я, с сомнением глядя на вполне себе целое платье.

– Н-нет. Будто кошка расцарапала. Но внутри. Глубоко.

Миг, и я почувствовал то же самое, но в другом месте. Перевел задумчивый взгляд на собственное предплечье, чувствуя там легкое покалывание, перерастающее в ноющую саднящую боль. Отодвинув рубашку, скорбно уставился на то, как на едва зажившей коже проявляется вязь рисунка. Глаз с бледными очертаниями зрачка.

Метка смерти, называемая “дар жизни”. Я точно о ней слышал. Прикрыв глаза, погрузился в глубины памяти, пытаясь восстановить нужные знания.

“…Древняя магия, – вещал голос магистра Велье, – сильная и страшная! Смерть тоже имеет свои слабости, и чувство справедливости у нее весьма своеобразно. Так, в награду за проявленную доблесть и за жертву, принесенную храбрецом, она может отсрочить уход, подарить шанс, призрачную возможность отвести глаза от ее посланников, заменив себя кем-то другим. Может назначить вас своим любимчиком. Но не разочаруйте ее, иначе сто крат пожалеете о своем новом даре…”

Знания всплывали в памяти, не вызывая явных эмоций, но рождая смутную тревогу. Однако стоило Софи шевельнуться рядом, и я вновь уставился на нее, мгновенно позабыв о метке-артефакте, о которой слышал когда-то на лекциях.

– Не понимаю, что со мной, – проговорила девушка, приподнимая руку, словно в поисках опоры.

Раньше, чем успел подумать, наклонился вперед, помог сесть, успокаивающе погладил по голове и спокойно пояснил:

– В тебе проснулся дар. Такое бывает в экстремальных ситуациях, когда накал эмоций слишком велик. Например, когда выходишь замуж за первого встречного, бросаешь дом и едешь в лес кормить волков. Собой. Кроме того – так уж вышло – ты сразу прошла инициацию, пустив в себя силу. Это необычно, но, похоже, вполне имеет место быть…

– Впустила силу? – Она зажмурилась и облизнула сухие губы, вновь наливающиеся прежней краснотой.

– Ты умерла, Софи, – терпеливо пояснил я. – Хоть и ненадолго. Побывала за гранью и вернулась не одна, а с силой, принадлежащей тебе. Скорее всего, по праву рождения. Ты – темневик. Любимица смерти.

Она снова распахнула глаза. “Карие, – облегченно отметило подсознание. – Душа не пострадала”.

– Темневики? – Она схватила меня за руку. – Это темные маги? Те, кого находят еще малышами и забирают из семей? Я слышала, за сокрытие таких детей родителей ждет смертная казнь… Нет-нет, ты не прав.

– А волки сдохли сами, осознав, какие неудобства нам причинили? – уточнил я, кивая на пепелище неподалеку. – Сгорели от стыда в прямом смысле слова?

– Может, это кто-то другой? – с надеждой спросила супруга.

– Может, – устал спорить я. – Тогда спасибо ему. Кто бы он ни был.

Наши взгляды встретились, и я вспомнил, что так и не поднял ее с холодной земли.

– Ладно, идем отсюда, – заявил решительно.

Она согласно кивнула, доверчиво обхватив плечи и продолжая говорить:

– Пойми, если бы мама знала, то не стала бы нарушать закон. Нет-нет. Поверь, она просто не могла знать. И потом, может быть, все действительно не так, как тебе показалось. Я слышала, что люди с таким даром – большая редкость.

– Ну, с недавних пор так и есть, – направляясь к карете, согласился я. – Даже среди темневиков способность заключать сделки со смертью чрезвычайно редкая и опасная, и я сам мало что о ней знаю. Что же касается твоей матери, то, пожалуй, она могла предполагать, чем закончилось ее приключение в столице. Или сама обладала даром, что вряд ли, или… твой отец. Ребенок с такой силой из несостоятельной семьи обречен на воспитание Магистратом. Поэтому она и держала тебя в вашей глуши безвылазно. Городок находится в низине, в аномальном месте. Там практически невозможно работать с магией. Разве ты не замечала, как мало одаренных проживают по соседству? Я и сам уехал оттуда словно опустошенный.

Софи молчала, только хмурилась сильнее и упрямо поджимала губы.

– Ты боишься, что ее накажут, – понял я, помогая забраться в карету и сесть на перекошенное сиденье.

Софи перевела решительный взгляд на меня и сообщила:

– Я этого не допущу. Не знаю, подозревал ли кто-то о даре или нет – об этом может сказать только она сама, – но зла мама точно никому не желала. Приедем в столицу, и я напишу ей.

– Отличная мысль. А пока мы поступим проще: ты не станешь показывать свои умения. Никому. – Я собрался вернуться на поляну за своей сумкой с лекарствами, но все-таки договорил: – Это станет небольшим секретом. Пока что. Ты не училась в академиях, твоего имени нет в магических регистрах, а сила может никогда больше не проявиться, если не провоцировать ее.

Софи некоторое время обескураженно молчала, а потом спросила шепотом, словно боясь, что нас могут подслушать:

– А ты? Ты ведь знаешь теперь. И обязан доложить.

– Ничего подобного. Велено рассказывать об одаренных детях, а ты на ребенка не похожа. Разве что мозгами.

Софи несколько раз возмущенно открыла и закрыла рот, желая что-то сказать, но не произнося ни звука. Страх начал медленно уходить из ее глаз, и я, удовлетворенно улыбнувшись, пошел за саквояжем.

На самом деле смешного было мало. Точнее, его вообще не было…

Отчего-то вспомнилось, как много лет назад младший брат, Эндрю, принес в дом пойманную в саду мышь и поселил ее в банке у себя под кроватью. Мне было предложено разделить эту страшную тайну. Больше Эндрю таких роковых ошибок не совершал.

Скрывать что-то я никогда не умел.

Особенно если задавать вопросы начинали женщины. Особенно если это мама. С нежным голосом, с ласковым взглядом… “Почему ты такой бледный, дорогой? Почему не смотришь мне в глаза? Ты заболел? Ты плохо спал? У тебя что-то болит? Есть что-то, о чем я должна знать, милый?”

Тем же вечером мышь съехала из стеклянных апартаментов, щедро предоставленных братом, обратно в сад, а сам Эндрю был вызван на беседу в кабинет отца. Это считалось высшей формой наказания в нашем доме.

Но упомянутому случаю было больше пятнадцати лет, и, возвращаясь к карете с лекарской сумкой, я подумал о том, что все могло измениться в лучшую сторону.

Вдруг я научился лгать? В конце концов, разве тяжело это – скрыть темный дар? Отправлюсь на черный рынок, куплю для Софи несколько браслетов, сдерживающих силу, выпишу ей успокоительный чай и постараюсь не показывать ее людям, пока не смогу получить официальное расторжение брака. Как-то же его можно расторгнуть? Тогда отвезу ее назад, в забытый магией Кельхельм, и сдам на руки блудной матушке. А уж от кого она нагуляла дочурку, я знать не хочу… Пусть все останется в тайне.

Мои мысли прервал тихий женский голосок. Софи, покинув карету, стояла с другой ее стороны и мирно беседовала… с деревом.

– Джеймс, – услышав мои шаги, она радостно обернулась и взмахнула рукой, – смотри-ка, мы не одни заблудились в этом лесу!

Я медленно поставил сумку на землю и учтиво кивнул старому дубу, рьяно соображая, что делать дальше. Одно дело – скрывать темный дар супруги, и совсем другое – ее больную голову.

– Это мой муж, Джеймс Ллойд, – тем временем продолжала говорить Софи. – Он лекарь и мог бы посмотреть вашу рану.

Я поджал губы, но под многозначительным взглядом супруги присмотрелся к дереву. Ничего особенного: дуб обыкновенный, кора не поврежденная, ветки с листиками торчат в разные стороны…

– Ну как? – деловито осведомилась она. – Поможешь?

– Само собой, – ответил, опустившись на корточки. Открыл саквояж, заклинанием надел магическую защиту на руки и стал искать пузырьки с настойками белладонны, пустырника и змеевика. – Сейчас сделаю лекарство, и тебе нужно будет его принять. Это все переутомление, но змеевик быстро вернет силы, а белладонна покой…

– Мне не нужно, – отмахнулась Софи. – Я уже пришла в себя. Ты Питу помоги. Он говорит, трое суток уже ищет хоть кого-нибудь в этой глуши. Даже в болото попал и чудом выбрался. Представляешь, как ему повезло, что мы здесь?

– А нам-то как повезло, – не отвлекаясь, поддержал разговор я.

– Джеймс, – Софи топнула ногой, – ты что делаешь? Я ведь серьезно! У парня коряга в ноге была, а вдруг это опасно?

Несколько раз кивнув, я уже почти доделал смесь, когда наконец уловил смысл сказанного.

– Какой Пит? – вскинув голову, уставился на жену.

Она пару раз удивленно моргнула, потом нахмурилась и раздраженно ткнула рукой влево. На этот раз чуть в сторону от дерева.

– Ты что же, ослеп? – негодующе осведомилась супруга. И сразу повернулась к пустому пространству, чтобы его успокоить: – Простите его, Питер, мы такой стресс пережили из-за поломки кареты, до сих пор слабость во всех конечностях. Кстати, как вам удалось избежать встречи с волками?..

И тут она осеклась. Замолчала, глядя в пустоту, поводила перед собой рукой, обошла тот самый дуб по кругу и наконец обернулась ко мне, чтобы спросить:

– Где он?

– Пит? – на всякий случай уточнил я.

– А кто же еще?! Он ведь только что… вот здесь… Ой, мамочки… Джеймс? Ты ведь видел этого рыжего паренька в странной одежде? Ну, такой вот, невысокий…

Я все-таки добавил пару капель настойки пустырника в склянку, где уже намешал две составляющие до этого. Все взболтал, прикрыв пробкой, и протянул Софи.

– Переутомление, – сказал убежденно, – так бывает…

– Как бывает? – ее голос заметно дрожал. – Кто-то еще из твоих пациентов видел несуществующих людей?

– Нет, – задумчиво ответил я. – Ты у меня… особенная, похоже…

Несколько секунд мы смотрели в глаза друг другу, затем она села напротив и, выхватив смесь настоек из моих рук, разом опустошила пузырек. Выпила до дна, не спрашивая, что это и как принимать.

– Мне нужно поговорить с мамой, – убежденно заявила Софи, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Но она вернется в Кельхельм только через несколько дней, а может, пробудет там и дольше – как потребуют дела.

– Заедем на телеграф и отправим ей магическое письмо. Оно найдет адресата в любой точке Кавергарда. И прочитать послание сможет только адресат, что в данной ситуации немаловажно.

Я грустно заглянул в пустой пузырек, перевел взгляд на зевающую Софи и добавил:

– Хотел сделать тебе успокоительное на несколько дней. Чтобы пила и блокировала силы тьмы. Пока ты не испытываешь сильных эмоций, они не должны всколыхнуться снова. Я так думаю…

– Но я выпила все, – женушка прижала руки к груди, – что теперь будет?

– В теории? Ты будешь выглядеть очень уставшей и при первом удобном случае уснешь. Надолго.

– Главное, чтобы не насовсем!

– Для “насовсем” нужно еще немного капель белладонны прибавить, – ответил, с некоторым сожалением убирая настойки в саквояж и закрывая его, – но на будущее советую подробно спрашивать инструкцию к назначаемым лекарствам. Перед употреблением, а не после. Как Питер? Видишь его еще?

Софи воровато осмотрелась.

– Нет. Я даже не уверена уже, что он был. Может, правда устала, Джеймс?

– Не дай бог мне так устать. – Поднявшись, протянул ей руку и помог встать следом. – Пойдем-ка к дороге, а то нас так не найдут вовсе, а времени прошло уже много. Карета застряла “задом” к тем деревьям, значит, нам туда, мимо них.

Супруга кивнула, жалобно то ли вздохнула, то ли всхлипнула и двинулась в путь. И я внезапно даже для самого себя схватил ее за руку, потянул на себя и прижал к груди, погладив по светловолосой голове. Слов утешения подобрать не смог, как, впрочем, и объяснить порыв успокоить ту, в ком таилась тьма. Это было как минимум странно. Каждый маг прекрасно знал, что темневиками не становятся, а рождаются и люди, обладающие подобным даром, априори не нуждаются в жалости. Они сильные духом, крепкие телом, порывистые, внезапные и часто довольно-таки жестокие.

Только вот Софи снова всхлипнула и громко шмыгнула носом, совершенно не напоминая стальную несгибаемую мисси, способную испепелить стаю волков, посмевших на нее напасть. Нет, она совсем еще девчонка, доверчивая, испуганная и совершенно не представляющая, каков мир за пределами ее маленького городка. Мать очень постаралась спрятать ее, а я, идиот, доигрался. Забывшись на дне бутылки, утопил разум в хмеле, и в итоге вышла невероятная глупость, грозящая перерасти в большую беду.

В большую беду с красивым именем, взбалмошным характером и светлыми, мягкими, как шелк, волосами.

– Я уже успокоилась. – Софи подняла ко мне заплаканное лицо, сонно моргнула и, пожав плечами, договорила: – Не знаю, что это на меня нашло. Прости… те.

– На тебя нашло слишком многое, – грустно улыбнувшись, вынул платок из нагрудного кармана и передал ей. – И так уж вышло, что мы стали соучастниками пробуждения твоего необычного дара. Но давай искать во всем положительные моменты? Если бы не твой безумный план, быть бы мне всю жизнь неженатым, потому что второй раз делать предложение я бы просто не решился.

Софи хмыкнула и посмотрела на колечко, поблескивающее на безымянном пальчике.

– Если бы не твой дар, то нас сожрали бы волки, – продолжил говорить я.

Она передернула плечами и нахмурилась. Признаться, я тоже почувствовал новый прилив слабости в конечностях при воспоминании о клыках этих тварей.

– Так что жалеть о случившемся – глупо, – закончил мысль я.

– Я и не жалею, – зевнула Софи и чуть покачнулась в мою сторону, – вы – умный и смелый, из благородной семьи, богатый и… более-менее… симпатичный. Слабоваты, конечно, и оружия не носите, ну так у вас раньше просто жены не было, которую надо защищать. И профессия хорошая.

– Спасибо, – сквозь зубы процедил я. Почему-то особенно задело ее “более-менее… симпатичный”.

Про то, что драться не мастак, знал и раньше, да и свой особенный интерес к деньгам Софи никогда не скрывала, поэтому все это мало волновало. А вот моя внешность девушкам всегда нравилась! В столице я даже слыл красавчиком. Но много ли может понимать простая провинциалка?

– Вы что, обиделись, Джеймс? – удивилась женушка, с интересом рассматривая мое лицо. – Не переживайте. Я уверена, в столице найдется масса мастеров, способных обучить драться даже такого, как вы.

– Даже такого? – совсем разозлился я.

– Ну видно же, что вы не из тех, кто привык держать оружие в руках. – Она снова зевнула. – Лощеный весь и говорите смешно – слова растягиваете.

Я глубоко вздохнул, напомнил себе, что супруга выпила слишком большое количество успокоительной настойки, а потому может просто не отдавать себе отчета в том, что говорит, и протянул руку вперед, рявкнув:

– Идем! Не то останемся жить в этом лесу.

– О, да, конечно, – она закивала и, ухватив меня под руку, прислонилась к плечу. – Надо идти.

И уснула. Стоя, громко сопя и привалившись сбоку.

Мои пальцы разжались, и на землю с глухим стуком опустился лекарский саквояж. Воспитание не позволило выругаться вслух, но про себя я сделала это с огромным удовольствием.

Подхватив горе-супругу на руки, скорбно вспомнил про все пропущенные во время обучения тренировки и медленно пошел в сторону дороги.

В голову заползали странные мысли. Как ни странно, думал я не о том, что делать с даром Софи, а о справедливости ее слов. Ведь случись что-то подобное снова, я действительно окажусь бессилен. Кинжал или новомодный револьвер – не мое оружие. В рукопашной тоже не преуспел. Такова моя природа: вряд ли я смог бы вдруг пойти и научиться борьбе или метанию ножей… да и с мечом ходить совсем неудобно.

Но вот пару магических пассов, обезоруживающих или временно блокирующих физическую силу противника, выучить следовало.