Стальной царь Муркок Майкл
Я пропустил это мимо ушей. Не успел я ответить, как Демпси уже вскочил и тяжело навалился на стол.
– Я требую этой привилегии для себя, – сказал он. – Я опытный воздухоплаватель. В конце концов, именно я сбросил первую бомбу! – что-то неестественное зазвучало в его голосе. – А Бастэйбл может помогать мне.
– Вы находите удовольствие в новом качестве массового убийцы? – тихо спросил его я.
– Ага, ну, – в это мгновение он выглядел совершенным безумцем, и в его глазах засверкали злые искры. – О да, Бастэйбл. Истинное наслаждение. Истинное.
Джугашвили сказал:
– Нужно продемонстрировать центральному правительству нашу силу. Первая бомба должна упасть на лагерь Махно.
– Какая блестящая идея, – заметила миссис Перссон.
Напоследок Джугашвили пригласил нас на следующее утро явиться в главную квартиру и решил наконец отправиться в кровать. Мы смотрели, как он, шатаясь, бредет через помещение – воплощенное самодовольство, полностью убежденное в своей правоте.
Демпси лежал лицом на столе. Бирчингтон и профессор Марек до сих пор вязли в бесконечном разговоре, обсуждая то одну, то другую техническую тонкость. Миссис Перссон попросила меня помочь ей оттащить Демпси в дом, где мы должны были жить вместе. Он был очень пьян и все время что-то бубнил. Просунув плечо ему под мышку, я поразился, каким легким он был. В это время он как раз смеялся над какой-то своей горькой шуткой. Он был близок к безумию. Об этом я и заговорил с миссис Перссон после того, как мы уложили Демпси в кровать. Мы сидели в темноте и вместе пили кофе. Это был хорошенький домик. Кто были те зажиточные крестьяне, которых убили или изгнали отсюда, чтобы предоставить нам этот чудесный комфорт?..
– Бедняга Демпси, похоже, на грани помешательства, – согласилась она со мной. – Его рассудок поврежден, и он не дает себе оправиться, смешивая адский коктейль из чувства вины и цинизма. Довольно взрывоопасная комбинация. Мне кажется, он считает, что должен заплатить за то, что сделал. Что думаете?
– Думаю? – я очень устал. – Боюсь, я вообще не могу больше думать. Постепенно у меня складывается впечатление, что вы все это заранее отрепетировали – особенно встречу с Демпси. Как же так? Он несет тот же груз, что и я. При каких обстоятельствах он сбросил атомную бомбу на Хиросиму?
– При тех же, что и вы. Он социалист. Свои убеждения он насаждал среди китайцев, которые пытались изгнать из своей страны всех иноземцев. В то время профессор Марек также работал на китайских социалистов. Они были единственными отчаянными головами, способными верить в благотворные последствия взрыва подобной бомбы. Другие страны тоже работали над идеей, включающей обогащение урана. И как раз этим занимались в Екатеринославе. Как и вы, китайцы не имели никакого представления о мощи изготовленной ими бомбы. Они хотели сбросить ее только лишь на доки для ремонта воздушных кораблей…
– Это уж слишком! – я ударил ладонью по голове. – Это безумие! Это невозможно!
– Они уничтожили весь город. Корабль принадлежал Демпси и был приписан к лондонскому порту. Большего японцам знать не требовалось. Если бы бомба не взорвалась с опозданием, от корабля ничего бы не осталось. А так они нашли обломки. Демпси уже выбрался оттуда. Почти весь экипаж погиб. Но японцы взяли двоих в плен. Вот вам и повод. Так и так – все готовились к войне. Японцы пришли к выводу, что британское правительство совершило военный акт…
– И поэтому они первыми нанесли удар. Это объясняет все, в том числе их жестокость.
– Именно.
– Миллионы людей мертвы! – простонал я. – И это на совести у Демпси и у меня. Ничего удивительного, что бедный парень в таком состоянии.
– Вы оба были лишь катализаторами, и ничего больше. Неужели вы все еще не понимаете существа исторической драмы, которая разыгрывается перед вами? Ни один отдельно взятый индивидуум не может возлагать на себя груз такой ответственности. Все человечество несет ответственность за то, что допустило подобные обстоятельства; за то, что позволило себе заниматься самообманом и ошибочно судить о поступках и людях. Все это привело к войне. Любая ложь, в которую мы верим, возможно, приводит к тому же разрушению Хиросимы. Хиросима была уничтожена отнюдь не в одном мире; бомбу сбросил отнюдь не один человек; Хиросима уничтожается снова и снова. Обстоятельства ее гибели порой сильно различаются, но люди умирают всегда одинаково, и некоторые мужчины (или женщины) верят, что именно они несут на себе всю тяжесть преступления. Все мы – жертвы, мистер Бастэйбл, точно так же, как с другой точки зрения все мы – агрессоры. В общем и целом мы жертвы успокаивающей лжи, жертвы нашей готовности предоставить себя в распоряжение фюреров или религий. Жертвы нашего желания переложить ответственность на кого-нибудь другого – политика, бога, создание с другой планеты.
– Вы говорите прямо как Махно.
– У меня много общего с Нестором Махно.
– Вы анархистка?
– Я не верю в правительства или религии, если вы имеете в виду это.
Слова миссис Перссон каким-то образом принесли мне облегчение. Возникла ясность там, где прежде я блуждал в потемках. Я чувствовал себя обыкновенной жертвой судьбы, в известном смысле не меньше, если не больше, чем капитан Демпси.
– Нам нужно немного поспать, – сказала миссис Перссон. – Завтра придется присутствовать при испытаниях.
– Почему вы участвуете во всем этом? – спросил я ее.
Она приложила палец к губам.
– Доверьтесь мне, – сказала она.
– Доверяюсь, – я улыбнулся. – Но я не хотел бы больше иметь на руках невинной крови.
Она допила свой кофе.
– Капитан Бастэйбл, если все пойдет хорошо, то завтра утром мы выполним свое задание и уедем.
– Уедем? Куда?
– В опорный пункт. Вы приглашены присоединиться к Лиге путешествующих по времени.
– Миссис Перссон, я пытаюсь вернуться домой. Назад, в мое собственное время и мой собственный мир.
– Капитан Бастэйбл, вы должны иметь в виду одно обстоятельство. После всего, что вы пережили, вы не сможете больше долго выносить ваше собственное время. Но будьте уверены, Лига даст вам замену. И потом, ваша судьба будет зависеть лично от вас немного больше, чем до сих пор.
– Это было бы для меня очень драгоценно, – заявил я.
– И еще раз прошу, доверяйте мне. У нас с вами здесь действительно очень сложное задание, капитан Бастэйбл. Круг должен замкнуться.
Наутро мы собрались на большом заднем дворе школы. Отовсюду приходили казаки. По всему лагерю раздавались ржание лошадей, голоса солдат, гром оружия. Вдали проезжал нагруженный людьми и оружием бронепоезд. Все уже знали, что Екатеринослав отбит правительственными войсками, что японцы запросили мира и что армия Керенского уже на пути к главной квартире повстанцев.
Джугашвили убаюкивал своих атаманов:
– Эту атаку мы легко отобьем. Скоро уже Москва запросит нас о пощаде и милости.
Роскошно разодетый в черное и серебряное атаман подергал свою пышную седую бороду и пробормотал:
– Воздушные корабли уничтожат нас. Они трусы. Нам не уйти от них. Против них бессильно казачье мужество.
– Против их воздушных кораблей мы применим науку – нашу науку, которая намного лучше их науки, – успокаивал его Джугашвили. Стальная маска сверкнула, когда тиран поднял взгляд к солнцу. – Вы еще увидите. Через неделю наши лошади будут гадить на улицах Петербурга. Если он еще будет существовать.
Атаман забеспокоился:
– Ради бога, гетман, я надеюсь, ты не станешь применять дьявольское колдовство. Я добрый христианин…
– Мы сражаемся за Господа и социализм, – ответил Джугашвили. – И за свободу казачьих орд. Бог вложил в наши руки орудие, которое на все времена обеспечит нашу свободу и позволит нам усовершенствовать Божьи творения.
И снова я с трудом вынудил себя скрыть свое недоверие. Мне пришлось отвести глаза от саркастического взгляда миссис Перссон.
– Ради Господа и социализма, – заметила она, – мы уничтожим всех, кто нам противоречит.
Успокоенный казак возвратился к своей лошади, после чего ускакал, чтобы присоединиться к своим людям.
Миссис Перссон прошептала мне по-английски:
– В существе каждого хорошего деспота лежит умение сказать каждому нужному человеку именно то, что тот желает услышать. И только когда ты ему больше не нужен, он скажет тебе правду. Секрет великого тирана кроется в умении всем потакать.
– Вы говорите так, будто сами его воспитали, – сказал я.
Она не ответила.
Джугашвили услышал, что она разговаривает, и направил на нее свой пронзительный взгляд.
– Где торчит Демпси? – спросил он. – Он как – в состоянии командовать кораблем?
– Естественно.
Этим утром я уже видел Демпси. Не было никаких сомнений в том, что он держит себя в форме с помощью наркотиков. Он твердо решил стать капитаном «Вассариона Белинского». Он просил нас идти вперед, говорил, что явится следом за нами.
Джугашвили повернулся к нам спиной и потер свой стальной шлем, как будто это было настоящее лицо. Неужели он и спит в маске?
– Ему бы лучше позаботиться о том, чем он хочет командовать, – угрожающе сказал он. – Ах, мистер Бирчингтон.
Бирчингтон возник в компании нескольких казаков, которые что-то волокли на плечах. Оно было завернуто в хлопчатобумажные одеяла и мешковину и было примерно вдвое длиннее человеческого роста.
Судя по всему, Бирчингтону было здорово не по себе.
– Доброе утро, шеф. Надеюсь…
– Я тоже, мистер Бирчингтон. Он готов?
– О, у нас больше не будет больших затруднений с этим…
– Превосходно. Это чрезвычайно поднимет наш боевой дух. Вы слышали последние известия? Вражеские разведывательные корабли уже пролетали над юго-западом.
– Но…
– Верьте мне, мистер Бирчингтон. Я знаю, что может произвести на казаков впечатление.
Бирчингтон распорядился положить эту вещь на землю. Больше всего она напоминала огромный труп, завернутый в нечистую мешковину.
– Покажите его капитану Бастэйблу и миссис Перссон. Я знаю, как они любознательны, – в покровительственном тоне Джугашвили сквозила угроза.
Бирчингтон принялся разворачивать одеяла. Не было сомнений, предмет был металлический. Когда Бирчингтон снял упаковку, мы увидели, что продолговатое тулово представляет собой стальную фигуру человека в казачьей одежде.
– Вот стальной царь, который нагонит ужас на наших врагов! – засмеялся Джугашвили. – Что те на это?
Ни миссис Перссон, ни я не произнесли ни слова.
Фигура представляла точный портрет маски Джугашвили. Бирчингтон создал модель казачьего гетмана в двойную величину. Все это начинало казаться мне сущим абсурдом.
– Ваше мнение?
– Великолепно, – заявила миссис Перссон.
Я кивнул с фальшивым воодушевлением. Это был максимум, на что я был способен.
– Мы немедленно продемонстрируем его нашим солдатам, – сказал Джугашвили. – Он поведет их в бой. И когда наши казаки будут биться на земле против центрального правительства, вы отправитесь на воздушном корабле к лагерю Махно и сбросите первую бомбу.
Бирчингтон выглядел непривычно молчаливым. Он был немного не в себе. Он приказал людям поднять фигуру и доставить ее в казачий лагерь.
Джугашвили был в превосходном настроении.
– Идемте со мной! – приказал он нам.
Через минуту появился и Демпси. Он побрился, на нем был мундир офицера воздушного флота. Одежда была ему велика и болталась как на вешалке, так он исхудал. Однако к нам подошел твердым шагом и вел себя вполне пристойно. Он совсем не был похож на того отчаявшегося типа, каким я привык его видеть. Он даже подмигнул мне:
– Доброе утро, Бастэйбл. Готовы к полету?
– Мы все готовы, – сказала миссис Перссон.
Теперь к нам присоединился еще и профессор Марек. Мы дружно маршировали следом за «шефом». Марек покачал головой.
– Рано, – пробурчал он. – Слишком рано.
Ни один из нас не имел ни малейшего представления о том, что он имеет в виду. Он выглядел полупомешанным и очень больным. Мы не обращали на него внимания.
На околице собирались казачьи орды, людское море простиралось почти до горизонта. Тащили бронированные автомобили и полевые орудия. Была сооружена специальная платформа с пьедесталом. Джугашвили взошел на пьедестал и приветствовал своих солдат. Бирчингтон надзирал за людьми, которые устанавливали на ноги тяжелого металлического болвана.
– Вольные казаки! – крикнул Джугашвили. – Ваша кровь прольется за святое дело свободы и социализма. Центральное правительство вывело на поле брани все свои боевые силы и всю мощь своей науки. Но теперь мы обладаем собственной наукой, нашим собственным чудом. Смотрите! – напыщенным жестом он указал на металлического человека. – Вот царь, который действительно создан из стали. Неуязвимый полководец, какого и заслужили казаки, – он пробормотал Бирчингтону: – Крути рычаг, механик!
Бирчингтон схватил фигуру за талию и повернул рычаг. Неожиданно стальное существо ожило. Неловкими порывистыми движениями схватилось оно за пояс и вырвало огромную саблю из ножен, которая в точности подходила по масштабам механическому человеку. С металлическим скрежетом сабля вышла из ножен.
На казаков это действительно произвело впечатление. Джугашвили очень хорошо их знал. Когда механический человек взмахнул саблей над головой, казаки разразились ликующими воплями. Они тоже выхватили сабли и стали ими вертеть над головой, они снова и снова поднимали лошадей на дыбы, покуда те не начали шататься. Шум восторга был оглушителен.
Механическое чудовище медленно повернуло голову, как будто прислушивалось. Оно опустило взгляд и уставилось на Бирчингтона. Оно подняло голову. Совершенно явно было, что Бирчингтон заранее запрограммировал все эти движения. Чудище сделало несколько шагов вперед, навстречу огромному сборищу всадников. С поднятой саблей остановилось. И снова возликовали казаки.
Миссис Перссон сказала прямо мне в ухо:
– Они любят святые иконы. Они предпочли бы изображение настоящему человеку. Уже несколько столетий в этом – их несчастье.
Демпси начал было смеяться, но замолчал и принял серьезный вид, когда миссис Перссон сделала ему знак. Со своей стороны, я находил весь этот спектакль кошмарным.
Механический стальной царь начал вертеть саблей над головой, словно имитируя казаков, и снова сделал несколько шагов вперед.
Затем преклонил одно колено. Я думаю, Бирчингтон заранее спланировал этот последовательный ряд движений, чтобы продемонстрировать гибкость своего механического создания своему повелителю Джугашвили. Однако вдруг болван замер, не завершив движения. Колени несколько раз вздрогнули. Послышался металлический лязг. Фигура повернулась, но одна нога у нее подвернулась. Она закачалась.
Джугашвили сохранял внешнее самообладание, однако пришел в бешенство:
– Приведите своего дурака в порядок, Бирчингтон, иначе вам конец.
Бирчингтон подбежал к механическому человеку и схватил его за пряжку на талии.
Вещь, казалось, ощутила близость своего создателя и завершила движение. Рука с саблей быстро опустилась.
Бирчингтон взревел:
– О нет! Это не было предусмотрено!
Но в следующее мгновение сабля уже разрубила несчастного инженера с макушки до самой груди. Хлынула кровь. Кровь была повсюду.
Казаки замолчали.
Труп Бирчингтона упал на черную землю. Скрежеща колесами и винтами, механический человек начал опрокидываться, погребая под собой труп своего создателя.
Профессор Марек проговорил у меня за спиной:
– Я же говорил, что слишком рано. У него не было времени…
Было слышно, как ветер воет над степью. Затем раздался сухой, страшный смех Джугашвили.
– Эй, эй, мистер Бирчингтон! Какая чистая работа! – он повернулся к охваченной ужасом казачьей орде: – Предатель Бирчингтон был первым, кто пал под карающим мечом стального царя. Этот шпион, работавший на центральное правительство, пытался саботировать наши проекты по разработке нового оружия. Братья, мы отомщены. Свобода!
– Бедный Бирчингтон, – сказала миссис Перссон. – Какой страшный урок!
– И какой окончательный! – заметил Демпси и ушел прочь.
Джугашвили повернулся к нам:
– Профессор Марек, наладьте механического человека, если это возможно. Доставьте его назад в лабораторию.
– Слишком рано, – повторил Марек.
Он дал солдатам знак снова взять металлического болвана на плечи.
– Капитан Демпси, бомбы на борту?
– На борту, – сказал Демпси.
– Тогда вперед, к нашей первой цели! Поспешите, капитан Демпси. Я не желаю больше никаких промедлений.
Я взглянул на небо.
– Вам лучше заняться более насущными проблемами, – заметил я, указывая вверх.
Приближался воздушный транспорт. Пока мы наблюдали за ним, первые десантники уже покидали корабль, они летели нам навстречу и уже в полете открывали огонь.
Глава восьмая
Революция… Но своеобразная
Как раз в тот момент, когда мы хотели уже взлетать, профессор Марек пробрался на борт. Я стоял на знакомой рулевой палубе «Вассариона Белинского» между капитаном Демпси и миссис Перссон и не отрываясь смотрел в наблюдательные люки. Корабль быстро поднимался в воздух. Наша пестрая дикая команда состояла из необразованных казаков. Как сказал мне Демпси:
– Для наших задач сойдут и эти, Бастэйбл, так что не бойтесь.
Сквозь люки мы наблюдали за первыми схватками между казаками и правительственными солдатами. Опытные степные стрелки сбивали спускающихся пехотинцев, когда те только выпрыгивали из кораблей. Десантники падали вниз, как подбитые птицы.
– Пусть делают свое дело, – заметил Демпси равнодушно. – Все в порядке, штурман! Высота тысяча футов, подъем равномерный. Направление норд-норд-вест, если вас не затруднит. Мистер Бастэйбл, полный вперед.
Совершенно неожиданно Демпси превратился в опытного капитана воздушного флота – он как будто вспомнил, кем был до своего участия в массовом убийстве во имя идеалистических принципов. Но почему он вызвался бомбить лагерь Махно? Неужели цинизм разросся в нем, как раковая опухоль?
Руки Демпси почти не дрожали, когда он стоял на мостике и смотрел, как земля все удаляется и удаляется. Наш корабль все еще летал под российским флагом, так что мы бы не подверглись нападению. Более того, Демпси даже послал по рации сообщение о том, что мы хотим присоединиться к битве. Нам же передали приказ возвращаться в Одессу, чтобы взять на борт новые боеприпасы и доложить о своих действиях.
Последнее, что я видел, были воздушные торпеды, полетевшие в казаков. Я повернулся к люку спиной.
– Демпси, – сказал я, – вы действительно хотите сбросить еще одну из этих дьявольских бомб? Вы хотите убить Махно и всех его людей?
Демпси обратил ко мне свои печальные глаза:
– Разумеется…
– Но…
– Разумеется, он это сделает, – послышался голос позади меня.
Это был Джугашвили с двумя хорошо вооруженными казаками по бокам. Его появление стало неожиданностью для всех нас.
Стальной Царь засмеялся под своей маской:
– Я хотел бы лично посмотреть на смерть Махно.
– Но ваши люди! – возразил я. – Они остались без командира. Мне показалось, будто против них выступил весь добровольческий флот.
– У них есть Бирчингтонов великан. Он маячит где-то там внизу и вселяет в них силы и надежду.
– Бесмысленный болван, изображение!
– А им большего и не требуется. Кроме того, капитан Бастэйбл, эти парни тоже кое в чем провинились. Они представляют собой анахронизм – их взгляды замедляют ход научного социализма.
Я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу.
– Вы пожертвовали этими людьми. Они полностью доверяли вам. В своих речах вы называли им цели, за которые они должны сражаться. И они не отступили. Вероятно, все они будут убиты. За что?
– За историю, – ответил он нетерпеливо, как будто я задавал ему детски наивный вопрос– За будущее.
Миссис Перссон прервала нас:
– Представление о будущем постепенно сменяет представление о боге. Но обе концепции, можно сказать, идентичны в способе их имманентных противоречий и потому в одинаковой степени запутаны для верующих. И чем больше приверженцы веры запутались в ее догматах, тем легче жрецам – назовите таких людей, как вам угодно – ими манипулировать. Но поскольку эти жрецы тоже отчаянно запутались, они впадают в ярость, когда их взгляды подвергаются сомнению. И они убивают тех, кто сомневается.
Она говорила быстро, по-английски.
Джугашвили подошел к мостику, встал рядом с Демпси и поднял иссохшую руку, чтобы заставить женщину замолчать.
– Вы станете нашим первым адмиралом, капитан Демпси. Вы будете героем социализма. Не беспокойтесь. Только в Москве и Петербурге живут сотни, тысячи недовольных. Все они поднимутся, чтобы примкнуть к нам. Дайте нам только показать, на что способен научный социализм.
Демпси наклонился вперед и проверил показания приборов.
– Скорость оборотов три четверти, мистер Бастэйбл.
– Есть три четверти, – я передал приказ машинисту.
– Вы поведете наш воздушный корабль в Петербург, – продолжал Джугашвили. – Вы отважный, вы милый человек, капитан Демпси. Вы будете осыпаны всевозможными почестями…
Мы знали, что это было очень в его стиле – умасливать людей, которые ему нужны. Мы знали, что как только Демпси сослужит свою службу, он тоже будет ликвидирован во имя будущего.
– Благодарю, сэр, – ответил Демпси. Он взглянул на профессора Марека, который сидел рядом и царапал какие-то заметки на листке бумаги.
Джугашвили потрепал Демпси по спине.
– Я умею быть благодарным, капитан.
– Разумеется, сэр, – Демпси передал штурману еще несколько указаний.
Небо было серым и просторным. Легкий дождик брызгал на стекла иллюминаторов. Мы слышали, как он стучит по обшивке. Серый свет подчеркивал бледность Демпси и усиливал впечатление болезненности шелушащейся кожи профессора Марека. «Белинский» казался мне теперь настоящим кораблем мертвецов.
Демпси заметил изменения в работе переднего мотора и склонил голову в сторону. Как всякий хороший воздушный капитан, он все время прислушивался. Вести воздушный корабль – это требует таких же хороших ушей, как и глаз.
– Что-то не так, мистер Бастэйбл. Вы не могли бы сходить и посмотреть моторный отсек?
– Само собой.
Я покинул мостик и, к своему величайшему удивлению, заметил, что миссис Перссон идет за мной.
– Как далеко еще до лагеря Махно? – спросил я ее, когда мы спускались по трапу. Вокруг нас висели только облака.
– Полчаса примерно. Мы должны обезвредить эти бомбы, капитан Бастэйбл.
– Что?
– В этом весь смысл нашего маневра. Мы обезвредим их, и когда они упадут, они не взорвутся. Ради этого мы так долго играли с Джугашвили. Но мы не думали, что он явится на борт.
Я ощутил душевный подъем.
– Но я очень мало понимаю в бомбах, – сказал я. – Особенно в бомбах такого рода.
– Зато я много понимаю. Идемте. Мы пройдем здесь вдоль борта к бомбовому отсеку. Его не охраняют, – она открыла люк и впустила меня в полутьму. Мы спустились по стальному трапу. Я слышал знакомое скрежетанье держателей. Они имели примерно стандартные размеры и были исписаны буквами кириллицы и всякими значками, которые я еще прежде примечал на оружии казаков. И это – бомбы, способные уничтожить весь мир?
Миссис Перссон сказала:
– Ядерная боеголовка находится на острие. Мы должны свинтить ее, – она села верхом на гнездо с бомбой и схватила большой разводной ключ.
– Берите! – попросила она.
Сюда проникало немного дневного света, и я разобрался, как навинчен клапан. У меня было чувство, что мы можем выпасть так же легко, как и эти бомбы, и очень осторожно взялся за первую.
Мы проработали не более пяти минут, когда над нами в коридоре послышались звуки.
– В этом нет необходимости, – голос Демпси звучал божьим гневом. – Не нужно. Предоставьте бомбы мне!
– Демпси! – Уна Перссон начала беспокоиться. – Вы действительно рехнулись! Мы же с вами решили, что мы…
– Это был ваш план, миссис Перссон, а не мой.
– Вы же не собираетесь помогать Джугашвили!
Демпси направил на нас большой револьвер.
– Вон отсюда! – приказал он.
– Демпси! – еще никогда я не видел миссис Перссон такой испуганной. – Вы не можете сделать этого. Махно…
– Эти бомбы должны быть взорваны, – заявил Демпси. – Все остальное не имеет смысла.
– Но мы же хотели доказать, что они не сработают!
– Ничто не может доказать этого!
Миссис Перссон снова взялась за нос бомбы. Демпси приказал своим людям схватить нас. Отбиваясь, миссис Перссон едва не плакала. Должен признаться, что я сдался. В молчании протянул я свой разводной ключ первому же казаку, который ко мне приблизился. Как будто в обмен он положил мне в руки пакет. Я не знал, что в свертке.
Бомбовый отсек кишел теперь казаками.
– Вы срываете мои планы, – холодно заявил Демпси. – А ведь это я – я, а не вы, – имею право решать судьбу этих бомб.
– У вас нет никакого права. Ни у кого нет. Слишком большую вину вы возлагаете на себя, капитан Демпси, – миссис Перссон дернулась, когда державший ее казак силой принудил ее уронить ключ.
– А вы возлагаете на себя слишком большую ответственность, – сказал он. – Я имею право.
– А что же вы, капитан Бастэйбл? – спросила она. – Разве у вас нет на это точно такого же права?
– Не здесь, – ответил я и взглянул на Демпси. Я не знал, что у него на уме, но его решимость вызывала у меня уважение. – И я целиком и полностью согласен с капитаном Демпси, миссис Перссон. Он и профессор Марек имеют право.
Демпси слегка поклонился. Мои слова, казалось, развеселили его. Он поднял брови.
– Миссис Перссон!
Она пожала плечами:
– Ну хорошо же. Но если вы убьете Махно…
– Думаю, это будет моя ответственность.
– И моя, потому что я не попыталась остановить вас.
Я прервал их:
– Нашли время для моральных дискуссий.
Читать бесплатно другие книги:
