Тень победы Суворов Виктор

1.

Сталинградское контрнаступление замышлялось как операция второстепенная. Об этом любой желающий может найти достаточно свидетельств в мемуарах участников этой операции. Маршалы Советского Союза А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, А. И. Еременко, главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов и другие сообщают, что, завершив окружение германских войск под Сталинградом, советские командиры с удивлением обнаружили: германских дивизий в котле оказалось в три раза больше, чем предполагалось. Советское командование намеревалось окружить в районе Сталинграда 7-8 германских дивизий, а их оказалось 22. Иначе говоря, операция под Сталинградом замышлялась не столь грандиозная, какой она получилась на самом деле. Результат под Сталинградом ожидался втрое скромнее. А главная операция готовилась на Западном направлении. Снова планировался прорыв у Ржева, Сычевки и Вязьмы в направлении Рижского залива. Жуков снова делает ту же работу: координирует действия Калининского и Западного фронтов. Кроме того, наступлению двух фронтов содействуют войска Северо-Западного и Брянского фронтов.

Для проведения этой грандиозной операции были собраны силы большие, чем для проведения контрнаступления под Сталинградом. Под командованием Жукова на этот раз — почти два миллиона солдат и офицеров, 3300 танков, более тысячи боевых самолетов, 24 тысячи орудий и минометов. Суммарный боевой вес советских танков, привлекаемых к этой операции в 2,8 раза превышал боевой вес всех германских танков, которые Гитлер 22 июня 1941 года бросил на Советский Союз.

И вот эту операцию в ноябре-декабре 1942 года Жуков снова провалил.

Там, где был Жуков, — позорное поражение, реки крови, пирамиды солдатских костей и почти две тысячи сгоревших советских танков. Это — в дополнение к тому, что в этом районе было уже уложено в землю с января по август. А под Сталинградом, где Жукова не было, — победа.

2.

Очередной провал Жукова под Сычевкой, Ржевом и Вязьмой из нашей истории выпал. О нем забыли. А уж если, кто из дотошных исследователей полюбопытствует, где же был великий стратег Жуков в момент начала Сталинградской стратегической наступательной операции, то для таких был подготовлен ответ: Жуков находился на второстепенном направлении, там он проводил отвлекающую операцию.

Во времена Брежнева вся идеологическая машина Советского Союза работала на раздувание культа личности Жукова. В те славные времена маршала Василевского, которому было уже 82 года, которому оставался год до смерти, заставили написать: «13 ноября… было приказано Жукову приступить к подготовке отвлекающей операции на Калининском и Западном фронтах, а на меня было возложена координация действий трех фронтов сталинградского направления при проведении контрнаступления». («ВИЖ» 1977 № 11, стр.63)

Правда, интересно? 19 ноября 1942 года начинается грандиозная наступательная операция под Сталинградом, которая должна переломить ход войны в нашу пользу, а за неделю до этого, 13 ноября, величайшему полководцу ХХ века, заместителю Верховного главнокомандующего генералу армии Жукову ставят задачу проводить отвлекающую операцию совсем в другом месте! Неужто, отвлекающую операцию нельзя поручить Коневу, Говорову, Рокоссовскому, Голикову, Толбухину, Баграмяну, Бирюзову, Воронову, Малиновскому или еще кому? Почему во всех операциях Сталин посылал Жукова на главное направление, а в ходе Сталинградской стратегической наступательной операции послал на второстепенное направление проводить отвлекающую операцию?

Ответ простой: операция под Сычевкой, Ржевом и Вязьмой в ноябре-декабре 1942 года не была отвлекающей, она была главной. Жуков ее провалил, поэтому задним числом ее опустили в разряд второстепенных и отвлекающих.

3.

Операция на Западном стратегическом направлении в ноябре-декабре 1942 года не была отвлекающей, ибо отвлекающая операция всегда по времени предшествует главной операции. Сначала фокусник чем-то усыпляет нашу бдительность, а потом достает из черной шляпы белого кролика. Сначала подручные карманника показывают нам чужой кошелек: не вы ли уронили? И тут же сам карманник ласковым движением уводит наш тугой бумажник. Сначала одесский вор Беня Крик поджигает дом напротив полицейского участка, затем, когда полицейские бросаются на помощь соседям, он устраивает пожар в полицейском участке. Сначала боец делает обманное движение, затем бьет. Так и на войне: сначала наносится отвлекающий удар на второстепенном направлении, затем — основной на главном.

Контрнаступление под Сталинградом началось 19 ноября 1942 года, а «отвлекающее» наступление Калининского и Западного фронтов — 25 ноября 1942 года. Спросим: какая же из этих операций должна отвлечь внимание противника?

Операция Калининского и Западного фронтов не была второстепенной и отвлекающей, ибо в ней участвовало больше войск, чем в наступлении под Сталинградом. У Жукова в составе Калининского и Западного фронтов было 15 общевойсковых, 2 ударных, 1 танковая и 2 воздушных армии. Кроме того, этому «отвлекающему» наступлению содействовали войска Северо-Западного и Брянского фронтов. Это еще 7 общевойсковых, 1 ударная и 2 воздушных армии. Помимо этого позади этой группировки находились одна общевойсковая (68-я) и две резервных (2 и 3-я) армии. Всего у Жукова 23 общевойсковых, 3 ударных, 1 танковая, 4 воздушных и 2 резервных армии.

А у Василевского под Сталинградом 10 общевойсковых, 1 танковая и 3 воздушных армии.

Какая же из этих операций главная, какая отвлекающая?

Наступление Калининского и Западного фронтов при содействии Северо-западного и Брянских фронтов в ноябре-декабре 1942 года не было отвлекающим, и это мы узнаем из книги самого Жукова. Вот директива Калининскому и Западному фронтам отданная 8 декабря 1942 года. Ближайшая задача Западному фронту: «В течение 10-11.XII. прорвать оборону противника на участке Бол. Кропотово — Ярыгино и не позже 15.XII. овладеть Сычевкой, 20.XII. вывести в район Андреевское не менее двух стрелковых дивизий для организации замыкания совместно с 41-й армией Калининского фронта окруженного противника». (Воспоминания и размышления. Стр. 435-436)

Калининскому фронту помимо прочего ставилась задача прорвать фронт и «замкнуть с юга окруженную группировку противника совместно с частями Западного фронта». (Там же)

Итак, Калининскому и Западному фронтам, которыми руководил Жуков, ставилась та же задача, что и фронтам под Сталинградом: проломать оборону противника на двух участках, прорваться подвижными соединениями глубоко в его тыл и замкнуть кольцо окружения вокруг группировки противника.

Давайте поверим коммунистической пропаганде. Давайте считать, что Юго-Западный и Сталинградский фронты под руководством Василевского в ноябре 1942 года прорывали оборону противника и замыкали кольцо окружения ради того, чтобы переломить ход войны в свою пользу. А в том же ноябре Калининский и Западный фронты под руководством Жукова должны были прорвать оборону противника и замкнуть кольцо окружения просто ради того, чтобы отвлечь внимание Гитлера.

А вот как руководимые Жуковым фронты справились со своей задачей. Слово самому Жукову (или тем, кто писал его мемуары): «Командование Калининского фронта в лице генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева со своей задачей справилось. Группа войск фронта, наступавшая южнее города Белого, успешно прорвав фронт, двинулась в направлении на Сычевку. Группа войск Западного фронта должна была, в свою очередь, прорвать оборону противника и двинуться навстречу войскам Калининского фронта, с тем, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг ржевской группировки немцев. Но случилось так, что Западный фронт оборону не прорвал… В это время усложнилась обстановка на Калининском фронте в районе нашего прорыва. Сильным ударом под фланги противник отсек наш механизированный корпус, которым командовал генерал-майор М. Д. Соломатин, и корпус остался в окружении.» (Воспоминания и размышления. Стр. 436-437)

Давайте считать, что все это делалось ради отвлечения. Каков же результат? Результат налицо. Руководимые Жуковым войска германский фронт не прорвали, противника не окружили, наоборот сами попали в окружение. Если поверить, что это была просто отвлекающая операция на второстепенном направлении, то приходится признать, в момент, когда все внимание Гитлера и его фельдмаршалов было приковано к Сталинграду, войска под руководством Жукова даже на второстепенном направлении не сумели выполнить поставленную задачу.

О грандиозном наступлении Жукова в ноябре-декабре 1942 года уже написано несколько статей и книг. Чтобы меня не обвинили в злопыхательстве, буду описывать не своими словами, а цитировать других авторов. 8 июня 2001 года в «Независимом военном обозрении» появилась статья «Не в бой, а на убой». Рассказ о действиях одной только 20-й армии Западного фронта в очередной Ржевско-Сычевской операции в ноябре-декабре 1942 года в. Авторы статьи — М. Ходаренок и О. Владимиров.

В этой операции 20-я армия Западного фронта помимо тех сил, которые она имела, получила усиление — два танковых корпуса, восемь отдельных танковых бригад и соответствующее количество артиллерии.

Подзаголовки статьи: «Неудачное начало», «Сражение за огороды деревни Жеребцово», «Упрямство, переходящее в безумие». Это сказано про величайшего стратега ХХ века.

Вот выдержки из статьи:

«Войска 25 ноября фактически посылались не в бой, а на убой, под хорошо организованный огонь врага».

«Две стрелковых бригады 8-го гвардейского стрелкового корпуса — 148-я и 150-я четыре дня штурмовали село Хлепень, расположенное на высоком берегу Вазузы… под селом практически в полном составе полегли 148-я и 150-я стрелковые бригады, в которых кроме штабов и подразделений обеспечения не осталось никого».

«Неумолимая Ставка и ее представитель Георгий Жуков требовали только одного — наступления во чтобы то ни стало. 20-я армия была дополнительно усилена 5-м танковым корпусом и четырьмя стрелковыми дивизиями.»

«Поле битвы было усеяно нашими сгоревшими танками. В частности, уже 6 декабря шесть танковых бригад 20-й армии из восьми, потерявшие почти всю материальную часть, были отведены для восстановления боеспособности в тыл».

«Уже 13 декабря 6-й танковый корпус имел в строю 26 танков, а два дня назад введенный в сражение 5-й танковый корпус — только 30. Один танковый корпус вел бой за деревню Малое Кропотово, второй пытался взять штурмом село Подосиновка».

«За неделю (11-18 декабря) крайне кровопролитных, ожесточенных и по своей сути безрезультатных боев наступательные возможности 20-й армии были окончательно исчерпаны. Закончились боеприпасы и горюче-смазочные материалы. Почти полностью была потеряна материальная часть всех восьми танковых бригад и обоих танковых корпусов. Оставшиеся в живых люди, по несколько суток находившиеся без сна и пищи, были предельно измотаны и смертельно устали».

«За 23 суток беспрерывных боев войска 20-й армии на 8-километровом участке вгрызлись в оборону противника на 10 километров. Среднесуточные темпы наступления — чуть более 400 метров в сутки. За каждый километр пришлось платить шестью тысячами убитых и раненых воинов».

«Примерно по тому же сценарию разворачивались события в полосах наступления других армий Западного и Калининского фронтов».

«Общие людские потери Калининского и Западного фронтов составили более 215 тысяч человек убитыми и ранеными».

4.

Не одна 20-я армия «отвлекала». Точно так же все пятнадцать общевойсковых, две ударных и одна танковая армия Западного и Калининского фронтов под мудрым водительством гениального полководца «отвлекали» внимание Гитлера. Кроме того, на других фронтах по сценарию Жукова «отвлечением» занимались еще семь общевойсковых и одна ударная армия.

Документов о действиях каждой армии в этой грандиозной «отвлекающей» операции опубликовано достаточно. 20-ю армию я выбрал не зря. 20-я армия погибла в октябре 1941 года под Ельней. Не буду говорить, по чьей вине. Вспомните сами, кто штурмовал Ельню два месяца, обескровил войска, растратил все боеприпасы и горюче-смазочные материалы и убыл на другой фронт, подставив измотанные и потрепанные войска под разгром.

В ноябре 1941 года была создана новая 20-я армия. От старой 20-й армии она унаследовала только номер. Это новое, плохо сколоченное и необстрелянное объединение уже в январе 1942 года под командованием генерал-майора А. А. Власова творила чудеса на реке Ламе. А над Власовым тогда стоял Жуков. И вот прошел год. Та же 20-я армия, того же Западного фронта. Снова зима. Теперь 20-я армия имеет уже год боевого опыта. И снова общее руководство осуществляет Жуков. Но теперь все идет не так как нужно: разведка работает плохо, артиллерия стреляет не по целям, а по площадям, вся подготовка операции — неуклюжая. Противник давно понял, где и какие удары будут нанесены и сделал все возможное, чтобы их отразить.

Чего же не хватает? Не хватает генерала Власова. Без него Жуков превратился в обыкновенного унтер-офицера из Первой мировой войны.

Танки нельзя бросать на штурм. Стихия танков — неудержимый рывок вперед. Населенные пункты и узлы сопротивления надо не штурмовать, а обходить. Но этого Жуков так и не понял до конца войны и до конца своей жизни.

5.

Кто же виноват в очередном кровавом провале под Сычевкой?

Ответ Жукова (или тех, кто писал его мемуары) вышибает из седла: «Если же оборона противника расположена на плохо наблюдаемой местности, где имеются хорошие укрытия за обратными скатами высот, в оврагах, идущих перпендикулярно фронту, такую оборону разбить огнем и прорвать трудно, особенно когда применение танков ограниченно. В данном конкретном случае не было учтено влияние местности, на которой была расположена немецкая оборона.» (Воспоминания и размышления. Стр. 437)

Ситуация анекдотическая. Гладко было на бумаге, но забыли про овраги. Так на ком же вина? По словам Жукова, виноват кто-то неодушевленно-безымянный. Кем-то не были учтены овраги. Постойте, но ведь эту «отвлекающую» операцию лично готовил Жуков, тот самый Жуков, который с января до конца августа 1942 года бездарно штурмовал эти самые овраги под Сычевкой. Неужели тогда, за восемь месяцев бестолковых штурмов великий полководец не сообразил, что штурмовать сычевские овраги нет смысла?

Если же он за восемь месяцев беспросветного штурма сообразил, что овраги под Сычевкой штурмовать бесполезно, то должен был сказать Сталину: фронт у нас огромный, отвлекающую операцию надо проводить где угодно, да только не под Сычевкой. Но унтер Жуков, получив приказ вновь штурмовать Сычевку, бодро ответил «Есть!» и побежал выполнять. Сам готовил операцию, сам ее провалил, а потом вспомнил, что на эти грабли он наступал уже не один десяток раз.

Получилось, что весь 1942 год, с января по декабрь, Жуков заливал кровью Смоленскую область. На Сталинград он только отвлекался. Сталинградская стратегическая наступательная операция проводилась без Жукова. Вот только после войны Жуков «забыл», что в ноябре и декабре 1942 года в районе Ржева и Сычевки он сжег без толку миллионы снарядов, положил в землю массы советских солдат, угробил лучшие гвардейские артиллерийские, стрелковые, танковые и авиационные соединения.

6.

В грандиозной «отвлекающей» операции Жуков отвлекал не германские войска от Сталинграда, а советские. «После впечатляющего, но, похоже, неожиданного для советского руководства сталинградского успеха, вполне реальна была возможность достижения решающей победы на всем южном крыле советско-германского фронта. Судьба представила советской стороне редкий по своей красоте шанс — окружить и полностью уничтожить немецкие войска к югу от Воронежа, тем самым поставив рейх перед военной катастрофой уже зимой 1943 года. В распоряжении Ставки, казалось, было все, чтобы осуществить этот план — подавляющее превосходство над противником в силах и крайне выгодная оперативно стратегическая обстановка, сложившаяся на этом участке фронта… Редчайший по своей красоте шанс на южном крыле фронта был упущен». (М. Ходаренок, О. Владимиров. «Независимое военное обозрение». 8 июня 2001 года).

Речь идет вот о чем. Летом 1942 года на южном участке советско-германского фронта германские войска прорвались далеко на восток, форсировали Дон и устремились на юг к самым предгорьям Кавказа. В ноябре советские войска под Сталинградом окружили мощную германскую группировку. Само по себе это было огромным достижением. Однако прорыв советских войск сулил еще более грандиозный успех. Прорвавшиеся советские войска нависали над путями снабжения мощной германской группировки на Кавказе. Вся кавказская группировка германских войск оказалась под угрозой невиданного в истории окружения. Перед германскими войсками впереди — Большой Кавказский хребет. Справа — Черное море. Слева — Каспийское море, Волга и непробиваемый советский фронт. Позади — река Дон и советские войска на правом берегу. Советским войскам оставалось только закрыть эту бутылку пробкой. Перед Красной Армией был Ростов. «Через Ростов проходили коммуникации не только всей группы армий „А“, но также и 4-й танковой и 4-й румынской армий». (Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейни. Утерянные победы. Москва. АСТ. 1999. Стр. 433)

Под Сталинградом была окружена 6-я германская армия. В случае удара советских войск на Ростов в окружение попадали еще четыре армии: 1-я и 4-я танковые, 17-я и 4-я румынская, а так же управление и тылы группы армий «А». Прорыв из кольца был невозможен, ибо германские войска ушли далеко на восток и на юг. Чтобы начать прорыв из кольца передовым частям пришлось бы совершить предварительно отступление в 500-600 километров. У них для этого просто не было горючего. В случае удара советских войск на Ростов, окружение под Сталинградом было бы только прологом, первым небольшим этапом небывалого разгрома.

Красоту создавшейся ситуации видели советские командиры. Маршал Советского Союза А. И. Еременко в то время был генерал-полковником, командующим Сталинградским фронтом. В своем рабочем дневнике еще 18 января 1943 года он записал: «Следовало, как и предлагал штаб Сталинградского фронта, не атаковать окруженных, а задушить их блокадой, они бы продержались не больше одного месяца, а Донской фронт направить по правому берегу Дона на Шахты, Ростов. В итоге получился бы удар трех фронтов: Воронежского, Юго-Западного и Донского. Он был бы исключительно сильным, закрыл бы как в ловушке, всю группировку противника на Северном Кавказе». (ВИЖ. 1994. № 4)

Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов: «Мы имели полную возможность создать новый невиданный „котел“ для гитлеровских войск под Ростовым и осуществить разгром немецкого южного крыла Восточного фронта». (Красная Звезда. 28 октября 1992)

Страшную опасность окружения под Ростовым видели и германские полководцы.

Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник К. Цейтцлер: «Примерно с середины декабря стала надвигаться другая катастрофа, подобная сталинградской. Так как она имеет прямое отношение к Сталинграду, я скажу о ней несколько слов. Речь идет о судьбе немецких войск на Кавказе… В результате успешного русского зимнего наступления западнее и южнее Сталинграда, возникла угроза всему кавказскому фронту… Нетрудно было понять, что если русские продолжат наступление, то вскоре они достигнут Ростова, а в случае захвата ими Ростова всей группе армий „А“ грозит неминуемая опасность окружения.» (Роковые решения. Москва. Воениздат. 1958. Стр. 197)

Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн считал, что в случае удара советских войск на Ростов весь Восточный фронт рухнет в январе 1943 года, если даже не в декабре 1942 года. «Речь шла о том, будет ли уже этой зимой сделан решающий шаг к поражению Германии на востоке. Катастрофа 6-й армии, как бы тяжела и печальна она сама по себе ни была, в сравнении с масштабами Второй мировой войны в целом не могла еще быть таким шагом. Но разгром всего южного крыла Восточного фронта открывал бы путь к скорой победе над Германией. Советское командование по двум причинам могло рассчитывать на достижение этой цели на южном фланге. Первая — это огромное численное превосходство русской армии, а вторая — преимущества оперативной обстановки, которые советское командование получило благодаря ошибкам германского командования, связанным со Сталинградом». (Утерянные победы. Стр. 432)

Понимая страшную опасность, германское командование приняло все меры, чтобы избежать крушения Восточного фронта в самом начале 1943 года. Группа армий «А», бросив все, спешно без боя покинула Северный Кавказ.

Заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Г. К. Жуков, если бы он увидел красоту сложившейся ситуации под Сталинградом, должен был кричать Сталину: давай остановим дурацкое наступление на Сычевку! Давай танковые бригады и корпуса не будем жечь ради каких-то огородов на задворках давно стертых с земли деревень! Все — на Ростов! И сотни тысяч тонн снарядов туда же! И гвардейские корпуса! И авиацию! И ударные армии! Вот она — победа над Германией! Прямо в наших руках! На блюдечке с голубой каемочкой!

Но Жуков красоты не увидел. Жуков выполнял дурацкий приказ, причем самым дурацким способом. Жуков отвлекал лучшие соединения Красной Армии от поистине важного участка фронта и без толку их истреблял, штурмуя никому ненужные деревни, высотки и сараи.

7.

На войне и сразу после войны Жуков интенсивно раздувал культ собственной личности. Стержень культа — я, великий Жуков, главный творец победы, в том числе, — победы под Сталинградом. Слухи разлетались по стране. Слухи дошли до Сталина. Мы можем себе представить ярость Сталина, когда он услышал, что Жуков объявляет себя сталинградским героем. И тогда маршалы Булганин и Василевский написали проект приказа, о том, что Жуков, утеряв всякую скромность, приписывал себе разработку и проведение операций, к которым не имел никакого отношения. Сталин это подписал. В приказе среди прочего сказано: «К плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и к проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 года, когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда».

Мы понимаем причины, которые заставили Сталина подписать приказ о недостойном поведении Жукова: маршал-хвастун забыл о своих провалах под Сычевкой, но помнит о чужих победах под Сталинградом и приписывает их себе.

Но приказ Сталина о жуковском хвастовстве на великого полководца воздействия не оказал. Прошло два десятка лет, и в мемуарах Жукова снова зазвенела лихая песня про то, как он побеждал под Сталинградом. «Заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Генштаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершение. Следовательно, не о персональных претендентах на „авторство“ идеи контрнаступления должна идти речь. («Воспоминания и размышления Стр. 421)

Видите, как скромен Жуков. Он даже и не пытается выпячивать свою выдающуюся роль в проведении контрнаступления под Сталинградом. Он говорит, что все работали: и Ставка Верховного Главнокомандующего, и Генеральный штаб. Зачем искать кого-то одного, кто предложил идею контрнаступления?

Сначала Жуков рассказал, что он и Василевский весь план придумали, а Сталин услыхал и заинтересовался. Рассказав такое, Жуков великодушно соглашается авторов гениального плана не искать.

Чуть позже ту же фразу о заслугах Жуков усилил: «Величайшая заслуга Ставки Верховного Главнокомандования состоит в том, что она оказалась способной с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, научно предвидеть ход ее развития и завершение». (Маршал Жуков. Каким мы его помним. Москва. 1988. Стр. 239)

«Заслуга Ставки ВГК и Генерального штаба» превратилась в «величайшую заслугу» одной только Ставки ВГК. А Генеральный штаб из круга победителей выпал. Оно и понятно. Жукова Сталин выгнал из Генерального штаба еще в июле 1941 года и назначил с понижением. Раз Жукова нет в Генштабе, значит, о роли Генерального штаба в Сталинградском контрнаступлении можно не вспоминать. Жуков помнит только о заслугах Ставки ВГК, ибо являлся ее членом. На протяжении всей книги Жуков настойчиво об этом напоминает читателю. Потому фразы о заслугах и величайших заслугах Ставки ВГК в Сталинградском сражении распространяются на самого говорящего. Это Жуков сам себя хвалит. Это он рассказывает о научной точности своего анализа.

Но о каком научном подходе речь, если окружили втрое больше, чем намеревались? Если допущена ошибка в одну сторону, то такая же ошибка могла быть допущена и в другую сторону. Решили окружить 7-8 дивизий, что было бы, если бы их там оказалось втрое меньше?

О каком научном подходе речь, если Ставка ВГК приказала наступать на окруженную под Сталинградом группировку германских войск? Окруженные германские войска была по существу лагерем вооруженных военнопленных. У них не было продовольствия, топлива, зимней одежды. Опасность прорыва была ликвидирована. После этого надо было оставить их в покое до весны. Сколько могут держаться войска на страшном морозе без зимней одежды, без топлива, боеприпасов и продовольствия? Но был приказ штурмовать. И наши дивизии, корпуса и армии бросились на штурм. Летом 1942 года наши саперные армии возводили неприступную оборону вокруг Сталинграда, потом германские войска ее преодолели, теперь Красная Армия штурмовала непреодолимую полосу укреплений, которую сама же и возвела. Штурм Сталинградских укреплений был непростительной ошибкой Гитлера. Теперь Красная Армия повторяла ошибку Гитлера, штурмуя те же укрепления еще раз. «Почему русские решили перейти в наступление, не дожидаясь, пока котел развалится сам по себе, без всяких потерь со стороны русских, известно только русским генералам». (Генерал-полковник К. Цейтцлер. Роковые решения. Москва. Воениздат. 1958. Стр. 199)

О каком научном подходе речь, если у Ростова был упущен шанс разгромить Германию в начале 1943 года? Если была возможность победить без Курского сражения, без Прохоровки, без форсирования Днепра, Днестра, Немана, Вислы и Одера, без «десяти сталинских сокрушительных ударов», без Балатонского оборонительного сражения, без штурма Сапун-горы, Зееловских высот, Кенигсберга и Берлина?

Но вместо удара на Ростов наши стратеги штурмовали собственные укрепления под Сталинградом и огороды на окраине деревни Жеребцово.

Во всей Сталинградской эпопее меня больше всего поражает наглость Жукова. Любой человек, который интересуется военной историей, проявив достаточно упорства, способен вычислить маршруты Жукова на войне. Вычислив маршруты, любой исследователь мог уличить Жукова в том, в чем его уже уличили после войны Сталин, Булганин и Василевский: в непомерном и необоснованном возвеличивании себя, в воровстве чужой славы.

Но реальная угроза разоблачения на авторов жуковских мемуаров не действовала.

8.

Краткий итог. Под Сталинградом были решены две задачи.

Первая: остановить бегущие советские войска и создать новый фронт. Эта задача была решена в июле и августе 1942 года без участия Жукова.

Вторая задача: прорвать фронт противника и окружить его войска в районе Сталинграда. Эта задача решалась 19-23 ноября 1942 года. И тоже без участия Жукова. Во время выполнения и первой, и второй задач Жуков штурмовал Сычевку.

Мне возражают: допустим, Сталинградская стратегическая наступательная операция проводилась без Жукова. Но ведь это и не важно, кто осуществлял. Главное — кто идею подал!

Хорошо, вспомним, кто подал идею. Его должность летом 1942 года — старший офицер Главного оперативного управления Генерального штаба. Звание — полковник, впоследствии — генерал-лейтенант. Фамилия Потапов. То, что план Сталинградской стратегической наступательной операции родился в Главном оперативном управлении Генерального штаба, и что автором плана был полковник Потапов, известно всем и давно. Из этого никто не делал секрета. После официального крушения коммунистической власти в Главном оперативном управлении Генерального штаба наконец нашли карту с планом операции. На карте подписи Потапова и Василевского. Дата — 30 июля 1942 года. План был разработан задолго до появления Жукова в Москве. 30 июля Потапов не просто подал идею, он уже завершил разработку плана. В это время Жуков в который раз рвался к Сычевке и о Сталинграде еще не помышлял.

План полковника Потапова был доложен начальнику Генерального штаба Василевскому. Василевский доложил план Сталину. После этого Сталин вызвал Жукова в Москву, назначил своим заместителем и отправил в район Сталинграда. Жуков вернулся 12 сентября и якобы предложил «другое» решение. Но именно это решение было разработано в Генеральном штабе за полтора месяца до жуковского озарения, давно доложено Сталину, и Сталин с Василевским уже давно вели интенсивную подготовительную работу по его осуществлению. Просто в этот день, 12 сентября 1942 года, Василевский по приказу Сталина посвятил Жукова в тайну.

9.

Давайте поверим на минуту: это он, великий Жуков, в сентябре 1942 года предложил план Сталинградской стратегической наступательной операции. Давайте поверим, что Сталин сомневался в успехе, а Жуков ни в чем не сомневался.

Пусть будет так. И вы, и я в такой ситуации бывали: приходишь к начальнику, предлагаешь нечто необычное и рискованное. Начальник в успехе сомневается. Что он нам ответит?

Существуют только два варианта.

Первый. Начальник запретит нам этим делом заниматься потому, что в конечном итоге — ему за все отвечать.

Второй вариант. Начальник скажет: ты это придумал, ты и делай. Ответственность — на тебе. Провалишь — пощады не жди.

А Жуков нам третий вариант предлагает. Сталин в успехе сомневается, но всю ответственность почему-то взял на себя и переложил ее на Василевского, а Жукова отправил в другое место, освобождая от ответственности за осуществление рискованного плана. А так не бывает! Если бы Сталин сомневался в успехе, то послал бы Жукова руководить операцией под Сталинградом: ты предложил, ты в успехе не сомневаешься, вот тебе карты в руки, действуй. Провалишь — ответишь. Если Сталин боялся за последствия, то должен был держать Жукова в районе Сталинграда и в случае неудачи свалить на него вину.

Но Сталин сам от ответственности не уклонялся и перед рискованной операцией на храброго, мудрого Жукова ответственность не взваливал. А это свидетельствует только о том, что Сталин Жукова автором плана не считал, не полагал, что на Жукова в случае провала можно будет свалить вину. Потому перед началом столь рискованной операции Сталин отправляет Жукова за тысячу километров от Сталинграда на Западное направление проводить другую операцию, которую Жуков действительно предлагал, которую долго готовил и, как всегда, провалил.

Сталин знал, что план Сталинградской стратегической наступательной операции рожден в недрах Генерального штаба, план разработан неким полковником и утвержден начальником Генерального штаба генерал-полковником Василевским. Вот почему Сталин 15 октября 1942 года назначает Василевского (всего лишь генерал-полковника!) своим заместителем, а в ноябре посылает под Сталинград координировать действия всех войск, которые принимали участие в контрнаступлении. Логика Сталина проста и неоспорима: в Генеральном штабе план операции придуман, начальником Генерального штаба утвержден, так иди же, начальник Генерального штаба генерал-полковник Василевский, под Сталинград и проводи операцию. Провалишь — сокрушу!

Результат работы Василевского известен. 18 января 1943 года Сталин присваивает своему заместителю Василевскому звание генерала армии. Не прошло и месяца и 16 февраля Сталин присваивает Василевскому звание маршала Советского Союза.

Из того простого факта, что координировал действия фронтов под Сталинградом Василевский, а не Жуков, следует простой вывод: сказания из книги Жукова о его решающей роли в Сталинградской битве относятся к категории легендарных подвигов панфиловцев и стахановцев, Синдбада-морехода и барона Мюнхгаузена.

Упоминание о полковнике Потапове в нашей открытой печати мелькнуло только раз. «Красная звезда» 1 сентября 1992 года признала, что план Сталинградской стратегической наступательной операции разработал и предложил именно он.

Сразу после крушения коммунизма был короткий период, когда архивы стали открываться, когда рушились мифы и падали с постаментов дутые величия. Но период этот был коротким. Правители опомнились. За неимением лучшего, бросились возвеличивать Жукова. Компания обожествления почти мгновенно достигла уровня общенародной истерики. Мудрого полковника Потапова вновь задвинули в небытие, а его план — в разряд сведений, «которые не удалось обнаружить».

Настоящий подвиг полковника мешал громоздить выдуманные подвиги на кандидата в святые Георгии.

1.

Ладно, под Сталинградом Жуков себя не имел возможности проявить. Но Курская дуга! Вот где он себя показал!

Ситуация была вот какая: после Сталинградской стратегической наступательной операции войска двух советских фронтов, Центрального и Воронежского, вырвались далеко вперед, исчерпали наступательный порыв, понесли большие потери, и потому получили приказ перейти к обороне. Образовался мощный выступ в сторону противника — так называемая Курская дуга. Германский план на лето 1943 года: из районов Орла и Белгорода нанести два встречных удара на Курск, срезать Курский выступ, окружить и уничтожить войска двух советских фронтов в этом выступе.

Советская военная разведка вскрыла замысел германского командования, добыла планы наступления и установила примерную дату его начала. Все это делалось без участия Жукова. Главное разведывательное управление (ГРУ) подчинялось Жукову только с февраля по июль 1941 года, когда он был начальником Генерального штаба. В 1943 году ГРУ подчинялось не Жукову, а Василевскому и Сталину.

Командующие Центральным и Воронежским фронтами генералы армии К. К. Рокоссовский и Н. Ф. Ватутин получили от Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза И. В. Сталина три предупреждения о подготовке германского наступления. Сталин предупреждал Рокоссовского и Ватутина 2 мая, 20 мая и 2 июля о том, что германское командование готовит фланговые удары по войскам двух фронтов. И Центральный, и Воронежский фронты к отражению германского наступления были готовы.

В ночь на 5 июля 1943 года из штаба 13-й армии на командный пункт Центрального фронта было передано сообщение о захвате германских саперов, которые расчищали проходы в советских минных полях и снимали проволочные заграждения. Пленные показали: начало германского наступления — в 3 часа ночи, ударные группировки уже заняли исходное положение. До начала германского наступления оставалось чуть больше часа.

Артиллерия Центрального фронта находилась в полной готовности к проведению артиллерийской контрподготовки. Заранее был спланирован огневой удар 506 орудий, 468 минометов и 117 реактивных установок залпового огня по исходным районам германских войск. Планировалось прямо перед началом немецкого наступления нанести по изготовившимся к наступлению войскам противника сокрушительный артиллерийский удар. Этот огневой налет замышлялся очень коротким. Всего 30 минут. Но интенсивность огня — исключительная.

Артиллерия соседнего Воронежского фронта тоже находилась в готовности к проведению артиллерийской контрподготовки такой же продолжительности и мощи.

Но сведения о точном времени начала германского наступления сомнительны. Понятно, что пленные саперы заговорили сразу и говорили только правду. В разведывательных отделениях, отделах и управлениях советских штабов умели беседовать с пленными так, что они сразу сознавались во всем. Однако, захваченные саперы могли точного времени и не знать, или могли ошибаться.

Если наша артиллерия начнет контрподготовку раньше запланированного немцами срока наступления, то мы истратим тысячи тонн снарядов по пустым полям и рощам. Может оказаться что, немецкие ударные группировки еще не вышли в исходные районы. Если проведем контрподготовку позже, то результат будет такой же. Удар будет нанесен по пустым площадям, ибо основная масса германских войск, покинув исходные районы, уже выдвигается к переднему краю.

Итак, вышли главные силы немцев в исходные районы или еще не вышли? А, может быть, уже их покинули? Ночь, темнота, посылай разведывательные самолеты — они сверху все равно ничего не увидят. Что делать? Ошибка и в ту, и в другую сторону в одинаковой мере крайне нежелательна. В случае ошибки прямо в момент начала величайшего сражения наша артиллерия попусту истратит половину своих снарядов.

В фильме «Освобождение» артист Ульянов изобразил Жукова на Курской дуге. Представитель Ставки ВГК, заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Жуков появляется в штабе Центрального фронта, которым командовал генерал армии Рокоссовский. Жуков оценивает обстановку, мучительно рассуждает, наконец, взвесив все, решительно отдает приказ…

2.

Тот же исторический момент описывает Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Жуков действительно прибыл на командный пункт Центрального фронта накануне сражения, но приписываемой ему решимости не проявил. Приказ о начале контрподготовки на свой страх и риск принимал сам Рокоссовский. Риск практически смертельный. Если Рокоссовский ошибся в расчете времени, сражение на Курской дуге может быть проиграно. Последствия такого поражения могут быть для Советского Союза катастрофическими. Поэтому перед тем, как отдать приказ, Рокоссовский просил Жукова, как старшего начальника, утвердить принятое решение. Но Жуков ответственности на себя не брал. Жуков от ответственности всегда уклонялся решительно и энергично. Позиция Жукова в данном случае: ты — Рокоссовский, ты командующий Центральным фронтом, ты и командуй.

«Теперь о личной работе Г. К. Жукова как представителя Ставки на Центральном фронте. В своих воспоминаниях он широко описывает проводимую якобы им работу у нас на фронте в подготовительный период и в процессе самой оборонительной операции. Вынужден сообщить с полной ответственностью и, если нужно, с подтверждением живых еще свидетелей, что изложенное Жуковым Г. К. в этой статье не соответствует действительности и им выдумано. Находясь у нас в штабе в ночь перед началом вражеского наступления, когда было получено донесение командующего 13-й армией генерала Пухова о захвате вражеских саперов, сообщавших о предполагаемом начале немецкого наступления, Жуков Г. К. отказался даже санкционировать мое предложение о начале артиллерийской контрподготовки, предоставив решение этого вопроса мне, как командующему фронтом. Решиться на это мероприятие необходимо было немедленно, так как на запрос Ставки не оставалось времени.» («ВИЖ» 1992 № 3 С.31)

Рокоссовский сам принял решение. По приказу Рокоссовского артиллерийская контрподготовка на Центральном фронте была начата ночью 5 июля 1943 года в 2 часа 20 минут. Это, собственно, и было началом Курской битвы.

В 4 часа 30 минут, противник начал свою артиллерийскую подготовку, а 5 часов 30 минут орловская группировка германских войск перешла в наступление.

Рокоссовский продолжает рассказ:

«В Ставку позвонил Г. К. Жуков примерно около 10 часов 5 июля. Доложив по ВЧ в моем присутствии Сталину о том (передаю дословно), что Костин (мой псевдоним) войсками управляет уверенно и твердо и что наступление противника успешно отражается. Тут же он попросил разрешения убыть ему к Соколовскому. После этого разговора немедленно от нас уехал. Вот так выглядело фактически пребывание Жукова Г. К. на Центральном фронте. В подготовительный к операции период Жуков Г. К. у нас на Центральном фронте не бывал ни разу».

3.

Вот такой личный вклад Жукова в разгром противника на Курской дуге. В подготовительный период перед сражением, Жуков в войсках Центрального фронта не появлялся, и в войсках Воронежского фронта — тоже. Прибыл на Центральный фронт прямо накануне сражения. Никаких решений не принимал. Ответственность за решение, которое принял Рокоссовский, Жуков на себя не взял. Контрподготовку проводил не только Центральный, но и Воронежский фронт. Там решение на проведение контрподготовки принимал командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин. Это решение было утверждено Маршалом Советского Союза А. М. Василевским. К проведению артиллерийской контрподготовки на Воронежском фронте Жуков вообще никакого отношения не имел. Его там не было.

Жуков ничем себя на Центральном фронте не утруждал. Через четыре с половиной часа после начала сражения Жуков уехал на другой фронт. На самолете он лететь не мог — в воздухе развернулось настоящее сражение. От командного пункта Рокоссовского до командного пункта Соколовского — 740 километров по разбитым фронтовым дорогам, забитым войсками. Потому в первый самый трудный день Курской битвы великий стратег Жуков руководить сражением не мог. Он путешествовал. Возможно, и второй день — тоже.

4.

Во времена Брежнева культ личности Жукова раздували всей мощью коммунистической пропаганды. Особое старание проявили главный идеолог КПСС М. А. Суслов, министр обороны маршал А. А. Гречко, начальник Главного политического управления Советской Армии генерал армии А. А. Епишев. Все, что рассказал Рокоссовский, о роли Жукова в Курской битве, все что могло бросить тень на образ великого стратега, было беспощадно вырезано из книги Рокоссовского. Отрывки, которые я цитировал, были опубликованы только через четверть века после того, как вышла в свет беспощадно изрезанная книга Рокоссовского. Однако, даже брежневско-сусловские цензоры не посмели спорить с Рокоссовским. Против правды не возразишь. В изрезанной книге Рокоссовского все равно сохранен главный смысл сказанного: «Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствующий при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне.» (К. К. Рокоссовский. Солдатский долг. М. Воениздат. 1968. С. 217)

Тут сказано мягче, но смысл тот же: Жуков решения на проведение артиллерийской контрподготовки не принимал. Это заявление Рокоссовского никто никогда не оспаривал. Рассказ Рокоссовского — не вымысел и не досужие воспоминания. Начальник штаба Центрального фронта генерал-лейтенант М. С. Малинин был обязан вести журнал боевых действий фронта. И он, как образцовый штабист, такой журнал вел. Сейчас этот журнал доступен исследователям. Все приказы и распоряжения отдаваемые на КП фронта там зафиксированы. Было все так, как рассказал Рокоссовский, но не так, как описывали авторы жуковских мемуаров. Не так, как изображал артист Ульянов.

И вот после выхода, пусть и изрезанной, книги Рокоссовского по приказу Брежнева и Суслова были начаты съемки фильма «Освобождение». Это даже не фильм, а киноэпопея. В народе — киноопупея. Главный замысел опупеи — прославить в веках величайшего полководца всех времен и народов товарища Жукова.

Рокоссовский был ознакомлен со сценарием фильма. Он написал письмо Озерову, который был главным создателем опупеи, и артисту М. Ульянову, который играл Жукова. Рокоссовский, сославшись на документы, убедительно доказал, что Жуков решения на артиллерийскую контрподготовку не принимал. Но ни Озеров, ни Ульянов принципиальности не проявили. Раздуваемый культ личности Жукова был кормушкой, вернее, — неисчерпаемым корытом номенклатурных яств. Озеров и Ульянов ринулись к корыту, расталкивая окружающих. Главное для них — угодить Брежневу и Суслову. И угодили. Вопреки исторической правде, вопреки документам и свидетельствам очевидцев, они показали в фильме мудрого, чуть усталого Жукова, который на свой страх и риск, не посоветовавшись со Сталиным, принимает самое драматическое решение в ходе сражения.

5.

Самое интересное во всей этой истории вот что: 5 июля 1943 года в момент начала грандиозного сражения на Курской дуге Жуков поехал к Соколовскому. Зачем?

В тот момент судьба войны решалась на Курской дуге. Центральный и Воронежский фронты находятся в выступе, который врезался в территорию, занятую противником. Воронежский и Центральный фронты уже охвачены противником с севера, с запада и с юга. Противник взял эти фронты в гигантские клещи, он наносит удар по правому крылу Центрального фронта и по левому крылу Воронежского фронта. Если противник сокрушит и проломает оборону наших войск, то два фронта окажутся в мешке.

Фронты Рокоссовского и Ватутина устояли, остановили противника и сами перешли в наступление. Но 5 июля 1943 года, в момент начала германского наступления, исход сражения не мог предсказать никто. Сражение вполне могло завершиться грандиозным поражением советских войск. И вот великий Жуков резво поскакал из Курского выступа, который мог стать западней. И гремела его сабля по верстовым столбам, как по штакетнику.

А кто такой Соколовский, к которому так спешит непобедимый Жуков?

Генерал-полковник (впоследствии Маршал Советского Союза) Соколовский Василий Данилович в то время командовал Западным фронтом. Как мы помним, 26 августа 1942 года Жуков получил повышение и сдал командование Западным фронтом. Вместо Жукова Западный фронт принял Конев, затем — Соколовский. В марте 1943 года Западный фронт под командованием Соколовского (но без Жукова), наконец взял Ржев, Вязьму и Сычевку. После этого на Западном фронте наступила оперативная пауза. Проще говоря, затишье. На Западном фронте без перемен. Летом 1943 года противник по Западному фронту ударов не наносил. Никто Западному фронту не угрожал. Судьба войны в тот момент на Западном фронте не решалась. Судьба войны решалась на Курской дуге, на Центральном и Воронежском фронтах, по флангам которых противник нанес удары колоссальной мощи.

Отчего же в решающий момент войны Жуков несется с главного направления на второстепенное, на Западный фронт, которому ничто не угрожает?

Ответ простой: он туда и несется именно потому, что Западному фронту ничто не угрожает. Жуков спешит на Западный фронт потому, что там спокойно.

Но, может быть, на Западном фронте Жукова ждали неотложные дела? Может быть, на Западном фронте надо было решить какие-то важные проблемы, указать Соколовскому на грозящие опасности? Все может быть. Но в этом случае надо так и писать историю: рассказать о тех неотложных делах, которые ждали Жукова вдали от Курской дуги, а про его выдающуюся роль в Курской битве скромно помолчать.

6.

Как только стало ясно, что на Курской дуге противник войсками Рокоссовского и Ватутина остановлен, что последнее наступление германской армии против Красной Армии окончательно захлебнулось, что хребет германским танковым войскам переломан, Жуков снова появился на Курской дуге.

Сталинград и Курск — это вершины полководческого мастерства Жукова, величайшего стратега и выдающегося военного мыслителя. Помимо этого были другие битвы, сражения, блистательные стратегические операции. Правда, личный вклад Жукова в их организацию, проведение и успешное завершение был не таким грандиозным, как в Сталинградской битве и Курском сражении.

7.

Слаб человек. Я тоже жертва коммунистической пропаганды. Я тоже свято верил в то, что Жуков не имел ни одного поражения в войне. Об этом я писал. У своих читателей прошу прощения. Свои слова беру обратно. К Жукову стоит только присмотреться. И вдруг мы видим перед собой кровавую карьеру палача, полную катастроф и провалов.

Практически всю войну Жуков координировал действия нескольких фронтов. С этой работой Жуков просто не справлялся.

В июне 1941 года он координировал действия Юго-Западного и Южного фронтов во встречных сражениях с германскими войсками. В итоге — провал.

Весь 1942 год, с небольшими перерывами Жукова координировал действий Западного и Калининского фронтов. В итоге — серия провалов под Сычевкой.

Далее Жуков координирует действий фронтов на Курской дуге. Там стратег побоялся взять ответственность на себя.

В феврале 1944 года Жуков координировал действия фронтов на Правобережной Украине. Об этом мы уже вспоминали. Результатом был провал. Окруженная вражеская группировка вырвалась из кольца, а Жукова Сталин был вынужден отозвать в Москву, так как Жуков не понимал обстановки и был неспособен выполнять возложенные на него обязанности.

Летом 1944 года Жуков координирует действия двух фронтов во Львовско-Сандомирской операции. Тут был грандиозный провал. И в нем виноват лично Жуков. Провал был настолько глубоким, а вина Жукова настолько явной, что ему пришлось ее признать. «Мы, имея более чем достаточные для выполнения задачи силы, топтались перед Львовым, а я как координатор действий двух фронтов не использовал эти силы там, где было необходимо, не сманеврировал ими для успеха более быстрого и решительного, чем тот, который был достигнут». (ВИЖ. 1987, № 12 стр. 44)

Сталин пять раз обжегся на попытках использовать Жукова в качестве координатора действий нескольких фронтов. После этого Сталин был вынужден координировать действия фронтов лично сам из Кремля. А Жукова Сталин назначил с понижением — не координировать действия нескольких фронтов, а командовать одним фронтом, 1-м Белорусским.

На этом посту Жуков навеки опозорил свое имя тупым, бездарным, преступным проведением Берлинской операцией. Штурм Берлина показал, что за четыре года войны Жуков так ничему и не научился. Начало войны — провал. Конец войны — никак не меньший позор и провал в Берлине.

Вот командир танкового батальона капитан С. Штрик 2 октября 1942 года писал в письме: «Ворвалась наша пехота на окраину Сычевки и дальше не может сделать ни шагу — до того сильный огонь. Пошли в ход наши „коробки“… Бой в городе для танкистов — гроб» (ВИЖ 1995 № 2)

Не надо быть командиром танкового батальона, чтобы это понимать. Каждый солдат, который видел танки в бою, знал, что бой в городе — смерть для танков. Танки предназначены не для этого. Жуков гнал танки на Сычевку батальонами, полками, бригадами и корпусами. Но ничего не понял, ничему не научился.

И вот не Сычевка перед ним, а Берлин. И вот величайший полководец, ничему не научившись на войне, загоняет в Берлин две гвардейские танковые армии: 1-ю и 2-ю. И обе они гибнут в Берлине.