Семь Сверчков Артем

– Да, но предполагалось, что ты ею была.

– Тебе не понравилось, что я всех дурачила, – констатировала я очевидное. Ной неуверенно кивнул головой.

– Теперь это уже неважно…

Обруч Якова замерцал. Он принял вызов, и я поняла, что его вызывают в штаб. Жаль. Сейчас поддержка мужа была мне просто необходима… Но я бы никогда не посмела его упрекнуть в невнимании. Все эти годы он крепко держал меня за руку. Без этого я бы давно сдалась.

– Иди… Нам есть, о чем поболтать с братом, – бодро улыбнулась я, хотя боль становилась все сильнее. Она сворачивала мои внутренности в узлы. Волнами распространялась по телу…

Яков улыбнулся, поцеловал меня в губы, игнорируя присутствие посторонних, и решительно двинулся к выходу. После того, как нам стало известно о болезни, поведение моего мужа претерпело некоторые изменения. Раньше он никогда не демонстрировал свои чувства на публике…

– Он тебя любит, – заметил Ной, откидываясь на стуле.

– Да… Я тоже его люблю.

– Может быть, все-таки попробуешь поесть?

Я покачала головой:

– Нет. Ничего не выйдет. Совершенно определенно. Но моя сиделка не может этого запомнить. Впрочем, ты сам видел – она помешана на еде.

– Почему ты так думаешь?

– Почему?

– Ну, да…

– Она весит не меньше центнера, Ной. Очевидно, что процесс приема пищи для нее возведен в культ.

– А ты не допускаешь мысли, что ошибаешься?

Я удивленно посмотрела на брата. Наш первый разговор выходил, наверное, странным, но меня это мало заботило. Что угодно – лишь бы отвлечься от боли.

– В чем?

– Возможно, она имеет такую комплекцию только лишь потому, что не имеет доступа к качественным продуктам. Что смотришь? – Ной сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. У него были коротко стриженые волосы темного цвета, темные глаза и по-юношески гладкое лицо. На мощной шее брата висел серебряный медальон, и мне вдруг стало интересно, чье фото в нем находилось.

– Я как-то не задумывалась над этим…

– А я практически эксперт в данном вопросе. Хочешь, и тебе расскажу?

– Давай…

– Тогда слушай… – Ной взял ложку и окунул ее в тарелку с кашей. – Знаешь ли ты, что большая половина всех людей на планете уже в две тысячи тридцатом году недоедала из-за нехватки продовольствия? Этот показатель удалось немного стабилизировать, но даже сейчас, по данным отчета Продовольственной и сельскохозяйственной организации Конфедерации, из-за климатических изменений и конфликтов голодает около тридцати процентов населения. Около двухсот миллионов детей имеют задержки в развитии из-за некачественного питания. Сюда же относится и та категория людей, которые вместо полезных органических продуктов потребляет такие, которые приводят к ожирению. Обычно они намного дешевле…

– Ты хочешь сказать, что моя сиделка такая… потому что недоедает?

– Именно. Каждый третий человек на планете страдает, по меньшей мере, одной формой недоедания. Голод, или дефицит питательных микроэлементов, который, в конце концов, и приводит к чрезмерному весу и ожирению. В то время, как кто-то предается греху чревоугодия, многие люди попросту голодают…

Ной замолчал, и я с удивлением поняла, что во время его рассказа съела почти половину каши. Он кормил меня, как ребенка, с ложечки, а я этого даже не замечала. Никому бы не позволила себя кормить – потому что это унизительно, правда… А с ним все вышло само собой. Я сглотнула, внутренне сжавшись в ожидании неминуемой боли, но… хуже не стало. Я поглубже втянула воздух, и с благодарностью приняла из рук брата салфетку. Его рассказ меня заинтересовал. Но и утомил… Как некогда известный репортер, я учуяла шикарную тему для репортажа… Как смертельно больной человек – просто захотела спать. И я отключилась…

Но, к моему удивлению, к моменту моего пробуждения Ной все еще оставался со мной. Он все так же сидел на стуле – правда, чуть в стороне, и на этот раз его глаза закрывал обруч. С удивлением я осознала, что чувствую себя довольно неплохо.

– О, ты проснулась…

– А ты все еще здесь…

– Да, как-то не хотелось оставлять тебя одну. Это очень странно, что у меня есть такая взрослая сестра. Мы даже чем-то похожи. Ты тоже храпишь.

– Эй! Не было такого! – я даже приподнялась с кровати от возмущения.

– Было-было… – засмеялся Ной, и мое сердце сжалось. Болезнь подарила мне брата. Но она же могла у меня его и отнять… Усилием воли я отогнала грустные мысли.

– Слушай, а тебе можно выходить из этого склепа?

– Ага… Иногда. Когда я себя хорошо чувствую.

– А как ты себя чувствуешь сейчас?

– Чувствую себя готовой к прогулке с братом, – широко улыбнулась я.

Сиделка помогла мне одеться, и уже через несколько минут мы ехали в лифте. На самом деле, я уже несколько месяцев не выходила за пределы больницы. Яков отказывался рисковать… И только вдохнув вонючий запах улицы, я поняла, как же по ней соскучилась… Мимо проезжали машины. Загорались и тухли голограммы светофоров, меня обдавало горячим, раскалённым воздухом, мигали огни рекламы… А я смотрела на это все, будто бы в первый раз. Ной повернул мою коляску, и мы неспешно двинулись вдоль тротуара.

– В продолжение темы чревоугодия… Смотри, видишь, сколько рекламы? На улицах, в интернете, по радио… Куда ни глянь, пропагандируется культ еды. И плевать всем на то, что планета не справляется с нашими аппетитами. Плевать, что половина людей вынуждены питаться растительной пищей только лишь для того, чтобы получить дополнительные налоговые льготы… Мы стремимся сократить выбросы углекислого газа за счет сокращения животноводства и популяризируем вегетарианство, и в то же время на каждом углу пропагандируем определенный стиль жизни, с которым тесно связано потребление вкусной пищи, напитков, вина… Люди, которые не имеют доступа к качественным продуктам, голодают. В то время как более удачливые ударяются либо в чрезмерное и бессмысленное потребление удовольствий, либо насаждают другой образ жизни – диеты и голодание…

Мы дошли до перекрестка и остановились. Дальше дорога была перекрыта металлическими заграждениями – впереди опять против чего-то митинговали. В пустых бочках разожгли костры, факелы освещали ночь… Дорожное полотно было отключено от питания. Я вскинула голову:

– Против чего протестуют?

– Сегодня в трех школах квартала детей накормили протухшей курятиной. Более тысячи детей поступили в клиники Конфедерации после обеда в школе. Эти люди выступают за законодательное закрепление входного контроля продукции, поставляемой в муниципальные учреждения.

– А разве сейчас такого контроля нет?

– Есть. Но он весьма поверхностный. Они же хотят обязать проводить лабораторные испытания.

– Не понимаю, почему правительство не пойдет им навстречу. Сейчас это так просто.