Слепое пятно Плеханов Андрей

ГЛАВА 1

Игорь ворвался в здание исторического факультета Университета как вихрь – протаранил входную дверь, едва не сбив с ног парочку студенток, медлительных по причине утренней невыспанности. Девочки испуганно чирикали и возмущались где-то сзади, а Игорь уже несся по коридору первого этажа. Полы расстегнутого черного пальто крыльями развевались в воздухе, каучуковые подошвы ботинок выбивали торопливые удары по рассохшемуся паркету. Игорь опаздывал на работу. Как обычно. Опоздания были его хронической болезнью и ничто не могло помешать ему в этом. Игорь Маслов опаздывал всегда, и каждый раз ровно на пятнадцать минут. Своеобразная пунктуальность. А может быть, он использовал эти бешеные утренние пробежки в качестве метода поддержания хорошего здоровья?

Вряд ли… При ближайшем рассмотрении бегущего Игоря Маслова (слегка притормозив его жеребячий галоп для покадрового анализа траектории движений) можно было сделать вывод, что оный субъект находится далеко не в лучшей физической форме. Итак: длинные голенастые ноги вихляются на ходу, норовя зацепиться друг за дружку. Правая рука прижимает к груди старый кожаный портфель, левая же описывает в пространстве бестолковые кривые, не попадая в такт ногам. Рот Игоря Маслова судорожно хватает воздух, пытаясь обеспечить активно работающее тело необходимым количеством кислорода. Очки взмокли от пота, сползли на кончик носа и держатся там непостижимым образом, нарушая законы земного притяжения. Одним словом, манеру бега младшего научного сотрудника Игоря Маслова трудно было назвать спортивной. Скорее он напоминал голенастого раненого журавля, спасающегося от хищного зверя.

При всей забавности утреннего бега аспиранта Маслова по коридору не было в нем ровным счетом ничего необычного. Однако в этот день кое-что выходило за рамки привычного стандарта. Если бы Маслов остановился на секунду, он обнаружил бы, что периодически встречающиеся на его пути сотрудники застывают на манер столбов и смотрят на Маслова вытаращенными глазами. Само собой, Игорь не видел этого. Он опаздывал.

Необычность ситуации Игорь ощутил лишь тогда, когда миновал два коридорных поворота и добрался до аудитории, в которой должен был вести занятия. Он приготовился увидеть обычную картину: стайки студентов вдоль стен, ехидные ухмылочки, перемигивание, добродушные реплики: "Доброе утро, Игорь Михайлович. С прибытьицем вас. Что новенького? Будильник встал? Маршрутка сломалась?.."

Коридор был идеально пуст.

"Опа! – сказал себе Игорь. – А где же эти оглоеды, бездельники и неучи? Кому сегодня я буду нести свет знаний?" На всякий случай он посмотрел на часы. Может быть, он перепутал что-то и прибыл сегодня раньше обычного? Да нет. Ровно восемь пятнадцать. Тютелька в тютельку.

Игорь приоткрыл дверь в аудиторию и обнаружил, что занятия идут полным ходом. Все его студенты сидели за столами и внимательно слушали Леночку Калинину – аспирантку, коллегу Игоря.

Это что еще такое?! Ну да, опоздал он на пятнадцать минут. У него уважительная причина. Даже несколько причин – самых уважительнейших. Не зазвонил утром будильник и он проспал. А потом сломалась маршрутка. По пути он сменил три маршрутки и все они сломались. У них отвалились все колеса. К тому же он переводил через дорогу старушку. Или старичка. И долго объяснял гостям города как проехать на улицу Горького. Так или иначе, пятнадцать минут – не причина, чтобы подменять его и сажать к студентам Леночку Калинину. Хорошенькую аспирантку Ленку, которая никогда не опаздывает.

Маслов просунул в дверную щель правую половину лица и сказал:

– Доброе утро.

Реакция студентов удивила его. Как тут не удивиться, если в ответ на обычное "доброе утро" тридцать человек одновременно выпучивают глаза, открывают рты и, кажется, собираются залезть под стол. Игорь перевел взгляд на Леночку. Леночка ничем не отличалась от студентов – таращилась на Игоря так, словно он вернулся с того света.

– Елена Владимировна, – деликатно произнес Игорь, – позвольте вас на минуточку.

Леночка боролась со столбняком полминуты, очевидно, решая, стоит ли идти к Маслову или все же лучше залезть под стол. Наконец она решилась на первое и двинулась к выходу.

Она выскользнула в коридор и тут же захлопнула за собой дверь.

– Ты сбежал, да? – сказала она. – Так я и думала, что ты когда-нибудь сорвешься, тихоня. Ей-богу, я чувствовала, что сбежишь и припрешься сюда. Ты псих. И еще ты ублюдок.

Теперь наступила очередь Маслова открывать рот и впадать в ступор.

– Ублюдок? – переспросил он. – В каком смысле?

– Зачем ты сюда пришел? Тебя же поймают. Они уже приходили, спрашивали про тебя.

– Какие такие "они"? – Игорь изумленно мотнул головой. – Кто меня спрашивал?

– Милиция, само собой.

– Какая милиция?

– Наша, родная. Российская. Ты совсем сбрендил?

– Нет. Но кажется, сейчас свихнусь. Что случилось-то, Ленка?

– Ты еще спрашиваешь! – Леночка вспыхнула от возмущения, сжала кулаки. – Тебя же арестовали! Ты вчера четырех человек убил! Гад! Тебя по телевизору показали! По всей стране! Сволочь! Как ты мог? Ты с ума сошел…

Она отвернулась к окну, закрыла лицо руками и заплакала. Игорь оцепенело молчал – переваривал сюрреалистический бред сегодняшнего утра.

Двое университетских охранников в синей форме вынырнули из-за угла и решительно двинулись к Игорю. Он хорошо знал этих парней – Витю и Сашу. Не раз угощал их сигаретами в курилке. Теперь на их лицах не присутствовало ни малейшей доброжелательности. Саша похлопывал по ладони резиновой дубинкой, Витя на ходу расстегивал кобуру.

Они остановились в пяти шагах от Игоря. Напряженно застыли, ожидая, очевидно, что сейчас он набросится на них. А может быть, даже попытается убить.

– Маслов Игорь Михайлович? – хмуро спросил Виктор.

– Да. Что случилось, Вить?

– Поднимите руки.

– Да вы что, ребята?

– Руки подними! – гаркнул Виктор, щелкнул предохранителем и нацелил пистолет в лоб Игорю. – И не дергайся!

– А я и не дергаюсь, – сообщил Игорь, поднимая руки. – Вы это, ребятки, не пристрелите меня с перепугу. А то будете потом жалеть, что укокали невинного человека ни за что ни про что.

– Видели мы, какой ты невинный, – пробормотал Саша. – Всё уже видели. Поворачивайся. Пойдем.

"Вот и угощай таких сигаретами", – подумал Игорь.

Саша и Витя были, в сущности, неплохими ребятами. Только опыта по задержанию преступников у них было маловато. И экипировка их отличалась бедностью – не имелось даже наручников. Будь Игорь настоящим убийцей, он нашел бы способ удрать. Только вот не был он преступником ни в малейшей степени. А потому безропотно дал связать себе ремнями руки и ноги, и сидел сейчас в профессорском кабинете – в знакомом кабинете, в знакомом кресле. Наверное, правильнее было бы запереть его где-нибудь в более надежном месте, но профессор настоял на своем. Под личную ответственность.

– Как же так, Игорь? – укоризненно сказал профессор Вязников. – Мы всегда знали вас как добрейшего человека, не способного мухи обидеть. Скажу начистоту – вы пользовались репутацией извините, можно так сказать… мягкотелого интеллектуала, по причине своей чрезмерной доброты постоянно наживающего себе неприятности. И вдруг такое… Такая безумная жестокость! Теперь я просто боюсь вас! Думаю, вам нужно будет пройти психиатрическую экспертизу. Вы и вправду ничего такого не помните?

– Все я помню. – Игорю хотелось говорить сейчас резче, но вот не получалось у него, хоть ты тресни. Прав профессор – бесхребетен он, Игорь Маслов, этакий жук-мягкотелка. – Владислав Николаевич, я прекрасно помню вчерашний вечер, вот ведь какая штука! Ни в каком музее я не был. Я провел вечер дома.

– В одиночестве?

– Не совсем… – Игорь вздохнул. – Я был… Ну, в общем, с девушкой.

– Я могу узнать ее имя?

– Я бы предпочел этого не говорить. Пока.

– Разве это была не Лена Калинина?

– Нет. – Игорь виновато вздохнул.

Профессор выпятил нижнюю губу, с интересом посмотрел на Игоря, покачал головой.

Пожалуй, Игорь предпочел бы сейчас, чтобы вчерашний вечер был проведен все же в одиночестве. Но алиби, чертово алиби… Судя по всему, он попал в большие неприятности и ему понадобится алиби. Хотя… Еще неизвестно, что лучше – попасть в камеру предварительного заключения по обвинению в убийстве, к которому он не имеет никакого отношения, или открыть подробности вчерашнего вечера. Из огня да в полымя…

На кафедре Игорь Маслов считался официальным женихом Леночки Калининой. Причем Леночка была уверена в этом на сто процентов. И Игоря такой статус вполне устраивал. Во-первых, не приходилось оправдываться по поводу интимных отношений с Ленкой (а как скроешь их от болтливых кафедральных бабенок?) Во-вторых, папа Ленки возглавлял одну из кафедр факультета, и составлял, таким образом, протеже не только своей дочке благородных кровей, но и ее беспородному, но перспективному бойфренду. Учитывая специфическую тему диссертации Игоря, все это было не лишним.

Любил ли Игорь Ленку? Любил, конечно. Во всяком случае, после истории и интернета она стояла для него на почетном третьем месте. Но самое главное состояло в том, что Леночка Калинина любила Игоря. А значит, Игорь должен был принадлежать ей – как и все, что ей нравилось. Он и ей и принадлежал. Во всяком случае, телом.

Правду говорил профессор. Доброта и мягкость, доведенные до патологической степени – вот что губило Игоря Маслова. Всю жизнь его лупили все кому не лень, а он не мог дать сдачи. Всю жизнь шел на поводу у тех, кто желал им командовать, а такие всегда находились. Год назад на кафедру пришла Леночка – симпампулечка, спортсменка и безукоризненная отличница. В первую же неделю знакомства, после хорошо проведенной вечеринки, она мастерским броском самбо кинула Игоря в свою постель. Впрочем, нельзя сказать, что она была опытна в искусстве любви – Игорю пришлось самому выступать в качестве учителя. Само собой, Ленка оказалась великолепной ученицей. Беспечный Игорь ловил кайф и не думал о последствиях. И через месяц обнаружил, что обрел нового покровителя в жизни – юную львицу Лену из могущественного университетского львиного прайда Калининых. Теперь она занималась проблемами Игоря и толкала его вперед – как маленький неутомимый буксир – большую медлительную баржу.

Так-то вот. Вчерашний прокол, почти невинная шалость, вырастала теперь в грядущее извержение вулкана. "Последний день Помпеи", картина кисти Карла Брюллова. Игорь зажмурился. Когда Ленка узнает, что ее Игорь провел ночь (и не первую) с другой девушкой… Когда леночкин папаня, проф., доктор исторических наук В.Г. Калинин узнает, что девушка эта является студенткой исторического факультета… Когда ректору доложат, что сия студентка, именем Нонкепо, является гражданкой Танзании…

"Скотина!!! – немедленно заорала Елена в голове Игоря. – Идиот! Кретин безмозглый! Нашел кого трахать – негритянку!!! Ты что, не знаешь, что у них там в Африке СПИД у всех поголовно?! Господи! Нашла себе жениха-козла. Что я отцу скажу?.."

Игорь втянул голову в плечи.

Черт с ним, с алиби. Пусть меня лучше посадят в тюрьму. В тюрьме меня, слизняка бесхребетного, быстро зарежут и кончатся мои муки. Осталось только выяснить – за что. Что такое я вчера якобы натворил?

– Владислав Николаевич… – Игорь осторожно приоткрыл глаза. – Я вас очень прошу… Ну вы же знаете… Я не могу ударить человека. Даже ударить не могу, не то что убить. Я в аспирантуру-то пошел, чтоб от армии откосить… Простите. Все это, с убийствами какими-то там, это явное недоразумение. Это все скоро выяснится. А вот то, что я вам про девушку сказал… Это я глупость со страху ляпнул. Не было у меня вчера никакой девушки…

– Лучше бы девушка была, – сказал профессор. – Для вас было бы лучше. Игорь, может быть, вы были пьяны вчера? Похоже, вы не отдаете себе отчета, какое ужасное преступление вы натворили…

– Какое?! – завопил вдруг Игорь так громко, что Владислав Николаевич вздрогнул, а охранник Саша, стоявший слева, предупредительно положил руку Маслову на плечо. – Ну что я там натворил? Может быть хоть кто-то мне что-нибудь расскажет?

– Вы что, новости по телевизору не смотрели?

– Как я мог их смотреть, если я, по вашим словам, уже вчера был арестован?!

– Действительно… – профессор озадаченно почесал кончик носа. – Как-то все это не согласовывается… Кстати, сейчас начинается программа "Вести". Я думаю, там это покажут. Будете смотреть?

– Буду, – сказал Игорь, проявив в голосе неожиданную твердость.

Профессор нажал на кнопку пульта и включил телевизор.

– Кровавая драма в Нижнем Новгороде, – сообщил телеведущий. – В Художественном музее этого города сейчас экспонируется знаменитая выставка из Лондона: "Сокровища Железного Века – тайны и открытия". Как сообщил нам один из организаторов выставки, известный американский ученый русского происхождения Моисей Израилевич Глинер, на экспозиции выставлены бесценные археологические находки из древних городов, погребенных тысячелетиями, – Ашшура, Ниневии, Вавилона, Микен и Мемфиса. В связи с эти приняты беспрецедентные меры охраны. Вчера, около семи часов вечера, молодой мужчина разбил стекло одного из стендов и завладел экспонатом – ассирийским мечом, уникальным произведением искусства, украшенным драгоценными камнями. Сработала сигнализация, охрана попыталась задержать мужчину. Однако мужчина оказал сопротивление… – Ведущий на экране скорбно шмыгнул носом. – Действуя мечом, он убил двоих охранников, вооруженных пистолетами, а также нанес тяжелое ранение одному из посетителей выставки, пенсионеру Ивану Алексеевичу Ледяеву, попытавшемуся оказать помощь охране. Насколько нам известно, Иван Ледяев скончался этой ночью в реанимационном отделении нижегородской Областной больницы имени Семашко, не приходя в сознание. Но скорбный список жертв на этом не заканчивается. Директор выставки, сэр Рэндолл, известнейший археолог, председатель Британского Географического общества, оказался в этот момент в соседнем зале. Он бросился на преступника и попытался выхватить у него оружие. – Телеведущий на мгновение трагично прикрыл веки – очевидно, для того, чтобы зрители не прочитали в его глазах: "Господи, ну и придурком же был этот самый Рэндолл! Куда совался?" – Джон Рэндолл убит на месте, – сообщил ведущий. – Сегодня стали известны некоторые подробности происшествия. О них расскажет наш корреспондент в Нижнем Новгороде Руслан Малышев.

На экране возник молодой человек с микрофоном в руках. Рядом с ним сидел усатый подполковник милиции. Физиономия подполковника не отличалась свежестью – видно было, что он не спал всю ночь.

– Мы находимся в кабинете старшего следователя по особо важным делам Петра Васильевича Еремина, – сказал корреспондент. – Петр Васильевич, вчерашнее убийство в Художественном музее потрясло не только Россию, но и весь мир. Что вы можете сказать о первых результатах расследования?

Он сунул микрофон под нос подполковнику.

– Убийца был задержан на месте преступления, – хмуро сообщил подполковник. – Сейчас он находится в изоляторе временного содержания управления внутренних дел. В отношении него проводятся следственные мероприятия. Преступник называет себя именем… э… – следователь взял со стола бумажку и водрузил на нос очки, – именем Иштархаддон и утверждает, что является иностранцем, подданным Сирии.

– Не Сирии, а Ассирии, дурень, – пробормотал Игорь. – Иштархаддон – это ассирийское имя. Какое отношение вся эта дрянь имеет ко мне?

– Нам удалось точно идентифицировать личность задержанного при помощи дактилографической и гематологической экспертизы, – продолжил подполковник. – Нам известно, кто этот человек. Это гражданин Российской Федерации, житель Нижнего Новгорода. Зовут его Игорь Михайлович Маслов, ему двадцать семь лет, он работает младшим научным сотрудником в Нижегородском государственном университете.

Игорь не верил своим ушам.

– Позор! – удрученно произнес профессор Вязников. – Какой позор!

На экране вновь возникло лицо корреспондента.

– Кадры, которые мы сейчас покажем, – сказал корреспондент, – были сняты камерой слежения службы безопасности музея. – На них запечатлен вчерашний инцидент. Мы вырезали некоторые моменты, отличающиеся особой жестокостью, и все же рекомендуем увести от телевизоров детей…

Изображение стало серым, мутноватым, мигающие черные полосы перечеркнули его поперек. Камера снимала зал сверху и под углом. Игорь увидел высокого мужчину в черном плаще и странном высоком колпаке. Он стоял у стеклянного ящика и рассматривал какой-то экспонат. Игорь не видел его лица. Неожиданно ящик разлетелся на осколки (Игорь даже не успел увидеть, каким образом мужчина сумел разбить толстое стекло) и через секунду незнакомец уже стоял, обернувшись к камере. Правой рукой он сжимал рукоятку меча.

Сработал автоматический зум, лицо преступника увеличилось и Игорь вздрогнул, узнав его.

Это был он, Игорь Маслов. Совершенно очевидно, он. Глаза, нос… Нетрудно узнать свое лицо, если видишь его каждый день в зеркале.

– Ну, что вы теперь скажете? – хрипло спросил профессор.

– Это не я, – сказал Маслов. – Не я. Вы что, сами не видите?

Это был не он. Какой-то другой Игорь Маслов. Он, но совсем другой. Без очков. С длинной прямоугольной бородой, расчерченной ровными рядами темных завитков. Ну ладно, очки можно снять, бороду приклеить. Но выражение лица… Игорь никогда не смог бы улыбаться так хищно, так жестоко. Не смог бы, даже если бы очень захотел.

Изображение сменилось кадрами драки. Два охранника с дубинками нападали на человека, а он отбивался мечом. Отбивался умело. Похоже, он просто развлекался – играл с бедными парнями, беззащитными перед его боевым мастерством. Впрочем, развлечение длилось недолго. В драку вмешался третий человек. Судя по всему, он был профессионалом. Он ворвался в поле зрения камеры черным вихрем, он сшиб Иштархаддона с ног. Через долю секунды он уже сидел верхом на преступнике и держал его за горло. Камера показывала теперь только спину этого третьего человека. Изображение моргнуло, смазалось, снова стало четким, и Игорь увидел, как острое лезвие меча проходит через эту спину, вспарывает ее. Черные сполохи на экране, сполохи мучительной боли в сердце… Заключительные кадры – вооруженные люди уводят бородатого убийцу, заломив ему руки за спину. Меч валяется на полу. Изрубленные тела лежат на полу. Черные лужи крови…

Слишком много подробностей. Слишком много. Игорь опустил голову. Не мог он видеть этого.

– Владислав Николаевич, выключите это, – попросил он.

Профессор вырубил телевизор. Игорь втягивал сквозь зубы воздух, ставший вдруг удушливо липким. Он боялся, что его стошнит.

– Вам плохо? – Профессор наклонился над ним.

– Плохо… Я не терплю вида крови…

– Как же вы могли сотворить такое?

Игоря вдруг отпустило. Он откинулся на спинку кресла, сделал глубокий вздох, прочищая легкие. Кадры, которые он сейчас увидел, были отвратительны. Но они реабилитировали его. Он сумеет доказать свою невиновность.

– А вы что скажете, Владислав Николаевич? – спросил он спокойно. – Как вы можете объяснить все это? Как я, человек патологически миролюбивый, физически малоразвитый, мог вдруг учинить такое умелое побоище? И почему я так странно выглядел? Эта ассирийская борода, этот колпак… И имя это – Иштархаддон. Так, по-моему, звали какого-то ассирийского полководца. Девятый век до нашей эры, если я не ошибаюсь. Древний полководец из Ассирии, похожий на меня, приходит на выставку в Нижний Новгород, чтобы завладеть собственным мечом, найденным при раскопках? Что за нагромождение мистических нелепостей? Чушь!

– Вот именно – чушь! – сказал Вязников. – Вы уж меня простите, но я человек старого воспитания, советского. С диалектико-материалистическим мировоззрением. Если я вижу в наше время человека с ассирийской бородой, то я не думаю, что он перенесся из прошлого. Я думаю, что он отрастил такую бороду, либо приклеил ее. Если мне говорят о результатах дактилоскопической и гематологической экспертизы, я верю им, потому что их невозможно подделать. И наконец, если я лично знаю, что человек, замаскировавшийся под ассирийца и укравший ассирийский меч, является сотрудником кафедры истории, и к тому специалистом по истории Ассирии, я прихожу к выводу, что все это не случайность.

– Я не специалист по Ассирии! – возмущенно произнес Игорь. – Вы прекрасно знаете, что я специализируюсь по истории России! А если точнее – по истории российского Слепого Пятна! Я про эту Ассирию ничего толком и не знаю. По ней, кажется, Шурочкин лекции читает! Не валите с больной головы на здоровую!

– Так что, по-вашему, это Шурочкин вчера куролесил? С ума сошел, бороду нацепил? Справился с тремя вооруженными людьми?

Доценту Евсею Пафнутьевичу Шурочкину было семьдесят два года. К тому же он, инвалид войны, имел протез вместо правой ноги.

– При чем тут Шурочкин? Главное, что я тут не причем.

Зазвонил телефон. Профессор, разволновавшийся от дискуссии, схватил трубку.

– Да! – рявкнул он. – Я же просил не звонить, у меня тут ЧП! Ах это вы, Виктор! Кто едет? Ну слава Богу! У меня уже совершенно голова кругом идет от сегодняшних приключений.

Через пять минут в кабинете появился подполковник Еремин собственной персоной. С ним – несколько вооруженных людей. Подполковник выглядел до ужаса несвежим. Предынфарктное состояние читалось на его сизом одутловатом лице.

– Это он? – поинтересовался охранник Виктор, показав на Маслова. – Этот ваш Ишакхарбаев?

– Возможно, – озадаченно бросил Еремин. – Вроде он, только бороду успел сбрить. И очки раздобыл где-то. Резвый парень. Спасибо вам, товарищи, – подполковник пожал руки Вите и Саше. – Ловко вы его… Вроде бы, он поспокойнее выглядит чем вчера. Матерый, матерый бандюган, скажу я вам. Хорошо хоть без жертв сегодня…

Это он про меня, что ли? – удивился Игорь.

– Товарищ подполковник, – сказал он, – вы меня сейчас отпустите, да?

– Вы – гражданин Маслов? Игорь Михайлович?

– Ну да.

– Вы задержаны. По обвинению в убийстве.

– Как же так?! – взвыл Игорь. – У вас же есть там один то ли Иштархаддон, то ли Маслов! Вам что, мало? Вы их коллекционируете, что ли?

– Арестованный Игорь Михайлович Маслов, выдающий себя за сирийца Иштара, исчез сегодня из камеры содержания, – глухо сообщил подполковник.

– Как исчез?

– Это вас надо спросить, как вы оттуда исчезли, – подполковник быстро менял усталый сизый оттенок лица на разъяренный багровый. – И с этим мы, конечно, разберемся в полном объеме! Главное сейчас состоит в том, что вы, Маслов, – он бросил взгляд на часы, – исчезли из ИВС в семь тридцать утра, и объявились в Университете в восемь пятнадцать. Где и были задержаны. Я думаю, вам, гражданин Маслов, не нужно объяснять, что это означает?!

Что там объяснять-то? Любому известно, что в тюрьма Нижнем Новгороде находится на проспекте Гагарина. А исторический факультет университета – на площади Минина. Дураку понятно, что сорока пяти минут вполне достаточно, чтоб сменить одежду, сбрить бороду (для конспирации!), пересечь пяток километров в жуткой давке общественного транспорта и явиться на работу к своей любовнице…

Бред собачий. Просто невероятная бредятина.

– У меня есть алиби, – сказал Игорь. – Железное алиби. И дайте мне адвоката!

– Алиби… Слова-то какие знают! Пойдемте. Разберемся сейчас с вашим алиби.

– Товарищ подполковник, – окликнул Еремина профессор Вязников, когда Маслова уже вывели из кабинета. – Позвольте задать вам вопрос.

– Да.

– Я только что видел видеозапись инцидента. Там был какой-то человек… Я в этом не разбираюсь, но он действовал очень профессионально. Это что, и есть тот самый пенсионер Ледяев? Пенсионеры обычно так не дерутся.

– Так точно. Пенсионер и есть. Военный пенсионер. Подполковник спецназа. Операции в Афгане, Анголе, Эфиопии и так далее. Ведущий консультант нижегородского СОБРа. – Следователь вздохнул. – Хороший мужик был Иван Алексеич. И так по-дурацки погиб…

– Неужели наш Игорь Маслов так хорошо владеет оружием, что сумел справиться с подполковником спецназа? Неувязка тут какая-то.

– А так бывает, – заявил Еремин. – Какой-нибудь тихоня, аспирант-ботаник, с виду – соплей перешибить можно. А по вечерам ходит в секцию к каким-нибудь братьям-мусульманам, осваивает холодное оружие. Принимает ислам, Коран изучает. Между прочим, у них там, у сектантов этих, наркотики чуть ли на бутерброд заместо масла мажут. И вот в один вечер некий Игорь М. накачивается дурью до такой степени, что начинает себя считать Иштаром Хадоном, сирийцем, и идет громить неверных…

– Это ваша рабочая версия? – спросил профессор.

– Да. Если хотите, то именно так. Рабочая версия. Причем очень правдоподобная.

– Иштархаддон называл себя не сирийцем, а ассирийцем! – громко произнес Вязников, тщательно выговаривая каждую букву.

– Какая разница?

– Огромная! Государство Ассирия перестало существовать в конце седьмого века до нашей эры! Более чем за тысячу лет до возникновения ислама, смею заметить! А вы валите все в одну кучу.

– Владислав Николаевич, – следователь смотрел на Вязникова с укоризной. – О чем вы говорите? Какое может иметь значение, кем именно называет себя Маслов – сирийцем или ассирийцем? У нас есть гематоэкспертиза. Как я могу с ней спорить?

– Как? – профессор прищурился. – А я скажу вам как. Каким образом вам удалось скрутить вчера преступника? Он же такой непобедимый!

– Две пули. Одна – в правую руку, другая – в левую. Не в кость, конечно. В мякоть. Для острастки. Но испугался он, говорят, очень здорово. Сдался как миленький.

– Тогда все очень просто. – Профессор горько усмехнулся. – Разденьте Игоря Маслова и посмотрите на его руки. Я думаю, вам все станет ясно.

– Какой же я дурак, – шептал профессор Вязников, наконец-то оставшись в одиночестве, прислонившись лбом к холодному стеклу окна. – Старый дурак! Почему я не догадался сразу?

ГЛАВА 2

– Уберите руки, – строго произнесла девушка-фотограф.

Голый Игорь Маслов стоял в полный рост в ослепительном свете софитов и прикрывал руками свои мужские принадлежности.

– Я стесняюсь, – сказал он. – Товарищ подполковник, почему у вас фотографом девушка работает? [1] У вас же преступники, наверное, в основном мужики?

– Преступников-женщин тоже много, – сообщил Еремин. – Они стесняются фотографа-мужчины. А с женщинами, знаете ли, приходится быть деликатнее. Права арестованных и все такое. Всякие там правозащитные организации…

– Вам надо завести двух фотографов. Для мужчин и для женщин.

– А зарплату на двоих фотографов кто выделит? Может быть, ваш университет? Хватит болтать, Маслов. Руки с половых органов уберите.

Игорь вздохнул и опустил руки как положено – кистями вниз, ладонями вперед. Девушка в форме младшего лейтенанта произвела фотографирование.

– Ну как там они? – поинтересовался он у девушки.

– Кто?

– Половые органы?

– Так себе, – холодно сказала девушка. – Повернитесь спиной.

– Товарищ подполковник, – Игорь смотрел теперь в стену. – Зачем вы все это делаете? Фотографии эти, анализы крови, образцы тканей, рентген черепа? Психотестирование это ваше… Одних пальчиков уже недостаточно?

– Недостаточно. Две тысячи пятый год – это вам не шутка. Царство науки и всяких там технологий. Когда я в академии учился, думал, что свихнусь. А теперь понимаю – необходимо все это! Генотипическая идентификация – это еще не определяющий фактор. Она должна совпадать с фенотипической. Вот так-то! Одевайтесь, Маслов.

– А у меня они совпадают? – Игорь прыгал на одной ноге, пытаясь попасть ногой в штанину.

– Нет.

– И что это означает?

– Скоро узнаете.

– Почему скоро? – Игорь волновался, никак не мог застегнуть пуговицы на рубашке. – Что значит скоро? Через неделю в тюрьме? Это, по-вашему, скоро? Я невиновен, товарищ подполковник! Я боюсь сидеть в камере с уголовниками, понимаете? Они там меня изобьют до смерти. А потом выяснится, что я не совершал никаких убийств. Я настоятельно требую адвоката! И немедленно!

– Адвокат вам ни к чему.

– Как это ни к чему?!!

– Игорь, успокойтесь! И сядьте! – Еремин показал пальцем на стул. – Еще раз повторяю вам, что адвокат вам не нужен.

– Почему?

– Потому что вы – не убийца. Не тот самый Иштархаддон.

– Вот как? – Игорь изумленно вытаращил глаза, словно сказанное было для него новостью.

– Вот так. – Следователь расслабил узел галстука, расстегнул пуговицу на воротнике. Устало потер лоб рукой. – Вы – не он. Хотя нам от этого не легче…

Игорь и следователь Еремин перебрались в кабинет – тот самый, что показывали по телевизору. Подполковник пил дешевый растворимый кофе – Бог знает, какую уже чашку за сегодняшний день. Игорь от кофе отказался – и без того сердце его колотилось нещадно и, кажется, даже давало перебои.

– Так что, товарищ следователь, стало быть, меня теперь выпустят? – в десятый раз спросил Игорь.

– Да выпустим, выпустим мы вас, – махнул рукой Еремин. – Под подписку о невыезде. Будете регулярно приходить в отделение и отмечаться.

– А почему под подписку?

– Честно говоря, мы могли бы подержать вас еще несколько денечков, – сурово сказал следователь. – И даже должны бы подержать вас в ИВС. Потому что генетическая экспертиза показала, что вы, Игорь Михайлович Маслов, и убийца, называющий себя Иштархаддоном – один и тот же человек. Но под свою ответственность я вас отпускаю. Боюсь я вас в общую камеру сажать. Уж больно вы хлипкий, Игорь Михайлович. Извините… Не мешало бы вам здоровым образом жизни заняться. Вот смотрите, каким бы могли стать, если бы занимались физической культурой и спортом.

Он открыл черную папку и достал оттуда несколько фотографий. Разложил их в два ряда.

В одном ряду на снимках был запечатлен голый Игорь Маслов. Спереди, сзади, в профиль и так далее. Во втором ряду – он же, но с бородой. И мощный, как культурист. Мышцы этого второго Игоря вздувались буграми. Было там, как говорится, на что посмотреть.

– Это он? Иштархаддон? – спросил Игорь.

– Так точно. Он самый. Братец ваш.

– Почему братец?

– Объясняю. Вы у нас специалист по истории, и в генетической идентификации, я так думаю, соображаете слабо. Так вот: мы имеем двоих людей с одинаковым генотипом, но разным фенотипом. Проще говоря, клетки и ткани у вас одинаковые, а внешность разная. Он -вон какой бугай, а вы, извиняюсь, тощий, чуть ли не дистрофик. Не думаю, что вы успели избавиться от мускулатуры за сорок пять минут. Единственное объяснение всем этим фактам может быть только одно – у вас есть брат-близнец. Причем абсолютный близнец. Ну, признайтесь: есть ведь? Не прикрывайте родственничка-преступника. Не заслуживает он этого…

– Нет у меня никакого брата.

– Родители живы?

– Да, мама. Отец умер давно.

– Ладно. Позвоню я вашей маме. Поинтересуюсь.

– Да вы что? – Игорь возмутился. – Думаете, что у меня есть брат, и она отдала его куда-нибудь в детдом? А теперь он…

– То, что я думаю – это тайна следствия, Игорь Михайлович. Одно вам скажу – произошло серьезное преступление. К тому же, убит знаменитый иностранец. И имеется много необъяснимых моментов. Пока необъяснимых. Но поверьте мне – много я на своем веку повидал всякой чертовщины и мистики. И в конце концов все это оказывалось очередными ловкими махинациями. Вам придется сотрудничать с нами, Игорь Михайлович.

– В чем?

– В раскрытии данного преступления.

Дверь распахнулась и в кабинет ввалился короткий крепкий брюнет лет сорока. Запросто – даже без стука в дверь. В отличие от следователя Еремина, выглядел брюнет настолько выспавшимся, словно дрых без просыпа целую неделю. Брюнет перевесился через стол, протянул руку подполковнику и произвел энергичное рукопожатие.

– Привет, Василич, – сказал он. – Это, что ли, твой убийца? Чего он у тебя без охраны сидит? Жить надоело?

– Слушай, Иван, давай без балагурства, а? – Еремин укоризненно нахмурился. – Я уже еле сижу. Работы тебе тут – выше крыши. Я тебе объясню все вкратце, и пойду дела готовить. Генерал сегодня к пяти вызывает. С результатами. Будет мне сегодня пистон бронебойный в заднее отверстие.

– Дела у него! Так это теперь называется! – Брюнет хохотнул, глянув на Игоря. – Подушку он пойдет давить! Ладно, пущай поспит перед смертью. Тебя как зовут, подсудимый?

– Я не подсудимый, – вежливо сказал Маслов. – А зовут меня Игорь Михайлович.

– Игорь, стало быть? Замечательно! А меня – Иван Ароныч. – Брюнет подмигнул. – Фамилия – Бейлис, – добавил он, очевидно, чтоб не осталось никаких сомнений. – Папа с мамой – евреи. Все у меня евреи, даже домашние тараканы. А ты у нас, говорят, ассириец?

– Я не ассириец. Русский я, – скромно произнес Игорь, как бы застеснявшись вдруг такой обычной своей национальности. – А вот он говорит, что он – ассириец.

Игорь ткнул пальцем в фотографию Иштархаддона.

– Так-так… – Иван Ароныч деловито склонился над фотографиями. – Что у нас тут? Два мерзких типа. Один – качок, другой похож на шланг. Пред нами братья-близнецы: у них одна мамаша, но разные отцы. Оба преступники – сразу видно! Особенно этот, тощий. Ну вылитый жулик! И что ты с нас хочешь, Василич? Нашего тут ничего нет!

– Есть тут ваше, – упрямо сказал Еремин.

– Да нет, нет тут ничего нашего! – Бейлис взмахнул руками. – Тут все ясно как божий день – два идентичных близнеца, один из них укокал четырех жертв, а вы сдуру схватили второго. Где тут наш профиль-то? Чистая уголовка. Плюс строгий выговор от начальства. Не мне, разумеется. Тебе.

– Мы взяли обоих, – угрюмо сообщил Еремин, глядя в стол. – Один из них перед тобой. Игорь Маслов. Чист как детская слеза. Наверное, даже вегетарианец. А второй, убийца, – тот, которого вчера скрутили, – исчез.

– Сбежал? – Иван почесал в лысеющей макушке. – Сочувствую, Василич. Это невероятно неприятно, как говорит моя теща. Я что-то не помню, чтоб у нас кто-нибудь из ИВСа бегал. Как же вы так прошляпили? Дяденька-то серьезный – англичанина пришиб!

– Не сбежал он. Исчез.

– То есть как – исчез? Прямо совсем? Раз – и нету? Может, там хоть следы взлома есть или что? Стены проверили? Может, вывел его все-таки кто-то под белы рученьки? Может, охрану подкупили?

– Я Митрича и Прошкина к его камере поставил, – глухо сказал подполковник. – Усиленную охрану поставил – ведь как сердцем чувствовал… Можно подкупить Митрича и Прошкина?

– Митрича и Прошкина – нельзя, – убежденно произнес Бейлис.

– Вот именно. А он – исчез.

– Да… – Бейлис возбужденно зашагал по кабинету. – Похоже, что дело-то наше. Может, он иллюзионист, этот ваш Иштванбурдюк? Хотел украсть меч для своих фокусов?

– Иван Аронович, – подал голос Игорь. – О чем вы все время говорите? Что такое "ваши дела"? Что такое "ваш профиль"?

– Сказать ему? – Иван обернулся к подполковнику.

– Скажи. Все равно нам с ним придется работать. Без него не обойдемся.

– Я – специалист по всякой шизне, – сказал Иван Ароныч. – Из особого отдела, который занимается всякой шизней. И сам я шизик.

– Ты – клоун, – уточнил подполковник Еремин. – Клоун и придурок. А вообще-то, Игорь, если говорить серьезно, Иван Аронович у нас специалист одного из отделов ФСБ. Очень хороший и высококвалифицированный специалист. Офицер. Звание уточнять не буду.

– Звание очень маленькое! – громко прошептал Бейлис, приложив ладонь ко рту для конспирации. – Таки просто унизительное! Меньше, чем генерал-майор – вы представляете, Гоша? Это просто невыносимо! В общем, не ценят! И зарплату задерживают. И за границу не пускают. Говорят, мордой лица не вышел! Нос неправильный!

Игорь изрядно оцепенел сегодня, заморозился, отгораживаясь душой от всех неприятностей, свалившихся на него подобно снежной лавине. Бейлис отогревал его сейчас как мощный калорифер. Может, все это было просто набором стандартных психологических уловок, успешно применяемым офицером госбезопасности? Может быть. Но вот нравился Иван Аронович Игорю, и все тут.

Да и Еремин нравился ему все больше. Сами понимаете – когда вас сажают и когда вас отпускают – это две большие разницы. Как говорят в Одессе.