Не вырубить! Стихи, объединённые одной обложкой Саенко Андрей
Предисловие Сергей Георгиевич Антоненко
Фотограф PJeganathan
© Андрей Саенко, 2020
© PJeganathan, фотографии, 2020
ISBN 978-5-4496-4813-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Поэтическая летопись души
Стихотворчество сегодня не в моде. Правда, востребованы саркастические рифмованные отклики на злобу дня – своего рода памфлеты или даже просто анекдоты в стихах, в стиле Быкова или Емелина. Не совсем потерян интерес и к экспериментам с поэтической формой, хотя, казалось бы, после изощрённого экспериментаторства прошедшего века – что уж нового можно изобрести?.. Но всё меньше тех, кто решается по старомодному «излить душу», рассказать о себе самом, своих мыслях и чувствах, о своём восприятии вечного и мимолётного.
Постмодернистская ирония, кажется, разъела эту самую простую мотивацию творчества – «поделиться заветным»; разрушила первичную форму авторского самосвидетельства «ego eimi» – «я есмь», где «я» – не абстрактная интеллектуальная единица, а реальный человек, проживающий свою жизнь в системе земных (исторических, географических, социальных, семейных, возрастных…) координат и связей. Поэтому опыт Андрея Саенко, представляющего на суд читателей своего рода поэтический дневник повседневности, видится и примечательным, и в чём-то дерзновенным.
Нам довелось познакомиться с автором сборника в отроческие годы, на самом излёте советской эпохи; нашей дружбе – три десятилетия. Уже тогда Андрей имел определённое поэтическое «портфолио», пробовал себя и в музыке. В дальнейшем, получив юридическое образование и став признанным специалистом в области права, он не забыл о художественном творчестве – всегда сторонясь, впрочем, вхождения в сферу профессиональной, или околопрофессиональной, литературной/музыкальной работы, не примыкая к группам, течениям или «тусовкам».
Благодаря этому Андрею Саенко удалось сохранить в своих текстах (а он выступает и как публицист) некую «досуговую», эссеистическую интонацию; избежать натужности и выспренности. Иногда, впрочем, у него заметен пафос, кажущийся несколько декларативным, «не до конца прожитым». Такова особенность ментального и духовного мира нашего поколения, «застигнутого сумерками» (М. Павич), попавшего в зазор между мирами и так и не выработавшего адекватный собственный язык для разговора о Высоком.
Лучшие стихотворные зарисовки Андрея Саенко – это именно поэтические эссе, не чуждые здоровой и трезвой самоиронии, не претендующие на презентацию окончательной истины или на некий императивный драматизм: «Желаю созидать с собой в ладу, / Другим шуметь и споря не мешая». Впрочем, рефлексия автора по поводу собственного творчества двойственна. В одном стихотворении соединяются и смиренное признание, что «моим стихам… нет места на Великой книжной полке» и страстное желание «просто поделиться этим чудом, / В котором от меня совсем немного».
Андрей Саенко чувствует свою причастность к мистериальной «алхимии стихов» и к древнему таинству Слова, которое способно воскрешать, возвращать из бездны отчаяния: «Когда вы решите, что это – конец!, и отчаяние / подскажет, что нечего делать, а только тонуть, / тоните в Словах, в их смыслах и в их звучании, / и путь ко дну превратится в обратный путь». Одно из самых исповедальных стихотворений сборника не без иронии озаглавлено «Болтун». А речь в нём идёт об очень серьёзном – об онтологической, бытийственной роли Слова: «В словах родился и живу я, / И сила в них, и западня: / Я говорю – я существую, / Не говорю – и нет меня».
В сегодняшнем мире словесный поток замутнён, искажён информационным шумом, избыточностью и необязательностью сообщаемого: «Боже мой, как много лишних букв, / Лишних рифм, сравнений, оборотов…». В силовом поле «Всемирной паутины» обесцениваются любые истины: «…Безликий пост в безликом интернете, / Где даже чудеса – и те мельчают…». Андрей Саенко не рядится в тогу мудреца или в милоть пророка и не предлагает универсального рецепта спасения; его собственная стратегия заключается в верности простым и вечным основаниям бытия: «Родина, Свет, Россия, Господь, История, / Мама, Семья, Ребёнок, Родные, Дом».
Семья занимает ключевое место в системе ценностей автора сборника. Семейная тема разрабатывается им в нескольких регистрах, на разных уровнях. Это и глубоко личностно окрашенные строки, передающие отцовское любование сыном или искреннее уважение к родителям жены (стихотворения «Максиму», «Золотая свадьба»). И дневник-хроника совместных географических «открытий», впечатлений полученных в ходе семейных путешествий. И философические наблюдения о совместном бытии мужчин и женщин в нашем мире: «Женщина сродни секундной стрелке, / А мужчина – стрелке часовой…».
Кстати, процитированное стихотворение («Стрелки») открывает ещё один значимый аспект поэтических опытов Андрея Саенко. Это – рефлексия по поводу феноменальной природы времени – природы, в которой переплетены объективное и субъективное начала. Продолжая характерную для русской поэтической школы традицию, автор во многих стихотворениях обращается к сезонным явлениям природы – в основном на стыке зимы и весны – «прочитывая» их как метафоры явлений социальных и психологических. «Поколенческие» размышления (стихотворения «90-е», «Вот идёт паренёк, для которого я уже старый…») и подступы к осмыслению истории соседствуют в сборнике с самоанализом, повод для которого – собственные дни рождения (уже само возрастание числового значения каждой новой даты способно породить немало дум, не правда ли?).
…Можно назвать ещё немало тем и сюжетов, которые осваивает Андрей Саенко. (Кстати, его профессиональная деятельность юриста получила минимальную поэтическую разработку – лишь в «Зарисовках с натуры из АСгМ». Наверное, есть тому причины…). Отметим главное: в эпоху, когда поэзия маргинализируется, культурологически важной миссией становится поддержание духовной эстафеты творчества. Не менее значимо и сохранение в «великом и пространном» современном информационном море нравственных ориентиров – маяков, помогающих удержать курс в своём жизненном плавании. Пожелаем Андрею Саенко вдохновения и стойкости, чтобы нести и передать далее дерзновенно подхваченную им эстафету, и зоркости взгляда, чтобы всегда различать луч путеводного света.
Сергей Антоненко,
культуролог, религиовед,
главный редактор журнала
«Наука и Религия»
Андрей Саенко, март 2019 года
Вместо эпиграфа1
Когда не боишься работы
И гонишь постылое «ляг!»,
Родятся различные всходы
На самых различных полях.
Читаю анонс к своим виршам:
«Юрист, публицист, музыкант…» —
И нос поднимается выше,
И губки сплетаются в бант.
Не вырубить!
Алхимия
- Я буквы в слоги соберу,
- Я слоги выстрою словами,
- Не чтобы заблистать меж вами
- Или прославиться в миру.
- Из этих слов я возведу
- Стиха классического строфы,
- В самоповторах катастрофы
- Рифмуя радость и беду.
- Вот так в алхимии стихов
- Переставляю как пятнашки
- Я букв потёртые костяшки
- Из самой глубины веков.
- Бесплоден поиск новизны,
- Но превращение поэта
- Овладевает мной при этом
- Сильнее комплекса вины.
16 мая 2018 года
- «Уже не важно, штиль или штормит —
- в Крыму теперь всегда открыты двери,
- достроен мост! – вовсю горланят СМИ, —
- Владимир Путин сам его проверил!»
- А я спешу о том поведать вам,
- что тоже важно, в некотором плане:
- вчера подняли купола на храм
- святой Анастасии в Тёплом Стане.
- Вот сваями уходит мост на дно.
- Вот купола взмывают в неба сини.
- И нам не очевидна связь меж ними,
- поскольку это, в сущности, одно.
9 января 2018 года
- Не стоит ожидать, что лёгким будет год,
- Вошедший понедельником в веселье:
- В нём день начала офисных работ
- В кровавое случился воскресенье,
- А как хотелось всё наоборот!
Сочи-Адлер
- Сочи – Адлер… одно из двух.
- Море в небе. Небо до плеч.
- Шум прибоя укутал слух
- В этом месте недолгих встреч.
- В слове Сочи советский дух.
- В слове Адлер немецкий вкус.
- Шум прибоя укутал слух
- В этом месте непрочных уз.
- Осень здесь уходит зимой,
- И весна приходит зимой.
- В рюкзаке – самолёт домой.
- Я твоя. Ты моя. Я твой.
- Сон мой в пальцах песком, что сух,
- Не течёт ли, тело обрёл?
- Сочи – Адлер. Одно из двух.
- Нечет, чёт ли? Решка ль, орёл?
- О-
- чи
- Ка-
- мер.
- Со-
- чи.
- Ад-
- лер.
Аэропорты
- А я люблю аэропорты!
- Люблю встречать и провожать,
- И обниматься по прилёту,
- И, провожая, руку жать,
- И видеть, как другие рядом,
- Касаний значимости вняв,
- Впиваются голодным взглядом,
- Как я в тебя, как ты в меня,
- Как, скрытым чувствам потакая,
- Спешит к груди прижать рука,
- И в ней энергия такая,
- Что с лишком хватит на века
- На все на свете самолёты,
- На ждать, встречать и провожать,
- Чтоб, расставаясь, руку жать
- И обниматься по прилёту.
Внуки Дон Кихота
- Каждым утром одеваясь на работу
- В брюки, галстук и ботинки с пиджаком,
- Я родство приобретаю с Дон Кихотом,
- С этим бедным сумасшедшим стариком.
- Но отнюдь не потому, что мчусь куда-то
- И со злом вселенским на расправу скор,
- Просто древние чудовищные латы
- Не особо изменились с давних пор.
- Не спасёт, а загубит моё здоровье
- Эта глупая одежда, господа!
- И сквозит через костюм средневековье,
- И растёт на подбородке борода.
Будильник
- Мне раньше казалось, что это такое проклятие:
- Способность страны сохраняться
- в реформе любой,
- Топить в безразличье
- попытки людей поменять её,
- В итоге всегда оставаясь всё той же собой.
- Сдавая колоду, метало, смеясь, мироздание
- Шестёрки и джокеры – громких имён ассорти,
- От высших слоёв,
- на Сенатской призвавших к восстанию,
- До тёмного низа, сметавшего всё на пути.
- Но как далеко не сумели б зайти реформаторы,
- Насколько б надёжным и верным
- ни виделся крен,
- Смягчали удары гигантские амортизаторы,
- И лесом густым колосился забористый хрен.
- Меня тяготило, что топчемся вечно на месте, но
- Мы словно будильник,
- всегда заведённый на семь,
- А сила страны —
- в неспособности быть неестественной,
- Хоть эта естественность, может, мила и не всем.
Сценка в грузинском ресторане
A bottle of white, a bottle of red,
Perhaps a bottle of rose instead
Billy Joel, «Scenes from an Italian Restaurant»
(Бутылка белого, бутылка красного,
А возможно бутылка розового вместо них
Билли Джоэл, «Сценки в итальянском ресторане»)
– Всё хорошо?
– Всё просто супер!
– Здоровы все?
– Да слава богу!
– Ты на машине?
– Что ты! Uber!
– Тогда накатим понемногу! Ты любишь красное, всё то же?
– А ты как прежде «Цинандали»?
– Пожалуй, розовое может быть с двух сторон одной медали.
– Всё шутишь… как твои, скажи хоть? Я ничего о них не знаю…
– За красоту – любая прихоть! Малышка в Подмосковье с мая, жена всё там же, деньги те же, но туфли каждый раз дороже, припадки ревности всё реже, хотя и страсти, в общем, тоже.
– А сам?
– А сам ещё стабильней! Брутальным мачо стал, сердитым. Ты посмотри на мой мобильный – не зря же я плачу кредиты.
– А песни? А стихи?
– Пустое… Ну, иногда за горло схватит тоска: зачем я? кто я? что я? И до утра лежу в кровати в своём быту полумогильном, который сам себе построил… Ты посмотрела на мобильный? Ты знаешь, сколько он мне стоил?!
– Опять ты шутишь… Я серьёзно. Я тоже часто вспоминаю и ту Москву, и эти звёзды, и всю студенческую стаю, и ты мне ничего не должен, и я с тобою откровенна…
– Я и сейчас всё тот же он же! И ты всё та, игла мне в вену! Ну что нам годы, что нам семьи, что перст судьбы благословенной! Смогли же в это воскресенье найти секунду во Вселенной! Мы можем, мы ещё способны… Официант, вина ещё!
– Буянить хватит… неудобно. Проси, пожалуй, лучше счёт. И мы его располовиним, не возражай и не шуми… ведь ты настолько же повинен, насколько я, насколько мы. Но все мы также невиновны, и где-то глубоко внутри мы всё ещё свежи и новы, ты просто глубже посмотри. А что кругом одна засада… плесни-ка мне ещё глоток.
– Да я опять шутил… Не надо… Возьми салфетку… Дать паток?
– Вино нам рано… лучше б соку. Прости, я больше не реву.
- И поцелуй невинный в щёку
- Поставил точку в рандеву.
Injoy the Silence2
- В ушах пульсировал хитом
- Бессмертный коллектив британцев,
- В который раз запев о том,
- Как сладко тишине отдаться,
- И наслаждаться тишиной,
- Не причиняя боль словами,
- И я не знал, что смерть войной
- Пришла за нами и за вами.
- Прорвали воздух голоса
- Гражданской мёртвой обороны,
- И поднимались в небеса
- Густыми тучами вороны,
- И гулко рушился уют.
- Впервые стадом стала паства:
- Метались люди там и тут,
- Забыв про деньги и богатства.
- Как целлофановый пакет,
- Попавший в жар огня мартена,
- Ужались в точку сотни лет,
- И канули в пучину тлена.
- А я, далёк от суеты,
- Был погружён в другие звуки,
- И были небеса чисты,
- И в мире не было разлуки.
- Ни о развязанной войне,
- Ни о конце всего не зная,
- Я был на звуковой волне,
- Когда пришла волна взрывная.
- И этот мрак, и этот свет,
- Всё словно замерло и встало,
- Но жизнь не прекратилась, нет,
- А просто навсегда устала.
- Здесь, в этой точке – каждый сам
- Отныне без конца и края.
- Земля подвластна небесам,
- Хоть нет ни ада и ни рая.
- И навсегда в моих ушах
- По кругу фразою одною
- Покой, в себя вобравший страх,
- И наслажденье тишиною.
Стрелки
- Женщина отпущенные сроки
- Мельтешит во всяких мелочах,
- Обивает суеты пороги,
- Охраняя пламя и очаг.
- Не беда, что результат непрочен,
- Не беда, что круг не разомкнуть,
- Женщина как будто между прочим
- Преодолевает этот путь.
- Нам, любимцам вековых отметин,
- Мирный быт подчас внушает страх;
- Женский труд не всякий раз заметен:
- Съеден суп и снова пыль в углах,
- На столе посуда башни строит,
- Стирки ждёт постельное бельё…
- Но хозяйку это не расстроит
- И чело не омрачит её.
- То ли дело творчество мужское!
- Если мастерить, то на века,
- Даже если самое простое,
- Даже если замок из песка,
- А уж если это табуретка,
- Двери, стены, пол и потолок…
- Редко мы работаем, но метко,
- И высвобождаем время впрок.
- В суете, как не в своей тарелке,
- Мужики срываются на вой.
- Женщина сродни секундной стрелке,
- А мужчина – стрелке часовой.
- Вот они и вертятся по кругу
- И хранят надежду на любовь,
- Так необходимые друг другу,
- Разбегаясь и встречаясь вновь.
Слова
- Когда вы решите, что это – конец!, и отчаяние
- подскажет, что нечего делать, а только тонуть,
- тоните в Словах, в их смыслах и в их звучании,
- и путь ко дну превратится в обратный путь.
- Можно простые Слова заплести в Молитву,
- в медитативную Мантру, а можно и
- вдруг осознать, что в пульсации вечного ритма
- Слова – молчаливые спутники, твои и мои.
- Мы ими дышим, и это не аллегория,
- мы выдыхаем их просто или с трудом:
- Родина, Свет, Россия, Господь, История,
- Мама, Семья, Ребёнок, Родные, Дом.
- Сколько их, в сточных канавах рекламного шума:
- Верю, Надеюсь, Люблю, Возвращаюсь, Прости…
- Достаточно лишь нащупать,
- вспомнить, подумать,
- впитать в себя, наружу про-из-нес-ти,
- и, если решите, что это – конец!, и отчаяние
- заполнит болотом бессмыслицы всё вокруг,
- помните, нет того дна,
- чтобы снизу не постучали,
- и что Слова – это лучший спасательный круг.
На конец февраля
- Да что бы там ни говорили,
- Зима короткая у нас,
- Ведь мы её не уловили
- И в этот раз.
- Декабрь за осень мы держали,
- Не в силах сдаться без боёв,
- Но – глядь! – уж праздники вбежали
- По семь слоев.
- И с двадцать пятого по самый
- Советский старый Новый год
- Мы только локти не кусали,
- Кормя живот.
- Потом – тяжелое похмелье
- От горных лыж и от морей,
- Но мы старались тем не менее
- Глядеть бодрей.
- А тут опять суровый праздник,
- Преддверье мартовских забот,
- А между ними – блин на масле
- И хоровод.
- И снова – глядь! – а день-то светел,
- И рано гаснут фонари,
- И, ты заметил? – я заметил! —
- Весна внутри!
- И нас ещё накроет вьюга,
- Но в ней, как не лютуй, мороз,
- Всё больше слышно будет «юга»
- И майских гроз.
«Когда ребёнок плачет…»
- Когда ребёнок плачет,
- Хватая воздух ртом,
- Утешь его, иначе
- И ты повинен в том.
- Повинен тем, что взрослый,
- Что не был рядом с ним,
- Что всё вокруг непросто,
- Хоть быть должно простым,
- Что, двигаясь по жизни,
- О том, что знал, забыл,
- И что при этой мысли
- Не вскрикнул, не завыл.
- Когда ребёнок плачет,
- Не спрашивай, о чём.
- Ребёнок плачет, значит
- Укрой его плащом
- Тепла, любви, заботы,
- Причина ни к чему,
- Не важно, кто и что ты, —
- Отдай себя ему,
- Чтоб, словно Бог сиротку,
- Ребёнка обогреть.
- Чтобы на миг короткий
- Спастись и не стареть.
Грузия: туда и обратно