Viva Америка Ободников Николай

Глава 12

Больничный на четверых

Был солнечный день. Нью-Йорк гудел, трезвонил и сигналил, безразлично натягивая мои барабанные перепонки на свой огромный красный клаксон. В голове у меня противно перекатывалось похмелье, слово рычащая черная зверюшка, запертая в тесной коробке. Оставалось только ждать, когда в ту самую коробку попадет передачка из желудка: кефир, анальгин, баранки и, возможно, слюни Козетты после ее обильного поцелуя.

Мы на «скорой помощи» подъезжали к городской больнице. За рулем был я. Я ловко развернул машину и нагло припарковался у центрального входа.

— Всё, Кози, можешь снова начинать симулировать! — бросил я через плечо в салон и с облегчением выключил сирену, сводившую меня с ума.

— Я вчера не симулировала, дурак ты из русских селений! — огрызнулась Козетта, поправляя под майкой муляж живота беременной женщины. — Я что, должна сама себе коляску подкатить, м-м-м?!

— Минуту, мэм! Дышите глубже, мэм! — тут же откликнулся Фуз, распахивая задние дверки «скорой» — Сейчас мы доставим вас в палату, где вас осмотрит высококвалифицированный врач! А пока — подумайте о всех грядущих радостях материнства! — И он побежал к дежурившим у приемного покоя сотрудникам больницы.

На Фузе, как и на мне, была униформа санитара «скорой помощи», поэтому его зычное требование обеспечить креслом-коляской «злую и раздраженную роженицу» было немедленно удовлетворено.

Наша легенда была довольно проста: пока мы с Фузом доставляли «капризную роженицу», с другой стороны больничного здания Лесли доставлял выловленный из воды разбухший труп с сюрпризом. Сам «труп», собранный из частей манекенов и чучел, служил оболочкой для неизменной сумки Лесли. Сюрпризом же являлась «Хлопушка», заботливо спрятанная под «трупом» на второй полке.

А еще — мы все были обрызганы репеллентом от трутней, который так и не успели опробовать…

— Мой напарник Виктор Хорошепогодный! — вежливо позвал меня Фуз, подкатывая кресло-коляску для Козетты. — Роженице нужна забота двух сотрудником медицинского учреждения! Это обусловлено…

— Переигрываешь, Максимилиан Тучный! — процедил я, выпрыгивая наружу. — Ты зачем нам такие имена в удостоверения вбил, дуболом?! — Затем я подал руку выходившей Козетте: — Аккуратнее, здесь ступенька, мадемуазель Симон.

— Зови меня Эльвира, Виктор. — И Козетта царственно потрепала меня по голове.

Фуз помог закатившей глаза Козетте сесть в кресло и нудно отчитал меня:

— Биография агентов под прикрытием должна быть безупречной, а также она должна быть примером для гражданских — даже в именах. К тому же так звали двух моих псов. А вспоминать поименно всех своих рыбок у меня не было времени!

— Так ты нас по-собачьи назвал?! — сердито замер я. — А чего не по породе и не по-рыбьи?! Был бы ты тогда — специальный агент Рыбка-Клоун! Как тебе, а?

— А ну, заткнитесь оба! — одернула нас Козетта. — И толкайте меня вперед — к сенсации! И поаккуратнее: я ведь все-таки вынашиваю та-акой материал! — И она ласково погладила «живот», собранный из силиконовых вставок и ее же вещей.

Я послушно покатил Козетту в приемное отделение больницы, а Фуз просто пошел рядом, неодобрительно пыхтя.

Внутри было многолюдно — кто-то поскрипывал стулом и зубами, кто-то заунывно вздыхал, кто-то брыкался на проезжавшей каталке, кто-то осторожно принюхивался к подживающей ране, кто-то так же осторожно принюхивался к стоявшей поблизости девушке. Над всем этим противно гнусавил интерком, называя номерки очередей, вызывая врачей и сообщая температуру на улице.

Внезапно трое посетителей шарахнулись от нас в стороны, а работавший за стойкой медбрат начал глупо биться об стену, будто пытаясь протиснуться через ее трещинки к светлому будущему. Эти люди определенно были трутнями: глаза их то и дело едва заметно вываливались из орбит, а мандибулы неуловимо хватали воздух.

Кто-то из присутствующих флегматично предположил, что для больницы — это нормально. У этой теории тут же нашлись сторонники, и все сразу успокоились — кроме перепуганного санитара, пытавшегося откусить у ампулы с успокоительным колпачок.

Донельзя довольные собой, мы вкатились в коридоры больницы, ища кабинет фиброэзофагогастродуоденоскопии[50] — место встречи с Лесли.

— Божья роса мне в глаза! А ведь работает сваренный конспирологом душок! — воодушевленно заметил я.

— Это всё от твоего перегара! — ехидно заметила Козетта и незаметно коснулась моей руки.

Вчера наша с ней близость была неоднократной, взрывной и бессонной. Даже «Хлопушка» один раз послужила нам — как опора, лежак и стимулирующее средство.

— Должностным лицам запрещено употреблять спиртосодержащую продукцию перед дежурством! — успокаивающе погладил Фуз Козетту по голове. — Думайте лучше о ребеночке!

— Санитар Тучный… — с угрозой позвала его Козетта.

Фуз с готовностью наклонился к ней, и Козетта ловко схватила его за ухо.

— Что здесь происходит?! — вдруг гаркнул кто-то перед нами.

Наше дальнейшее продвижение по коридору пресекла полнотелая медсестра, похожая на оплывшую стопку блинов в халате.

— Мне повторить вопрос?! — снова гаркнула она, строго упирая руки в бока, тотчас поглотившие ее пухлые кисти. — Вы не знаете, где находится перинатальный этаж?! Почему не воспользовались лифтом?! Вы ее что, на руках по ступенькам потащите?! Какая бригада?!

— Крики, негативные речи и эстетически неопрятный внешний вид категорически противопоказаны роженицам! — начал было Фуз, оставаясь всё в той же склоненной позе. — К тому же… Ай! Ай… ай…

Козетта еще раз с удовольствием покрутила ухо Фуза, словно настраивая его громкость, а затем отпустила его.

— Боже мой! Я вот-вот рожу-у-у! — внезапно натужно завопила она, поочередно стукая меня и Фуза кулачком. — Мать вашу, вы слышите?! О-о-о!.. Быстрее, багет вам в зад, катите меня к лестницам! Ой-ой-ой!.. Несите хоть на руках, хоть на горбах — но я не дам засунуть себя и плод моей любви в эти замкнутые коробки без воздуха! А-а-а!.. Иначе я вас всех засужу, а потом вашими приказами об увольнении детскую обклею! Ы-ы-ы!..

— Пожалуйста, успокойтесь, мадемуазель Симон! Мы сейчас прибудем в вашу красивую и дорогую палату! — торопливо заверил я Козетту. — Если хотите, можете записать данные и этой сотрудницы тоже. Мы вам все очень и очень признательны — за спонсорскую помощь и доброту! — И я выразительно посмотрел на медсестру.

Медсестра на мгновение посерела, побледнела и немножечко даже позеленела.

— К-конечно, конечно! — проблеяла она и, почтительно колыхнувшись, освободила проход. — Всё уже готово к появлению новой жизни! Наша больница…

Козетта остановила ее нетерпеливым взмахом и жеманно показала нам, чтобы мы катили ее дальше.

Когда смутившаяся медсестра осталась позади, Фуз обиженно прогудел:

— Причинение вреда специальным агентам квалифицируется как федеральное преступление!

— А ведь у тебя еще одно ухо есть, — вредно напомнила ему Козетта.

Фуз с хлопком схватился за уши и оскорбленно умолк. Я же сверился с картой, что нам дал Лесли, и направил нас за угол.

Около кабинета с тем самым непроизносимым названием торчал Лесли. На нём были практичный клеенчатый халат патологоанатома, такая же практичная шапочка и фартук со следами кетчупа. Возле Лесли стояла каталка с прикрытым простыней «трупом». Изучая информационный стенд, Лесли не замечал ни недоуменные взгляды, ни рвотные позывы посетителей — особенно когда он соскребал с фартука остатки кетчупа и задумчиво отправлял их в рот.

Увидев нас, Лесли встрепенулся и посмотрел на наручные часы.

— А, добрались-таки, неугодные! Опоздание — десять секунд! — радостно хихикнул он. — Отправляемся к служебному лифту в морг! — Бодро начав толкать каталку, Лесли сказал: — Репеллент действует прекрасно, словно фирменное мыло Фатерлянда с кокосовым маслом и содой! Однако каждые сорок восемь часов его необходимо обновлять! Пшик-пшик! — Он вскинул испачканный в кетчупе палец: — Но для нашей диверсии в тылу «союзных инопланетных организмов» хватит и трех-четырех! Хих-хи-хи!

Мы выкатили Козетту и «труп» в тупиковый коридорчик, заканчивавшийся дверьми лифта. Возле лифта за столиком сидел санитар и увлеченно грыз шоколадку. Заметив, что к лифту везут роженицу в компании раздутого трупа, он несколько растерялся; даже забыл прожевать то, что было у него во рту.

— А это не слишком? — недоверчиво спросил санитар и красноречиво показал шоколадкой на ухмылявшуюся Козетту и муляж трупа. — Здесь вроде как… двойных живых не катают.

— Мадемуазель Симон едет на опознание своего преждевременно почившего супруга, — вежливо ответил я.

— Пусть же на Елисейских полях по его неверную душу снова придут налоговые инспектора, — скромно вставила Козетта.

— И это не он! — добавил Лесли, колыхнув «трупом».

— А, ну да, конечно, — встряхнул вторым подбородком санитар. — Стойте, а разрешение? У меня никаких записей нет.

Неожиданно вперед выступил Фуз и, вытаращив глаза, навис над съежившимся санитаром.

— А знаешь, чем пахнет облепиховое масло под носом? — дубовато поинтересовался Фуз.

— А? — растерялся санитар и испуганно запихнул в рот остатки шоколадки.

— А-а?.. — в свою очередь растерялся Фуз, сообразив, что спросил что-то не так. — А вот чем пахнет! — И он гулко стукнул санитара по голове огромным кулаком. — Простите меня, законодательство штата, правовая система и Мулунгу!

— Хорошие вы люди, американцы, — пробормотал я, наблюдая за тем, как санитар с тоненьким свистом теряет сознание. — Божья роса мне в глаза, Фуз! У нас же было требуемое разрешение!

— Напарник Виктор Хорошепогодный! — недовольно обернулся ко мне Фуз. — Я же просил называть меня по-другому!

— А мы, кажется, должны были пройти незаметно! — разъяренно зашипела на него Козетта, выскакивая из кресла-каталки с «животом» наперевес.

— А мы и прошли! — противно хихикнул Лесли и показал на обесточенную камеру видеонаблюдения. — Здесь у нас есть где-то сорок пять минут — для вредительства и порчи столпов могущества США! — Он вызвал лифт и на всякий случай ударил санитара электрошокером. — Наиболее часто сигналы маячков трутней обрывались в моргах больниц. Значит, ждать портал к Кохту придется в компании трупов. Не получится здесь — посетим все больницы Нью-Йорка! Хих! Вперед, отверженные социумом!

Мы торопливо спрятали санитара под столиком и вошли в лифт.

— Действует мягко, незаметно и цинично! — напомнил Лесли, останавливая лифт между этажами. — Если порталы рассчитаны и на людей, мы окажемся в Джеймстауне — музее под открытым небом. — Он достал сумку из «трупа» и начал выкладывать из нее оружие. — От точки появления маячков до точки их следующего исчезновения — всего несколько сотен метров, которые нужно будет пройти.

— С боем? — с придыханием спросил Фуз, жадно копошась в оружии.

— И с потерями, — с удовольствием поддел я его. — Ты же планов не придерживаешься, да, дуболом?

— О-ля-ля! То есть — трутни телепортируются не сразу в эти «богомерзкие бездны», а куда-то перед входом в них? — уточнила Козетта, вынимая из-под силикона «живота» кепку, фотоаппарат и портфель.

— Именно, Бастьен! — бодро хихикнул Лесли. — Но это всё еще разведка боем, а не полноценная операция! Так что действуем по ситуации: есть возможность — знакомим Кохта с «Хлопушкой», нет возможности — поджимаем хвосты и ищем другой способ поднять их! Хи!

— А почему трутни сразу не перемещаются к своему инопланетному боссу? — И Козетта проверила у фотоаппарата заряд.

— А почему я не родился телезвездой? — спросил в ответ Лесли. — Вооружаемся, выходим из лифта и прячемся! Репеллент достаточно летуч, чтобы за нами не было его полезного шлейфа, но мы всё равно будем держаться подальше от нашего курьера с «нектаром»! — И он взбудораженно скомандовал: — По оружию, неугодные!

Оставшись в униформе санитаров «скорой помощи», мы с Фузом надели бронежилеты; правда, к своему Фуз добавил еще штурмовую каску и лупатые очки для глаз. Лесли, в свою очередь, надел поверх наряда патологоанатома разгрузочный жилет с боеприпасами. И только Козетта была в своей привычной одежде.

Вооружились мы следующим образом: Лесли взял себе два уже знакомых «HK MP5», Фуз облюбовал российский карабин «Вепрь-12» и мачете, Козетта положила глаз на бельгийский пистолет «FN Five-seveN» с подствольным фонариком, а я патриотически отдал предпочтение вороненому автомату «АК-12» со штык-ножом.

А вообще, выглядели мы довольно странно: два вооруженных санитара, один такой же вооруженный патологоанатом со взглядом лунатика и одна миловидная девушка-журналист с пистолетом. Взглянув на нас троих со стороны, Козетта заливисто рассмеялась, после чего сняла всех крупным планом.

Лесли прижал палец к тонким губам и запустил лифт. Доехав до цокольного этажа оставшиеся метры, мы вышли. В пустынном коридоре, ведущем в морг, было неуютно, свежо и подозрительно стерильно. Козетта тотчас схватила меня за руку.

— Скоро сами всё увидим! — зловеще произнес Лесли, ведя нас за собой. — Как-то я пытался доехать до того «музея» — но там одна только видимость мирной жизни козочек и овечек. Кругом посты и трутни, а пропускают только по спецпропускам — музейным! Сумасшествие! Хих! А тут с вами — когда удача входит, ум выходит[51]!

Мы подошли к двустворчатым дверям, и Лесли, маниакально оскалившись, распахнул их.

Внутри было пусто — не считая обычной начинки моргов: каталок с вежливо закрытыми телами, приятной прохлады, заупокойного полумрака и холодильных камер, никогда не знавших свежих продуктов. Фуз тут же трясущимся пальцем показал на тело мужчины, лежавшее на столе для вскрытия. У трупа была распахнута грудная клетка, тогда как на весах поблизости лежал его сизый желудок. Возле весов стояла баночка пива.

— Фу! — поморщила носик Козетта и с любопытством заглянула под одну из простыней. — А почему морг пустой? Или здесь смотритель кладбища бюджетом не предусмотрен?

— Так обед же, — зловредно хихикнул Лесли и припарковал кресло Козетты и «Хлопушку» на свободные места. — А теперь, неугодные, сидим тихо, словно мышки, провинившиеся перед котом! Хи!

Я неуютно поежился и спрятался в углу за чьим-то дородным телом. Фуз незамедлительно последовал моему примеру, а затем дубовато попробовал пристроить карабин на теле.

— Ну ты и чурбан, Тапиока! — возмутилась Козетта, присаживаясь рядом. — Только не вздумай случайно пальнуть! Иначе… иначе…

Фуз непонимающе посмотрел на карабин и Козетту.

— Бастьен хочет сказать, что мы будем деморализованы, увидев, как твой, Тапиока, импровизированный «бруствер» начнет колыхаться от стрельбы, — радостно пояснил Лесли и тоже подсел к нам.

— Они оба бесчувственные и пенопластообразные. — И я с улыбкой приобнял рассерженную Козетту.

Козетта фыркнула и быстро записала «пенопластообразные» в блокнотик.

— Даже не верится, что мы делаем это, — несколько беспокойно сказал Фуз. — Вам это, конечно, привычно — русским, журналистам и преступникам, — но для меня в новинку быть по ту сторону закона.

— Ты бы не раскачивал лодку, в которой сидишь, а? — хмуро попросил я его. — Нам это всем в новинку, а не только тебе — такому правильному и ровному!

— Спасибо за похвалу, Алексей Ржаной, — непробиваемо кивнул Фуз и едва слышно пробормотал: — Мулунгу, укрепи мой мваначама и дай силу телу, вырастившему его, устоять против соблазнов преступной жизни.

В коридоре послышались шаги и поскрипывание колесиков, и в морг вошел пузатый доктор с остатком сэндвича во рту и бутылкой минеральной воды в кармане. Перед собой он толкал каталку с телом молодой девушки.

— Это трутень? — вытаращился Фуз.

— Так выйди и спроси! — язвительно подсказала Козетта.

— Да тихо вы оба! — шепотом гаркнул я.

— Смотрите-смотрите! — возбужденно просипел Лесли.

Убедившись, что вокруг никого нет, доктор зловеще превратился в трутня, так же зловеще доел сэндвич, а потом принялся распылять токсин, явно создавая себе безопасные условия для дальнейших злодеяний. Донесся характерный приторно-медовый запах — однако сонливости за ним не последовало.

Доктор-трутень перевернул девушку на живот и — привычно надломил ей шею. Козетта и Фуз вздрогнули, а я почувствовал, как к моему лицу хлынула проперченная гневом кровь. Стиснув автомат, я выпрямился во весь рост и прицелился.

— За Бена! — прошептал я, ощущая, как слезятся глаза, а руки дрожат. — За каждого! За…

— Сдурел?! — Козетта вцепилась в меня и усадила обратно. — Ты что, медвежьих котлеток объелся?! Хочешь пустить себе под хвост мою сенсацию, м-м?! — И она сердито стала фотографировать доктора-трутня, приступившего к выкачиванию «нектара».

— Я за это оправдываться не стану! — виновато буркнул я.

Наконец доктор-трутень сыто поежился, выдернул из позвоночника девушки хоботок, приложил ее подмятую голову назад и густо обработал место раны какими-то выделениями из-под мандибул. К нашему всеобщему удивлению, ужасная рана на теле девушки тут же стала затягиваться.

Затем доктор-трутень выпил пиво из баночки, промыл минералкой место надлома на трупе, вышел на свободное место и начал делать замысловатые движения руками, словно адский мим, пытавшийся в очередной раз проломить невидимую стену.

— Я всегда знал, что мимы — с другой планеты! — зло заметил я.

— Как и клоуны! — согласно хихикнул Лесли.

Внезапно пространство возле доктора-трутня невообразимо сгустилось и пожелтело, а еще через миг реальность перед ним словно обвалилась в возникший золотисто-медовый водоворот света. Козетта ахнула, Фуз вспотел, а я неуверенно улыбнулся. Лесли же вскочил и прицелился.

— Погоди-погоди! — торопливо остановил я Лесли. — А вдруг эта дырка закроется, если мы грохнем этого инопланетного наркокурьера?!

— М-м-м… — неопределенно промычал Лесли и так же неопределенно покрутил торчавший из-под шапочки чуб.

— «М-м-м»?! — возмущенно повторила Козетта и тоже встала. — Это я говорю «м-м-м» — особенно когда спрашиваю! А твоих «м-м-м», Прискок, на мою прелестную головку тут быть не должно, ясно?!

Тем временем доктор-трутень карикатурно поклонился порталу и угловато исчез в его сиянии.

— Ну вот и разрешилось, да? — дубовато спросил у нас Фуз. — Да? Да ведь? Чего молчите?

— Вперед, отщепенцы! — людоедским голоском взвизгнул Лесли, начиная толкать каталку с «Хлопушкой» к порталу.

Однако портал, когда мы к нему приблизились, задергался и замерцал, словно вот-вот должен был исчезнуть.

— Он что, закрывается?! — испуганно замерла Козетта. — Это всё из-за твоего несносного перегара, Алекс!

— Это всё из-за твоих чрезмерно раздутых багетов и самомнения! — огрызнулся я, не прекращая целиться в водовороты золотистого света.

Козетта обиженно зашипела, будто закипавший чайник с кошкой.

— Портал реагирует на репеллент! — хитро прищурился Лесли. — Отойдите!

— Чего? — не понял я.

— Назад-назад! — И Лесли потеснил нас к трупам.

Портал тотчас успокоился, а затем снова развернулся.

— Блин, дело — табак! — обозленно произнес я. — Нам туда без защиты от их вонючек из щек нельзя! Идеи?

Лесли пытливо шагнул к порталу, и тот снова стал беспокойно сжиматься и разжиматься, словно очень боясь получить свечку[52] в виде «Хлопушки».

— Ну уж нет, хренушки! — смело заявил я, прикидывая, насколько я глуп для шага в нестабильное неизведанное. — Кто не рискует…

— …тот не спит с русскими! — вдруг горячо закончила за меня Козетта — и элегантно прыгнула в портал.

Золотистая вспышка света разом поглотила ее — и она пропала.

— Кози?.. — растерянно позвал я Козетту. — Кози?! Коза ты такая!

Отсалютовав опешившим Лесли и Фузу, я бездумно шагнул за Козеттой. Золотистое сияние подхватило и ослепило меня. Верх и низ несколько раз поменялись местами. Я закашлялся, пытаясь вдохнуть вакуум, и крепче прижал к груди автомат. Еще через долю секунды мне в лицо ударил привычный воздух, а под ногами оказалась твердая поверхность.

Пошатнувшись, я вскинул автомат и отчаянно заморгал. Я был в небольшом пластиковом рукаве, уходившем куда-то вбок. Под ногами у меня валялся скрюченный доктор-трутень с простреленной головой. Сзади пульсировал портал. А возле пластиковой стены стояла разъяренная Козетта — с пистолетом в одной руке и фотоаппаратом в другой.

— Алекс! Надо валить отсюда! — бросила Козетта и потянула меня к привередничавшему порталу. — Разведка боем — окончена!

— Что? Почему?

— Потому что, багет мне в зад, после портала у моих средств сбора информации крыша поехала! — огрызнулась Козетта. — Камера, диктофон! Как думаешь, в нашей бомбочке — электроника или будильник твоей бабушки, м-м-м?!

Внезапно портал болезненно сжался и изверг из себя каталку с «трупом», а затем отрыгнул дезориентированных Лесли и Фуза. Фуза тут же вырвало, тогда как Лесли явно приготовился стрелять наугад.

— Лесли! Лесли! — Я схватил Прискока за шкирку и встряхнул его. — Это я! Я! Кози тоже здесь! Срочно проверь «Хлопушку»! Есть вероятность, что у электроники от порталов мозги спекаются!

— Чт… Принял, Ржаной Алекс! — чеканно отозвался Лесли и быстро ввел в «Хлопушку» несколько тестовых команд. — Фатерлянд моя отчизна! Сейчас «Хлопушка» даже на систему налогообложение Штатов не встанет! Хих-хи! Значит, маячки либо не имели достаточной массы, чтобы отключаться при прыжках, либо их начинка замечательно подходит для гвоздей и дамских каблучков!..

— А если ее вручную стукнуть — сработает? — уточнил я, сглатывая комок в горле.

— А если тебя по голове стукнуть, она — сработает? — язвительно поинтересовалась у меня Козетта.

— А можно как-то сделать так, чтобы «Хлопушка» сама долетела куда надо, а потом там сама же и взорвалась? — Фуз стыдливо вытер рот. — А что? Ко мне так в детстве во двор соседские дети ракеты с какашками запускали.

Козетта тут же принялась засыпать Фуза обидными словечками. Не став их слушать, я осторожно дошел до конца пластикового рукава, в конце которого я наткнулся на овальную дверь на молнии. Я опасливо отогнул край двери и так же опасливо выглянул.

Снаружи был виден небольшой участок городка с невысокими музейными зданиями и хаотично расположенными пластиковыми рукавами, похожими на наш. Всё прочее свободное место занимали оливковые армейские палатки и навесы с дежурившими под ними вооруженными солдатами в костюмах химзащиты. Голубое небо просеивали черные вертолеты; где-то лязгали танки. За последними музейными зданиями высился почерневший холм с поломанными деревьями; над холмом летали едва заметные призрачные огни.

Помимо этого, повсюду шныряли трутни, безобразно размахивая хоботками и пуча друг на друга и без того выпученные глаза. Они непрерывно курсировали от пластиковых рукавов к холму и обратно. А еще — невероятно смердело их токсином, словно весь городок-музей был одним слащавым носком Кохта.

— Нет, эту кашу отсюда не расхлебать… Только не из центра котла… — потрясенно прошептал я.

Еще раз осмотревшись, я заметил, что в сторону нашего рукава осторожно двигался отряд солдат — без команд, предупреждений и прочей бюрократической чуши. Я торопливо вернулся назад и лихорадочно огляделся: лупатый купол камеры видеонаблюдения обнаружился прямо над трепетавшим порталом.

— А про эти камеры кто-нибудь подумал?! — процедил я и выразительно покосился в ее сторону.

Лесли взвинченно обернулся, а затем красноречиво показал камере видеонаблюдения средний палец. Этот же палец он приложил к губам, после чего прогулочным шагом затолкал каталку с «Хлопушкой» обратно в портал, словно это был выход из магазина, а у него в руках была тележкой с покупками.

Запихнув Фуза и Козетту в портал, я повторил неприличный жест Лесли для камеры и последовал за ними. Верх и низ в очередной раз поменялись местам, воздух снова на миг исчез, и я нетвердо вышел в морг, подслеповато оглядываясь.

— Последний отщепенец на месте! — радостно объявил Лесли и нервозно скомандовал: — А теперь в стороны! Живо!

— Ждешь хворостинки под зад, м-м? — мурлыкнула мне в ухо Козетта и грубо дернула меня на себя.

Лесли бросил в беспокойный портал баллончик с репеллентом и подстрелил его в воздухе небрежной очередью. Баллончик оглушительно хлопнул, а следом за ним так же оглушительно лопнул портал, швырнув желудок с весов об стену. Фуза тут же стошнило второй раз.

— Что приуныли, враги государства? — бодро поинтересовался Лесли, торопливо складывая оружие обратно в сумку. — Если реанимированную «Хлопушку» не доставить группе, значит, ее доставят армии! Хих! Если не пройти лазейкой, подойдем к воротам! Сделаем всё по старинке — но не одни! Всё, отщепенцы, покидаем сцену!

Немного приободренные, мы быстро разоружились, помогли Козетте снова собрать «живот» и в спешке покинули больницу.

Тем же вечером местные телеканалы рассказали о курьезном случае, произошедшем в одной из больниц Нью-Йорка. Согласно сообщениям очевидцев, два санитара, беременная и патологоанатом зачем-то выкрали из морга незарегистрированный труп прямо с каталкой, с которым они затем у всех на виду скрылись. Личности шутников-вандалов так и не были установлены, а сам этот случай быстро отнесли к розыгрышам.

Глава 13

На весь мир

Я поморщился от яркого солнца и еще раз пнул колесо нашего ядовито-фиолетового фудтрака[53], обклеенного картинками с румяными хот-догами и не менее румяными девушками, примеряющими к ним рты.

— Лесли, известно, когда будет спутник? — спросил я и, прикрыв один глаз, вяло посмотрел по сторонам.

Окружающий пейзаж напоминал иссушенный рот пропойцы: шершавая проселочная дорога, сухая земля с прошлепинами зеленоватой глины, покосившаяся забегаловка «Чесночная пороховница», пеньки щербатых пристроек.

— Хих! Должен быть минут через сорок — если его опять китайцы не взломают! — радостно хихикнул Лесли, продолжая настраивать в открытых дверях фудтрака передатчик для спутниковой трансляции.

Для сентября это был удивительно душный полдень, заставивший нас свернуть с проселочной дороги в поисках холодной содовой. После вчерашней безумной попытки протащить оружие массового поражения через больничный морг в другое измерение мы в спешке покинули Нью-Йорк — чтобы окольными путями попасть в Джеймстаун, а заодно — обзавестись союзниками. Повреждения «Хлопушки», к счастью, оказались не настолько критичными, чтобы мы забросили свой крестовый поход. Заменив в пульте боеголовки несколько сгоревших плат, Лесли с той же легкостью привел в чувство диктофон и фотоаппарат Козетты.

Помимо этого, после кратковременного визита в Джеймстаун нас быстро объявили в международный розыск, приписав всем четверым злостный экстремизм, неумелый оборот оружия и многое другое — даже кражу банки пикулей, единолично совершенную голодным Лесли. К нашему всеобщему облегчению, в «Чесночной пороховнице» не было ни видеокамер, ни телевизора, ни посетителей, которые могли бы нас опознать. Поэтому Лесли спокойно возился со спутниковым передатчиком, мы с Фузом околачивались поблизости, а Козетта придирчиво заказывала всем обед.

— А знаете ли вы, несправедливо обвиненные гражданский и преступник, в чём заключается ирония всего этого? — важно спросил у нас Фуз, так же важно потея в своем крокодиловом плаще.

Лесли отрицательно помотал головой, а я скептически скрестил руки на груди.

— В том, что ты вообще разобрался в значении слова «ирония»? — безразлично предположил я.

Фуз с достоинством промокнул пот на лбу именным платком:

— Мулунгу! Разве это не очевидно?! Ирония в том, что мы покинули Нью-Йорк на транспорте, чье предназначение, санкционированное санитарным законодательством, — готовка еды; тогда как самой еды, удовлетворяющей потребности всех членов команды, — нет! Вот!

— О-ля-ля! Здоровяк опять капризничает, м-м? — язвительно уточнила вернувшаяся Козетта. — Заказы будут готовы через двадцать минут, так что начинайте разминать рты, расчехлять животы и свысока посматривать на Тапиоку!

— А мне? — сварливо уточнил Фуз и три раза вертикально отжался от нагретого бока фудтрака. — Или мне опять, как в дороге, придется сидеть на сушеных яблоках, пока вы сперва будете травить себя — чипсами и вяленой говядиной, а затем и меня — через газообразование?!

— Это был однократный сюрприз моего метаболизма, Тапиока! — И Лесли снова углубился в калибровку передатчика.

— Специально для Его Величества Занудства будут овощи на пару, которых нет в меню, — без соли, специй и любви старичка-повара! — звонко объявила Козетта и элегантно повалилась на меня. — Потанцуем, м-м-м?

— Только когда ты перестанешь меня бесстыдно эксплуатировать, пока никто не видит, — с наигранным равнодушием ответил я, любуясь озорным блеском ее радужно-зеленых глаз.

— Значит, никогда, — мелодично рассмеялась Козетта и хитро покружилась в моих объятиях.

Лесли распрямился, отряхнул свой обвисший плащ, с умным видом взялся за чуб и подошел к нам. Окинув нас оценивающим взглядом, он начал бравурно прохаживаться, словно генерал-неврастеник на брифинге.

— Итак, неугодные, краткие итоги! — оповестил нас Лесли. — Как выяснилось, после пересечения внеземного пространства порталов в платах электроники окисляется и запекается медь, словно корочка на мюнхенской колбаске! Поэтому больше никаких олимпийских прыжков с инвентарем не будет — кроме одного.

— Последнего? — робко поднял руку Фуз.

— Именно, Тапиока! Последнего! — воодушевленно воздел сальный палец Лесли. — Того самого, когда «Хлопушка» попадет к Кохту — в его инопланетную трещину! Хи! — Он комично шаркнул, подняв столп пыли, и жизнерадостно продолжил: — Мне удалось экранировать платы боеголовки и всей нашей аппаратуры! Однако! Однако боеголовке этого хватит лишь на «вход»!.. Поэтому доставляем, взрываем — и уходим в закат! — Затем он возбужденно сказал Козетте: — Не волнуйся, Бастьен, к защите твоих средств для сбора улик я подошел исключительно педантично, скрупулезно и фанатично! Хих!

— Ясно, ты на них своими аккуратными яичками посидел, — философски подытожил я, пряча в кепке Козетты улыбку.

— Хмпф! — И Козетта, отстранившись от меня, придирчиво осмотрела висевший на ее шее фотоаппарат, а затем принюхалась к диктофону.

— Ржаной Алекс прав, — вдруг отрешенно обронил Лесли и задумчиво посмотрел на спутниковый передатчик.

— Что, серьезно?! — неверяще спросил я. — Ты действительно это сделал?!

— Там, наверное, еще и частички кожи с гениталий остались, — дубовато подсказал Фуз.

— Прискок! Если ты действительно совершил то, о чём все мы сейчас брезгливо подумали… — злобно прошипела Козетта.

Лесли непонимающе посмотрел на нас, пытаясь сообразить, о чём шла речь. Затем на его лицо словно шлепнулась клякса озарения, и он тоненько захихикал.

— Ржаной Алекс прав — для нас четверых в Джеймстауне слишком много живой силы противника, — озабоченно пояснил Лесли. — Поэтому через… — Он торопливо посмотрел на часы. — Поэтому через тридцать минут мы обратимся к специальным ведомствам всех стран с одной уникальной просьбой — о помощи! Их-хих-хи!

— Я… я еще никогда не сотрудничал с таким количеством спецслужб! — счастливо хлопнул ладонями Фуз. — Разведывательная служба Германии, Генеральный директорат внешней безопасности Франции, Моссад, МИ-6, ФСБ и прочие! Мулунгу, дай своему слуге и его мваначама дожить до этого великого момента!

— Мы вторгнемся в закрытые каналы связи, индивидуальные для каждой из спецслужб, и передадим им весь компромат на Штаты, обличив их сделку с Кохтом! — Лесли счастливо взвизгнул. — Основными доказательствами инопланетной угрозы послужат: страницы дневников, фотоснимки Бастьен и ее аудиофайлы, видеозаписи инцидентов с трутнями, химический состав репеллента и условия создания аэрозоля, выявляющего метки! Ну и, конечно, всё остальное тоже будет свернуто в демаскирующую газетку — для удара правительственным интриганам по башке! — И он расхохотался людоедским голоском.

— Он вас тоже иногда пугает? — шепотом спросил Фуз у меня и Козетты.

— Не так, как твое расчесывание волос на груди, — честно признался я, вновь разглядывая унылый пейзаж.

— О-ля-ля! Да среди вас и так нормальных нет: один — с педантичными яичками, второй — с расческой, третий — вообще русский! — фыркнула Козетта и отошла в сторонку, чтобы сделать панорамный кадр «Чесночной пороховницы».

— Последствия нашего послания могут быть поистине катастрофическими: открытый военный конфликт между странами, ядерный удар по Джеймстауну — или даже… рост забитого рубля! — воровато потер руки Лесли и, по-птичьему вытянув голову, быстро заглянул под фудтрак. — Однако рассчитывать на чье-либо прямое вмешательство — преждевременно и инфантильно. — И он философски прокомментировал: — В банке скорпионов, куда мы сунем свой поросячий хвостик, обязательно найдутся членистоногие, которые заключат союзы, альянсы и всякие пакты — как со Штатами, так и против них.

— Уж что-что, а дружить кучкой против других — страны умеют, — мрачно пробурчал я.

— А если кто-то захочет заполучить такой же инопланетный подарочек, какой в свое время преподнес Маро собственной нации? — полюбопытствовала Козетта, фотографируя нас и фудтрак. — Кто-нибудь вообще подумал о том, что мы сами сообщаем всему миру о возможности заключения подобной сделки, да еще и с наглядной геополитической таблицей лидеров, м-м?!

Повисло гнетущее молчание, похожее на далекий вопль под водой.

— Как бы то ни было, общая точка сбора спецслужб в нескольких километрах от Джеймстауна. — Лесли оценил положение солнца в небе, посмотрел на свою тень, облизнул палец, поймал им ветерок и в предвкушении поежился. — Ориентировочное время сбора — через двое суток с момента трансляции. Однако наш конечный пункт — совершенно иное место дислокации! Хи!

— Сразу категорично заявляю: я не стану по вашей прихоти свергать правительство какой-нибудь маленькой страны! — напыщенно пробасил Фуз, начиная усиленно приседать.

— Господи, да ты бы и крышку от банки с майонезом с самой банки свергнуть не смог! — устало махнул я на него и, взглянув на довольного Лесли, спросил: — А какой в этом смысл: пытаться заручиться поддержкой спецслужб, а самим ехать в другое место?

— А так это и работает, — радостно хихикнул Лесли. — Одни координаты — для недалеких; другие, зашифрованные, — для самых «дальних»! Хих!

— О-о-о, — невольно протянул я. — А если твой шифр будет слишком шизофреничен для всех?

— Смеешь сомневаться в предводителе нашего ядерного кружка, м-м? — слащаво полюбопытствовала Козетта, отряхивая пыль со своего вишневого пиджачка.

— Я лишь сомневаюсь в наличии путей сообщений между полушариями спецслужб! — огрызнулся я.

— А сомневаться стоит лишь в их литературном вкусе, — вкрадчиво сообщил Лесли и приглашающе показал на экран спутникового передатчика. — Я взял «пляшущих человечков» Дойля[54] и разместил их в качества этакого антуража по всему сообщению! Вышло красиво! Хих!

Фуз, не доделав приседание, восхищенно замер:

— Гениально.

— Это же элементарно[55], Тапиока, — скромно ответил Лесли.

Мы с Козеттой подошли к передатчику и взглянули на его светившийся экран. Присмотревшись, я заметил пиктографических маленьких человечков, создававших на полях витиеватого сообщения вполне обычный узор. Козетта же удивленно вскинула изящные брови и сфотографировала экран.

— А если эта арбузная дьяволица Болль будет в числе счастливцев, знакомых с великим сыщиком? — хмуро спросил я.

— Вынужденный риск, — пожал худыми плечами Лесли. — Мы ведь и так вполне четко обозначили свои цели перед той видеокамерой в Джеймстауне. Так что надеяться теперь особо не на что! Хих!

— Блин, да. Ладно. Надеюсь, остальные страны не станут тянуть время, — произнес я и уселся на подножку фудтрака. — А то есть одна поговорка, наиболее точно отражающая поспешное действие после длительного бездействия.