«Большой блеф» Тухачевского. Как перевооружалась Красная армия Широкорад Александр
В заключении по результатам испытаний говорилось, что самолеты типа И-7 могут быть приняты на вооружение ВВС РККА при условии следующих доработок, с предъявлением модификации к 1 марта 1934 г.:
— увеличение максимальной скорости до 300 км/час;
— увеличение емкости бензобаков, доведение количества снарядов до 20 штук, установка электрооборудования и радио.
Особым пунктом шло пожелание увеличить прочность самолета. Уже после 300–500 выстрелов конструкция истребителя нуждалась в ремонте, поэтому ВВС хотели довести живучесть И-7 до 1000 выстрелов.
Хотя местом проведения госиспытаний назывался аэродром НИИ ВВС, на самом деле из пушек стреляли совсем в другой местности — в районе Переславля-Залесского на берегу Плещеева озера. Кстати, испытания безоткатных орудий на этом озере проводились еще в сентябре 1924 г. Испытывались два самолета И-7 (№ 39005 и № 39010) с четырьмя серийными пушками АПК-4бис. Летали летчики А. Коротков и М. Сцельников. Из 147 патронов выстреляно 74, задержек 18. Причины задержек: а) Отказ воздушного клапана в механизме перезарядки; б) утыкание снаряда, поданного на лоток, в головку очередного снаряда; в) неполное сгорание нитроткани.
В ноябре 1933 г. на Люберецком аэродроме и химическом полигоне в Кузьминках испытывалось семь самолетов И-7 с 14 пушками АПК-4бис. Их испытывала эскадрилья Новака — летчики Климов, Губанов, Бурылин, Катичев и Родин. Отмечалось, что при данной установке АПК стрелять возможно только в горизонтальной плоскости, при пикировании до угла 30°, при кабрировании в крене 25–30°. Первоначально стрельбы велись стержневой шрапнелью чертежа 2—633, а затем — осколочной гранатой. Темп стрельбы без задержек составил 21 выстр./мин. Комиссия сочла, что система АПК-4бис на самолете И-7 испытания выдержала, и что при устранении прилагаемого перечня недостатков может быть допущена на войсковые испытания.
Всего к 1934 г. авиазавод № 39 выпустил вместе с опытным самолетом 22 И-7. С начала года проведение стрельб и испытаний было продолжено в Переславле-Залесском. Возглавил испытания Томас Павлович Сузи. Командиром отряда И-7 был летчик Кузьма Александрович Катичев. Летать начали зимой 1934 г. Стреляли по конусам, которые таскали разведчики Р-5. Все затянулось более, чем на год. По сути, это были уже не войсковые испытания, а строевая служба, в ходе которой отрабатывались способы применения, ведения огня по воздушным и наземным целям.
В 1934–1935 гг. харьковский завод № 135 и московский завод № 39 выпустили 72 истребителя И-7.
К весне 1935 г. Курчевский предложил новую модернизацию пушки — АПК-4М. Изменения в ней коснулись лишь механизмов подачи.
В марте 1935 г. были проведены полигонные испытания АПК-4М. Вместе с пушкой испытывались различные типы стержневой шрапнели. В отчете по испытаниям сказано, что пушка «представляет бесспорную боевую ценность», но стрельба из нее производит «тяжелый физиологический эффект» на пилота. Так, техник Моргунов после 182 выстрелов контужен и направлен в больницу с сотрясением мозга. То же самое, только в более слабой форме, — у начальника группы Мельникова после 104 выстрелов.
9 июня 1935 г. Алкснис направил Курчевскому письмо: «Во исполнение Постановления СТО СССР от 7.04.1935 г. для определения тактики и боевого применения пушечной авиации и для отработки правил стрельбы приказом НКО СССР № 065 создана особая группа: звено “ЗЕТ”, звено Р-5 и один ТБ-1, которая была направлена в Евпаторию. С 15.03.1935 г. группа бездействует в Евпатории в ожидании пушек. Требуется 6 АПК-4М и оно 37-мм ружье Курчевского».
В марте в Евпаторию прибыли три И-Z, а в июне — еще шесть. Самолеты И-Z вели стрельбу по конусам, которые буксировались Р-5. В бомбардировщике ТБ-1 в задней кабине на турели ТУР-6 было установлено 37-мм противотанковое ружье (пушка) Курчевского — РК большой мощности. Вес ружья 32 кг, вес снаряда 0,6 кг, заряда 0,19 кг пороха МСК, начальная скорость снаряда 524 м/с. Внешне и по устройству РК было одинаково с АПК-4 и другими авиапушками Курчевского. Основная разница в том, что подача выстрелов из цилиндрического надствольного барабана происходила не энергией сжатого воздуха, а мускульной силой стрелка. Расчетный темп стрельбы — 10–12 выстр./ мин., фактический — 5–6 выстр./мин.
Вообще говоря, использование ДРП для защиты кормовой полусферы самолета было заведомо безнадежной затеей. Угол обстрела РК был очень мал, поскольку струя газов из сопла могла повредить обшивку самолета. Естественно, что больше попыток применения ДРП в качестве оборонительного вооружения бомбардировщиков не было. Что же касается И-Z, то они в Евпатории вели стрельбы с пикирования, кабрирования и в горизонтальном полете. В среднем на один самолет пришлось по 240 выстрелов. В конструкции самолетов после этого наблюдались значительные повреждения: расходились заклепочные швы, трещали кронштейны хвостового оперения, лопалась полотняная обшивка. Были отдельные самолеты, например № 13534, которые выдерживали до 340–360 выстрелов из АПК-4М.
В любом случае признавалось, что даже при соответствующих усилениях конструкции срок службы И-Z при стрельбе из ДРП составляет не более 400 выстрелов. Пока проводили всевозможные испытания, большую часть серийных ЗЕТов довели до нелетного состояния. К началу 1936 г. в строю оставались лишь отдельные И-Z, опыты с ДРП прекратились, практическое использование самолетов потеряло актуальность, и применялись они эпизодически. В последующие годы упоминания об этих истребителях не встречаются.
Заканчивая рассказ о И-Z, стоит упомянуть о первомайском празднике 1935 г. Тогда над Красной площадью пронеслась пятерка И-Z, вооруженная АПК-4.
Интересен выпущенный в 1937 г. отчет сотрудников НИИ ВВС Проценко и Ратафьева по испытаниям системы АПК-4 с перезаряжанием конструкции Легчакова, установленных парой на самолете «Z» № 39004. Испытания проводились на Щелковском аэродроме и на Ногинском полигоне. В ходе испытаний представилась возможность производить стрельбу над Щелковским аэродромом.
«АПК-4 представляет собой пушку днамореактивного действия конструкции инженера Курчевского, изготовленного мастерскими ОКБ-1 ГАУ. Принцип действия АПК-4 — тот же, что и у пушки АПК-4бис. Отличие заключается в способе перезаряжания патронов, в устройстве магазина и его расположении на самолете. Магазин по системе Легчакова расположен в передней части плоскости самолета и представляет собой коробку, в которой патроны расположены друг за другом по длине крыла (10 штук).
Магазин в системе перезаряжания Курчевского расположен под плоскостью самолета. Он представляет собой цилиндрическую трубу, укрепленную на самой системе, в которой размещаются боевые патроны в количестве 6 штук. Перезаряжание очередного патрона производится под действием сжатого воздуха, идущего по специальным трубопроводам, от баллона в кабине летчика.
В системе перезаряжания Легчакова, как и у Курчевского, используется давление пороховых газов для перекрытия клапана распределения воздуха. Благодаря указанному использованию давления пороховых газов, происходит автоматическая перезарядка очередного патрона. Работа летчика при стрельбе сводится только к нажатию большим пальцем на гашетку, которая находится на ручке управления самолетом.
При испытании АПК-4 в воздухе для определения возможности стрельбы при различных эволюциях самолета и работы автоматики выполнили 21 полет и 311 выстрелов. В обе пушки заряжали в общей сложности 446 патронов (167 выстрелов из левой пушки, 144 выстрела — из правой). Стрельба без задержек из обеих пушек получилась только в шести вылетах (из левой). В горизонтальном полете выполнили 13 стрельб (270 патронов заряжено в обеих пушках). Выстреляно из них 159 патронов (83 выстрела из левой и 76 из правой). 41,2 % общего количества заряженных патронов отстрелять не удалось в 13 полетах по причинам:
— вина механизмов перезарядки — 5 задержек (из них 3 — за счет смазки). Густая смазка тормозила движение защелки. С переходом на обезвоженный керосин таких задержек не повторялось;
— по вине летчика (неправильное ведение стрельбы) 4 задержки;
— по вине обслуживающего персонала (1 задержка);
— по вине снарядов — 8 задержек.
На 270 патронов приходится 18 задержек различного рода. Задержки по вине снарядов произошли из-за неточной калибровки патронов снаряда по диаметру, что не дало возможности перейти очередному снаряду в канал орудия и из-за неудовлетворительного комплектования порохов зарядов. Несгоревшие куски нитроткани забивали отверстие для прохода дробинки, воспламеняющей порох, а также отверстия для отвода пороховых газов из канала орудия и очередной перезарядки.
Преимущества перезаряжания АПК системой Легчакова перед системой Курчевского:
— полный боезапас — 22 снаряда (при системе Курчевского — 14);
— снаряды расположены внутри крыла (у Курчевского — в цилиндрическом магазине на самой пушке);
— возросший вес в связи с увеличением числа снарядов компенсируется уменьшением лобового сопротивления за счет укрытия снарядов и более компактного расположения пушки под крылом;
— вес системы с перезарядкой Легчакова — 72 кг (система Курчевского — 83 кг);
— автоматика отработана лучше, чем на прототипе. Число задержек при стрельбе в горизонтальном полете 41,2 % (у Курчевского 42,9 %);
— среднее количество выстрелов за один полет — 15 (у Курчевского — 7);
— по вине механизмов перезарядки, из 159 выстрелов в горизонтальном полете у Легчакова было всего 5 задержек, а если исключить игнорирование зимней смазки, то их число будет только 2. У Курчевского на 136 выстрелов было 9 задержек»[56].
Разработка истребителя И-12 (АНТ-23) в конструкторском бюро ЦАГИ началась в середине 1930 г. Поначалу были составлены технические требования на тяжелый истребитель, вооруженный двумя пушками АПК калибра 76,2 мм, способный вести бой с воздушным противником на дальностях до 5 км. Снаряды при этом предполагалось начинять картечью. (Сх. 10)
5 ноября 1930 г. «лицо» нового самолета окончательно утвердилось. Было решено строить И-12 как одноместный истребитель с двумя двигателями воздушного охлаждения «Юпитер», мощностью 480 л. с. каждый. И-12 был выполнен по достаточно оригинальной тогда двухбалочной схеме, где балки из стальных труб были предназначены для установки пушек Курчевского.
И-12 был закончен постройкой в начале лета 1931 г. и в июле уже появился на аэродроме. Понадобился, однако, еще целый месяц для доделок систем и доводки винтомоторной группы. 29 августа состоялся первый полет, который показал вполне удовлетворительные характеристики. Переделки машины, однако, продолжались. Выяснилось, что двойное вертикальное оперение, находящееся вне зоны обдувки воздушных винтов, неэффективно на рулежке и на пробеге. Поэтому уже в процессе испытаний установили однокилевое оперение, необходимую жесткость обеспечивали подкосы, соединяющие киль со стабилизатором. Была увеличена площадь элеронов (по причине перекомпенсации). После этой доработки задняя кромка элеронов стала выступать за контур крыла.
В 1931 г. для истребителя И-12 было изготовлено две 76-мм пушки АПК-5. Пушка имела несколько меньший вес, чем АПК-4 (65 кг). Баллистические данные были близки к АПК-4 (вес снаряда 3,0 кг, вес заряда 0,6 кг). Испытания АПК-5 для определения баллистических данных были проведены 26 февраля 1931 г. на НИАПе. Начальная скорость оказалась 397 м/с. Первые наземные стрельбы И-12 с АПК-5 состоялись 11 ноября 1931 г. на аэродроме НИИ ВВС.
Отстрелялись вполне успешно, однако при возвращении в Москву самолет подломал костыли. Ремонт потянул за собой очередные доделки и улучшения. На аэродроме И-12 оказался лишь спустя три месяца, в феврале 1932 г. После опробования машины в воздухе 8 февраля летчик испытатель Иван Фролович Козлов перегнал И-12 на аэродром в Монино, где были продолжены наземные огневые испытания.
21 марта Козлов вылетел на Кунцевский полигон для опробования пушек в воздухе. Каждая АПК была снаряжена двумя снарядами — один находился в стволе, второй в магазине. На высоте 1000 м, после первого выстрела из левой пушки произошел разрыв сопла, сорвало обтекатели орудия, повредило проводку управления стабилизатором (стабилизатор на И-12 был управляемым, пилот мог в воздухе менять угол его установки). Во время происшествия пилот наблюдал разрыв снаряда на ожидаемой дистанции, одновременно автоматика подачи направила в ствол очередной снаряд. Разрыв сопла оказался совершенно неожиданным, до этого было проведено более 100 удачных выстрелов на земле.
Ситуация в воздухе складывалась угрожающая. Козлов, который видел развороченную обшивку и поврежденную хвостовую балку, понимал, что в любой момент машина может начать разрушаться. Прыгать с парашютом было опасно, не ровен час — угодишь в задний винт. Да и не принято было у испытателей покидать машину, которая держалась в воздухе. С величайшей осторожностью пилот развернулся и направил самолет в сторону Центрального аэродрома. При посадке хвостовая балка, выточенная из стальной трубы диаметром 170 мм, переломилась… За спасение И-12 Иван Фролович Козлов был награжден орденом Красной Звезды.
В связи с аварией состоялось специальное совещание у Тухачевского. Пушки было решено доработать, увеличить толщину стенок сопла, усилить эти стенки дополнительными ребрами жесткости.
Однако в том же 1932 г. Курчевский создал для И-12 новую 76-мм пушку АПК-10. В июне 1932 г. для самолета И-12 (дублера) началось изготовление двух пушек АПК-10 с улучшенной баллистикой. Вес снаряда 4,5 кг, заряд — 1,1 кг ПКО, начальная скорость 400 м/с. Вес пушки 85 кг. По плану они должны были быть закончены в сентябре 1932 г. Но тут возникли сложности с самолетом-носителем.
И-12 некоторое время спустя был отремонтирован и совершил еще ряд полетов. Всего, до последнего старта 28 сентября 1932 г., самолет поднимался в воздух 21 раз. Далее полеты было решено прекратить, так как количество доделок и переделок росло как снежный ком, и получить удовлетворительные результаты испытаний не представлялось возможным. Было принято решение самолет разобрать.
Дальнейшие работы по теме пушечного вооружения должны были воплотиться в дублере И-12бис. Этот самолет, выполненный по той же схеме, что и первый опытный, имел несколько увеличенный размах крыльев, меньшую длину и улучшенную аэродинамику. Постройка И-12бис началась еще летом 1931 г., однако задержалась в связи с неудовлетворительными летными испытаниями первой машины. Уже в процессе постройки в конструкцию вносилось много переделок и изменений. Работа затянулась, руководство уже не проявляло к ней должного внимания. В 1933 г. работа по этому самолету велась от случая к случаю. Хотя машина в начале 1934 г. была практически готова (по состоянию на 1 января ее готовность определялась как 84,9 %), интерес к этой теме окончательно пропал. 4 июня на завод поступило распоряжение заместителя начальника ЦАГИ Андрея Николаевича Туполева о прекращении постройки И-12бис.
Истребитель И-4 (АНТ-5), находящийся на вооружении ВВС с 1930 г., был единственным цельнометаллическим самолетом такого предназначения из тех, которые выпускали советские авиазаводы. Для установки пушек Курчевского этот самолет подходил, однако АПК-4 оказалась для него слишком велика. Поэтому была спроектирована и построена уменьшенная система калибра 65 мм, получившая название АПК-3.
Налицо факт, когда пушка делалась под самолет, а не наоборот. Расчет был прост: в случае удачи можно было перевооружить все имеющиеся в строевых частях самолеты И-4 пушками АПК-3. Об этом говорилось и на совещании, которое проводил начальник ВВС РККА Яков Алкснис: «…Ускорить работу по установке пушек калибра 65 мм на И-4. Если получим удовлетворительные результаты, то нужно в кратчайший срок вооружить имеющиеся самолеты И-4 этими пушками… Курчевскому доработать АПК-3, чтобы в апреле — мае 1933 г. провести госиспытания… ЦАГИ установить пушки на самолет И-4 и предъявить в НИИ ВВС».
К июню 1932 г. были изготовлены две 65-мм пушки АПК-3. Вес системы оказался 43 кг (без боеприпасов), боекомплект 14 выстрелов. Из пушек на земле без самолета провели 10 выстрелов снарядами 2,6 кг с зарядом 0,425 кг. Средняя скорость оказалась 280 м/с вместо 500 м/с расчетной. По результатам испытаний была проведена доделка пушек, закончившаяся лишь осенью 1932 г. После переделки они получили название АПК-3бис.
В июле 1932 г. двум заводам (№ 75 и Червянскому) заказали 985 65-мм пулевых шрапнелей. Позже заказали партию сегментных шрапнелей. Кроме того, было изготовлено небольшое количество 65-мм осколочных снарядов.
В мае 1933 г. специальная комиссия осматривала И-4 № 1649 с установленными под верхними крыльями АПК-3бис. По внешнему виду пушки были признаны годными к стрельбе. Испытания проводились с различными по мощности зарядами, испытывалось не только орудие, но и влияние стрельбы на конструкцию самолета. Так, при использовании зарядов весом 425 г отмечалось разрушение обшивки фюзеляжа. Происходило так, что исходящие газы буквально «отсасывали» обшивку от конструкции самолета.
Летные испытания и воздушные стрельбы были продолжены на НИАПе. Летал летчик Сузи. 18 мая 1933 г. в 14 ч. 40 мин. местного времени при выполнении стрельбы в воздухе произошел разрыв ствола правой пушки на расстоянии 38 см от казенного среза. При осмотре после посадки на комендантском аэродроме выяснилось, что непосредственно за местом разрыва ствола к дульной части заклинен снаряд. Снаряд раздут, с отпечатками нарезов на его поверхности вблизи центрирующего утолщения. Вокруг заклинившего снаряда в стволе обнаружены остатки деревянного донышка (поддона) и нитроклетчатки от гильзы. В правом крыле обнаружена рваная дыра площадью около квадратного метра.
После разрыва в ОКБ-1 началось изготовление двух новых пушек АПК-3бис. Первая из них была закончена к июню 1933 г., и летные испытания продолжились. Однако 17 июля 1933 г. руководители испытаний заявили, что пушка «боевым требованиям не удовлетворяет», и система будет использоваться как учебная, а планируемый заказ на 50 пушек АПК-3бис размещению не подлежит.
Истребитель И-14 (АНТ-31) известен как первенец среди новой генерации скоростных истребителей-монопланов. Создавался этот самолет, однако, под пушки Курчевского, поэтому последнего можно с определенной долей условности назвать инициатором этого нового направления.
В 1932 г. Курчевским был разработан проект 37-мм автоматической пушки АПК-11 (иногда ее называли АПК-37). По устройству она аналогична АПК-4. Магазин пушки имел две полости (кассеты), где помещалось по 12 выстрелов. Еще один выстрел был в стволе. (Итого боекомплект 25 выстрелов на пушку.)
Длина пушки с соплом и лотком составляла 1978 м, без них — 1250 мм. Вес пушки с пустым магазином 39,1 кг. Выстрелы унитарные, гильзы из сгорающей нитроткани, поддоны деревянные, а затем пластмассовые. Снаряд осколочный с головным ударным взрывателем. Вес снаряда 475500 г, вес взрывчатого вещества 31 г. Заряд 140–145 г пороха МСК. Начальная скорость на испытаниях 438–475 м/с, (как и у всех пушек Курчевского, был велик разброс начальной скорости снарядов). Баллон со сжатым воздухом емкостью 5 л и исходным давлением 120 кг/ см2 закреплялся в передней части фюзеляжа И-14 на пожарной перегородке, хватало его на 170–180 выстрелов. Сама пушка АПК-11 располагалась в отъемных частях крыльев на расстоянии 2225 мм от оси фюзеляжа и крепилась на двух шкворнях.
Разработкой истребителя, получившего индекс АНТ-31, занималась бригада П.О. Сухого. Первый опытный экземпляр АНТ-31 начал летать в 1933 г. Снабженный двигателем «Бристоль Меркурий», самолет в качестве вооружения имел лишь синхронный пулемет ПВ-1 в фюзеляже. Пушки еще не были готовы. (Первый образец АПК-11 бы передан в ЦАГИ в марте 1933 г.)
Второй экземпляр с двигателем «Райт Циклон» был вооружен двумя пушками АПК-11.
Испытания истребителя И-14, вооруженного АПК-11, начались в Москве 26 февраля 1934 г. Летали летчики А. Филин и К. Попов. После проверки летных характеристик были проведены воздушные стрельбы на полигоне под Ногинском. Отмечалось, что в целом АПК-11 работали не вполне удачно.
После проведения стрельб одну пушку сняли, чтобы использовать в качестве образца, а самолет И-14 отправили для продолжения испытаний на Качу. Закончились испытания 17 апреля. Затем самолет был отправлен в Москву, где участвовал 1 мая в пролете над Красной площадью вместе с И-15 и И-16. Согласно отчету об испытаниях от 12 мая 1934 г., было совершено 32 полета. Из 388 снарядов выстреляно только 144 снаряда. Без задержек в стрельбе обошлось только в четырех полетах. Магазин в полете вибрировал и зажимал подающую рейку. Отмечено заклинивание боевой рейки пороховым нагаром и нитротканью гильз. Волосок электрозапала рвался. Средняя скорострельность около 72 выстр./мин. (при стрельбе с электрозапалом, с использованием пневмопривода — несколько меньше).
После доработки конструкции АПК-11 две новые пушки (№ 16 и № 17) с 16 октября по 25 ноября 1934 г. прошли наземные испытания на НИАПе. На испытаниях темп стрельбы по очередям в 35 выстрелов был определен в 50 выстр./мин. За все время стрельбы очереди более 5 выстрелов получить не удалось из-за различных задержек автоматики. При наклоне или крене «орудие не работает». При угле наклона 50° из 36 снарядов 27 выпало из канала. Согласно заключению комиссии, АПК-11 полигонные испытания не выдержала и на войсковые испытания без предварительной доработки автоматики допущена быть не может.
Тем не менее Курчевский не только настоял на продолжении работ, но и добился запуска небоеспособной пушки в серию. По плану 1934 г. должно было быть изготовлено 300 штук АПК-11, а фактически изготовлено лишь несколько опытных образцов. А в феврале 1935 г. вышло постановление СТО, которым заводу № 8 приказывалось изготовить в 1935 г. 300 штук АПК-11. Автору так и не удалось выяснить, сколько всего было изготовлено пушек АПК-11 в 1934–1935 гг., и устанавливались ли они на другие самолеты И-14.
37-мм пушка АПК-11 была сравнительно маломощной, тем более что за границей и у нас (АКТ-37) появились классические 37-мм автоматические авиапушки. Поэтому в январе 1934 г. Курчевский предложил разработать 45-мм авиапушки АПК-13. За 4 месяца Курчевский обещал разработать проект, рабочие чертежи и изготовить 4 опытных образца АПК-13. За это он получил 100 тысяч рублей, но к 1 января 1935 г. в наличии был только проект. На 1935 г. Курчевский вписал себе в план доработки проекта АПК-13, изготовление рабочих чертежей и двух опытных образцов пушки. Чем закончилась эпопея АПК-13 установить пока не удалось.
Задание на самолет, предназначенный для установки 100-мм пушек АПК-8, появилось одновременно с заданием на истребитель И-12 (АНТ-23). Ориентировочные требования на этот двухместный пушечный истребитель поступили в конструкторское бюро ЦАГИ от Управления ВВС 26 июля 1930 г.
К проектированию 100-мм пушки АПК-8 Курчевский приступил в начале 1932 г. В некоторых документах ее калибр указывается 102 мм. Это связано с тем, что в это время в СССР происходил переход с 4-дюймового (102-мм) дореволюционного калибра на калибр закупленных итальянских пушек «Минизини» (100-мм). По устройству АПК-8 мало отличалась от АПК-4.
К февралю 1933 г. был изготовлен опытный образец пушки АПК-8. Вес различных вариантов пушки без боекомплекта составлял 375–400 кг. Основным выстрелом пушки была стержневая шрапнель весом 8,0–8,2 кг, но мог применяться и осколочный снаряд. Выстрел унитарный, гильза из нитроткани. Заряд 2,1 кг пороха Г248. Практическая скорострельность 25 выстр./мин. Начальная скорость 470–480 м/с. Курчевский в проекте указывал дальность стрельбы 8 км, а в другом месте — 10 км. Естественно, что при стрельбе с самолета по воздушным целям на таких дистанциях вероятность попадания была равна нулю. Кроме дальнего пушечного истребителя (ДИПа) предполагалась установка двух АПК-8 под крылом ТБ-3. Разработка ДИПа началась лишь в 1933 г., после получения в декабре 1932 г. уточненных тактико-технических требований от ВВС.
ДИП создавался по схеме двухдвигательного моноплана с низкорасположенным крылом. Разработка и совершенствование цельнометаллического двухмоторного самолета, выполненного по такой схеме и имеющего убирающиеся шасси, гладкую обшивку и закрытые кабины экипажа, велась в КБ ЦАГИ с весны 1931 г. Первым таким аппаратом стал многоместный истребитель Ми-3 (АНТ-21), полеты которого начались с мая 1933 г. ДИП во многом, с некоторым уменьшением размеров, повторял Ми-3. Основным отличием ДИП стала установка 102-мм АПК-8 в нижней части фюзеляжа. Пушка проходила сквозь фюзеляж, выступая в передней части лотком перезарядки. В задней части за хвостовое оперение выходило сопло отвода пороховых газов. Экипаж из двух человек, по сути, сидел верхом на этой пушке. АПК-8 имела боезапас 16 снарядов: из них 6 находились в трубчатом магазине, еще 10 устанавливались в дополнительной кассете. Стрелковое вооружение состояло из двух пулеметов ШКАС в центроплане (без синхронизации) и одного ШКАС на турели ТУР-9 у стрелка.
Поначалу ДИП предполагалось оснастить двумя двигателями М-34, однако уже в ходе постройки на самолет установили два двигателя «Испано-Сюиза 12», которые были собраны на Рыбинском моторостроительном заводе из французских деталей. Воздушные винты, поначалу деревянные диаметром 3,4 м, в ходе испытаний были заменены на трехлопастные металлические фирмы «Ратье» с переменным шагом на земле.
Хотя ДИП строился как приоритетная машина, постройка затянулась, поэтому полетел он позднее самолета СБ (АНТ-40), 14 февраля 1935 г. Летал С.А. Корзинщиков. По результатам первых полетов выяснилось значительное количество недостатков и недоделок, которые устранялись вплоть до глубокой осени.
После проведения доработок, облета и ряда дополнительных проверок ДИП предполагалось предъявить в первой половине 1936 г. на государственные испытания. Вплоть до конца 1936 г. работа по двухмоторному пушечному истребителю стояла в плане работ, однако известно, что еще 28 марта 1936 г. имелось распоряжение А.Н. Туполева о прекращении заказа на АНТ-29. Дальнейшая судьба самолета неизвестна. Нет данных и о проведении воздушных стрельб из АПК-8.
Завершая рассказ о пушках Курчевского, стоит упомянуть и о его самой большой авиационной пушке — 152-мм АПК-9. Проектирование пушки было начато в 1932 г. По устройству она была похожа на 76-мм АПК-4. Вес пушки составлял 500 кг. В магазине размещалось 6 унитарных выстрелов. Основным снарядом должна была стать шрапнель весом 25 кг. Вес выстрела около 50 кг. По проекту начальная скорость 500 м/с, темп стрельбы 10 выстр./мин., а дальность 13 км (?!).
Работы по АПК-9 были продолжены в 1933 г. и 1934 г. В план 1934 г. Курчевский включил «изготовление одной 152-мм мортиры “К” (АПК-9) для бомбардировщика ТБ».
В одном из документов пушка АПК-9 именовалась «152-мм мортирой для ТБ». Стоимость мортиры 80 тыс. рублей.
Помимо ТБ для АПК-9 проектировали «Артиллерийский самолет», оснащенный четырьмя моторами и двумя 152-мм ДРП.
Глава 9
Крах инженера Курчевского
Всего в 1931–1935 гг. заводы изготовили свыше 5000 сухопутных, морских и авиационных пушек Курчевского, то есть от 30 до 50 % от числа заказанных. Военпреды приняли от промышленности не более 2000 орудий, и лишь около 1000 попали в войска. Однако и орудия, попавшие на службу, быстро списывались или переводились в категорию учебных. К 1 ноября 1936 г. в армии имелось 563 пушки Курчевского: 73 — 37-мм противотанковых ружья Курчевского, 85 — 76-мм самоходных пушек СПК и 405 — 76-мм батальонных пушек БПК. И всё!
Ну а во флоте до 1938 г. было несколько десятков 76-мм катерных пушек КПК.
В 1939–1940 гг. в Зимней войне с Финляндией приняли участие не больше дюжины СПК. В результате одна 76-мм СПК оказалась в экспозиции Военого музея в Хельсинки.
А к 22 июня 1941 г. в войсках не было ни одной пушки Курчевского. И это притом, что перед войной наши артиллеристы пытались сохранить все, что можно было. Например, на вооружении укрепрайонов состояли сотни орудий образца 1877 г.
Что же произошло? Все орудия Курчевского, по сути дела, были макетными образцами. Ни одно из них не прошло бы войсковых испытаний, если бы к ним предъявили те требования, что и к классическим орудиям. Но из-за нажима сверху на дефекты ДРП на полигонах смотрели сквозь пальцы. Наиболее честные краскомы в протоколах испытаний записывали кучу кардинальных недостатков, а в заключении писали положительный отзыв: «Все хорошо, прекрасная маркиза».
Бумажный тигр Тухачевского и Курчевского дорого обошелся стране. Честно сказать народу о такой грандиозной афере правительство не могло, так как это было бы серьезным компроматом советского строя. Поэтому Курчевский был арестован и обвинен в том, что он с 1933 г. по заданию Тухачевского создавал неперспективные образцы вооружения. В ходе следствия Курчевский признался в этом.
Почти одновременно с Курчевским были арестованы Тухачевский, Павлуновский и почти все руководство Артуправления РККА во главе с комкором Ефимовым. А еще раньше, 18 февраля 1937 г., умер или был застрелен нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Естественно, вся эта компания была арестована совсем не за авантюру Курчевского, но все они несут персональную ответственность за случившееся.
Стоит лишь заметить, что наши власти не зря скрывают архивы НКВД за 1936–1939 гг. Отговорки о том, что это делается ради самих участников процессов и членов их семей, просто смешны. Давно умерли и жертвы, и палачи, и доносчики, а их дети сейчас глубокие и мало понимающие современную жизнь старики. Посмотрим на Запад, на который у нас так любят кивать. Там и убийцы типа князя Феликса Юсупова, и дети жертв, та же Матрена Распутина, и внуки Муссолини, нисколько не смущаясь, пишут мемуары, торгуют обстоятельствами преступлений и тем живут, кстати, совсем неплохо. Дело в другом. Власти как огня боятся открытия архивов НКВД и, надо полагать, не без оснований.
Но вернемся к нашему главному герою. Военной коллегией Верховного суда СССР 25 ноября 1937 г. Л.В. Курчевский был осужден по статьям 58—7, 58—8 и 58–11 УК РСФСР и приговорен к высшей мере с конфискацией имущества.
На следующий день приговор был приведен в исполнение. Однако отставной полковник Туманский утверждает, что Курчевский «жил в тюрьме до 12 января 1939 г.», ссылаясь на фонд ВИМАИВ и ВС, инвентарный № 19/3037—3. И.Э. Чутко, ссылаясь на конструктора К.К. Глухарева, писал о том, что якобы Курчевского видели на фронте в 1943 г. в форме полковника и в «сопровождении», и что он производил ремонт «катюш»[57].
Так или иначе, но реабилитирован Курчевский был 29 февраля 1956 г. Военной коллегией Верховного суда СССР. «Приговор Военной Коллегии от 25 ноября 1937 г. в отношении Курчевского Л.В. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен и дело за отсутствием состава преступления прекращено».
Что же это за вновь открытые обстоятельства — знать не положено. Дело Курчевского по-прежнему совершенно секретно.
Писать о Леониде Курчевском в открытой литературе начали лишь в 1970-х гг., но, увы, только по схеме: великий конструктор — жертва НКВД. Причем писали лишь журналисты и отставные полковники. Министерство же обороны заняло глухую оборону — ни одного слова о Курчевском ни в многочисленных открытых трудах по истории артиллерии, ни в аналогичных закрытых изданиях. Министерство обороны как молчало при Брежневе, так молчит и при Путине.
В заключение мне хотелось бы сказать об утверждениях не слишком добросовестных журналистов, будто бы злодеи немцы выкрали документацию Курчевского и по его чертежам создали свои безоткатные пушки.
Действительно, в 1930 г. фирмы Круппа и «Рейнметалл» начали проектирование безоткатных орудий. Обе фирмы создали нарезные орудия с нагруженным стволом.
Заряжание у германских безоткатных орудий производилось с помощью клинового затвора, жестко соединенного с соплом. При заряжании затворно-сопловый блок двигался вправо.
Внешне и по своему устройству германские безоткатные орудия были очень близки к 76,2-мм динамореактивным пушкам БПК системы Л.В. Курчевского. Это дало повод некоторым нашим литераторам утверждать, что немцы выкрали документацию орудий Курчевского.
На самом деле разработка германских безоткатных орудий и ДРП Курческого началась практически одновременно и, на мой взгляд, независимо друг от друга. А уж если кто скучает по детективным историям, то куда логичнее предположить, что свои БПК Курчевский, окончивший всего два курса университета, содрал у немцев. Благо, фирма «Рейнметалл» в 1930 г. щедро делилась с СССР практически всеми своими разработками, а ДРП Курчевского разрабатывались в строжайшей тайне. Я уж не говорю о куда более высоком технологическом уровне немцев.
Немцам удалось довести свои «безоткатки» до ума и первыми в мире применить их в 1940 г. в боевых условиях. Следующими были американцы, создавшие в 1943 г. свои первые безоткатные орудия.
Накануне войны в Германии на вооружение было принято 7,5-см легкое орудие обр. 40 (7,5 cm L.G.40), созданное фирмой «Рейнметалл». Это безоткатное орудие предназначалось в первую очередь для воздушно-десантных и горных частей и использовалось для борьбы с огневыми точками и живой силой, находящейся вне укрытий. Для этой цели в боекомплекте пушки имелся осколочно-фугасный снаряд. Для борьбы с бронированными целями первоначально использовался калиберный бронебойный снаряд, но так как начальная скорость у него была низка, то и бронепробиваемость была очень мала даже на близких расстояниях. Так что поражать бронебойным снарядом можно было только легкие танки и бронеавтомобили с толщиной брони 15–25 мм. Однако в конце 1941 — начале 1942 г. в боекомплект 7,5-см L.G.40 был введен кумулятивный снаряд, имевший бронепробиваемость по нормали до 90 мм. Это позволило эффективно бороться со средними танками типа Т-34.
Заряжание у 7,5-см L.G.40 было унитарное. Стальная гильза имела дно из пластмассы или синтетического каучука с гнездом для капсюльной втулки. При выстреле дно гильзы вылетало, что позволяло части пороховых газов выходить назад через сопло.
Стрельба велась только с треножного станка. Колесный же подрессоренный ход служил для перевозки системы. При переходе в боевое положение колеса снимались. Зимой орудие могло перевозиться в деревянных санях-волокушках; особенно часто такой способ применялся в Лапландии.
Для сбрасывания с парашютом и перевозки на санях-волокушках ствол орудия отделялся от лафета. Малый вес системы обеспечивал ей хорошую маневренность на поле боя. Естественно, что, как и у всех безоткатных орудий, вылетавшая назад струя газов создавала ряд проблем. Во-первых, газы поднимали столб пыли, что сильно демаскировало орудие. Во-вторых, позади орудия на дистанции до 50 метров нельзя было поместить личный состав и военную технику из-за действия газов. А в горах и других местах, где имелось много камней, вылетающие газы отбрасывали камни даже на 100 и более метров назад.
Впервые 7,5-см орудия L.G.40 немцы применили в боевых действиях в 1940 г. Наибольшую известность они получили при высадке немцев на остров Крит в мае 1941 г., где L.G.40 были на вооружении парашютно-десантных частей и 5-й горной дивизии. В ходе войны с СССР 7,5-см и 10,5-см безоткатные пушки широко использовались в Заполярье в боях за Кольский полуостров.
В 1940 г. на вооружение поступила более мощная пушка 10,5-см L.G.40, разработанная фирмой Круппа. Орудие предназначалось для воздушно-десантных частей и должно было использоваться для борьбы с огневыми точками и живой силой. После появления у немцев в конце 1941 г. кумулятивных снарядов орудие стало эффективным средством борьбы с легкими и средними танками на дистанциях до 1500 м.
По устройству 10,5-см орудие L.G.40 было близко к 7,5-см орудию L.G.40. Разница была в том, что из 10,5-см орудия стрельба велась с колес. При сбрасывании с парашюта 10,5-см орудие разделялось не на две, а на четыре части. И, наконец, заряжание было не унитарным, а раздельно-гильзовым. Звук от выстрела (воздушное давление) 10,5-см орудия был столь силен, что расчет при стрельбе надевал специальные шлемы или затыкал уши ватой.
Интересно, что 7,5-см и 10,5-см безоткатные орудия обр. 40 прошли испытания в СССР. В марте 1941 г. в Ленинград были доставлены германские безоткатные орудия, закупленные в Германии комиссией генерала Гусева. Среди них были пять орудий 7,5-см обр. 40 с 1300 выстрелами и пять орудий 10,5-см обр. 40 с 750 выстрелами.
Любопытно, что в конце 1944 — начале 1945 г. фирма «Рейнметалл» изготовила и испытала 24-см безоткатное орудие. Причем это орудие имело не нагруженный, а легкий ствол и камору низкого давления. Однако доработать эту систему не удалось в связи с окончанием войны.
Немецкие генералы правильно оценили возможность безоткатных орудий. На начальном этапе войны они использовались исключительно в горных и воздушно-десантных частях. Лишь после внедрения кумулятивных снарядов безоткатные орудия стали поступать на вооружение пехотных дивизий в качестве противотанкового оружия.
История не терпит сослагательного наклонения, но есть достаточные основания предполагать, что если бы Курчевский не изобретал «бумажного тигра», а попытался довести до ума хотя бы БПК и КПК, то эти орудия могли бы сыграть хоть и ограниченную, но вполне положительную роль в Великой Отечественной войне.
Раздел III
Танковые армады великого маршала
После страшного поражения Красной армии в Польше, которое получило историческое название «чуда на Висле», Тухачевский стал в СССР… величайшим полководцем и военным стратегом.
Дело дошло до того, что город Миасс в 1923 г. был переименован в… Тухачевск! Замечу, что из «героев» Гражданской войны лишь двое удостоились подобной чести — в честь Льва Давыдовича город Гатчина был переименован в Троцк.
Тухачевскому вопреки сложившейся в СССР практике было возвращено имение отца под Смоленском. Там постоянно стала проживать его мать и по много недель жил сам Михаил Николаевич. О нем пишут как о верном супруге, но, увы, Тухачевского с марта 1921 г. по 1923 г. везде сопровождала Амалия Яковлевна Протас. О ней очевидец генерал И. Данилов, уехав в эмиграцию, писал: «…адъютант командующего Западным фронтом, девица, образование среднее, беспартийная, место службы — вагон командующего».
Оная дама и далее была любовницей Михаила Николаевича и, если верить следователю НКВД, его связником с польской и германской резидентурой[58].
Замечу, что уже в 1923 г. Тухачевского отправили в Германию в качестве «офицера связи между РККА и рейхсвером». Увы, этот и другие контакты Тухачевского с немцами выходят за рамки нашей работы о техническом вредительстве.
Ну а наш выпускник пехотного училища в академию идти не захотел, а учил всех и всему. В 1921–1922 г. он был начальником Военной академии РККА.
В докладе «О характере современных войн в свете решений 6-го Конгресса Коминтерна» Тухачевский в русле концепции «революции извне» по-прежнему «постулировал», что «грандиозные войны, пока большая часть света не станет социалистической, являются неизбежными», и поэтому, считал он, «задачей компартии является настойчивая, повседневная пропаганда борьбы против пацифизма»[59]. Вопросы мировой революции по-прежнему будоражили воображение Тухачевского.
Свои военно-политические воззрения Тухачевский представил в статье «Красная армия на 6-м году Революции», опубликованной в октябре 1923 г. в массовом военном журнале «Красная присяга». Он писал: «Итак, к концу шестого года Советской власти назревает новый взрыв социалистической революции, по меньшей мере, в европейском масштабе. В этой революции, в сопровождающей ее гражданской войне в процессе самой борьбы, так же, как и прежде, у нас создается могучая, но уже международная Красная армия. А наша армия, как старшая ее сестра, должна будет вынести на себе главные удары капиталистических вооружений. К этому она должна быть готова и отсюда вытекают ее текущие задачи… Она должна быть готова к нападению мирового фашизма, и должна быть готова, в свою очередь, нанести ему смертельный удар разрушением основ Версальского мира и установлением Всеевропейского Союза Советских Социалистических Республик».
Ссылаясь на решения VI конгресса Коминтерна, он отстаивал правомочность ведения «войн социализма против империализма» и «оборону национальных революций и государств с пролетарской диктатурой…» По мнению Тухачевского, решение вопроса о немедленном ведении революционной войны зависит исключительно от «материальных условий осуществимости этого и интересов социалистической революции, которая уже началась…»[60]
Как он считал, «действительно революционной войной в настоящий момент была бы война социалистической республики… с одобренной со стороны социалистической армии целью — свержение буржуазии в других странах».
В выступлении на VII Всебелорусском съезде Советов, проходившем в Минске в мае 1925 г., Тухачевский говорил: «Крестьяне Белоруссии, угнетенные польскими помещиками, волнуются, и, конечно, придет тот час, когда они этих помещиков сбросят. Красная армия понимает, что эта задача является для нас самой желанной, многожданной… Мы уверены, и вся Красная армия уверена в том, что наш Советский Союз, и в первую очередь Советская Белоруссия послужит тем оплотом, от которого пойдут волны революции по всей Европе… Красная армия с оружием в руках сумеет не только отразить, но и повалить капиталистические страны…
Да здравствует Советская зарубежная Белоруссия! Да здравствует мировая революция!»[61] Обозначив общий военно-политический курс и настроения армии, Тухачевский затем обосновал ее боевую готовность. «…В техническом отношении мы в значительной мере сравнялись и достигли западноевропейских государств… — заявлял он. — Успехи в области пехоты, в области артиллерии… определяют возможность ее участия в самых жестоких и самых сильных столкновениях с нашими западными соседями… Танки мы имеем хорошие и в этом отношении можем состязаться с нашими соседями.
Конница наша является сейчас лучшей конницей в мире… Наша авиация является одним из самых блестящих родов войск… Ни у одного из наших соседей нет такой подготовленной, блестящей, смелой и боеспособной авиации». И, заключая, он прямо требовал: «Нам нужно только, чтобы советское правительство Белоруссии поставило в порядок своего дня вопрос о войне»[62].
Каково!
А может, Тухачевский просто подпевает Сталину, дабы не выпасть из номенклатурной обоймы? Ни в коем случае! Во-первых, на дворе 1925 год, и Сталин всего лишь один из руководителей страны. Впереди еще борьба с «левыми», а затем с «правыми». Ну а главное то, что Сталин до 22 июня 1941 г. и на западе, и на востоке пытался оттянуть войну всеми силами. Все позже опубликованные планы войны 1935–1941 гг. носят оборонительный характер. Там речь идет исключительно о нападении (!) на СССР группы капиталистических государств. Другой вопрос, что РККА должна была во встречных боях разгромить нападавших и вести войну на территории вероятного противника.
31 октября 1925 г. в результате неудачной операции умер председатель Реввоенсовета М.В. Фрунзе, который 26 января того же года заменил на этом посту Л.Д. Троцкого.
Тухачевский пытался уговорить ряд военных сделать председателем Реввоенсовета своего хорошего друга по Гражданской войне Г.К. Орджоникидзе. Увы, «кастинг» выиграл Клим Ворошилов, у которого с Тухачевским была взаимная неприязнь. Зато в ноябре 1925 г. Тухачевский стал начальником Штаба РККА.
Однако Ворошилов фактически изъял из ведения Тухачевского Разведывательное управление РККА. 18 февраля 1926 г. из ведения Штаба РККА была изъята мобилизационная работа, а 22 июля 1926 г. — Военно-топографический отдел. Должность Тухачевского окончательно сделалась, по его же словам, «почетно-бессмысленной».
Ну а Тухачевский везде выступает и пишет. Так, в статье «Война как проблема вооруженной борьбы» он подчеркнул: «Без новых переделов мира империализм не может существовать, ибо, как говорил Ленин, капиталистам теперь не только есть из-за чего воевать, но и нельзя не воевать, если хотеть сохранить капитализм, ибо без насильственного передела колоний новые империалистские страны не могут получить тех привилегий, которыми пользуются более старые (и менее сильные) империалистские державы»[63].
«Политические цели империалистов в будущей возможной войне тесно переплетаются, а это может привести к превращению любой войны двух отдельных государств в войну мировую, в войну двух частей земного шара — одна против другой»[64], — писал Тухачевский в другой статье.
«Великие вопросы в жизни народов решаются только силой»[65], что возлагало на Генеральный штаб… «совершенно особые задачи, выходящие далеко за пределы узких национальных рамок»[66].
В мае 1928 г. Тухачевского назначают на должность командующего Ленинградским военным округом, а в июне 1931 г. — замом наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета СССР, а также начальником вооружений РККА. В Ленинграде Тухачевский продолжил свои занятия в Военной секции Коммунистической академии.
11 января 1930 г. Тухачевский представил Ворошилову записку о реконструкции Советских Вооруженных Сил «на основе учета всех новейших факторов техники и возможностей массового военно-технического производства, а также сдвигов, происшедших в деревне».
Ресурсы, которыми будет располагать Советский Союз в результате выполнения пятилетнего плана, позволят: а) иметь массовую армию; б) увеличить ее мобильность; и 3) усилить ее наступательные возможности. Тухачевский подчеркивал, что количественный и качественный рост различных родов и служб вооруженных сил приведет и к структурным изменениям и что реорганизованной армии потребуются и новые оперативные концепции. Армия, обладающая теми характеристиками, которыми наделял ее Тухачевский, будет способна к широким боевым маневрам и операциям. Совместное использование артиллерии и танков решит проблемы огнепитания. Новой армии будет по плечу и решение совершенно новых оперативных проблем. Возраставшее, относительно других сил, значение авиации и танков задавало новые параметры генерального сражения. В него будет вовлечено до 150 дивизий, сражающихся вдоль огромного по протяженности фронта длиной 450 км, причем боевые действия будут вестись вдоль всей линии фронта с проникновением в глубь вражеской территории до 100–200 км. Подобное углубление области ведения боевых действий достигалось за счет массированных ударов с воздуха по вражеским тылам. Тухачевский также предвидел возможность сочетания танкового наступления и воздушно-десантных операций. Задача воздушно-десантных соединений будет заключаться в том, чтобы блокировать тыловые шоссейные и железнодорожные коммуникации противника и тем самым препятствовать передвижению его войск: «Главные силы противника должны быть отделены от страны парализованной полосой в 100–200 км глубины. Деятельность десантных отрядов должна поддерживаться массовыми действиями авиации и массовым применением химических средств борьбы».
Тухачевский считал необходимым к концу пятилетки иметь Красную армию в составе 260 стрелковых и кавалерийский дивизий, 50 дивизий артиллерии большой мощности и минометов, а также обеспечить войска к указанному времени 40 000 самолетов и 50 000 танков.
Ворошилов немедленно переслал записку Тухачевского Сталину, прокомментировав ее следующим:
«Тов. Сталину. Направляю для ознакомления копию письма Тухачевского и справку Штаба по этому поводу. Тухачевский хочет быть оригинальным и… “радикальным”. Плохо, что в К.А. есть порода людей, которые этот “радикализм” принимают за чистую монету.
Очень прошу прочесть оба документа и сказать мне твое мнение.
С приветом — Ворошилов».
Сталин ответил Ворошилову, не колеблясь, приняв его сторону. Письмо Сталина по поводу предложений Тухачевского было оглашено на расширенном Пленуме РВС СССР 13 апреля 1930 г.
«Совершенно секретно. Тов. Ворошилову. Получил оба документа, и объяснительную записку Тух-го, и “соображения” Штаба. Ты знаешь, что я очень уважаю т. Тух-го, как необычайно способного товарища. Но я не ожидал, что марксист, который не должен отрываться от почвы, может отстаивать такой, оторванный от почвы, фантастический “план”. В его “плане” нет главного, т. е. учета реальных возможностей, хозяйственного, финансового, культурного порядка. Этот “план” нарушает в корне всякую мыслимую и допустимую пропорцию между армией, как частью страны, и страной, как целым, с ее лимитами хозяйственного и культурного порядка…
Как мог возникнуть такой план в голове марксиста, прошедшего школу гражданской войны?
Я думаю, что “план” т. Тух-го является результатом модного увлечения “левой” фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом.
“Осуществить” такой “план” — значит, наверняка загубить и хозяйство страны, и армию: это было бы хуже всякой контрреволюции.
Отрадно, что Штаб РККА, при всей опасности искушения, ясно и определенно отмежевался от “плана” т. Тух-го.
23.3.30.
Твой И. Сталин».
Тухачевский направил Сталину ответ в виде служебной записки:
«Сов. секретно
Уважаемый товарищ Сталин!
В дополнение к ранее посланным материалам, я хочу доложить о последних данных, которые мне удалось подработать по вопросу о массовом танкостроении. В моем первом письме к Вам я писал о том, что при наличии массы танков встает вопрос о разделении их по типам между различными эшелонами во время атаки. В то время как в первом эшелоне требуются первоклассные танки, способные подавить противотанковые пушки, в последующих эшелонах допустимы танки второсортные, но способные подавлять пехоту и пулеметы противника.
Устоявшаяся на опыте империалистической войны консервативная мысль представляет себе развитие танков в тех, сравнительно небольших массах, в каких их видели в 1918 году. Такое представление явно не правильно.
Уже к 1919 году Антанта готовила 10 000 танков, и это почти на пороге рождения танка. Представление будущей роли танков в масштабе 1918 года порождает стремление соединить в одном танке все, какие только можно вообразить, качества. Таким образом танк становится сложным, дорогим и неприменимым в хозяйстве страны. И наоборот, ни трактор, ни автомобиль не могут быть непосредственно использованы как основа такого танка.
Совершенно иначе обстоит дело, если строить танк на основе трактора и автомобиля, производящихся в массах промышленностью.
В этом случае численность танков вырастет колоссально…
…Красный путиловец с марта 1931 года будет выпускать новый тип трактора в полтора раза более сильный. Нынешняя модель слишком слаба. Новый трактор даст отличный легкий танк. Модель Сталинградского завода и Катерпиллер также приспособляются под танк.
В общем вопрос применения трактора и автомобиля для танка надо считать решенным и в наших условиях.
Второе условие массового производства танков — штамповка броневых корпусов — точно так же уже разрешено. Очень характерно, что все известные нам образцы штампованных корпусов совпадают с фабричными марками автомобилей и тракторов, причем наиболее интересующих нас образцов мы несомненно еще не знаем.
…Чтобы выяснить условия штампования и сварки танковой брони, я познакомился со штамповкой больших котлов в Ленинграде на заводе им. Ленина и на заводе Вашего имени. Выяснилась полная возможность штампования брони для танков…
Итак, мы обладаем всеми условиями, необходимыми для массового производства танков, причем, в моей записке о реконструкции РККА я не преувеличил, а приуменьшил возможности производства у нас танков.
а) в 1932 г. — 40 000 тысяч по мобилизации и 100 000 из годового производства и б) в 1933 эти цифры могли бы возрасти раза в полтора.
…Вряд ли какая-либо капиталистическая страна или даже коалиция в Европе на данной стадии подготовки антисоветской интервенции смогла бы противопоставить что-либо равноценное в этой новой, массовой подвижной силе… Докладная записка штаба РККА не только потому возмутительна, что рядом подложных цифр ввела Вас и тов. Ворошилова в заблуждение, но больше всего вредна тем, что является выражением закостенелого консерватизма, враждебного прогрессивному разрешению новых военных задач, вытекающих из успехов индустриализации страны и социалистического строительства. Во всей своей организационной деятельности Штаб РККА в лучшем случае поднимается до давно устаревшего уровня 1918 года, но зато решительно отстает от общих темпов нашего развития».
Тухачевский ссылался на статистические данные для Великобритании, Франции и Германии 1918 и начала 1920-х гг., которые указывали на существование определенных пропорций между развитием этих отраслей. Он предположил, что соотношение между числом производимых самолетов и автомобилей должно составлять 1: 3, а между авиационными двигателями и автомашинами — 1: 2.
В свою очередь, производство танков могло быть тесно увязано с производством тракторов. Для этого сектора промышленности Тухачевский принимал существование пропорциональной зависимости между числом выпускаемых тракторов и танков. Он использовал соотношение: один танк на каждые два трактора. Это означало, что запланированное на 1932/33 г. производство 197 000 тракторов позволит в случае войны довести производство танков до 100 000 машин в год. Если считать убыль танков в год войны равной 100 % (цифра условная), то, констатировал он, «МЫ СМОЖЕМ ИМЕТЬ В СТРОЮ 50 000 ТАНКОВ».
Что такое 50 тысяч (!) танков? Это как минимум 150 тысяч танкистов, «экипажей броневых машин», не менее 10 тысяч офицеров среднего и высшего звена, не менее 400 тысяч автомобилей для обслуживания такой армады. Сотни или даже тысячи ремонтных частей и т. д. Думал ли об этом наш гений?
Ну, предположим, советская экономика выдержала эту непосильную нагрузку, а дальше что? 50 тысяч танков, изготовленных в 1930–1933 гг., через 5 лет станут рухлядью и металлоломом.
Меня интересует вопрос, зачем Тухачевский и его сподвижники (подельники) запускали в массовое производство, не имевшее аналогов в мире, примитивные образцы танков и самолетов? Неужели Тухачевский не понимал, что новые виды вооружения в течение первых 2–4 десятилетий после своего создания безнадежно устаревают каждые 3–5 лет и лишь лет через 40 и более лет, достигнув насыщения, становятся годными для консервации и создания мобилизационных запасов.
Возможно, я сказал сложную фразу для неспециалиста. Пожалуйста, поясню на характерном примере. Самолет «Илья Муромец» конструкции Игоря Сикорского в 1914 г. был рекордсменом по поднятию тяжестей и самым большим аэропланом в мире. Но уже через три года оное чудо уступало в 1,5–2 раза тяжелым бомбардировщикам Англии, Франции и Германии как по весу бомб, так и по дальности и скорости полета. И что самое печальное, попытки модернизации «Ильи Муромца» в 1915–1916 гг. только ухудшили его характеристики. И когда в 1918 г. Ленину срочно потребовалось установить воздушное сообщение с Венгерской Советской Республикой через несколько сот километров, занятых врагом, то в авиационную группу вошли исключительно трофейные австрийские и германские машины, изготовленные в 1915–1916 гг., ну а о хваленых «Муромцах» никто и не вспомнил.
На 22 июня 1941 г. в Германии проходил испытания новый танк «леопард» с 5-см пушкой. Ну а после встречи частей вермахта с нашими Т-34 и КВ германские генералы послали «леопард» к известной русской матери, а в 1943 г. на поля сражений вышли «тигры» и «пантеры», представлявшие собой даже не следующее, а последующее поколение танков по сравнению с «леопардами».
С другой стороны, и сейчас, в 2013 г., танки и самолеты начала 1950-х гг. при минимальной модернизации могут быть эффективным оружием. Так, например, истребители МиГ-15 и МиГ-17 и танк Т-54 ранних серий при наличии современных приборов ночного видения, РЛС, снарядов и ракет «воздух — воздух» и сейчас могут быть неплохим оружием поля боя. Особенно если будут взаимодействовать с другими современными видами вооружения от зенитных ракет и до космических аппаратов разведки и целеуказания.
Ах, это можно говорить, лишь зная историю ХХ века, а бедный Тухачевский этого не мог знать! Пардон, но таких примеров было до черта уже к 1930 г.
Возьмем броненосцы (линейные корабли). Первые 30 лет своего существования (1855–1885) они безнадежно устаревали каждые 5 лет. А примерно с 1895 г. началось насыщение. И старые линкоры, несмотря на появление кораблей нового класса — дредноутов, продолжали быть эффективным оружием в Первую и Вторую мировые войны. Так, старые кайзеровские броненосцы постройки 1908 г. «дали прикурить» в сентябре 1939 г. полякам, а в феврале — апреле 1945 г. — Красной армии.
Ну а 305-мм корабельные пушки Обуховского завода, запущенные в производство в 1895 г., состояли на вооружении в СССР до середины 50-х гг. ХХ в. А 305-мм пушки, производившиеся там же с 1912 г., состояли на вооружении до 1991 г., да и сейчас кое-где находятся на консервации.
То же можно сказать и о полевой артиллерии. Нарезные системы в первые 25 лет после своего появления устаревали через 3–5 лет. Зато 3-дюймовая пушка обр. 1902 г. успешно воевала в Русско-японскую, Первую мировую, Гражданскую и Вторую мировую войны.
И это все должен был знать самый тупой поручик царской армии, а уж маршал Красной армии — и подавно!
Я весьма сомневаюсь в гениальности Тухачевского, но и кретинизмом он не страдал. Отсюда единственное объяснение его стремления иметь 50 тысяч танков в 1930 г. — это злой умысел, то есть вредительство и измена Родине.
Бесспорно, Сталин виноват в том, что он еще в 1930 г. не отправил Тухачевского куда следует. Ведь наш «гений», став начальником вооружений РККА, начал практически реализовывать свои бредовые идеи.
Он искажал, а бывшие крестьяне, слесари, вершившие ныне судьбы государства, знать не знали истории Первой мировой войны. Да, действительно, Англия и Франция с 1915 по 1918 г. изготовили несколько тысяч танков. Но успехи их танков в войне были весьма скромными. За продвижение в течение нескольких дней на 5–7 км в глубь территории противника приходилось платить сотнями подбитых танков.
Германию победили не танки союзников, а революция в Берлине. К ноябрю 1918 г. у Англии и Франции имелось 7 тыс. танков, а у Германии — 700, то есть в 100 раз больше.
Но на самом деле германское командование готовило большой танковый погром в конце 1918 г. — начале 1919 г. В 1918 г. германская промышленность изготовила 800 танков, однако большинство их не успело дойти до фронта. В войска начали поступать противотанковые ружья и крупнокалиберные пулеметы, которые легко пробивали броню британских и французских танков. Было начато массовое производство 37-мм противотанковых пушек.
Все танки союзников имели тонкую противопульную броню, элементарно пробивавшуюся из любых противотанковых ружей, пушек и 13,2-мм пулеметов. А у нас Тухачевский начал создавать и реально создал армаду из 40 тысяч легких танков с картонной, пардон, противопульной броней.
Тухачевский вскоре осознал, что отечественные конструкторы не могут быстро дать ему требуемые модели танков, и решил приобрести их в Англии и США.
В начале 1920-х гг. появилась мода на мини-танки, игриво названные французами «танкетками». Немного упрощая, скажу, что мода была на болтовню в СМИ и на совещаниях военных, на демонстрацию танкеток на полигонах, но в массовое производство их не запускали ни во Франции, ни в Великобритании.
В конце 1928 г. британская фирма «Виккерс-Армстронг» показала опытный образец танкетки «Карден-Ллойд» Mk.VI. Британское Министерство обороны отнеслось к ней более чем прохладно. В итоге в массовое производство эта танкетка поступила как «частично бронированный тягач для противотанковых пушек».
Зато британские СМИ буквально выпрыгивали из штанов, рекламируя это чудо-оружие. Страницы журналов и газет обошла фотография лошади и танкетки, стоящих рядом. Смотрите, мол, как невелик современный бронированный «конь» и как он дешев, надежен в любых условиях и требует минимального ухода.
Локальные войны показали уязвимость танкеток даже от стрелкового оружия. Несостоятельной оказалась концепция использования танкеток как механизированной брони пехоты.
Понятно, что Тухачевский и его друзья пришли в восторг от этой рекламы. И вот в начале 1930 г. в Англию едет советская делегация во главе с начальником УММ РККА[67] И. Халепским и начальником Инженерно-конструкторского бюро по танкам С. Гинзбургом.
Они закупили там 20 танкеток «Карден-Ллойд», 16 шеститонных танков «Виккерс» (о них мы поговорим позже) и 15 двенадцатитонных танков «Виккерс».
Тут я немного забегу вперед. От шеститонных танков «Виккерс» из-за слабой брони и ряда других дефектов британское Министерство обороны категорически отказалось, и фирма «Виккерс» производила такие танки только на экспорт. С 1931 г. по 1939 г. включительно в Англии было изготовлено 153 танка «Виккерс» Mk.E. Несколько таких танков, изготовленных в 1939 г. для Таиланда, с началом Второй мировой войны британское правительство конфисковало. Англия в 1940 г. оказалась в отчаянном положении, но танки «Виккерс» Mk.E не направлялись в боевые части, а использовались лишь для подготовки экипажей танков в учебных частях. Ну и кроме того, на базе 6-тонного танка «Виккерс» был создан артиллерийский тягач.
Замечу, что танкетками «Карден-Ллойд» и 6-тонными танками «Виккерс» увлеклись сразу два великих маршала — Михаил Тухачевский и Юзеф Пилсудский. Поляки тоже купили «Карден-Ллойд» и, слегка изменив, запустили ее в серийное производство под названием ТК-3.
16 сентября 1931 г. польское правительство подписало соглашение с фирмой «Виккерс» о приобретении 38 танков Mk.E, а также лицензии на их производство. Весной 1935 г. двухбашенный польский танк 7ТР пошел в серию. Со второй половины 1937 г. начался выпуск танков 7ТР с одной башней и 37-мм пушкой Бофорс.
Ну а что сделали немцы с польскими танками в сентябре 1939 г., общеизвестно.
Почему же англичане отказались от 6-тонного танка, столь полюбившегося двум великим маршалам? Из-за тонкой брони в первую очередь.
Наши историки нагло врут, уверяя, что танк Т-34 был первым в мире танком с противоснарядной броней.
В сентябре 1936 г. начались испытания пехотного танка AIIEI «Матильда», изготовленного фирмой «Виккерс». Хотя вес танка был невелик (11,2 т), но его лобовая броня имела толщину 60 мм, то есть была непробиваемой для всех противотанковых пушек до 1941 г. включительно. Что же касается полевых пушек калибра 75–80 мм, то при попадании бронебойного снаряда с дистанции до 400 м по нормали они могли пробить броню «Матильды». На больших дистанциях бронебойные снаряды не брали 60-мм броню даже по нормали. При углах встречи 30° и более к нормали броня «Матильды» была неуязвима даже в упор.
Слабым местом «Матильды» было вооружение: один 12,7-мм и один 7,7-мм пулеметы.
Танк «Матильда» MKI (AII) серийно выпускался с 1937 г. до августа 1940 г. Новый танк MKII («Матильда-II») начал испытываться в апреле 1938 г., а уже в июле того же года он пошел в серию. «Матильда-II» имел вес 27 т, экипаж 4 человека, 40-мм пушку и два пулемета. Два двигателя по 95 л. с. обеспечивали скорость по шоссе 24 км/ч. Толщина лобовой брони была увеличена с 60 мм до 78 мм.
Малую скорость англичане не считали недостатком, поскольку «Матильда» должна была наступать вместе с пехотой.
Французы тоже в первой половине 1930-х гг. отказались от тяжелых танков и приступили к изготовлению легких и средних танков. Так, с 1935 г. производились легкие танки R-35 весом в 10 т и с экипажем из двух человек. Вооружение и скорость танка были весьма скромными: одна 37-мм пушка, один пулемет и 20 км/ч. Но главным достоинством танка R-35 стала лобовая броня его корпуса из 45-мм литых плит. Башня тоже литая с 45-мм броней. Для прочности башня даже не имела броневого люка.
Командир танка, выполнявший одновременно обязанности наводчика и заряжающего, попадал в танк через кормовой башенный люк. Крышка этого люка в откинутом положении использовалась для сиденья командира при движении танка вне боя.
В 1935 г. французское правительство заказало 300 танков R-35, и в последующие годы выпуск машин этого типа продолжался. Всего до конца мая 1940 г. французская армия получила около 1800 танков R-35.
Танки этого типа экспортировались в Польшу, Румынию, Турцию и Югославию. Румынские R-35 участвовали в боях на Восточном фронте. Часть из них была вооружена советскими трофейными 45-мм танковыми пушками. На вооружении румынской армии танки R-35 состояли до 1948 г.
В 1936 г. на вооружение французской армии был принят танк фирмы Гочкиса Н-35, а позже — его модификации Н-38 и Н-39. По своим тактико-техническим характеристикам они близки к R-35, однако скорость хода была увеличена до 36 км/ч по шоссе. Всего было построено свыше 1000 танков этого типа.
В 1930 г. во Франции началось проектирование среднего танка S-35, предназначенного для действия совместно с кавалерийскими частями. Первая серия из 50 танков S-35 была закончена фирмой «Somua» к 26 марта 1936 г. Полномасштабное производство этих танков началось в апреле 1938 г.
Читать бесплатно другие книги:
