Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль Сорокин Владимир

— Интересно… А ты замужняя?

— Нет.

— И не была?

— Нет.

Кивнув головой, Света замолчала.

Слипающимися глазами Марина видела, как она заботливо поглаживает маленькую головку припавшего к груди ребенка.

— Ты счастлива? — тихо спросила она.

Света улыбнулась и молча кивнула.

— А муж где?

— Он в Венгрию уехал с зам. главного технолога. На два месяца. Они новую технологию привезти должны. Мы тогда автоматическую линию построим. Она будет поршни изготовлять. Представляешь, сколько рабочих рук освободится?

— Много?

— Еще бы. Человек четыреста.

— Здорово!

Помолчали немного.

Потом Марина спросила:

— Скучаешь по мужу?

— Очень. Каждый вечер жду. Думаю, вот-вот дверь распахнется, и войдет Володя мой…

Света положила сонно причмокивающего Мишку в кроватку, накрыла и стала раздеваться:

— Я-то сама в декретном. А раньше я тоже в механическом работала, на шлифовке. И буду работать, когда Мишка в ясли пойдет.

— Конечно, будешь, — пробормотала Марина, чувствуя, что засыпает.

Света погасила свет, легла и проговорила в темноте:

— Спокойной ночи.

Но Марина уже не слышала…

Она проснулась от настойчивого шепота Лены:

— Марин! Марина! Вставай, мы уже завтракаем!

Марина открыла глаза, подняла голову:

— А который час?

— Четверть седьмого. Вставай.

— Ой… что ж вы меня не разбудили…

— Тихо, тихо. Светка с Мишкой спят…

Лена бесшумно выскользнула из комнаты.

Марина быстро встала, оделась, застелила постель и вышла.

В комнате у девушек горел свет, все сидели за столом и оживленно завтракали.

Стоящий на подоконнике приемник передавал бодрую веселую музыку.

— С добрым утром, — приветствовала их Марина.

— С добрым утром, — ответили девушки, — умывайся и садись.

Марина подошла к раковине, пустила холодную воду и с наслаждением ополоснула лицо.

Когда она села за стол, перед ней уже стояла тарелка со свежеиспеченными оладьями, обильно политыми айвовым вареньем.

— Когда же вы успели? — пробормотала она, впиваясь зубами в хрустящий оладышек.

— Спать надо меньше, принцесса! — засмеялась Лена.

— Она же вчера больше всех работала, — с улыбкой заступилась Оля, намазывая бутерброд.

Оладьи были очень вкусными.

Таня налила Марине чай во все ту же большую расписную кружку.

— Девочки, а утром газета еше красивее! — оглянулась Лена на стенгазету.

— Точно, — кивнула Оля, — но самой-самой она будет на заводе.

— Правильно…

Марина положила в чай сгущенного молока и принялась запивать оладьи чаем.

— Девчат, давайте сегодня после работы в кино сходим? — предложила Таня, наливая себе вторую чашку.

— А про лекцию забыла? — серьезно спросила Лена.

— Про какую?

— О международном положении.

— Ой, забыла.

— А где будет лекция? — спросила Марина.

— В ДК.

— В ДК? — вздрогнула Марина.

— Да. Пойдешь?

— Не знаю.

— Как так? Обязательно надо пойти. Лектор будет из всесоюзного общества «Знание». Все вместе и пойдем.

Марина доела оладьи, допила чай.

Встали все разом и стали быстро собираться.

Лена откнопила стенгазету, скатала ее в рулон и перевязала бечевкой:

— Побежали, девочки! Надо еще успеть повесить…

На этот раз Марина не узнала проходной: вокруг вместо потрескавшегося лежал черный дымящийся асфальт, рядом с воротами стояла стремянка, сидящий на ней рабочий аккуратно красил буквы ЗМК яркой серебрянкой.

— Давно пора! — громко проговорила Лена, проходя мимо.

В ответ рабочий улыбнулся и продолжал водить кисточкой по буквам.

Вместе с подругами Марина опустила свой новенький пропуск в узкую щель вахтерской, прошла через никелированную, весело поскрипывающую вертушку и оказалась в просторном коридоре, по которому шли десятки людей…

В раздевалке она, стремясь ни в чем не отставать от подруг, быстро переоделась, повязала синюю косыночку, опустила в карман комбинезона защитные очки.

— Ну, девочки, побежали! — бодро проговорила Лена. — Идемте вешать.

Они быстро выбежали из шумной раздевалки…

Газету повесили в коридоре на первом этаже рядом со стенгазетой сборщиков «Рубежи трудовой дисциплины».

Едва только Лена ввинтила последнюю кнопку, как толпа рабочих обступила газету:

— Ух ты…

— Вот механики молодцы!

— А что ж вы думали! Мы не хуже вас…

— А цех как красиво дан, смотри…

Осанистый седой рабочий пробежал глазами заметку о борьбе с браком, повернулся к девушкам:

— Молодцы, девчата. Об этом надо писать побольше.

— Мы стараемся.

— Правильно делаете. Тут со всех концов надо — мы на парткоме, вы — в стенной печати, а вместе — на рабочих местах…

Высокая женщина в спецовке читала материал о народной дружине:

— Давно пора… За общественным порядком надо всем следить. Милиции помогать надо, а как же…

Группа молодых рабочих со смехом изучала сатирический раздел «Рашпиль»:

— Сань, гляди, как Петьку протянули!

— С песочком! Молодцы, девчата… смотри… «Часто бегает курить, забыв станок остановить. В результате — гонит брак, трудовой цепочке — враг»!

— Здорово! Теперь у него затылок почешется, а то последний завком с него сошел, как с гуся вода… И нарисовали хорошо…

— Такой же лохматый!

— И туфли с каблуками. Стиляга…

— Пойдем ребятам расскажем.

Сзади раздался голос Сергея Николаича:

— Вот ты где! А я тебя ищу.

— Доброе утро, — ответила Марина, улыбаясь. — Смотри, какую мы стенгазету сделали.

— Молодцом! — восхищенно покачал головой Румянцев. — А кто наш цех так изукрасил?

— Это Марина! — ответили девушки.

— Серьезно?

— Абсолютно! — тряхнула головой Лена и подруги расхохотались.

— Срочно включить в рррредколлегию!!! — притворно-грозно прорычал Сергей Николаич, вызвав новый взрыв хохота.

— Это что за смех за десять минут до работы? — послышался рядом бодрый голос главного инженера. — Здравствуй, Сергей Николаич.

— Здравствуй, Валентин Андреич. Вот полюбуйся, какую нам механики стенгазету отковали.

Черкасов удивленно присвистнул:

— Ну, красота…

Подойдя ближе, он стал читать. Румянцев присоединился к нему.

— А вот это верно, — серьезно проговорил Черкасов, многозначительно постучав пальцем по большой статье о предстоящем субботнике. — Готовиться надо не только на словах. Действительно, если б каждый взял обязательство — представляешь, во что бы это суммировалось?

— Еще бы, — потер подбородок Румянцев, — я же это давно предлагал. А проголосовали только за сорок процентов…

— Дааа… конечно, конец квартала, тут план делать надо. Людей понять можно…

— Да что ж мы — слабосильные, что ли?! — возмущенно проговорила Лена. — Неужели десяток лишних деталей трудно сделать?! Знаете, если у вас в парткоме засели волокитчики и перестраховщики, мы, комсомольцы, обратимся в райком партии!

Черкасов успокаивающе похлопал ее по плечу:

— Ладно, ладно, не кипятись. Этот вопрос будет решаться на днях. Не думай, что вы одни печетесь о достойной подготовке к субботнику. Сергей Николаич предлагал то же самое еще полтора месяца назад…

Девушки удивленно посмотрели на сосредоточенно молчащего Румянцева.

— Как… полтора месяца? — спросила Лена.

— Да. Полтора месяца назад, — продолжал Черкасов. — И советовался там, куда вы собираетесь идти, — в райкоме партии.

Девушки притихли.

— Извините, Сергей Николаич. Мы не знали… — проговорила Лена.

— Да ну что вы, девушки! — рассмеялся Румянцев. — Это замечательно, что вы так по-боевому настроены. Очень хорошо. Я думаю, Валентин Андреич, надо будущее партсобрание сделать открытым. Пусть комсомольцы придут. Вот тогда и поговорим, что называется, начистоту.

— Правильно, — кивнул Черкасов и посмотрел на часы. — А теперь — по местам. Без пяти семь, а вы еще здесь!

— Ой, бежим, девчата! — крикнула Лена, и девушки помчались по пустому коридору.

Черкасов и Румянцев, улыбаясь, смотрели им вслед.

В этот день Марина обработала двести десять корпусов.

Как и прошлый раз, он пролетел очень быстро: не успела как следует разработаться — уже обед, а послеобеденное время пронеслось еще быстрее. Вся работа прошла благополучно, если не считать непродолжительной остановки станка из-за замены резцов. Но два наладчика трудились споро, и через двадцать минут Марина уже крепила очередную деталь.

Мастер, бригадир и смежники остались довольны Мариной. Даже немногословный Николай Федорович, что работал на сложном револьверном станке в конце цеха, и то подошел к ней, посмотрел и улыбнулся своими лукаво-сердитыми глазами…

Один раз подходил Сергей Николаич, спрашивал про трудности и нравится ли ей здесь. Марина ответила, что трудности преодолимы, а понравилось ей на заводе сразу.

В этот день в обеденный перерыв девочки показали ей красный уголок и зал для собраний, сводили в сборочный цех, который поразил Марину.

После рабочего дня пошли на лекцию о международном положении. Большой зал ДК с трудом смог вместить всех желающих. Доклад был очень интересным, обстоятельным и подробным. Молодой широкоплечий докладчик с ежиком рыжеватых волос и красивым фотогеничным лицом говорил живо, серьезно и доходчиво. Он рассказал собравшимся о сложившейся на сегодняшний день международной обстановке, о внешней политике Советского Союза, а затем более подробно остановился на некоторых особенностях непростой ситуации на Ближнем Востоке.

Зал слушал внимательно.

Под конец докладчик, все так же обстоятельно, ответил на все вопросы, поблагодарил слушателей и обещал приехать через месяц с новой лекцией, чем вызвал аплодисменты.

— Молодец! — шепнула Лена Марине, вставая и громко хлопая в ладоши. — Вот как выступать надо!

Когда стали выходить из зала, Марина отозвала Лену в сторону:

— Понимаешь… мне же трудовую книжку надо забрать…

— Откуда?

— Отсюда. Я здесь раньше работала.

— Ну так пойди и возьми.

— Да неудобно как-то…

— Чего же неудобного?! А ну, пошли вместе! Показывай, куда идти!

— Подожди, Лен, может, не сейчас, а?

— Пошли, без разговоров! Что это за ложная скромность?! Ты же прирожденная станочница, а дурака валяешь!

Лена крепко взяла ее за руку и повела по коридору. Марине все здесь было знакомо до мелочей: светло-зеленые стены, высокий потолок, старый паркет под ногами, двери…

— Вон там, — шепнула Марина, показывая на преподавательскую.

За дверью слышались оживленные голоса.

«Сейчас как набросятся: Мариночка, да куда же ты, да на кого нас оставляешь…» — раздраженно подумала Марина.

Лена решительно распахнула дверь. Они вошли в ярко освещенную, полную людей комнату. Шум стих, все повернулись к вошедшим. Тут были педагоги музыкальной студии, директор, завуч, худрук и… Сергей Николаич Румянцев!

Марина удивленно открыла рот, но круглолицый директор, улыбаясь, сам пошел к ней:

— Аааа… вот и наша нарушительница! Здравствуйте, Марина Ивановна, здравствуйте.

Она хотела что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, но директор предупредительно замахал своими толстопалыми руками:

— Знаем, знаем, все знаем! В курсе всех событий!

— Да? — робко спросила Марина.

— Да, да, да! Сергей Николаич нам все объяснил. Ну, что ж, жаль, конечно, но против твоего желания коллектив идти не может. Правда? — оглянулся он по сторонам.

— Конечно.

— Если призвание — что ж теперь…

— Правильно, Мариночка, правильно…

— Иди, иди, Марин.

— Главное — чтоб работа по душе была.

Марина слушала реплики бывших коллег и не верила своим ушам.

— Тогда вопрос закрыт! — бодро улыбнулся директор и протянул Марине ее трудовую книжку.

Она взяла ее, снова посмотрела на собравшихся.

Все улыбались. Лена радостно жала ей локоть. Сергей Николаич торжествующе подмигивал…

За неделю многое изменилось в жизни Марины.

Она стала жить в комнате со Светой и маленьким Мишкой, обрезала волосы и ногти, раздала все свое вельветовое, кожаное и джинсовое имущество, перестала красить губы, подводить глаза и пудриться. Целиком отдавая себя работе, она овладела профессией настолько, что в пятницу обработала триста двадцать четыре детали, заставив Ивана Михайловича изумленно присвистнуть:

— Триста двадцать четыре… быть не может…

— У нас все может! — крикнула рядом стоящая Лена.

— Дааа… — Соколов качал головой. — Вот так Марина-музыкант! Вот так начинающая…

Марина радостно чистила станок, сметая щеткой сероватые завитки стружки.

А вечером в общежитии девушки отмечали Маринин успех.

Стол был раздвинут и накрыт красивой сиреневой скатертью. На скатерти стояла бутылка шампанского, лежали фрукты в просторной вазе и красовался большой, испеченный усилиями двух комнат торт, на шоколадной поверхности которого было выведено розовым кремом:

Марина Алексеева

324

Бутылка громко хлопнула в руках Лены, и, оживленно смеясь, девушки стали ловить пенную струю фужерами:

— Салют, Маринка!

— Ой, Лен, не проливай!

— Хватит, хватит мне…

Когда вино было разлито, а пустая бутылка убрана со стола, Лена встала, посмотрела в искрящийся пузырьками бокал, помолчала, потом заговорила:

— Знаете, девчата, у нас сегодня особенный вечер. Раньше нас было шестеро, а теперь — семеро. У нас появился новый настоящий друг — Марина Алексеева.

Чувствуя на себе взгляды подруг, Марина покраснела.

— И я не оговорилась, — продолжала Лена, — именно — друг, а не подруга! Друг, на которого можно положиться, который держит свое слово, который не подведет. Марина всего чуть больше недели проработала на нашем заводе и уже вплотную приблизилась к норме. Двадцать шесть деталей осталось ей, всего двадцать шесть! А у нас некоторые летуны за месяц еле-еле начинают выполнять норму! Учитывая, что Марина в прошлом — музыкальный работник, никогда близко не видавший станок, такой успех — замечателен. И получилось это не «по-щучьему веленью», а благодаря Марининой сознательности и любви к труду. Вот за эти замечательные черты ее характера я и хочу предложить тост.

— Правильно!

— Молодец, Марина!

— Давайте, девушки, за новорожденную станочницу!

— За твой успех, Марина…

Они отпили из фужеров, Оля принялась резать торт.

Прижав ладони к раскрасневшимся щекам, Марина потрясла головой:

— Даже не верится…

Жуя яблоко, Лена погладила ее по плечу:

— Ничего. Поверится. Теперь твоя судьба в твоих руках. Вот в этих…

Она взяла руку Марины и повернула ладонью вверх. Марина посмотрела на свою руку. За это время из холеной, изнеженной кремами она превратилась в крепкую рабочую руку, на пальцах и ладони обозначились первые мозоли.

— Не верится. Я же совсем недавно была совсем-совсем другой… Не жила, а существовала…

— Правильно, — кивнула Света. — А теперь твое бессмысленное существование кончилось и началась жизнь. Жизнь с большой буквы.

Покончив с тортом, Оля разложила аккуратные куски на тарелки и раздала девушкам. Торт был очень вкусным — он нежно таял во рту орехи похрустывали на зубах. Марина запивала его шампанским.

— Теперь Марине всего двадцать шесть деталей не хватает до профессионала, — улыбнулась Таня.

— Она давно уже профессионал, — откликнулась Лена. — И стала профессионалом, как только подошла к станку.

— Ой, Марин, как хорошо, что ты в нашу бригаду попала! — проговорила Зоя. — Таких бы девчат, да побольше. Чтоб и рисовать умели и работать…

В дверь осторожно постучали.

— Это Володька с Сережей, — пробормотала Оля, вставая. — Они обещали зайти…

Она открыла дверь.

На пороге, робко улыбаясь, стояли Володя и Сергей. У Володи в руках был огромный букет красных роз, у Сергея — массивный футляр с аккордеоном.

— Проходите, ребята, — пригласила их Оля.

— Здравствуйте, — поздоровался Володя.

— Привет.

— Проходите, проходите, не стесняйтесь.

Сергей сразу сел на свободный стул, взгромоздив футляр на колени, а Володя, краснея, через весь стол протянул Марине цветы:

— Поздравляем. Это от мужской половины бригады.

— Мне? — удивленно привстала Марина, оглядываясь на подруг.

— Бери, бери, — толкнула ее Лена. — Заслужила.