Тайник в Балатонфюреде Усовский Александр

– Они. Читаю – и начинаю потихоньку от ярости губы кусать. Такие суммы из бюджета растаскивают – лет пять назад даже подумать было страшно, что такое вообще возможно… Вакханалия какая-то, чёрт знает что! Совсем с ума посходили… Поневоле товарища Сталина начинаешь понимать! – Калюжный вздохнул. А затем, взяв конверт, открыл его, достал открытку с видом на гору Геллерт, прочёл текст, и, недоуменно ещё раз со всех сторон осмотрев конверт, спросил у своего заместителя: – Ты никаких вестей из Венгрии не ждёшь?

Левченко отрицательно качнул головой.

– Нет. Во всяком случае – таким образом…

Генерал пожал плечами.

– Вот и я не жду… Бред какой-то! Какого-то Ференца Корвата приглашают на дегустацию вин. По-немецки. Хм… Ничего не понимаю… Хотя… Погоди-ка. На какой адрес в Вене пришла эта открытка?

– Там написано. Справа, внизу. На нашу фирму, которая управляет выставочным залом на Ратхаус-плац.

Калюжный несколько минут крутил в руках открытку, а затем, покачав головой, пробормотал вполголоса:

– Ну, вот ты и объявился, старый дурень… – И на глазах генерала, к немалому изумлению Левченко, появились слёзы.

– Максим Владимирович, вы поняли, от кого эта открытка?

Генерал вздохнул, вытер глаза, и. помолчав минуту – бросил:

– Да.

– Это секрет?

Калюжный вздохнул.

– Да какие уж тут секреты… Был у меня товарищ, Лайош Темешвари, вместе учились во времена оны… Последний раз я его видел двадцать лет назад, когда приезжал в Будапешт – меня как раз после всех ближневосточных приключений в наше управление перевели, заместителем генерала Майданникова – с перспективой занять его место. Лайош мне тогда помог набрать людей в Венгрии – которые, кстати, потом нам очень помогли в операции «Обилич», да и после, когда Одиссея из тюрьмы пришлось вытаскивать.

– Вы о нём никогда не говорили.

Калюжный кивнул.

– Не говорил. В девяносто шестом его те, что играют за чёрных, прихватили за старые дела – он, доверчивая душа, решил, что сможет заделаться виноделом и будет у себя в деревне жить-поживать мирным отставником. Но не тут-то было… Злопамятная эта сволочь, и мстительная – ну, не мне тебе рассказывать.

– И чем кончилось?

– В девяносто седьмом его посадили на десять лет – типа, во время своей службы народной Венгрии он нарушал права человека и вообще вёл антидемократический образ жизни. Хотя за что его закрыли – понятно. Помнишь ту историю с сетью американских агентов в Венгрии и Чехословакии, которая работала с тамошними диссидентами, и которую туземные органы без какой-либо нашей помощи раскрыли? Скандал был знатный… Ты уже в то время служил в органах, должен помнить…

Левченко кивнул.

– Помню. Восемьдесят второго года дело.

– Восемьдесят третьего. Но это не важно – важно, что Лаци в том деле был на ведущих ролях, и благодаря ему, в общем-то, на кукловода – им оказался один коллекционер современного искусства из Будапешта, старый американский агент, ещё довоенный – и вышли… Этот, венгерский писатель, как его… уж и не помню фамилии – использовал эту историю для одного из своих шпионских детективов.

– Беркеши. Андраш Беркеши.

Генерал кивнул.

– Да, точно, Беркеши. Вспомнил.

– И что дальше было с вашим другом?

Калюжный вздохнул.

– А ничего хорошего. Дали десять лет ему за какие-то мифические преступления, а потом, в девяносто девятом, как раз когда мы операцию «Обилич» запустили – его в американскую военную тюрьму в Баварии перевезли. Три месяца там его потрошили… Но судя по тому, что все наши венгерские агенты живы-здоровы и на свободе – ничего путного эти суки из Лаци не выбили. Три года назад Дюла Шимонфи сообщил, что Лаци вышел из тюрьмы, но куда потом подался – не сообщил. Года полтора назад человек Крапивина сообщил, что пенсионер Лайош Темешвари поселился где-то в предгорьях Матры, и даже дал его адрес. Хотел я в прошлом году в Венгрию наведаться, повидать старого друга, даже справки кое-какие навёл – да тут эта история в Польше приключилась… Так и не съездил.

– А что означает эта открытка?

Калюжный почесал затылок.

– Вот и я бы хотел это знать… Когда мы с Лаци последний раз виделись – я ему оставил визитку с адресом вот этой нашей венской фирмы. Типа, если будет острая нужда в нашем вмешательстве – Лаци пришлёт на этот адрес открытку со своими координатами и точным обратным адресом. Но, – тут Калюжный ещё раз осмотрел открытку, – я смотрю, тут никакого обратного адреса нет, стоит только штемпель почтового отделения… Хрен поймёшь, какого, я в венгерском не очень…

– Дайте мне. – попросил Левченко. Генерал передал ему открытку. Подполковник поднёс её к самым глазам, подержал минуту – и уверенно произнёс: – Дёндёштарьян.

– Это где такое?

Левченко пожал плечами.

– Так сразу и не скажу… Дёндёшь – это как раз район горы Матра. Дёндёштарьян – по всем признакам, где-то около.

Калюжный вздохнул.

– Ну вот, и как теперь понимать эту открытку – ума не приложу… Призыв о помощи? Формально нет – обратный адрес отсутствует. Приглашение в гости? Опять же, тогда было бы указано, куда приехать… Получается – «на деревню дедушке», короче.

Левченко, откашлявшись, спросил – как можно более равнодушным тоном:

– А вариант мышеловки не рассматриваете?

Генерал укоризненно глянул на своего заместителя:

– Глупостей не говори…

– Тогда что будем делать? Предпринять же что-то надо? Если, конечно, эта открытка от вашего друга…

– Надо. Этот, как его… Дёндёштарьян… он вообще, где территориально?

– На севере, аккурат на полпути от Будапешта до Мишкольца. Свернуть после Хатвана налево и через километров десять – будет Дёндёшь… Возле него и искать.

Генерал кивнул.

– Ясно. Кто из наших офицеров, что сейчас есть под рукой, мадьярским владеет хотя бы на троечку и с тамошней обстановкой знаком?

Левченко развёл руками.

– Так чтоб под рукой – никого. Все полиглоты в разгоне. Майор Леваневский, как вы знаете, местность знает и на тамошней мове трохи балакает – но вы его приказом от шестого июня отправили в отпуск. Майор Сердюк вроде как могёт что-то выдавить из себя по-венгерски – но он сейчас в Молдове, заканчивает работу с кишиневскими хлопцами. Капитан Токарь вроде пару слов связать может, правда, довольно специфических, типа «совьет хадшерег»[7], «орос катона»[8] и «тизенэдьйедик панцер дивизион»[9] – но выше уровня кафе-отеля-заправки ему не совладать. Капитан Турчанинов, какой в Будапеште три месяца в позапрошлом году прожил – сейчас в госпитале… ну, вы в курсе, язва у него, он на ближайшие три недели не боец.

– А Одиссей наш – он в отпуск в Словакию убыл?

Левченко кивнул.

– Туда. В Банска-Бистрицу.

Генерал покачал головой.

– То есть практически по соседству… Какую легенду мы можем Одиссею быстренько состряпать – чтобы он на юг прокатился, по этому Дёндёштарьяну смог пару дней побродить и моего друга разыскать?

Левченко скупо улыбнулся.

– А тут и выдумывать нечего. Венгрия же… Матра – известный винодельческий район.

– Ага. Очень хорошо… Ты с Одиссеем можешь связаться?

Пполковник кивнул.

– Могу. По сотовому – хотя нежелательно… есть и запасной вариант. Завтра к вечеру он будет в Банска-Бистрице, я знаю, в какой гостинице он остановится – вернее, в пансионе – позвоню с оперативного, из Кракова, и поговорю с ним. Отправить его в Дёндёштарьян?

– Отправь. Так, без фанатизма. Просто небольшое отклонение от его маршрута. За пару дней он, я думаю, Лаци найдёт, с ним переговорит и выяснит, что там у урама[10] Темешвари произошло…

– Тогда уж – у элвтарша[11]. – Козырнул Левченко знанием венгерского.

Калюжный махнул рукой.

– Теперь это без разницы… Главное – чтобы он с Лаци поговорил, выяснил, что там у моего соседа по кубрику произошло. Мы ж с ним в училище на соседних койках спали… – И генерал, тяжело вздохнув, отвернулся к окну.

«Однако Дед становится сентиментален… Стареет?» Левченко деликатно откашлялся.

Калюжный повернулся к нему.

– Да, и вот ещё. Если Одиссей Лайоша найдёт – пусть передаст ему, что пора тому уже и Москву навестить. Что старые друзья очень по нему скучают…

Пполковник кивнул.

– Передам. Я сегодня на его имя организую приглашение от какой-нибудь виноторговой фирмы, завтра вышлю нашему консулу в Будапеште, и заодно деньги на поездку. С визой, думаю, проблем не будет.

– Дай Бог. Двадцать лет его не видел – а дело уже к старости идёт, хочется, ты понимаешь, успеть всех старых друзей повидать – прежде, чем предстанешь перед апостолом Петром. Друзья – они ведь только в молодости и появляются, после сорока ими уже не обзавестись. А с годами друг, как хороший коньяк – становится только дороже. Жаль, что мы иногда слишком поздно это понимаем…

В этот ранний час на узкой и извилистой, в обычное время пустынной и тихой, почти заброшенной, дороге, пересекающей горный массив Втачник и соединяющей долину средней Нитры с придунайской равниной – было необычайно оживлённо. На одном из крутых поворотов этого шляха сгрудилось полдюжины полицейских машин и карет скорой помощи – тревожно озарявших окрестный лес работающими проблесковыми маячками. Около десятка человек в разного рода униформе деловито сновали у этого скопления машин – и ещё несколько их коллег суетились вокруг виновника этого столпотворения, старенького грузового микроавтобуса «мерседес», лежащего кверху колесами метрах в десяти ниже полотна шоссе.

Авария, случившаяся, по мнению дорожной полиции, на рассвете, закончилась весьма скверно – и водитель, и пассажир микроавтобуса погибли на месте, так что две машины скорой помощи, примчавшиеся на место происшествия из Партизанске, оказались не у дел. Врач, прибывший на первой машине, констатировал смерть пострадавших «от травм, несовместимых с жизнью» – деликатно обозначив сим словосочетанием две кровавые груды мяса и костей, ещё недавно бывших живыми людьми. Тела покойников, тщательно обысканные полицейскими, были уже погружены в кареты скорой помощи, свидетельства о смерти выписаны – и теперь медики неторопливо курили у своих машин – несколько отстранённо взирая на суету полицейских.

– Пан надпоручик, посмотрите. – Пожилой вахмистр, неловко изогнувшись, открыл один из ящиков, вывалившихся из разрушенного от удара кузова микроавтобуса. – Я такого отродясь не видел…

Офицер, руководивший осмотром места происшествия, недовольно поморщился – но, увидев содержание ящика, присвистнул.

– Ого! Ничего себе! Вахмистр Мажура, осмотрите все ящики и коробки в машине и возле неё! – И тут же надпоручик, достав телефон, набрал номер и, дождавшись недовольного «Слушаю!» – вполголоса доложил: – Пан майор, это надпоручик Крбушик. Мы с патрулем дорожной полиции из Злате Моравце на двадцать шестом километре пятьсот одиннадцатого шоссе. Здесь автокатастрофа. Очень необычная, пан майор!

В трубке хмыкнули.

– Крбушик, не валяйте дурака и не напускайте таинственности! Что там у вас такого необычного?

Надпоручик, собравшись с духом, произнес:

– Оружие, пан майор.

– Что? Какое оружие? – Затем в трубке замолчали, и через минуту уже совсем другой голос, не лениво-раздражённый, а деловитый и собранный, спросил: – Сколько и какого оружия? Какой автомобиль?

– Пан майор, машина – грузовой микроавтобус «мерседес», старый, когда-то белый. Номера – зволенские. В машине на момент катастрофы находились два человека – водитель и пассажир. Судя по документам – цыгане из Требишова. В первом же открытом ящике найдено шесть автоматов Калашникова…

– Есть ещё ящики?

– Есть. – И, повернувшись к копающимся в грузовом отсеке микроавтобуса полицейским, надпоручик крикнул: – Мажура, ко мне!

Толстый вахмистр, пыхтя и отдуваясь, подбежал к офицеру.

– Да, пан надпоручик. Я здесь!

– Ну? – нетерпеливо бросил Крбушик.

– Ещё двенадцать автоматов, десятка два коробок патронов… И ещё…

– Что ещё?

Вахмистр пожал плечами.

– Не знаю, как и сказать… Четыре гранатомёта, пан надпоручик!

– Соберите все оружие и сложите в целые ящики! – а затем, в телефонную трубку: – Две…

– Слышал! – голос в трубке резко оборвал надпоручика. – Собрать на месте происшествия всё, что возможно! Я сейчас вызову из Нитры кран и платформу, надо будет поднять автобус и доставить в директорат! Да, сколько у вас там людей?

– Трое из дорожной полиции из Злате Моравце – поручик Лукан и два его сержанта. Из уголовной полиции, вместе со мной – четверо, и эксперт-криминалист из Превидзы, он у нас на стажировке. Всего – восемь. Плюс – девять медиков и работников дорожной службы, но они всего этого пока не видели…

– Пусть и не увидят. Место происшествия оградили?

– Пока нет… Оружие только что обнаружили!

– Оградите. Оставьте двух своих людей, пусть не допускают к автобусу любопытных. Все собранное оружие отправьте в Нитру немедленно!

– Да, пан майор, все будет сделано.

– Закончите – доложите. Всё, конец связи.

Надпоручик покачал головой и, спрятав телефон, спустился к микроавтобусу.

– Ну что, Лукан, что скажешь относительного этого металлолома? – спросил он у старшего группы дорожной полиции.

Поручик, пожав плечами, ответил:

– Странно всё как-то… И даже не о грузе речь… Машина – из Зволена, а водитель и пассажир – требишовские цыгане. Где Зволен, а где Требишов? – затем, подойдя к автобусу, провёл пальцем по оставшейся, ко всеобщему удивлению, целой правой фаре пальцем, показал его надпоручику: – Вот, смотрите, пан Крбушик. Всё стекло – в насекомых.

– И это значит?

– Это значит, что ехали ночью, и ехали долго. Очень долго! Как минимум – часов десять. Судя по тормозному следу, оставленному машиной – ехали с севера.

– Если вечером выехать из Требишова – то как раз к утру будешь здесь. Так?

Поручик отрицательно покачал головой.

– Нет, не так. В кармане одного из трупов ваш прапорщик Турец нашёл чеки с заправок. Заправлялись дизелем на «Словнафте» в Дольнем Кубине и на «Орлене» в Кельце.

Надпоручик присвистнул.

– Вот как! Значит, вы предполагаете…

– Не предполагаю, а уверен. Что ехали эти цыгане из Польши – оба чека вчерашним числом. Выехали вчера днем, и, я думаю, должны были к сегодняшнему утру добраться до места назначения.

К офицерам подошёл давешний вахмистр и деликатно прокашлялся.

– Да, Мажура. Что в итоге?

– В итоге, пан надпоручик, восемнадцать автоматов, четыре гранатомета и два пулемета. К автоматам двадцать шесть тысяч патронов старого калибра, десять тысяч винтовочных патронов к пулеметам и двенадцать выстрелов к гранатометам. Всё оружие советского образца, полностью исправное, смазанное и готовое к бою. Не пользованное. Серийные номера не сбиты, так что установить его происхождение будет можно… – добавил он от себя.

– Хорошо. Подымитесь наверх и объявите медикам и дорожникам, что они могут ехать. Об оружии – ни слова! Как только они уедут – начинайте грузить оружие в наши машины.

– Слушаюсь, пан надпоручик. – и толстый вахмистр, козырнув, отправился выполнять приказание.

– Пан Крбушик, что вы относительно всего этого думаете? – спросил у надпоручика Лукан.

– Не знаю, Янчи… Я с таким ещё ни разу в жизни не сталкивался. У цыган, бывало, и изымали оружие – но наши «чезеты» или охотничьи ружья, в крайнем случае – какое-нибудь старье времен войны. А вот чтобы так, целый арсенал на колёсах – впервые… Может, эти двое – торговцы оружием? Везли его куда-нибудь на юг? На Балканах это железо и сегодня в цене…

Поручик Лукан отрицательно покачал головой.

– Не думаю. Старая машина, резина изношена донельзя, тормозные колодки ни к чёрту… На таком шарабане далеко в наших горах не уедешь. Как он через Фатру перебрался – для меня вообще загадка… Думаю, что эти – просто перевозчики, подрядившиеся доставить груз из Польши куда-то недалеко – к нам или в Венгрию, вряд ли дальше…

Надпоручик пожал плечами.

– А в Словакии-то это всё к чему? Попытаться продать здесь кому-нибудь один автомат – дело практически бессмысленное, не говоря уже о двух десятках. Клиента надо месяц искать! Кому у нас нужны автоматы? А затем – это ведь серьезное уголовное преступление, за него можно десять лет получить; стоит ли такой риск тех денег, которые за эти автоматы можно было бы получить? Не вяжется у меня, Янчи, ничего… Очевидная бессмысленность всего этого, – надпоручик кивнул на разбитый микроавтобус: – ставит меня в тупик.

Лукан, оглядевшись, ответил вполголоса:

– А вы попробуйте с другой стороны посмотреть на это, пан надпоручик. Если это оружие ехало не для продажи? – Помолчав, поручик продолжил вполголоса: – Знаешь, Ладо, меня груз этого микроавтобуса совсем не удивляет – скорее, подтверждает кое-какие мысли… Боюсь, что именно здесь, у нас, в Словакии – этому оружию кто-то и готовил применение… Причем, отнюдь не цыганами! У вас на средней Нитре и вообще на севере этого не видно, а у нас, в Моравцах, и дальше на юг – последнее время напряжение даже в воздухе чувствуется – и ты знаешь, почему… Каждую ночь на дорожных указателях кто-то поверх «Златы Моравцы» пишет «Араньошмарот»[12] – и это самое безобидное, что у нас твориться. – Поручик помолчал, а затем, тяжело вздохнув, добавил: – И думаю я поэтому, что этот микроавтобус далеко не единственная машина, занятая перевозкой подобного груза. Полагаю, что вот такие вот сувениры везут к нам из Польши сейчас в товарных количествах. Кому-то очень хочется, чтобы эти автоматы начали стрелять на нашей земле…

Тут у надпоручика зазвонил телефон.

– Да, пан майор!.. Отправили… Да, начинаем… К десяти, я думаю… Нет, не звонили… И они тоже… Понял вас, пан майор! – отняв трубку от уха и отключив телефон, Крбушик, пожав плечами, сказал, обращаясь к Лукану: – Чёрт знает, что такое… Майор Божик приказал о грузе этого «мерседеса» никому не говорить – даже коллегам. Предупреди своих – если проболтаются, в полиции им больше не служить… Майор говорит, из Братиславы к обеду приедут специалисты – расследовать эту катастрофу. Нам с тобой велено все здесь тщательно заснять, собрать все, что может относиться к этому автобусу и его пассажирам. Через час приедет платформа и кран – надо будет погрузить эту кучу железа и отправить его в Нитру.

– Из Братиславы? К обеду? – и Лукан даже присвистнул.

– А ты как думал? Сам видишь – это не простая автокатастрофа, здесь все покруче. И, похоже, ты прав – запах у всего этого дела совсем не уголовный. Тут дела похуже…

Мда-а-а, завтрак в этом «Классике» слабоват… Ладно, где-нибудь по трассе остановлюсь пообедать – доберу. Хотя за двенадцать злотых могли бы подавать что-нибудь посущественней яичницы и кофе – хоть бы ветчины пару листиков положили бы, что ли? Жлобы.

Так, теперь старательно ищем съезд на трассу на Закопане – хотя прошёлкать его мудрено, эвон на карте как эта дорога знатно обозначена. Общеевропейское семьдесят седьмое шоссе, до самого Будапешта и дальше, на юг, на Балканы. Никак мимо не проедешь!

Хм… Что за чёрт? Теоретически поворот есть – а фактически его нет, съезд заставлен пластмассовыми тумбами, а указатель перевязан крест-накрест чёрными пластиковыми лентами – объясняя самым тупым, что поворота направо нет. Странно… Ладно, на семьдесят седьмую трассу будет ещё три съезда, судя по карте – где-нибудь, может быть, и удастся свернуть на юг.

Однако далее Одиссея ждали одни разочарования. Ни один (!) съезд с четвертой автомагистрали на дороги, ведущие на юг, не действовал. Причём никаких объяснений со стороны дорожных служб данному феномену не было – польские дорожники предлагали автопутешественникам принять сей факт за данность и продолжать двигаться на запад – в надежде, что где-нибудь там они смогут обрести желанную свободу манёвра и свернуть в сторону Словакии.

Ладно, так и до Катовиц можно домчаться – если следовать польским указателям. Нам Катовице без надобности – нам нужна Банска-Бистрица! И Одиссей решительно на одной из развязок свернул направо, проехал под мостом, а затем, совершив ряд не совсем даже ему понятных манёвров, выехал на какую-то провинциальную дорогу, идущую вдоль краковского аэропорта Балице. Судя по карте, эта дорога должна была привести его в Черняхув, где теоретически имелся паром, который его вместе с верной «жигуличкой» сможет переправить на правый берег Вислы.

Паром оказался чисто теоретическим – бродящий тут же унылый паромщик доложил, что в связи с недавними проливными дождями уровень воды в Висле поднялся на неимоверную высоту и паром не действует – в опасении возможного оверкиля.

Ладно, раз оверкиль – будем искать мост. Но вот только где?

Паромщик, глянув в карту, разложенную Одиссеем на капоте, уверенно ткнул пальцем в населенный пункт Янковице, где, по его уверениям, был прекрасный мост через Вислу. Но на вопрос о состоянии дороги далее на юг дружелюбный капитан безмоторного плавсредства лишь пожал плечами. «Не вем, курва, але до Вадовице юж не вольно ехачь».

– А на Андржихув?

На Андржихув, по уверениям автохтона, проехать можно было легко! «Бо, курва, там юж высоко, вольно ехачь!»

Стало быть, с родиной покойного Папы Римского мы пролетаем – нет туда проезда, правый приток Вислы, Скава, разлившись, отрезала Вадовице от Кракова. И значит, придется двигаться на Живец и далее в Словакию через Живецкие Бескиды, горы весьма серьезные; перевал на высоте почти полторы тысячи метров! Для «жигулички» это будет непросто…

Впрочем, опасения оказались напрасными; через полтора часа Одиссей довольно успешно взобрался на перевал, миновал заброшенные терминалы бывшего пограничного контрольно-пропускного пункта «Звардон» и въехал в Словакию.

Вот и начались словацкие горы… Словаки их различают запросто, чётко определяя, какое из этих хаотичных скоплений вершин есть Малая Фатра, какое – Муранская Планина, а какое – Высокие Татры; для иностранца же все эти горы на одно лицо. Красиво, ничего не скажешь – особенно для жителя равнины – но чертовски непривычно! Вверх-вниз, серпантины и повороты почти под девяносто градусов… Замучаешься крутить баранку! Если бы переходил границу (сегодня – более чем условную) в районе Трстены, и далее шел бы на Дольны Кубин и Ружомберок – то ехал бы вдоль Оравы, петляя вместе с ней по долине меж хребтов Велькой и Малой Фатр. А так пришлось двигаться по диковатым Силезским Бескидам, плавно переходящим в горный массив Яворник – слава Богу, дорога от Чадцы на юг постепенно спускалась на равнину и уже за Жилиной горы отступали далеко к горизонту, открывая радующую глаз равнинного жителя перспективу. Одно плохо – теперь где-то за Жилиной надо было вывернуть налево, чтобы из долины Нитры попасть в долину Вага – а карта, зараза, никаких левых поворотов аж до Нитранского Правно не показывала. Да и там, по ходу, дорожка через перевалы Велькой Фатры была ещё той козьей тропой – на карте она стыдливо обозначалась желтенькой ниточкой под трехзначным «муниципальным» номером. Знаем мы эти ваши муниципальные дороги… Узенькое щербатое полотно, обрывающееся прямо над откосом, даже без намёка на какую-либо обочину. По таким дорогам, да ещё в здешних горах, хорошо в «русскую рулетку» играть – доедешь или не доедешь?

Посему поедем-ка мы до Жъяра – чтобы там повернуть на Зволен и, пусть и проехав лишних полсотни вёрст, но зато уверенно и спокойно доберёмся до Банской-Быстрицы. Тем более – времени ещё валом, здесь, в Центральной Европе, всё рядом…

Какой идиот поставил здесь свою машину? Теперь придется парковаться на противоположной стороне – и при этом заезжать обоими правыми колёсами на газон, иначе машинам здесь не разминуться… Где этот Тамаш? Быстрей бы уж он появился – ждать становится просто невмоготу! Где его черти носят?

Но все же как легко они на это решились! Как будто здесь не центральная Европа, а какой-нибудь Занзибар… Хотя… Этим всё равно, венгры или негры, для них любые люди – просто расходный материал. Целесообразность – единственный критерий; если эти посчитают, что целесообразно пролить чью-то кровь – они сделают это без всяких колебаний…

Непонятно одно – к кому из деятелей правящей партии эти подобрали ключик? Ведь без поддержки кого-то из окружения нового премьера – причем этот «кто-то» должен быть достаточно влиятельным человеком, чтобы, когда начнутся События – уговорить премьера выступить в нужном ключе – вся эта затея обречена на провал. Хотя… Что у этих новых властителей Венгрии в голове – один дьявол разберет! Может, они там все повязаны?

Да нет, вряд ли… Затея опасная, кровью от неё за километр разит. Чтобы в этом деле запачкаться – надо быть совсем уж без мозгов. Или иметь достаточно серьезную страховку на случай непредвиденных обстоятельств… Пару миллионов долларов и гарантию невыдачи – если всё пойдёт наперекосяк – это минимум. А такими страховками те, кто всё это затеял, разбрасываться не станут – нецелесообразно.

Любопытно было бы знать – дурачки из числа тех ирредентистов, что всерьез готовы поджечь свою нынешнюю страну ради эфемерного «возрождения Великой Венгрии» – они что, не понимают, что являются просто инструментом в чьих-то опытных и умелых руках? Какая, к чертям собачьим, «Великая Венгрия»? Насквозь провонявшие нафталином, полуистлевшие знамена времен Регентства[13], лозунги «ревизии Трианона»[14], плюс «право наций на самоопределение» – какая все же каша у них в голове! Их попросту используют, а потом выбросят, как ненужную ветошь – про себя посмеявшись с их ирреденты…

А оружие уже прибывает – вчера это подтвердил Карел Новотны; где-то в центральной Словакии его людьми был обнаружен разбившийся грузовичок, под завязку набитый оружием и амуницией – Карел сказал, что одних патронов в нем было найдено что-то около сорока тысяч штук. Общевойсковой бой можно вести сутки… А скоро прибудут и те, кто это оружие возьмет в руки; много людей для этого не нужно, сотни полторы наёмников будет достаточно. Да к тому же есть вероятность, что и наиболее глупые и бестолковые бунтари сдуру схватятся за автоматы, которые им любезно предоставят «радетели за венгерское дело». Обычное дело в таких ситуациях…

Где же Тамаш? Обещал к трем, уже десять минут четвертого – на него не похоже… По телефону он – правда, очень осторожно – подтвердил, что сможет связаться с Москвой. Значит, завтра Макс будет в курсе того, что тут происходит – под благостные разговоры о том, что все мадьяры – дети матери-Венгрии… Странно, что в Москве не отозвались на его открытку – хотя отправил он её в Вену уже неделю назад; почта, слава Богу, у нас тут работает сносно, так что получить они её должны были дня три назад, самое малое. Или они уже не владеют той фирмой? Или он что-то забыл дописать? Старею, чёрт возьми…

Ага, вот и машина Тамаша! По телефону он сказал, что он будет в тёмно-зеленом «опеле-астра» – только какого чёрта он остановился напротив трафики? Ясно же договаривались – у ворот пожарной части! Ладно, пройдусь – в конце концов, в моём возрасте моцион только на пользу…

СТОП! В зеленом «опеле» – ДВОЕ! Это не Тамаш! Чёрт побери, надо же так на старости лет облажаться! Назад, к машине! Успеть бы…

Нет, это всё же закон подлости: адски разболелось колено, а пансион – на четвертом этаже! Ну что ж мне так не везёт? Ну, вот почему бы этим словакам, издавшим такую шикарную карту Банской-Быстрицы (с легендой на четырех языках) – сразу бы там специально не указать: дескать, искомый пансионат находится на жуткой верхотуре, так что прежде, чем тащить туда свои манатки – оцените свои альпинистские возможности… Хотя мы и сами хороши – когда выбирали с Дмитрием Евгеньевичем место дислокации – даже думать не думали, что этот чёртов пансион ажно под стрехой. Чёрт его угораздил так лохануться!

Но делать нечего – уже девятый час, искать в это время какое-то другое место жительства – мало того, что подведёшь начальство, так ещё вдобавок можно наткнуться на наглухо закрытые двери. Словаки – ещё те любители пораньше завалится спать, в марте они с Саней едва не замёрзли, тщетно пытаясь заселиться в безымянный мотель в Кисуцах, по дороге между Чадцей и Турзовкой – а ведь тогда ещё и десяти не было! Сони…

Ладно, делать нечего – ещё раз прочитав надпись на двери Turisticka ubytovna «Moyzes» – treom poschod, Одиссей вздохнул и поволок свою немаленькую сумку наверх, по жутко неудобной, чуть ни не винтовой, лестнице – про себя ругая себя за скупость и в то же время желание «пожить в центре». Тридцать евро за ночь в пансионе, расположенном в двадцати шагах от площади Словацкого национального восстания – ну разве можно было удержаться от такого предложения? Вот и тащи теперь свою сумку на чердак, раз такой жмот и сквалыга…

Отчаянно брюнетистая, до синевы, девица на рецепции попросила у него паспорт, минут пять одним пальчиком вносила его данные в какой-то свой электронный гроссбух, затем приняла три бумажки по десять евро и, небрежно бросив на стойку ключи от номера и от входной двери и свою визитку – объявила, что, если ему вдруг что-то понадобиться – пусть звонит ей на сотовый, поелику сидеть здесь до скончания веку она отнюдь не собирается, а собирается наоборот – свистануть на какую-то дискотеку «nealeko odtia». Ну, понятно, дело молодое, гормон играет – какие тут, на хрен, служебные обязанности? Одиссей согласно кивнул и потащил свою сумку в номер – по дороге дивясь изумительной безалаберности здешнего персонала. А если бы ему вдруг пришла в голову фантазия заселить в этот пансионат десяток бомжей? Запросто бы – никто бы ему не помешал эту фантазию осуществить…

Номер оказался вполне – мансардный этаж, окна выходят на барбакан шестнадцатого века, белье и полотенца – идеально чистые, кровать и непритязательная мебель – функциональны и изящны в своей простоте, санузел… Санузел скомпонован весьма забавно – унитаз поставлен аккурат под раковиной для умывания – по ходу, строители полагали, что жилец будет чистить зубы, не сходя с… в общем, в процессе утренних санитарных процедур. Затейники, однако…

Не успел разложиться и развесить обмундирование в шкафу – как раздался телефонный звонок. Давешняя девица с рецепции? Жрицы платной любви?

– Ано! – будем строить из себя словака.

– Саня? – А вот хрен там девицы, как раз совсем наоборот…

– Я, Дмитрий Евгеньевич! – Какая трогательная забота о подчинённых! Или?…

Оказалось – или.

– Завтра выедешь в Венгрию. У тебя там под рукой есть интернет?

Ну, интернет у меня, положим, всегда с собой – зря, что ли, покупал модем к ноуту со всеми возможными роумингами? Да и вай-фай здесь почти всюду в общественных местах наличествует – чай, Европа…

– Да, есть.

– Зайди на сегодняшнюю почту, почитай моё письмишко.

– Яволь!

– Завтра утром, когда доберешься до места – доложись.

– Хорошо, доложу.

– Стартовать во сколько планируешь?

– С утра, в полдевятого, думаю, будет в самый раз.

– Все, будь здоров. Приятного отпуска! – Не удержался от традиционной ядовитой иронии шеф. Спасибо, отец родной…

– До свидания, Дмитрий Евгеньевич!

Вот так всегда – напланируешь себе, поназагадываешь – а тут бац! – вторая смена… Получи и распишись, друг сердечный, а то, что ты в отпуске – так ведь никто тебя контракт подписывать на верёвке не тащил… Сам свою фамилию чирканул! Вот теперь за этот росчерк пера и отвечай…

Вздохнув, Одиссей достал из неброской (в дорогу надо брать вещи скромные, без ненужных понтов) сумки ноутбук, воткнул штекер питания в розетку (ещё успею батареи посадить!) и, с удовольствием убедившись, что вай-фай на этой верхотуре ловится запросто, и не надо платить огромадные деньжищи за роуминг – вошёл в Интернет.

Та-а-ак, какая у нас сегодня почта? Ага, вот она. Забьём этот набор цифр и знаков в почту Гугла… Пароль… Есть!

«Город Дёндёштарьян. Лайош Темешвари. Пенсионер. Скорее всего – винодел. Надлежит найти и установить связь. Назовёшь имя и отчество Деда. Темешвари говорит по-русски. Твоя легенда – виноторговец, тебя интересуют тамошние аутентичные вина. Производитель – фирма «Евроникс». О твоем приезде будет извещена. Будь осторожен». Последняя фраза развеселила – а то я не знаю! В нашем деле всегда и везде следует быть осторожным – даже выпивая чашку кофе в придорожной забегаловке…