Осенний трон Чедвик Элизабет
– Неужели я ничего не могу сделать? – прошептала она. – Одного за другим я рожала их, а они один за другим умирают. Как это вынести?
– Учитесь у Господа, – старалась утешить ее Изабелла. – Молитесь Ему, и Он даст вам опору.
– После того, как Он обрек меня на такую муку? – Алиенора попыталась вырваться из объятий Изабеллы, но та крепко держала ее.
– Не надо винить Бога. Бывали моменты, когда мои страдания доводили меня до крайности, но всегда находился ответ или соломинка, за которую можно ухватиться. Это правда. Пойдемте, я помолюсь вместе с вами.
На несколько часов ее сознание погрузилось в мутное облако. Она пошла с Изабеллой молиться, потому что это был путь наименьшего сопротивления, а часовня тем укрытием, в котором она нуждалась сейчас. Там можно опустить голову, закрыть глаза, вознести молитву о спасении души Жоффруа и ни с кем не разговаривать.
Сбоку от нее стояла на коленях Изабелла и тихо молилась, не навязывая утешений или советов. Какие бы разногласия ни накопились между ними за прошедшие годы, сейчас ее присутствие согревало Алиенору. Когда-то она упрекнула графиню в том, что той не понять роль королевы, и это по-прежнему так. Но рвущее душу горе по возлюбленным членам семьи, безвременно покинувшим этот мир, Изабелла познала и могла искренне разделить ее боль. Генрих и близко к ней не подойдет, Алиенора понимала это, потому что для него смерть – всепожирающее чудовище, которое ему не победить и которое поэтому лучше игнорировать, словно так он мог лишить его власти над собой. Но, игнорируя чудовище, он тем самым признает факт его существования, и однажды оно придет за ним.
Амлен покинул Генриха с первыми лучами солнца и побрел в свои покои. Еще не полностью рассвело, но в тающей мгле уже звучал мощный птичий гимн в честь наступающего дня и славных деяний всего живого. Ночь была черной и горькой, тишина – такой плотной, что, казалось, можно было резать ее ножом. Генрих метался по комнате, словно демон, с которым народная молва роднила короля. Такой была молитва за упокой души Жоффруа, пока вытаскивались на свет отвратительные подробности его гибели.
Жоффруа и Филипп Французский тайком замышляли мятеж против Генриха. Жоффруа хотел получить свою долю родовых владений; ему казалось, что его обделили, обогатив Ричарда и Иоанна. Проницательный, несмотря на молодые годы, французский король осторожно подогревал недовольство английского принца, пока больное место не превратилось в нарыв. И этот нарыв лопнул бы, если бы Жоффруа не погиб одной душной ночью в Париже – и уже не играло роли, наступила смерть из-за травмы на турнире или из-за болезни, потому что правда выплыла наружу.
Когда Амлен ушел, Генрих все еще не спал. Он лежал на спине и смотрел на потолочные балки, пока комната наполнялась утренним светом. Брата он отправил отдыхать, только попросил сначала послать гонца Иоанну с указанием не ждать попутного ветра на побережье, а возвращаться ко двору.
– Верни его, – велел он Амлену. – Сыновей у меня осталось совсем немного, и я не хочу услышать, что моя последняя надежда утонула.
Разбудив писцов и дав им задание, Амлен наконец добрался до покоев своей семьи, но почти у самого входа столкнулся с маленьким кривоногим существом в льняной рубашонке. Оно волочило за собой видавшее виды одеяло. Это был его внук Ричард – ребенок, чьего существования Амлен старался не замечать, хотя в Вудстоке это ему не удавалось. Здесь он постоянно натыкался на малыша. И он чувствовал немой укор Изабеллы, да только ей не понять, как трудно ему примириться с появлением внука, который разрушил его представление об идеальной семье. Амлен оглянулся в поисках няньки, но вокруг никого не было.
– Что ты тут делаешь, дитя? – резко спросил он. – Где твоя няня?
– Она спит, господин. – Ричард смотрел на него круглыми синими глазами. – Дверь была открыта, а я проголодался. – Он собрал одеяло в комок и уткнулся в него носом.
Амлен засунул руки за ремень и продолжил суровым тоном:
– И значит, ты решил, что сможешь добраться до кухни без взрослых?
– Я знаю, куда идти.
Амлен подумал о Генрихе, о том, как брат лежит в кровати и смотрит в потолок, не в силах принять факт смерти еще одного сына. Но все равно он знает об этом, и невозможное знание давит на него, как каменная плита. Бесстрашный взгляд маленького мальчика, их общего внука, что-то надорвал в сердце Амлена.
– Может, и знаешь, только негоже малышу вроде тебя ходить по коридорам, пока все спят. – Он протянул Ричарду руку. – Идем, у меня в покоях найдется еда. А к твоей няне я пошлю оруженосца, чтобы она знала, где ты. – И он еще отчитает того, по чьему недосмотру дверь в детской осталась не заперта.
Когда маленькая ладошка легла в его руку, нежная боль в сердце Амлена стала почти невыносимой. Точно так же держалась за него крошка Белла, вспомнил Амлен, и тогда он поклялся защищать ее от всех невзгод. Он не справился, и в результате появился на свет этот ребенок. До сих пор Ричард был для него свидетельством его позора, но вдруг Амлен посмотрел на мир с иной точки зрения и понял, что мальчик не пятно на чести семьи, а благословение.
Он открыл дверь в комнату и тихо вошел. На него вопросительно уставился заспанный камергер. Из-за полога, отделяющего спальные места, выглянула Изабелла в мантии, наброшенной поверх сорочки. Она расчесывала волосы перед тем, как заплести их в косу, и они падали темной волной до самого пояса. При виде мужа на ее лице отразилось удивление.
– Найдется ли у нас, чем покормить этого малыша? – спросил Амлен. – Он говорит, что голоден.
Изабелла растерянно махнула в сторону столика, на котором что-то громоздилось под белым полотном.
– Тут хлеб, сыр и мясо. Я недавно велела принести…
Амлен откинул салфетку, и под ней обнаружились толстые куски бекона с бледно-розовой полоской сала по краю, козий сыр размером с его кулак, две буханки хлеба и кувшин с вином.
– У меня есть медовая вода. – Изабелла принесла еще один кувшин. Она наполнила мальчику чашку, и тот чинно поклонился ей и поблагодарил.
– Я встретил его в коридоре, где он бродил в поисках еды, – объяснил Амлен жене. – Кто-то не закрыл дверь детской. Должно быть, из-за полученной новости в замке все позабыли о порядке. – Он повернулся к внуку. – Ну, выбирай, чего тебе хочется.
Ричард решил отведать всего понемногу, и Амлен уселся с ним перед очагом – даже не топленный по причине жаркой погоды, он оставался сердцем комнаты. Амлен наблюдал, как ест внук – с аппетитом, но не забывая о манерах, – и осознал, что уже давным-давно перестал замечать детали повседневной жизни. Она служит основой для великих дел, но, по правде говоря, все эти великие дела малы по сравнению с ней.
Амлен покосился на Изабеллу. Через минуту-другую она спохватится, что не одета и не причесана, и скроется, чтобы принять приличествующий графине вид. Он поманил ее:
– Побудь с нами, если хочешь.
Она поколебалась, но потом склонила голову в знак согласия и села. Амлен по-новому увидел ее опущенные веки и поджатые губы. Молчание между ними больше не было уютным, как когда-то.
– Я уже поела, – пробормотала она и налила себе полчашки медовой воды. – Ты не разбудил меня, напротив, я еще только собиралась ложиться. Мы с королевой молились.
– А я-то решил… – Амлен махнул рукой. Он был так погружен в собственные переживания и заботы, что совсем не подумал о том, что супруга не бросит Алиенору в такую минуту. – Как она?
– Глубоко скорбит. – Изабеллу переполняла жалость. – Не понимаю, как она не сошла с ума. Я бы точно не выдержала. Даже подумать о таком… – Она оборвала себя на полуслове и ласково погладила темно-золотые волосы внука. – Каждая жизнь бесценна. – Ее глаза встретили взгляд Амлена поверх головки Ричарда. – А как Генрих?
– Так же, как Алиенора, хотя этого не видно. Завтра он будет вести себя так, словно ничего не случилось. Это его способ справиться со смертью.
– Но за это приходится платить.
– Конечно, – хмуро согласился Амлен. – Бесследно это не проходит. Он призывает к себе Иоанна. Не хочет, чтобы младший сын плыл в Ирландию.
У нее загорелись глаза.
– Это значит, что Уильям тоже вернется?
– Да.
Их сын отправился с Иоанном в Ирландию. Амлен знал, что Изабелла потеряла покой из-за того, что Уиллу предстояло пересечь море. Ей трудно далось расставание с сыном, хотя, нужно отдать ей должное, она старалась справиться со своими страхами. И все-таки возвращение сына в лоно семьи – это действительно важная вещь, особенно в столь трагический момент. Что же касается Иоанна, то время притупило гнев Амлена, и сегодняшняя новость настроила его на философский лад.
– Ну идем, – сказал он Ричарду, который съел все до крошки и даже облизал палец. – Мне нужно поспать, и твоей бабушке тоже. А тебя уже, наверное, хватились в детской.
– Можно мне еще раз прийти к вам? – спросил Ричард.
Амлен медленно выдохнул. Он кожей ощущал взгляд супруги, полный надежды.
– Да, – ответил он ребенку. – Ты можешь навещать нас так часто, как тебе позволит бабушка. Но сейчас тебе пора попрощаться с ней.
Ричард отвесил идеальный поклон в сторону Изабеллы, поблагодарил ее за угощение и потом обернулся к деду и взял его за руку. И веселыми подскоками двинулся в детские покои, разом утеряв всю свою важность.
Амлен передал Ричарда женщинам, сделав им выговор за незапертую дверь, и поспешил обратно. Надо было улучить хоть пару часов сна, пока не проснулся Генрих и не позвал к себе.
– Ты и правда не против, если мальчик будет приходить к нам так часто, как захочет? – уточнила Изабелла, когда он стягивал сапоги.
– Да, иначе не пригласил бы, – проворчал Амлен. – Он отличный паренек, даже если я не могу смириться с обстоятельствами его рождения, а к другим соображениям я был слеп.
– А наша дочь может навещать нас?
Он нахмурился и замолчал, расстегивая ремень.
– Не торопи меня. Я сам приду к этому, но в свое время.
– Тебе даже не обязательно быть дома во время ее визита. – Изабелла кусала губы.
Амлен все еще был разозлен и обижен на Беллу. Когда-то он запретил ей являться в родительский дом. Но теперь чувствовал в себе достаточно сил, чтобы впустить ее обратно в свое сердце, куда только что шагнул ее ребенок. Доверять дочери, как раньше, Амлен никогда уже не сможет, но есть иные сферы, и излечение еще возможно, если он сам того захочет. В решении оставаться обиженным есть некое темное наслаждение. Но ведь у него перед глазами живой пример: Генрих отрезал себя от любви, и что с ним стало?
– Напиши ей. Скажи, что она может навестить тебя в Конисбро. Или в Сенделе. Или в Акре. Я не запрещаю.
У Изабеллы вырвался тихий вскрик, и она зажала рот рукой. Ее плечи затряслись в рыданиях.
В первый миг Амлен почувствовал прилив раздражения, но его быстро сменила виноватая заботливость.
– Ну хватит, хватит, я же дал тебе то, о чем ты просила, в слезах нет нужды. – Он положил руки ей на плечи, и она прижалась к нему и расплакалась в голос.
В конце концов муж отвел ее в постель и лег рядом с ней, прижимаясь всем телом, чего не делал уже очень давно.
Постепенно рыдания Изабеллы утихли. Она подняла голову:
– Извини меня. Просто накопилось, и я больше не могла удерживать это внутри. – Она шмыгнула носом. – Надо было дать выход.
Он погладил ее по волосам:
– Знаю, знаю. А теперь пора спать. Ш-ш-ш. Все будет хорошо.
– Останешься со мной?
Амлен поцеловал ее в висок, в сырую соленую щеку, в губы.
– Я никуда не ухожу. Спи. – Он обнимал и гладил ее. Утерянного не воротишь, но увидеть луч света во мраке – это чудесный дар Бога, и Амлен твердо намерен был следовать за этим лучом, чтобы вернуться к самому себе.
Глава 24
Винчестерский замок,
апрель 1187 года
Не сводя глаз с куска курятины, который Рихенза зажала указательным и большим пальцем, пятнистый спаниель сидел, как ему было приказано, и в предвкушении облизывался.
– Лапу, – скомандовала Рихенза.
Собака немедленно вытянула переднюю лапу и заскулила.
– Хороший мальчик. – Рихенза бросила мясо, и в ловком прыжке пес поймал награду, проглотил и просительно уставился на девочку, ожидая добавки.
– Ты перекормишь его, – предупредила внучку Алиенора, качая головой, но не в силах сдержать улыбку.
Рихенза и Мойси, когда-то принадлежавший Жоффруа, стали неразлучны с того момента, как королева решила оставить собаку при себе. Он всюду ходил за девочкой. Когда та ездила верхом, пес устраивался рядом с ней на седле, а по ночам спал в изножье ее кровати, привольно раскинувшись на спине и открывая всему миру на обозрение свое мохнатое собачье достоинство.
– Не перекормлю. Я с ним подольше погуляю, обещаю. – Рихенза потянулась за новым куском мяса.
Алиенора окинула внучку любящим взором. Рихензе было уже почти шестнадцать лет. Она превратилась в крепкую и активную девушку, с гривой рыжих кудрей и глазами цвета морской синевы. Черты ее лица были правильными, а когда она улыбалась, то будто всходило солнце. Сразу несколько знатных мужчин боролись за ее руку, и пока всех опережал Жоффруа, наследник рода Ротру, будущий граф дю Перш. Однако переговоры только начались. Еще неизвестно, приведут ли они к согласию сторон.
Алиенора собиралась пойти проверить, закончил ли ее писец работу над хартией о передаче одному монастырю нескольких полей и мельницы, но ей помешало появление гонца. Как обычно, первым встречать незнакомца бросился Мойси. Он вскочил на задние лапы, отчего стал казаться гораздо крупнее, и принялся обнюхивать поясную сумку пришельца на предмет гостинца. Рихенза схватила пса за красный кожаный поводок и оттащила в сторону. Сколько ни тренировала она спаниеля, все успехи пока ограничивались выпрашиванием еды.
– Госпожа, я привез вести из Бретани. – Гонец опустился на колено и протянул королеве письмо. – Княгиня Констанция благополучно разрешилась от бремени. У нее сын.
Алиенора взяла письмо и посмотрела на печать – это была печать Генриха. Значит, послание сперва было доставлено ему. Она развернула пергамент, но почерк оказался слишком мелким, и Алиенора передала письмо Рихензе.
Текст, который зачитала девушка, состоял из формальных фраз и голых фактов. Зачатие произошло незадолго до смерти Жоффруа в августе прошлого года, и теперь ребенок появился на свет, и был он мужского пола.
– А нарекли его Артуром, – закончила читать Рихенза и отложила пергамент.
Примечательное имя с узнаваемыми бретонскими корнями. Появление бретонского наследника становилось также новым фактором в порядке наследования королевства. Законникам предстоит решить, идет ли он за Ричардом или за Иоанном, но в любом случае новорожденный мальчик очень близок к трону.
Алиенора велела Бельбель принести флягу лучшего гасконского вина.
– Мы должны поднять тост за рождение твоего нового кузена, – сказала она Рихензе.
– И твоего нового внука, – осторожно добавила Рихенза. Она всматривалась в лицо бабушки, стараясь понять ее реакцию на известие.
– Да. – Под улыбкой Алиенора прятала боль. – Мне очень грустно, что Жоффруа нет с нами. Ему не довелось увидеть своего сына, но, по крайней мере, он успел передать нам частичку себя. Мы должны поблагодарить Господа за это. И можешь вместе со мной выбрать подарки для Констанции и младенца. – Она еще раз примерилась к имени: Артур… слишком непривычно. В нем чувствовался вызов, хотя понятно, почему ребенка не назвали Генрихом, Уильямом или Ричардом.
Алиенора усадила на запястье своего нового кречета. Молодую птицу только начали обучать, и она возбужденно танцевала на перчатке королевы, била крыльями и пронзительно кричала. Ее назвали Сноуит – «белоснежная», – и в самом деле перья на грудке сияли, как свежевыпавший снег. Крылья усеивали сероватые веснушки, а глаза блестели, будто обсидиановые зеркальца.
– Ты готова? – спросила Алиенора Рихензу, которая уверенно кружила по двору на гнедом жеребце.
– Да, бабушка. – Внучка улыбнулась и погладила Мойси, сидящего перед ней на седле.
Вместе с эскортом они поскакали в холмы. Алиенора наслаждалась ветром, бьющим в лицо, таким свежим, таким бодрящим. Сентябрьский день выдался ясным и ярким. Хотя ночи удлинялись и неуклонно надвигалась осень, природа не хотела расставаться с летом.
Алиенора подбросила Сноуит в воздух и проследила взглядом, как птица расправила крылья и полетела – низко-низко, над самой травой. Пестрое оперение почти сливалось с растительностью. Кречет высматривал в полях мягкую серую добычу – куропаток.
– Однажды кречет твоего деда поймал журавля, – сказала Алиенора внучке. – Они сражались в воздухе у нас на виду и потом вместе упали на землю. И когда охотники прискакали к ним, то обнаружили, что кречет убил журавля когтями, но и журавль пробил грудь кречета своим длинным клювом. Обе птицы погибли. Это было удивительное зрелище, хотя мы и жалели о потере кречета.
Сноуит вспугнула небольшую стаю куропаток, выбрала среди них жертву и одним точным ударом сбила ее. Потом опустилась на землю и накрыла трофей распростертыми крыльями. Сокольничий Алиеноры побежал вперед, чтобы забрать добычу, и, привязав тушку к поясу, вернул Сноуит на перчатку Алиеноры. Королева погладила кречета по головке, ласково похвалила и снова пустила в полет.
– А ты направила бы Сноуит на журавля? – поинтересовалась Рихенза.
– Направила бы, – призналась Алиенора, – но только после того, как она наберется опыта. Сейчас у нее в избытке молодости и силы, но не хватает мудрости.
– Ты не находишь, бабушка, что люди похожи на птиц?
Алиенора усмехнулась:
– Очень может быть. Я и сама часто думала, что достигла бы гораздо большего, если бы имела мудрость в те годы, когда была молодой и красивой.
– Бабушка, но ты по-прежнему красавица! И ты очень сильная.
Сноуит убила еще одну куропатку, забрызгав белоснежные перья кровью.
– Плотская красота скоротечна, как весна.
– Но осень тоже прекрасна, и зима – не так уж важно, какое это время года, – возразила Рихенза. Ее розовощекое лицо горело пылкой юношеской убежденностью.
– Да ты мудра не по годам. – Улыбка Алиеноры была невеселой. – Я хотела добавить, что и вправду сильная. Превратности судьбы истерли мою душу до самых костей. Порой мне кажется, что во мне ничего не осталось, кроме силы вынести еще одну минуту и перетерпеть еще одно несчастье. Но сегодня у меня нет такого чувства. Сегодня на голые кости нарастет немного плоти.
По возвращении в Винчестер Алиенора узнала, что ее дожидается гонец от Ричарда. Один из круга доверенных людей ее сына, Амальрик де Лаву, дальний родственник капитана наемников Ричарда по имени Меркадье. Войдя в покои королевы, он упал на колени и склонил голову.
– Какие новости? – Мановением руки она велела ему встать. – Говори.
Гонец поднялся. После дороги он вымылся, судя по чистым рукам и влажным волосам, однако от него все еще исходил характерный запах конского пота.
– Госпожа, вам предстоит узнать многое.
Алиенора села перед очагом. Уставший после охоты Мойси шлепнулся на пол у ее ног и закрыл глаза.
– Полагаю, граф Пуату не перестал противиться королю.
В ее голосе слышалось недовольство. Она никак не могла повлиять на положение дел. У нее было право охотиться, принимать гостей, заниматься благотворительностью и религиозными делами, но ее отстранили от участия в политической жизни.
– Госпожа, это верно, но еще не все.
Она вскинула брови:
– Продолжай, коли так.
– Король призвал графа Пуату ко двору, но тот отказался и вместо этого отправился в Шинон, где принудил коннетабля открыть казну. Потом вернулся в Пуату и начал укреплять свои… ваши замки. – Наемник утер вспотевший лоб. – Но король стремился к примирению, и они договорились об условиях. – Он подвигал плечами, словно на них давил неудобный и тяжелый груз. – Госпожа, граф Пуату очень обеспокоен из-за падения Иерусалима.
– Мы все этим обеспокоены.
Вести о разгроме крестоносцев сарацинами прибыли в Винчестер еще месяц назад. Христианская армия разбита, а король Иерусалима Ги де Лузиньян захвачен в плен вместе со знаменем королевства, которое содержало часть Креста Господня. Катастрофа потрясла всю Европу.
– Госпожа, я должен известить вас о том, что граф Пуату поклялся архиепископу Турскому, что придет на помощь Иерусалиму и что отправится туда, как только соберет нужное количество денег и людей. – (Сердце Алиеноры превратилось в лед.) – Он непоколебим в своем решении, госпожа, ничто не заставит его нарушить данную клятву. Он говорит, что если король, его отец, отказывается подтвердить его право на наследство, то какой смысл оставаться здесь?
Нужно было предвидеть, что так случится. Чего еще ожидать от сына-воина, доведенного до крайности отцом? От сына, которому Богом был дан талант полководца? Да и зачем ему такой талант, если не для спасения города Христа? Она слишком хорошо понимала Ричарда. Генрих много лет обещал принять крест и пойти походом в Святую землю, но его обещания – пустые слова. В отличие от Ричарда, который исполнит обещанное или умрет.
– Госпожа, вам нехорошо?
Она тряхнула головой и вытянула руку, чтобы остановить гонца. Взяв кубок, сделала несколько маленьких глотков.
– Я потрясена, но не удивлена. Как отреагировал король?
– Король говорит очень мало, госпожа, но, вероятно, он не желает, чтобы Ричард отправлялся в Иерусалим, и считает, будто тот делает это назло ему. Король Франции тоже сердит. Крестовый поход графа Пуату отложит его брак еще на долгое время.
– Сомневаюсь, что за решением Ричарда стоит стремление избежать брачного венца, – хмуро заметила Алиенора.
– Конечно, госпожа, но король Франции считает, что если Ричард не женится на принцессе Адель, то она сама и ее приданое должны вернуться во Францию. В противном случае будет война.
Генрих никогда не вернет Адель. Ее приданое состоит из стратегически важных, весьма ценных земель. К тому же супругу очень не нравится, когда ему диктуют условия. Тем более когда эти условия диктует человек гораздо моложе его самого. С другой стороны, Генрих не может поклясться, что устроит брак, потому как уверен, что Ричард не согласится.
– Госпожа, вам также следует знать, что у короля Франции появился наследник. Его королева родила на прошлой неделе сына, которого окрестили Людовиком.
Алиенора едва удержалась от досадливой гримасы. Молодой король совсем не таков, каким был отец, которому пришлось двадцать лет ждать появления сына. Филипп достиг цели с первой попытки, тем самым упрочив свои позиции.
На этом новости закончились. Алиенора поблагодарила гонца и отпустила его. Как только он ушел, у нее поникли плечи, до того мгновения величаво расправленные.
– Бабушка? – негромко окликнула ее внучка.
– Ричард делает это не назло отцу, – произнесла Алиенора. – Он делает это, потому что таково его предназначение. Я знала это с тех пор, как он впервые взял в руки меч, когда был еще ребенком. – Королева подняла глаза на девушку. – Меня переполняет гордость за него, но вместе с гордостью всегда соседствует страх. Ты поймешь это, когда у тебя появятся свои сыновья. И этот страх убивает, но показывать его нельзя.
Рихенза – вся внимание – кивнула. Алиенора присмотрелась к ней. Умна и любознательна, но что она сможет понять, не имея собственного опыта? Пока для нее все это лишь слова.
Кроме устных новостей, гонец привез еще и пачку писем, и Алиенора позвала писца, чтобы он прочитал их для нее. По большей части послания касались повседневных дел и по сравнению с решением Ричарда принять крест были совсем незначительными. Но королева встрепенулась, когда писец зачитал приказ Генриха о том, чтобы Рихенза и Адель отправлялись через Узкое море в Кан, где двор будет отмечать Рождество. Их должен сопровождать Ранульф де Гланвиль. Самой Алиеноре предписывалось остаться в Англии и провести праздник в Винчестере.
Рихенза, которая все это время молча шила, уставилась на бабушку с выражением, в котором смешались испуг и восторг.
– Рождество в Кане?
– Отчего ты удивляешься? – Алиенора заставила себя улыбнуться. – Твоему дедушке хочется посмотреть, как ты выросла и чему научилась. Ты же неглупая девочка и прекрасно знаешь, зачем тебя призывают ко двору: ты – блестящая брачная партия, и пришло время показать тебя в соответствующей обстановке.
Рихенза вспыхнула:
– А что, если я разочарую дедушку?
– Ни в коем случае. А вот я буду скучать, ведь ты стала мне очень дорога. Но нельзя же держать тебя здесь до конца твоих дней. У тебя будет своя жизнь.
– Я вернусь к тебе? – с тревогой спросила Рихенза.
– Надеюсь, что да. Пока же у нас есть немного времени перед твоим отъездом, чтобы сшить несколько нарядов, в которых ты сведешь с ума всех претендентов на твою руку.
Румянец Рихензы запылал еще ярче.
Алиенора хлопнула в ладони, подзывая музыкантов. Она решила не впадать в уныние, а отпраздновать событие. И еще велела принести ключи от сундуков с тканями.
– Зеленый шелк будет тебе к лицу и синяя шерсть, если дополнить ее оторочкой из горностая.
Глаза Рихензы зажглись предвкушением, и она почти позабыла о своих страхах. Красивые ткани и изысканные драгоценности были ее страстью. Алиенора это поощряла, считая, что благородная дама обязана одеваться в соответствии со своим статусом. Королева видела множество женщин, которые навешивали на себя все, что имели, думая поднять таким образом себе цену. Не исключено, что цену они действительно набивали, но при этом теряли достоинство. Рихензу она учила правильно подбирать наряд и умело использовать одежду: как инструмент обольщения, как щит, как утверждение собственного «я» и своей женской власти.
Алиенора с головой ушла в подготовку внучки к выходу в свет. Ей нужно было чувствовать, что в ее силах на что-то повлиять и что-то сделать, потому что улучшить ситуацию, сложившуюся в отношениях Ричарда и Генриха, она не могла.
Глава 25
Замок Сарум,
1188 год
В этот пасмурный сентябрьский день стемнело рано. Пропитанный дождем ветер колотил в ставни, словно кулак путника в дверь убежища, и Алиенора радовалась растопленному очагу в ее покоях и новой пачке восковых свечей, доставленной утром. На коленях королева держала незавершенное рукоделие, но шить ей наскучило, да и трудно стало сосредоточиться на мелких стежках в неровном свете пламени. Поэтому она с готовностью отложила иголку, когда камергер сообщил о прибытии Уильяма Маршала.
Они не виделись около двух лет, с тех пор, как Уильям уехал в Кендал со своей юной подопечной. Алиенора возмущалась тем, что талантливый полководец отослан в северные дикие края, населенные только овцами, но ей пришлось смириться. По крайней мере, там Маршал в безопасности.
Когда он предстал перед ней, королева отметила, что рыцарь нашел время переодеться – наряд его был чистым и сухим, а на волосах оставил свои следы гребень. Темная короткая борода обрамляла лицо, в уголках глаз лучились тонкие морщинки.
Он опустился перед ней на колено, но она быстро подняла его и поцеловала:
– Ах, Уильям, как приятно видеть тебя!
– Госпожа, с удовольствием видеть вас не сравнится ничто. Я ожидал найти вас в Винчестере, но мне сказали, что вы здесь.
Алиенора горько усмехнулась:
– Я всегда знаю, когда дела у Генриха идут не очень хорошо, потому что он либо призывает меня разрешать его трудности, либо отсылает в Сарум, ничего не объясняя. По крайней мере, мне не запрещено принимать посетителей, в противном случае тебя здесь не было бы. – Она указала ему на скамью у огня. Слуга принес вина и поднос, нагруженный сырными лепешками – горячими, только что с жаровни. – Я помню, как ты любил такие лепешки, когда был оруженосцем, – с улыбкой сказала Алиенора. – Трубадур еще и трех стихов не исполнил, а ты уже уничтожил целое блюдо.
– Госпожа, в этом смысле ничего не изменилось, уверяю вас. – По ее приглашению он взял салфеткой одну лепешку и начал есть с видимым наслаждением.
– Рассказывай же: женился ли ты на своей маленькой северной наследнице?
Маршал прожевал, проглотил и покачал головой:
– Нет, госпожа. Элоиза – милая девушка, и я оберегал ее и заботился о ее благополучии, но не планирую жениться на ней.
– То есть ты не собираешься осесть в Кендале?
Уильям приступил ко второй лепешке:
– Госпожа, это красивейшая местность, там я отдыхаю душой. У меня есть идея заложить небольшое аббатство в Картмеле, дарованном мне королем, и переселить туда часть монахов из Браденстока. Там будут вечно поминать моего молодого господина и молиться за упокой его души.
– Кендал полезен твоей душе, но не способен удовлетворить человека, который хочет оставить свой след в мире, – подметила мудрая Алиенора. – Хотя меня не может не радовать твое желание сохранить память о моем сыне.
– Госпожа, это всегда входило в мои намерения. – Он протянул ей блюдо с лепешками, но Алиенора покачала головой, отказываясь.
– Что же заставило тебя покинуть северный край?
Маршал вытянул ноги к огню:
– Король повелевает мне присоединиться к нему и графу Пуату в Шатору. Филипп Французский захватил наши земли, там идут сражения. Между прочим, – бросил он, многозначительно глянув на королеву, – мне обещана Дениза де Шатору в невесты, если я приведу с собой достаточно воинов.
Алиенора откинулась на спинку стула. Дениза де Шатору – завидная партия, эта наследница стоит на куда более важной ступени на лестнице фортуны, чем Элоиза Кендал. Никогда раньше Генрих не показывал, что ценит Уильяма Маршала столь высоко. Раз он сделал подобное предложение, значит королю приходится совсем туго или он решил изменить стратегию.
– И ты согласился?
Она почти ничего не знала о наследнице Шатору, но ее земли лежат в зоне жизненно важных интересов Франции и Анжу. Чтобы удержать такую крепость, требуется сильный человек недюжинных способностей, и Уильям для этого идеально подходит.
– Госпожа, я преданный вассал короля и поеду к нему, но принимать его предложение не собираюсь. – Он взял с подноса третью лепешку.
– Почему же? – Алиенора пришла в изумление. – Ты отказываешься от огромного богатства.
– Это так, госпожа, но чтобы получить его, мне придется воевать, а когда оно станет моим, мне придется воевать снова и снова, чтобы удержать его. Это полная противоположность тому покою, который я обрел сейчас, а я мечтаю достичь равновесия.
Алиенора непонимающе нахмурилась:
– Чего же ты хочешь, если не Элоизу Кендал и не Денизу де Шатору?
За окнами взвыл ветер, задребезжали деревянные ставни. Алиенора наблюдала за тем, как Уильям делает глубокий вдох всей грудью и как его лицо заливает краска.
– Под покровительством короля находится наследница Стригойла, – наконец произнес он. – Я хочу Изабеллу де Клер.
– Ага. – Вот теперь Алиеноре все стало понятно. – Так вот что сможет обеспечить тебе равновесие!
– Если и не в полной мере, то в большей, чем Шатору. У де Клеров владения в Нормандии, на уэльских границах и в Ирландии.
– Нелегко управлять столь удаленными друг от друга землями. И кое-где к тому же опасно.
– Зато эти яйца не сложены в одну корзину, и добираться до них не так далеко, как до Шатору.
– А сама дама?
– Молода и красива.
Это заинтересовало Алиенору.
– Так ты видел ее?
– В Англии, перед отъездом в Иерусалим. Это была случайная встреча, на пути к побережью. Конечно, я не сумел тогда хорошо узнать достоинства этой дамы, получил лишь первое впечатление, но если бы Господь дал мне выбор, то я выбрал бы ее и был бы бесконечно благодарен.
Алиенора с сожалением покачала головой:
– Я мало что могу сделать для тебя в нынешнем своем положении, но если возникнет хоть какая-то возможность, то постараюсь помочь в исполнении твоего желания.
– Благодарю вас, госпожа.
– Только помни, что мы должны быть осторожны в своих желаниях, – добавила она.
– Воистину. – Маршал взял очередную лепешку, но ел он уже медленнее, чем поначалу. – Мне кажется, что я мог бы с удовольствием прожить на севере всю жизнь – плодил бы детей, заботился о поместье, и мне не пришлось бы прилагать особых усилий. Но это означало бы пренебречь своим долгом. Господь уберег меня от гибели для большего, и утверждаю я это как с гордостью, так и со смирением.
Тронутая его словами, Алиенора протянула к рыцарю руку:
– Уильям, я тоже так считаю. Легко могу представить тебя раздобревшим и довольным в маленьком поместье вдали от двора, но знаю, что судьбой тебе предначертано иное. И вообще, лучше носить наряды вельможи и хауберк воина, чем погрязнуть в ничегонеделании.
– Вот и я так подумал, госпожа, – согласился Маршал.
Наутро он уехал с дарами: с провизией для путешествия и увесистым кошелем серебра на покрытие дорожных расходов. Алиенора передала с ним письма для Генриха и Ричарда, в которых призывала супруга и сына не ссориться друг с другом – без надежды преуспеть, но ее долг попытаться. Написала она и весточку Рихензе, которая временно жила в Фонтевро. Переговоры о ее обручении с Жоффруа, наследником графства Перш, продолжались, причем Генрих, по своему обычаю, тянул время, рассчитывая, что семья жениха станет предлагать более выгодные условия.
– Храни тебя Бог! – напутствовала королева. – И пусть твои молитвы будут услышаны.
– И ваши, госпожа.
– Аминь, – отозвалась Алиенора, но если в отношении планов Уильяма она была весьма оптимистична, то вероятность, что сбудутся ее желания, виделась столь же отдаленной, как сам Иерусалим.
И еще одну зиму пришлось ей провести в Саруме. Вновь ее мир сузился до нескольких комнат и крепостного двора. Шел снег, темные дни перетекали один в другой, и Алиеноре казалось, что над ней смыкаются створки полного забвения.
Читать бесплатно другие книги:
