Гувернантка для герцога Дэр Тесса
— Завтра мистер Рейно собирается собрать нас и вывести на прогулку, — встряла Александра.
— На прогулку? — Вопрос Розамунды прозвучал скептически.
Судя по виду. Чейз тоже был полон скепсиса.
— Я думала, нам запрещено выходить из дома.
— Ты абсолютно права, — подтвердил опекун. — Вот именно потому…
— Именно поэтому завтра мистер Рейно сделает исключение, — опять перебила его Алекс.
О, теперь это был акт бессовестного предательства!
Захлопав в ладоши. Дейзи прыгнула на кровать.
— Куда мы пойдем?
Чейз выпрямился во весь свой высокий рост.
— Я не…
— Мистер Рейно пока не скажет. — Гувернантка-предательница снова говорила от его имени. — Он решил сделать нам сюрприз. Разве это не чудесно?
Чейз пристально посмотрел на нее.
Алекс улыбнулась в ответ.
Он покинул комнату в состоянии крайнего раздражения.
Ладно. Если им хочется выйти из дома, он устроит им прогулку. И это будет весьма поучительная прогулка!
— Лондонский Тауэр? — Алекс задумалась на секунду. — Смелый выбор. У этого места такая богатая история. Можно будет посмотреть на драгоценности короны.
— О драгоценностях речь не идет. У меня на уме совсем другой, особый урок по истории.
Они направились прямиком к башне Бичем, где Чейз — она больше не могла думать о нем как о мистере Рейно — повел их наверх по каменной винтовой лестнице. Лестница привела в помещение, которое своей формой напоминало цветок. Круглое пространство в центре, а от него в разные стороны, как лепестки, отходили небольшого размера ниши.
Дейзи обежала их все, а потом остановилась в центре.
— И что это такое?
— Это тюрьма, — ответила Розамунда. — Здесь, в центре, было место для тюремщиков, а в тех закутках, где ты танцевала, — камеры для заключенных.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Дейзи.
— Потому что это Тауэр, дурашка. Не веришь мне, спроси у заключенных, которые сидели здесь и оставили свои надписи. — Розамунда показала на стену, на которой были вырезаны буквы. — Вот здесь. — Увидела другие, чуть выше. — И здесь.
— Везде, — сказала Дейзи, оглядевшись.
Вырезанные письмена занимали на каменных стенах все пространство, до которого могла дотянуться рука человека. Иногда это были лишь инициалы, иногда даты. Кое-где виднелись искусно выбитые долотом кресты. На несколько ярдов растянулись цитаты из Библии.
— Зачем им это было нужно? — Спросила Дейзи. — Это же безнравственно.
— Они были преступниками, — заметила Розамунда. — И не очень заботились о том, как себя ведут.
— Людям хочется оставить свой след в мире, — сказала Алекс. — Такова натура человека. Некоторые оставляют след своими делами, другие — добродетелями. Кто-то продолжает жить в своих детях. — Она погладила по плечу Дейзи, которая в этот момент проходила мимо. — А если ничего из этого нет за спиной, тогда человек вырезает свое имя на стене. Нам всем хочется, чтобы о нас помнили.
— О, их-то помнят… Помнят, как преступников. — Чейз возвышался в центре помещения — Девочки, вы знаете, кто заканчивал свои дни в тюрьмах, как эта? Убийцы. Предатели.
— И пираты, — сухо добавила Розамунда, налету схватывая предмет урока своего опекуна.
— Точно! И пираты. Несколько столетий назад вас бы провезли сюда через речные ворота, втащили бы в одну из этих камер, и вы бы гнили здесь год или лет пять. Вместо постели — солома на полу. Сухари и жидкий суп, никакого мяса. Жили бы тут среди других немытых заключенных. Везде грязь, вши, крысы, болезни.
— Болезни, — захлопала в ладоши Дейзи. — Какие именно?
— Очень и очень тяжелые, — отрезал Чейз. — И не надо радоваться. Это было несчастьем. А если этого мало, суд мог приговорить вас… — Он провел рукой по горлу.
— К обезглавливанию? — с трепетом спросила Дейзи.
— Прямо тут, во дворе. Это если бы вы были благородных кровей. Остальных вешали, а потом, после казни, головы у них отрубали, нанизывали на пики и выставляли на обозрение вдоль реки. Для устрашения. Кровь стекала с голов. Вороны выклевывали глаза.
Заложив руки за спину, Алекс прохаживалась за спиной своего работодателя.
— При обучении истории можно пользоваться менее отвратительными методами.
мистер Рейно.
Реакции на это не последовало.
— Скажите спасибо, что я решил не показывать тюрьму Флит. — Он скрестил руки на груди и повернулся к девочкам. — Теперь, я полагаю, эта краткая экскурсия поможет вам избавиться от криминальных наклонностей. Больше никакого мелкого воровства, никаких пиратов или… издевательств над куклой. Если только вы не захотите оказаться в таком вот месте в вашей будущей жизни.
— В нашей будущей жизни? — Розамунда оглядела древние тюремные камеры, размышляя. — Сидеть под замком на верхнем этаже, получать на обед только сухую корку и страдать от болезней — очень похоже на нашу нынешнюю жизнь. А в открытом море у нас могут быть разные приключения, если мы себе такое позволим. — Она кивнула Дейзи. — Пойдем посмотрим зверинец.
Чейз запрокинул голову и то ли застонал, то ли зарычал от отчаяния.
— Подождите. — Алекс принялась рыться у себя в ридикюле. — Там за вход плата, по шиллингу с человека.
Розамунда побренчала монетами в кармане.
— Наш опекун уже снабдил нас деньгами. — Она нахально улыбнулась, бросив взгляд на карман Чейза. — Можно, так сказать.
Дейзи вприпрыжку побежала за сестрой, напевая какую-то песенку, которую было слышно, пока они спускались по лестнице.
Алекс двинулась за ними. Она сделала не больше двух шагов, как его низкий голос заставил ее остановиться.
— Не сейчас, мисс Маунтбаттен.
— Мне нужно пойти за ними. Это небезопасно — оставлять их без присмотра.
— С ними все будет в порядке, — сказал он. — Розамунда глаз не спустит с Дейзи.
— О, я не сомневаюсь, что с ними ничего не случится. — Губы Алекс растянулись в обманчиво беззаботной улыбке. — Я беспокоюсь о львах и тиграх.
— Вы никуда не пойдете. — Он втянул ее в одну из каменных ниш. — Мне нужно перекинуться с вами парой слов.
Ему нужно перекинуться с ней парой слов? Какими именно словами, ей страшно хотелось знать. Может, он снова назовет ее красивой? Лишь одно — это слово было у нее на уме со вчерашнего дня.
«Он назвал меня красивой!» — запело у нее в голове тогда и пело до сих пор.
Красивая! Почему? Потому что он так считает!
— Могу сказать, что эта прогулка не принесет того результата, на который вы рассчитывали.
— С тех пор как я взял вас на работу, мисс Маунтбаттен, все идет не так, как я рассчитывал.
— Попытайтесь стать позитивным. Розамунда и Дейзи — девочки, обладающие смелостью, умом и находчивостью. Даже если удастся выбить из них страсть к проказам — хотя подозреваю, что розги сломаются первыми, — это станет для них трагедией.
— О да! Вот уж действительно — трагедия!
Ее не ввела в заблуждение его ирония. Алекс заметила в нем тщательно скрываемую нежность, которую он испытывал к своим воспитанницам. Если бы они были ему безразличны, Чейз не стал бы так беспокоиться о них.
— Они всего лишь дети. У них совершенно естественное любопытство к миру и желание учиться. Им всего-то нужно одобрение и свобода для реализации собственных интересов. Разве вам безразлично их умственное развитие?
— Меня главным образом заботит то, как исправить их поведение. Они должны научиться достойно вести себя в обществе. Моя обязанность как опекуна обеспечить Розамунде и Дейзи безопасную и комфортную жизнь в будущем, а для этого они должны удачно выйти замуж.
Алекс вскинула брови.
— Так же удачно, как поженились ваши родители?
— О, я сделаю все, чтобы у них это получилось лучше, чем у моего отца. Хуже вряд ли получится. Но что делать, английская аристократия живет по таким вот законам.
— Может, английской аристократии следует постараться, чтобы поменять все к лучшему?
Чейз насмешливо улыбнулся.
— Я польщен, раз вы считаете, будто в моих силах изменить мир.
— Вы не сможете изменить мир, — улыбнулась в ответ Алекс. — А вот Розамунда и Дейзи смогут это сделать. Если дать им шанс, разумеется.
— Пусть так. — Он придвинулся ближе. — А как вы собираетесь изменить мир, мисс Маунтбаттен?
— Ничего не могу сказать вам на это, мистер Рейно. В настоящее время я занимаюсь небесами.
Он смотрел ей в глаза целую вечность, потом театрально вздохнул.
— Я был убежден, что нанимаю на работу чопорную мегеру. А теперь узнал, что вы поразительная, храбрая, интересная.
«Что ж, — подумала Алекс, — эта глупая песня в моей голове сложится из новых слов».
Запинаясь, она произнесла:
— Мне хотелось бы, чтобы вы не говорили таких вещей.
— Мне хотелось бы, чтобы вы не заставляли меня думать о таких вещах. Так что мы квиты.
— Нам нужно догнать девочек.
— Да, нужно.
И оба не двинулись с места.
Алекс покусала губу.
— Вместо этого мы собираемся поцеловаться. Я права?
Он заключил ее в объятия.
— Да, собираемся. Бы чертовски правы.
Глава 14
Чейз целовал ее с отчаянной страстью человека, которого через минуту поволокут на виселицу, стискивал в объятиях, мычал, впечатывал спиной в стену. Потом накрыл ладонями ее груди — теплые, изящно округлые. И испытал то же чувство томления, что и вчера. Она возбуждала его, чертовски возбуждала! Целуя Алекс в шею — невероятно красивую и стройную, — он спустился ниже и остановился, только когда наткнулся губами на воротник жакета.
Чейз испытал мучительный укол совести. Многие думали, что он человек бессовестный, но это было не так. Совесть у него имелась, но была спрятана где-то очень глубоко.
Он услышал голос совести — вопль! — именно сейчас.
А потом Алекс выгнулась, чтобы груди теснее легли в его ладони, и тихо, умоляюще простонала.
Совесть? Какая еще совесть? Запри решетки тюрьмы на замок и выброси ключ в Темзу.
Господи, это Тауэр оказал на Чейза такое воздействие!
Бесчестье и позор, копившиеся веками, словно носились в воздухе. Призраки узников звенели своими кандалами. Он ощущал отголоски многовековых страданий. Тяжесть вины. Сокрушительное раскаяние. Голод, тоску и мучительное одиночество. Все те жуткие эмоции, которые брали его в плен по ночам.
Вот уже несколько лет Чейз был заперт в своей одиночной камере. И очень часто, сжимая в объятиях очередную пассию, чувствовал, что она — единственный шанс вырваться на свободу.
Но сейчас… все было по-другому. Александра была другой. Этот миг ему ни за что не захотелось бы вымарать из памяти. Наоборот! Пусть образ их сплетенных тел останется высеченным в камне среди всех этих имен, дат, цитат из Библии как свидетельство того, что время нельзя уничтожить.
Как она недавно сказала? «Нам всем хочется, чтобы о нас помнили». Что ж, Чейз не станет изобретателем фаэтона на паровой тяге. Монументов в честь его героических подвигов тоже не воздвигнут. Он не произведет на свет детей. Но если после него в памяти Алекс останется это объятие, он с гордостью отнесется к нему как к своему наследию.
На этом месте в 1817 году мистер Чарлз Рейно одарил мисс Александру Маунтбаттен самым страстным, самым эротичным, пробирающим до костей поцелуем. И пусть это будет зафиксировано в письменной истории человечества.
Безостановочно целуя, он приподнял ее и, прижимая к стене, раздвинул ей ноги своими бедрами. Она смотрела на него, грудь тяжело вздымалась, глаза потемнели от желания.
Просунув руку между ними, он нашел пуговицы на ее жакете и принялся расстегивать, освобождая одну за другой. Это было сделать легко, и он знал почему. У нее имелся один-единственный жакет, и она так часто его надевала, что пуговичные петли на нем, растянулись. Такое явное свидетельство ее бедности многие мужчины с его положением в обществе восприняли бы как позволение свободно добиваться ее расположения, но Чейз относился к этому по-другому. Когда он расстегнул последнюю пуговичку, то испытал лишь стремление защитить Александру.
Она заслуживала лучшего. Молодая девушка из социальных низов постоянно сталкивается с разного рода опасностями, и этот старенький жакет является для нее каким-никаким щитом. Чейзу захотелось сорвать с нее эту одежонку и предложить себя в качестве защиты.
Чейз мало на что годился, но встать стеной между ней и окружающим миром — на это его бы хватило.
Он положил ладони ей на грудь поверх тонкого муслина, из которого было пошито платье, нашел соски и принялся ласкать большими пальцами, пока они не затвердели.
— Чейз!..
Умоляющие нотки в ее голосе лишь раззадорили его. Сунув руку под жакет, он пробрался под муслиновое платье, стянул с плеча один рукав. Это позволило ему проникнуть под жесткий корсет, а потом и под полотняную рубашку. Ловким движением он приподнял грудь, высвобождая из корсета.
Ресницы ее закрытых глаз трепетали. Алекс прикусила губу, чтобы не застонать. Чейз был бы не прочь услышать стон или легкий возглас наслаждения, но и это молчание было потрясающе эротичным.
Затаив дыхание, он держал нежную тяжесть грудей в своих руках. Осторожно, как сокровище. Под его рукой сердце Алекс билось, как у птахи.
Держать ее грудь на ладони было то же самое, что держать ее сердце в руке.
Его это вдруг напугало до смерти.
Встать на защиту ее тела — это типично мужской порыв. Но как взять на себя ответственность за ее сердце?
Чейз отпустил девушку, с неожиданной бесцеремонностью поставив на ноги, потом смущенно взглянул на нее, быстро привел в порядок ее одежду. Он раскаивался в том, что поставил ее в неловкое положение, что на этот раз зашел слишком далеко.
А точнее, подошел слишком близко.
Он прочистил горло.
— Александра, это…
— Никогда не повторится, — закончила она за него. — Я знаю.
Губы ее сложились в улыбку, но глаза оставались печальными. Алекс была уязвлена.
Чейз почувствовал себя таким крошечным, что мог бы спрятаться в любую трещину в стене. Вряд ли для нее это стало сюрпризом. У нее не было никаких иллюзий на его счет. С самого начала она видела свидетельства его распущенности.
Так что именно Чейзу нужно было бы напомнить об этом.
Ну и ладно! Сегодня вечером он выберется в город, найдет себе какую-нибудь опытную, красивую, готовую на все женщину, привезет ее в свою берлогу, опробует с ней новые матрасы и избавится от желания тереться о ноги гувернантки, как покорный пес.
Глава 15
— Пойдемте в мою комнату, посмотрим на Марс.
Ночь была темной, небо — чистым, и Александра позвала девочек понаблюдать вместе с ней за звездами. Ненадолго, потому что им уже давно нужно было лежать в постели. Она называла это уроком по движению небесных светил.
Но откровенно говоря, это был настоящий подкуп. В обмен они должны были помыться перед сном, переодеться в ночные сорочки, расчесать волосы и заплести косички. От волос девочек пахло чистотой и свежестью.
Когда Алекс наклонилась к Дейзи, чтобы помочь найти на небе Марс, то невольно вдохнула этот аромат невинности. Нежность и теплота разлились в ее груди.
За несколько прошедших недель Алекс сильно привязалась к девочкам. Помогая им, она словно возвращалась в прошлое, в свое детство, к той только что осиротевшей девчушке, чтобы обнять ее, утешить и придать уверенности в себе.
«Ничего не бойся. Я знаю, сейчас тебе трудно. Очень трудно. Но ты сильнее, чем тебе кажется, и все будет прекрасно, в конце концов».
Однако, положив руку на плечо Дейзи и вдыхая аромат душистых волос, Алекс все же испытывала легкое беспокойство. Когда девочки уедут в школу, найдется ли там кто-нибудь, кто приласкает их и утешит?
— Не могу его найти, — пожаловалась Дейзи. — Все расплывается.
— Правда? Дай мне посмотреть. — Алекс сменила юную исследовательницу у окуляра. — Может, нужно просто протереть линзы…
Но она не успела настроить изображение. До них донесся шум подъезжающего к дому экипажа.
Мимолетный взгляд из окна подтвердил ее подозрения. Мистер Рейно подкатил к дому в своей карете — и не один. В ночной тишине явственно послышался женский смех, который потом, непрошеный, залетел в ее открытое окно. Алекс захотелось прибить эту хохотунью как надоедливого комара.
— Ах, Рейно! — жеманничала леди внизу. — Ты настоящий дьявол!
Фу, гадость какая!
Он подхватил даму на высокой подножке кареты. Спускаясь, та как будто потеряла равновесие Мистер Рейно принял ее в свои объятия.
Алекс закатила глаза от очевидности такой уловки.
Она так увлеклась своими наблюдениями, что даже забыла, что не одна в комнате. Тем временем Розамунда развернула телескоп и направила его на улицу.
— Справа по борту вражеское судно! О-ля-ля, это еще та штучка!
— Дайте мне. — Алекс завладела телескопом и заглянула в него.
Как только ей удалось настроить прибор, она рассмотрела леди так отчетливо, как если бы их разделяло несколько дюймов. У женщины были золотистые волосы, уложенные в высокую элегантную прическу. Платье было из темно-фиолетового атласа, перчатки — до локтей и в тон ему. На шее сверкали драгоценности.
Дейзи перегнулась через подоконник.
— Она красивая…
— Осторожней, Дейзи, — буркнула Розамунда. — А то Миллисент еще подхватит сифилис.
Алекс была в ужасе.
— Вам нельзя говорить на такие темы, — шепотом произнесла она. — Вам даже знать об этом не положено!
— Мне удалось избавиться от всех гувернанток, меня выгнали из трех школ, но это не означает, что я совсем необразованная — Розамунда улыбнулась. — Да вы и сами говорили, что в десять лет уже можно пойти в юнги.
Снизу, с улицы, донесся низкий мужской голос. Чейз ворковал, соблазняя. Слов Алекс не разобрала, но отлично поняла, в чем заключаются намерения обольстителя.
Ее возмущению не было предела. Мерзавец!
Как он смеет выгуливать своих любовниц на глазах у невинных детей?
— Все, достаточно. — Алекс закрыла телескоп. — Давайте в постель, обе.
Девочки стали упрашивать:
— Не сейчас. Еще немного понаблюдаем.
— Отложим до следующего вечера. — Алекс решила отвести их в спальню. — Я не могу позволить вам…
На улице послышалось хихиканье.
Она поежилась от этого звука.
— Это просто невозможно! Давайте-ка в постель.
— Нет! — Дейзи решительно остановилась. — Мы пираты или нет? Пираты не отступают.
Чейз попытался высвободиться из объятий леди Чотон. Сегодня она выпила не один лишний бокал шампанского, поэтому ее объятия были откровенно фамильярными, при полном отсутствии достоинства.
— Я, — проговорила леди Чотон хриплым голосом, — собираюсь вытворять самые порочные штуки с тобой. Всю… эту… ночь!
— Всю ночь?
— Да!
Чейз вздохнул. Она не нужна была ему на всю ночь. Его планы касались только нескольких часов.
Но все шло не так, как ему хотелось.
Безусловно. Уинифред Чотон была красавицей. Вот уже несколько лет они флиртовали друг с другом на балах и светских приемах, и оттого чувственное напряжение между ними неуклонно нарастало. Однако он удерживался от прямых авансов. Поразмышляв над таким положением дел. Чейз предположил — и это вселяло в него некоторое беспокойство, — что он приберегал ее для какого-то особого случая. Или на случай острой нужды, как сейчас. Ему давно уже не доводилось испытывать такую отчаянную потребность в хорошей, жесткой схватке на любовном ложе. Однако в данную минуту Чейз был готов отказаться от своих намерений. У него не было настроения по разным причинам.
Нет! По одной причине.
Маленькой причине, если подумать. Той самой, с черными волосами, чьи глаза вмещают космическое пространство. Той самой причине, которая обладала нежнейшими прикосновениями, каких ему еще не доводилось испытывать, и голосом, который плыл по комнате, как легкий дымок.
— Рейно?
Он встряхнулся.
Уинифред надула губки.
— Может, все-таки войдем в дом? — Она прижалась к нему, театрально содрогнувшись. — Мне холодно.
Ночь была жаркой даже для июля.
— Возможно, ты где-то подхватила простуду, дорогая. — Чейз махнул кучеру, чтобы тот оставался на месте — лучше не ставить лошадей в конюшню. — Если плохо себя чувствуешь, я отвезу тебя домой. Займемся этим в следующий раз.
— Не будь занудой. — Она обвила его шею руками и закачалась на ней, как маятник, пропитанный опиумом. — Ты так долго заставлял меня ждать этого момента. Слишком долго!
— Тогда пара дней ничего не решит. Ожидание только сделает все слаще.
Чейз попытался оторвать ее руки от своей шеи, но стоило ему освободиться от одной руки, как шею зажимала другая. Он даже был готов допустить, что на ее перчатках есть присоски — как у осьминога на щупальцах.
— Как-то ты грубо шутишь — Покачнувшись. Уинифред упала ему на грудь и обольстительно прошептала: — Берегись, я тоже могу пошутить…
Пальчиком в атласной перчатке она провела вдоль завитка его ушной раковины. Ощущение было приятным, но не настолько, чтобы он испытал отклик страсти в паху. Потом Уинифред засунула палец ему в ухо — на целую костяшку. Засунула и повернула!
— Тебе это нравится, шалунишка?
Вообще-то ему это совсем не нравилось.
Он выдернул ее палец из своего уха — оно при этом чмокнуло.
Все, достаточно, вечер закончился.
Во-первых, Уинифред была пьяна.
Во-вторых, ее прелюдия произвела на него неприятное впечатление. Чейз никогда не возражал против странностей в любовных утехах. В другое время и в другом месте он получил бы удовольствие от куда менее странных вещей, но только не сегодня.
В-третьих — и это самое важное, — мисс Маунтбаттен не шла у него из головы. Он, конечно, мог попытаться уговорить себя — большими трудами, обильным потом и сопением, — выбить из себя ее образ, но это был не его стиль.
Чейзу нравилось думать, что его уважение к женщине настолько велико, что он не может заниматься любовью с одной, а мечтать при этом о другой. Кроме того, если не отдаваться данному занятию всем сердцем, это может серьезно подмочить его репутацию, которую он отполировал до глянцевого блеска своими руками, губами и языком.
Чейз положил леди Чотон руки на плечи и легонько оттолкнул от себя.
— Послушай. Уинифред…
Она остановила его, прижав палец к губам Тот самый палец, который за минуту до этого на целую фалангу побывал у него в ухе.
— Ничего не хочу слушать, пока мы не окажемся в доме, а мои губы будут обхватывать твой…
Чейз так и не узнал, что Уинифред собиралась обхватить губами. Прежде чем леди успела закончить свою мысль, она вдруг пронзительно взвизгнула — этого было бы достаточно, чтобы полопались стекла.
Чейз в шоке замер Холод? Это было первое отчетливое ощущение. Потом — влага?
На них обрушился поток воды и окатил обоих с головы до ног.
Закинув мокрые волосы назад двумя руками. Чейз посмотрел наверх и увидел Розамунду и Дейзи, стоящих на подоконнике. Каждая из девочек держала в руках ведро.
— Простите великодушно! — крикнула Розамунда. — Нам нужно было избавиться от трюмной воды.
— На борту так много крыс, — добавила Дейзи, прижав рупором руки ко рту. — Не было бы чумы.
— Ах вы, маленькие…
Чтобы не употребить грубое слово, которое вертелось у него на языке, Чейз просто зарычал. Пусть лучше скроются с глаз и спрячутся, иначе он покажет им, что такое чума!
Уинифред визжала не переставая. Ее искусно уложенные золотистые локоны теперь висели сосульками, закрывая глаза. Трясущимися руками в перчатках она пыталась убрать их с лица.
Перед Чейзом появилось узкое окно возможностей, и он воспользовался им. Снял летнее пальто, накинул на плечи леди, а потом развернул ее лицом к экипажу и крикнул кучеру:
— Леди Чотон возвращается домой.
То ли из-за тяжести мокрой одежды, то ли из-за сопротивления Уинифред Чейзу и кучеру потребовалось довольно много времени, чтобы наконец — раз, два, взяли! — погрузить даму в карету. Потом Чейз боролся с облаком из фиолетового атласа и с нижними юбками, которые комом пропихнул внутрь экипажа, и захлопнул дверцу.
Узнав нужный адрес, кучер влез на козлы.
Читать бесплатно другие книги:
