Колян 2 Щепетнов Евгений

Глава 6, в которой Колян становится Николаем и обретает свой народ

Закон #654

Каждый мужчина имеет право иметь столько жен, сколько хочет, с одним условием: он должен полностью обеспечивать все семьи и не допускать конфликтов на бытовой почве, которые могут привести к убийству или членовредительству.

Пацаны бегали шустро, хворост ломался, котёл водружался на треногу, крупа мылась в тазике, а тушёнка открывалась консервным ножом, а не разрубалась булатом в лихом кавалерийском наскоке. Колян усмехнулся при мысли об этом.

– Пацаны! – крикнул он. – Как пожуём – помывка и стирка. Не хватало завшиветь и коростой покрыться. Всем менять барахло на гражданское – там всем хватит на первое время. Поняли?

– Ага! – Нестройно, но радостно завопили они.

Тут Колян вдруг заметил ещё шевеление в коровнике. Он резко повернулся, взглянул и с удивлением протянул:

– Это ещё что за чучела, Диман?

– Николай, я забыл вам сказать – тут ещё две девчонки прибились. Городские, видать, в гости приезжали к родне, а тут ураган. Они в подполе были, за чем-то полезли, пока вылезли – а дома-то и нет. Их Филя тут пользовал, говорит – гарем это мой, – Дима потупился. Было видно что девчонки ему симпатичны, по крайней мере, одна из них. – Они только с ним жили, время от времени он их поколачивал. Все говорил – типа для острастки, бабы, мол, силу любят…

– Дааа… Я гляжу ваш Филя тут неплохо устроился, сучонок. Кстати, Дима. Вот что ещё – пацаны там дров уже натаскали. Пусть берут лопаты из телеги и оттащат жмура в поле, ямку выкопают и присыпят его. Мне так-то плевать на него, но антисанитария кругом, полежит – вонять начнёт, нам только этого не хватало. Нанюхался я за эти дни.

– Да, трупов много было, мы их в речку поскидывали, Филя велел.

– Дебил ваш Филя был, как я погляжу! Только членом трясти умел, больше ничего! Воду потом откуда брать?! Суки глупые! – Колян зло сплюнул и пошёл к двум жалким фигуркам, торчащим у входа в коровник.

– Здорово, девчонки! Чего чумазые-то такие?

– А вы кто, дяденька? – Брюнеточка с короткой мальчишеской стрижкой опасливо поглядела на него. – А Филипп где?

– Филипп? Здоровый, рыхлый такой, да? Труп ваш Филя. Грохнул я его. Переживаете за Филю?

Блондинка с длинными, сальными волосами презрительно сплюнула:

– Щас прям, ага. Переживаем. Задолбал сука своими приколами. То ему не так, это не эдак. А от самого воняет как от помойки, хоть бы член мыл, скотина.

Брюнетка вздрогнула и предупреждающе посмотрела на блондинку:

– Ну а что я такого сказала? – вызывающе продолжила блондинка. – Не так, что ли? Что стесняться-то… Отстеснялись уже. Теперь будем по рукам ходить, как… – Блондинка всхлипнула и продолжила говорить навзрыд. – Вот новый хозяин теперь будет.

Она заплакала ещё горше и брюнетка, не выдержав, присоединилась к ней.

– Вы нас бить не будете, дядечка, а?

Колян даже немного опешил, тем более, что женские слёзы всегда приводят мужика если не в смущение, то в смятение чувств точно. Не любят мужики женских слёз – это всегда было страшнейшим оружием женского пола против мужчин. Впрочем, против нормальных мужчин. Филю к мужчинам можно было отнести только благодаря наличию грязного похотливого отростка, а Колян нормальным мужчиной в общем-то никогда не был. Нормальный мужчина читает Блока, говорит о политике, ругает правительство и обсуждает последние новости города – кто стал мэром и почему он не голова. Колян же был просто зверем. Простым, незатейливым мужланом с рефлексами зверя, умом человека, со своими понятиями о порядочности и чести. Он просто выживал, как выживал в детстве, на грязных улицах Города, выживал на войне, где каждый шаг по зелёнке мог стоить жизни, выживал после войны, где было ещё труднее и когда нельзя было сразу понять, кто друг и кто враг. Вот и теперь, мировая катастрофа быстро сорвала с него налет цивилизации, респектабельности, всего того, что толстым слоем наложила на него спокойная, сытая и добротная жизнь.

В теле сорокалетнего, сильного, жилистого мужика снова жил Зверь Колян, который мог легко перегрызть глотку любому, кто бы встал у него на пути к цели. Какой цели? Об этом Колян ещё не задумывался, он просто решал технические проблемы по мере их поступления. Ему нужна команда, чтобы выжить. Он – безусловный лидер, жёсткий, требовательный, но справедливый. Карающий, но и дающий благо. Чем это отличалось от боевой армейской службы? Только тем, что за ним никто не стоял. Не было высшего начальства, этих подонков и предателей в погонах, которые могли катать миссию ОБСЕ на вертолёте в то время, как внизу погибали его напарники в неравной схватке с «духами», когда там нужен был вертолёт, когда люди умирали на руках, и он никак не мог облегчить их страдания. В общем-то, он и ушёл с военной службы, потому что скотство в армии уже просто сидело у него в печенках. В тот момент, когда он понял, что ему хочется стрелять не в зелёнку, а назад, по шатрам командования.

Колян никогда не выглядел страшным, могучим, не отличался суперсилой. Но внутри у него был стальной стержень, который сгибался, но не ломался, и, в конце концов, распрямлялся с такой силой, что все, кто попадал под удар, рассыпались в прах. Ему, конечно, было жаль девчонок, но не более того. Они попали не в то место, не в то время, но остались живы – и этому должны были радоваться. Он мог бы им много рассказать об том, чего стоит жизнь и почему они должны ценить такой подарок судьбы, но не стал. И не поймут, да и время терять не хочется. Может, сами поймут когда-нибудь. Он хмуро-спокойно посмотрел на хнычущих девчонок в грязной, засаленной одежде, на руки с цыпками и грязную «траурную» кайму у них под ногтями и с брезгливым неодобрением сказал:

– Вот что, красотки. Сейчас идёте к телеге, залезаете на неё и в левом углу нашариваете тазики, мочалки, мыло, порошок и вперёд, наводить порядок в теле и душе. Таких грязных лахудр я близко не подпущу к нашему приличному обществу, – он хмыкнул про себя. Приличным обществом тут и не пахло, вокруг носились грязные солдатёшки, да лохматый седой то ли лесовик, то ли колхозник. – Ну-ка быстро – геть на телегу!

Он шутливо прикрикнул на них и они испуганно порскнули в направлении трактора. Колян присел на пенёк, стряхнув с него какие-то крошки ладонью, и дал отдых уставшим ногам, вытянув их вперёд…

«В положении лидера есть свои преимущества – они бегают, а я сижу, думу думаю, – Колян хихикнул про себя и осмотрел лагерь. – Какого я трактор-то не заглушил? Тарахтит бестолку. Всё равно до завтра никуда не двинуться. Пока еще я всю компанию в порядок приведу…»

Он поднялся, подошёл к бульдозеру и заглушил дизель. Тот рыкнул напоследок, кинул в небо сизый клуб и затих. Колян направился к телеге и стал сливать остаток соляры из бочки в бак трактора. Слив почти до конца (не надорваться же, выливая последние литры в дырочку бака), он сбросил бочку вниз, потом залез в телегу и нашёл топор-колун и тяжеленную пудовую кувалду, прихваченную с мехдвора в деревне. Позвал двух парней, вернувшихся с поля, где они закапывали труп:

– Так, архаровцы, смотрите сюда: ставим бочку на попа. Ставьте так – ты бери колун, ставь сюда к краю. Другой берёт кувалду и ррраз! – херачит по колуну так, чтобы он прорубал железо, и так по кругу, пока дно не вывалится. Поняли? Раз поняли – вперёд.

В течение часа был слышен адский грохот. Пацаны менялись и работали по очереди. Больше чем на 5-6 ударов их не хватало – кувалда была ещё та.

«С такой кувалдой пролетариат точно освободился бы из цепей, – засмеялся про себя Колян. – Пусть тренируются, жратву свою отрабатывают…»

Наконец, борьба с бочкой закончилась, и парни торжествующе продемонстрировали вожаку донышко от бочки.

– Теперь так – оставшуюся соляру аккуратно слейте в маленькие ёмкости – бутылки и контейнеры, и перелейте в бак трактора, или, если не влезет, в другие бочки. А бочку засуньте в костёр, пока не обгорит. Ничего с ней делать нельзя, соляра такая едучая, хрен её отмоешь.

Соляру перелили, бочка обгорала на костре, Колян придумал им новое задание:

– Начинаем вычищать ваши авгиевы конюшни. Ночевать-то где-то надо, а у вас там насекомые небось бегают, а то и еще что похуже… А я проверю потом как убрали. Грязь найду – Филя вам доброй феей покажется.

Толпа побежала в коровник, оттуда полетели какие-то тряпки, мусор, огрызки.

«Надо же, как быстро люди в скотов превращаются, – в очередной раз удивился Колян. – Ну вот раньше, до Судного Дня, заставь их в такой грязи валяться – они бы на меня как на идиота посмотрели бы. А сейчас вроде бы, так и надо. Нееет, неандертальцы нам не нужны. Тем более, что их гомо сапиенс сожрал, как выяснили учёные. Они были кривоногие, маленькие, грязненькие и… добрые. Не умели, понимаешь, воевать. А ещё были, видимо, очень вкусные. И Гомо Сапиенс, злой, такой же грязный, но воинственный их сожрал. Я – Гомо Сапиенс Рекс, новое производное от человека разумного, человек разумный злой».

С этими мыслями Колян отправил двух парней и девок-замарашек на берег реки чистить песком до блеска и мыть моющими средствами обожжённую бочку. Наконец и эта задача была выполнена – бочка стояла на постаменте из кирпичей, обложенная весело потрескивающими и стреляющими искрами сырыми дровами, наполненная водой из реки. На другом костре, разведенном рядом, булькал в котле шулюм из нескольких банок тушёнки, картошки, рисовой каши, плавали в нём и лавровые листки. Восхитительный запах… Колянов народ заворожённо смотрел на это пиршество.

– Давно, небось, горячего-то не ели, а? – Колян покосился на молодняк. – Не вижу что-то я у вас посуды, в которой еду готовили.

– Да чо готовить? Сухомятину жрали, что найдём, – ответил Диман. – И что Филя не сожрал. Он даже девкам жадился кусок лишний дать, должны были отрабатывать.

Парень покосился на девчонок, которые вздрогнули, видимо, от воспоминаний и нервно повели плечами.

– Ну что, пока, как говорится, жарится хряк, давайте обсудим, как жить-поживать дальше будем, – Колян задумчиво потёр левую руку правой, по старому ножевому шраму, почти пересёкшему тяжёлую синюю вену, одну из тех, которые синими раздутыми ручьями обвивали его мосластые жёсткие руки. – Я уже пару дней двигаюсь из губернии вверх по Волге. Выше атомной станции, так как уверен, что ниже ее всё заражено радиацией и непригодно для жизни. Там, в мордовских лесах, буду основывать поселение. Для этого мне понадобятся надёжные люди. Сразу говорю – кто пойдёт со мной выполняет то, что я скажу. Если я скажу подпрыгнуть – не спрашивает, зачем подпрыгнуть, почему подпрыгнуть, а задается вопросом, на какую высоту прыгать и сколько раз. Всем ясно?

– Ясно… – протянули и парни и девчонки.

– Ещё раз. Моё слово – закон. Никакой демократии. Кому не нравится – остаётся тут и выживает, как может, никаких претензий. Кто идёт – идёт моим путём. Ослушается – расправлюсь быстро, эффективно и страшно. Залог успеха – точное и в срок выполненное задание. Один сдаст позиции, сдрейфит – погибнут все. Считайте, что мы на войне, только тут ещё хуже. На войне в тыл можно уйти, а тут тыла нет. Все всё поняли? Не слышу? Чётче отвечайте!

– Поооняли.

«Стройбат хренов, – подумал Колян. – Учить вас надо, а то и сами сдохнете и меня подставите. Мычат как телята. Телята и есть. Диман вроде пошустрее, надо из него взводного сделать. Только назвать как-нибудь не по армейски. Как там у казаков называлось – есаул? Вот и будет есаулом. А поселение поставим – станица назовём. Чего велосипед выдумывать, когда мои предки давно всё придумали».

Колян происходил из старого казацкого рода, который революция и война разбросали по разным уголкам страны, от Дона до Сахалина. Дед его, бывший военный, умер на Сахалине, где остался после отсидки на зоне – горячий был, после войны дембельнулся сдури, было всё – паёк, достаток. А тут чтобы выжить, нужно было пахать – и это тому человеку, который кроме войны ничего не знал. Он спился, в пьяной драке разбил голову человеку и оказался на Сахалине.

– В общем так, пацаны. Считайте, что у нас войско казачье. Я – атаман, Димана назначаю хорунжим. Вы – рядовые казаки. Все приказы мои выполнять беспрекословно. Потом я разработаю свод законов, будем их придерживаться неукоснительно. Отменить действие закона могу только я. И никто иной. Девок не обижать. Захотят с кем спать – спят. Не захотят – такие же равноправные казаки, то есть казачки. Пожалуются мне – устроим суд, повешу виновника на телеге. Всем ясно?

– Да, – девчонки переглянулись и заметно повеселели. Колян подмигнул им – «Что, налаживается жизнь, девки?». Они молча ответили взглядом – там, мол, посмотрим…

«А их уже хорошенько прокатило через жернова, – понял он. – Не хочется верить ни во что хорошее, чтобы потом не разочароваться. Я сам такой, головёшка, обугленная войной. Это тут я на месте, как и не уходил с войны, а они – розовые пумпоны, брошены в грязь, втоптаны. Психика явно нарушена. Присматривать за ними надо».

– Так, ну раз всем всё понятно – разбираем чашки, ложки. Девки на раздачу, все ужинаем, потом будем мыться и отбой, отдыхать до завтра.

Они все нашлёпали себе в миски наваристого густого варева, ребята взахлёб стали есть обжигающее кушанье.

«Небось в мирное время и жрать бы не стали, – усмехнулся Колян – Впрочем, пацаны-то армейские, не больно-то разносолами балованы». Ему вспомнились кадры хроники недавних времён, когда показывали солдата, чуть не умирающего от дистрофии. У Коляна эта картинка ассоциировалась со словами услышанной где-то песни: «Я видел генералов, Они пьют и едят нашу смерть, Их дети сходят с ума от того, Что им нечего больше хотеть. А земля лежит в ржавчине, Церкви смешались с золой. И если мы хотим, чтобы было куда вернуться, Время вернуться домой».

Вот и пришло новое время. Нет генералов. Есть люди. Есть новая, очищенная от людей и власти земля. Как будто Земля встряхнулась, глядя на беззаконие, творящееся на ней, да и стряхнула с себя род людской. Лишь часть людей осталась, им и возрождать этот мир. Вернуться домой.

Новый народ поел, помыл миски за собой. Колян нашёл в безразмерной телеге два куска брезента.

– Вбивайте колья, оборачивайте брезентом, – скомандовал он. – Одна баня для женщин, другая для мужчин. Пока не будем нарушать традиции. Хотя какая теперь всем разница? В старину на Руси бани все общие были. В общем, моемся.

Колян не заморачивался насчёт разделения по полу, просто взял тазик, налил в него горячей воды, разделся посреди разложенного куска брезента и с наслаждением стал мыться под тёплым моросящим дождём. Взял бритву, подровнял отросшую бороду, воспользовавшись зеркалом заднего вида трактора.

«Вполне благообразная личина получилась», – с неожиданным удовольствием констатировал он. Парни и девки тайком и перешёптываясь смотрели на его сухое, жилистое, как из витого стального троса выкованное тело, помеченное следами пуль и осколков. Колян не замечал этого, мысли его витали далеко от коровника. Забот ему прибавилось. Надо думать, как пройти путь в 600 километров без потерь и по возможности, без крови. В последнем он сильно сомневался. Его очень беспокоило отсутствие оружия, серьёзного оружия. Имевшиеся у него «пукалки» были хороши, чтобы отпугнуть свихнувшегося фермера, но против серьёзной атаки не стоили и гроша. Надо пулемёты, надо снайперку. Надо автоматы, гранаты – какие казаки без оружия.

Да и о транспорте стоит подумать. Скоро все эти мототележки кончатся, да и дороги никто восстанавливать не будет. Кони – вот единственный способ иметь преимущество в войне, передвигаться быстро. Казак без лошади не казак. Колян подумал, что надо бы пошариться по деревням – кони могли и выжить. Вряд ли все деревни подверглись полному разрушению.

Надо добывать оружие. Где? Арсеналы были в отделениях милиции, войсковых частях. Но поход туда был сопряжен с большой опасностью.

«Ну а ты как хотел – чтобы оружие само в руки упало? – ругнулся он про себя и вздохнул. – Ладно. Утро вечера мудренее. Надо укладываться спать».

Он подал команду на отбой. Парни и девки потянулись в старое стойло, где уложили на землю куски брезента, матрасы из коляновой телеги и одеяла. Колян на всякий случай опять решил ночевать в телеге – мало ли чего, лучше настороже быть. Там у него было уже приготовлено что-то вроде гнезда из матрасов и одеял. Он положил под левую руку сайгу, под правую вынутый из ножен нож и заснул под стук капели по тенту над ним.

Ночью его разбудил шорох. Кто-то перелез через борт телеги, не удержался на ногах и с шумом брякнулся прямо на спящего Коляна. Тот моментально встрепенулся, сбил влезавшего с ног подсечкой и приставил нож к его горлу. Включив левой рукой фонарик он увидел, что это была чёрненькая девчонка, вроде как по имени Юля. Она с ужасом смотрела на него, ощущая холод лезвия у сонной артерии.

– Ну ты и дура! Ещё бы полсекунды, я бы тебя кончил! Ну кто так делает, разве можно без предупреждения? Другой бы уже тебя зарезал, твое счастье, что у меня реакция хорошая, узнать успел! Чего пришла-то?

– Я с тобой хочу, атаман. Атаманшей хочу быть.

– Спятила совсем – я тебя первый раз вижу, а ты ко мне лезешь! Может ты меня грохнуть хотела! Скажи спасибо, что не прирезал тебя как овцу.

– Ну, можно я с тобой останусь, – прохныкала девчонка.

Колян подумал.

– Да хрен с тобой – оставайся. Только не мельтешись и давай спать вообще. Сейчас не до игрищ.

Колян кривил душой. Бабу-то он хотел, но после всяких там Филей нырять в бабу было противно, ещё заразу какую подхватишь. Пусть отлежится пока, там видно будет. С этими мыслями он и уснул, обняв левой рукой посапывающее тёплое тело Юли. От неё пахло земляничным мылом, чистым женским телом и он даже подумал, а не напрасно ли себя в монахи записал. И тут сон навалился на него с новой силой и Колян забылся сном праведника.

Глава 7, в котором Колян теряет бдительность и подставляется под пули

Закон# 180

Часовой, уснувший на боевом посту, карается смертью.

Трактор уже привычно тарахтел, подбрасывая клубы сизого дыма. Колян расслабился, оставив рычаги – машина шла по прямой, поворотов не предвиделось. Рядом откинулся на засаленном сидении Диман, бледный, придерживающий перевязанную левую руку правой. На рытвинах и кучах мусора парнишка вздрагивал всем телом от боли.

«Как я мог ошибиться, – виновато подумал Колян. – Отвык уже находиться во фронтовой полосе, расслабился… Вот и результат – Диман практически выведен из игры на неопределённое время. Хорошо ещё, что фельдшерский пункт в деревушке грабанули, теперь есть чем перевязать рану и продезинфицировать. Одной палёной водкой не спасешься. Перекись да стрептоцид – это уже кое-что. На ночь теперь обязательно надо посты выставлять, да проверять. Так и башки лишишься, не заметишь – чем ближе к большим городам, тем больше шансов встретить банды мародёров. Мы не одни такие мудрые, и в городах должно было больше народа выжить, чисто статистически. Там и дома покрепче, и подвалов больше».

Они двигались уже три дня по маршруту, намеченному Коляном. Старательно обошли город с атомной электростанцией, превратившей нижнее течение огромной реки в радиоактивную пустыню. Впрочем, пока не пустыню – живность и люди там были. Но какие? При такой интенсивности излучения они должны были светиться ночью. Вопреки досужим россказням бабулек и дедулек, незнакомых с атомными станциями, станции не взрываются как бомбы. Они разлетаются, можно сказать, медленно, разбрасывая по округе куски своей радиоактивной начинки, заражая всё, что можно. Примером может служить Чернобыльская АЭС. Только тут результат был гораздо страшнее. Заражены огромная река, моря. Не скоро, ой как нескоро земля и вода восстановятся, а последствия коллапса будут ощущаться веками. Много лет после войны в Японии рождались невероятные уроды, безрукие и безногие – результат мутации после Хиросимы. Колян мутировать не хотел, а также не хотел бы, чтобы его потомство или потомство его соратников ползало по полу на руках при отсутствии ног. Видел он такую страшную картинку в фильме о хибакуся – жертвах атомных бомбардировок.

Ранение Димана, впрочем, было результатом неосторожности и халатности. Колян сразу же позаботился о выставлении постов на ночь – чем ближе они подходили к крупным населённым пунктам, тем больше была вероятность нападения банд мародёров. Его же команда был плохо обученная, безответственная, в общем – в итоге ребята заснули на посту. До сих пор этим людям было невдомёк, что есть такие правила, от которых зависит их жизнь. Видимо, это были остатки беспечности, или они думали, что все плохое случается только с героями телевизионных передаче, а с ними ничего случиться не может. Если бы не острый слух Коляна, да не его звериное чутьё, всё могло бы быть гораздо печальнее.

В прошлую ночь Колян, уснувший после скорой возни с Юлькой, которая всё-таки его соблазнила, услышал вроде как сдавленный крик и стон. Он раскрыл глаза – сна как не бывало, взял в правую руку нож, в левую перехватил сайгу и легко скользнул через борт телеги. Эту ночь они стояли у какой-то деревни, где с краю были врыты в землю длинные бункеры овощехранилищ, построенные ещё в советское время, которые могли выдержать не только ураган, но и почти прямое попадание ядрной бомбы. Вся компания кроме него и Юльки ночевала там, внутри, на брезентах. Там было сухо, если не обращать внимание на затхлый запах гниющих овощей, и довольно комфортно.

У Коляна этот запах вызывал ностальгические чувства. Когда он учился в технаре, их посылали работать на овощебазу. Студенты ехали весело, с криками, песнями, щупали визжащих девок и гоношили на троих портвейн «Ахтамар». Потом он подрабатывал на овощебазе грузчиком.

Колян двинулся немного в бок, обходя дверь в овощехранилище стороной. Под ногами было сыро и скользко, грязь воспринималась уже как обыденное явление, вроде и не было никогда сухой земли и ясного голубого неба. В темноте послышились тихие голоса, он прислушался – несколько мужиков говорили о том, что надо аккуратно зайти в хранилище и перебить всех топорами, чтобы не поднимать шума. Из услышанного Колян сделал вывод, что, во-первых, постовой уснул или его убили/выключили. «Лучше для него если бы убили – прибью суку», – подумал Колян. А во-вторых – что у них есть какие-то огнестрелы, но они не знают, сколько всего людей скрывается в помещении, и опасаются их – а, значит, не так уж и вооружены. Колхозники скорее всего, махновцы.

«Это уже неплохо, – подумал Колян. – Спецы нас давно бы уже повырезали, а тут есть шанс. Я сразу могу уложить втихую двоих, потом уйду в темноту, они начнут палить и метаться, я с сайги шмалять начну, а если пацаны в хранилище помогут – тут мародёрам и конец. А не помогут – всё равно конец. Только сразу валить отсюда надо будет – как бы родня какая не собралась потом мстить или чего ещё. Как они нас засекли? Трактор тарахтит, болтаем громко, чего не заметить то…»

У Коляна мелькнула мысль о том, какого чёрта мародёрам надо? Людей стало гораздо меньше, продуктов и товаров в разбитых магазинах – полно, чего с риском для своей жизни нападать-то на спящих? Но он решил додумать эту мысль потом, когда жив останется. Если останется.

Судя по голосам их было человек пять-шесть. Колян присмотрелся. Тусклое красное зарево на горизонте – горит атомная станция. До неё километров сто – зарево высвечивало тёмные силуэты. Он медленно, осторожно, чтобы не скрипнуло и не щёлкнуло ничего под ногами, приблизился к мародёрам. Шаг. Ещё приставной шаг. Шаг.

Двумя секущими движениями он резанул по фигурам на уровне глотки, потом, на выходе из кувырка вперёд, пропахал третью фигуру на уровне бедра, получив в лицо горячую струю жидкости с запахом железа – видимо он рассёк бедренную артерию. При таком ранении человек в считанные секунды превращается в обезвоженный, как вампиром высосанный труп, поток крови такой мощный, что спасение зависит от первых секунд – дальше будет поздно. Можно считать, что трёх человек уже нет. Вполне удачно, если не считать кровоподтёка на щеке Коляна от камня – один из мародёров успел выпалить, видимо из дробовика и, по несчастной случайности, заряд картечи, прошедший мимо Коляна, врезался в землю, подняв в воздух какой-то обломок кирпича и едва не высадив ему глаз. Случайность, всё случайность… В жизни многое зависит от случайности.

Колян сделал спринтерский рывок и вернулся по дуге к тому месту, где положил заряженную и снятую с предохранителя сайгу. Сайга – фактически автомат Калашникова, только без стрельбы очередями, и Колян прекрасно разбирался в этом оружии. Он привычно вскинул к плечу винтовку и остроносые пули калибра 7.62 полетели в захватчиков. Колян не испытывал зла или благородной ненависти к супостатам. В будущем и ему наверняка придётся заняться мародёрством и повоевать, отнимая у кого-то то, что ему нужнее – цивилизация кончилась, наступило время Зверя. Просто мародёры хотели взять то, что ему принадлежит, а он не хотел это отдавать, поэтому он видел единственно верное решение проблемы – убийство всех нападавших.

Бах! Бах!… Колян считал патроны. 8 в магазине, один в стволе. Бах! – двое упали, один прихрамывая побежал в темноту – перехватить! Приведёт подмогу – не успеем уйти. Колян рванул за ним, бросив опустевший карабин, но не успел – из дверей склада выскочила тёмная фигура и кинулась на убегавшего.

«Болван! – яростно подумал Колян. – Ща он положит его – не так надо было!» Фигуры вцепились друг в друга в ожесточенной борьбе, Колян подскочил сзади к мародёру и, схватив его за довольно длинные волосы, полоснул ножом по горлу. Тот захрипел и стал заваливаться назад, увлекая за собой человека, в которого он вцепился намертво. Колян узнал Димана. Тот ворочался на трупе, пытаясь разжать руки мертвеца.

– Живой что ли, Диман?

– Живой… Черт, порезал он меня.

– А ты болван, что ли, в лоб на него бросаться? Сзади надо было глушить палкой или кирпичом! Какого хрена тупишь-то? Где я потом хорунжего нормального найду, – усмехнулся Колян. – Сильно, что ли, порезал?

– Да плечо зацепил, руку. Да ничего. Выживу.

Диман храбрился, но по всему было видно, что ему совсем несладко, да и кровь капала тоже довольно бойко, скатываясь с его пальцев на землю в свете включённого фонарика. Из дверей выползли остальные члены их группы. Лучи фонарей осветили трупы. У двоих было огнестрельное оружие – у одного даже старый древний «кулак», обрез трёхлинейки, видимо, сохранился ещё с времён комбедов. У другого – охотничья двустволка ИЖ 12 калибра с вертикальными стволами и полупистолетной ложей. Видимо, охотника какого-то ограбили. Если бы Колян неудачно напал на них – быть бы ему нашпигованным 12-м калибром по самое не хочу. Спасло его то, что заряд картечи на выходе из ствола летит очень кучно, пулей, и лишь потом рассыпается в облако смертоносных свинцовых пчёл. В общем – не зацепило и ладно.

Нашли они и своего сторожевого – Ваську. Тот приспал под кустом, накрывшись плащом и брезентом. Мародеры подкрались и треснули его по башке дубинкой. Васька был жив. Очнувшись, он тряс головой и все еще не мог понять, что произошло. Ружьё, которое ему дал Колян для службы, отсутствовало – его потом нашли по пути бегства последнего мародёра. В общем, все следы халатности присутствовали.

Колян брезгливо посмотрел на парня:

– Завтра при свете разберёмся. Девки, перевязали уже Димана? Нормально? Рану промыли перекисью? Точно? А то она быстро загниёт в этой грёбаной сырости… Смотрите, загубите парня. Ладно, всем спать, при свете поговорим. Петька берёт ружьё и в дозор. Смотри – не дай Бог тебе уснуть. Трупы обшарить и забрать боеприпасы и всё более-менее ценное – ножи, вещи. Что морщитесь!? Бегом выполнять, красные девицы! Это вам не пионерлагерь – прикажу и спать в обнимку с этими трупешниками будете, если надо будет!

Колян собрал оставшееся оружие, проверил, зарядил стволы и потащил их к телеге. Забрался внутрь и заставил себя успокоиться перед погружением в сон. Сердце до сих пор колотилось, расталкивая по организму разогретую адреналином кровь. Мало-помалу он стал успокаиваться, бессознательно пользуясь вдолбленной ему когда-то инструктором методикой успокоения психики. Для бойцов спецслужб умение быстро переходить из состояния покоя в состояние боя и наоборот бывает жизненно необходимым – так быстрее восстанавливается организм после экстремальных физических нагрузок.

Рассвет наступил скоро. Коляновы люди собрали трупы, лежащие на месте своей смерти, и оттащили их в яму водопроводного колодца. Колян собрал ребят:

– Василий, ну-ка поясни. Как они смогли подойти к тебе вплотную, чтобы ты ничего не заметил, не услышал, не подал сигнала?

– Ну уснул я… Чего там врать. Кто знал, что они тут лазят. Ни души не видно вокруг, а они тут бродят. Виноват, исправлюсь.

– Я предупреждал тебя, что на посту нельзя спать, что надо быть внимательнее, что от тебя может зависеть наша жизнь?

– Ну, предупреждал.

– Иди сюда, Василий, – Колян поднялся с места и встал перед группкой соратников.

Вася вышел из общего строя и нехотя подошёл к нему, остановившись в шаге.

– Значит говоришь – исправишься? – тихо спросил Колян.

– Ну, исправлюсь, – опять скучно повторил Вася.

Колян вдруг неожиданно и резко ударил Василия в живот ногой, тот с хаканьем согнулся. Копатель схватил его за волосы и резко ударил головой о колено так, что брызнула кровь из сломанного носа. Тот завалился на землю, Колян в ярости стал пинать его ногами с криками:

– Пидор! Гнида! Он исправится, сука! Он, долбозвон, исправится! Из-за тебя, сучонка, чуть всех не вырезали! Если бы я не услышал, не они, а вы все бы сейчас в люке кучей говна бы лежали, сука!

Колян сдёрнул из-за спину сайгу, дёрнул затвор. Все ахнули. Диман крикнул:

– Атаман, может не надо?! Атаман, остановись!

Колян повёл стволом, направил его на возящегося и скулящего придурка, подумал, и чуть отвёл ствол. БАХ! Выстрел прозвучал громко. Пуля ударила в сантиметре от головы Василия, обдав его рыжую шевелюру брызгами грязи и крошками кирпича. Колян обвёл глазами притихших в ужасе ребят:

– Следующего, кто уснёт на посту – убью. Теперь собираем барахло, забрасываем этого дебила в телегу и валим отсюда, пока товарищи этих – он кивнул головой на люк – не пришли проверить, почему они давно не возвращаются. Может, конечно, и нет никаких товарищей, но я не намерен ждать и проверять эту версию. Оружие у нас ещё дохловатое, поэтому рисковать не будем. Всё ясно?

– Ясно!

Поход продолжился. Колян ехал на тракторе и думал:

«Оружие. Оружие! Вот что нужно. Надо проверить арсеналы – военные части, ментовки, оружейные магазины. Хотя, вояки, конечно – идеальный вариант, но идти на маленькую армию с нашим оружием чистой воды самоубийство. Уверен, что не один я такой умный и кто-нибудь уже добрался и до арсеналов. Одна надежда на ещё не захваченные хранилища или отъем их у населения. Не все же спецы, а дилетантов можно обыграть. Впереди город В. – там отделения милиции есть, а если они даже завалены обломками – используем бульдозер. Главное – уйти оттуда с грузом, но с оружием это сделать попроще. Сначала нужно все разведать и только потом гнать в город трактор. Лишние рисовки ни к чему. До города ещё километров 200. Горючку надо ещё подкачать, уже ополовинили. Жрёт тракторишка в три горла. Заправки по трассе, но хрен его знает, как оттуда достать соляру – чем выкачивать? Впрочем – у них обязательно есть люки для технических работ, можно вёдрами набирать, а потом перелить в бочки».

Колян свернул под тридцать градусов в сторону, где должна проходить трасса. Риск, конечно, но придётся на неё выходить – без горючего они точно никуда не доедут.

Глава 8, в которой Колян оказывается в каменных джунглях

Закон# 321

Для того, чтобы минимизировать потери людей, необходимо в первую очередь предложить противнику переговоры. Если переговоры окончились неудачно или противник не идет на переговоры, следует начать ответные боевые действия.

Четыре дня казаки двигались в сторону лесов без приключений. По дороге им встретилось две заправки, чему не все были рады – черпать солярку вёдрами, задыхаясь от солярной вони – занятие не из приятных. Колян с удовольствием отметил, что в роли атамана есть свои преимущества – черпал и заливал, конечно, не он. За пять километров до развалин районного города Колян загнал трактор с телегой в овраг, со своими помощниками отцепил телегу и оставил девушек и одного охранника обустраивать лагерь. Сам же с двумя соратниками, одним из которых был опухший от побоев, но уже отошедший Васька, отправился на бульдозере в город.

Картина развалин была, конечно, удручающей. Зданий, в общем-то, не осталось, куда ни глянь лежали кучи щебня, бетона, изогнутых металлоконструкций. Главной задачей разведгруппы Коляна был поиск местного отделения милиции, где мог находиться арсенал с оружием.

Как найти отделение? Где стояло увд? Колян этого не знал. Только местный мог помочь им в поисках. Колян заглушил трактор и оставил охранять их единственный транспорт Василия, строго приказав не спускать с него глаз под страхом смерти, а сам с Диманом двинулся на поиск аборигенов. Искать их он решил по запаху. А как ещё их найти – огонь-то они должны жечь, готовить еду, сушить одежду? А, значит, есть дым, а дым чуется за сотни метров.

Они шли тихо, прижимаясь к остаткам домов. В шелесте дождя и ветра глухо звучали шаги по скрипящим осколкам стекла и кирпича. Наконец Колян почуял, что откуда-то пахнуло дымом. Он сделал знак Диману – осторожнее. Пполучить пулю или заряд дроби в живот в нынешнее время равносильно смерти. Ни больниц, ни операционных не осталось, а сырой тёплый климат быстро приводит к нагноению.

Наконец они подошли к чему-то вроде лаза в подвал, откуда шёл запах дыма и слышались приглушённые голоса.

– Диман, – шепнул Николай. – Ты останься здесь и спрячься в укрытие, пока я не позову. Если я позову, тогда смело идёшь ко мне. Если услышишь шум и увидишь, что я сваливаю – прикрываешь, отсекаешь тех, кто побежит за мной, валишь наверняка и без жалости. Понял?

– Понял, – Диман кивнул. Его трясло от волнения.

– Не бойся, может, всё нормально будет. Не все же зверюги-мародёры, – подмигнул ему Колян. А про себя подумал, что все, но незачем заранее пугать пацана. И так его вон как колбасит.

Колян осторожно пошёл к входу, подняв руки вверх к затылку, как бы показывая, что он безоружен. На самом деле, к его лёгкой непромокаемой куртке на спине был пришит девушками карман, в который как раз поместились ножны с ножом. Рукоятка была как раз на уровне воротника и он мог в доли секунды вытащить нож, если понадобится. Он решительно, но без резких движений прошёл по проходу, перекрытому занавесью из какой-то ткани, видимо портьерной, отодвинул ее и вошёл.

Его глазам открылось довольно обширное помещение – наверное, это был подвал или полуподвал, возможно, какое-то складское помещение. Возле низенького окошка, выходившего во двор, стояла железная печка, чадившая из железной трубы, выведенной в окно – её-то дым и учуяли коляновцы. У стен были наложены какие-то постели, топчаны, висели верёвки, на которых сушилось тряпьё. В комнате было человек двадцать-двадцать пять, занимавшихся какими-то своими делами – кто-то зашивал одежду, кто-то просто спал. Были здесь и дети разного возраста. В общем, с виду небольшая община, каким-то образом собравшаяся в наиболее пригодном для жизни помещении.

Колян вошёл и вполголоса поздоровался с народом, сразу пытаясь понять – кто тут главный, какова степень опасности и чего стоит ожидать:

– Здравствуйте. Кто тут у вас главный? Мне поговорить надо.

Люди притихли, повернувшись к вошедшему. В подвале мгновенно воцарилась жутковатая тишина.

– А ты кто такой? – навстречу к нему выдвинулся мужик лет за пятьдесят, с виду крепенький, держа в руках топор наготове.

– Э..эээ… Ты с топором-то полегче. Я чего, враг что ли какой, ты меня с топором встречаешь? – хмыкнул Колян. – Видишь, я без оружия.

– Сейчас все враги, – уже более миролюбиво проговорил мужик. – Говори, чего надо и вали. Нам лишние рты не нужны. И так жрать нечего.

– А что, так плохо? Магазинов мало, что ли? Мало продуктов, барахла? Это в городе-то?

– Парень, ты что, с Луны упал? Продуктов… Что протухло от сырости и воды, а что крысы сожрали. Они лезут из всех щелей, всё нахрен сожрали – и еду, и одежду. Того и гляди, нас сожрут. Откуда такой взялся?

– Да я в деревне был. В город с самого… ну, с Начала не заходил.

– Ясно. Ладно, присаживайся, толкуй, чего хотел. Меня звать Михаил.

– Я – Николай. Мне нужен проводник. Из местных, хорошо знающий город. Человек, который может помочь мне найти некоторые дома.

– Какие дома? Чего найти-то?

– Ладно, мне нужно найти место, где стоял УВД. И еще парочку оружейных магазинов.

– Яааасно…. – мужик испытующе глянул на Коляна. – Думаешь стволами разжиться?

– Думаю! – решительно сказал Колян. – Без стволов сейчас нельзя. Как, кстати, у вас обстановка в городе? Бандиты есть? Кто-то держит верх?

– Ну, есть, как без этого. Да мы все бандиты, – горько усмехнулся Михаил. – А кто же ещё? Чего награбим, тем и живём. Пока консервные банки есть, ещё поживём. Как влага их добьёт – будем жрать другу друга. Каннибализмом займёмся. А чего ещё-то делать? Производства никакого нет, пахать-сеять мы не умеем, только жрать да срать… Одно слово – городские.

– Вот что, Михаил. У меня есть, что предложить всем вам, но вначале мне нужно добыть оружие, без него нас раздавят, как мышей. С дробовиками много не навоюешь.

– Ну а что оружие? – перебил его мужик. – Что могли достать сверху – уже разграбили. Все охотничьи магазины, что смогли откопать. УВД, правда, не трогали – просто потому, что его развалило крепко, там такие завалы. Ты думаешь, сможешь их разгрести? Бесполезно. Пробовали. Объём совершенно неподъёмный.

– В общем, так, – решился Колян. – Мы едем в леса, образовывать свою «республику», что-нибудь вроде «Войска Донского», по типу казаков, и зовём себя казаками. Будем с нуля организовывать жизнь. Я предлагаю вам всем присоединиться к нам, правда, на одном условии. Я – Атаман, я буду править, мои приказы исполняются беспрекословно, я отвечаю за защиту своих подчинённых, за организацию быта и все остальное. Без единовластия, самодержавия, чёткой структуры власти сейчас не прожить.

– Не много на себя берёшь? – рассмеялся Михаил. – А если кто не захочет тебе подчиняться?

– Не захочет – остаётся с крысами. Если пошёл со мной – значит, подчиняется правилам и законам нашего Войска. Останетесь здесь – вымрете, а до того как вымрете, одичаете, будете друг друга жрать – сам сказал. В общем – предлагаю подумать, поговорить с людьми, а пока выделить мне проводника.

– Да не достанете вы ничего! Я же сказал – там кучи мусора и всё.

– Достанем. Мы на бульдозере приехали.

– Дааа? – Михаил задумался. – Ну тогда, может, и достанете. А насчет предложения твоего подумаем. Иди пока погуляй, я тут с народом потолкую.

Колян легко поднялся и пошёл на выход. На улице он негромко позвал Димана, тот сразу поднялся из-за груды камней в метрах десяти от входа со словами:

– Ну, атаман – чего долго так?! Я думал всё, трындец тебе, заглушили там.

– Рано хоронишь. Давай присядем, подождём. Я с их старшим потолковал. Они там решают, как дальше жить. Главное, чтобы не решили нас прибить. Ну а чтобы их ответ нас неприятно не поразил – ложись-ка ты снова вон там, за стенкой, и на прицел вход возьми. Если что – вали сразу того, на кого я пальцем покажу. Вроде переговоры нормально прошли, но кто его знает… бережёного Бог бережёт.

Диман залёг в укрытие, а Коля закурил, присев на обломок бетонной плиты, свалившейся с многоэтажного дома по соседству.

«Вот почему мародёры бродят по деревням, – думал он. – Тут скоро голод начнётся, если уже не начался. Крысы вокруг и люди, как крысы. В деревне прожить можно за счёт сельского подворья, охоты, рыбалки. Эти же ни хрена ничего не умеют – прямой путь им в могилу».

Колян просидел так минут сорок, потом из прохода показались три фигуры – в центре шёл Михаил, а его сопровождали два парня с довольно неприятными лицами, без особого одухотворения на них. Михаил обратился к Коляну угрюмо, пряча глаза:

– В общем, я с народом поговорил. Вроде большинство не против с тобой пойти, но вот есть загвоздка – не хотят некоторые, чтобы пришлые рулили. Типа переворот у нас – пацаны говорят, теперь они рулить будут. Вот Петя и Андрей теперь у руля, а не я, понимаешь? – Михаил поднял голову и в упор, не мигая, посмотрел на Колю. – Они говорят, трактор тебе ни к чему. Сдай им его, тогда жив уйдёшь.

– Да что ты, старый, с ним рассусоливаешь! – зло сказал один «одухотворённый». – Слышь, брателла, трактор где оставил, колись давай. Тебе он уже ни к чему! – и он направил ствол охотничьего ружья на Коляна.

– Э-э… Ты чего? – Колян испуганно сказал парням. – Ты ствол-то отведи, ненароком пальнёт ведь! А кому теперь трактор к чему?

Парни заметно расслабились – чувак оказался не такой и страшный.

– Нам к чему! Трактор показывай где, говорю!

Колян повернулся к парням:

– Да вот, вот он, – и указал пальцем на одного и парней, одновременно поднимая руку к затылку.

Бах! Кровавые брызги и кусочки мозга залили Коляна. И тут же, как по сигналу, он выхватил из-за воротника нож и метнул его в другого отморозка. Тот, заваливаясь назад, рефлекторно нажал на спуск ружья и упал на спину, выставив рукоятку ножа в хмурое, покрытое тучами небо. Кровь выглядела лужей вишнёвого варенья и растекалась ручейками по захламлённой мостовой. Михаил сидел на обломке плиты, зажав рукой левую руку – сквозь рукав дряхлого пиджака проступало красное пятно и с кисти руки капали красные капли.

– Зацепил, сука! – зло пробормотал Михаил. – Вот и прикинь, как я тут рулю. Раньше справлялся, а как только до дела дошло – сразу бунт, анархия. И как с этим народом быть? Не зря раньше, до революции пороли нагайками. Ты прав, Николай, без власти нельзя. Одичают, суки. Эти двое самые отмороженные были, их не будет – всё будет в норме. Я людей соберу, пойдём мы с тобой. Знаю, что прав ты во многом, и вижу, что человек решительный и умелый. Думаю, не облажаешься, если что. Я тебе чем могу помогу, только и ты меня если что не забывай, ага?

– Само собой, будешь заместителем моим. Один вон за кучей сидит. Только молод ещё. Пацан. А у тебя опыт. Кем был то до События?

– Завхоз в школе, – вздохнул Михаил. – А так – военный на пенсии.

Колян обрадовался:

– Как раз ты и на месте будешь! Замом по строевой и замом по тылу в одном лице. Давай-ка сейчас тебя перевяжем, а то я зама лишусь, ещё не получив, да промыть надо рану – есть чем?

Они сняли с Михаила пиджак, рубашку. Раны была неглубокой, но противной – заряд дроби сорвал ему большой лоскут кожи возле плеча, практически обнажив мышцы. Надо было зашивать, но прежде продезинфицировать рану, чтобы избежать заражения. Николай махнул Диману, тот вышел из-за кучи и они вдвоем повели пошатывающегося от шока Михаила внутрь. Там Михаил быстро навёл порядок, в двух словах объяснив ситуацию. Бабы засуетились, принесли горячую воду, перевязочные материалы и стали ухаживать за Михаилом. Через сорок минут рана была зашита, обработана и забинтована – кое-какие перевязочные средства и медикаменты у них имелись, видимо, собранные по аптекам.

Ещё через двадцать минут Николай, Диман и ещё четверо мужиков шагали по направлению к трактору. Больше всего Колян боялся, что трактора не обнаружится на месте – Василий был бестолковым и ненадёжным. Но потом с облегчением вздохнул – трактор на месте, Вася в здравии выполз откуда-то из-за кучи щебня. Можно было двигаться на место раскопок. Они набились в кабину, повисли по бортам, и трактор с тарахтеньем пополз вдоль по улицам.

Проводники объясняли, как проехать. Некоторые улицы были полностью забиты обломками так, что даже трактор не мог их преодолеть. Приходилось долго объезжать завалы другими путями, но, в конце концов, они подъехали к месту, где раньше стояло здание УВД. Оно ничем не отличалось от остальных развалин, и лишь местный житель мог отличить это место от других. Видно было, что кто-то пытался расчищать проходы внутрь здания. Но конструкции, упавшие вниз, намертво перекрыли все возможные лазейки.

Колян задумчиво смотрел на здание УВД – эдак и трактором не разгребешь такую гору. Одно дело куча кирпичей, другое – практически целые блоки из старинного кирпича, их даже ураган не смог сломать. Только взрывать…

«Взорвать можно двумя путями – с помощью пороха и аммонала», – соображал Колян.

Поразмыслив, Колян аммонал исключил. Казалось бы, все очень просто: взял аммиачную селитру, перемешал её с 20 процентами алюминиевой пудры, и готово мощное взрывчатое вещество. Но селитра очень гигроскопична, а вокруг потоки воды – сырое вещество не даст такого эффекта, какой нужен при взрыве. Да и взорвать её сложно, нужен детонатор, и не просто патрон какой-то: аммонал можно прострелить пулей, жечь огнём и с ним ничего не будет. А детонаторов нет.

Порох же, заключённый в замкнутую ёмкость, ничуть не хуже мог служить цели. Его можно было найти только в оружейных магазинах. Колян знал, что порох там хранится в плотных металлических банках, скорее всего им удастся найти сухой. Если, конечно, мародёры не всё обобрали, да и они в основном патроны таскали.

Колян быстро переговорил с проводниками и они двинулись по адресам магазинов. В двух из них они нашли то, что искали. Мужики сделали импровизированную волокушу из листов железа, сорванного с крыш, и зацепили её за трактор – на ней лежало более полутонны упаковок с бездымным охотничьим порохом «Сокол».

День уже близился к вечеру и Колян распростился с проводниками, договорившись встретиться завтра у окраины города. Трактор с Николаем и двумя его бойцами потарахтел по направлению к телеге. Через два часа, уже почти в темноте, они приблизились к лагерю, где стояла телега. За время их отсутствия происшествий не было, кроме того, что оставшиеся переругались, решая, кому работать, а кому нет. Порох быстро перегрузили под тент.

Колян только сейчас почувствовал, как он устал и проголодался. Он с жадностью съел большую чашку похлёбки. Ему очень не хватало хлеба, но в этой сырости его было невозможно хранить. Коля отдал чашку дежурной девчонке и пошёл в телегу спать, приказав Диману назначить постовых. Через пять минут он провалился в сон.