Академия Космического Флота: Аромат эмоций Селена Сирена

– Нет, как только увидел Ваше сообщение, сразу сюда… – смутилась ещё больше, вспомнив, что последний раз приём пищи наедине с капитаном куратор посчитал чем-то неприличным.

– Я так и думала. Садись, кушай, я захватила блинчики из столовой для офицеров, памятуя о том, как сильно тебе понравилась еда оттуда, – улыбнулась Теонора. – А я пока разберу контейнер, ещё не вскрывала его. Мне должны были прийти различные комплектующие, сейчас найдём среди них твою плату.

Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, я помнила нелепые подозрения Киара Леру о том, чем я в лице Стаса Радонежского занималась четыре пары подряд с преподавателем по робототехнике. С другой стороны, я прекрасно отдавала себе отчёт, что предположения командора просто-таки смехотворны и не выдерживают никакой критики. Наверно, это не совсем правильно, когда капитан приносит еду из офицерской столовой для своего кадета, но она же это делает без всякого умысла…

– Стас, что-то не так? Вы не любите блины? Я ещё творожную запеканку захватила на всякий случай, – услышала я звонкий голос Теоноры за спиной и… наплевала на все приличия.

Запеканка оказалась восхитительной, а блины так просто божественными. Наверно, я промычала от удовольствия что-то вслух, потому что в какой-то момент Теонора рассмеялась и сказала, что ещё ни разу в жизни не видела настолько голодного мужчину. Я, вспомнив, что действительно вчера не ужинала, а тренировка с Диком отняла много сил, подтвердила, но отчего-то смутилась под пристальным взглядом капитана. Ну да, наверно, не стоит так налегать на еду, а то как-то неприлично смотрится со стороны.

Тем временем женщина распаковала контейнер и достала обёрнутые в воздушно-пузырчатую плёнку многочисленные платы, процессоры, энергетические накопители, магнитные подушки, тюбики с термопастой, какую-то гору стабилизаторов. Всё это я отмечала по ярким наклейкам, сопровождающим идентичные снаружи свёртки.

– О, вот она, на самое дно положили! – воскликнула капитан, наконец, выудив после стопки стабилизаторов единственный свёрток с сиреневой наклейкой.

Я поспешила к Анчоусу, схватив отвёртку, и приступила к делу. За годы общения с кибернянем я настолько привыкла к нему, что последние пару месяцев остро чувствовала потребность в роботе. Мои пальцы немного подрагивали от волнения, когда я закручивала последние винтики в корпусе. Только сейчас мне пришло в голову, что с моей везучестью могли пострадать именно те кластеры из сотни петабайт оперативной памяти, где хранился приказ называть меня Стасом, а не Анестэйшей. Запускать Анчоуса при капитане было чреватым. А вдруг кибернянь меня не узнает? Или назовёт по настоящему имени? Я закусила губу, так и не нажав кнопку питания.

– Стас, что же Вы медлите? Так долго собирали своего робота, а теперь откладывается его запуск?

– М-м-м, – промычала я что-то невнятное, судорожно подбирая объяснения, почему не могу включить киберняня прямо сейчас.

Пока я раздумывала, капитан Теонора подошла и нажала ту самую кнопку питания.

– Знаете, Стас, мы, женщины, любим решительных мужчин, – подмигнула она мне, рассмеявшись своей шутке.

Вот только, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Не успела я додумать эту мысль до конца, как Анчоус в моих руках ожил, замигал новыми диодами и поднялся в воздух на магнитной подушке.

– Добрый день, хозяин Стас. Рад видеть Вас целым и невредимым, – поздоровался со мной кибернянь, а у меня отлегло от души. Слава Вселенной, память в самом важном месте не повредилась.

– Привет, Анчоус, знакомься, это капитан Теонора Рувз. А мы находимся на станции, которая является главным филиалом Академии Космического Флота, – поспешила я представить капитана и сообщить всю самую важную, на мой взгляд, информацию.

– Очарован Вашей красотой, капитан. Никогда не считал, что женщины и Космический Флот – совместимые вещи, но Вы перевернули мой мир, – послышался голос HAUS-8, а я так и села на стул.

Это вообще что сейчас было?! Мой робот флиртует?! У него там замыкание произошло в оперативке?!

Теонора восхищённо осматривала моего Анчоуса.

– Вот она, разница между функциональными роботами и искусственным интеллектом! – произнесла она с восторженным придыханием. – Это Вас хозяин так красиво научил говорить?

Я чуть было не поперхнулась от этого предположения, а затем перевела заинтересованный взгляд на Анчоуса. И правда, где это он научился так складно делать комплименты?

– Эти слова сами собой родились в моём процессоре, когда видеосигналы передали Ваше изображение, – продолжал нагло льстить робот, но Теоноре, похоже, действительно нравилось то, как с ней общался мой Анчоус.

– Какой он у Вас, Стас, галантный!

– Не то слово, – произнесла я, думая, что это на него нашло. Неужели удар о траска так повлиял на характер моего личного искусственного интеллекта? Теперь он всегда будет так общаться? – Анчоус, – я решила перейти к делу. – Ты отвлёк в баре траска, разогнавшись и ударив его. Ты не мог бы рассказать нам с капитаном, как тебе это удалось? Как ты обошёл протокол непричинения вреда разумному существу?

– Станислав, разве можно говорить о драках в присутствии прекрасных дам?

Нет, я его точно чем-нибудь по голове тресну, чтобы шестерёнки на место встали. Он что, откатился по лексике на пятнадцать веков назад?

– Ой, Стас, а у Вас на Захране все так общаются с девушками? Как интеллигентно! Жаль, в Космическом Флоте молодые люди разучились делать комплименты.

– Прошу прощения, капитан. Мой робот немного не в себе, – произнесла я сдержанно, не выдавая степени своего изумления нестандартным поведением киберняня. – Анчоус, ты не мог бы ответить на мой вопрос? Нехорошо заставлять капитана ждать.

– Если Вы настаиваете, Стас, то поясню свои действия. Я видел, что жизни моего хозяина угрожает опасность и действовал согласно протоколу «Цербер». Я разогнался до максимально возможной скорости и отключил своё питание, пролетев несколько метров до цели по инерции.

– И это не противоречит золотому правилу робототехники, так как в момент причинения вреда рептилоиду Ваш робот представлял собой кусок мёртвого железа, – задумчиво произнесла Теонора, постукивая себя наманикюренными пальчиками по губам. – Да, Стас, Вы потрясающе обучили своего HAUS-8, если он смог дойти до этого собственным умом.

Я растерянно кивнула и решила, что пора уходить из мастерской, пока не вскрылась ещё какая интересная информация о том, чему я «научила» собственного робота.

– Большое спасибо за помощь в ремонте Анчоуса, капитан Теонора, но мне пора, у меня есть ещё дела, – я натянула на лицо улыбку.

– Теонора, Стас, для тебя просто Теонора. Беги, конечно, и не забывай, что ты обещал принести своего робота на урок, чтобы показать всем.

– Угу, – я уже выходила из мастерской, поманив за собой робота.

Еле-еле успела дойти до бокса «1051», прежде чем дала бурлившем внутри себя чувствам выплеснуться наружу.

– Анчоус, ты что за цирк устроил в мастерской? И что за протокол «Цербер», о котором я слышу впервые? Тебя кто надоумил?!

– Прошу прощения, Стас, изъясняйтесь чётче. Я не видел зверей в том помещении, не понимаю, о каком цирке идёт речь.

Вот ведь зараза! Умеет прикинуться глупой консервной банкой, когда ему это выгодно.

– То, как ты говорил с капитаном Теонорой. Это ненормально для тебя. Поясни своё поведение.

– Это относится к протоколу «Цербер». Вести себя максимально вежливо и делать комплименты всем представительницам пикси.

– Что? – опешила я. – Я могу попросить тебя больше не пороть всякую чушь в присутствии капитана Теоноры?

– Нет. Это поведение относится к протоколу защиты хозяина. Не удаляется.

– Хм… любопытно… и кто установил тебе этот протокол?

– Информация секретна.

Секретна, понятно. Но я буду не я, если всё не выясню досконально. Надо спросить по-другому.

– Анчоус, это заводская настройка? Если я тебя сброшу до заводских настроек, этот протокол сотрётся?

Робот колебался какое-то время, не зная, что ответить. Он, как искусственный интеллект, чувствовал подвох в моём вопросе, но не мог понять, в чём он состоит.

– Если сбросите до заводских настроек, то протокол сотрётся.

Теперь становилось очевидным, что протокол «Цербер» дописывал отец или его подчинённые. Вот только зачем? Неужели предвидел, что мне может понадобиться защитник? Да нет, глупо выходит. Хитрый манёвр, позволяющий обойти глубоко зашитое золотое правило всей робототехники, и витиеватое общение с пикси лежат в одном и том же протоколе. Похоже, отец сам на коленке дописывал программу Анчоуса, чтобы воспользоваться роботом в своих целях. В каких? В голове сразу всплыло воспоминание, как Игнар Радосский собрался на переговоры в южное полушарие Захрана и заодно захватил моего киберняня, якобы в гарантийный ремонт, потому что у того заклинило одно из щупалец.

– Анчоус, а знаешь родной язык пикси?

– Да, знаю.

– Ты работал переводчиком на встречах с пикси для моего отца?

– Я не имею права сообщать информацию, которая касается Игнара Радосского.

Сам того не осознавая, Анчоус выдал мне всю информацию. Отцу требовалось взаимодействовать с пикси и, похоже, он был о них мнения не лучше, чем мой приятель Дик. Вот вся картина и сходится. Удивительно, однако, насколько, оказывается, я ничего не знаю о своём отце.

Я вздохнула, пытаясь поймать ускользающие мысли, но в этот момент мой наручный коммуникатор вновь завибрировал.

«Стас, ты должен подняться в медотсек. Это очень важно. Док».

Я ещё раздумывала, что ответить миттару, и можно ли снова отмазаться, как коммуникатор провибрировал повторно:

«Я всё знаю. Поднимайся немедленно».

– Шва-а-арх, – на этот раз я простонала вслух.

Видимо, док решил проверить мою кровь не только на избыток медикаментов, но и X/Y-хромосомы. Вот ведь! Как чувствовала, что не стоит сдавать кровь на анализы, но Натан… Жалела ли я, что вчера отправилась к доку за обезболивающей и успокаивающей мазью? Ничуть. Я понимала, что если бы была возможность отмотать время вспять, то поступила бы точно так же.

В медицинский отсек я собиралась как на войну, мысленно прощаясь с полюбившимся мне боксом. Дориан Бланк – не кадет Натан Танеко, уж кто-кто, а он молчать не будет. Настроение опустилось ниже некуда, но я понимала, что идти надо. Глупо бегать от дока, который всё узнал.

Глава 15. Анестэйша Радонежская

Дориан Бланк более двадцати лет работал в Космическом Флоте и до сих пор исследовал образцы крови самых разных рас, в том числе и людей, но кровь этого захухри Стаса, а точнее неизвестной девицы, которая им прикидывается, он видел впервые. Разумеется, обо всём, что он нашёл в крови девчонки, он тут же доложил адмиралу Леру, напрямую заинтересованному в этом деле. Он был настолько возбуждён, что не мог усидеть на месте.

– Ты уверен? Кровь кадета Радонежского поможет?

– Гарантировать результат не могу, но вероятность очень высока! Первичные тесты показали, что в её крови есть очень крупные криоциты, даже представить не могу себе, откуда они там взялись. Обычно у людей, точнее таноржцев, чью кровь я брал, не было ничего подобного…

– Её кровь?! Погоди, последний раз, когда я видел кадета Радонежского, он был мальчишкой… – адмирал с трудом улавливал смысл речи дока, так как тот был сам на себя не похож. Его зелёные глаза отливали синевой, щёки надувались, а перепончатые пальцы крупно дрожали.

– Мальчишка, девчонка – какая разница? Главное, что захухря! К сожалению, мы почти ничего не знаем о Захране, он отрезан от нас плотным слоем космического мусора, и у меня нет других образцов крови для проведения исследований. Однако известно, что планета помимо синдрома Кесслера в принципе является свалкой всевозможных отходов. Слабые радиоактивные металлы вполне могли вызвать некоторые изменения в людях. Возможно даже, это успешная мутация последнего поколения, надо исследовать!

В этот момент дверь в медицинский отсек отъехала в сторону, и кадет Радонежский вошёл внутрь. Он, а точнее она, вздрогнула при виде адмирала, явно не ожидая, что в боксе будет кто-то ещё помимо дока.

***

Меня битый час расспрашивали о Захране, его экологии, жителях, продолжительности их жизни, болезнях… Когда я сообщила, что в последние столетия на родной планете наблюдается парниковый эффект, и подтвердила, что у нас достаточно много радиоактивного мусора, док чуть ли не подпрыгивал на своём кресле. Я думала, что меня позвали из-за того, что открылась информация о моём поле, и пока ехала в лифте, уже подготовила речь о том, что прошу доставить меня на любую населённую планету Федерации Объединённых Миров. Но, похоже, дока и адмирала это практически не интересовало.

Док возбуждённо переспрашивал меня обо всех известных болезнях на Захране и о том, как много мусора Захран принимает с других планет, в каком объёме, есть ли среди него металлы, которых раньше не было на планете, как проходит утилизация. К своему стыду, больше чем на половину его вопросов ответить я не смогла. Конечно, я знала намного больше, чем среднестатистический захухря, так как была дочерью Игнара Радосского, но во все тонкости его бизнеса я не углублялась. Пришлось также признаться, чьей дочерью я являюсь.

Под конец мне задали вопросы о болезнях в семье, и я упомянула о больной матери, на этих словах док с адмиралом многозначительно переглянулись. Весь этот допрос казался мне полнейшим сюрреализмом. Вместо того чтобы выспрашивать, почему я устроила весь этот маскарад, меня расспрашивали исключительно о Захране и его мусоре.

– Ну, в общем-то, у меня вопросы закончились, – пожал плечами Дориан спустя два или три часа после того, как вступила в бокс. – Адмирал, у Вас вопросы к Анестэйше остались?

Я перевела взгляд на цварга. Всё это время он спокойно смотрел на меня, его хвост лишь изредка лениво перемещался, меняя положение. Адмирал всем своим видом излучал уверенность и невозмутимость. Я внутренне поразилась тому, как сильно Леру-старший может отличаться от Леру-младшего. Если бы не внешнее сходство черт, то я бы в жизни не сказала, что два цварга – родные братья. Юлиан устало улыбнулся, не обнажая свои клыки.

– Я бы дал слово нашему кадету. Вы, док, развели слишком бурную деятельность. Анестэйша, – он обратился ко мне, – у Вас есть вопросы к нам?

Я смутилась. Вот так просто сам адмирал обращается по мне по имени. Наверно, я уже больше не кадет, а простая девушка с Захрана с необычной кровью.

– Я… больше не ККФОМ-ец? – спросила, затаив дыхание, так как боялась услышать ответ.

– Что Вы, – успокоил меня Юлиан, – Вы теперь самый желанный кадет в Академии Космического Флота. Док в Вас вцепится мёртвой хваткой и не разрешит отчислить, – по-доброму усмехнулся адмирал.

Я перевела взгляд на миттара и поняла, что Юлиан не шутит.

– И Вы совсем не злитесь, что я – девушка? – уточнила всё, чтобы расставить все точки над «и».

– Девушки – это даже лучше, чем ребята, ведь они как доноры могут отдать больше крови, – начал говорить док и осёкся под внимательным взглядом адмирала.

Что-то они мне явно недоговаривают.

– Так Вы хотите мою кровь? Как много потребуется?

Дориан Бланк и Юлиан Леру переглянулись.

– Док, выйди, пожалуйста.

Когда дверь за миттаром закрылась, адмирал молчал некоторое время, собираясь с мыслями, а затем он заговорил. Он говорил и говорил, как устроены цварги, что они питаются бета-колебаниями мозга, что бывает в случаях недоедания и переедания, и как несколько лет назад в его крови нашли эльта-частицы вместо бета-частиц, с которыми не справляются криоциты ни одного цварга. Я слушала, затаив дыхание, и не перебивала, так как чувствовала, что Юлиан предельно честен со мной. Впервые за всю мою жизнь кто-то просил у меня что-то, что я могла дать, открыто и напрямик. Без закулисных игр и шантажа, как любил делать мой отец, не силой или угрозами, как поступали мои одноклассники, и даже не за кредиты или привилегии.

– Вот так и обстоят дела, – закончил Леру-старший. Когда он закончил рассказ, я видела, что он поморщился от боли, но постарался скрыть этот жест. – Если твоя кровь хотя бы сдержит количество эльта-частиц, то это даст мне год или два жизни. Если ты откажешь даже пробовать – я тоже пойму, уверяю, на твою учёбу в Академии это не повлияет.

– Что? Учёбу? То есть, если я откажусь, Вы всё равно меня не выгоните? – уточнила не из-за того, что планировала отказаться, а из-за того, что не верила в то, что Юлиан настолько благороден.

Киар на его месте точно воспользовался бы моим желанием продолжить учёбу в Академии и пригрозил бы отчислением.

– Не выгоню, – покачал головой цварг, и я увидела, как зажёгшийся огонёк надежды, который я увидела в его глазах с того момента, как пересекла порог медотсека, стал угасать.

Плечи Юлиана понуро опустились, массивный цварг сгорбился и обессиленно облокотился на спинку кресла, а на его благородном лице проступили крупные складки морщин. До сих пор я не задавалась вопросом, сколько же ему лет, но сейчас вспомнила, что цварги в среднем живут около трёхсот лет. Док упомянул, что адмирал в самом расцвете сил. Получается, Юлиану нет и двухсот. Если бы не эта странная болезнь, то он смог бы ещё долгие годы управлять Академией и приносить пользу Федерации Объединённых Миров, а в итоге адмирал просит помощи у кадета, чтобы отдалить свою смерть хотя бы на год или два. Юлиан прикрыл ресницы, а я увидела, как крупная судорога прошлась по его правой руке, но он даже не вздрогнул и не показал, что ему больно.

Шварх, да что же я за дрянь такая бессердечная? Можно подумать, от меня много чего требуют, а тут речь идёт о жизни, на минуточку! Мне стало мучительно стыдно за свой вопрос.

– Я готова попробовать, – прозвучал мой голос в абсолютной тишине.

Юлиан в неверии распахнул густые чёрные ресницы и посмотрел мне в глаза:

– Правда попробуешь? Даже после того, что сделал с тобой мой младший брат?

Признаться, за весь разговор в медотсеке я ни разу не вспомнила о психологической атаке куратора, после которой я стала частенько просыпаться от кошмаров среди ночи, но, тем не менее, повторила свой ответ:

– Я готова попробовать. Но у меня есть условия.

***

Юлиан Леру постарался максимально подробно обрисовать всю ситуацию Анестэйше Радосской. Он не мог поверить своим ушам, когда узнал, чья дочь учится в группе, курируемой его младшим братом. Игнар Радосский по сути управлял всем Захраном, он являлся самым богатым и влиятельным человеком на этой планете. Как же его младший брат ошибался на счёт кадета Радонежского! Теперь, после того как Киар применил эмоциональный взлом сознания к Анестэйше, у Юля практически нет шансов, что она захочет ему помочь. Было бы неудивительно, если девушка после этого случая замкнулась бы в себе, перенесла бы свою ненависть с Леру-младшего на Леру-старшего или даже возненавидела бы всех цваргов вместе взятых. Забавно, что именно его младший брат, который столько лет пытался найти действенный способ лечения от эльта-частиц, скорее всего, поставил жирный крест на его единственно возможном шансе, если не на полное излечение, то хотя бы на несколько дополнительных лет жизни.

Адмирал привык к тому, что цваргов-мужчин ненавидят все расы за их способностей, а те, кто не ненавидит открыто, просто боится. Юлиан за свою карьеру не раз слышал презрительные брошенные слова в собственную спину: «животное» или «вампир». Дружба с доком–миттаром была редким исключением, подтверждающим правило. Когда Киар впервые высказал предположение, что кто-то специально травит Юлиана, адмирал внутренне согласился с ним. Вот только на вопрос: «Кем же может быть злоумышленник?» – у адмирала не было ответа. Слишком многие офицеры хотели оказаться на его месте, слишком многие ненавидели адмирала за то, что он являлся цваргом, а остальные… были просто врагами космофлота.

Однако умирать не хотелось. Не потому, что Юлиан Леру трусливо боялся смерти, скорее потому, что не хотел оставлять младшего брата, и ещё потому, что слишком многое в Космическом Флоте зависело от адмирала. Юлиан чувствовал, что с его смертью в космофлоте начнётся настоящий передел власти.

Одно то, что Анестэйша провела несколько часов с цваргом в едином пространстве медотсека и ни разу не испытала по отношению к нему омерзения или неприязни, вселяло в Юлиана надежду. И он решился попросить. Никогда в жизни цварг ни у кого ничего не просил, а тут переступил через себя и свои принципы.

– То есть, если я откажусь, Вы всё равно меня не выгоните? – прозвучало как приговор.

Наверно, это одно из ужаснейших чувств, когда ты понимаешь, что уже ничего нельзя поделать, ничего нельзя изменить. Юлиан никогда не испытывал в своей жизни отчаяния, даже тогда, когда ему с Киаром рассказали о взрыве транспортника, на котором летели их родители. Но этот вопрос лишил его последних сил и выбил почву из-под ног. Он откинулся на кресло и прикрыл ресницы, чтобы не выдать своих чувств.

Однако девушка вновь удивила, неожиданно согласившись помочь. И ещё больше она изумила адмирала своими требованиями. Когда Анестэйша сообщила, что у неё есть условия, Юлиан уже приготовился к тому, что от него обычно хотели: помочь устроиться на тёплое местечко, дать положительную рекомендацию или похлопотать за повышение по карьерной лестнице. Он заранее был согласен на всё.

Требований у девушки оказалось всего два: во-первых, она хотела, чтобы всё оставалось так, как есть, и её продолжали считать кадетом Станиславом Радонежским. Исключение она не сделала даже для Киара, особенно подчеркнув, что не хочет, чтобы куратор знал о её поле. Пришлось согласиться, хотя, зная дотошность младшего брата, Юлиан предполагал, что рано или поздно тот сам обо всём догадается.

Во-вторых, Анестэйша попросила ничего не сообщать её отцу и не выдавать ему, если он вдруг узнает, что она учится в Академии Космического Флота. С последним условием дела обстояли сложнее, так как если Игнар Радосский по каким-либо причинам узнает, что его дочь учится в Академии и потребует её возвращения, им придётся пойти ему навстречу. По межгалактическим законам, Стасе ещё нет двадцати одного года, а, следовательно, они не имеют право не выдать девушку её отцу. В противном случае между Захраном и Космическим Флотом начнется вооружённое противостояние, так как пребывание Анестэйши на стации будет расцениваться всем миром как удержание несовершеннолетней личности и препятствование встречи с родственниками. Большинство разумных рас встанут на сторону Игнара Радосского.

Всё это Юлиан попытался донести до девятнадцатилетней девушки, и был поражён тем, насколько Анестэйша здраво подошла к ситуации и согласилась на условие «просто ничего не сообщать Игнару Радосскому». Общение с Анестэйшей принесло желаемое облегчение, надежду, а главное – удовлетворение. Юлиан готовился к встрече с взбалмошной девчонкой мультимиллиардера и был приятно удивлён, встретив здравый смысл и способность трезво смотреть на вещи.

***

С тех пор, как Станислав побывал в его боксе, Киар Леру больше не навязывал свои разговоры парню, но время от времени наблюдал за ним через камеры, следил. В конце концов, несмотря на личную неприязнь кадета Радонежского, тот оставался его подопечным, как успокаивал сам себя командор. Киар ежедневно отдавал команды цифровому помощнику выяснить по камерам, где, с кем и сколько времени проводит Станислав. Кадет исправно посещал все лекции, большую часть времени проводил в собственном боксе, получал хорошие отметки, действительно старался учиться.

Приятным сюрпризом для Леру стало то, что кадет каким-то образом договорился с Диком Раймоном об индивидуальных занятиях. Первый раз, когда командор увидел, что эти двое уединяются на полигоне и начинают разминаться, он ожидал очередную драку. Но вместо драки последовал урок с обманными подсечками и бросками, урок, который мог бы преподать сам Леру Станиславу, но вместо этого злоупотребил доверием кадета и устроил самый настоящий эмоциональный взлом сознания своему курсанту. Повезло, что тот не остался слюнявым идиотом после этого… а ведь мог бы.

Больше всего Киара задевали эмоции Станислава. Его кадет был убеждён, что основная опасность на станции исходит от самого куратора. Последние слова Станислава постоянно крутились у него в голове:

«Командор, я не знаю, что Вы себе надумали, но Вы ошиблись в своих догадках. У меня всё в порядке. Капитаны Валлуни и Рувз не сделали мне ничего плохого, как и Игнар Радосский. Если у Вас всё, то, пожалуйста, отпустите меня, и я пойду к себе. У меня ещё много уроков».

Скорее всего, капитаны Валлуни и Рувз действительно ничего не сделали кадету Радонежскому. Пока не сделали. По видеозаписям Киар смог отследить, что Стивен несколько раз задерживал Станислава после занятий, а Теонора с ним явно флиртовала, хотя последнего кадет не замечал в упор. Но Леру видел, как перекосило кадета, когда он впервые упомянул имя Игнара Радосского, он был готов поклясться своими рогами, что Станислав в тот миг испытал стыд, испуг и массу других неприятных эмоций. Выходит, Станислав настолько ему не доверяет, что решил соврать, чтобы куратор просто не лез в его жизнь. Разумная часть Киара твердила о том, что надо перестать назойливо врываться в жизнь мальчишки, которому, судя по всему, и так досталось. Командор испытывал стыд перед кадетом и за то, что подверг его эмоциональному взлому, и за то, что после этого напомнил ему о прошлом, о котором тот явно предпочитал не думать. Но другая часть Киара, питающаяся эмоциями, выжигала его изнутри, заставляя искать случайные встречи с кадетом.

– Вы просили доложить, когда кадет Радонежский вновь появится на офицерском этаже. Он только что вошёл в лифт и отдал распоряжение подняться на верхний уровень, – сообщил цифровой помощник куратора направления.

Командор Леру оторвался от своих дел и кинул взгляд на часы.

– Шварх! Что забыл Станислав на офицерском этаже в десятом часу вечера? – произнёс он раздражённо сам себе под нос и вскочил с места, чтобы успеть перехватить кадета или хотя бы понять, кого Стас навещает так поздно, ведь камер на офицерском этаже не стояло.

Мысли Киара крутились вокруг ненавистного капитана Валлуни и этой двуличной пикси Рувз. К кому бы из них двоих Стас ни приходил так поздно вечером, но он заранее пообещал себе, что как минимум напишет рапорт, а как максимум, самолично сделает эмоциональное внушение обоим капитанам, чтобы те даже не думали совращать его кадетов.

Выбегая из своего бокса, Киар столкнулся нос к носу с Аврелией. Она как всегда была соблазнительна и на этот раз, собираясь на свидание к своему мужчине, вместо официального комбинезона надела тонкое обтягивающее бордовое платье, которое невероятно шло ей и оттеняло фиолетовый тон кожи.

– М-м-м-м, Киар, ты ждал меня? – девушка подумала, что Леру специально для неё лично открыл дверь своего бокса.

Но это было не так.

– Ох, Аври, прости, я совсем забыл! – кинул Киар через плечо девушке, даже не сделав комплимента её вечернему наряду. Лифты ездят быстро, у него не было лишних секунд. – Давай в другой раз.

Только когда он увидел цваргу, в голове командора на миг всплыло его обещание провести с Аврелией этот вечер. С тех самых пор, как Стас вышел из бокса куратора, у Леру-младшего пропала личная жизнь. Целый месяц он был настолько занят преподаванием и слежкой за кадетом Радонежским, что на Аврелию у него не оставалось ни сил, ни времени. По крайней мере, так он говорил сам себе, стараясь не думать о том, что всякий раз приходя на лекции технического направления, первым делом искал взглядом тонкую фигуру Стаса.

Киар всё чаще и чаще стал ловить себя на том, что испытывает ненормальное, почти мучительное желание увидеть Стаса, услышать его пряные эмоции с ноткой мускуса. Командор слышал о том, что у цваргов бывает привыкание к определённым бета-колебаниям гуманоидов, которое со временем перерастает в острую потребность постоянно пребывать поблизости, но до сих пор считал это чушью. Его преподаватель в старших классах много лет назад даже высказал теорию о том, что хвост с острым шипом на конце дан цваргу для того, чтобы защищать себя и свою самку, а чувствительные к эмоциям рога – для того, чтобы её найти и не ошибиться. Каир вспомнил, как зло высмеял и раскритиковал в пух и прах теорию своего сумасшедшего учителя и ушёл с урока, громко хлопнув дверью. Теперь же он всё чаще и чаще стал задумываться о том, что стоило дослушать старика до конца. Возможно, он даже и принял бы эту вопиюще дикую и странную гипотезу, если бы сейчас испытывал потребность в приторно-сахарных эмоциях сексуальной Аврелии, а не притягательном мускусном послевкусии на языке после общения с каким-то мальчишкой.

Какого шварха он постоянно о нём думал? Пару недель назад Киар Леру разозлился сам на себя и, чтобы отвлечься от Стаса, сам вызвал Аврелию в свой личный бокс, но цварга неудачно выбрала освещение. Когда она разделась и подошла к Леру, синие светодиоды подсветки бокса отразились в её глазах, и вместо знакомых изумрудных на него посмотрели пронзительные ярко-синие. От понимания, с участием кого у него в голове пронеслись самые развратные мысли, горло командора как будто стянуло удавкой. Шварх! Так не должно происходить!

У командора к его восьмидесяти годам была масса женщин, но впервые в жизни ничего не получилось в тот вечер. Впервые в жизни он по-настоящему поссорился с Аврелией.

– Но Киар, мы же договаривались… – донеслось ему в спину вместе с мощной волной обиды и ревности, однако цварг уже бежал к лифтам, чтобы практически врезаться в собственного брата, который направлялся со Стасом в свой личный бокс.

Крайняя степень удивления на миг заставила сбиться с шага. Последний раз, когда командор его видел, адмирал сидел в собственном кабинете, выглядел усталым и раздражённым, а сейчас он как будто скинул лет двадцать, а на лице исчезли признаки хронического недосыпания. Юлиан улыбался, а Стас искренне смеялся взахлёб.

– Юль? – сказать, что Киар был изумлён, значит не сказать ничего.

– Привет, Киар, – легко поздоровался старший брат.

– Добрый вечер, куратор, – эхом откликнулся вмиг посерьёзневший Станислав, и от него повеяло лёгким раздражением и брезгливостью. Кадет, как и всегда, смотрел куда-то сквозь него.

– Я обещал навестить нашего дока, – соврал Киар первое, что пришло ему в голову на вопросительный взгляд адмирала. – Кадет Радонежский, объяснитесь, пожалуйста, что Вы делаете так поздно на офицерском этаже?

– Я попросил адмирала Юлиана Леру позаниматься со мной дополнительно по стратегии и тактике ведения боя в открытом космосе, – чётко произнёс Стас, всё так же не встречаясь взглядом с куратором.

– В десятом часу вечера? – Киар перевёл растерянный взгляд на старшего брата.

Тот с независимым видом пожал плечами.

– Я согласился помочь Станиславу, но ты же знаешь мой плотный график. У меня время есть лишь по вечерам, и то крайне редко, – невозмутимо ответил Юлиан. – Ну, а не менее плотное расписание Станислава тебе тоже должно быть известно.

Командор почувствовал себя уязвлённо сразу по двум причинам. Во-первых, это была его дисциплина, но кадет Радонежский вместо того, чтобы попросить о дополнительных занятиях своего преподавателя, не постеснялся обратиться к самому адмиралу! Это ж насколько общение с самим Киаром противно Станиславу! Во-вторых, его брат взялся за индивидуальные занятия с его кадетом, никак его не известив об этом, а Киар был, на минуточку, куратором Стаса.

– Ну, раз ты спешил к доку, не смеем тебя задерживать, – произнёс Леру-старший и открыл дверь своего бокса, пропуская вперёд мальчишку.

Несколько долгих секунд Киар смотрел на Стаса, а затем продолжил свой путь.

***

В тот вечер, когда я обо всём договаривалась с доком и адмиралом, я вернулась в бокс лишь под утро. Коммуникатор показывал в районе половины шестого, я приложила палец к сканеру, давая считать биометрические показали, и тихонечко переступила порог, чтобы не разбудить соседа. Но мои предосторожности были зря. Знакомые голоса раздавались из моей собственной спальни. Натан, к моему облегчению, уже самостоятельно передвигающийся по нашему боксу, о чём-то громко спорил с Анчоусом.

– О, Натан, ты уже проснулся? – искренне обрадовалась, беззастенчиво рассматривая торс своего напарника.

Самофиксирующие бинты за сутки «схватились» и представляли собой надёжный, твёрдый медицинский корсет. Конечно, было бы правильнее сходить в медотсек и за пятнадцать минут решить проблему с помощью регенерационной капсулы. Что-то мне подсказывало, что после сегодняшней договорённости с адмиралом Леру и Дорианом Бланком, док пойдёт мне навстречу и закроет глаза на травмы Натана, полученные явно вне спортивного полигона. Однако регенерационная капсула – очень дорогое оборудование, и за каждую минуту её использования доку придётся отчитываться перед советом адмиралов, а, следовательно, драка уже будет не таким уж и секретом. Не стоит рассчитывать, что совет пойдёт Натану навстречу, как это было в случае с дракой с ларками. Я вздохнула. Синяков и гематом из-под повязки видно не было, и я могла лишь догадываться по состоянию Натана, насколько помогла переданная миттаром мазь.

– Конечно, проснулся! Я проспал почти сутки, и что-то мне подсказывает, что без твоего вмешательства здесь не обошлось! – недовольно произнёс Натан, а мне мгновенно стало стыдно за три таблетки снотворного. Возможно, стоило обойтись всё-таки одной. – Встал часа два назад, увидел твою неразобранную кровать и хотел тебя пойти искать, но робот сообщил, что ты оставила его здесь, потому что тебя вызвали на офицерский этаж. Это правда?

– Правда, – кивнула я, – адмирал Леру и док Бланк всё знают, – и коротко рассказала всё, что произошло со мной за последние сутки, в том числе и познакомила с Анчоусом как подобает.

Как-то сама собой вспомнилась тренировка с Диком, о которой я всё же умолчала, так как интуитивно почувствовала, что Натану будет неприятно услышать, что я провела время один-на-один с ларком с боевого направления. Когда я закончила повествование, в моей спальне настала абсолютная тишина. С нашего последнего разговора с Натаном я впервые почувствовала себя чуточку неуютно, не знала, как дальше себя вести и куда деть глаза. Пока я говорила, всё казалось таким простым и понятным. Передо мной сидел Натан, мой сосед по жилому боксу и хороший друг, который согласился сохранить мою тайну, ничего не потребовав взамен. Когда я закончила говорить, то неожиданно кожей ощутила, как таноржец продолжает на меня пристально смотреть и изучать, словно увидел впервые.

– Натан? – позвала я его, потому что он смотрел куда-то в район моих губ, а его зрачок значительно увеличился.

– Насть, я тут подумал, – произнёс он хрипло, протянув руку к моим коротким волосам. Карие глаза приобрели цвет горького шоколада, – ты такая удивительная. Мало того, что ты единственная человеческая девушка, которая поступила в Академию Космического Флота, так теперь оказалось, что у тебя необычная кровь, которая может помочь цваргам. И почему я не удивлён? Ты столько для меня сделала… помогла с бинтами и с обезболивающей мазью, ничего не сказала доку, появилась там, а ведь именно из-за моих травм твой секрет выплыл наружу. Можно я тебя поцелую?

Эта просьба тронула меня до глубины души. С одной стороны, Натан мне нравился, я чувствовала лёгкое притяжение между нами, и я хотела бы, чтобы он меня поцеловал. В конце концов, я девушка, а для захухрей с их непродолжительной средней жизнью в шестьдесят лет оставаться девственницей в девятнадцать казалось несусветной глупостью. А с другой… однажды мой лучший друг поцеловал меня, пообещал вернуться, а затем просто бросил. Столько лет прошло, а сердце до сих пор ныло, когда я вспоминала рыжего вихрастого мальчишку с россыпью веснушек на носу и щеках. Рик постоянно заступался за меня перед одноклассниками и даже учил драться.

К сожалению, в свои девятнадцать я поняла, что мужчинам доверять нельзя: отец столько лет мной манипулировал, Рик просто не сдержал своего обещания, а Яков… все его издевательства вызывали мурашки вдоль моего позвоночника. Одно поедание личинок навозных жуков чего стоило, а о кличке «мусорная королева» вообще не хотелось вспоминать. Возможно, именно поэтому я так легко и быстро простила Дика с его друзьями, потому что мне было с кем сравнить. Даже куратор курса, который, казалось бы, должен был опекать меня, как и всех своих кадетов, крайне жестоко меня обманул, применив какие-то свои цварговы штучки. Да и поведение капитана Стивена, который мне поначалу понравился, вызывало всё больше и больше вопросов.

В итоге, вспомнив свой негативный опыт взаимодействия с мужчинами, я трусливо испугалась Натана, убедив себя, что ничего хорошего из поцелуя с ним не выйдет. К чему всё это приведёт? Сейчас поцелуи, затем он захочет чего-то большего, а это точно вызовет проблемы в личной жизни. А вдруг я буду не готова, а он решит надавить на меня разглашением моей же тайны? А вдруг он поведёт себя так же низко, как и все те, кого я знаю?

– Натан, – я сама не поняла, почему мой голос осип. – Я… не хочу. Давай останемся друзьями?

Я чувствовала себя самой большой дурой на свете. Ну не умею я отказывать парням! Не умею! Тем более таким симпатичным… Тем более тем, кого совершенно неожиданно начала считать другом. Тем более, когда в голове крутится мерзкий голос: «Парень тебя лишь о поцелуе попросил, а ты уже отказываешь! А он, между прочим, несколько недель от тебя всех ларков отгонял и защищал, когда ты прилетела на станцию, и ничего не требовал взамен».

Во взгляде Натана побежала бесконечное чувство тоски, но он постарался взять себя в руки.

– Да, хорошо, я всё понимаю, ты… – он говорил сбивчиво, а от этого я чувствовала себя ещё больше не в своей тарелке, хотя находились мы в моей спальне, то есть именно что в «моей тарелке».

– Я тут пообщалась с Анчоусом, и он, оказывается, считает пикси опасными, – заявила я, чтобы резко сменить тему.

Только спустя несколько секунд поняла, что, наверно, выбрала не самую хорошую тему для разговора, и мысленно выругалась. Натан, к счастью, неправильно понял мою фразу.

– Да уж, – в голосе парня прозвучала злость. Он непроизвольно провёлся руками по бокам, а по гримасе отвращения я поняла, что он вспоминает свой унизительный проигрыш в драке с бывшим парнем Талиссы, – пикси в рукопашном бою ничуточки не уступают ни ларкам, ни цваргам. Я бы даже поспорил, какая из этих рас… – затем Натан осёкся, посмотрев на меня, и стал ещё более хмурым.

Я закусила губу, не зная, что на это ответить, зато как назло активировался кибернянь.

– Вы не правы. Я как киберробот Human Autonomous Universal Support модификация 8 считаю, что в первую очередь опасны не мужчины пикси, а их самки. Если сравнивать мужчин различных рас, то, бесспорно, самые опасные – это цварги.

Шва-а-арх! Анчоус, вот почему ты никогда не знаешь, когда следует промолчать! На последнюю фразу искусственного интеллекта таноржец, собравшийся покинуть мою спальню, обернулся мгновенно.

– Что?! Почему?

– Цварги имеют повышенную прочность костей, более высокую скорость реакции и регенерацию, а также… – начал Анчоус цитировать явно какую-то методичку по особенностям расы цваргов.

– Нет, не это! – Натан буквально взбеленился. – Что ты там сказал про пикси женского пола?

– Они опасные создания, особенно для человеческих мужчин.

– И почему же это?! – я не узнавала собственного соседа, впервые видела его настолько агрессивным.

– Не могу сказать. Секретная информация, – отрапортовал Анчоус металлическим голосом.

Натан обратился ко мне:

– Что, специально вложила в его голову эту «бесценную» информацию, засекретив её? Вот зачем тебе надо было, чтобы я проспал сутки? Думала, что если ты попросишь меня порвать все отношения с Талиссой, то я порву их, а словам из уст таноржского киберробота поверю?! Не пойму только одного, Настя, зачем ты так жестоко со мной поступаешь? Неужели ты тоже хочешь, чтобы у меня вообще друзей в Академии не было? – в его глазах плескалась ярость, а рот некрасиво кривился.

Все слова вмиг вылетели у меня из головы. Что? Я попрошу порвать отношения с Талиссой? Жестоко поступаю? Таноржский киберробот?

Натан говорил всё это, словно плевался ядом. Он подошёл ко мне настолько близко, что я, испугавшись на миг его злости, отпрянула, впервые обрадовавшись, что ещё несколько минут назад не сделала непоправимого. Кто знает, как Натан отреагировал бы на слова киберняня, если бы мы поцеловались? Посчитал бы меня просто ревнивой или решил бы, что я над ним насмехаюсь?

Кадет Танеко, не говоря больше ни слова, развернулся и вышел из моей спальни, громко хлопнув дверью. Что это было? Кажется, я задала этот вопрос вслух, так как Анчоус ответил мне:

– Стандартная реакция на кратковременное вмешательство в бета-волны разумного существа.

– Что? – я обескураженно посмотрела на Анчоуса. – Ты хочешь сказать, что над поведением Натана поработали цварги?! Он тоже прошёл через психологическую атаку?!

– У цваргов это называется эмоциональным взломом сознания. То, что произошло сейчас с Натаном, – стандартная реакция на то, что у захухрей называется гипнозом. Это гораздо легче и проще, чем взлом сознания, не обладает такими губительными последствиями для мозга и отслеживается только специализированной техникой.

– И ты смог это отследить?

– Игнар Радосский дописал мне этот протокол. У меня нет доступа к пульсу и анализам энцефалограммы объекта, чтобы сделать точное заключение, однако мой протокол «Цербер» позволяет отследить загипнотизированных мужчин с высокой вероятностью.

Я так и села на свою постель. Где я оказалась? Постепенно я обдумывала всё больше и больше то, что произнёс Анчоус и, кажется, отдельные ниточки стали связываться в моей голове.

– Анчоус, это правда, что тебя изобрели на Танорге?

– Информация секретна.

А вот и ещё один интересный момент. Будь HAUS-8 разработкой Захрана, как я думала всё своё детство, то вряд ли бы это было засекречено.

– HAUS-8, а кому ты служишь?

– Вам, Анестэйша, и только Вам, но, к сожалению, я не могу рассказать то, что мне запретил Ваш отец.

Я почесала затылок, думая, что мне теперь делать со всей этой информацией. И почему всё не так кстати? Тем временем кибернянь подлетел ко мне поближе и сел на покрывало кровати.

– Анестэйша, я не имею права рассказывать, но могу давать советы.

Я внимательно выслушала предложение Анчоуса, а затем глубоко задумалась. У меня в голове созрел план, как реализовать задуманное, вот только если всё вскроется, меня, скорее всего, выгонят из Академии. Но с другой стороны, даже отец за много лет так и не узнал о переписанной мною программе для домашних видеокамер…

Я решительно встала с кровати, тряхнула головой, взяла стул и со всей силы швырнула его в плазменный экран моей спальни, на котором изображался бесподобный вид на пылающую звезду. Стул с грохотом врезался в чувствительный экран, раздался неприятный звон в ушах, а в следующую секунду тонкая паутина опутала псевдоиллюминатор, несколько кусочков битого стекла выпало на пол.

Ну вот, теперь обратного пути нет.

Глава 16. Зачёт шаутбенахта Крагора

Дни стремительно сменяли друг друга. С Натаном я вновь оказалась в непонятной мне ссоре, он снова демонстративно прохладно со мной здоровался и прощался, но я лишь радовалась тому, что он чувствует себя не в пример лучше, чем когда я нашла его валяющимся на полу бокса. Я знала, что когда мой план сработает, и я найду вещественные доказательства, он поймёт, что ошибался на мой счёт. Мою душу разрывало нетерпение, мне постоянно хотелось проверить свою «ловушку», но я понимала, что ежедневное битьё плазменного экрана в моей спальне может привлечь ненужное внимание руководства Академии Космического Флота, а потому постаралась набраться выдержки и сосредоточиться на других делах. А сосредоточиться на чём – было.

Док Дориан Бланк сказал, что адмиралу требуется вливание криоцитов на еженедельной основе. Он просил меня как можно больше пить, выдал специальные кроветворные препараты и витамины, исправно снабжал энергетическими батончиками, но всё равно я чувствовала, как тяжело мне всякий раз после очередной сдачи крови. В какой-то момент я свыклась с постоянными головокружениями и сонливостью, но вот озноб и чувство, будто бы меня поместили в холодильник, не покидало. Док говорил, что так бывает, что со временем организм привыкнет к донорству, и я не буду так мёрзнуть, но я лишь усмехалась и качала головой. Признаться, я и на жарком Захране время от времени умудрялась замерзать, а уж сейчас и вовсе мёрзла постоянно. Не спасал даже переносной индивидуальный радиатор, который выдал мне адмирал Леру.

А вот что касается самого адмирала, то к нему я неожиданно прониклась глубоким уважением. Он поговорил с капитаном Валлуни и каким-то образом договорился, чтобы мне незаметно уменьшили физическую нагрузку. Легенда о дополнительных занятиях по стратегии и тактике ведения боя была также заранее тщательно продумана адмиралом, именно поэтому аппарат для фильтрации моей крови был перемещён из медотсека в личный бокс адмирала, где теперь проходила процедура передачи криоцитов. И, несмотря на все минусы моего самочувствия, всякий раз, когда я видела посвежевшего Юлиана, я понимала, что приду в его бокс снова и снова.

Юлиан оказался совершенно непохожим на своего младшего брата: он всегда был со мной предельно вежливым и честным, не позволял себе ничего лишнего, а когда мы оставались в его боксе из-за процедуры, он занимал меня интересными историями и разговорами. Когда адмирал заметил, что я сильно замерзаю из-за донорства, то стал заранее заказывать две чашки горячего крепкого чая. Юлиан ни разу не дал мне усомниться в его слове, а потому, когда однажды Люцифер застал нас вдвоём поздно вечером на офицерском этаже, адмирал очень чётко дал понять Киару, что его вопросы неуместны.

– Ну, раз ты спешил к доку, не смеем тебя задерживать, – произнёс Леру-старший, открывая мне дверь в свой личный бокс, чтобы я могла спрятаться от излишнего внимания Киара.

Я прошмыгнула внутрь и облегчённо вздохнула лишь тогда, когда дверь за Юлианом плотно закрылась. Адмирал в упор посмотрел на меня и покачал головой:

– Уважаемая Анестэйша, я слишком хорошо знаю своего младшего брата. Он привык проверять и перепроверять всю информацию по несколько раз, а если хоть что-то ему показалось в нашем спектакле подозрительным, то он нас замучает своими внезапными появлениями и неуместными вопросами. Вы уверены, что не хотите ему сказать правду?

Разумеется, я не собиралась говорить правду Люциферу.

Еженедельная сдача крови забирала у меня не только целый вечер, но и требовала после этого хорошего длинного сна для восстановления, а потому времени, чтобы успеть сделать домашнее задание, у меня оставалось ещё меньше. Но я была бы не я, если бы не придумала на некоторые утренние лекции присылать незаметного Анчоуса вместо себя. Искусственный интеллект старательно записывал лекции на свою карту памяти и даже преобразовывал устную речь преподавателей в текст, таким образом экономя мне драгоценное время, ведь, как известно, записанная информация усваивается гораздо быстрее и лучше, чем аудиозапись. Сама я в это время отсыпалась, а записи Анчоуса читала в перерывах между парами, но чувствовала, что учусь на пределе своих возможностей.

Индивидуальные тренировки с Диком я временно отменила, но общие занятия на полигоне забирали остатки моих сил и гордости. В последний раз я сорвалась со скалодрома, так как промахнулась мимо зацепа, и пребольно ударилась бедром об пол. Приходила в себя долго, в глазах двоилось, и даже «разлёгся, прямо, как моя бабка на море загорает» из уст противного пикси с боевого направления так и не привело меня в чувство. Уже после занятия капитан Валлуни с озабоченным выражением лица подошёл ко мне и спросил, всё ли со мной в порядке. Он настойчиво задавал мне вопросы, что хотят от меня цварги, почему я такой бледный последний месяц, и как это связано с просьбой адмирала давать мне пониженную нагрузку, но я лишь пожала плечами, сказав, что просто плохо себя чувствую.

– Сегодня вы должны будете показать всё то, чему научились за первый триместр, – вещал отвратительно бодрый голос шаутбенахта Крагора.

Я тихонечко отвернулась и зевнула, прикрывая рукой рот. Вчера чуть не заснула в кресле Юлиана, а пока добрела до собственного бокса, был уже второй час ночи. Не выспалась совершенно.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

Экстрасенсорный рисунок – уникальный метод получения информации из тонкого мира, уникальный метод во...
Шестая часть приключений друзей колдуньи-недоучки. В этой части сотворённый Бесподобной проходимец и...
В романе “Начинается ночь” (2010) главный герой – Питер Харрис, владелец художественной галереи, отч...
Александр Рогов, гуру безупречного стиля, создал идеальный гид по стилю для каждой женщины. Прочитав...
Главная задача бизнеса — это получение максимальной прибыли, именно для этого и создаётся отдел прод...
«Осознанное сновидение» – результат многолетней личной практики автора, а также его работы по систем...