Тени истины Сандерсон Брендон

– Значит, если я дам тебе щепку и скажу, что она от ружейной ложи, ты и тогда развалишься на запчасти?

– Без понятия. Думаешь, я понимаю, как работают мои мозги?

– Сдается мне, в этом заявлении есть логическая ошибка, – проговорила Ранетт. – Может, даже две. – Она спрятала пулю обратно в мешочек. – Вакс тут?

– He-а. Он где-то в городе, детективничает.

– Тогда тебе придется ее взять. – Ранетт протянула ему мешочек. – Судя по тону записки, это важно. Уменьшенный заряд пороха, как он и просил, бронебойная пуля, выкована так, чтобы не разрушиться.

«Я смогу удержать пулю, еще как смогу! – Уэйн выхватил мешочек и немедленно сунул в карман пыльника. – Выкуси!»

– Ты не хочешь, э-э-э… что-нибудь выпить? – спросил он. – Ну, когда в городе все уляжется. Или до того, как все уляжется? Меня устроит, если пивная будет чуть-чуть гореть, пока мы там выпиваем.

– Знаешь, Уэйн, я скорее застрелюсь, – со вздохом ответила Ранетт. – А Мисра пристрелит меня, если я – ненароком – и впрямь куда-то пойду.

Уэйн нахмурился. Это и близко не походило на те ядовитые ответы, которые он обычно от нее получал.

– Что случилось? – спросил он.

Ранетт покачала головой и бросила взгляд в сторону парадной двери:

– Там все плохо, Уэйн. Люди по-прежнему на улицах, собираются толпы, все кричат. Я видела такое раньше… в Дикоземье. Обычно прямо перед тем, как кого-то вешали – по закону или просто так. И это в городах, где пятьсот жителей. А что случится там, где все пять миллионов начнут так себя вести…

– Видимо, снова наступит Мир Пепла. Разве можно подобрать лучший момент для того, чтобы открыто признаться в давно взаимной любви к некоему симпатичному малому, который ничуть не возражает, что ты пахнешь, как внутренности бочонка с серой?

Ранетт бросила на него очередной сердитый взгляд. Уэйн ухмыльнулся: она в него не выстрелила. И не врезала кулаком. Проклятье! Очень дурной знак.

– Они начали собираться снаружи, – проговорила Ранетт, отвлекшись. – Выкрикивают лозунги против губернатора.

– Мне надо это проверить, – решил Уэйн. Раз уж губернатор не собирается впускать его в кабинет, чтобы охранять вблизи, может, он кое-что узнает о планах Кровопускательницы в толпе. – Возвращайся домой, запри двери и держи наготове пистолеты.

То, что Ранетт и не подумала возразить в ответ на приказ Уэйна, пока он решительным шагом направился к входной двери, за которой простирался туман, говорило о многом.

Капитан Арадель уставился на губернаторский приказ словно на завещание любимого родственника – с почтением и некоторым замешательством.

– Иннейт называет меня лорд-констеблем, – проговорил он. – Но… ржавь, я ведь никакой не лорд. – Он поднял глаза на Редди и остальных лейтенантов.

– Возможно, назначение подразумевает и присвоение титула, сэр? – предположил Редди.

– Губернатор не может просто так ввести кого-то в знатное сословие, – возразила Мараси. – Новый титул должен утвердить совет с кворумом, равнозначным количеству великих Домов Эленделя. – И тут же прикусила язык: не время и не место было демонстрировать свои познания.

Но Арадель как будто не рассердился. Он аккуратно сложил приказ и сунул в карман кителя. Мараси нашла капитана, когда тот собирал перед участком довольно большой отряд, готовясь усмирять мятежников и звонить в констебльские колокольчики, чтобы живущие неподалеку люди знали, что хоть кто-то вышел в ночной дозор. Сквозь туман плыли призрачные звуки. Далекие крики. Звон. Вопли. Казалось, их окружает сама преисподняя, укрытая вуалью из тьмы и дымки.

– Сэр, – взяв себя в руки, заговорила Мараси. – По словам губернатора, вы должны: во-первых, послать подразделение, которое займется насильственным подавлением городских бунтов; во-вторых, отправить отряд поменьше для охраны самого губернатора, пока он произносит обращение к людям, собравшимся возле особняка. Там, как я поняла, не следует разгонять протестующих, но что касается остального города… сэр, губернатор советует вам действовать жестко. Очень жестко.

– Идиоты это заслужили, ржавь их побери, – проворчала лейтенант Мерелайн, коротко стриженная блондинка.

– Не стоит провоцировать кровопролитие, лейтенант, – заметил Арадель. – Припоминаю ваши достаточно резкие выпады в адрес семьи Хастинг.

– Но это же не значит, что я начну поджигать город, – возразила Мерелайн. – То, что великие Дома ведут себя как мерзавцы, не дает нам права самим становиться мерзавцами. Сэр.

– Что ж, губернаторский особняк – подходящее место для руководящего центра, – рассуждал Арадель. – Чип, ты и гонцы отправляйтесь к другим главным констеблям и попросите их прибыть вместе с офицерами на встречу со мной в дом Иннейта. Оттуда мы будем отдавать распоряжения, касающиеся режима чрезвычайной ситуации в городе. Все остальные. Беремся за дело с удвоенными силами. Если его милость хочет говорить с народом, то я хочу, чтобы между ним и избирателями был плотный – очень плотный! – барьер из констеблей, понятно?

Отряд пришел в движение, звонари заняли места в авангарде, гонцы рассеялись – один даже взмыл в небо: Чип был из алломантов-стрелков. Прочие констебли маршем двинулись прочь. Шагали они не очень ровным строем – выучка у полицейских была не чета солдатской, – но весьма решительно.

– Сэр, – окликнула Араделя кинувшаяся вдогонку Мараси, – уделите мне минутку, я должна вам кое о чем рассказать.

– Насколько это важно? – чуть отстав, спросил Арадель.

– Очень важно.

Редди прочистил горло.

– Возможно, стоит обсудить это по дороге к особняку, сэр? Если Иннейт в самом деле планирует обратиться к народу…

– Да, – согласился Арадель. – Иннейт спонтанно назначил меня лорд-констеблем – и это слегка тревожит. Неизвестно, что он еще собирается выкинуть. Давайте разберемся с этим на ходу, Колмс. Редди, мы поедем впереди – старайтесь по возможности не отставать.

Мараси кивнула: предстоящий разговор лучше всего было вести в уединении кареты. Она оглянулась и чуть не вскрикнула.

«Какая же я дура!»

Карета, о которой подумала Мараси, как раз отъехала – скорее всего, загруженная оборудованием. А Арадель побежал туда, где капрал держал поводья нескольких лошадей в полицейских попонах.

Глянув на растерянную Мараси, Редди самодовольно ухмыльнулся.

Что ж, этой ночью она собиралась соблюсти приличия… Ну да ладно. Лейтенант Колмс твердым шагом подошла к капралу и взяла у него поводья.

Арадель уже был в седле.

– Ох, ну конечно. Я и не подумал… – Он хлопнул себя по лбу.

– Сдается мне, сэр, женские констебльские униформы могли бы быть и попрактичнее.

И Мараси тоже взобралась на лошадь, для чего пришлось самым неудобным образом подоткнуть юбку, обнажив при этом изрядную часть ноги.

– Мы… примем это к сведению, лейтенант Колмс. – Арадель бросил взгляд на удаляющуюся карету. – Если пожелаете…

– Сэр, – перебила Мараси, – смею напомнить, что город в огне! Может, лучше обсудим женскую скромность как-нибудь в другой раз?

– Разумеется.

Арадель подал знак, и в сопровождении двух капралов с винтовками в прикрученных к седлам чехлах они пустились в путь. Четыре лошади быстро оторвались от большого отряда констеблей и кареты и углубились в туман.

Мараси с облегчением вздохнула: темнота скрыла ее неистовый румянец. В качестве вознаграждения лейтенанту Колмс досталось воспоминание об ошеломленном лице Редди, который был безгранично потрясен ее поступком.

С другой стороны, а почему бы и не продемонстрировать свои ноги? Исторические прецеденты и обычные практические соображения требовали, чтобы у женщин был допуск к любым профессиям. Разве какой-нибудь лорд откажется взять в свою личную охрану громилу или кроветворца лишь по той причине, что у этого алломанта имеется грудь? Или полицейский участок упустит шанс нанять ищейку или стрелка? Или банк не ухватится за возможность взять на службу террисийку с медной метапамятью?

Только от женщин-констеблей почему-то ждали, что те будут вести себя как образцовые леди. Пережиток старых времен, подкрепленный речами леди Альрианны Ладриан вскоре после Пепельного Катаклизма. Такой вот неприкрытый расчет на то, что женщина на службе будет все время стремиться сохранять женственность. С подобными двойными стандартами справиться было нелегко. Впрочем, Мараси и не возражала. Ей по-настоящему нравились платья и красивые прически, она предпочитала решать проблемы правильно подобранным словом, а не кулаком в физиономию. Но если женщина-констебль должна выглядеть женственно, тогда почему никто не требовал проявлять подобающую мужественность от констеблей-мужчин?

«С социальными проблемами разберемся, когда придет время, Мараси», – приказала она себе.

А вот брюки надо будет купить, ржавь их побери! Ехать в таком виде было очень холодно.

– Вы отличная наездница, – крикнул Арадель, когда они, оторвавшись от остальных, немного замедлили ход.

И направил лошадь по мосту через канал, срезав путь во Второй октант через середину Третьего.

– Я много практиковалась.

– Для горожанки в наше время это необычно. Хобби?

– Можно сказать и так, – проговорила Мараси и покраснела, вспомнив свое девичье увлечение Дикоземьем, законниками и историями про Алломанта Джека. И как мечтала тогда, чтобы на день рождения ей вместо нового пальто подарили бы пыльник и шляпу в дикоземном стиле.

Чистая глупость, разумеется. Она давно вышла из этого возраста.

– Что вы хотели мне рассказать? – крикнул Арадель.

– Мы можем еще сбавить темп? Ненадолго.

Арадель кивнул. Мараси открыла сумочку, которая висела через плечо, и протянула ему письма. И только в этот момент вдруг осознала, как сильно хотела передать их кому-то другому – чтобы ответственность, которую невольно на себя взвалила, не лежала на ней одной.

– Что это? – негромко спросил Арадель.

– Помните, вы велели мне провести разведку в губернаторском доме, если получится?

– Помню, что сказал вести себя осмотрительно и глядеть в оба, лейтенант.

– Я так и сделала, сэр. А еще держала наготове руки. На тот случай, если в них… случайно… упадет что-нибудь убийственное.

– Гармония. Что вы нашли?

– Переписку Иннейта с разными леди и лордами, где идет речь о купле-продаже политических услуг и сдерживании неугодных им законов. Сэр, в письмах есть пометки, сделанные его собственной рукой, и они соответствуют моим записям о подозрительных событиях в течение срока губернаторских полномочий Иннейта. По пути к вам я их прочитала, и у меня нет сомнений, что он коррумпирован в той же степени, что и покойный Винстинг.

Арадель не выказал ни изумления, ни гнева – ехал молча, сжимая письма и глядя вперед.

– Сэр? – наконец не выдержала Мараси.

– Вы ставите меня в сложное положение, лейтенант.

– Сэр, если позволите заметить, в подобное положение вас поставил губернатор, а не я.

– Насколько законным образом вы это получили?

– Зависит от того, как судьи истолкуют ваш приказ приступить к расследованию на основании разумных подозрений о правонарушении, а также от того, насколько оправданным было ваше решение позволить мне действовать на свой страх и риск.

– Иными словами, вы их украли.

– Да, сэр.

Арадель спрятал письма за пазуху.

– Это не означает, что мы не должны его защищать, сэр. Пока вина Иннейта не доказана в суде, он по-прежнему является полноправным правителем города. Здесь не Дикоземье, где можно просто подойти и пристрелить кого-нибудь, а после обнародовать свои мотивы.

– Сдается мне, вы слишком много времени проводите с вашим другом-стрелком, Колмс, – заметил Арадель. – У меня и в мыслях не было уклоняться от собственного долга. Просто я думаю, что люди, готовые устроить мятеж, на самом деле правы! Государство их действительно обкрадывает. Разрушитель… мы должны были построить куда лучшее общество. Что бы сказал лорд Рожденный Туманом, увидев нас сейчас?

– Подозреваю, он бы велел нам разобраться в ситуации.

Арадель резко кивнул. Поняв, что разговор на этом закончен, Мараси снова пустила лошадь рысью; лорд-констебль последовал ее примеру.

По преданию, нынешнее Поле Перерождения выглядело в точности так, как в тот давно минувший день, когда человечество выбралось из созданных Гармонией каменных утроб. Со временем город разросся, но покрытые зеленью пологие холмы в самом центре оставили нетронутыми в качестве памятника ушедшей эпохе.

Вакс шел по пружинящей под ногами земле – желанники касались туманного плаща – и размышлял о том, почему люди до сих пор повторяют подобные глупости. Ведь когда Бриз и Хэммонд выбрались на солнечный свет, они никак не могли обнаружить безупречно подстриженную траву или цветы, которые росли аккуратными рядами. А скамьи и тропинки? А разнообразные строения? Уж уборные-то ради удобства посетителей Гармония точно не создавал на этом лугу.

В центре, на вершине самого высокого холма располагался наполовину музей, наполовину мавзолей с гробницами Последнего Императора и Вознесшейся Воительницы. Их громадные статуи вздымались над холмом, доминируя над округой. Приблизившись, Вакс с удивлением обнаружил на низком строении фонари, которые проливали свет на траву и цветы. Дверь охраняли два констебля.

– А ну-ка поворачивай и не напрашивайся на неприятности! – заметив Вакса, крикнул один.

Проигнорировав приказ, законник решительным шагом направился из тумана прямиком к констеблям:

– Полагаю, за помощью к вам обратились смотрители музея?

Разглядев подошедшего, копы с неохотой отдали честь. У них были нашивки полицейских Первого октанта, куда Вакс заглядывал не часто. Однако слава бежала впереди него: ну кто еще мог расхаживать в тумане, одетый в туманный плащ и с дробовиком на бедре?

– Они тревожатся из-за мародеров, – пояснил коренастый, с бородкой констебль. – Э-э, сэр.

– Мудро, – проговорил Вакс и прошел в мавзолей.

– Сэр? – окликнул его констебль. – Они велели не пускать… Сэр?

Пока копы спорили снаружи, надо ли его останавливать, Вакс захлопнул за собой дверь. Окинул взглядом фойе и фрески, изображавшие Первоначальных. Хэммонда, лорда Рожденного Туманом, леди Истину, предка самого Вакса – Эдгарда Ладриана. Упитанный и самодовольный, он держал в руке кубок с вином. Подобным типам Ваксу сразу же хотелось врезать. Вот уж точно найдется за что.

Вакс проигнорировал выставку с разнообразными реликвиями из Мира Пепла и не зашел в помещение, где нашли последнее пристанище Вознесшаяся Воительница и ее супруг, – лишь в знак уважения вскинул пистолет и прокрутил барабан. Так в Дикоземье по традиции чтили усопших.

– Это что такое? – Из-за двери – по всей видимости, там находилась квартирка смотрителя – выглянула женщина с усталыми глазами. – Было велено никого не впускать!

– Стандартная проверка, – проходя мимо, сообщил Вакс.

– Стандартная? Посреди ночи?

– Вы попросили констеблей вмешаться. Закон предписывает в случае обращения к стражам из участка провести инспекцию и убедиться, что вы не прячете контрабанду.

– Контрабанду? – переспросила женщина. – Вы с ума сошли? Это же Гробница Первоначальных!

– Просто делаю свою работу, – парировал Вакс. – Можете разбираться с моим начальством снаружи, если пожелаете.

Рассерженная смотрительница кинулась к выходу, а Вакс направился к маленькой комнате, где не было ни реликвий, ни табличек с пояснениями. Только глубокая дыра в полу. Ее окружали перила – чтобы не свалились любознательные дети. Вниз вела лестница, но Вакс бросил гильзу, прыгнул и приземлился на пол из черного зеркально-гладкого камня.

С потолка свисало несколько ламп, похожих на капли патоки. Вакс толкнул алломантией ближайший выключатель, и по всей огромной пещере, мигая, зажглись огни. Он бывал здесь в юности; каждый опекун приводил сюда своих подопечных, и в общественных школах, как догадывался Вакс, поступали так же. Теперь, когда он стоял один посреди большого помещения с низким потолком, ощущения оказались совсем другими. Никакие болтливые туристы не могли повлиять на его настрой или прогнать видения из прошлого. Вакс гораздо отчетливее, чем тогда, слышал, как вдали несет свои воды река. С течением времени часть пещер затопило, и он смутно припоминал объяснения экскурсовода по поводу того, почему остальные остались сухими.

Вакс углубился в пещеру, пытаясь представить, каково было ютиться здесь или в подобном этому месте, пока снаружи умирал мир, и задаваться вопросом, не проведешь ли ты остаток своей короткой жизни во тьме. Он вел кончиками пальцев по каменным стенам, сворачивая вместе с ними. В стенах имелись круглые пещеры поменьше. Большинство из них представляли собой часть музейной экспозиции и сопровождались металлическими табличками, на которых были выгравированы изречения Первоначальных. В других хранились свидетельства восстановления мира или другие реликвии, вроде копий Браслетов Гармонии и Браслетов Скорби.

Одна пещерная комната была целиком посвящена Словам Основания – книгам Гармонии, мудрости, знанию и его собственным разъяснениям по поводу того, что произошло с Миром Пепла. В другой содержались тома, написанные Первоначальными: часть текстов считалась канонической, в то время как, например, «Докситиум» представлял собой безусловный апокриф. Вакс попытался его почитать, – увы, титульный лист показался куда интереснее самого текста.

Он задержался в пещере, где было собрано около сотни портретов Выжившего, выполненных как современными, так и древними художниками. В дни, предшествовавшие Катаклизму, произошел неистовый всплеск его посмертных «явлений», хотя сам Гармония заявлял, что причиной всему были Безликие Бессмертные.

Эхо чьих-то голосов заставило Вакса ускорить шаг. Уэйн ему еще пропишет: заморочил голову беднягам, вместо того чтобы просто объяснить суть своих действий. Сам Уэйн, конечно, убедил бы их, что он Вседержитель, и заставил бы приготовить себе ужин. А потому Вакс старался не слишком полагаться на моральные принципы своего друга.

Миновав пещеры, посвященные каждому металлу, Вакс наконец добрался до той, которую украшал символ атиума. Здесь хранилось все, что касалось этого мифологического металла: как серьезные свидетельства, так и задокументированные слухи; у Вакса не было времени их читать. Вместо этого он последовал за голубыми лучами, уходившими в стену. Отодвинул часть декоративной деревянной обшивки и нажал на рычаг, открывший дверь в очередную пещеру.

Вакс скользнул внутрь, снял с крючка старый масляный фонарь, закрыл дверь и стал искать спички. Но едва он их достал, как в темноте раздался рокочущий голос:

– Я ждал тебя.

20

Вакс замер. Зажег сталь, словно ожидая, что уютное пламя внутри подскажет, как быть. Голубые лучи указывали исключительно на дверь за спиной и гвозди в стене. Больше вокруг не нашлось ничего металлического.

Кроме… двух едва различимых, похожих на паутинки, тонюсеньких лучей. Вакс напрягся и толкнул их алломантией. Лучи дрогнули во тьме. Потом исчезли.

Выхватив «стеррион», Вакс направил его вдоль коридора в сторону от загадочных лучей и трижды выстрелил. Вспышка пороха, словно молния, осветила помещение, и Вакс развернул второй пистолет туда, куда указывали голубые лучи и откуда шел звук.

Вспышки позволили рассмотреть, что во тьме неподалеку притаилось нечто. Нечеловеческое существо с глазами зверя и яркими белыми зубами.

«Ржавь и Разрушитель!»

Пальцы Вакса вспотели; он попятился от монстра, готовый выстрелить, но все же не нажал на спусковой крючок. Нельзя стрелять в того, кто просто с тобой разговаривает.

– Да уж, дерганый ты какой-то, – прорычало существо.

– Кто ты такой? Что ты такое?!

– Зажги фонарь, человек, – послышалось в ответ. – И запри дверь. Давай уйдем отсюда до того, как кто-нибудь придет разбираться, что это были за выстрелы.

Вакс помедлил, чтобы перевести дух и успокоиться, но в конце концов сунул пистолеты обратно в кобуры. Кем бы ни было это создание, оно могло напасть, вместо того чтобы разговаривать. Значит, не собиралось убивать.

Когда Вакс поднял зажженный фонарь, существо уже ушло дальше по коридору и превратилось в тень. Все еще сбитый с толку, Вакс закрыл потайную дверь на задвижки, которые обнаружил при свете.

– Идем, – позвал голос.

– Ты один из них, – прошептал Вакс, следуя за фигурой-тенью, которая передвигалась на четвереньках. – Ты кандра.

– Да.

Вакс побежал, чтобы догнать своего спутника, и свет фонаря наконец-то позволил его разглядеть. Волкодав – самый крупный из всех, какие только встречались Ваксу, с шерстью грязно-серого цвета, чем-то напоминавшей туман.

– Я о тебе читал.

– Как я взволнован, – прорычал кандра. – И так счастлив, что Сэйзед включил меня в свою книжечку, так что теперь пьянчуги могут сквернословить, используя мое имя.

– Они… это делают?

– Да. – В горле волкодава что-то заклокотало. – И еще есть… набивные игрушки.

– Точно, – сказал Вакс. – Щенки Сунн. Я их видел.

Рычание сделалось громче, и Вакс опять занервничал. Лучше не дразнить бессмертного пса. Он не знал, какие из многочисленных легенд об этом существе на самом деле были правдивы, но если хоть какая-то их часть основывалась на фактах…

– Итак, – начал Вакс. – Страж. Ты ждал меня.

– Было решено, – откликнулся кандра, – что позволить человеку странствовать по этим пещерам в одиночку – не самое мудрое решение. Я пришел сам. Остальные заняты.

– Выслеживают Кровопускательницу?

– Противодействуют ей, – поправил кандра и свернул направо.

Некоторое время они шли в молчании, наконец Вакс прочистил горло:

– Э-э-э… ты не мог бы объяснить, что имел в виду?

Пес вздохнул; звук сбивал с толку Говорящая собака сама по себе была странной, но вздох звучал совершенно… по-человечески.

– Я теперь мало разговариваю, – признался кандра. – И, похоже… теряю навыки. Паалм пытается разжечь революцию, используя то, чему научилась у самого Вседержителя. Но она всего лишь одна-единственная кандра. Она презирает всех нас – а значит, недооценивает. Мы можем делать то же самое, что и она: ходить по городу и имитировать людей. На каждого «священника», под личиной которого она совершает зверства, мы выпустим этой ночью десятки проповедующих спокойствие и мир, призывающих не обращать внимания на слухи.

– Мудро, – заметил Вакс.

Он и не подумал о том, чем могут заниматься другие кандра, не считая смутных предположений, что они идут по следу Кровопускательницы. Их поведение было совершенно логичным. А не может ли он этим воспользоваться в своем расследовании?

По мере того как они продвигались глубже в пещеры, Вакс обратил внимание на нечто белое и хрупкое, растущее на камнях, – источник порошковых следов, которые обнаружил на одежде Кровопускательницы. Вероятно, если бы он погасил фонарь, то увидел бы, что растение светится. И скорей всего, фонарь ему бы не понадобился. Однако, подумав о камне, который окружал со всех сторон, отсекая от тумана наверху, Вакс не испытал желания его погасить.

Сеть туннелей оказалась куда более обширной, чем он предполагал. Почему-то представлялось, что под гробницей находится всего одна пещера. Однако, переделывая мир, Гармония собрал множество пещер, в которых нашли убежище люди, и поместил эти пещеры рядом – там, где ныне располагался Элендель. Интересно, какую часть города охватывали эти подземные лабиринты? И почему одни затоплены, а другие остались сухими?

Двигаясь по туннелям, они миновали вход в еще одну большую пещеру Вакс поднял фонарь, чтобы ее рассмотреть, и застыл как вкопанный. Вместо грубого природного камня свет озарил покрытые пылью изразцы и колонны, взломанный пол. А позади располагалось нечто похожее на… маленькую хижину.

– Тен-Сун? – окликнул он кандру, который продолжал идти вперед.

– За мной, человек.

– Это…

– Да. В подвалах Кредикской Рощи, дворца Вседержителя, пряталось множество людей. Сэйзед перенес эти подвалы сюда, как и прочие пещеры-убежища.

Вакс не мог оторвать взгляда от ожившей истории – нет, ожившей мифологии! Дворец Вседержителя. Места, где ступали Выживший и его последователи.

Ржавь… да ведь там должен находиться сам Источник Вознесения!

– Человек, – настойчиво повторил кандра, – я хочу кое-что тебе показать. Идем.

«В другой раз», – подумал Вакс и, отвернувшись от входа в потерянную Кредикскую Рощу, последовал за Тен-Суном.

– Ме-Лаан сказала, что кандра нечасто сюда спускаются. Почему? Разве это не ваш дом?

– Это священное место. Да, это и дом, и тюрьма – и еще многое другое. При Вседержителе нам требовалось место, где мы могли быть свободны, могли оставаться собой. Потому что снаружи нас контролировали люди, в рабстве у которых мы находились.

«Какая желчь», – мысленно подметил Вакс.

Даже сотни лет спустя это существо испытывало боль от того, какую жизнь ему приходилось вести в прошлом. Винил ли он человечество? Винила ли Кровопускательница?

– Мы приходим сюда, – продолжал Тен-Сун, – когда появляется подходящее настроение. Обычно в одиночку, и такое случается нечасто. Наверху теперь есть клубы, где мы можем общаться и быть собой. Дома. Жизни. Молодое поколение почти не спускается в эти пещеры. Они предпочитают жить так, как живется, и не вспоминать прошлое. Полагаю, я такой же, хотя и по другим причинам.

Вакс кивнул, продолжая вслед за кандрой углубляться в замысловатый лабиринт туннелей Обиталища. Они миновали множество пустых пещер, но в некоторых встречались диковинки – например, в двух обнаружились старые корзины и валявшиеся на полу кости.

В Дикоземье Ваксу нередко приходилось спускаться в туннели, но в большинстве случаев это были вырубленные людьми шахты. Пещеры оказались совсем другими. В шахтах пахло пылью и грязью, а это место каким-то образом ощущалось… живым. Здесь пахло водой и грибами. Терпением.

Поверхность стен в туннелях была неровной, но гладкой, как воск, скопившийся возле давно горящей свечи. Святая земля. Все прочее в мире, насколько знал Вакс, было полностью переделано во время Пепельного Катаклизма. Но эти пещеры тянулись назад, в вечность, и были стары, как память человечества. Старше.

В конце концов они достигли маленькой пещеры, не походившей на природную. Может, кандра каким-то образом придали ей новую форму? Тен-Сун сел на задние лапы у входа. Свет фонаря Вакса отразился от гладкой, с выступами поверхности пола, на котором располагалась череда отверстий. Фута три в поперечнике, они смахивали на ямы, которые выкопали старатели, сдуру взявшиеся за поиски металлов в Дикоземье.

Вакс посмотрел на Тен-Суна.

– Я прошел здесь, когда направлялся на встречу с тобой, – произнес кандра своим рокочущим, не вполне человеческим голосом. – И унюхал нечто постороннее.

Унюхал? Вакс не чувствовал никаких странных запахов, – вернее, все здесь пахло для него непривычно и странно. Он вошел и осмотрел пещеру. Одна из ям поменьше была заполнена… листами бумаги?

Да, они самые. Присев у края ямы, Вакс с удивлением обнаружил в ней сотни листов, неровных с одного края, будто вырванных из книги. На них убористым почерком были записаны стихи с пронумерованными строчками. Слова Основания.

Поверх обычного текста располагались чьи-то каракули, нацарапанные коричнево-красными чернилами.

«Кровь, – сообразил Вакс. – Это кровь».

Поставив на пол фонарь, он наклонился и взял одну страницу. Книга восьмидесятая, строки с двадцать седьмой по пятидесятую. Стихи о том, как Гармония искал Истину.

Кто-то – по всей видимости, Кровопускательница – написал поверх текста: «Ложь, ложь, ложь».

Вакс выкопал еще несколько листов. Поверх большинства было что-то написано – слово или фраза, – но многие оказались просто испачканы в крови. У Вакса задергалось веко.

«Я там была», – гласила надпись на одном листе. На другом: «Никто». На третьем: «Было». Вакс начал их раскладывать. Тен-Сун, про которого он почти забыл, шумно втянул носом воздух, но так и остался у входа.

Вакс обернулся:

– Ты это видел?

– Да.

– И что думаешь?

– Я… не задержался надолго, – признался кандра и отвел взгляд. – Я не провожу здесь много времени, человек. Мне здесь не нравится.

«Эта пещера…»

Вакса пробрал озноб. Неужели это та самая темница, где Тен-Сун находился в заточении без костей, в ожидании казни?

Ржавь, он стоит на коленях в месте, где решилась судьба всего мира!

Вакс нагнулся, схватил побольше листов. Похоже, Кровопускательница разорвала полный комплект Слов Основания, причем в несокращенном издании. И очень старом, судя по тому, что оно было рукописным, а не печатным.

– Ты ведь ее действительно знал? – спросил Вакс. – Вознесшуюся Воительницу?

– Я ее знал, – негромко подтвердил Тен-Сун. – Ближе к концу Мира Пепла я провел больше часа без своих штырей, так что мои воспоминания в некоторой степени повреждены. Однако большая часть того, что я потерял, относилась ко времени непосредственно перед моим падением. Почти вся моя память о ней осталась четкой.

Вакс поколебался, держа в руках стопку страниц:

– Какой она была? В смысле, как человек.

– Она была сильной и одновременно уязвимой, – прошептал Тен-Сун. – Она была моей последней хозяйкой, и самой великой. У нее было обыкновение посвящать всю себя тому делу, которым она занималась. Когда она сражалась, то была клинком. Когда любила – поцелуем. В этом отношении она была более… человечной, чем все, кого я знал.

Вакс обнаружил, что кивает, раскладывая страницы в несколько стопок – по принципу, было на них что-то написано или нет. Те, с отпечатками пальцев, он сложил отдельно. Может, пригодятся. А может, и нет. Кровопускательница ведь, как ни крути, оборотень.

В конце концов Тен-Сун подошел к нему, шлепая лапами по полу.

– Похоже, – сказал он, изучая листы, – если их сложить воедино, получится нечто осмысленное.

– Ага, – с досадой ответил Вакс.

– Что не так?

– Слишком много. – Взмахом руки Вакс указал на листы. – Слишком запутанно, слишком тесно увязано с чувствами. Зачем она все это написала, а потом вырвала страницы и бросила их сюда?

– Потому что сошла с ума.

– Нет, – возразил Вакс. – Она не из таких сумасшедших. Она слишком сосредоточенна и слишком тщательно все планирует. Может, мотивы у нее безумные, но действует она аккуратно и точно.

Как же объяснить? Интуитивные озарения Вакса противоречили друг другу.

Он попытался еще раз:

– Когда кто-то оставляет после себя нечто подобное, это может означать одно из двух: либо этот кто-то небрежен, либо он проявляет излишнее рвение. Кровопускательница не небрежна, однако я не думаю, что она пытается быть милой, подбрасывая нам улики и играя в игры. Когда я с нею говорил…

– Ты говорил с Паалм?! – вскинув уши, резко перебил Тен-Сун. – Когда?

– Этой ночью, чуть раньше. В ее речах ощущался намек на сожаление. Она заявляла, что не играет в игры, – но это выглядит как игра. Тысяча брошенных страниц, которые надо собрать в одну картинку и получить улику? – Он покачал головой. – Я на такое не куплюсь. Безумная или нет, она должна была знать, что другие кандра в конце концов это найдут.

– Ладно, – сказал Тен-Сун, снова опускаясь на задние лапы. – Но ведь она говорила с тобой в качестве самой себя, а не имитации?

– Да. Разве это странно? Прямо сейчас ты ведешь себя так же, как и Ме-Лаан, – словно тоже не играешь никакой особенной роли.

– Мы не такие, как Паалм. Сколько я ее знал, она всегда играла. Я был таким же много лет назад. Не знал, какой я на самом деле, вне своих ролей.

Вакс окинул взглядом листы. На одном поперек текста было коряво написано: «Свобода». «Наделю вас свободой, как бы вы…» – гласила другая надпись, содержавшая лишь половину мысли.

Страницы: «« ... 1516171819202122 »»

Читать бесплатно другие книги:

Главные герои - ведуны из сказаний славянских народов. Их приключения, хитросплетения событий по мот...
Что делать, если тебе под сорок, личная жизнь не складывается и ты всего лишь музейный работник в ма...
Конец XIX – начало XX века, гигантский скачок в науке, когда казалось, что романы Жюля Верна вот-вот...
Жестко и решительно перекраивая карту мира, Дмитрий создавал собственную вселенную – Pax Russia. Его...
Михаил Полторанин, демократ-идеалист, в 1990-х достиг апогея своей политической карьеры: был министр...
Быть нормальным человеком не значит не совершать ошибки. Быть человеком - это значит выкладываться в...