Империя Jay Z: Как парень с улицы попал в список Forbes Гринберг Зак

Zack O'Malley Greenburg

Empire State of Mind:

How Jay Z Went from Street Corner to Corner Office

Copyright © 2011, 2012, 2015 by Zack O’Malley Greenburg

All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form. This edition published by arrangement with Portfolio, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC

© Гусева А., перевод, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Введение

Четвертого октября 1969 года в 00 часов 10 минут по верхнему уровню Мертл-авеню в последний раз прогрохотал поезд наземки, навсегда скрывшись в ночи[1]. Два месяца спустя Шон Кори Картер, более известный как Jay Z, появился на свет и обрел свой первый дом в расположенном поблизости Марси Хаузес. Сейчас этот раскинувшийся на значительной территории комплекс однообразных шестиэтажных кирпичных зданий отделен пятью жилыми блоками от призрачных руин линии Мертл-авеню, вытянутой полой конструкции, которую никто так и не потрудился снести. В годы формирования личности Jay Z остальная территория Бедфорд-Стайвесант подобным же образом игнорировалась властями. В 1980-е, с расцветом наркоторговли, уроки спроса и предложения можно было получить за каждым углом. Прошлое Марси до сих пор дает о себе знать: железные ворота с внушительными замками, охраняющие парковочные места; номера квартир, белой краской выписанные по трафарету под каждым окном, выходящим на улицу, призванные помочь полиции в поисках скрывающихся преступников; и, конечно, скелет железной дороги над Мертл-авеню, буквально в нескольких шагах от современной станции, на которой теперь останавливаются поезда маршрутов J и Z.

На этих страницах вы найдете подробную историю пути Jay Z от безрадостных улиц Бруклина к высотам мира бизнеса. Начавшись с торговли кокаином, этот путь завершился управлением многомиллионными компаниями, с остановками на аншлаговых концертах по всему миру. Менее чем за десять лет Jay Z добрался до конечной точки маршрута благодаря врожденным талантам и своему упорству. История Jay Z – воплощение американской мечты в чистом виде, модель для любого предпринимателя, мечтающего создать бизнес-империю.

Он не стал бы тем, кто он есть, если бы не его выдающееся владение словом и рифмой. Большинство поклонников хип-хопа относят Jay Z к пантеону рэперов наряду с Ракимом, KRS-One, Тупаком Шакуром и The Notorious B. I.G. Первый альбом Jay Z, Reasonable Doubt, на одном диске содержит такой запас лирики, дополненной ритмами насыщенного соула и джаза, что хватило бы на всю жизнь. Хотя его первый альбом и считается одним из величайших в хип-хопе, в дальнейшем Jay Z не раз критиковали за движение в сторону поп-музыки. Он с готовностью признает, что его целью было продать как можно больше записей. В одной из его песен есть строки: I dumbed down to my audience, doubled my dollars. They criticize me for it, yet they all yell, Holla. («Я опустился до своей публики и удвоил доход. Меня критикуют за это и при этом кричат: Добро пожаловать!»[2])

Хотя сторонники чистоты стиля не приемлют большинство наиболее популярных композиций Jay Z, такие хиты, как Hard Knock Life (Ghetto Anthem), наоборот, способствовали укреплению его позиций в хип-хопе. Благодаря Jay Z культурное движение, зародившееся среди развалин Южного Бронкса, зацвело пышным цветом на плодородной почве американского мейнстрима. При его активном участии хип-хоп добрался до самого Белого дома: в начале 2008 года Барак Обама упомянул о песне Jay Z Dirt Off Your Shoulder на одной из пресс-конференций; по слухам, он также звонил рэперу во время своей первой президентской кампании, чтобы узнать, «что происходит в Америке»[3]. Классические альбомы среднего периода карьеры Jay Z, например, The Blueprint (2001) и The Black Album (2003), получили одобрение критиков и были распроданы в количестве более двух миллионов экземпляров каждый. Одиннадцатый альбом музыканта, The Blueprint 3 (2009), превзошел рекорд Элвиса Пресли как сольного исполнителя. На момент публикации этой книги Jay Z продал более тридцати миллионов записей в США, а по всему миру, вероятно, в два раза больше[4].

Эта книга посвящена в первую очередь не музыке, а бизнесу: одаренность Jay Z в этой сфере сопоставима с его незаурядными музыкальными способностями. В 2010 году он заработал 63 миллиона долларов – как минимум в два раза больше, чем следующая наиболее высокооплачиваемая звезда хип-хопа Шон «Дидди» Комбс[5]. Такие издания, как Forbes или Fortune, регулярно отмечают выдающиеся успехи Jay Z в плане получения прибыли в своей индустрии и за ее пределами. В 2010 году лишь семь топ-менеджеров страны заработали больше, чем он. Среди тех, чей доход оказался меньше, – Говард Шульц, Майкл Делл и Ральф Лорен[6]. Jay Z остается верен себе: с тех пор его заработок не опускался ниже 35 миллионов долларов в год.

Одна из главных причин успеха Jay Z – то, что ему удалось создать свой индивидуальный бренд и зарабатывать на этом. Так же, как Марта Стюарт или Опра Уинфри, Jay Z – это стиль жизни. Вы можете проснуться под звуки последнего хита Jay Z в эфире местной радиостанции, сбрызнув себя туалетной водой Jay Z Gold, натянуть пару джинсов Rocawear, зашнуровать кроссовки Reebok S. Carter, заскочить на баскетбольный матч, пообедать в The Spotted Pig (Jay Z владеет частью его акций), а затем отправиться на вечерний показ фильма «Энни», который Jay Z продюсировал; после этого можно пропустить стаканчик перед сном в его клубе 40/40 Club. Но золотые украшения, так же как мешковатые шорты и спортивные майки, лучше оставить дома, и даже не вздумайте пить Cristal: Jay Z, как арбитр поп-культуры, провозгласил все эти атрибуты запрещенными. Вместо этого наденьте часы Hublot, пару новых, с иголочки, джинсов и сорочку, желательно от Rocawear; пейте шампанское Armand de Brignac («Туз пик») или коньяк D’Usse. Каждый элемент этого образа приносит прибыль Jay Z. В одной из его песен есть слова: «Я не бизнесмен, я и есть – бизнес»[7].

У Jay Z нюх на деньги. Именно он в подростковые годы привел его от музыки к торговле наркотиками, а затем, в юности, снова к музыке. В середине карьеры он же увлек Jay Z из студии звукозаписи в зал заседаний совета директоров, а затем назад в студию. В последние годы он направлял его поочередно то к тому, то к другому, и на на каждом этапе непременно ему открывались новые маркетинговые возможности. Jay Z обладает уникальной способностью устанавливать тренды и зарабатывать на этом, и многие из его предприятий принесли ему астрономическую прибыль. В 2007 году он заработал 207 миллионов долларов на продаже своей линии одежды Rocawear. В следующем году он заключил контракт на 150 миллионов долларов, рассчитанный на десять лет, с промоутерской компанией Live Nation – одну из крупнейших для этого рынка сделок. По моим представлениям, основанным на многолетнем опыте оценки состояний миллиардеров и написания статей о хип-хоп-бизнесе для Forbes, состояние Jay Z превышает полмиллиарда долларов. Немного везения – и к началу получения пенсионных выплат это число станет десятизначным.

Несмотря на успех Jay Z, многие американцы тем не менее имеют довольно туманные, устаревшие, а то и вовсе далекие от истины представления о нем. Работая над этой книгой, я был поражен количеством людей – в основном средних лет и белых, – которые, с разной степенью серьезности, советовали мне быть начеку, раз я пишу о рэпере. Возможно, это были просто глупые насмешки, но боюсь, что в большинстве случаев подобные замечания – это результат предрассудков, до сих пор отравляющих наше общество. Эта книга не о расовых проблемах, но, собирая информацию для нее, я осознал, что успех Jay Z особенно примечателен из-за предубеждений, которые ему удалось преодолеть.

Мне доводилось встречать людей, которым имя Jay Z ни о чем не говорило, в частности, во Франции и Германии, где издавались фрагменты этой книги. Все они, однако, сразу понимали, о ком идет речь, когда я упоминал, что Jay Z – муж поп-звезды Бейонсе Ноулз, которой, кстати, посвящена Глава 8. Но более всего я был удивлен количеством людей, обладающих энциклопедическими знаниями обо всем, что связано с Jay Z. После того как он провозгласил себя новым Фрэнком Синатрой в хите Empire State of Mind 2009 года, все – от владельцев продуктовых магазинов до лидеров музыкальной индустрии – решили оценить обоснованность этого смелого высказывания. «Jay Z сделал то, что многие сочли бы невероятным: он создал гимн, столь же значимый для Нью-Йорка, как New York, New York Фрэнка Синатры. Его версия головокружительно оригинальна и свежа, она передает самую суть современного Большого Яблока»[8], – сказал мне Крейг Каллман, исполнительный директор Atlantic Records.

В ноябре 2009 года Newsweek поместил Jay Z на четвертое место среди важнейших из новых магнатов десятилетия, таким образом он оказался между между королем хедж-фондов Джоном Полсоном и создателем Facebook Марком Цукербергом. Это звание он заслужил не только благодаря своим достижениям в бизнесе и музыке, но и благодаря своему культурному влиянию. «Jay Z изменил лицо Америки и ее расовую политику, – заявил Рассел Симмонс, основатель Def Jam Records. – Теперь дети Беверли-Хиллз понимают, как живут дети в беднейших кварталах Бруклина. Без хип-хопа не было бы Барака Обамы, а без Jay Z хип-хоп не занял бы того положения, которое занимает сейчас»[9].

Пять лет спустя, спросив Симмонса о том, как изменилась способность Jay Z влиять на культурные процессы в американском обществе, в ответ я услышал, что мощь магната возросла до неимоверной степени. Он также отметил, что с нетерпением ждет, когда Jay Z поднимет очередную социально значимую тему, которая могла бы значительно выиграть от его вмешательства.

«Люди ждут не дождутся, когда Jay Z поднимет очередную проблему, – сказал Симмонс. – Если он коснется тюремной системы США, он добьется ее реформирования. Если он захочет, чтобы какой-нибудь прокурор изменил принцип ведения дел, – он может добиться и этого. Jay Z, больше чем кто-либо другой, способен провоцировать перемены в обществе. Он может быть нашим героем. Серьезно. Он нужен всем нам»[10].

Симмонс, хороший друг Jay Z, – один из множества людей, питающих к нему глубочайшее уважение. Мне довелось общаться со многими знакомыми рэпера, и все они восхищаются его природным умом, который проявляется как в его проницательности в бизнесе, так и в сложности его стихотворных строк. Многие отмечают его умение разбираться в людях и быстро принимать решения в критических ситуациях – таланты, отточенные за годы торговли наркотиками, когда приходилось старательно обходить стороной конкурентов и стражей порядка. Чаще же всего, пожалуй, говорят о его неудержимой любознательности как в музыке, так и в бизнесе.

Хотя Jay Z более известен своей способностью зарабатывать и тратить деньги, чем отдавать их, такой опыт у него тоже есть. В 2002 году он основал благотворительный фонд Shawn Carter Foundation, призванный помочь детям из малоимущих семей получить образование[11]. В 2005 году Jay Z пожертвовал миллиард долларов на устранение последствий урагана Катрина[12], а в 2006 совместно с ООН и MTV работал над документальным сериалом «Дневник Jay Z: вода для жизни», в основу которого легло его путешествие по Африке с целью привлечь внимание к проблеме недостатка чистой воды в мире[13]. Также вместе со многими другими знаменитостями Jay Z принимал участие в сборе средств для помощи в стабилизации ситуации после землетрясения на Гаити в 2010 году[14]. Общая сумма пожертвований составила 57 миллионов долларов.

Между тем во всем, что касается бизнеса, Jay Z далеко не столь щедр. Он теряет интерес к своим учителям сразу же, как только освоит их урок. Кроме того, нужно сказать, что он не из тех многочисленных знаменитостей, кто позволяет предприимчивым родственникам и друзьям обогатиться за их счет. С другой стороны, из-за такой политики он снискал презрение нескольких важных в его жизни людей: его наставника еще со времен Марси, Джонатана Jaz-O Беркса, друга детства Дехейвена Ирби и сооснователя Roc-A-Fella Records Дэймона Дэша, знавшего Jay Z еще с середины 80-х. Как сказал последний, «он верен только своим деньгам»[15].

Jay Z не любит делить с кем-либо проекты, которые он способен осуществить сам. Вероятно, это одна из причин, по которым в 2004 году Дэш остался за бортом. Думаю, в первую очередь по этой же причине он отказался дать интервью для этой книги. Эта особенность Jay Z хорошо известна его приближенным, в частности, его верной правой руке Джону Менейлли, бывшему бухгалтеру, получившему повышение после того, как пути Jay Z и Дэша разошлись. (Хотя Менейлли, по сути, является менеджером, Jay Z называет его своим советником[16] – в менеджере он не нуждается.)

В октябре 2009 года я договорился о встрече с Менейлли, чтобы поговорить о моей книге, наивно полагая, что и он, и Jay Z будут рады сотрудничеству. Прибыв в центральный офис Rocawear, я был препровожден в переговорную комнату с высокими потолками. Напротив окна, из которого открывался вид на облачный закат над Нижним Манхэттеном, стоял Менейлли, разговаривая по телефону с кем-то, кто был ответственен за организацию предстоящего концерта. Что такого сложного, спрашивал он, в том, чтобы установить над сценой огромный экран, на котором будет демонстрироваться десятиминутный обратный отсчет перед появлением Jay Z? Наконец человек на том конце провода сдался, и мне удалось представиться. Когда с обменом любезностями было покончено, Менейлли сразу перешел к главному: «Какая для нас в этом выгода?» Этот вопрос, по сути, задал тон всей встречи. Если никакой финансовой выгоды для Jay Z не предвидится, то его не интересует какая-то бизнес-книга, написанная о нем кем бы то ни было, даже человеком, на чьи статьи в Forbes он ссылался как минимум в трех разных песнях (в их числе – трек 2007 года под названием I Get Money: The Forbes 1–2–3 Remix при участии 50 Cent и Diddy). В 2014 году пути Jay Z и Менейлли разошлись; ни один из них так и не согласился дать интервью для этой книги.

После стольких лет изучения Jay Z и подробного знакомства с его предпочтениями я бы не сказал, что я удивлен его отказом от сотрудничества. Это часть его принципиальной позиции, благодаря которой ему удалось построить свою бизнес-империю. Очевидно, он решил, что нет смысла дарить кому-то свои многочисленные интервью, когда он мог бы потратить это время на книгу, от которой он получил бы прямую выгоду. Также не сомневаюсь, что после моей встречи с Менейлли Jay Z пересмотрел идею выпуска своих мемуаров, которую он оставил в 2003 году[17], и его книга «Расшифровка» была издана раньше, чем эта.

Поскольку мне не довелось пообщаться с Jay Z лично, я включил в эту книгу цитаты и истории, взятые из моих интервью и неофициальных бесед с более чем сотней человек, которые вели бизнес с Jay Z или просто хорошо осведомлены о его жизни. Слова самого Jay Z я брал из опубликованных цитат, слов песен и историй, рассказанных его коллегами. Некоторые из тех, кто давал мне интервью, просили не публиковать их имена. Другие просили полностью исключить из книги все, что было ими сказано, после того как узнавали, что Jay Z не одобряет этот проект. Я согласился на это даже в случае с одним очень известным продюсером, который получил соответствующее письмо от Jay Z прямо во время нашего интервью и показал мне его на экране своего BlackBerry (отправитель в его адресной книге значился как Hova).

На страницах этой книги вы найдете откровения артистов, топ-менеджеров и знакомых Jay Z, в том числе вышеупомянутых Дехейвена Ирби, Дэймона Дэша и Jaz-O, а также многих других, кому доводилось проводить много времени с Jay Z: диджей Кларк Кент, человек, который убедил рэпера начать торговать пластинками вместо наркотиков; Крейг Калман, исполнительный директор Atlantic Records, компании, выпустившей The Blueprint 3, Джамал Кроуфорд, звезда НБА и член первой баскетбольной команды Jay Z; и Фред Fab 5 Freddy Братуэйт, один из самых известных пионеров хип-хопа.

С помощью этих и других источников, а также при поддержке сотен телевизионных клипов и новостных статей в этой книге я надеюсь дать ответ на простой вопрос: как Jay Z удалось проделать весь этот путь от трущоб Бруклина и стать одним из самых успешных бизнесменов Америки? Ответ на этот вопрос будет интересен любому, кто увлекается музыкой, спортом или имеет отношение к бизнесу, – и любому предпринимателю, желающему создать что-то выдающееся, даже при самых скромных исходных данных. Для подобного путешествия нет лучшего подхода, чем имперское состояние души – как у Jay Z.

1. Непростая жизнь

На часах 12.30. Поезд метро застрял в тоннеле, не доехав нескольких метров до станции Flatbush Avenue в Бруклине, и я уже опоздал на встречу с человеком, который раскрыл талант Jay Z. Я никогда прежде не видел Родольфо Франклина, более известного как DJ Кларк Кент, кроме как на фотографиях середины девяностых. Что, если я его не узнаю? Что, если он прождал пятнадцать минут и ушел?

Когда поезд наконец дополз до платформы, я выскочил из дверей и опрометью бросился вверх по лестнице, а затем через дорогу к Applebee’s. Крупный мужчина в черной толстовке, сидевший на скамье у входа, листал что-то на экране своего BlackBerry. Я окинул взглядом его красно-черные кроссовки Nike, сочетающиеся по цвету с бейсбольной кепкой, надетой козырьком налево. Это был Кларк Кент.

– Кларк, – начал я, – простите, что заставил ждать. Я… Поезд…

– Не парьтесь, – сказал он.

– Он просто остановился и…

– Да расслабьтесь.

Он улыбнулся. Официант проводил нас к столику у окна и предложил заказать напитки. Кларк Кент заказал яблочную «Маргариту», пробормотав:

– Мне это понадобится.

Я предпочитаю классическую «Маргариту».

– Клубника, манго, малина, киви или классический вариант?

– Классический.

Официант исчез.

– Итак, когда вы познакомились с Jay Z? – начал я. – Вы помните первую встречу?

Кент сжал губы и вздохнул.

– Ему было около пятнадцати, – сказал он, – это было в Марси. В тот день я услышал, как он читает рэп. Это было невероятно.

– Когда вы поняли, что его ждет большое будущее?

– Я понял это сразу, – ответил он. – Когда он читал рэп вместе с кем-то, он настолько превосходил остальных, что было очевидно – это лишь вопрос времени. Я не какой-нибудь гений, чтобы судить о его таланте, понимаете? Я просто рано его заметил. И я просто хотел сделать все, что в моих силах, чтобы все вышло так, как должно было.

Официант принес наши коктейли, и Кент остановился, чтобы сделать глоток.

– Когда растешь в таком районе, это так давит, что все, о чем ты можешь думать, – как бы поскорее заработать денег, – продолжил он. – Ты живешь в здании с пятью сотнями соседей, а мог бы жить в доме, где их всего четверо. Ты хочешь вырваться оттуда. Ты будешь делать все возможное, чтобы вырваться.

Шон Кори Картер покинул утробу матери 4 декабря 1969 года, и все, что он обрел, – жизнь в одном из самых неблагополучных районов Бруклина. «Он был младшим из моих четверых детей и единственным, чье рождение не принесло мне боли, – говорит Глория Картер в речитативной интерлюдии The Black Album. – Так я и поняла, что он – особенный ребенок».

Через несколько лет соседи по неблагополучному жилому кварталу стали разделять это мнение. В четыре года нетерпеливый Jay Z сам научился кататься на двухколесном велосипеде. Он вызвал немалый переполох, проехав на нем по улице без посторонней помощи. «Я ехал на десятой скорости, это было очень быстро, – сказал он в одном из интервью 2005 года, – я перекинул ногу через верхнюю перекладину и ехал боком, и все соседи говорили: «О боже!» Они не могли представить, что такой малыш может вот так ехать на велосипеде. Тогда я впервые почувствовал себя знаменитым. И мне это понравилось. Приятное чувство»[18].

Первые представления о музыке у Jay Z появились примерно в это же время. «Мое первое воспоминание, связанное с музыкой, – это то, что у моих родителей была огромная коллекция пластинок, – говорил Jay Z в начале небольшого документального фильма NY-Z. – Время от времени они устраивали вечеринки и нам [с братом и сестрами] не разрешали заходить в гостиную, мы должны были сидеть в задней комнате. Я помню, как потихоньку выходил оттуда в пижаме и смотрел, как все танцуют. У нас были все существующие пластинки. У родителей был отличный музыкальный вкус… Майкл Джексон, ранние Jackson Five, ранние альбомы Принса, Commodores, Johnson Brothers, Марвин Гэй… это музыка для души»[19].

Если бы родителям Jay Z удалось сохранить этот идиллический образ жизни, он мог бы уже стать светилом науки. «Я понял, что неплохо соображаю, в шестом классе, – говорил он, – я просто чувствовал, что я умный. Мы делали какие-то тесты, и я был на уровне старшеклассников. Меня это безумно радовало. Я понял, что я умный, в тот момент, когда мы получили результаты тестов»[20].

Но в 1980 году отец Jay Z, Аднис Ривз, оставил жену и детей. Изначально он ушел, чтобы найти человека, который зарезал его брата[21], но был настолько одержим жаждой мести, а затем алкогольной и наркотической, прежде всего героиновой[22], зависимостью, что его отсутствие из временного стало постоянным, и Глория с детьми были предоставлены сами себе. На Jay Z уход отца отразился сразу. Он был, по его собственным словам, «ребенком, которого разрывало на части исчезновение отца». Его успеваемость упала, и даже мать не могла на него повлиять[23].

– Его отец ушел, когда ему было лет десять, – говорит Кларк Кент. Отец Кларка тоже ушел, когда он был еще ребенком. – Это время, когда ты считаешь своего отца супергероем или просто самым лучшим на свете. А потом он уходит, и все, что ты раньше о нем думал, причиняет тебе боль, заставляя стремиться к одиночеству и замыкаться в себе. Все это оставляет на тебе отпечаток»[24]. В поисках другого примера для подражания Jay Z оказался под влиянием Джонатана Jaz-O Беркса, подающего надежды рэпера из Марси Хаузес, который был на четыре года старше него. Они познакомились в 1984 году, когда общие друзья решили устроить битву рэперов между Jaz-O и молодым Jay Z, который только начинал зарабатывать репутацию талантливого поэта. Когда Jay Z пришел, его старший соперник предложил устроить нечто менее враждебное. «Я предложил: пусть он читает рэп, но зачем делать из этого битву, – вспоминает Jaz-O в телефонном интервью. – Я видел, что он еще совсем ребенок… но когда он стал читать, я услышал нечто такое, чего никогда не слышал раньше… Чувство ритма, необработанный талант, который есть у многих, но который никто не развивает, – у него это было»[25].

Эти двое практически сразу стали хорошими друзьями. Кое-кто высказывает предположения, что сценический псевдоним Jay Z – отчасти дань уважения своему наставнику, отчасти – отсылка к названиям линий метро J и Z, проходящим рядом с жилым комплексом Марси. (Сам Jay Z настаивает, что его имя – всего лишь сокращение от его детского прозвища Jazzy, – и DJ Кларк Кент это подтвердил.) Тем не менее влияние Jaz-O на Jay Z отрицать невозможно. Под руководством старшего друга его тексты стали остроумнее, чтение – быстрее, а синкопирование – точнее.

«Я научил его основам поэтической вольности, метафорам, сравнениям, звукоподражаниям, – всем тем вещам, о которых большинство рэп-исполнителей скажет: «А что это такое?» – вспоминает Jaz-O. – Я научил его тому, что для того, чтобы стать лучшим, не нужно оттачивать свое мастерство у всех на виду. Это нужно делать наедине с собой. Никто не должен знать, сколько тебе приходится работать, чтобы чего-то достичь». Помимо музыкального наставничества, Jaz-O и другие друзья старались обеспечить Jay Z самым необходимым, когда его матери, в одиночку растившей четверых детей, это не удавалось. «Если честно, он был в очень тяжелой ситуации, – говорит Jaz-O. – Он часто ходил к [своему другу] Чейзу, чтобы просто поесть. Ко мне тоже».

Несмотря на дружбу и наставничество Jaz-O, боль от ухода отца продолжала терзать Jay Z. В одну из редких минут слабости он сказал в интервью Rolling Stone, что уход отца оставил на нем такой серьезный отпечаток, что с тех пор он стал избегать ситуаций, которые могли бы причинить ему боль. «Я очень изменился. Я стал осторожнее. Я больше не хотел привязываться к чему-то, чего снова могу лишиться, – сказал он. – Я больше никогда не хотел испытать это чувство снова»[26].

В последующие годы Jay Z действительно старался ни к кому не привязываться. Эта позиция дошла до крайней степени, когда в семнадцать лет Jay Z выстрелил в плечо своему старшему брату, находившемуся под действием наркотиков, за то, что тот украл его кольцо[27]. В своем втором альбоме Jay Z описывает этот случай: Saw the devil in your eyes high off more than weed/confused I just closed my young eyes and squeezed. («Я увидел дьявола в твоих глазах, это было нечто большее, чем трава. Испугавшись, я просто закрыл глаза и спустил курок»)[28].

Сразу после выстрела Jay Z помчался к квартире Jaz-O в Марси Хаузес и, задыхаясь, рассказал о произошедшем. «Он сказал: «Я выстрелил в своего брата». Я спросил, за что? А он: «Я сказал, чтобы он перестал брать мои вещи». Он сказал, что это вышло случайно… он пытался напугать [брата], но ситуация вышла из-под контроля, и он выстрелил ему в руку». Хотя брата Jay Z забрали в ближайшую больницу, он никогда не винил младшего в том, что случилось. На самом деле они довольно-таки быстро помирились, о чем Jay Z упоминает в строках: Still you asked to see me in the hospital ya next day/You must love me («И ты попросил навестить тебя на следующий день/ видимо, ты меня любишь»[29]).

Что удивительно, действия рэпера не повлекли за собой серьезной уголовной ответственности. Это может показаться странным, но в начале 80-х годов Бедфорд-Стайвесант был одним из многих районов Нью-Йорка, находившихся вне зоны внимания властей. В больницах уже привыкли к поступлению жертв случайных выстрелов, а брат Jay Z не хотел призывать к ответу члена собственной семьи. «Брат Jay Z не стал этого делать отчасти потому, что чувствовал свою вину, – говорит Jaz-O, – ну, и вы понимаете, они все-таки братья. По сути, он считал это несчастным случаем. Он понимал, что это был его младший братишка, который не мог ничего сделать старшему и просто хотел его напугать».

По этому инциденту можно судить о разительном сходстве между юным Jay Z и покинувшим его отцом, проявившемся в их неспособности контролировать инстинкт мести. Желание Адниса Ривза выследить убийцу брата заставило его покинуть свою семью; жажда расплаты Jay Z была так сильна, что он выстрелил в собственного брата. Пожалуй, самая впечатляющая часть стихотворной исповеди Jay Z – его признание в том, что все это время он надеялся, что брат уговорит его не стрелять (Gun in my hand told you step outside / Hoping you said no but you hurt my pride – «Пистолет у меня в руках, я говорю тебе: «выходи»/Надеясь, что ты скажешь «нет», но ты задел мою гордость»). Это говорит об определенной самодисциплине, которой научился Jay Z.

Неудивительно, что Jay Z предпочел бы забыть об этом случае. В редких случаях, когда интервьюер поднимал этот вопрос, Jay Z старался уйти от ответа. «Я бы не хотел обсуждать это на телевидении, мне это неприятно, – сказал он в 2002 году, – я не считаю это уместным»[30]. Тот выстрел – не последний случай, когда жажда мести затуманивала его разум. Как Jay Z признает в одной из песен, у него «глубоко внутри демоны, и они поднимаются, когда на них нападают»[31].

Несмотря на масштабы поединков Jay Z, мало кто из его товарищей по бруклинской школе Джордж Вестингауз знал о них. «Я помню его тихим, аккуратно одетым парнишкой, – говорит Карлос Р. Мартинез, который знал Jay Z по школе Вестингауз и сейчас работает тюремным надзирателем в Бруклине. – В общем-то, это все»[32]. Будущий магнат разговаривал тихо и мягко, когда не читал рэп. «Он был умным рэпером, но не любил говорить об этом, – вспоминает Билли Вальдес, бывший одноклассник Jay Z, а ныне – музыкальный продюсер в Нью-Джерси, – он занимался этим по-тихому, очень скромно»[33].

Одноклассники Jay Z были слишком заняты своими собственными проблемами, чтобы интересоваться домашней ситуацией тихого мальчика с музыкальными способностями. В то время Вестингауз была одной из самых опасных школ Нью-Йорка. Сальвадор Контес учился в Вестингауз в одно время с Jay Z, а затем в течение тринадцати лет преподавал в ней. Он помнит разбитые окна, прокуренные лестничные клетки и всеобщий страх за свою безопасность. «Входя в мужской туалет, ты оказывался в темноте. Находясь в этой кромешной тьме, ты знал, что там что-то происходит, но не видел этого, – говорит он. – Никто не хотел рисковать. В туалете тебя могли ограбить, и ты бы не узнал, кто это сделал. Так что все старались терпеть до последнего»[34].

Jay Z скрывался от опасности, проводя почти все время в ярко освещенном кафетерии школы. Там он оттачивал свое мастерство, читая рэп под ритмы, которые выстукивал на столе. Его одноклассники стали обращать на это внимание. «Заходя в кафетерий с левой стороны, его всегда можно было увидеть сидящим на одном и том же месте, – вспоминает Контес, – буквально всегда». Здесь он принимал участие в словесных поединках с другими талантливыми рэперами – в числе выпускников Вестингауз the Notorius B. I.G. и Busta Rhymes, – а его одноклассники наблюдали. «Это всегда была битва за звание лучшего, – говорит Контес. – Для нас было настоящим разочарованием, если битвы не было».

Jay Z так и не закончил школу – отчасти благодаря влиянию своего школьного друга Дехейвена Ирби, который жил в квартире напротив в Марси. Они каждый день ходили вместе в школу, а еще они оба были частыми гостями на асфальтированных баскетбольных площадках Бруклина. «Его игра не была агрессивной, – поведал мне Дехейвен, коренастый экс-заключенный, за молочным коктейлем в Dallas BBQ в Нижнем Бруклине. – У него был хороший удар, но он не из тех, кто просто гоняет мяч. Казалось, что он очень долго анализирует ситуацию, прежде чем что-то предпринять. Думаю, он и сейчас придерживается этой тактики»[35].

В 1988 году Дехейвен переехал в Трентон, Нью-Джерси, к своей тете. Его тренер по баскетболу из Вестингауз предлагал устроить так, чтобы его взяли в команду местной школы, где программа была лучше, чем в Вестингауз. Но Дехейвен очень скоро бросил занятия, соблазненный возможностями, которые сулил мир наркоторговли. В поисках бизнес-партнера он обратился к своему старому другу Jay Z.

«Я сказал ему: «Эй, ты нужен мне здесь, здесь есть деньги, и мы можем их получить», – говорит Дехейвен. – Для него уже все было готово еще до приезда. Я уже всем в Трентоне рассказал о нем. Я говорил всем, что этой мой [родной] брат»[36].

Так восемнадцатилетний Jay Z стал каждые выходные приезжать в Трентон. В конце концов, в семье Дехейвена привыкли к его присутствию; в скором времени он перебрался туда насовсем. Мать его не удерживала. «Уже в пятнадцать-шестнадцать лет я был вполне самостоятельным, – говорит Jay Z. – Мать не стала меня ограничивать, но она сделала для меня лучшее, что могла, дав мне возможность искать себя. Она держала меня на длинном поводке»[37].

Эту свободу Jay Z использовал для того, чтобы обучиться чему-то, что могло бы принести практическую пользу. Дехейвен научил его всему, что знал о местном рынке наркотиков – по выражению самого Jay Z, «Дехейвен ввел меня в игру»[38], – и вскоре он уже торговал кокаином на улицах. У него была четкая политика по получению прибыли, и местные быстро это заметили. «Они знали, что его интересует только бизнес, – вспоминает Дехейвен. – никаких скидок, то есть он получал свои деньги полностью. Полностью. Если продукт стоил десять долларов, то за девять долларов его купить было невозможно… Многие считали его скупым».

Даже начав торговать наркотиками, Jay Z находил время для музыки. В 1988 году Jaz-O стал первым рэпером, заключившим контракт с британским лейблом EMI. Когда его пригласили на два месяца в Лондон для записи альбома, он взял с собой Jay Z и молодого продюсера Ирва «Готти» Лоренцо, который годы спустя основал Murder Inc., звукозаписывающую компанию, получившую успех и дурную славу в конце 1990-х. «Я вел себя одинаково по отношению к Jay Z и Ирву, но все-таки Jay Z был моим корешем, – вспоминает Jaz-O. – Это были его первое путешествие и первые шаги в музыкальной индустрии». Вскоре после своего девятнадцатилетия Jay Z впервые познал вкус настоящей роскоши, приехав в лимузине Cadillac на вечеринку по случаю выпуска альбома Jaz-O, состоявшуюся в канун Нового года в Лондоне.

Вернувшись в США, Jay Z договорился, чтобы его взяли в автобусный тур Big Daddy Kane, успешного рэпера времен золотого века хип-хопа в конце 80-х – начале 90-х годов. В этом туре Кейна сопровождала целая плеяда светил хип-хопа, в том числе Queen Latifa, MC Serch, Shock G и молодой Тупак Шакур. Как один из сопровождающих Кейна, Jay Z периодически выходил на сцену в перерывах между его выступлениями и разогревал публику своей яркой импровизацией. Сегодня Jay Z зарабатывает более миллиона долларов за один концерт; а в 1989 году он четыре месяца был чем-то вроде неоплачиваемого стажера в хип-хопе, читая рэп за жилье и еду, в данном случае – небольшой участок пола в автобусе и бесплатное питание в буфете.

MС Serch, настоящее имя которого Майкл Беррин, вспоминает, как Jay Z приходилось просить у Кейна денег, чтобы пообедать в местной бургерной. Его воспоминания о Jay Z мало отличаются от того, что рассказывают одноклассники рэпера. «Я помню только, что у него были золотые зубы и он мало разговаривал. Джей – не любитель поговорить, – отмечает он. – Кейн ездил в туры с крутейшими из крутейших чуваков Бруклина. Джей был лишь одним из тех, кто хотел попасть в его компанию»[39].

После тура Jay Z разрывался между двумя мирами. Ему было почти двадцать лет, он уже познал вкус красивой жизни с Jaz-O в Лондоне и успел потереться локтями с крупнейшими именами хип-хопа в туре с Big Daddy. Но школу он бросил, а его собственная музыкальная карьера еще не достигла той точки, когда он мог бы серьезно зарабатывать как артист. Поэтому он принял решение снова заняться торговлей наркотиками. «Думаю, он понял, что для того, чтобы пробиться в музыке, ему понадобятся деньги, – говорит Jaz-O. – Он выбрал наиболее простой способ заработка, как поступали почти все в нашем окружении. Мы хотели заработать денег и любым способом сбежать от этой жизни».

Jay Z вновь стал работать с Дехейвеном. С точки зрения спроса и предложения это решение было вполне разумным. В 1980-е Нью-Йорк был главным пунктом ввоза кокаина из Южной Америки на Восточном побережье. Имея связи в Нью-Йорке и Трентоне, Jay Z и Дехейвен сделали то, что сделал бы любой владелец растущего предприятия: они направили усилия на развитие неосвоенных рынков Мэриленда и Виргинии, где конкуренция была слабее, а клиенты – менее требовательными. «Нью-Йорк был столицей наркотиков, – поясняет Дехейвен. – Именно туда они поступали в первую очередь в то время. Поэтому чем дальше от Нью-Йорка, тем выше были цены».

Позднее Jay Z в своей музыке будет хвастаться, что он не просто торговал на углах крэком по 10 долларов. В песне Takeover есть слова: I was pushing weight back in 88[40] («Я гнал товар в 88-м»), слэнговые выражения, призванные подчеркнуть размеры его сделок. «Речь шла не о каких-то крохах, – усмехается Дехейвен. – На улицах можно было заработать настоящие деньги. Это был не кризис. Это была рейганомика».

Хотя партнерство с Дехэйвеном периодически прерывалось его тюремными сроками, Jay Z удавалось с помощью других пособников и дальше курсировать между Бруклином, Трентоном и другими территориями дальше к югу благодаря распространению нового выгодного продукта – крэк-кокаина. – Выдуманный где-то в Колумбии в середине 80-х, процесс создания крэка мог быть осуществлен любым, у кого есть кофеварка, плита, немного кокаинового порошка и еще кое-какие простейшие продукты. При добавлении других ингредиентов, например, пищевой соды, из бруска кокаина можно было произвести столько 10-долларового крэка, что доход уличного торговца увеличился бы в четыре раза[41].

И хотя, по собственному признанию Jay Z, музыка для него «была на втором месте после продажи крэка»[42], он продолжал сотрудничать с Jaz-O. В 1990 году они выпустили совместный трек под названием The Originators, а вслед ним – клип, где Jay Z появился в красно-белой полосатой футболке, как у Уолли. Ни сама жизнерадостная баллада, ни шутливое видео не отражали мрачной городской жизни, которой Jay Z жил в то время и которая была частым мотивом более позднего творчества рэпера. Напротив, в The Originators есть хвастливые нотки, присущие ранним хип-хоп-записям в духе Rapper’s Delight группы Sugarhill Gang. От множества других музыкантов Jay Z отличала точность и быстрота чтения; эта виртуозность привлекла к нему определенное внимание в среде андерграундного хип-хопа. Это же служило ему алиби во всем, что касалось его заработка. Благодаря своим подпольным и нелегальным доходам Jay Z периодически помогал матери – или же спускал деньги на причуды вроде золотых зубов. В песне December 4th есть слова: «Я удивил мать суммой, заработанной вроде как на концерте». Иначе говоря, неоплачиваемые музыкальные выступления служили для Jay Z прикрытием, помогающим скрыть тот факт, что большую часть своих доходов он зарабатывал торговлей наркотиками.

«Он отличался от многих других тем, что по нему невозможно было понять, что у него куча денег, заработанных на торговле наркотиками, потому что он не покупал «Мерседесы» направо и налево, – говорит Кент. – Он тратил деньги понемногу, ну, мог прикупить какой-нибудь Lexus, но он покупал Lexus, в то время как другие покупали «Мерседесы» и «БМВ». Вести бизнес как следует означает держать себя в руках и беречь деньги. А беречь деньги Jay Z всегда умел».

В настоящее время дилерская деятельность Jay Z вызывает некоторые вопросы. Многие ставят под сомнение его авторитет. Дехейвен, который не общался с Jay Z с их ссоры в середине 90-х, не отрицает его участие в торговле наркотиками. Однако он полагает, что многие описания этой деятельности в песнях рэпера взяты из его собственной (Дехейвена) жизни и что Jay Z отдалился от него, потому что не хотел, чтобы кто-то знал об этом. «Я работал бок о бок с одним из лучших продавцов в мире, и не важно, насколько его истории близки к правде, – говорит Дехейвен с улыбкой, выдающей легкую ностальгию. – Один гангстер так мне это объяснил: «Если Джей тебе завидовал или хотел быть на твоем месте, зачем ему держать тебя рядом? Ведь тогда все увидят, кто есть кто». Вроде: «О, похоже, герой твоих рэп-историй – Дехейвен». Тем не менее человек, который в начале 90-х общался и с Jay Z, и с Дехейвеном, утверждает, что Jay Z продавал килограмм кокаина (стоимостью 12 тысяч долларов[43] – до того как цены выросли в четыре раза) в неделю. «Он был в игре, это точно, – сообщает источник, пожелавший остаться неназванным, – отрицать это бессмысленно».

Новые карьерные возможности для Jay Z открылись в 1992 году, когда Кларк Кент стал работать в Atlantic Records. Одной из обязанностей Кента, как сотрудника отдела артистов и репертуара (A&R), стал поиск новых талантов. Он тут же вспомнил о молодом парне, с которым познакомился в Марси несколько лет назад. Но теперь, когда Jay Z стал успешным дилером, найти его было не так просто. Наконец Кенту удалось заполучить его номер через друга. «Разговор был примерно следующего содержания: «Привет, я тут в Atlantic Records, давай сделаем это». А он: «Да нет, спасибо», – вспоминает Кент. Затем, в течение пары месяцев я каждый день повторял: «Привет, я тут в Atlantic Records, давай сделаем это», а он все так же: «Да ну, нет».

Jay Z долго сомневался, стоит ли тратить на музыку время, которое можно использовать, зарабатывая деньги дилерством. Но после долгих уговоров в 1993 году он наконец согласился принять участие в записи одного из ремиксов, а затем песни Can I Get Open группы Original Flavor. «Я его все-таки убедил, – говорит Кент. – Он все говорил: «Я не буду тратить на это деньги. Если это случится – хорошо, но я буду продолжать делать то, что делаю сейчас. Так что если что-то и будет, то только тогда, когда я вернусь с юга».

Нежелание Jay Z тратить деньги на музыку можно понять: для записи хип-хоп-трека нужно заплатить множеству людей. Например, продюсеру, который использует кучу всяких устройств, включая драм-машины, синтезаторы, а также технику под названием «семплирование» для создания основного повторяющегося элемента песни, так называемого хука. Сэмплы – это элементы песен, записанных ранее, например, духовые из какой-нибудь соул-композиции, или малый барабан из джазового стандарта, а то и «минусовка» целой песни без вокала. Сэмплы часто используются для создания музыкального скелета песни, называемого «бит» или «трек». В середине 90-х продюсер мог запросить 5 тысяч долларов за песню плюс 50 процентов авторского гонорара, что означает три или четыре процента дохода с альбома (более того, использование одного сэмпла может стоить от пяти до пятнадцати тысяч долларов плюс роялти[44]). Рэпер, также называемый MC или «эмси», записывает вокал поверх бита. После этого звукорежиссеры регулируют уровень звука и в завершение процесса добавляют дополнительные эффекты. Добавьте к этому монтаж и раскрутку песни, а также студийное время – во времена, когда Jay Z начал записываться, час стоил 2500 долларов, а для записи одного трека требовалось как минимум четыре часа[45].

Кент, как опытный продюсер, надеялся, что, имея достаточный запас песен, Jay Z сможет произвести впечатление на Atlantic или другой лейбл и заключить с ними контракт, с помощью которого он будет финансировать запись последующих песен. Для этого он убедил Jay Z записать песню совместно с рэпером Sauce Money. В это время Кент и Sauce сотрудничали с компанией 3D Enterprises, владельцем которой был звезда NBA Деннис Скотт. Патрик Лоуренс, сотрудник компании и продюсер, в профессиональной среде известный как A Kid Calles Roots, отвечал за бронирование студийного времени для Кента, Sauce и Jay Z. Хотя в итоге эта песня не попала ни в один альбом, Лоуренс помнит впечатление, которое Jay Z произвел на него во время сессии. «Jay Z был парнем с улицы, который не понимал, насколько он талантлив, – вспоминает Лоуренс, отложив чесночную лепешку, в одном из заведений Манхэттена, – он рассуждал так: «Если бы это действительно было чем-то сложным, мне бы это не давалось так легко». Так что он не воспринимал это всерьез. Это Кларк Кент сказал: «Ты должен отдаться этому полностью», убедив его расстаться со своей уличной деятельностью и посвятить себя музыке».

Когда Jay Z приехал, чтобы записать свой куплет, он еще не слышал бит. Вместо того чтобы попросить его послушать или повторить свои строчки, он стал болтать с Sauce, к немалому раздражению Лоуренса. Хотя до него доходили слухи, что Jay Z помнит наизусть все свои стихи и никогда их не записывает, Лоуренс видел, что ничего не происходит, и начинал нервничать. «Я думал про себя: «Этот парень не написал свою песню, никто не слышал, что он собирается читать и вообще, – вспоминает Лоуренс. – Мы сидели там уже часа три, и они просто смеялись и болтали о чем угодно, кроме музыки. Наконец я не выдержал: «Джей, слушай, давай уже записывайся. Я отвечаю за это. Я трачу студийное время. Мы уже почти вышли из бюджета!» И все такие: «О, этот парень начинает сердиться». И [Джей] сказал: «Ну ладно, дай мне послушать песню»[46]. Лоуренс включил трек. Jay Z начал что-то бормотать, потом взял блокнот и ручку и вроде бы делал какие-то заметки. Он положил блокнот на диван и стал ходить туда-сюда, продолжая бормотать какие-то обрывки слов. Через пять минут он еще раз заглянул в блокнот и сказал Лоуренсу, что готов. Пока Jay Z записывался, Лоуренс решил посмотреть, что было в блокноте, который рэпер оставил на диване. «Я взял блокнот и увидел, что там вообще ничего не было, – вспоминает Лоуренс. – Он просто прикалывался, хотел посмеяться над нами. И тогда я понял, что он лучший».

Каким бы блистательным рэпером Jay Z ни был, он продолжал торговать наркотиками. Это решение было частью его бизнес-философии, которую можно выразить в одном простом правиле: сосредоточься на предприятии, которое дает наиболее реальную возможность заработать как можно больше. В то время этим предприятием была торговля наркотиками. Музыку Jay Z воспринимал как интересный сторонний проект или как способ немного разнообразить свой способ заработка. «Его первый альбом должен был стать единственным… по крайней мере, по его словам», – говорит Туре, в 2005 году написавший статью о рэпере для Rolling Stone. – Я думаю, он действительно так считал. Он рассматривал это как снижение дохода»[47].

Одних уговоров было недостаточно, чтобы убедить Jay Z изменить свое решение. По словам Дехейвена, это произошло неожиданно и достаточно жестко в 1994 году. «Он увидел смерть, – поясняет Дехейвен. – Он увидел темную сторону игры. Он чуть не лишился жизни. Именно это и повлияло на его решение. Он перешел дорогу не тем людям». Jaz-O тоже помнит этот эпизод: «Когда он увидел того человека [собравшегося стрелять], он побежал, чтобы спасти свою жизнь, с которой не хотел расставаться. Раздалось два выстрела, но пистолет дал осечку, и именно это спасло его жизнь».

И Дехейвен, и Jaz-O считают своей заслугой то, что противник Jay Z больше никогда его не преследовал. Jaz-O говорит, что использовал уличную дипломатию, чтобы уладить конфликт, возникший, по его словам, из-за «грязных сделок» (подробностей он не сообщает). Дехейвен выражается еще более прямо: «Как он мог подумать, что они просто перестали его искать? – говорит он, зловеще ухмыляясь. – Это все благодаря мне». Хотя сам Jay Z никогда не подтверждал и не опровергал того факта, что кто-то из них был его ангелом-хранителем, он упоминал о том, что прекратил торговать наркотиками после нападения конкурентов. «Я был на волоске от смерти, три выстрела так близко, но меня не задело, это божественное вмешательство»[48].

Кларк Кент не верит, что подобный случай мог заставить Jay Z бросить торговлю наркотиками. «Это вообще ничего не значит, – говорит он. – Тебя могут застрелить в любой момент, и если ты занимаешься этим, ты должен быть к этому готов… В меня тоже стреляли, понимаете, о чем я? В тебя так или иначе будут стрелять. Это неизбежно. Если выживешь – отлично. Он лишь получил возможность торговать еще один день. Это не могло что-либо изменить. Я думаю, что на самом деле на его решение вплотную заняться музыкой повлиял успех его первой записи».

Jay Z признает, что на его решение оставить торговлю наркотиками повлияло несколько факторов. «Я не могу назвать какую-то одну причину, – сказал он в интервью Washington Post в 2000 году. – Прежде всего это был страх. Ты не можешь вечно мчаться по улицам. Что ты будешь делать, когда тебе будет тридцать, тридцать пять или сорок? Я боялся стать никем – и это двигало мной в первую очередь»[49]. Для перспективного бизнесмена решение бросить торговлю наркотиками в 1995 году могло означать простую переоценку всех «за» и «против». «Когда он понял, сколько может заработать на музыке, – задумчиво говорит Туре, – совершенно легально, не думая о полиции, не ожидая того, что в любой момент его могут застрелить конкуренты и другие недоброжелатели, это решение показалось ему вполне разумным»[50].

Jay Z рассказывает о своих размышлениях в строчках: «Я продал килограммы кокаина, думаю, что смогу продавать и диски»[51]. Как всегда, он продемонстрировал свою способность быстро учиться. Его первым наставником в этой сфере стал молодой предприниматель из Гарлема по имени Дэймон Дэш, с которым его познакомил Кларк Кент.

«Если бы они все еще работали вместе, – говорит Кент, – они оба уже стали бы миллиардерами».

2. Династия Roc-A-Fella

Билл Гейтс бросил Гарвард, чтобы создать Microsoft. Можно сказать, что Jay Z бросил школу бизнеса Дэймона Дэша, чтобы начать собственное дело. Но это случилось лишь после того, как была создана не имеющая равных хип-хоп-империя, объединяющая в себе музыку, кино, алкоголь и марку одежды, которая из нескольких швейных машин выросла до гиганта, приносящего 700 миллионов долларов дохода в год[52].

В то время бывший бизнес-партнер жил как современный Людовик XIV и делал все, чтобы соответствовать своему кумиру. «Я собираюсь покорить весь мир, – заявил Дэш в 2003 году. – Я хочу зарабатывать миллион долларов после вычета налогов»[53]. Коренастый лысый Дэш хвастался наличием дворецкого, личного шеф-повара и лимузина со стеклянной крышей. Он скупал дорогие дома по всему миру и набивал их сотнями пар обуви, которую он никогда не будет носить. Вскоре после того как в 2004 году их пути с Jay Z разошлись, его богатство осталось в прошлом, так же как и этот стиль жизни.

Сейчас Дэймона Дэша сложно найти, если он сам этого не захочет. Поэтому, когда я, набрав не менее десяти номеров в попытках дозвониться до него, наконец услышал его голос на том конце провода, он казался столь же удивленным, как и я сам.

– Откуда у вас этот номер?

– Я два месяца расспрашивал всех, кого знаю.

– Кажется, я становлюсь сентиментальным.

Может быть, потому что он был впечатлен, может, потому что удивлен, может, из-за того, что ему просто было чем поделиться, он начал рассказывать мне, как все начиналось.

«И я, и Джей… мы занимались нелегальными вещами, – начал он. – И нам удалось превратить это в индустрию»[54].

В 1994 году Дэш был менеджером группы под названием Future Sound и зарабатывал организацией вечеринок. Его вечеринки вызывали большой ажиотаж за счет того, что он дарил по бутылке шампанского первым ста пришедшим женщинам; все остальные должны были платить за вход. Кларк Кент заметил его маркетинговый талант и решил, что все, что ему нужно – артист высокого уровня, которого он бы раскрутил. Кент предложил Дэшу встретиться с Jay Z, но Дэш, выросший в Гарлеме, сперва отнесся к этому скептически.

«Он не мог представить, что в где-то Бруклине мог жить настолько талантливый парень, – вспоминает Кент. – Он сначала боялся ехать в Бруклин, думая, что все, что там можно найти, – грабежи и убийства. Когда я их познакомил, первое, на что Дэш обратил внимание, были его Nike Air Force 1, и сказал: «Подожди, этот парень – что надо». В общем, он сразу все понял, и они понравились друг другу, а затем Дэш услышал, как Jay Z читает рэп».

Так же как Jaz-O и Кларк Кент, Дэймон Дэш был впечатлен мастерством Jay Z. При участии Дэша как его бизнес-партнера в 1994 году Jay Z выпустил сингл I Can’t Get With That, содержащий благодарности Дэшу и Кенту. К концу 1995 года Jay Z уже записал основную часть того, что в итоге вошло в его первый альбом, Reasonable Doubt. Благодаря связям своих друзей Jay Z удалось использовать треки самых выдающихся продюсеров хип-хопа: Кларка Кента, DJ Ski и – что, пожалуй, самое впечатляющее – DJ Premier, также известного как #Primo.

«Получить бит Primo в то время, когда это сделал Jay Z, было равнозначно тому, чтобы иметь «Феррари» или чему-то в этом духе, – говорит Элизабет Мендес Берри, которая много раз брала интервью у Jay Z, а в настоящее время является профессором в департаменте музыки Нью-Йоркского университета. – Это был момент, когда все началось»[55].

Когда дебютный альбом Jay Z был почти завершен, он и Дэш пытались продать его всем крупнейшим лейблам, но покупателей не нашлось. Они не могли заключить контракт даже с Atlantic Records, где Кларк Кент замолвил словечко тем, кто принимал решение. «Они просто ничего не поняли, – говорит Кент. – Та реальность, о которой говорил Jay Z, была далека от представлений людей в этой компании. Были люди, которые создавали реалистичный рэп, но реалистичный не в понимании Jay Z. Многое из того, что он пытался сказать, просто прошло мимо них. Слушая NWA, ты слышишь об убийствах, о торговле наркотиками, но все это преподносится таким простым языком, что, когда ты сталкиваешься с этим парнем, столь виртуозно владеющим словом, ты не можешь понять ничего из того, что он говорит. И он говорит это так, что тебе, по сути, нужно самому быть дилером, чтобы его понять». Дональд Дэвид, юрист, работающий в сфере развлечений, считает, что ведущие лейблы отказали Jay Z по другой причине. «Их отпугнула тема насилия, – говорит он. – Война побережий все еще была в разгаре, и содержание его песен настораживало людей. Он создавал довольно жесткие тексты»[56].

Таким образом, Jay Z и Дэш, объединив усилия с негласным компаньоном Каримом Biggs Берком, основали собственную звукозаписывающую компанию, Roc-A-Fella Records. Название должно было вызывать ассоциации с богатством уровня Джона Дэвисона Рокфеллера, первого миллиардера в истории, а также напоминать о продолжительности существования династии Рокфеллеров. Что интересно («Jay Z – король двусмысленности», – говорит Кент), название лейбла, основанного частично на сбережения Jay Z, заработанные на торговле кокаином, также является остроумной отсылкой к нью-йоркским драконовским законам Рокфеллера о наркотиках.

«Эти парни начали выпуск своих записей, дисков, футболок, стикеров, флаеров на свои собственные деньги, – вспоминает продюсер Патрик A Kid Called Roots Лоуренс. – Откуда взялись эти деньги? Я знал, что они не были заработаны на лейбле. Это были деньги из их собственных карманов. И нам известно, что в компании Target они не работали»[57].

Они стали торговать дисками из багажников своих машин, Jay Z из своего фирменного белого «Лексуса», Дэш – из «Ниссана Патфайндера». Они действовали во всех пяти районах Нью-Йорка, распространяя треки Jay Z по клубам и на углах улиц, прибегая к тем же дилерским навыкам, которым Jay Z научился за годы торговли наркотиками. То, что они продавали музыку в несколько нетривиальных местах, это очень мягко сказано.

«Мы заходили в парикмахерские! Назовите любую – мы там были, – вспоминает Дэш. – У нас была эта энергия, понимаете? Как я сказал, я чувствовал, что смогу работать с ним в будущем. Мы заключили соглашение, что сделаем то, что должны». Jay Z продолжал выпускать синглы, чтобы укрепить свою растущую популярность. В начале 1996 года он записал песню Ain’t No Nigga; запоминающийся припев исполнила семнадцатилетняя Фокси Браун. «За три месяца, – вспоминает бывший рэпер, ставший бизнесменом, Майкл Serch Террин, – эта запись стала самой популярной песней в Нью-Йорке»[58].

Jay Z способствовал распространению своего образа ловкого дельца, ставшего рэпером на таких мероприятиях, как Сумасшедшая среда – еженедельном концерте для любых желающих на Манхэттене. Он заводил толпу такими строчками: I got extensive hoes with expensive clothes/ and I sip fine wines and spit vintage flows[59] («Элитные шлюхи, дорогие шмотки/ Первосортные вина и лучший рэп) и такими умными текстами, как в его песне Twenty-two Twenty Twos», лишь в первом куплете которой слова two, to и too повторяются 22 раза. «До того как стать популярным, Джей был совсем другим человеком. Он был голоден, – вспоминает Дэш. – Он хотел завязать с торговлей наркотиками, и ради этого он был готов на все».

В то время Jay Z объявил, что примет участие в записи лишь одного альбома, а после ее завершения вернется к прибыльному занятию дилерством. Те, кто окружал его в середине 90-х, говорят, что это было частью его маркетингового плана. При том ажиотаже, который поднялся вокруг Jay Z и Roc-A-Fella Records, ему удалось заключить контракт с Freeze Records Уилла Соколова при участии калифорнийской компании Priority Records. По условиям контракта, Roc-A-Fella отвечала за производство и продвижение, а Freeze и Priority – за выпуск и продажу конечного продукта. Права на оригиналы также принадлежали им. Доходы делились пополам. «В то время стандартный размер роялти составлял двадцать процентов, или два доллара с альбома, – говорит Дэвид. – Контракт, при котором доход делится пополам, для артиста гораздо выгоднее. Jay Z в данном случае поступил очень умно».

К моменту, когда Jay Z и Дэш заключили первый контракт, музыка Jay Z уже наделала столько шума, что за год было распродано 420 тысяч экземпляров альбома Reasonable Doubt[60]. Если учитывать те диски, которые неофициально распространялись на улицах, то реальное число проданных экземпляров, по оценкам Беррина, составляет около 800 тысяч. Но когда Jay Z пришел получать причитающиеся ему деньги, ему пришлось впервые столкнуться с корпоративной бюрократией.

«Уилл Соколов вешал ему на уши всю эту корпоративную чушь: «У меня денег нет, надо подождать», и так далее, – вспоминает Serch. – Каждый отправлял его к кому-то другому. Он распродал все эти записи, и деньги принадлежали ему по праву, но он не мог их получить от Freeze. И он сказал: «Ну ладно, значит, я прощаюсь с этим лейблом». Он начал переговоры о расторжении контракта, настаивая на переходе прав на оригиналы к нему. И они действительно ему достались, что было неслыханно. Чтобы свободный музыкант покинул лейбл? Он всегда был особенным и уникальным»[61].

В любом музыкальном сотрудничестве есть два объекта авторского права: оригинальная запись и песня на ее основе. Большинство артистов настолько хотят заключить контракт, что в погоне за ним готовы пожертвовать огромным процентом прав и на то, и на другое. Те же, кому повезло сохранить права на свои песни – или приобрести каталоги других музыкантов, – могут получить огромную прибыль. Майкл Джексон, который предусмотрительно купил каталог песен «Битлз» в 1985 году, десять лет спустя продал 50 процентов акций компании Sony за 115 миллионов долларов. На момент смерти Джексона в 2009 году стоимость каталога оценивалась в полтора миллиарда долларов, соответственно, его доля стоила 750 миллионов[62]. Сегодня же ее стоимость составляет более миллиарда долларов.

Дэш посоветовал Jay Z постараться вернуть себе права как на оригиналы, так и на окончательный продукт, чего большинство артистов добивается на более поздних этапах карьеры – если вообще добивается. Own your masters, slaves! («Владейте своими песнями, рабы!») – обращается к своим собратьям Jay Z в одной из песен[63]. Попытка вернуть права на свои песни увенчалась успехом отчасти потому, что претензии Jay Z были обоснованными, а также потому, что он хотел поставить Соколова на место, на что кто-то менее смелый не решился бы из опасений, что от него попросту решат избавиться. Кент объясняет бесстрашие Jay Z его опытом столкновений с куда более опасными людьми, чем владельцы звукозаписывающих лейблов, который он успел получить за годы торговли наркотиками.

«Если ты торговал на улицах и тебе удавалось вести свой бизнес успешно и зарабатывать деньги, то, оказавшись среди всех этих директоров, ты не можешь не презирать их, – объясняет Кент. – И ты понимаешь, что можешь заткнуть их всех за пояс, если только захочешь. Ты был на улицах. Ты справлялся с теми, кто пытался тебя убить или захватить твою территорию».

Даже если бы Jay Z не удалось вернуть права на свои оригиналы, контракт все равно был заключен только на один альбом. Он намеренно установил это ограничение, чтобы, в случае если его карьера пойдет в гору, он имел возможность заключить другую, более прибыльную сделку. «Это было его самое умное решение. В компании знали, что он талантлив, но не понимали насколько, – говорит Лоуренс. – Обычно все подписывают контракт на два, три, четыре, семь альбомов. В девяти случаях из десяти компания старается заполучить пожизненные права на тебя… Ограничение действия контракта одним альбомом позволило ему остаться свободным». Serch добавляет, что успеху Jay Z способствовала серьезная поддержка, которую он себе обеспечил. «Его окружали преуспевающие бизнесмены, которые обеспечивали его информацией и рекомендовали наиболее выгодные решения».

Владея оригиналами песен, Jay Z и Дэшу удалось продать Reasonable Doubt снова. На этот раз развернулась целая битва – и не только за перевыпуск этого альбома, но и за контракт на запись следующего. В 1996 году Jay Z и Дэш выбирали между предложением Sony и – несколько менее крупным – Def Jam Recordings. В конце концов они остановились на последнем, поскольку эту компанию называли домом хип-хопа. Согласно контракту, Def Jam (которая теперь является частью NBC Universal) приобретала 33 процента (опубликованные отчеты ошибочно называют цифру в 50 процентов) акций Roc-A-Fella за полтора миллиона долларов; также лейблу отходили права на некоторые из будущих оригинальных записей Jay Z. Компания также покрывала все расходы на выпуск альбомов и видеоклипов, а прибыль делилась между Def Jam и Roc-A-Fella. Но, поскольку у Def Jam была лишь треть акций Roc-A-Fella, а не половина, прибыль им тоже причиталась в размере одной трети. Благодаря настойчивости Дэша у Roc-A-Fella было 67 процентов прибыли вместо возможных пятидесяти – разница, которая принесла миллионы долларов, когда музыка Jay Z начала по-настоящему продаваться[64].

«Я думаю, Jay Z многому научился от Дэйма, – размышляет Кент. – Когда рядом с тобой кто-то, кто принимает умные решения, ты сам сразу становишься умнее, потому что ты видишь, что умно. Ты можешь делать это по-своему, но если ты это видишь, то ты все понимаешь». Рассел Симмонс, один из основателей Def Jam, считает роль Дэша в карьере Jay Z еще более судьбоносной. В 2006 году он рассказал журналу New York: «Нужно понимать, что это Дэш все придумал. Jay Z – это плод воображения Дэймона. Этот человек – выдумка»[65].

С началом сотрудничества Def Jam и Roc-A-Fella Jay Z с головой погрузился в запись песен, работая по очень плотному графику. Хотя довольно резкий Reasonable Doubt дебютировал успешно, Jay Z решил немного смягчить звучание следующего альбома, чтобы расширить потенциальную аудиторию. В 1997 году он обратился к Шону Diddy Комбсу с просьбой продюсировать его второй альбом, In My Lifetime, Vol. I. Этот альбом получился заметно более гладким, чем первый, и был равнодушно принят критиками, предпочитавшими бруклинскую жесткость рэпера. Rolling Stone окрестил его «движением в противоположную от Reasonable Doubt сторону, выдающим желание артиста заслужить одобрение широкой публики в ущерб своему искусству»[66]. Несмотря на это, In My Lifetime быстро получил платиновый статус и принес значительную прибыль владельцам Roc-A-Fella.

Но настоящий прорыв в карьере Jay Z произошел лишь после выпуска третьего альбома, Hard Knock Life. Заглавный трек, прилипчивая песенка, в основу которой легла песня из бродвейского мюзикла «Энни», в то лето взорвал радиоэфиры и занял одиннадцатое место среди лучших хип-хоп-песен всех времен по версии VH1[67]. Только в США было продано пять миллионов экземпляров альбома[68], но сторонники чистоты жанра заявляли, что Jay Z несколько снизил планку своего творчества – как скорость чтения, так и уровень содержания, – чтобы привлечь любителей поп-музыки. Прекрасно осознавая эту перемену, Jay Z ни за что не извинялся: Truthfully I wanna rhyme like Common Sense But I did 5 mill» – I ain’t been rhyming like Common since («Я всегда хотел читать как [рэпер] Common Sense, но я заработал пять миллионов – и больше я к этому не стремлюсь»)[69].

С точки зрения бизнеса движение в мейнстрим-направлении было правильным решением. Условия контракта с Def Jam побуждали Jay Z продолжать создавать альбомы, рассчитанные на массовую аудиторию. Большинство артистов получали процент с продажи каждой копии альбома в размере одного или двух долларов. Jay Z благодаря этому контракту получал по три или четыре доллара с каждого проданного экземпляра[70], соответственно, на одном только третьем альбоме он заработал пятнадцать-двадцать миллионов долларов. Его дилерская деятельность осталась в прошлом.

Однако о его дилерском инстинкте нельзя сказать того же. После встречи с Туре из Rolling Stone в 1997 году Jay Z предложил подвезти его до дома, в Бруклин. Они подошли к Range Rover рэпера; он запрыгнул на пассажирское сиденье, водитель сел за руль. Когда Туре открыл дверь и сел на заднее сиденье, Jay Z резко дернулся и повернулся к нему. «Он сказал: «Там, где я вырос, мы обычно никому не позволяем садиться сзади», – вспоминает Туре. – Конечно, он знал, что я не собираюсь в него стрелять. Но… я думаю, этот инстинкт до сих пор с ним, и всегда будет».

Возможно, именно этот инстинкт был движущей силой в широко освещенном в прессе инциденте, произошедшем в декабре 1999 года. Через несколько недель после выпуска четвертого альбома Jay Z Vol.3… The Life and Times of S. Carter в ВИП-зале клуба Kit Kat Club на Таймс-сквер завязалась шумная ссора. В разгар потасовки Jay Z оказался лицом к лицу с продюсером и некогда другом рэпера Лансом Un Риверой, который, будучи сопродюсером одной из песен Life and Times, Dope Man, по слухам, незаконно распродавал копии альбома. Если верить опубликованным источникам, Jay Z произнес фразу из «Крестного отца»: «Ланс, ты разбил мое сердце»[71], а затем воткнул ему в живот лезвие длиной почти тринадцать сантиметров[72].

На следующий день Jay Z подвергся допросу и был выпущен под залог в 50 тысяч долларов. Рэпер нанял знаменитого адвоката Мюррея Ричмана, в числе предыдущих клиентов которого были хип-хоп-исполнитель DMX и гангстер Джон Готти Младший[73], и отстаивал свою невиновность в течение почти двух лет судебных тяжб. В случае если бы Jay Z был признан виновным в нанесении тяжких телесных повреждений, ему бы грозил длительный тюремный срок, но в конце концов он признал вину, и его преступление было классифицировано как мелкое правонарушение. Согласно условиям сделки, Jay Z получил три года условно. По данным Associated Press и других, Jay Z сказал судье Микки Шереру: «Я ударил ножом Ланса Риверу». Ривера также подал гражданский иск, который Jay Z удалось урегулировать, заплатив ему некую сумму между 500 тысячами и миллионом долларов[74].

В интервью британской газете Sunday Times Jay Z назвал этот инцидент «несчастным случаем» и заявил, что пресса слишком преувеличивает его значимость. «Они прицепились к этой теме войны между рэперами и продолжают ее раздувать, вовлекая все больше людей, которых эта тема касается лично. Я понимал, что такими вещами не шутят. Это было опасно, но, что грустно, это ничем не отличалось от обстоятельств, в которых я вырос, поэтому я не чувствовал угрозы. Такие стычки были чем-то обыденным. Для меня это было что-то вроде: «Хватит болтать, давай к делу»[75].

Какой-нибудь адвокат дьявола мог бы сказать, что этот инцидент отражает привычку Jay Z брать решение всех проблем в свои руки, то есть в буквальном смысле нападать на любого, кто угрожает интересам его бизнеса. При грамотном использовании подобные идеи могли пойти на пользу Jay Z. Некоторые даже считали, что все это было частью маркетингового хода, призванного воссоздать мафиозную атмосферу первого альбома Jay Z, на обложке которого изображена черно-белая фотография рэпера в фетровой шляпе и с сигарой. Адвокат Готти и строчки Пачино, задействованные в этом инциденте, способствовали созданию этого эффекта, и рэпер кажется почти карикатурно одержимым своим образом гангстера. К счастью для Jay Z, именно его криминальный авторитет помог ему избавиться от преследований закона.

Однако если посмотреть глубже, случай с Риверой напоминает о более раннем событии в жизни рэпера. То, что заставило его ударить ножом Риверу – та же жажда мести, из-за которой годами ранее он выстрелил в своего брата за кражу его украшений. Для того чтобы подняться на новый уровень в своей карьере и избавиться от тени насилия, которая зачастую преследует даже самых законопослушных членов хип-хоп-сообщества, Jay Z следовало найти баланс между уличным авторитетом и самоконтролем.

Как оказалось, предполагаемое пиратство Риверы не отразилось на продажах Life and Times. Лишь за первую неделю было продано 500 тысяч экземпляров альбома[76], а всего год спустя альбом был признан Американской ассоциацией звукозаписывающих компаний трижды платиновым[77]. К тому времени Jay Z, Берк и Дэш уже искали другие пути дальнейшего развития преуспевающей Roc-A-Fella Records, помимо музыки Jay Z.

Первой мыслью было сотрудничество с другими исполнителями. Как правило, для независимых лейблов (или более крупных материнских компаний) это не является первостепенной задачей. Берни Резник, юрист из Филадельфии, специализирующийся на оказании услуг в индустрии развлечений, работавший с Jay Z, поясняет: «Обычно это устроено так: когда ваш маленький независимый лейбл подписывает контракт с артистом, а более крупный лейбл хочет заключить контракт с вами – они должны подписать договор на приобретение прав на творчество этого артиста. Зачастую они готовы предоставить вам преимущественное право, потому что очень хотят заполучить этого, главного, артиста»[78].

Разумеется, этот крупный лейбл предлагает массу приятных бонусов, чтобы привлечь артиста высокого уровня, как это было в случае с Jay Z и Def Jam. Предоставление преимущественного права чаще всего является знаком вежливости, а не значимым положением контракта и, возможно, вполне правомерно: крупный лейбл не может предсказать, насколько выгодным для независимого лейбла окажется сотрудничество с тем или иным артистом. В случае с Jay Z все происходило по-другому.

«Roc-A-Fella показали, что они не просто механизм для продвижения Jay Z, – говорит Резник. – Им также удавалось находить, развивать и раскручивать других артистов… Они действительно расширили свои горизонты и стали двигаться в направлении Филадельфии, где звучание было подобным тому, на котором они основали свой бизнес. Они взяли многих артистов из Филадельфии и вывели их на нью-йоркскую сцену… Они действительно стали фабрикой артистов».

Лейбл Roc-A-Fella открыл и раскрутил немало талантов, включая рэперов из Филадельфии Бини Сигела и Freeway, а также бруклинского MC Мемфиса Блика (который до сих пор часто выходит на сцену вместе с Jay Z). Чтобы выпуск всех этих альбомов не прошел незамеченным, Jay Z участвовал в записи хотя бы одного трека с каждого из них. Благодаря его звездной мощи дебютный альбом Сигела был распродан в количестве почти миллиона экземпляров. Годы спустя после открытия Roc-A-Fella Канье Уэст будет выпускать альбомы, способные конкурировать с лучшими альбомами Jay Z, как по суммам продаж, так и по отзывам критиков.

Известность артистам, раскрученным в Roc-A-Fella, принесло не только участие Jay Z в их песнях, но и другие умные маркетинговые ходы. Стандартным приемом большинства лейблов был рекламный фургон, снаружи которого можно было увидеть изображение артиста, его имя и логотип компании. «Внутри фургона были всякие мелочи типа постеров, стикеров, дисков и прочего. В фургоне разъезжали промоутеры, – рассказывает Serch. – У Roc-A-Fella был белый «Мерседес E-Class 320» с логотипом лейбла на капоте. Это и был их рекламный фургон. Типичный ход Jay Z»[79].

Вскоре деятельность Roc-A-Fella Records перестала ограничиваться только музыкой благодаря двум принципам Дэймона Дэша: «Мы не должны позволять другим зарабатывать на нас деньги, и наш стиль жизни не должен быть бесплатной рекламой»[80]. Дэш имел в виду не то, что Jay Z и другие артисты лейбла должны перестать упоминать в своих песнях дизайнерскую одежду и элитный алкоголь, а то, что им следует получать за это деньги – или создать собственные бренды. В конце 1990-х Jay Z и Дэш очень полюбили итальянскую марку вязаных изделий Iceberg, начавшую к тому времени выпускать джинсы и спортивную одежду. Представители Roc-A-Fella часто появлялись на различных мероприятиях в одежде этого бренда и порой упоминали его в своих песнях. Во многом благодаря этому продажи Iceberg взлетели вверх, по крайней мере по словам Дэша. Но когда он организовал встречу с руководством компании, чтобы обсудить возможности сотрудничества, ответ Iceberg был довольно прохладным. «Впечатление было такое, что они не очень хотели связываться с хип-хопом. И видеть нас в качестве представителей их бренда, – говорит Дэш. – Я сказал: «Похоже, благодаря нам ваши продажи выросли втрое. Помогите нам создать собственную марку одежды или хотя бы платите нам за то, что мы рекламируем вашу». Я вышел со встречи, твердо решив создать Rocawear»[81].

Rocawear – название линии одежды городского стиля, вскоре созданной Дэшем для перекрестного продвижения брендов Roc-A-Fella. Предприятие начиналось с трех швейных машин в заднем помещении офиса Roc-A-Fella. Поначалу единственным продуктом были футболки с пришитым спереди логотипом лейбла. Все это было довольно проблематично. «Мы не умели шить и не знали никого, кто умеет, – говорит Jay Z. – Мы быстро поняли, что так ничего не выйдет»[82].

Jay Z и Дэш встретились с Расселом Симмонсом, основателем Def Jam и линии одежды Phat Farm, чтобы посоветоваться с ним. Симмонс познакомил их с ветеранами индустрии Алексом Бизе и Нортоном Чером. В 1999 году они объединились для работы над Rocawear. Вскоре компания выпускала джинсы и толстовки, в том числе детскую линию и одежду больших размеров, а также обувь и даже свой аромат 9IX. Так же как когда-то у Roc-A-Fella, поначалу у Rocawear не было должной инфраструктуры для производства своих собственных товаров, поэтому компания заключила несколько контрактов с производителями одежды. За первые восемнадцать месяцев существования Rocawear ее прибыль составила 80 миллионов долларов[83], чем Jay Z в 2001 году хвастался в своем альбоме The Blueprint: One million, two million, three million, four / In 18 months, $80 million more… Put me anywhere on God’s green Earth, I triple my worth. («Один миллион, два миллиона, три миллиона, четыре/ За восемнадцать месяцев еще 80 миллионов долларов… в какой бы точке Земли я ни оказался, я могу утроить свою стоимость»[84].)

Дэш настаивал на перекрестном продвижении их продуктов при любом удобном случае. Если Jay Z хочет упомянуть марку одежды в своей песне, то зачем обеспечивать кому-то бесплатную рекламу, если можно повышать свои собственные продажи, упомянув Rocawear? Кроме того, модники, предпочитающие последние новинки городского стиля от Rocawear с большой вероятностью, по крайней мере в теории, купят и музыку Jay Z[85]. «Дэш очень умный и дальновидный, – говорит Резник. – Jay Z был талантливым парнем, который хотел научиться бизнесу, но не имел опыта. Он задавал вопросы, слушал ответы и очень быстро учился».

Но тур с Hard Knock Life 1999 года положил начало разладу в отношениях между партнерами. Тур, задуманный Дэшем, включал в себя сорок городов. В нем участвовали рэпер DMX с командой Ruff Ryders и Jay Z и Дэш с Roc-A-Fella. Этот тур считался самым успешным хип-хоп-туром того времени и принес его участникам восемнадцать миллионов долларов[86]. Однако спустя несколько месяцев тура агрессивный стиль руководства Дэша стал давить на Jay Z и остальных. Один топ-менеджер назвал Дэша «дефибриллятором», имея в виду, что к решению большинства проблем он подходил со всем неистовством, в отличие от своего обычно расслабленного партнера. «Да, это правда, – отзывался Jay Z об управленческом стиле Дэша. – Но к его чести нужно сказать, что, если это работает в твою пользу, – это отлично»[87].

Дэш был одержим идеей выпуска фильмов Roc-A-Fella, которую его партнер не разделял. Вообразив себя продюсером большого экрана, Дэш выпустил не вышедший на большие экраны фильм «Улицы наблюдают» с Jay Z в главной роли. Фильм, вышедший в 1998 году, представлял собой, по сути, последовательность музыкальных клипов, объединенных серией полупорнографических интерлюдий. Тем не менее в первый год было продано сто тысяч копий фильма, что принесло Roc-A-Fella два миллиона долларов[88]. На следующий год Дэш выпустил документальный фильм «Задний план» о происходящем за кулисами тура Hard Knock Life, ставший очередным шагом в осуществлении его голливудских амбиций. Со временем Дэш стал опровергать распространившиеся слухи о необычайной дальновидности Jay Z в бизнесе, в том числе публично. В 2001 году он сказал в интервью The New Yorker: «Если я беру Джея с собой [на встречу], значит, жди беды»[89]. Несмотря на разлад в отношениях Jay Z и Дэша, они объединили усилия с третьим партнером, Каримом Берком, для выпуска водки Armadale совместно с шотландской компанией William Grant & Sons. Цель была все та же – отказаться от бесплатной рекламы и усилить механизм перекрестного продвижения продуктов.

«В одной из песен мы постоянно упоминаем о водке, и мы подумали: «Почему на этом зарабатывает кто-то другой?» – рассказал Берк в одном из редких интервью. – Мы просто купили компанию и сказали: «Давайте сделаем это сами». Что интересно, мало кто в Шотландии слышал об этом напитке. Вскоре после того, как было объявлено о заключении многомиллионной сделки, один из членов городского совета Армадэйла в Шотландии сказал в интервью британскому изданию Sun: «Я никогда не слышал о водке Armadale, но, видимо, этим ребятам она очень нравится, раз они решили купить компанию»[90].

В конце концов Def Jam и материнская компания Universal взяли управление в свои руки. Обычно такие отношения развивались по определенному сценарию. «Когда независимая компания начинает слабеть или же достигает максимума своих возможностей, крупный лейбл берет управление на себя, – говорит Резник. – Какое-то время они ведут переговоры с текущим руководством компании, но в конце концов они берут управление в свои руки».

Готовы ли были Jay Z и Дэш смириться с судьбой Roc-A-Fella и сохранить отношения друг с другом, столь натянутые в последнее время, – это еще предстоит выяснить.

3. Создание знаменитого бренда

Едва последние брызги шампанского были стерты с пола раздевалки, как по всему городу началось празднование победы «Янкиз» в Мировой серии 2009 года. В этот оживленный ноябрьский день я направлялся к Нижнему Манхэттену вместе с тысячами других жителей города, отпросившихся с работы, чтобы лицезреть своих героев, шествующих по Бродвею. Высоко над всей этой суетой люди в костюмах прижались к окнам офисных зданий, чтобы хоть краем глаза увидеть игроков среди облаков конфетти, сопровождающих процессию на пути к ратуше.

Меня на этот праздник привело предчувствие, что церемония может сопровождаться внезапным появлением Jay Z. У меня были некоторые основания рассчитывать на это. Баллада Empire State of Mind, воспевающая Большое Яблоко, стала неофициальным гимном «Янкиз» после того, как они одержали победу в плей-офф. Той осенью невозможно было включить радио больше чем на пятнадцать минут, не услышав эту песню. Когда Jay Z исполнил ее на Янки-стэдиум, прямо перед объявлением второй игры, можно было подумать, что несколькими месяцами ранее он записывал песню специально для этого случая.

После парада мэр Майкл Блумберг вручил игрокам ключи от города напротив ратуши, а затем объявил о прибытии специального гостя. Тут же раздался всем знакомый бит Empire. Гул толпы заглушал звуки песни, по громкости превосходя аплодисменты капитану Дереку Джитеру и самому ценному игроку Мировой серии Хидэки Мацуи. Под мелодичные звуки фортепиано на сцену вышел Jay Z.

Yeah, I’m out that Brooklyn, now I’m down in Tribeca/Right next to De Niro, but I’ll be hood forever, – произносил Jay Z под очередной шквал аплодисментов. – I’m the new Sinatra, and since I made it here, I can make it everywhere!

Толпа ревела, пытаясь перебраться через загородки. Люди карабкались на фонарные столбы и залезали на крыши машин в надежде увидеть Jay Z, начинавшего второй куплет.

Me, I’m out that Bed-Stuy, – продолжал он. – Home of that boy Biggie…

(«Я выбрался из Бруклина, теперь я в Трайбеке/ Прямо рядом с Де Ниро, но я всегда буду со своим гетто. Я новый Синатра, и если я добился всего здесь, я сделаю это повсюду. Я выбрался из Бед-Стай, родного района Biggie…»)

Этим поступком Jay Z соединил две важные точки среди целого спектра важных ассоциаций, которые помогли ему стать легендой. Превратив себя в синоним «Нью-Йорк Янкиз», самой успешной команды в истории профессионального спорта, осенью 2009 года, он лишь завершил начатое. (В следующем году, заключив контракт с командой, он запустил линию товаров, объединявших два бренда, в том числе футболку команды с собственным именем[91].) Jay Z стал впервые ассоциироваться с известным победителем почти пятнадцатью годами ранее, в 1994-м, когда благодаря счастливому стечению обстоятельств «тот парень Biggie» принял участие в записи его дебютного альбома.

В то время Кристофер Уоллес, более известный как Notorious B. I.G., Biggie Smalls, Biggie или просто Big, поднялся на вершину хип-хоп-мира благодаря своему таланту с юмором рассказывать свои мрачные истории. Стопятидесятикилограммовый рэпер из Бруклина исполнял свои песни мелодично-хриплым голосом; в его голосе будто бы слышен был холестерин. Его дебютный альбом 1994 года, Ready to Die, разошелся тиражом в два миллиона экземпляров в первый же год; к началу нового века эта цифра выросла в два раза. Альбом содержал такие хиты, как Big Poppa и Juicy, оба из которых до сих пор можно часто слышать по радио. Многие считают его величайшим рэпером всех времен.

Biggie пригласил Кларка Кента в свой тур в качестве диджея, что в результате привело к участию Biggie в записи песни Jay Z Brooklyn’s Finest. Этот яркий дуэт продемонстрировал, что Jay Z способен показать, чего он стоит, даже рядом с величайшей звездой рэпа, за счет чего его популярность выросла еще больше. Но этого сотрудничества могло бы не быть, если бы не счастливое совпадение, произошедшее в конце одной из сессий записи. Как и большинство продюсеров, Кент всегда имел при себе кассету с множеством разных битов, предназначенных для разных исполнителей. В данном случае Biggie услышал то, что предназначалось не для него, и ему это понравилось – даже слишком.

«Я забыл нажать кнопку «стоп», а потом случайно нажал на перемотку, и включился следующий бит, которым оказался бит для Brooklyn’s Finest, – вспоминает Кент. – Big в одном ботинке и наполовину снятом носке подбежал ко мне и спросил: «Это для меня?», я ответил: «Нет, это для Джея». Тогда он спросил: «Почему ты отдаешь этому придурку самое лучшее?»… Я же сказал: «Слушай, он невероятный, он просто лучший. Без обид, ты-то вообще монстр. Но он действительно лучший».

Так же как Кент убедил Jay Z оставить торговлю наркотиками и заняться музыкой вплотную, он стал мягко уговаривать двоих рэперов объединиться и записать эту песню вместе. Хотя Jay Z и Big учились в одной школе, их разделяло несколько лет разницы, и они не были знакомы лично. Масла в огонь подлило то, что музыкальный продюсер и друг Jay Z Ирв Gotti Лоренцо говорил ему, что в дуэте с Biggie он будет выглядеть как один из его приятелей. «Я не хотел, чтобы это случилось, – говорит Готти. – Я был решительно против. Я постоянно звонил Jay Z и говорил что-то вроде: «Да нет же, не соглашайся! Если вы запишете эту песню, это будет выглядеть как будто он здесь главный. Так ты ничего не добьешься. Так ты не станешь великим». Но он как-то позвонил мне и сказал: «Да ладно, Готти, говорю тебе, я им еще покажу»[92].

Когда Кент, придя в студию, поднял вопрос о сотрудничестве, Jay Z казался равнодушным. Дэш же, как всегда, недоверчиво воспринял необходимость делить с кем-то свою славу или деньги, особенно – с Шоном Diddy Комбсом, близким другом и продюсером Biggie в Bad Boy Records. Известный в то время как Паффи или Пафф, Комбс еще не успел подружиться с Jay Z и Дэшем. «Jay Z посмотрел на меня: «Я этого парня не знаю», – вспоминает Кент. – «Дейм добавил: «И мы ничего не заплатим Паффу. Пусть катится». Именно в таких выражениях. Ну и я сказал: «Он свой парень, я могу поговорить с ним». Я-то знал, что Big хотел записать эту песню на любых условиях».

Jay Z и Дэш не знали, что все это время Biggie сидел в машине внизу. После того как Jay Z записал свой текст, Кент отлучился, чтобы привести Biggie. «Я сказал, что иду в туалет, – вспоминает он. – А вернулся уже с Бигом. Они сказали: «Ну ты смешной». А я: «Вот и он! Big, это Джей. Джей, это Big. И Дэйм».

После этого сумасбродного знакомства Jay Z и Дэш дали согласие на сотрудничество. Взбудораженный нестандартной задачей Jay Z перезаписал свой текст, оставляя пустые места для слов Biggie. «Он тут же, можно сказать, записал совершенно другую песню, – вспоминает Кент. – Он делал перерывы там, где нужно, и произносил слова там, где они должны были быть. И Biggie такой: «Я не могу так сразу. Мне нужно над этим поработать». Ему нужно было время вне студии, чтобы заполнить пустые места. И он увидел, что Джей никогда ничего не записывает. Самое смешное – все думают, что Big никогда не записывает свои тексты. Это не так. Записывал до того, как увидел, что Джей этого не делает».

Через два месяца Biggie встретился с Jay Z в студии и записал свою часть. После этого они вместе ушли, оставив Кларка Кента работать над припевом. «Они сказали: «Ну да, нацарапай что-нибудь», – вспоминает Кент. – Так все и вышло. В случае с Мэри Джей Блайдж, которая участвовала в записи одной из песен, не было такого: «О, мы должны заполучить Мэри Джей Блайдж». Было так: «Я знаю Мэри, она хорошо поет. Давайте ей заплатим».

Когда Brooklyn’s Finest вышла в свет, реакция была именно такой, как ожидал Jay Z. Вместо того чтобы потеряться в тени легендарного Biggie, Jay Z парировал ему своими остроумными строками, и шутливая битва между рэперами способствовала росту популярности обоих. Jay Z рядом с Biggie воспринимался не как Скотти Пиппен рядом с Майклом Джорданом, а скорее как Коби Брайант или Леброн Джеймс, то есть как его заслуженный преемник. Rolling Stone отзывался о песне так: «Это два мощных таланта, знающих, что никто не сможет их превзойти, кроме них самих»[93]. Эта связь оказалась особенно ценной в конце 90-х, когда Jay Z стал двигаться в направлении поп-музыки. Любой другой рэпер мог стать изгоем в подобной ситуации, но Jay Z заслужил доверие окружающих благодаря своим отношениям со всеми уважаемым Biggie. Именно это помогло сохранить его связь с андерграундом, в то время как он уверенно двигался в сторону мейнстрима, поясняет Джефф Чан, автор книги Can’t Stop, Won’t Stop: A History of the Hip-Hop Generation: «Для него было важно сказать: «Я парень, который вырос на улице, прямо как Big»[94].

Отношения с Biggie оказались полезны для Jay Z, но Кларк Кент считает, что Big благодаря ним приобрел еще больше.

«Да, для Джея все вышло удачно, но для Biggie – еще лучше, – говорит он. – Первый альбом его был выдающимся, но второй – просто неповторим. И это отчасти заслуга Jay Z»[95].

Окрыленные успехом своих альбомов – Ready to Die Biggie, вышедшего в 1994 году, и Reasonable Doubt Jay Z (1996) – и все еще пожинающие плоды славы Brooklyn’s Finest, два рэпера стали подумывать о создании гангстерской рэп-группы. Главными звездами группы, которая называлась бы The Commission, стали бы Jay Z и Notorious B. I.G.; также в нее входили бы Комбс, рэп-исполнительница Чарли Балтимор и некоторые другие. «The Commission собиралась выпустить альбом такого уровня, что никто не смог бы с ним тягаться, – говорит Кент. – Он был бы выдающимся. Вот так. Два лучших MC, объединивших свои усилия, были бы просто непобедимы»

Этот союз был бы серьезным выпадом в сторону Death Row на Западном побережье, звездами которой были Тупак Шакур, Snoop Dogg, Dr. Dre и другие.

Одной из причин повышенного внимания публики к Biggie была жестокая вражда между ним и его бывшим другом Тупаком Шакуром. Началом конфликта был день, когда в Тупака выстрелили пять раз в лобби звукозаписывающей студии в Нью-Йорке, где в это время записывались Biggie и Комбс. Уверенный в том, что его подставили (хотя никаких доказательств этому так и не нашлось), Тупак ответил резкими строками, положившими начало, пожалуй, самой мощной словесной войне в истории хип-хопа. Отчасти за счет его отношений с Biggie имя Jay Z несколько раз упоминалось в этой знаменитой перебранке. Шакур, который познакомился с Jay Z во время тура Big Daddy Kane, когда тот был худым подростком, даже напрямую угрожал ему в песне Bomb First: «Я убиваю плохих парней, и Jay Z тоже умрет». Тупак Шакур был застрелен в Лас-Вегасе в 1996 году. Несколько месяцев спустя та же судьба постигла Biggie на улицах Лос-Анджелеса. Планы по созданию The Commission погибли вместе с ним.

К моменту, когда Jay Z заработал славу среди широкой публики в конце 1990-х, у него не было какого-то крупного противника – как Тупак для Biggie, – который бы при помощи словесной войны мог бы повысить внимание к нему и его дискам. Единственным человеком, подходившим на эту роль, был рэпер Nas из Квинса, чей альбом IHmatic 1994 года вывел его в круги элиты хип-хопа. Они попортили друг другу немало крови с того момента, когда в 1993 году Nas ответил резким отказом на предложение Jay Z совместно записать песню[96]. Когда спустя годы Jay Z решил прибегнуть к жесткой риторике, конфликт вылился в самую жаркую битву между рэперами со времен Тупака и Biggie.

Первый залп со стороны Jay Z прогремел в 2001 году на фестивале Summer Jam в Нью-Йорке. В песне Takeover. Изначально трек был ответом на оскорбления Mobb Deep, группы из Квинса, с которой Nas был связан, и содержал строки: I don’t care if you Mobb Deep, I hold triggers to crews/ you little fuck, I got money stacks bigger than you. («Мне плевать, что ты Mobb Deep, я готов нажать на курок/ ты, урод, у меня больше денег».) Jay Z похвалялся тем, что в конце 80-х он торговал наркотиками, тогда как один из участников группы, Prodigy, в это время посещал школу танцев, и описывал рэпера, одетого в трико, выступавшего на сцене JumboTron. В последней строчке он перешел к прямому нападению на своего противника: «Спросите Nas, он не станет спорить с Jay Z – нет!»[97]

Итак, война началась. «Это была лучшая битва рэперов всех времен», – говорит Serch, который в середине 90-х был продюсером Nas и помог ему обрести признание широкой публики. На Takeover Nas ответил радиоимпровизацией, в которой он обвинял Jay Z во лжи, называя его «рэп-версией Сиско», певца одного хита, и ставя под сомнение его заявления об успехах в торговле наркотиками. (Bore me with your fake coke rhymes/ and those times, they never took place, you liar)[98] («Наскучь мне своими лживыми рифмами про кокаин/ Этих историй не было на самом деле, лжец».) В сентябре Jay Z ответил ему выпуском своего нового альбома The Blueprint: в песню Takeover был добавлен еще один куплет с выпадами в адрес Nas, содержащий такие строки: Had a spark when you started but now you’re just garbage/ Fell from top ten to not mentioned at all («У тебя был талант, но теперь ты никто/ ты был в десятке лучших, а теперь забыт») и Your lame career has come to an end, there’s only so long fake things can pretend/ you ain’t live it, you witnessed it from your folks’ pad, you scribbled in your notepad and created your life. («Твоя унылая карьера подошла к концу, дольше скрывать правду невозможно/ Ты не пережил всего этого, лишь увидел по телевизору родителей, записал в блокнот и притворился, что это твоя жизнь».) Но самый мощный удар пришелся на заключительные строки, в которых Jay Z намекал на то, что в прошлом у него были отношения с нынешней девушкой Nas, Кармен Брайан: You-know-who did you-know-what with you-know-who/ Yeah, just keep that between me and you[99]. («Сам-знаешь-кто делал сам-знаешь-что сам-знаешь-с-кем,/ Но мы с тобой никому не расскажем об этом».)

Nas, в свою очередь, ответил убийственным треком Ether со своего нового альбома Stillmatic. В этой песне он окрестил Jay Z «мошенником и фальшивкой», обвинив его в том, что тот лишь пользуется славой Biggie: How much of Bigie’s rhymes is gonna come out of your fat lips? («Сколько еще текстов Biggie сорвется с твоих толстых губ?») Песня также содержала намеки на гомосексуализм вроде Gay-Z и Cock-A-Fella Records[100]. Ответом на это стала радиоимпровизация, содержащая детали его сексуальных отношений с Кармен Брайан, изобилующая такими непристойными подробностями, что, когда мать Jay Z это услышала, он позвонила сыну и потребовала, чтобы он извинился перед семьей Nas, что он и сделал.

Благодаря этой битве музыка Jay Z продавалась быстрее, чем когда-либо. Его новый альбом стал платиновым буквально через месяц после выпуска. «Что интересно в этой битве – это то, как Джей использовал ее для повышения интереса к своей музыке, стараясь уменьшить интерес к самой битве, и я думаю, что с его стороны это был очень умный ход, – говорит Serch. – Jay Z использовал эту возможность, чтобы выпускать одну выдающуюся пластинку за другой, завязывая отношения с крупнейшими продюсерами и зная, что каждый диджей страны крутит его песни. Все это он использовал для того, чтобы продвигать каждую запись, которая у него была».

В этой битве Jay Z удалось воссоздать в миниатюре ход войны между Западным и Восточным побережьями за последние десять лет. Но в данном случае это была битва между рэперами из разных частей одного города, которая никогда не доходила до того уровня угроз и насилия, который был присущ битве между Тупаком Шакуром и Biggie. Было ли это было знаком того, что Jay Z всего лишь использовал это противостояние для увеличения своих продаж, или же это просто говорило о том, что Jay Z и Nas были более сдержанными в своих конфликтах – неизвестно. Чан считает, что Jay Z спровоцировал эту ссору, чтобы сохранить свой уличный авторитет и сохранить поклонников в среде любителей жесткого рэпа, которых он рисковал лишиться, продолжая выпускать поп-композиции.

«Это следует понимать так, что он хотел сохранить первоначальную аудиторию, – говорит Чан. – Jay Z и Nas будто бы сражаются за корону, которую оставил после себя Biggie. Она словно лежит и ждет, пока кто-нибудь не объявит очередную королевскую битву, и все заработают на этом денег. Все это принесло немалую пользу карьере обоих»[101].

В 2005 году, когда конфликт стабилизировался, Jay Z объявил о планируемой серии выступлений под общим названием «Я объявляю войну». Судя по всему, Jay Z намеревался возобновить битву с Nas. Первое шоу серии прошло в Continental Airlines Arena в Нью-Джерси и было оформлено декорациями, подходящими для объявления войны. Сцена напоминала Овальный кабинет; сходство довершалось наличием печати президента и красного телефона. Через два часа после начала шоу Jay Z исполнял одну из песен из второго альбома под названием Where I’m From. Он произнес строки: I’m from where niggas pull your card/ and argue all day about who’s the best MC: Biggie, Jay Z or Nas («Я оттуда, где правят черномазые/ И весь день спорят, кто лучший MC: Biggie, Jay или Nas»), и затем музыка резко оборвалась.

«Это называлось «Я объявляю войну», – сказал Jay Z, обращаясь к аудитории. – Но это больше, чем объявление войны. Это как когда президент сообщает о создании ООН. Вы знаете, что я сделал для хип-хопа? Я решил: «К черту все это». Давай, Nas!» В этот момент человек в военной куртке запрыгнул на сцену. Это был не кто иной, как старый враг Jay Z. Вдвоем они исполнили неистовую интерпретацию песни Jay Z Dead Presidents, в которой использованы сэмплы одной из песен Nas, а затем пожали друг другу руки на глазах ревущей в экстазе толпы[102].

«Многие не могут ответить, где они были, когда рождался их ребенок, – говорит Serch. – Но где они были, когда Nas запрыгнул на сцену в тот день, помнят все. Это был исторический момент для хип-хопа. Ни одна хип-хоп-битва прежде не завершалась примирением, пока оба артиста оставались на вершине славы».

Jay Z, законодатель трендов, смог добиться примирения между двумя воинствующими лагерями на таком уровне, которого история рэпа еще не видела. Jay Z был уверен, что если раньше продажи его музыки возрастали за счет конфликта, то теперь это будет происходить благодаря этому продуманному примирению. Его план заработать на этом станет ясен позднее – а пока он лишь подумывает об открывшихся возможностях, стоя рядом с Nas перед двадцатью тысячами ревущих фанатов.

«Это, – сказал Nas, – история хип-хопа».

«Вся эта битва ничего не стоит!» – кричит Jay Z.

Карьера Jay Z входила в новую фазу, начало которой положило его примирение с Nas. Эта фаза была ознаменована уже не битвами – между побережьями и местных масштабов, – а стремлением окружить себя – как в музыке, так и в жизни – людьми, которые ассоциируются с победой. Среди ранних вдохновителей Jay Z были Джон Готти и Майкл Корлеоне; к 2003 году он называл себя «чернокожим Уорреном Баффетом». Также он именовал себя прозвищами Jay-Hova, Hova и Hov, образованными от божественного имени Иегова (Jehovah). Без сомнения, он хотел утвердиться в своем статусе высшего божества хип-хопа.

В этом отношении Jay Z также сравнивал себя с другим своего рода божеством – Майклом Джорданом. Хвастаясь ли, что он «Майкл Джордан звукозаписи», или говоря: «Я Майкл Джордан, я играю за команду, которая мне принадлежит», он проводил параллели с «Его Воздушеством». Кто мог лучше подойти для сопоставления с Jay Z? Пять раз выбранный самым ценным игроком, шесть раз получивший звание чемпиона, не говоря уже о других достижениях, – Майкл Джордан считается величайшим баскетболистом всех времен. «Джей на протяжении долгого периода своей карьеры сравнивал себя с Майклом Джорданом, и не без причины, – говорит Туре. – Он действительно так о себе думает»[103].

Джордан родился в Бруклине и постепенно сгладил свой стиль игры, подобно тому, как менялся музыкальный стиль Jay Z – так по крайней мере считает сам рэпер. «В начале своей карьеры он был беспощаден в игре, неудержим, но он не побеждал на чемпионатах, – Jay Z однажды пояснил The New Yorker, – а затем, на более позднем этапе карьеры, он просто сделал тот самый прыжок, и с этого началась череда побед. Какой Джордан был лучше? Я не знаю»[104].

После 2003 года постепенно станет понятно, что между Jay Z и Джорданом еще больше общего, начиная с отставок и возвращений и заканчивая уходом из профессии ради поиска своего пути в бизнесе. Но летом 2003 года, когда слава Jay Z достигла новых высот, он предпринял самый «джордановский» шаг за всю свою карьеру.

4. Первая баскетбольная команда Jay Z

В один из оживленных осенних дней за ланчем в Гарлеме пионер хип-хопа Фред Fab 5 Freddy Брэтуэйт кажется погруженным в спор с самим собой. Он пытается решить, стоит ли рассказывать мне что-либо о Jay Z.

Последние двадцать минут мы дружелюбно обсуждали какие-то нейтральные темы, но, когда я задаю конкретные вопросы, паузы становятся длиннее и Фред хмурит брови.

– Можете рассказать какой-нибудь случай, который бы демонстрировал, как мыслит Jay Z? – Я настаиваю. – Какой-нибудь момент, который особенно вам запомнился?

– Дайте подумать, – говорит он, жуя свой «Цезарь».

– Так что? – Я продолжаю, слегка замявшись. – Понимаете, я как бы хочу проникнуть к нему в голову.

Тишина.

– Мне нравится, как у них делают этот салат, – бормочет он. Затем он очень долго моргает, словно, если он будет держать глаза закрытыми дольше, это уменьшит его сожаление о том, что он рассказал мне то, что собирается. Он открывает глаза.

– Кажется, это было лето 2003-го…

Дело было в Ракер-парке, священном куске асфальта, втиснутом между рекой Харлем и бульваром Фредерика Дугласа в Верхнем Манхэттене. Задача Jay Z – собрать команду для участия и победы в Entertainers Basketball Classic (EBC), турнире, который не предполагал денежного приза и золотых наград – только победу. «Where are you victory? – спрашивает он в одной из песен – I need you desperately – not just for the moment, but to make history» («Где же ты, победа? Ты мне очень нужна: не только в этот момент, а чтобы творить историю».)[105]

Школьный учитель из Гарлема, Холкомб Ракер, впервые стал организовывать дворовые турниры в 1946 году, чтобы занять местных подростков и отвлечь их от типичных занятий детей из неблагополучных семей[106]. Через несколько лет лучшие игроки Нью-Йорка стали каждое лето собираться «у Ракера», чтобы оттачивать свое мастерство. Такие легенды, как Уилт Чемберлен и Джулиус Ирвинг, позднее будут называть это место одной из лучших баскетбольных площадок мира. Двор 155-й улицы стал своего рода центром культурной жизни для тысяч людей, которые каждое лето приходили наблюдать за игрой. Здесь зарождались, оценивались и распространялись последние тренды уличной моды.

Представители хип-хопа, такие как Fab 5 Freddy, долгое время черпали вдохновение именно в увиденном в Ракре-парке: образы модно одетых зрителей, движения брейк-дансеров, музыка, ревущая из бумбоксов, и даже трюки игроков на площадке. Fab назвал это «местом, где пересекаются уличная жизнь, торговцы наркотиками и спорт»[107]. В 1970-е и 1980-е местные наркобароны спонсировали и собирали команды для участия в летних чемпионатах, пытаясь заманить туда одного-двух игроков NBA. Когда в начале 90-х нелегальная торговля была запрещена властями, прибыль уличных торговцев упала и бразды правления взяли в свои руки хип-хоп-исполнители.

Для Jay Z EBC предлагал огромные возможности перекрестного продвижения его брендов: кроссовок Reebok S. Carter, названных в его честь; его нового ночного клуба 40/40 Club и The Black Album, выход которого планировался осенью 2003 года. По словам Jay Z, этот альбом должен был стать последним перед тем, как он завершит свою музыкальную карьеру и полностью посвятит себя бизнесу. У него уже была идея, как связать все это воедино: с помощью большого экрана. Первые попытки в кинобизнесе уже были предприняты Дэшем, но к лету 2003 года их отношения дали трещину. Годом ранее, пока Jay Z отдыхал на яхте в Средиземном море, Дэш уволил большое число сотрудников Roc-A-Fella и повысил рэпера и своего старого друга Кэмерона Cm’ron Гайлза до позиции вице-президента, не обсудив это со своим партнером. Через несколько дней Jay Z, вернувшись, отменил это решение, что вызвало публичный разрыв с Гайлзом и охлаждение в отношениях с Дэшем[108]. С тех пор слухи о неминуемом разрыве между основателями Roc-A-Fella было уже не остановить.

Поэтому для осуществления своего кинопроекта Jay Z обратился к Fab, а не к Дэшу. «Jay Z предложил мне вместе поработать над рекламой кроссовок Reebok, – говорит Fab. – Еще он хотел, чтобы я участвовал в документальном фильме о его баскетбольной команде». Идея была в том, чтобы в течение летнего чемпионата ловить каждый момент, обещающий принести победу в игре, а затем собрать эти моменты воедино в полнометражном документальном фильме о том, как Jay Z покорил Ракер-парк.

Для этого проекта Fab подходил идеально. Щеголеватый законодатель уличной моды, в начале 80-х он способствовал переносу хип-хоп-музыки и стиля с улиц Южного Бронкса в постпанк-среду Гринвич-Виллидж. Обратив внимание коллекционеров и владельцев галерей на граффити, он помог становлению этой новой формы искусства, и вскоре хип-хоп перебрался через реку прямо на Манхэттен. В 90-е Fab был ведущим телешоу To! MTV Raps; в новом тысячелетии он установил профессиональные отношения с Jay Z.