Кости волхвов Роллинс Джеймс

ВЕЧНЫЙ ГОРОД

24 июля, полдень (местное время)

Рим, Италия

Обед с мамой и сестрой, судя по всему, полетел к чертовой матери.

Лейтенант Рейчел Верона спустилась по узкой лестнице, которая вела глубоко в подземелье базилики Святого Климента. Раскопки под знаменитой церковью продолжались уже более двух месяцев, а проводила их маленькая группа археологов из университета Неаполя.

– Lasciate ogni speranza… – пробормотала себе под нос Рейчел.

Профессор Лена Джованна, руководитель раскопок, а сегодня – ее гид по подземным катакомбам, с удивлением посмотрела на нее. Это была высокая женщина в возрасте далеко за пятьдесят лет, но из-за сильной сутулости она казалась старше и ниже ростом. Профессор Джованна устало улыбнулась:

– Я вижу, вы знаете Данте Алигьери! «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate» – «Оставь надежду всяк сюда входящий».

Рейчел смутилась. Согласно Данте, эта фраза была начертана на вратах преисподней. Ей не хотелось, чтобы ее слова были услышаны, но здешняя акустика подвела.

– Извините, если я вас обидела, профессор, – извиняющимся тоном сказала она.

Ее спутница только поцокала языком и добродушно ответила:

– Не стоит извиняться, лейтенант. Наоборот, для меня является приятным сюрпризом, что хоть кто-то из карабинеров способен цитировать Данте. Тем более если это человек, который работает на Tutela Patrimonio Culturale – Управление по охране культурных ценностей.

Рейчел прекрасно понимала причину этого небольшого недоразумения. Большинство людей воспринимали карабинеров плоско и однозначно: мужчины и женщины в форме и с оружием патрулируют улицы и охраняют здания. Однако сама она пришла работать в полицию, окончив университет и имея степень в области психологии и истории. Рейчел пригласили в корпус карабинеров, когда она была еще студенткой, и после университета она провела два года в специальном учебном заведении для офицеров полиции, изучая международное законодательство. После этого Рейчел оказалась в распоряжении генерала Ренде, возглавлявшего спецподразделение карабинеров по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины.

Сойдя с последней ступени лестницы, Рейчел шагнула в глубокую лужу затхлой воды. В результате грозы, бушевавшей над Римом на протяжении нескольких последних дней, городские подвалы сильно затопило. Она с грустью посмотрела себе под ноги. Что ж, не так уж и глубоко – всего по щиколотки.

Ей одолжили резиновые сапоги размера на три больше, вероятно мужские, а собственные туфли-лодочки от Феррагамо, подарок мамы на день рождения, она держала в руке. Рейчел не решилась оставить их на лестнице – слишком много кругом ворья. Если бы эти туфли украли или она испортила бы их, мама замучила бы ее упреками.

А вот на профессоре Джованне был рабочий комбинезон – гораздо более подходящая одежда для путешествий по затопленному водой подземелью, нежели голубые слаксы и шелковая блузка в цветочек, надетые на Рейчел. Однако когда четверть часа назад ее пейджер разразился истеричным пиканьем, она направлялась на давно планировавшийся обед с мамой и сестрой, и у нее не было времени, чтобы вернуться домой и переодеться в служебную форму. По крайней мере, если она все еще надеялась успеть на званый обед.

Поэтому она направилась прямиком сюда и была встречена парой местных карабинеров. Рейчел оставила их в базилике, а сама приступила к первоначальной стадии расследования совершенного похищения.

Но с другой стороны, Рейчел была даже довольна тем, что обстоятельства помешали ей встретиться с мамой и сестрой. Она долго откладывала неизбежное объяснение с матерью по поводу того, что между ней и Джино все закончилось. Ее теперь уже бывший любовник ушел от нее месяц назад. Рейчел словно наяву видела укоризненный взгляд матери, словно говорящий: «Я же тебя предупреждала…», хотя на самом деле вслух эта фраза так никогда и не будет произнесена. А ее старшая сестра, вышедшая замуж три года назад, будет сидеть, многозначительно крутить на пальце обручальное кольцо с бриллиантом и скорбно кивать головой, молчаливо соглашаясь с матерью.

Они обе не одобряли выбор профессии Рейчел. «Как ты собираешься удержать мужчину, который окажется рядом с тобой? – нараспев говорила мама. – Ты накоротко остригла свои изумительные волосы, ты спишь с пистолетом под подушкой. Какой мужчина станет терпеть такое?»

Именно по этой самой причине Рейчел очень редко навещала своих родственников, обитавших в пригороде Рима – местечке под названием Кастельгандольфо, неподалеку от летней резиденции Папы, где их семья поселилась после Второй мировой войны.

Из всех родичей ее понимал только один человек – бабушка. Они с Рейчел одинаково любили предметы старины и стрелковое оружие. Еще маленькой Рейчел жадно слушала рассказы бабушки о войне: страшные истории, окаймленные кружевом специфического юмора. В тумбочке бабули до сих пор лежал смазанный и отполированный немецкий «Люгер Р-08», реликт последней войны, украденный у фашистов во время бегства их семьи от нацистов. Нет, бабуля была не из тех старушек, которые тратят оставшиеся им дни на вязание.

– Ну вот мы и пришли, – сказала профессор Джованна, шлепая по лужам. – Мои ученики следят за тем, чтобы здесь все было в порядке.

Идя следом за своим проводником, Рейчел подошла к низкому дверному проему и, нагнувшись, вошла внутрь. Освещенное неровным, мигающим светом карбидных фонарей, это помещение больше напоминало пещеру. Высоко над их головами свод изгибался куполом, выложенным из огромных кусков отесанного вулканического туфа. Рукотворный грот. Древнеримское святилище.

Вытаскивая ноги из липкой грязи, Рейчел постоянно чувствовала махину базилики над своей головой. Возведенная в XII веке в честь святого Климента, эта церковь была построена на месте другого святилища, сооруженного еще в IV веке от Рождества Христова. Но и это древнее святилище скрывало в себе темную тайну, поскольку располагалось на руинах древнеримских сооружений, в том числе и языческого храма, создание которых датировалось I веком. Такие «надстройки» – один храм поверх другого – были обычным явлением: новая религия хоронила под собой прежнюю.

Рейчел почувствовала знакомую дрожь. Это чувство не раз посещало ее в моменты, когда она соприкасалась с его величеством Временем, ощущая его многотонный груз. Хотя один век хоронил под собой другой, они все присутствовали здесь: история человечества, запечатленная в камне и молчании. В этом храме царила торжественность не меньшая, чем в том, что находился наверху.

– Это мои студенты, – сказала профессор Джованна. – Тиа и Роберто.

Проследив за взглядом спутницы, Рейчел с трудом разглядела в полутьме силуэты двух людей, темноволосых и одетых в одинаковые рабочие комбинезоны. Они были заняты тем, что прикрепляли ярлыки к осколкам разбитой древней вазы, но теперь поднялись на ноги, чтобы поздороваться с пришедшими. В правой руке Рейчел были по-прежнему зажаты ее туфли, поэтому она протянула левую и обменялась со студентами рукопожатиями. На вид им нельзя было дать больше пятнадцати лет, но, возможно, дело было в том, что после того, как Рейчел отпраздновала свое тридцатилетие, все остальные стали казаться ей сосунками.

– Сюда, – сказала профессор, ведя Рейчел к алькову в дальней стене помещения. – Воры, по-видимому, проникли внутрь во время вчерашней грозы.

Профессор Джованна направила луч фонарика на мраморную статую, стоявшую в дальней нише. Она была примерно в метр высотой. Точнее, была бы, если бы имела голову. Теперь от нее остались лишь торс, ноги и горделиво торчащий вперед каменный пенис. Древнеримский бог плодородия.

Женщина-ученый горестно покачала головой:

– Какая трагедия! Это было единственное скульптурное изваяние, которое мы обнаружили здесь в полной сохранности.

Рейчел понимала отчаяние, испытываемое женщиной. Протянув руку, она пробежалась пальцами по месту скола на шее статуи и ощутила характерные неровности.

– Слесарная ножовка, – констатировала она.

Это было орудие современных расхитителей гробниц, простое в использовании и достаточно компактное, чтобы его можно было легко спрятать. С помощью этого немудрящего инструмента воры крали, уродовали и уничтожали произведения древнего искусства по всему Риму. Вандалам требовалось совсем немного времени, чтобы вытащить ножовку из складок одежды и отпилить часть ценной статуи или другого предмета. Случалось, они делали это даже в те короткие минуты, когда гид или куратор выставки оборачивался к ним спиной.

Игра стоила свеч. Незаконный оборот предметов старины оказался весьма доходным бизнесом и по прибыльности уступал лишь торговле наркотиками, отмыванию денег и контрабанде оружия. Именно поэтому в 1992 году военные приняли решение создать спецподразделение по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины, которое еще называли «полицией культурного наследия». Работая рука об руку с Интерполом, сотрудники подразделения пытались положить конец этой вакханалии вандализма.

Рейчел наклонилась к подножию статуи и снова ощутила знакомое жжение внизу живота. Нет, с самочувствием у нее все было в порядке, но она испытывала эту почти физическую боль каждый раз, когда видела, как – пусть по крохам, по небольшим кусочкам – растаскивается, уничтожается многовековая римская история. Это было преступление против самого времени.

– Ars longa, vita brevis, – прошептала она афоризм Гиппократа, один из ее любимых: «Жизнь коротка, искусство вечно».

– Действительно, – подтвердила профессор страдальческим голосом, – это была уникальная находка. Великолепно сохранившийся мрамор, тонкая работа поистине выдающегося мастера. И так изуродовать ее!

– А почему эти гады не забрали всю статую? – спросила студентка по имени Тиа. – Тогда она хотя бы целой осталась!

Рейчел постучала одной из своих туфель по мраморному пенису скульптуры и ответила:

– Несмотря на то что здесь статуя выглядит сравнительно небольшой, она все же слишком велика для того, чтобы таскаться с ней по городу. У воров, по всей видимости, уже имелся покупатель, причем наверняка иностранец. Одну только голову проще перевезти через границу, чем всю скульптуру.

– Есть ли какая-нибудь надежда на то, что пропажа будет обнаружена? – с тревогой спросила профессор Джованна.

Рейчел не хотела давать несбыточных обещаний. Из шести тысяч предметов старины, похищенных в прошлом году, обнаружены были считанные единицы.

– Мне понадобится фотография статуи в нетронутом виде для отправки в Интерпол, причем желательно, чтобы хорошо была видна голова.

– У нас есть база данных изображений в цифровом формате, – сказала профессор Джованна. – Я могу переслать вам снимки по электронной почте.

Рейчел кивнула и снова перевела взгляд на обезглавленную статую.

– А может быть, Роберто сам сообщит нам о том, что он сделал с головой статуи? – спросила вдруг она.

Взгляд профессора метнулся к молодому человеку. Роберто сделал шаг назад.

– Ч-ч-что?.. – Его взгляд заметался по помещению, а потом остановился на лице преподавателя. – Профессор… честное слово… Я ничего не знаю! Это безумие какое-то!

Рейчел продолжала смотреть на статую, размышляя о том, вернуться ли на работу или рискнуть, предприняв мгновенную атаку прямо здесь. Первый вариант повлечет за собой нескончаемые допросы, груду бумажной работы. Женщина закрыла глаза и подумала об обеде, на который она уже опоздала. Кроме того, если она хочет обнаружить пропавшую голову, от быстроты ее действий также очень многое зависит.

Открыв глаза, она заговорила, словно обращаясь к статуе:

– Известно ли вам, что шестьдесят четыре процента краж предметов старины совершаются теми, кто непосредственно работает на раскопках?

С этими словами она повернулась к троице археологов.

Профессор Джованна нахмурилась:

– Не думаете же вы на самом деле, что Роберто…

– Когда была обнаружена статуя? – задала вопрос Рейчел.

– Э-э-э… два дня назад. Но я поместила сообщение о нашей находке и ее изображение на интернет-сайте университета Неаполя, так что о ней многие знали.

– А сколько людей знали о том, что во время последней грозы раскопки не будут охраняться? – Рейчел не спускала глаз с молодого человека. – Роберто, вам есть что сказать?

Его лицо выражало крайнюю степень растерянности и смущения.

– Нет… я… я не имею с этим ничего общего.

Рейчел отцепила от пояса рацию.

– В таком случае вы, полагаю, не будете возражать, если мы обыщем ваше жилище? А вдруг нам удастся обнаружить там ножовку с остатками мраморной пыли?

В его глазах вспыхнул злой огонек.

– Я… я… – начал он, но Рейчел не дала ему договорить.

– Пять лет тюремного заключения! – отчеканила она. – Минимум!

В колеблющемся свете фонариков было видно, как побледнел парень.

– Если вы добровольно поможете следствию, я обещаю, что по отношению к вам будет проявлено снисхождение.

Роберто помотал головой, и было непонятно, от чего он отказывается.

– Ну что ж, я предоставила вам шанс, но вы им не воспользовались.

Рейчел поднесла рацию к губам и нажала кнопку. Под сводчатыми стенами раздался шипящий звук радиопомех.

– Нет! – крикнул Роберто, подняв руку и делая ей знак остановиться.

Для Рейчел это не стало неожиданностью. Молодой человек потупился. Воцарилось долгое молчание, и Рейчел не стала нарушать его. Она хотела, чтобы юный преступник сделал признание без ее принуждения.

Наконец Роберто всхлипнул и заговорил прерывающимся голосом:

– У меня… были долги… Карточные долги… У меня не оставалось выбора…

– Боже милостивый! – выдохнула профессор Джованна и приложила ладонь ко лбу. – Роберто, как же ты мог!

У студента не было ответа.

Рейчел могла представить себе, какое давление оказали на юношу те, кто организовал это похищение. Это было обычным явлением, именно так делались подобные черные дела. Парень стал всего лишь маленькой ячейкой в огромной, широко раскинутой сети, организации столь мощной, что выкорчевать окончательно ее, наверное, не удастся никогда. Максимум, на что могла надеяться Рейчел, это своевременно срезать новые побеги ядовитого куста.

Она снова поднесла рацию к губам:

– Карабинер Джерардо, я поднимаюсь наверх кое с кем, у кого может быть дополнительная информация в связи с пропажей.

– Вас понял, лейтенант, – прозвучал голос из рации.

Рейчел выключила рацию. Роберто стоял, закрыв лицо руками. Его карьере ученого пришел конец.

– Как вы узнали? – спросила профессор.

Рейчел не сочла нужным пускаться в долгие объяснения относительно того, что члены преступных группировок постоянно – уговорами, подкупом, угрозами – вовлекали в орбиту своей криминальной деятельности людей, занятых на археологических раскопках. Это была весьма распространенная практика, причем в сети, расставленные преступниками, попадали в первую очередь слабовольные или наивные люди.

Она отвернулась от Роберто. Зачастую, как случилось сейчас, для того чтобы раскрыть преступление по горячим следам, Рейчел было достаточно определить, кто среди археологов является слабым звеном. Что касается этого парня, то у нее не было никаких особых оснований подозревать именно его. Она всего лишь выдвинула предположение и слегка надавила на Роберто.

Да, существовал определенный риск того, что она поторопилась. В этом случае Рейчел потерпела бы фиаско. А вдруг преступником оказался бы не Роберто, а Тиа? Воспользовавшись тем, что Рейчел пустилась по ложному следу, девушка преспокойно сумела бы передать украденный раритет покупателю. А если бы злоумышленником оказалась профессор Джованна, решившая подработать на продаже собственных археологических открытий? Одним словом, существовало множество факторов, которые могли бы пустить насмарку едва начавшееся расследование, однако Рейчел умела рисковать и чаще всего бывала вознаграждена за этот риск.

Профессор Джованна по-прежнему смотрела на нее, и в глазах ее читался все тот же немой вопрос: как она поняла, что преступление совершил Роберто?

Рейчел поглядела на мраморный фаллос. Это он дал ей подсказку – единственную, но очень важную.

– На черном рынке хорошо продаются не только головы древних скульптур, – заговорила она. – Существует также огромный спрос на предметы искусства эротического характера, причем их стоимость может быть в четыре раза выше. Я подумала, что для вас, женщин, не стало бы проблемой отпилить у статуи столь… гм… выдающуюся деталь. А вот у мужчины вряд ли поднимется рука – они воспринимают это слишком близко к сердцу.

Рейчел усмехнулась и направилась к лестнице, обронив напоследок:

– Они даже своих собак не кастрируют.

13 часов 34 минуты

Уже опоздала…

Кинув взгляд на часы, Рейчел заторопилась по выложенной брусчаткой площади перед базиликой Святого Климента. Она наступила на качающийся камень, потеряла равновесие и сделала несколько неверных шагов, но все же не упала. Оглянувшись на предательский булыжник, она посмотрела на свои туфли-лодочки.

Merda![8]

По внешней стороне одной туфли протянулась широкая царапина. Рейчел подняла глаза к небу и подумала: какого святого она прогневила? Впрочем, судя по тому, как складывались события, разгневанные на нее святые уже выстроились в очередь.

Она продолжила путь, уворачиваясь от ненормальных велосипедистов, которые так и носились вокруг, словно перепуганные голуби. Теперь она шла не так быстро, внимательно глядя под ноги и напоминая себе мудрые слова императора Августа: «Festina lente». «Торопись медленно».

Но с другой стороны, у императора Августа не было матери, которая своими вечными придирками и нытьем может свести с ума даже лошадь.

Наконец Рейчел дошла до «мини-купера», припаркованного на краю площади. Полуденное солнце выкрасило его слепящим серебром, и Рейчел улыбнулась – пожалуй, впервые за целый день. Эта машина тоже являлась подарком на день рождения, и сделала его себе сама Рейчел. В конце концов, тридцать лет исполняется только один раз в жизни! Машина оказалась немного экстравагантной, особенно после того, как по заказу Рейчел салон был выполнен из натуральной кожи и были добавлены некоторые дополнительные детали, например откидная крыша. Ну и что, зато теперь у нее есть хоть какая-то радость в жизни!

Не исключено, что это было одной из причин, по которым месяц назад ее бросил Джино: машина вдохновляла Рейчел гораздо сильнее, нежели мужчина, с которым она делила постель. Ну и черт с ним! Это был стоящий обмен, поскольку от общения со своей машиной она получала гораздо больший заряд положительных эмоций. Кроме того, откидной верх… Рейчел относилась к женщинам, высоко ценящим гибкость, и если она не могла получить этого от своего мужчины, то теперь получала от своей машины.

Рейчел открыла дверцу, но раньше, чем она успела сесть на водительское сиденье, зазвенел сотовый телефон, укрепленный у нее на поясе. Ну что там еще? Скорее всего, звонил карабинер Джерардо, на попечение которого она передала Роберто. Молодого человека отправили в полицейский участок Париоли, где он будет допрошен. Взглянув на дисплей телефона, Рейчел узнала коды страны и города – 39–06,– но сам номер был ей незнаком. Кто может звонить ей из Ватикана?

Она поднесла трубку к уху и сказала:

– Лейтенант Верона слушает.

Знакомый голос проговорил:

– Как поживает моя любимая племянница? Чем она занимается кроме того, что огорчает свою мать?

– Дядя Вигор?

Лицо Рейчел расцвело улыбкой. Это был ее дядя, более известный как монсиньор Вигор Верона, ректор Папского института христианской археологии. Но сейчас он говорил с ней не из своего университетского кабинета.

– Я звонил твоей маме, думал, ты у нее, но у карабинеров, судя по всему, рабочий день не нормирован? И это, кажется, не очень по нраву твоей мамочке.

– Я сейчас как раз еду в ресторан.

– Ты и поехала бы туда, если бы не мой звонок. Теперь планы меняются.

– Дядя Вигор, о чем ты…

– Я уже выразил своей дорогой сестре глубочайшее сожаление по поводу того, что ваш обед откладывается. Вместо этого вы встретитесь за ранним ужином в ресторане «Матричиано». Разумеется, в качестве компенсации за это небольшое неудобство платить за ужин придется тебе.

«Кто бы сомневался! – подумала Рейчел. – И платить придется не только евро, а еще и изрядно попорченными нервами».

– А что произошло, дядя?

– Ты мне нужна здесь, в Ватикане. Немедленно! Пропуск будет ждать тебя на воротах Святой Анны.

Рейчел посмотрела на часы. Чтобы добраться туда, ей придется проехать половину Рима.

– У меня назначена встреча в полицейском участке с генералом Ренде по поводу расследования, которое я веду.

– Я уже поговорил с твоим начальником, и он не имеет ничего против твоей экскурсии сюда. Более того, ты поступаешь в мое распоряжение на всю неделю.

– На неделю?!

– А может, и больше. Я расскажу все, как только ты окажешься здесь.

Дядя подробно объяснил, где он хочет с ней встретиться, после чего брови Рейчел поползли вверх от удивления. Но прежде, чем она успела задать ему хотя бы еще один вопрос, дядя сказал:

– Ciao, bambina[9],– и отключил связь.

Тряхнув головой, словно отказываясь верить собственным ушам, Рейчел села за руль и завела двигатель.

Похоже, когда начинал говорить Ватикан, почтительно умолкали даже военные. С другой стороны, ее семейство и семья генерала Ренде дружили уже на протяжении двух поколений, а сам Ренде и ее дядя Вигор были близки, как братья. То, что генерал обратил на Рейчел внимание и пригласил ее в свою службу после окончания Римского университета, было вовсе не простой случайностью. С тех пор как пятнадцать лет назад в автокатастрофе погиб ее отец, дядя всячески опекал Рейчел и присматривал за ней.

Под его покровительством она в течение каждого лета исследовала бесчисленные музеи Рима, живя с монахинями монастыря Святой Бригиды неподалеку от Григорианского университета[10] (известного также под сокращенным названием «Григ»), в котором дядя Вигор проводил свои исследования и читал лекции.

Возможно, дядя поначалу надеялся, что племянница пойдет по его стопам и посвятит жизнь служению церкви в одном из монастырей, но со временем, видимо, понял, что Рейчел слишком непоседлива и активна для благочестивой монастырской жизни, и не стал навязывать ей свою волю. Зато за многие летние месяцы, проведенные вместе, ему удалось наделить племянницу одним поистине бесценным даром: поселить в ее душе любовь к истории и искусству, которое навеки запечатлело гений человечества в мраморе и граните, в масляных красках, стекле и бронзе.

Однако, судя по всему, дядя еще не окончательно потерял интерес к племяннице.

Надев солнцезащитные очки с синими стеклами от Рево, Рейчел поехала по улице Лабикано, направляясь к громаде Колизея. На дорогах образовались страшные пробки, но Рейчел сумела объехать их по второстепенным улочкам, узким и вплотную заставленным припаркованными вдоль тротуаров машинами. Она лавировала между другими автомобилями с умением пилота «Формулы-1», который вступил в борьбу за Гранпри. Подъехав к развороту, где машины, выезжавшие с пяти различных улиц, сливались в одну сумасшедшую карусель, Рейчел прибавила газу. Туристы обычно говорят про римских водителей, что они нетерпеливы, невежливы и любят гонять. Рейчел, напротив, считала их настоящими копушами.

Она втиснулась между грузовиком с открытой груженой платформой и напоминавшим огромную коробку автобусом «Мерседес С-500». Ее «мини-купер» был похож на стрелу, пролетающую между двумя слонами. Обогнав «мерседес», она вильнула вправо, заняв крохотную нишу впереди него, и получила вдогонку возмущенный рев клаксона, которым наградил ее водитель сзади. Вскоре она выехала с круга, свернув на основную магистраль, ведущую по направлению к Тибру.

Управляя автомобилем, Рейчел цепко фиксировала взглядом все, что происходит справа и слева от нее. Для того чтобы ездить по улицам Рима, от водителя требовалась не столько осторожность, сколько умение планировать каждое следующее действие. Именно благодаря этому Рейчел заметила за собой хвост. Черный седан «БМВ» пристроился через пять автомобилей позади нее.

Кому понадобилось преследовать ее и с какой целью?

14 часов 05 минут

Через четверть часа Рейчел затормозила у въезда в подземный гараж за территорией Ватикана. Выйдя из машины, она огляделась, но черного «БМВ» и след простыл. Он исчез, как только женщина миновала мост через Тибр, и после этого не появлялся.

– Спасибо, – сказала она в трубку сотового телефона, – машина отстала.

– Вы уверены в том, что вам ничто не грозит? – спросил мужчина.

Это был дежурный по отделению офицер. Рейчел позвонила ему сразу после того, как обнаружила хвост, и постоянно оставалась на связи.

– Похоже на то, – ответила она.

– Может быть, выслать к вам патрульную машину?

– В этом нет необходимости. Здесь, на площади, все время дежурят карабинеры, так что теперь я в безопасности. Ciao.

Она вовсе не чувствовала неловкости из-за того, что подняла ложную тревогу. Над ней никто не станет смеяться. В корпусе карабинеров не только не осуждали, но даже поощряли некоторую долю здоровой паранойи у своих сотрудников.

Рейчел нашла пустое парковочное место, вышла из машины и заперла ее. В руке она все еще держала сотовый телефон, хотя ей было бы спокойней, если бы вместо него ее ладонь сжимала 9-миллиметровый пистолет.

Поднявшись из подземного гаража на поверхность, женщина направилась к площади Святого Петра. Несмотря на то что она приближалась к мировому архитектурному шедевру, ее глаза обшаривали прилегающие к площади улицы. Черного «БМВ» по-прежнему не было видно. Скорее всего, люди, сидевшие в нем, были обычными туристами, предпочитающими в полуденную жару знакомиться с городскими достопримечательностями не пешком, а в комфортабельных условиях дорогого лимузина с кондиционером. На летние месяцы приходился пик туристического сезона, а Ватикан являлся непременным пунктом экскурсионной программы подавляющего большинства визитеров. И вообще, с какой стати она решила, что эта машина следит за ней? В конце концов, не зря ведь говорят, что все дороги ведут в Рим!

Со вздохом облегчения Рейчел прицепила телефон к поясу и продолжила свой путь к дальнему концу выложенной известковым туфом площади, где возвышался собор Святого Петра, построенный над могилой погибшего мученической смертью святого. Купол собора, спроектированный Микеланджело, являлся высшей точкой Рима. С обеих сторон двумя широкими арками расходилась двойная колоннада Бернини, посередине которой и располагалась площадь в форме замочной скважины. Согласно замыслу Бернини, колоннада должна была символизировать руки святого Петра, распростертые ко всей верующей пастве. А с этих «рук» на зрелище, разворачивающееся внизу, смотрели, склонив головы, сто сорок высеченных из камня святых.

А посмотреть было на что!

Место, где раньше был цирк Нерона и где когда-то замучили святого Петра, распяв его вниз головой, по-прежнему оставалось настоящим цирком. Неумолчный гул тысяч голосов, тараторящих на всех языках мира: французском, арабском, польском, иврите, голландском, китайском… Туристы, островками сгрудившиеся вокруг своих гидов, с фальшивыми улыбками позирующие перед фотокамерами… Несколько молящихся с Библиями в руках, набожно склонивших головы… Небольшая группа католиков из Кореи, одетых в желтые одежды: они преклонили колени прямо на камнях площади… И повсюду суетились уличные торговцы, бойко сбывая туристам папские монеты, ароматизированные четки и освященные распятия.

Еле протолкавшись сквозь это столпотворение, Рейчел с облегчением подошла к одному из пяти входов на территорию Ватикана, ближайшему к цели ее назначения. Porta Sant’Anna. Ворота Святой Анны.

Она остановилась перед одним из швейцарских гвардейцев, которые на протяжении веков охраняли Ватикан. Гвардеец был в темно-синей форме с белым воротничком и в черном берете. Он спросил имя посетительницы, проверил ее документы и с удивлением окинул взглядом стройную фигуру Рейчел, словно не веря в то, что эта хрупкая женщина – лейтенант карабинеров. Вполне удовлетворенный проверкой, гвардеец подвел ее к сотруднику виджиланцы – ватиканской полиции, который вручил ей ламинированный пропуск.

– Он должен постоянно находиться при вас, – предупредил ее полицейский.

Следуя за толпой других посетителей, Рейчел вошла в ворота и двинулась по виа Пеллегрино – улице Пилигримов. Большая часть города-государства была закрыта для посторонней публики. Единственными местами, открытыми для посещения туристов, являлись собор Святого Петра, а также знаменитые музеи и сады Ватикана. На остальную территорию площадью в сто акров без специального пропуска попасть было невозможно.

Но одна часть была закрыта практически для всех, за исключением горстки избранных, – Апостольский дворец, резиденция Папы. Туда-то сейчас и направлялась Рейчел.

Она прошла мимо казарм из желтого кирпича, в которых размещались швейцарские гвардейцы, а затем миновала серую громадину церкви Святой Анны. Здесь ни на секунду не возникало ощущения святости самого святого в мире города – так, обычная улица, заполненная прохожими и запруженная томящимися в автомобильной пробке машинами. Миновав папскую типографию и почтовое управление, Рейчел увидела впереди Апостольский дворец.

Приближаясь к нему, она рассматривала это здание из серого камня. С виду оно больше напоминало рядовой дом, в каких обычно размещаются правительственные учреждения, и, глядя на него, было сложно поверить в то, что здесь располагается ни много ни мало как сам Святой престол. Взять ту же крышу: плоская, тускло-коричневая, невзрачная. Однако Рейчел знала, что на верхнем этаже Апостольского дворца лежит изумительный потайной сад – с фонтанами, ровными дорожками, вдоль которых выстроились увитые растениями шпалеры и аккуратно подстриженные кусты. Все это было скрыто под фальшивой крышей, предназначенной для того, чтобы укрыть Его Святейшество от нескромных взоров гуляющих внизу, а то и от зоркого взгляда снайпера, который мог затаиться на одной из близлежащих городских крыш, вооружившись винтовкой с мощным оптическим прицелом.

Для Рейчел этот дворец во многом отождествлялся с самим Ватиканом – загадочным, полным тайн, отчасти даже немного одержимым манией повсюду создавать эти самые тайны, но по сути своей – городом простой красоты и благочестия. И возможно, отчасти то же самое можно было сказать о самой Рейчел. Она никогда не являлась ревностной католичкой и посещала церковь только в дни религиозных праздников, но при этом в ее душе жила истинная вера.

После того как Рейчел миновала пост службы безопасности, ей пришлось еще трижды предъявлять свой пропуск швейцарским гвардейцам. И отчего-то ей вспомнилось, как Петр трижды отрекся от Христа раньше, чем прокричал петух.

Наконец Рейчел пропустили в само здание, где ее уже ждал проводник – молодой семинарист-американец по имени Джейкоб. Это был худощавый молодой человек лет двадцати пяти, со светлыми, уже сильно поредевшими волосами. Он был одет в черные льняные брюки и белую рубашку, застегнутую на все пуговицы.

– Пожалуйста, следуйте за мной, – пригласил он. – Мне поручено отвести вас к монсиньору Вероне. – Затем молодой человек посмотрел на пропуск Рейчел и в растерянности мигнул. – Лейтенант Верона? Вы… вы имеете какое-то отношение к монсиньору?

– Он мой дядя.

Джейкоб взял себя в руки и понимающе кивнул:

– Прошу прощения, просто мне сказали, что я должен сопровождать лейтенанта карабинеров, поэтому я и растерялся. Пожалуйста, – сделал он приглашающий жест, призывая ее следовать за собой. – Я – ученик и помощник монсиньора Вероны в «Григе».

Рейчел улыбнулась. Большинство учеников ее дяди благоговели перед ним. Будучи человеком церковным и глубоко религиозным, он обладал широчайшими научными познаниями. На двери в свой институтский кабинет он даже повесил табличку с изречением, украшавшим когда-то дверь Платона: «Да не войдет сюда не знающий геометрии!»

Путь оказался неблизким, и вскоре Рейчел окончательно перестала ориентироваться в хитросплетении коридоров и залов. Раньше ей приходилось бывать здесь лишь однажды – когда дядю назначили ректором Папского института христианской археологии, и Рейчел даже присутствовала на его встрече с самим Папой Римским. Этот дворец был поистине гигантским: полторы тысячи комнат и залов, тысячи лестничных пролетов и двадцать внутренних дворов. Все здесь было донельзя запутанным. Даже сейчас, направляясь в резиденцию Папы, расположенную на одном из верхних этажей, они почему-то спускались вниз.

Рейчел не могла взять в толк, почему дядя назначил ей встречу именно здесь, а не в своем университете. Может быть, что-то похищено? Но почему тогда он не сказал ей об этом по телефону? Впрочем, она прекрасно знала о жестком кодексе молчания, существовавшем в Ватикане. Он был даже записан в канонических законах. Святой престол всегда умел хранить свои тайны.

Наконец они подошли к маленькой двери без всяких надписей. Джейкоб открыл ее и пропустил Рейчел внутрь.

Сделав несколько шагов, она очутилась в комнате, от облика которой отдавало чем-то кафкианским. Ярко освещенное помещение было узким и длинным, но с очень высоким потолком. Стены от пола до потолка были заставлены серыми стальными шкафами и ящиками для хранения документов, а возле одного из них стояла высокая библиотечная лестница, чтобы можно было добраться до верхних рядов ящиков. Хотя в комнате царила идеальная чистота, здесь все же пахло пылью и древностью.

– Рейчел! – окликнул ее дядя, стоявший рядом с незнакомым ей священником, который сидел за письменным столом в дальнем углу комнаты. – Ты быстро доехала, моя дорогая. Впрочем, чему тут удивляться, ведь я уже имел несчастье прокатиться с тобой в одном автомобиле, когда ты сидишь за рулем! Добралась без потерь?

Рейчел улыбнулась дяде и подошла к стоящим мужчинам. Она обратила внимание на то, что дядя, обычно носивший джинсы, футболку и шерстяную кофту на пуговицах, сейчас был одет более формально: в черную сутану с кантом и пуговицами фиолетового цвета. Видимо, того требовала официальная обстановка. Он даже набриолинил свои пепельные от седины кудри и подровнял козлиную бородку, которую сам он, правда, предпочитал именовать эспаньолкой.

– Это отец Торрес, официальный хранитель мощей, – представил он своего собеседника.

Пожилой мужчина встал. Он был невысок ростом, коренаст и одет в черный костюм с белым воротничком священника. По его лицу скользнула едва заметная улыбка.

– Я предпочитаю называться хранителем реликвий, – сказал он.

Рейчел окинула взглядом десятки стальных шкафов, выстроившихся до потолка. Ей приходилось слышать об этом помещении, ватиканском хранилище реликвий, но оказалась она здесь впервые и поэтому с трудом подавила внезапный приступ отвращения. Занесенные в каталоги, пронумерованные и отсортированные, в этих ящиках хранились останки различных святых и мучеников: мумифицированная кожа и фаланги пальцев, пряди волос, сосуды с прахом, обрывки одеяний, обрезки ногтей, высохшая кровь. Не многим известно о том, что по каноническим законам в алтаре каждого из католических соборов должна храниться та или иная святая реликвия. И, учитывая, что во всем мире то и дело открывались новые приходы – церкви или часовни, – обязанности отца Торреса заключались в том, чтобы отправлять в них курьерской доставкой фрагменты костей или другие останки различных святых.

Рейчел никогда не могла понять одержимость Римско-католической церкви древними мощами. У нее от них мурашки по коже бежали. В Риме этих реликвий было хоть отбавляй. Именно здесь были обнаружены самые необычные и экстравагантные: ступня Марии Магдалины, голосовые связки святого Антония, язык святого Яна Непомука, желчные камни святой Клары. В бронзовом саркофаге собора Святого Петра лежало тело причисленного к лику святых Папы Пия X. Но самой экзотической из реликвий являлась… крайняя плоть Иисуса Христа.

Рейчел кашлянула и неуверенно спросила:

– Здесь… что-то пропало?

Дядя Вигор подал знак своему молодому помощнику и попросил:

– Джейкоб, тебя не затруднит принести нам по чашечке капуччино?

– Разумеется, монсиньор.

Дождавшись, пока Джейкоб выйдет и закроет за собой дверь, монсиньор перевел взгляд на Рейчел.

– Ты что-нибудь слышала о массовом убийстве в Кёльне?

Этот вопрос застал Рейчел врасплох. Целый день она металась как угорелая, и ей было не до того, чтобы сидеть у телевизора и смотреть выпуски новостей. Однако о гибели десятков прихожан в Германии, произошедшей прошлой ночью, она, конечно, слышала, хотя подробностей пока было известно крайне мало.

– Только то, что сообщали по радио, – сказала она.

Дядя кивнул и начал рассказывать:

– Курии стало известно об этом происшествии еще до того, как сообщения о нем появились в средствах массовой информации. Убиты восемьдесят четыре человека, включая архиепископа Кёльна. Но о чем до сих пор не проинформировали общественность, так это о том, каким образом эти люди были убиты.

– Что ты имеешь в виду?

– Несколько человек были застрелены, но подавляющее большинство, похоже, погибли от электрошока. Ну, примерно так, как если бы их одновременно посадили на электрический стул и включили рубильник.

– От электрошока?

– Это предварительные данные. Вскрытие тел погибших продолжается. Когда на место трагедии прибыли представители властей, некоторые тела еще дымились.

– Господи Всемогущий! Но каким образом…

– Этот вопрос может подождать. Сейчас собор буквально кишит следователями самого разного рода: криминалистами, детективами, судмедэкспертами и даже электриками. Туда съехались бригады германских спецслужб, эксперты Интерпола в области терроризма и даже агенты Европола. Но поскольку преступление было совершено в соборе Римско-католической церкви, на освященной земле, Ватикан объявил омерту.

– Кодекс молчания…

Дядя что-то промычал в знак подтверждения и продолжил:

– Церковь готова к сотрудничеству и находится в постоянном контакте с властями Германии, но в то же время она пытается ограничить доступ на место преступления, чтобы оно не превратилось в цирк.

Рейчел непонимающе помотала головой:

– Но какое это имеет отношение ко мне? Для чего ты меня вызвал?

– Предварительные выводы следствия заключаются в том, что мотивом преступления могло быть только одно: золотой саркофаг со святыми мощами.

– Стало быть, они украли саркофаг…

– В том-то и дело, что нет. Эту массивную золотую раку, это бесценное произведение искусства они просто бросили за ненадобностью. Они похитили лишь то, что находилось внутри. Святые мощи.

– И это были мощи волхвов, – вмешался отец Торрес.

– Трех библейских мудрецов? – В голосе Рейчел прозвучали недоверчивые нотки, она даже не пыталась скрыть их. – Они украли мощи, но оставили золотой саркофаг, которому на черном рынке цены нет, тем более по сравнению с какими-то костями!

Дядя Вигор вздохнул.

– По просьбе государственного секретаря я пришел сюда для того, чтобы определить происхождение этих, как ты изволила выразиться, костей. И выяснилось, что они имеют весьма богатую историю. Они оказались в Европе в результате паломничества святой Елены, матери императора Константина. Взойдя на трон, он послал свою мать в путешествие – собирать где только можно святые реликвии. Самой известной из них стал, разумеется, Святой Истинный Крест, на котором был распят Иисус Христос.

Рейчел бывала в церкви Святого Креста на Масличной горе в Иерусалиме. В заднем помещении церкви, закрытом стеклянной витриной, находились самые знаменитые святыни, найденные святой Еленой: перекладина креста, на котором был распят Сын Божий, один из гвоздей, которыми он был прибит к кресту, и два шипа из его тернового венца. И все же существовало много сомнений относительно истинного происхождения этих святынь. Многие полагали, что святую Елену попросту одурачили.