Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт Величко Владимир
Выпив сразу чуть не стакан мутной жидкости, капитан, отдышавшись, сказал:
– Ну что, всех следак опросил, и никто не вызвал даже слабого подозрения. Тем более что оставшиеся в примерный момент смерти Мамонова были все вместе.
– Вот они все вместе и задавили этого бедолагу! – решительно сказал Перец.
– Слушай, а может, это не странгуляция… ну, на шее? – спросил Капустин.
– А что? Предложи версию. – Однако участковый уныло пожал плечами и снова налил всем по чуть-чуть…
– В об-ч-чем… – слегка заплетающимся языком сказал Перец, – вскрытие покажет, правда, Дима?
На следующее утро они все втроем поехали в Городок. Огурцов и Капустин – в морг, а Перец – домой, отсыпаться. У здания отделения судмедэкспертизы – а проще районного морга – их, как вчера и договаривались, уже ждала следователь РОВД Неделина. Дима обрадовался, что этим делом будет заниматься именно она, ибо была очень контактной, доброжелательной, и они всегда легко находили общий язык. Поздоровавшись, она, принюхиваясь, покрутила носом – видать, почувствовала некое амбре, исходящее от прибывших, но ничего не сказала. Пока переодевались, пока занимались бумажной волокитой, она рассказала, что ночь практически не спала, опросила по факту смерти полтора десятка человек и…
– …и результатов никаких?
– Да, товарищ всезнающий Огурец, никаких. Те, что были тогда на погрузке, твердят слово в слово одно и то же. Не видели, не участвовали, не привлекались.
– А тебе это подозрительным не кажется? Ну, такое единодушие.
– Есть такое чувство, есть… халат мне дашь?
Доктор достал из шкафчика подходящий, помог ей его надеть, и они пошли на вскрытие.
И оно принесло сюрприз. Эксперт и до этого сомневался, что здесь имело место удавление петлей, ибо странгуляция на шее была такой, будто сдавливал шею какой-то великан веревкой толщиной с пожарный шланг. Так вот, при вскрытии шеи был выявлен разрыв межпозвонкового диска и спинного мозга с могучими прижизненными кровоизлияниями. Эта травма, естественно, и явилась причиной смерти. Других повреждений они не нашли. Вот и получилось: странгуляция, или ее подобие, есть, перелом есть, но – висеть не на чем, да и падение на голову с переломом позвоночника – по типу травмы ныряльщика – тоже практически исключалось.
Следователь Неделина была очень озабочена итогами вскрытия, а посему вызвонила сотрудников розыска, и, не успев испить чаю, поехали «трясти» жителей деревни.
– Не может такого быть, чтобы никто ничего не видел! – сказала, выходя из морга, Неделина.
Эксперт Огурцов пожелал удачи и вскоре, взяв что положено для лабораторных исследований, исследование трупа закончил.
Понедельник начался хорошо. Почему? А потому что морг был пустой. И это было хорошо. Во-первых, пусть люди живут, а во-вторых, затишье в работе позволяет «ликвидировать хвосты», что означало доделать незаконченные экспертизы. Доктор Огурцов еще успел позвонить в Город и посоветоваться, подискутировать со старшими коллегами о пятнично-субботнем случае. Только он положил трубку, открылись двери и не закрывались почти до пятнадцати часов. Будто почуяв, что в морге пусто, повалил на освидетельствование народ – так называемые на сленге экспертов «живые» лица. Среди них были и просто побитые, были трое после автодорожных травм, с кипой медицинских документов, и в обед следователь прокуратуры привела даму, заявившую об изнасиловании. Весь этот поток плотно занял весь день, и подумать о чем-то постороннем времени не было совсем. Где-то под конец дня заявился Перец с недвусмысленными намеками о хранящемся в сейфе Огурцова спирте. Однако никакого желания выпивать у Эксперта не было, и Перчик ушел несолоно хлебавши.
Не успел он уйти, как приехали менты.
– Ой, как хорошо, что ты не ушел! – это были Неделина и Капустин, два милицейских капитана. Оба уставшие и явно без настроения.
– Да-а-а… – протянул Огурцов, – явно успехами не блещете, сразу видно.
– Ты прав, Дмитрий Иваныч! – ответила следователь и устало опустилась на кушетку.
– Вот решили посоветоваться да дух перевести, – продолжила она, а Капустин в это время достал бутылку коньяка. Огурцов поморщился, но делать нечего – принес все остальное.
– Ну рассказывайте, – сказал он, но в это время открылась дверь и снова появился Перчик, уже, похоже, принявший на грудь.
– Ой, каво я вижю… – голосом Евгения Леонова сказал Перцев, – капустно-огуречный салат… недельной давности!
Следователь схватила со стола какую-то папку и запустила ей в шутника:
– Я тебе покажу недельной давности!
– Ой, уж и пошутить нельзя. А не хотите ли ваш салатик поперчить? – недвусмысленно кивая на коньяк, спросил доктор Перцев.
– Слушай, отвали, а! – сказал Капустин, наливая рюмку. – Вот, хватани и топай. Нам надо кое-что обсудить.
Перчик еще немного понадоедал и наконец ушел.
Дождавшись этого, Капустин рассказал:
– Понимаешь, за это время мы так ничего и не накопали. Бьемся уже трое суток, практически не спим – и все впустую. Все твердят одно и то же, как попугаи… были… не видели… не знаем. И как ни опрашивали их, кто только не беседовал с ними – и я, и опера, и Наталья, – никто и на слово не изменил своих показаний.
– А нет ощущения, что они кем-то запуганы или просто подучены?
– Да как нет, конечно, есть. Это многажды судимый Иванов по кличке Длинный, – ответила следователь. – Понятно, что его боятся. А если боятся, значит, покрывают кого-то или что-то. И криминал там присутствует. Расскажи, Петрович! – обратилась она к Капустину.
– Лес! Уходы от налогов, незаконные порубки и продажа леса. Вот и весь криминал. Но этот бизнес давненько прибрал к рукам Большой человек из Города, а Иванов только корчит из себя пахана, которому все должны, а на самом деле…
– А на самом деле он играет роль Держиморды, – улыбнулась Наташа, – удар зубодробительный, удар скуловорот. А кроме этого, мы в тупике еще и потому, что толком не знаем, что это за смерть? То ли это убийство, то ли несчастный случай? И главное, не знаем, каково орудие преступления. Вот и пришли к тебе посоветоваться. Может, твой незамутненный ум идею какую подаст или нужная мысля нагрянет в твою светлую голову… – кокетливо улыбнулась Наталья.
Огурцов встал, подошел к окну и долго смотрел в прилегающую к моргу березовую рощу, где на другом конце мальчишки с азартом играли в волейбол.
– Слушай, Капуста, а ну-ка напрягись и вспомни, от кого ты первым услышал о том, что труп на складе лежит?
– Так от Светки-сторожихи. Она прибежала и сказала об этом.
– Нет, вспомни в деталях, в интонациях! – попросил Огурцов.
Капустин задумался и рассказал:
– Я во дворе складывал все для рыбалки… поглядывал на часы, прикидывая, когда Огурец и Перец подъедут… потом крик женский: «Товарищ капитан, там Аркашка…» Точно! – хлопнул себя по лбу Капустин. – Она крикнула: «Там Аркашку убило!»
– Во! Значит, откуда-то она взяла, что его именно убило, а не просто он мертвый лежит. А ведь в показаниях твердила, что кто-то его обнаружил уже мертвым. Вот и копайте возле нее.
– А что тут накопаешь – доказательств-то никаких. Ее слова против моих и все.
– Капустин, – вскочила с места Наталья, – поехали, есть идея. Спасибо, Доктор, – и они исчезли.
– Спасибо – сильно много, – пробормотал он, закрывая двери отделения. Тяжелый день понедельник закончился. Правда, совсем уже вечером он позвонил домой Капустину и спросил об успехах.
– Да никаких успехов. Светка-сторожиха уехала на неделю в город, а я ложусь спать. Устал, как… – и раздались короткие гудки.
В отличие от Капустина, уснувшего беспробудным сном, эксперт Огурцов в эту ночь долго заснуть не мог. Он и ворочался, скручивая в жгут простыню, вставал и смотрел в окно, пил воду. Потом включил радио и чуточку послушал: «…итак, пятидесятипроцентный рубеж не преодолел ни один из кандидатов… второй тур… Ельцин и Зюганов…» Потом нашел аптечку, выпил полтаблетки чего-то снотворного, но все равно до двух часов так и не заснул.
Его все мучила одна навязчивая мысль: как погиб рабочий со склада? Чем причинены такие повреждения? И еще: где-то в глубине сознания крутилась мысль о том, что с чем-то таким уже он встречался, где-то видел… надо вспомнить… где? И, уже совсем засыпая, он вспомнил!
Утром Огурцов прибежал на работу пораньше и позвонил Неделиной:
– Слушай, Наталья Ивановна, подойди сразу же ко мне – я кое-что вспомнил… да… да… нет… по рабочему… жду! – И положил трубку.
Следователь приехала быстро и прямо с порога потребовала:
– Выкладывай!
– Ты присядь, а я пока чай приготовлю, – и загремел кружками и чайником.
– Я, как ты возможно знаешь, перед поступлением в институт служил в армии… В танковых войсках… механик-водитель. И однажды я видел, как во время буксировки танком застрявшего в грязи грузовика порвался трос и, отлетев в сторону, наткнулся на березку, обмотался вокруг ствола на несколько оборотов, да так плотно, что мы потом с трудом его размотали. А представь себе, что и на лесоскладе порвался какой-то трос… Хотя трос металлический, – задумчиво произнес Эксперт, – он бы такие ссадины, да и раны оставил на шее. Скорее это веревка… И тоже обкрутившаяся вокруг шеи несколько раз. Есть там такая веревка? Вернее – фигурировала в показаниях веревка?
– Да вроде нет, – задумчиво сказала Наталья, – ладно, проверим. Спасибо тебе, доктор Огурцов! – и ушла.
– Да, – подумал Эксперт, – таким многократным обвитием шеи веревкой, причем не просто обвитием, а резким, почти мгновенным, можно объяснить такую необычную странгуляцию. Да и рывок мог быть резким и поэтому произошел разрыв межпозвонкового диска.
После этого разговора наступило затишье, и этот случай отошел на второй план. Работы было много, и другие дела, требующие не меньшего внимания, переключили мысли Эксперта. И лишь когда пришли результаты всех лабораторных исследований и Эксперт сел заканчивать экспертизу, позвонила следователь и сказала:
– Ты на месте? Сейчас буду! – и минут через пятнадцать, когда Огурцов уже допечатывал заключение по Мамонову, приехала. Настроение ее было прекрасным, и она прямо с порога заявила:
– Помнишь тот труп на лесоскладе?
– Конечно, помню. Я вот как раз заключение напечатал и…?
– После того разговора – когда Капустин вспомнил про Светку-сторожиху, что говорила про убитого, – наши оперативники нашли ее в Городе. Нашли, значит, и разговорили…
– Небось запугали да запытали, сатрапы? – перебил ее Эксперт. – Невзирая на наступившую всеобщую демократию?
– Ну это примитивно. Просто они сказали, что ее слова были записаны участковым, и даже показали ей диктофон. Ну девушка и дрогнула.
– А если бы нет, если бы попросила запись послушать? Что тогда?
– Ну тогда и послушала бы… – тонко улыбнулась следователь и продолжила: – Она сказала, что его действительно никто не убивал и никто не видел, как его убило. Труп обнаружил бригадир, когда он на земле лежал и вокруг шеи была намотана толстая веревка. Я подошла, когда они ее разматывали. Ох, и лицо было у мертвого – все синее, набухшее… – вот примерно так она рассказала. Потом мы разговорили и бригадира.
– Так откуда там веревка-то взялась? На лебедке-то трос металлический был.
– Да все очень просто. Одновременно они тащили два бревна: одно по желобу, а другое, которое потоньше, – рядом. Его к первому цепляли и цепляли той веревкой…
– А на фига им это надо было? Ускоряли процесс?
– И-э-э-х, простота. Они так воровали бревна: тащат одно, а на самом деле два. Там целая технология была разработана. Ну это уже неинтересно.
В общем, за смерть уголовной ответственности никто не понесет, по хищениям леса – возбудили уголовное дело, а твоему другу Капустину объявили выговор и лишили квартальной премии.
– Интересно за что?
– А за то, что он прохлопал ушами наличие преступной группы и для того, чтобы это раскрылось, потребовалась смерть человека. Вот так.
Да, а на рыбалку мы все ж съездили, все в том же салатном составе. Вот только Перчик вдруг заделался трезвенником и выпивать отказался наотрез. А вдвоем какая же рыбалка?
Эх, любовь…
И. Губерман
- Когда к нам дама на кровать
- сама сигает в чем придется,
- нам не дано предугадать,
- во что нам это обойдется.
Парень стоял у окна и неотрывно смотрел на тропинку, по которой пройдет Она – единственная и желанная женщина. Сумерки за окном прямо на глазах густели, и из синих, осенних, превращались в черные и непроглядные – зимние, и это его очень напрягало: а вдруг он не увидит, как Она идет. Парень в какой-то момент дернулся было выйти и встретить, но вспомнил ее строжайший наказ:
– Не вздумай встречать! Соседи увидят! Нет, нет и нет!
И вот, когда у него стало нарастать смятение – а вдруг не придет? – вдалеке, на грани ночной видимости, что-то мелькнуло, и его сердце застучало так громко, что он испугался, как бы удары этого колокола не выдали его тайну соседям. И он, еще толком не разглядев, кто это, понял – Она! Парень тут же метнулся к входной двери и чуть ее приоткрыл. В узкую щель он отлично видел входную дверь подъезда. Вот сейчас она откроется и…
Доктор Перцев был разъярен! Он только что шваркнул трубкой по телефонному аппарату так, что чуть не остался и без трубки, и без аппарата. А как не злиться, если в полночь тебе звонит следователь и милым голоском предлагает прибыть в приемный покой больницы для осмотра гражданки, заявившей, что ее изнасиловали. И напрасно он говорил – да что там говорил, орал, как простывший слон с больным хоботом, – что он уже год как не гинеколог, что он теперь терапевт и к той специальности не имеет отношения. А потом, чуть успокоившись, ядовито сказал:
– Милая Натали, как вы должно быть знаете, для манипуляций такого рода у нас есть сугубо узкий специалист – судмедэксперт! Вы разве об этом забыли? – и, не давая ей вставить и слова, ехидным голосом добавил: – Судмедэксперт – это такой врач, который…
– Спасибо, Анатолий Сергеевич, я знаю это, но доктор Огурцов не может поехать. Он спит!
Вот от этой наглости Перчик, не привыкший за словом в карман лазить, на какое-то время потерял дар речи, не в силах вымолвить ни слова, а потом, отдышавшись, сказал:
– Ну, следователь Неделина!.. Значит, так? Значит, покой этого наглого Огурца – для вас святое?.. А Перцева, значит, можно… да я… да ты знаешь, кто…
– Знаю, Толенька… и я тебя люблю! Через полчаса встречаемся, – бархатным голоском пропела Наталья Ивановна и положила трубку. Некоторое время доктор Перцев стоял в одних трусах возле телефона и гнусно, с применением ненормативной лексики, изливал свои чувства бесстрастной луне, что заливала комнату бледным, призрачным светом. Потом, вспомнив поговорку про собаку и луну, он встрепенулся и со словами:
– Ну, Огурец, ты у меня сейчас поспишь, ой, поспишь! – и набрал номер его телефона. Однако, послушав минут пять длинные гудки, он осторожно положил трубку и, тяжко вздохнув, пошел одеваться.
Спустя полчаса доктор Перцев вошел в приемный покой, и первая, кого он увидел, была следователь Неделина. Перцев, демонстративно ее игнорируя, обратился к дежурной медсестре:
– Оленька, где-то тут должна быть следователь? Если есть, спроси у нее, где документ и сама потерпевшая.
– Толя, – укоризненно сказала подошедшая Наталья Ивановна, – ну хватит тебе дурака валять, что ты, как ребенок, право слово. Обиделся за то, что тебя подняли, а Огурцов спокойно спит? Так пойми правильно – он прошлую ночь ездил со следователем линейной прокуратуры на непонятный труп. Они около двадцати часов уехали и только в четыре утра вернулись, а в восемь – он уже был в морге и долго-долго исследовал тот труп, так что… Да еще они четыре километра только в одну сторону шли до трупа… и дороги там нет, так что поимей совесть! – уже без улыбки сказала следователь и добавила: – С меня, понятное дело, причитается!
Перцев, еще хмурясь – сразу-то капитулировать нельзя, – недовольно ответил:
– Понятно, что причитается! Излагай обстоятельства и, кстати… – оглядываясь, спросил доктор, – где потерпевшая?
– А она уже в гинекологии, – быстро ответила Оленька.
– Ну тогда дай халат Наталье Ивановне, а пока мы идем, ты, Натали, расскажи, что произошло?
– Потерпевшая – дама сорока лет. Замужем. Как написала в заявлении, пока муж был в отъезде – он у нее дальнобойщик, – ее изнасиловал сосед. А обстоятельства таковы: она шла с работы, несла тяжелую сумку. Это увидел сосед с первого этажа и помог сумку донести до квартиры. И ничего бы не было, но в квартире почему-то не зажигался свет, и парень предложил свою помощь. Он сначала наладил свет, а затем ударил ее по лицу и повалил на пол, слегка придушив. Ну она и… отъехала. Пришла в себя, когда он ее уже… ну, это самое… Пыталась вырваться, но он не дал, а чтоб не дергалась, еще раз ударил. Потом встал и ушел… Вот и все – это если вкратце.
– Уголовное дело уже возбудили?
– Нет пока. Ждем результатов осмотра дамы. От осмотра все зависит. Что вы нам, доктор, скажете, то и будет, – нарочито льстиво ответила следователь.
– Веришь тому, что дама говорит, или…? – спросил заинтересованно доктор.
– Пока не знаю. Данных маловато.
Они поднялись в гинекологию. У смотрового кабинета Перцев увидел сидящую на кушетке женщину. Она смущенно прикрывала лицо рукой, однако он успел разглядеть обширный кровоподтек под левым глазом.
– Это она? – спросил он у следователя, когда они зашли в ординаторскую.
– Она, горемычная.
Перцев отдал персоналу необходимые распоряжения и стал переодеваться:
– Все как обычно?
– Да, тампоны… повреждения в области половых органов, и мне потом продиктуешь результат осмотра.
– Ладно… а ты присутствовать не будешь, что ли?
– С твоего позволения я здесь посижу, чай приготовлю… а на нее насмотрюсь завтра, когда беседовать буду.
– Ой, не любишь ты женщин! – заметил, выходя из кабинета, Перцев. – Ой, не любишь.
– А чего мне их любить? Для меня это объяснимо, я гетеросексуальна, а вот почему ты женщин не любишь, это вопрос.
Перцев круто развернулся:
– Что ты имеешь в виду? При чем здесь я?
– Как при чем? Если бы любил, из гинекологов не сбежал бы, – улыбнулась следователь. Перцев побагровел:
– Ну, Неделина, ну… погоди! – и, махнув рукой, вышел из ординаторской.
Осмотр, как и предполагал доктор, не занял много времени. Наталья Ивановна только и успела, что вскипятить чайник и засыпать растворимый кофе, как Перцев уже вернулся:
– Тампоны заберешь или…? – беря кружку с кофе, спросил Перцев.
– Или… Сам высуши. Только не забудь передать их Огурцову, ладно?
– Ага, непременно! На блюдечке с золотой каемочкой отнесу.
– Ну хватит, Перчик, излагай!
Перцев, все еще хмурясь, помолчал и, собравшись с мыслями, ответил:
– Повреждений в области половых органов нет. На коже бедер их тоже не просматривается. Тампоны взял. Остальные участки тела не осматривал, а то твоему любимому Огурцу делать будет нечего! – потом, помолчав, продолжил: – Я понимаю этого насильника, якобы насильника!
– В смысле? – прихлебывая кофе, спросила следователь.
– Хороша! Очень хороша, – задумчиво произнес Перцев. – Только вот вопрос? Почему я ее не знаю? Мы ведь где-то ровесники, должен бы знать?
– Так они с мужем недавно, чуть меньше года назад, сюда приехали.
– Слушай, а кто у нас насильник-то?
– Насильник? – задумчиво повторила вопрос следователь. – Насильник у нас парень, который ровно в два раза ее младше.
Перцев присвистнул:
– Мамочку разволокло на молоденького? Да-а-а! Сложно вам будет, господа милицейские, ох и сложно…
– Давай не отвлекаться, а? Диктуй осмотр, а то ведь знаю тебя – сейчас начнешь обсуждать достоинства осмотренной тобой женщины.
Перцев уже открыл рот, чтобы ответить адекватно, но, увидев, как Наталья постучала пальцем по циферблату часов, сказал:
– Пиши: Per vaginum:…
…он услышал, как стукнула наружная дверь, затем приоткрылась внутренняя и появилась Мария. Увидев стоящего в полураскрытой двери Вадика, Она остановилась и, приложив палец к губам, замерла, прислушиваясь к звукам подъезда. Потом осторожно, стараясь не стукнуть каблуками, поднялась по короткой лесенке и проскользнула в квартиру. Сзади чуть слышно щелкнул замок, но они этого уже не слышали – крепко обнявшись, замерли. Потом он взял ее лицо ладонями и стал целовать ее холодные от осеннего морозца щеки, потом глаза, лоб. А потом встретились их губы. Через минуту (или через час?) объятия любовников разомкнулись, он помог ей снять пальто. Затем, скользнув вниз, расстегнул сапоги и тут же подхватил ее на руки и понес в комнату.
– Вадик, дурной, – засмеялась она, – пусти, глупенький! Мне же в… ну сам знаешь, куда сначала.
А через час Мария поднималась к себе. Она, опустошенная, шла медленно, едва переставляя ноги, а в голове ее вертелась одна горькая мысль: зачем? Зачем она, взрослая и опытная женщина, допустила это? Ведь он мальчик, он ей в сыновья годится. Она вспомнила тот, первый раз, когда парень помог ей поднять до квартиры сумку. Она до сих пор не понимает – почему? Почему она попросила его починить сломавшийся выключатель? Почему, когда она смотрела на то, как работает и как двигается этот высокий и худенький паренек, в ее душе стала подниматься странная и горячая волна чего-то глубинно-первобытного? И это парализовало ее силу воли, смело последние барьеры стыда, убрало способность критично воспринимать происходящее и ему сопротивляться. Она сидела и, как загипнотизированная, смотрела на парня. Ничего с собой не могла поделать. Парень же сначала увлеченно работал, а потом и он что-то почуял: повернул голову и глянул на нее. Их взгляды встретились! И тогда он, не отрывая от нее взгляда, положил инструмент и тихо, как хищник, пошел к ней… И она его не оттолкнула. От первого же его прикосновения Мария просто повалилась на диван. Почему? Она этого не знала. Ведь она не такая. Она никогда такого не делала. Муж был ее единственным мужчиной…
– У-у-у, бесстыжая! – вдруг раздался рядом женский голос. Она вздрогнула, с трудом уходя от сладостных и одновременно горьких воспоминаний и, подняв глаза, увидела соседку – старую вредную грымзу.
– Ни стыда ни совести! – прошипела та и скрылась в своей квартире, громко хлопнув дверью.
Мария пожала плечами, открыла дверь и вошла в квартиру. И только там, сняв пальто, обнаружила, что она без колготок. Не стала их надевать или забыла – она уже не могла этого сказать. А соседка это увидела и поняла! Мария без сил опустилась на низенькую табуретку и прошептала:
– Вот и конец сказке, теперь будет расплата, – и Мария заплакала. Она даже не могла твердо сказать от чего. От страха? Нет. От того, что все кончилось? Тоже нет. Наверное, от всего сразу? Наверное…
Доктор Огурцов пришел на работу как всегда рано. Он очень любил идти медленно, никуда не торопясь, думая о жизни и о мелочах, ее сопровождающих, и, как было уже неоднократно замечено, как идешь на работу, так и работаешь. Если медленно и неторопливо, то и день складывается равномерно и поступательно. А вот если на работу прибежал «в мыле», нервный, то и день будет таким. В отделении доктор не успел толком оглядеться, как уже позвонила следователь Натали – майор Неделина – и попросила Огурцова ничем себя не загружать, так как через пару минут привезет на освидетельствование потерпевшую. И точно, не прошло и двух часов, как подкатил «уазик», и следователь Наталья зашла в отделение вместе с миловидной женщиной средних лет. Если бы не здоровенный фингал под глазом, ее вообще можно было назвать красавицей. Следователь попросила потерпевшую подождать немного в коридоре и зашла в кабинет.
– Ну, кого привела? И самое главное, что точно через пару минут, как и обещала.
– Прости, Дима, – чуть смущенно ответила следователь, – уж так вышло. Я привезла изнасилование. Я знаю – не любишь, но я и так вчера Перчика вместо тебя напрягла…
При этих словах доктор засмеялся:
– Я знаю! Перец мне утром всю плешь проел, рассказывая про этот случай, и, кстати, сказал, что когда ты ему коньяк поставишь, он мне не нальет. Кстати, и тебе тоже! – И, подойдя к окну, продолжил: – Теперь о деле: мне Перец в общих чертах рассказал, но ты побеседовала с ней подробно. Каково твое мнение?
Следователь поколебалась и сказала:
– Я, Дима, пока промолчу, так как выслушала только одну сторону – женскую. Буквально с минуты на минуту оперативники должны привезти парня – его тоже надо осмотреть на предмет повреждений, а потом, когда опрошу и его, тогда и мнение будет. Мнение, подписанное прокурором.
– То есть подпись будет стоять либо под тем, что уголовное дело возбуждается, или что оно не возбуждается?
– Нет, оно в любом случае возбуждается – или против парня, или против дамочки – за заведомо ложный донос. Приглашаю ее?
Сам осмотр много времени не занял, а вот разговор длился долго, причем следователь большую часть времени сидела молча, не задавая ни одного вопроса. Женщина во время осмотра и разговора держалась весьма уверенно и все четко описала: и как он ударил, и как насиловал. Выслушав это, доктор Огурцов поднялся, прошелся по комнате, встал у окна и сказал:
– А вы ведь неправду говорите, уважаемая!
– Нет! Правду… правду.
– Хотите, я расскажу, как все было? – и, не дожидаясь согласия, сказал: – Вы с Вадимом были любовниками. Муж узнал об этом и вам навесил. Вот вы и оговорили парня, чтобы и себя спасти, и мужа не гневить больше. Так?
Женщина сидела и, опустив голову, молча слушала, а потом заплакала: тихо, жалобно и почти беззвучно.
– Вы понимаете, что против парня мы, скорее всего, дело возбуждать не будем, – впервые вступила в беседу следователь, – против вас есть показания свидетельницы – вашей соседки – о том, как вы шли с голыми ногами. Только не убеждайте меня, что вы так с работы пришли? А еще вон те синяки на вашей шее… Это, между прочим, засосы. Откуда они взялись? Подумайте, ведь против вас возбудим дело.
– И вот еще, – добавил Эксперт, – мне осматривать парня, и если найду у него на спине ссадины и царапины от ваших ноготков, которые вы во время… в экстазе оставили, то вам – крышка!
Женщина некоторое время молчала, а потом, подняв голову, сказала:
– Пусть будет так, как будет. Я сама виновата в этом. Мне нельзя было этого делать. Теперь я за это отвечу. Это моя вина и моя расплата. Но это я говорю только вам, а дальше буду утверждать, что меня изнасиловали. – Она задумалась и тихо спросила: – Вы меня арестуете?
Неделина рассмеялась:
– Идите домой, только никуда не выезжайте и по первому требованию сразу приходите ко мне.
Когда женщина, надев черные очки, ушла, Огурцов, допивая кофе, как-то уж очень индифферентно сказал:
– Нормальная баба… ей бы помочь не мешало: все ж любовь замешана, а не какое-то там сладострастие. Как думаешь?
Но не успела следователь ответить, как заявился очень довольный и даже сияющий Перцев:
– О, недельный огуречный салат? А позвольте его чуток поперчить?
– Позволяем, – ответила Неделина, – а почему трезвый? – И, не дожидаясь ответа, пояснила Огурцову: – Коньяк-то я этому вымогателю еще утром передала, вот и думала, что он уже того…
– Обижаете, мадам! – делано недовольно сказал Перчик. – Во-первых, еще рано было, а во-вторых, – он с видом фокусника сделал некое движение рукой, и из рукава его осеннего пальто в руку выпала бутылка коньяка.
– Опа! Вот он, родимый: «Ведь я же, Зин, не пью один!» – и, победно оглядев собеседников, недоуменно спросил: – А почему стопки не достаем, а?
Мистика мести
Возмездие преследует каждого, но мало кого догоняет месть.
М.-Э. Эшенбах
Глава 1
Он стоял между стволами дерев, почти сливаясь с ними, а белые светлые и просторные одежды, абсолютная неподвижность делали его совершенно незаметным на фоне таких же белых стволов березок. Он стоял, слегка опираясь на массивный посох, пристально глядя туда, где по широкой дороге, обгоняя друг друга, мчались маленькие юркие разноцветные машинки, ползли большущие серые грузовики. Так Он стоял час, другой. Потом его лицо засветилось, а глаза выхватили из потока машин одну, ту, которую Он и ждал. В тот же миг Он выдвинулся из рядов белых стволов вперед – немного, буквально на полметра. И тогда летящая на большой скорости маленькая белая машинка свернула в его сторону и, слетев с дороги, закувыркалась по зеленому придорожному лугу, поднимая облака пыли, а сквозь грохот и скрежет ломающегося металла он услышал протяжный, полный невыносимой боли стон человека. Удовлетворенно кивнув головой, Он отодвинулся назад, под кроны дерев, и снова замер, сливаясь с их белыми стволами…
Доктор Огурцов посмотрел на часы, вздохнул, потягиваясь, поднялся из-за стола и не торопясь снял халат. День, а с ним и рабочая неделя закончились, пора домой. Он выключил компьютер, спрятал в сейф документы, печати и только тогда спохватился.
– Черт! – сказал он вслух. – А где же Перчик? Он уже с полчаса как должен был подойти, – и, взяв трубку телефона, стал набирать его номер, но тут хлопнула входная дверь и из коридорчика раздался голос доктора Перцева:
– Потеряли поди? – и в кабинет заглянула довольная и улыбающаяся «проперченная морда».
– А ты что, один? – с удивлением спросил он. – А где наш ментяра?
– Понятия не имею, – ответил хозяин кабинета, снимая халат, – если бы ты не пришел, то я бы и о тебе ничего не знал. Мы когда договорились встретиться?
– Ну в четыре, – ответил Перчик, – но у меня уважительная причина, – добавил он и вытащил из кармана довольно увесистый продолговатый предмет, – занят был.
– Что, все-таки купил? – с любопытством спросил Огурцов. – Дай глянуть! – и, взяв в руки, стал разглядывать диковинку: – «Нокия», – прочел он, – это что означает?
– Ну это фирма такая. Они выпускают такие телефоны, – ответил Перцев, ревниво глядя на то, как Огурцов вертит телефон в своих руках.
– Ладно, посмотрел и хватит, – сказал он, выхватывая новомодную игрушку из рук приятеля, – а то сломаешь еще, – и спрятал телефон в карман.
– И на хрена он тебе нужен? – пренебрежительно сказал Огурцов. – Вон бери и звони сколько хочешь, – и ткнул пальцем в стоящий на столе древний аппарат. – Кстати, а что с Капустиным? Не знаешь?
– Наверное, не приехал еще, – ответил Перцев, – задерживается. А ты так и не знаешь, по какому поводу он нас, – и Перец щелкнул пальцем по горлу, – на банкет собирает?
– Так ему же майора кинули, – ответил Огурцов.
– О! А я и не знал, – довольно потирая руки, произнес Перцев, – молодец капит… то есть майор! Давай звони… – начал он и тут же замолк, услышав, что хлопнула входная дверь.
– Уже не надо – он сам нарисовался.
Однако то был не он. Это была следователь Неделина.
– Ой, майор недельной давности нарисовался, – глядя на вошедшую Неделину, ехидно сказал Перцев. Однако та никак не среагировала на затертую шутку и с довольно хмурым видом сказала:
– Доктор, собирайся. У нас труп!
– А у нас мероприятие, – хмуро сказал Перцев.
– Знаю я ваши «мероприятия»! И кстати, тебя это не касается, – озабоченно сказала Наталья Ивановна. – Можешь ехать на свое мероприятие.
– Да мы еще Капустина ждем, – ответил Огурцов, доставая дежурный чемоданчик. – Он где-то задерживается.
Наталья Ивановна на секунду задумалась и сказала:
– Майор Капустин сейчас на месте происшествия ожидает нас…
– Так что там за труп-то? – спросил Огурцов. – И что там Капуста делает? Он же не работает сегодня.
– Ладно, поехали, по дороге расскажу, – и уже через пять минут вся троица тряслась в раздолбанном милицейском «уазике». Устроившись, Наталья рассказала, что новоявленный майор Капустин охраняет место происшествия.
– А чего вдруг майор охраняет? Это вроде не его функция? У вас что, сержантов не хватает?
– Слушай, Перцев! Я же не лезу к тебе в твои лекарства и кардиограммы с идиотскими вопросами! – вспыхнула следователь и, помолчав, нехотя ответила: – Просто он ехал на своем «жигуленке» из города и случайно стал свидетелем автоаварии – возле деревни Марьино, прямо на его глазах легковая машина вдруг пошла вправо, съехала с дороги и несколько раз перевернулась. Когда Капустин подъехал, увидел сильно помятую легковушку, которая лежала вверх колесами, а метрах в десяти – труп водителя. Когда он вылез из машины, то этот, якобы труп, вдруг вскочил и побежал прочь. Добежал до леска и там уже упал окончательно.
– Ну и что здесь такого? – сразу же спросил торопыга Перцев.
– А дело в том, что тот, кто побежал, был без головы! – ответила Наталья Ивановна и передернулась. – Представляю картинку. Даже Капустин, когда звонил, был слегка… взволнован.
– Погоди, что значит – без головы? – опять влез Перчик.
– А то и значит: вместо головы была сплошная кровавая каша! От головы остался набор торчащих костей, выступающий из кровавого пузыря.
– Он, что? Так и ехал? – с туповато-оторопелым видом спросил Перчик.
– Ну ты совсем тормоз! Машина перевернулась, кувыркалась, вот голову ему и раздавило! – ответил Огурцов.
Некоторое время все молчали, обдумывая услышанное, а потом водитель, молодой парень, сказал:
– А вообще, это место около Марьина – нехорошее. Там часто бьются машины. И ведь дорога там ровная – без поворотов и спусков. Казалось бы, езжай прямо – и никаких забот. Вот мне батя рассказывал… – начал было сержант, но Неделина его перебила:
– Ерунда все это. Место как место, и аварий там не больше, чем в других местах.
Читать бесплатно другие книги:
