А я леплю горбатого Алешина Светлана

Глава 1

Как и в любой нормальной организации, после новогодних праздников у нас в редакции царили тишина и спокойствие. Единственное отличие – мы эту благодать обычно называем скукой смертной и тоской зеленой. Честно говоря, есть за что: не для того же создается газета, чтобы сотрудники протирали штаны, сидя за компьютерными играми, или зевали, глядя в потолок.

«Хорошо еще, что не все так мучаются, – пробовала я утешать себя. – Сергей Иванович на сегодня отпросился, Виктор еще из Тольятти не приехал от родственников. Правда, еще Мариночка в одиночестве томится…» Чтобы хоть как-то развеять свое одиночество и поднять настроение, я полчаса аккуратно вырезала и склеивала бумажные колечки.

Вообще-то у нас еще с прошлого года стояла довольно приличная елочка, кругом были развешаны разноцветные гирлянды и фонарики, и других украшений нашему офису вроде бы не требовалось. Но я изводила бумагу вовсе не для этой цели – мне просто нравилось проверять действие законов науки.

Еще в детстве я прочитала об одном удивительном ученом, который страдал той же ерундой, что и я сейчас. Так вот, после некоторых мучений он даже вывел свой закон, получивший его имя. Нет, я вовсе не Ньютона имею в виду и даже не Паскаля, меня заинтриговал закон Мебиуса.

Этот дяденька брал бумажные ленты и перекручивал их один или несколько раз, а потом вдруг взял и додумался: если такую ленточку склеить в кольцо, совершенно замечательная вещь происходит – лента по всем параметрам получается односторонней. Да-да, если ее начать раскрашивать, то непременно вернешься на то же самое место, откуда начал, но колечко окажется раскрашенным целиком.

Очень интересное это наблюдение я решила взять на заметку и провести свой собственный эксперимент. Мне и правда интересно стало: вдруг великий ученый ошибся… Хм, и теперь, честно говоря, я страдала уже целый час, извела кучу бумаги, раскрашивая разноцветными маркерами десятки колец, но опровержения так и не получилось – как ни старайся, а лента, перекрученная один раз и склеенная в кольцо, односторонняя!

Я вздохнула и решила свои опыты прекратить, убедившись в совершенной бесполезности эксперимента и попыток внести свой неоценимый вклад в науку. «Интересно, а чем там секретарь Маринка занимается?» – подумала я, вспомнив о «работнике» нашей редакции. Смахнув с факса несуществующую пыль, я вышла из своего кабинета. Прикрыв дверь с солидной табличкой «Главный редактор. Бойкова О. Ю.», я остановилась, окидывая взглядом приемную.

Хм, моей секретарше неведома скука: она буквально в поте лица трудилась на благо родины, успевая одним глазом следить за кофеваркой, другим – смотреть в журнал, одновременно грызть какую-то сушку, подпиливать ногти и болтать по телефону. Кстати, именно этому беленькому аппарату с множеством кнопочек, единственному предмету интерьера во всей нашей редакции, не грозила участь запылиться и покрыться прахом времени – если нам не звонили клиенты, он находился в полноправном и единоличном владении Мариночки.

Видимо, почувствовав колебания воздуха или краем глаза заметив меня, она оторвалась от журнала и с любопытством оглянулась, не забывая время от времени, поддакивая, мычать что-то в телефонную трубку:

– Оль, я тебе нужна? – спросила она, с хрустом расправляясь с очередной сушкой.

Я и сама не поняла пока, что мне от нее надо, – просто надоело сидеть одной в пустом кабинете и мучиться от безделья. Похоже, у Марины были почти такие же проблемы. Правда, она вносила в них некоторое разнообразие своей диетой, на которую решила сесть, вообразив себя жирной коровой при параметрах «906090».

– Ты не знаешь, зачем мы с тобой сегодня вообще на работу пришли? – вопросом на вопрос ответила я, устраиваясь в одном из кресел, в лучшие времена служивших местом ожидания многочисленных посетителей.

Вопрос плавно перешел в разряд риторических, поскольку отвечать мне никто не собирался: Марина в недоумении уставилась на меня, перестав на минуту хрустеть, а потом невозмутимо протянула мне последний номер газеты «Свидетель», главным редактором которой я, собственно говоря, и являлась. Намек был ясен – общее дело не должно пострадать от нашего сегодняшнего настроения, можно было порадоваться хотя бы тому, что уже сделано.

Я пролистала наше последнее совместное творение и удовлетворенно вздохнула: разоблачение чиновника-взяточника было произведено милицией только благодаря непосредственному участию моих коллег-журналистов. Честно говоря, мы всегда стараемся помогать людям, которые приходят к нам в редакцию пожаловаться на произвол властей или найти справедливость. Конечно, искать преступников – задача нашей прославленной милиции, но мы по мере сил и возможностей стараемся ей в этом помочь.

Виктор, наш фотокорреспондент, редко балующий нас даже звуками своего голоса, как-то пошутил, что нам давно пора на дверь рядом с табличкой «Редакция» поместить еще одну – «Детективное агентство». Но он, конечно, и сам понимает: для написания интересной или даже сенсационной статьи просто необходимо собрать определенное количество информации – на блюдечке с золотой каемочкой ее никто никогда нам не приносит. В лучшем случае некоторые клиенты подкидывают какие-то зацепки, но основную работу обычно приходится делать нам самим. В худшем – абсолютно все с самого начала делаем мы: и тему находим, и журналистское расследование проводим, и статью «по горячим следам» пишем.

Сейчас, после новогодних праздников, у жителей нашего города ничего особенного не происходило – Тарасов затих после бурной встречи очередного отрезка жизни, состоящего из трехсот шестидесяти пяти дней. Поэтому делиться с нами интересной информацией пока никто из них не собирался – телефон молчал с самого утра, а в дверь не ломились нетерпеливые посетители. «Наверное, все сидят по домам и смотрят телевизор. Или мучаются после недавнего обжорства», – усмехнулась я, глядя на Мариночку, аппетитно хрустящую сушками.

Прямо с утра она заявила, что садится на диету, но я в это не очень-то поверила. Во-первых, скоро возвращается из поездки Виктор, который наверняка привезет нам много вкусных подарков, а во-вторых, завтра Рождество, и я сильно сомневаюсь, что Мариночка откажется от гуся с яблоками в пользу засохшей корочки хлеба.

Но сбивать ее решительный настрой я пока не собиралась – пусть хоть сегодня порадуется. Наконец она отвлеклась от своих мыслей, закрыла журнал и, промычав что-то невразумительное в трубку, освободила телефон. Вообще-то свои секретарские обязанности Марина всегда выполняет безукоризненно: ведет всю документацию, отвечает на звонки, назначает встречи и даже иногда помогает делать репортажи с места происшествия. Так что сегодня я даже не стала заострять внимание на этом слишком длинном «разговоре», который с Маринкиной стороны ограничивался лишь редким «угу».

– Олечка, я тут такой фасончик к Новому году присмотрела – просто класс! – Она наконец-то дожевала свою сушку, обратив свое внимание на меня и протянув журнал.

– Какой Новый год? Сегодня уже шестое. – Я едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска, – по-моему, у Маринки резкий переход от обжорства к голоданию явно отразился на голове – крыша поехала.

– А по старому стилю? – удивилась она. – Мы же как раз соберемся вместе, надо обязательно отпраздновать.

– Вместе мы соберемся еще раньше, – спокойно напомнила я. – А праздновать, может быть, и нечего будет: если мы за эту неделю что-нибудь интересное не раскопаем, редакцию надо будет расформировывать.

Марина только махнула рукой, давно привыкнув к моим пессимистическим прогнозам, когда что-то не ладилось. Но если обычно я таким образом подхлестывала себя и коллектив к более энергичным действиям, то сейчас мне стало казаться, что при отсутствии всяких событий в нашем городе мы действительно рискуем остаться без работы: быть свидетелями совершенно обычных в Тарасове явлений типа ДТП или обвалившегося балкона – это не в наших правилах, мы хотим сенсаций и встрясок.

– Редакция газеты «Свидетель», – мгновенно отреагировала Марина на телефонный звонок, пока я с головой ушла в собственные умозаключения.

Не успела я испытать бурную радость от общения с потенциальным клиентом, как секретарша уже расплылась в довольной улыбке:

– Здравствуйте, Сергей Иванович!.. Да, скучаем. Конечно, она здесь. Оля, тебя Кряжимский спрашивает, – протянула она мне телефонную трубку.

– Добрый день, – тоскливо отозвалась я на бодрое приветствие коллеги, с первых же секунд поняв, что это именно он осчастливил нашу редакцию своим звонком. – Да, спасибо, и вас с Рождеством.

– Ольга Юрьевна, почему так печально? Неужели у нас совершенно нет работы? А у меня как раз есть идея…

Мое лицо просветлело: не зря все-таки наша газета имеет в штате собственного аналитика! Если я, по сути дела, являюсь мозговым центром нашей редакции, Мариночка отвечает за первое впечатление посетителей и всем своим внешним видом доказывает чистоту наших помыслов и красоту поступков, Виктор – олицетворение мужской силы и быстрого реагирования на любую жизненную ситуацию, то в лице Кряжимского мы не только обрели прекрасного журналиста, но и неистощимого генератора идей. Вот и сейчас он буквально за уши вытягивал нас с Мариночкой из сонного царства.

– Может быть, пока на нашем горизонте не маячат простые граждане с долго-жданными сенсациями и всякие убийцы, которых нам придется разоблачать, стоит заняться политической обстановкой в городе? – предложил Сергей Иванович. – Помните, Ольга Юрьевна, еще в середине декабря городская Дума сообщила о грядущих кадровых перестановках в аппарате? Кстати, и выборы депутатов в эту самую Думу предстоят буквально через месяц.

Ну, конечно, об этом я хорошо помнила, потому что прессой и делами в родном городе я интересуюсь не только по причине своего служебного положения. Только какое отношение это имеет к сенсациям, я пока не догадывалась.

– А что нам светит в этом направлении? – постаралась я спросить как можно спокойнее, припоминая все имеющиеся у нас сведения по этому вопросу. – Думаете, рядовым гражданам в начале года будут интересны дрязги в депутатских кругах? – засомневалась я. – Вот если бы за всем этим стояли реальные люди…

– Дело в том, что я познакомился с удивительной женщиной…

Ого! Это было что-то новенькое! Я едва не упала от неожиданности со стула: у секретарши Мариночки был один недостаток – она обращала внимание на любого красивого мужчину в радиусе десяти километров, но за нашим всегда спокойным и рассудительным Кряжимским я подобного внимания к противоположному полу раньше не замечала! «Что бы это значило?» – пробормотала я, беря себя в руки.

– Елена Николаевна работает в городской Думе и может помочь нам в написании статьи. Кстати, насчет сенсаций не беспокойтесь – уверен, что встречи с нашими депутатами преподнесут нам немало сюрпризов, – продолжил Сергей Иванович как ни в чем не бывало.

– Хотите сказать: надо встретиться с некоторыми из них в самое ближайшее время? – заинтересовалась я.

– Да, конечно. Ведь и сами по себе интервью будут довольно интересными, а особенно – в освещении нашей газеты, – подтвердил мою догадку Кряжимский. – К тому же с кем попало эти люди даже разговаривать не станут, тем более сейчас Дума на рождественских каникулах, и депутаты отдыхают. Но Елена Николаевна обещает нам некоторую поддержку, так что неформальные встречи «без галстука» все-таки возможны. Ну как, попробуем?

Я для солидности изобразила некоторое замешательство и сделала небольшую паузу в разговоре. Но раздумывать над таким выгодным предложением даже не стоило – не каждый день думские депутаты соглашаются общаться с прессой, тем более не посвящают ее в грядущие кадровые перестановки аппарата. Да, с ними накануне выборов стоило пообщаться поближе – нашим читателям будут интересны их позиции в социальных и политических вопросах.

– Да, конечно, стоит заняться этим прямо сейчас, – ответила я, радуясь предоставленной возможности наконец-то выйти к людям и заняться любимым делом, ради которого, собственно говоря, я и возглавляю газету «Свидетель».

Ответственность за первичный сбор материала и подготовку репортажа ложится пока на наши с Мариной хрупкие плечи. Но роптать никто не думал: непосредственное общение с людьми всегда действует на организм гораздо лучше, чем телефонный разговор или рассматривание виртуальных картинок.

Записав координаты сразу нескольких депутатов, которые, по словам знакомой Кряжимского, претендовали на одно довольно выгодное место в Думе и согласились с нами пообщаться, я немедленно приступила к своим непосредственным обязанностям. Уже через несколько минут загадочная фамилия Каверина, на которую в случае затруднений разрешил ссылаться Кряжимский, подействовала, и нам предоставилась возможность поговорить со всеми троими.

Но только два депутата согласились принять нас прямо сегодня. У одного нашего респондента, депутата Владимирцева, на вечер были запланированы какие-то дела, но и двух собеседников для начала нам с Мариной хватило с лихвой.

– Представляешь, Кононов ждет нас уже через полчаса, а Игнатов – в три. Завтра в десять нас примет Владимирцев, – сообщила я изумленной Мариночке, которая горела желанием заняться чем-то полезным.

Это была несомненная удача, мы настроились на самое приятное времяпрепровождение в обществе умных мужчин, что особенно понравилось моей секретарше, и получение полезной информации, что прельщало во всей этой кутерьме меня.

– Поехали! – скомандовала я секретарше, которая уже успела выключить комп, проверить сигнализацию и накинуть шубу.

Вообще-то на славу Гагарина я ни в коей мере не претендовала и его девизом воспользовалась в совершенно конкретных, но далеких от космоса целях – просто нам с Мариной действительно предстояла автомобильная прогулка по родному Тарасову.

Да, Кряжимский и его неведомая и всемогущая знакомая по фамилии Каверина не подвели: у ворот великолепного особняка, занимаемого депутатом городской Думы Алексеем Владимировичем Кононовым, нас уже поджидал здоровенный охранник, с почестями проводивший нас во внутренние апартаменты. Честно говоря, я на такой прием совершенно не рассчитывала, поэтому поначалу даже растерялась. Зато Мариночка, не смущаясь, эффектно продефилировала по комнатам, успевая по пути оценить обстановочку.

– Смотри-смотри, – прошептала она, показывая куда-то в угол, – этот диванчик не меньше «штуки баксов» стоит, я такой в «Бельведере» недавно видела, – назвала она известный мебельный магазин нашего города.

Я слегка покосилась на диванчик, но ничего особенного в этом микроскопическом подобии не увидела. Высокая и длинноногая секретарша Оксана через анфиладу комнат проводила нас в рабочий кабинет своего шефа, ни на минуту не переставая щебетать о погоде. «Видимо, хорошим манерам она училась по дурацким книжкам», – подумала я, благодаря бога, который послал мне Марину с несколько большим коэффициентом интеллекта.

Примерно за несколько метров до заветной двери я краем глаза заметила, что к нам приближается хозяин дома, знакомый всем жителям города по телевизионным интервью и газетным фотографиям.

– Добрый день, – улыбнулась я, как только он подошел на достаточно близкое расстояние. – Спасибо, что согласились нас принять…

Когда через полтора часа мы вышли из дома на улицу, кое-как отделавшись от провожаний назойливой Оксаны, моей радости не было предела.

– Марин, мы ж теперь с тобой такую статью сотворим – все просто обзавидуются! – размечталась я. – Только бы и два других потенциальных собеседника оказались такими же приятными в общении.

– Да уж, – неопределенно ответила секретарша, и я не стала больше развивать эту тему.

Мне с первого взгляда на этого высокого и красивого типа по некоторым критериям стало понятно, что сердце Мариночки тревожно забилось не зря. Видимо, Кононов успел привыкнуть не только к привилегированному положению депутата городской Думы, но и к восхищенным женским взглядам, поэтому очарованная Мариночка на него особого впечатления не произвела.

Честно говоря, лично у меня совершенно обыкновенная внешность Алексея Владимировича особого энтузиазма не вызвала по чисто психологическим причинам – не люблю волевые подбородки. Но моя секретарша в таких науках была несильна и целиком попала под его неотразимое мужское обаяние. Впрочем, к таким выкрутасам нашей Мариночки в редакции все давно привыкли, так что удивляться было нечему. К тому же нам сегодня предстояла еще одна встреча с молодым и интересным мужчиной, и у нее был шанс поменять симпатии.

– Оль, ну почему у всех нормальных руководителей такие грымзы-секретарши? – жалобно спросила Марина, как только мы отъехали от дома Кононова.

– Конечно, спасибо за комплимент, но на что это ты намекаешь? – усмехнулась я, покосившись на нее с самым зловещим видом.

Ее это так рассмешило, что она и думать забыла про Оксаночку, которая только мешала нам в течение всего разговора, а целиком переключилась на благодатную тему «я и она». Но мои мысли невольно возвращались к той самой высокой и длинноногой девице, которая имела честь называться секретарем и ближайшим помощником депутата Кононова. «Лицо интеллектом не обезображено», – вспомнила я свое первое впечатление об Оксане Рощиной. Кстати, дальнейшее наше общение не позволило мне ни на секунду усомниться в правильности моего вывода.

Видимо, умственные способности не входили в перечень качеств претенденток при приеме на данную работу. Впрочем, основного впечатления о самом Кононове это не испортило – несмотря на неуместные реплики Оксаны, которая вообще не имела никакого понятия о хороших манерах, он снабдил нас довольно подробной информацией о себе и своих конкурентах на место в Думе. Так что теперь у меня были совершенно конкретные вопросы к следующему респонденту.

К моему величайшему удивлению, у второго депутата Игнатова оказалась очень симпатичная и приятная в общении секретарша, производившая совершенно противоположное и очень благоприятное впечатление. «Не зря все-таки мы так дорожим нашей Мариночкой», – с облегчением подумала я, представляя, какое отношение со стороны обывателей грозило бы нашей редакции, если бы их встречала в приемной невоспитанная особа типа Оксаночки.

Вообще-то моя секретарша и здесь не отступила от своего амплуа и сразу «запала» на шефа – Виталия Александровича, зато и Ольга не вызвала у нее столь явной антипатии, как Оксана Рощина.

Кстати, отдавая должное ее профессионализму, Марина даже удержалась от вопросов по поводу вакантных мест в команде Игнатова. Вышколенная Ольга не вмешивалась в разговор, лишь иногда подстраховывая шефа и приводя математически точные данные социологических опросов, какие-то цифры и показатели. Ничего нового и сенсационного мы с Мариной не узнали, но для качественного репортажа хватало и того, что Игнатов подтвердил уже полученные сведения.

Когда мы выпили по второй чашке кофе, а за окном опустились предвечерние сумерки, Виталий Александрович взглянул на часы. Естественно, мы без слов поняли намек и начали прощаться.

– Благодарю вас за интервью, – улыбнулась я, подавая руку. – Постараемся ничего не переврать, как это обычно происходит с журналистами.

– Ничуть не сомневаюсь в вашей порядочности, – тут же отмахнулся Игнатов. – Если вас прислала Каверина, я совершенно спокоен.

«Интересно, кто она такая? – не без усмешки ломала я голову уже по дороге в редакцию. – Просто всемогущая или, ко всему прочему, очаровала нашего неприступного Кряжимского?»

Марина, явно разочарованная, что все интересные и красивые мужчины давно заняты, сидела нахмурившись.

– Оль, ну, Кононова я понимаю – у него с этой Оксаночкой все о'кей. Но Игнатов на свою секретаршу даже не смотрит. Может, он…

– Он благополучно женат, – чуть ли не по слогам сказала я, чтобы сразу отрезвить Мариночку и развеять ее иллюзии.

Она тяжело вздохнула и больше за время пути не произнесла ни слова. Зато я получила прекрасную возможность хорошо обдумать ситуацию: «Интересно, почему один из кандидатов в депутаты предпочитает иметь в своем предвыборном штате красивую секретаршу, а второй – умную?» Вопреки всему прочему, Ольга Карпова была еще и внешне очень милой, что доставило дополнительное огорчение Мариночке.

Зато я просто ликовала: мы взяли два интервью, сделали несколько снимков и, если немного задержимся в редакции, успеем еще сегодня сделать набросок статьи. «А завтра встретимся еще с Владимирцевым и добавим его высказывания по поводу кадровых перестановок в Думе», – запланировала я на завтрашний день.

По приезде в офис я первым делом схватилась за телефон, чтобы еще раз уточнить время встречи с депутатом.

– Геннадий Георгиевич, это Бойкова, – сразу представилась я. – Ваши планы не изменились, завтра в десять?

– Конечно-конечно, – сразу ответил он. – Все остается в силе. Видите ли, я сейчас с друзьями встречаюсь, скорее всего вернусь поздно, так что раньше десяти принять вас не смогу, – извинился он. – Но завтра я буду ждать вас в своем офисе.

Заранее поблагодарив Владимирцева за сотрудничество, я положила трубку, предвкушая предстоящий разговор. Марину, похоже, постигло разочарование, и она впала в хандру. Пока я возилась со своими записями, она только вытащила пленку из фотоаппарата и написала записку Виктору, который, собственно говоря, и являлся нашим фотокорреспондентом. Уже завтра он должен был прийти в редакцию к девяти утра, так что секретарша сразу ставила его перед фактом – каникулы закончились, пора работать.

Конечно, для самых обычных жителей нашего города Рождество ассоциируется с выходным, но у журналистов порой не бывает этого праздника. Особенно если они намерены сделать хороший, интересный репортаж. Поэтому тешить себя надеждой подольше поваляться в постели я не стала и помчалась в ванную, как только будильник затрезвонил в семь утра.

Вообще-то особой надобности в такой спешке не было – «пробок» на дорогах не ожидалось, сотрудники появятся в офисе не раньше девяти… Но почему-то сидеть дома просто не хотелось, поэтому, даже не позавтракав, я помчалась на работу. По дороге забежав в супермаркет, я купила пару йогуртов, с большим трудом заставив себя отвернуться от колбасы и сыра – по примеру Маринки надо было хотя бы немного последить за фигурой и дать желудку отдохнуть от праздничных деликатесов.

– Все готово, – после приветственного жеста кивнул Виктор на кучу готовых фотографий, лежащих на его столе.

Честно говоря, его умению обходиться минимумом словарного запаса я редко удивлялась – зачастую он умудрялся передавать информацию только при помощи жестов. А вот поразительная работоспособность нашего фотокорреспондента меня всегда восхищала. Он и сегодня не разочаровал меня: пока я к восьми часам приехала в офис, Виктор уже сделал свою работу.

– Просто безобразие! – начала я изображать праведный гнев. – И здесь ты обскакал начальство! Как тебе не стыдно – не успел приехать и уже работаешь. Кстати, как в гостях?

Виктор во время моей тирады стоял с самым невозмутимым видом, а уже через пару секунд его лицо выражало примерно следующее: «Правильно говорят: женщины и логика – вещи несовместимые». Так и не проронив ни слова, он молча протянул мне красиво упакованную подарочную коробочку. Про то, что это был его подарок к Рождеству, мне объяснять не надо.

Даже не открывая, я догадалась, что там могут быть только мои любимые духи «Sonia Rikiel». Когда в половине девятого на рабочее место явились Кряжимский и Марина, их тоже ждали сюрпризы – футляр для очков и красивый французский шарфик. Наличие подарков автоматически перетекло в чаепитие, которым мы тихо и почти по-домашнему отпраздновали Рождество – тоже с сюрпризом Виктора – великолепным тортом-суфле. Но ровно в девять в нашем офисе уже царила рабочая атмосфера, пора было возвращаться к повседневным делам. Я осмелилась еще раз позвонить домой Владимирцеву и предупредить, что ровно в десять мы подъедем к его офису.

Целый час, оставшийся до встречи, мы пытались вытянуть из Виктора подробности его поездки, но, кроме лаконичных стандартных фраз, так ничего и не добились. Зато Кряжимский охотно рассказывал о чудесном знакомстве с Еленой Кавериной, благодаря которой мы стали вхожи в политические круги Тарасова.

– Знаете, Ольга Юрьевна, когда я узнал, что она занимает довольно высокий пост в нашей Думе – курирует дела молодежи и спорта, – я решил во что бы то ни стало взять у нее интервью. Конечно, начал спрашивать о предстоящих кадровых перестановках и вообще вести разговор на темы, которые у всех на слуху, – горячился Сергей Иванович. – Только она – исключительно умная и проницательная женщина – посоветовала мне обратиться непосредственно к лицам заинтересованным, то есть к участникам конкурса на вакантное место.

Мы с восхищением смотрели на нашего сегодняшнего героя, а он, похоже, и сам до конца не понимал грандиозности своей затеи. «Если статья будет готова в самом ближайшем будущем, мы не только первые донесем до читателей наиболее верную информацию, но и наладим контакты с депутатами, – подумала я. – Кроме того, это повысит наш рейтинг среди других печатных изданий».

Как ни меркантильны были мои мысли, занимая пост главного редактора газеты «Свидетель», я просто обязана была думать и о многих формальностях, помогающих в реальной жизни не только держаться на плаву, но и обеспечивать хотя бы нескольких людей рабочими местами.

– Пора, – скомандовал Виктор в половине десятого и взялся за фотоаппарат.

– А как же я? – недовольно надулась Мариночка. – Значит, когда нет никого – и секретарша подойдет, а сейчас вы будете в гостях кофе пить, а я здесь буду со скуки помирать?

Честно говоря, я и сама понимала, что доля правды в ее словах все-таки есть, но должен же кто-то отвечать на звонки и принимать посетителей, если таковые вдруг объявятся!

– Я могу посидеть, – вдруг предложил Кряжимский, который очень часто прощал Марине ее неожиданные фортели, на которые мы с Виктором никогда не смотрели сквозь пальцы. – Все равно кофе поить нас никто не будет – встреча с депутатом назначена в его офисе. Тем более мне еще надо просмотреть собранные материалы, – добавил Сергей Иванович для пущей убедительности.

Чувствуя свой долг перед коллегами, я согласилась: и правда, не зря же Маринка вчера носилась с фотоаппаратом, выполняя, по сути дела, чужую работу, – сегодня она имеет полное право на отдых и… легкий флирт после вчерашних разочарований. Заранее говорить ей, что Владимирцев тоже женат, я не стала – незачем раньше времени расстраивать нашу непредсказуемую Мариночку!

Оставив Кряжимского за главного, мы втроем покинули редакцию в девять часов сорок минут. До офиса депутата Виктор мог бы нас домчать и за десять минут, но мы решили не форсировать события, а явиться к точно назначенному времени. Полюбовавшись по пути витринами Тарасова, декорированными к Рождеству и Новому году, мы доехали до улицы Чернышевского ровно в девять пятьдесят пять, чтобы дождаться депутата уже на месте.

Я еще успела удивиться собственным мыслям: «Интересно, существует ли какая-нибудь психологическая концепция, определяющая тип руководителя по выбранной им секретарше? И как в свете этой теории выглядели бы Кононов с Оксаной и Игнатов с Ольгой?» Марина в это время на ходу подкрашивала губы и улыбалась в свое карманное зеркальце. «Нервничает, – заметила я. – Хм, какая же секретарша нас встретит у Владимирцева? Красивая уже была, умная – тоже, может быть, на этот раз какая-нибудь старая калоша?» – невольно усмехнулась я.

И тут нас сразу неприятно удивило скопление машин возле здания, среди которых тревожным знаком выделялась милицейская. Впрочем, в фойе нас никто не задержал, так что мы втроем беспрепятственно поднялись на четвертый этаж и постучали в дверь, которую перед нами тут же и распахнули.

– Что здесь происходит? – спросила я, удивляясь количеству народа в кабинете в этот праздничный, нерабочий день.

Ответить мне никто не счел нужным, только работники милиции, оказавшиеся здесь, сразу же попросили нас предъявить документы.

Только через полчаса мы наконец вышли в коридор и присели тут же на диван.

– Честно говоря, я не представляю, что такого могло случиться за те полчаса, которые прошли между моим звонком к Владимирцеву и нашим приездом сюда, – в недоумении сказала я, пока плохо представляя, как именно реагировать на сложившуюся ситуацию.

Я, конечно, была в курсе, что все мы смертны и в любой момент можем заболеть или вообще отправиться в мир иной. Но и предположить не могла, что сердечный приступ может вот так запросто унести человеческую жизнь за полчаса до нашего приезда.

– Слушай, что-то здесь не то, – шумно выдохнула Маринка. – Говори что хочешь, только я все равно не поверю, что еще вчера этот Владимирцев был жив-здоров и с утра говорил с тобой довольно бодро, а через полчаса после телефонного звонка его нашли мертвым в собственной ванной, умершим от сердечного приступа! – на одном дыхании выпалила она и, склонив голову набок, стала дожидаться моего ответа на свое заявление.

Вообще-то я и сама с трудом в это верила, но факты были налицо: депутат перед встречей с нами захотел принять душ и его прямо там настиг сердечный приступ, от которого он скончался на месте. Минут через двадцать в квартиру вошла жена, вернувшаяся от родителей, и обнаружила труп. Конечно, вызвала милицию, которая прибыла на место в рекордно быстрые сроки, и позвонила секретарю, который тоже примчался почти сразу. Тело депутата мы не видели, а вот сейфы, бумаги и сам офис Владимирцева опечатали у нас на глазах.

– Может быть, просто кто-то очень не хотел, чтобы мы с ним встречались? – предположила Марина упавшим голосом.

Конечно, я видела, что ей очень жаль человека, погибшего во цвете лет. Но ко всему прочему еще примешивалась обида на злодейку-судьбу, не давшую возможности даже познакомиться с этим самым человеком. Кроме всего этого, я заметила и горячее желание нашей секретарши помочь правосудию. Мы, как-то не сговариваясь, сразу решили, что с этой смертью дело нечисто.

– Вы, может быть, избиратели Геннадия Георгиевича? – обратился ко мне молодой человек приятной наружности в великолепно отглаженном костюме. – Меня зовут Ярослав Всеволодович Сосновский, я – секретарь депутата Владимирцева, то есть… бывший.

– Секретарь? – удивилась я.

Все надежды на создание психологической концепции выбора секретарши и выявление с ее помощью типа руководителя рухнули еще на начальном этапе, – как оказалось на практике, кое-кто из руководителей предпочитает секретарей-мужчин.

– У вас была назначена встреча? – так же ровно продолжил свои расспросы Сосновский. – Можете в письменном виде изложить свою просьбу, возможно, ее рассмотрит другой депутат.

Мне такая забота о простом народе очень понравилась: «Надо же, Владимирцев умер, а его секретарь в это время о простых людях все-таки думает». Но тут мое внимание привлекло кое-что иное – фигура Мариночки как-то незаметно подтянулась, глаза заблестели, и сама она в один миг еще больше похорошела. Я долго не раздумывала над причиной столь коренного изменения внешности – достаточно было приглядеться повнимательнее к подошедшему мужчине, как сразу становились ясны душевные коллизии противоположного пола.

Ярослав, с первой минуты покоривший меня элегантностью и безупречностью манер, был высоким брюнетом с роскошной шевелюрой и очень милыми чертами лица. В общем, преображение нашей секретарши было вполне обоснованно, и нам с Виктором стало понятно – в ее сердце вновь поселилось большое чувство. Конечно, к Сосновскому.

Кстати, Виктор при появлении нового человека тоже изменился в лице, видимо, испытывая какой-то дискомфорт. «Ревнует, наверное», – решила я. Вообще-то к мужчинам в нашей редакции отношение особое – мы с Мариночкой их любим и ценим, заботимся о них и всегда стараемся облегчить им жизнь, что, конечно, получается не всегда.

Но до сей поры, даже зная о частых сменах симпатий нашей секретарши, Виктор ни разу не выказал при ней открыто своего неудовольствия ее очередным кавалером, какими бы внешними и умственными данными он ни обладал. Поэтому меня несколько удивила его реакция. «Может, сам в Мариночку влюбился?» – мелькнула у меня шальная мысль.

– Ольга Юрьевна, может быть, нам действительно прибегнуть к помощи господина Сосновского? – неожиданно перебила мои умозаключения секретарша. – Я пока расскажу ему о цели нашего визита, а вы позвоните, пожалуйста, Кряжимскому.

Едва сдерживая удивление от такого явного проявления инициативы, я поднялась и вместе с Виктором направилась к телефону, находящемуся в другом конце коридора. Конечно, штудировать довольно опытного сотрудника в мои обязанности не входило, но на этот раз я не удержалась:

– Я заметила, этот тип тебе не очень нравится, но в любом случае не стоит это демонстрировать так открыто. В этом деле вообще не все гладко, – заметила я, удалившись от Сосновского на порядочное расстояние. – Мне тоже не верится, что Владимирцев внезапно умер от сердечного приступа просто так, должна же быть хоть какая-то причина и разумное тому объяснение. Поэтому давай действительно Кряжимскому сначала позвоним, а потом попробуем этого типа разговорить.

Моя рука автоматически потянулась к сумке, чтобы достать сотовый, но я тут же спохватилась: зачем же было идти так далеко, когда можно позвонить по собственному «мобильнику» одному из своих сотрудников? Во избежание подозрений мы с Виктором все-таки дошли до телефона и попросили дежурного об одолжении. А вернувшись, застали довольно мирную картину: Марина и Ярослав, позабыв о последних трагических событиях, мило болтали о совершенно посторонних вещах. Увидев нас, оба поначалу даже растерялись.

– М-мне Ярослав… Всеволодович все рассказал. Ему позвонила жена покойного, которая и обнаружила труп, а сам он в это время был на лыжной базе, – затараторила Маринка, выкладывая нам подробности, как заправский детектив. – Никого из журналистов в квартиру Владимирцева не допускают.

Хм, информация довольно исчерпывающая, но толку от нее маловато. Конечно, Сосновский искренне сожалел, что мы не успели поговорить с его шефом.

– Я и не знал о назначенной встрече, – признался он. – Обычно я в курсе всех планов Геннадия Георгиевича, но последние два дня я как раз отдыхал за городом… И теперь не представляю, смогу ли чем-то вам помочь…

– Конечно, сможете, – безапелляционно заявила я. – Нам необходимо увидеться с вдовой Владимирцева. Хоть мы и журналисты, но иногда очень даже неплохо разбираемся во всяких непонятных вещах. Представляешь, какой репортаж получится, если мы возьмемся это дело расследовать? – обратилась я уже к Виктору.

Он скептически посмотрел на меня, но от этого моя решимость не улетучилась.

– Думаю, у нас все получится, – улыбнулась я, хитро подмигнув Ярославу.

– При всем моем желании вряд ли могу в этом помочь, – растерялся Сосновский от такой напористости.

Но больше ничего объяснять постороннему человеку я пока не стала – необходимо поговорить прежде всего с Кряжимским. Он в курсе этого происшествия, так как несколько минут назад мы уже рассказали ему о своих приключениях по телефону. Но для нас сейчас куда важнее была помощь его могущественной знакомой, по рекомендации которой мы почти попали на прием к депутату Владимирцеву. «А что, может быть, и получится, – подумала я, уже успевая вспыхнуть азартом. – В конце концов, мы имеем полное право быть в курсе всех событий, потому что у нас прямо из-под носа увели прекрасную возможность написать интересную статью».

В таком воинственном настроении я вошла в офис, где уже полчаса взволнованный нашим отсутствием Кряжимский курил одну сигарету за другой и не находил себе места.

– Рассказывайте, – с порога накинулся он на нас.

Вообще-то отсутствием воспитания наш аналитик не страдает, но его охватил такой ужас от создавшегося положения, что никому и в голову не пришло требовать от него хороших манер. Поэтому, быстренько сбросив верхнюю одежду, мы расселись в креслах прямо в приемной, где царствовала Мариночка, которая тут же занялась приготовлением кофе. Стараясь как можно спокойнее и подробнее ввести Сергея Ивановича в курс дела, мы по очереди припоминали все мелочи, которые с большим трудом узнали сами.

– Значит, Владимирцев умер в период с девяти до половины десятого, когда его нашла жена, – анализировал Кряжимский наши обрывочные сведения. – Кстати, а где жена была до этого самого часа? – спохватился он.

– Да вроде бы уезжала куда-то, – вспомнила я, вопросительно уставившись на Марину.

– Я как-то не додумалась об этом спросить, – пролепетала она, выключая кофеварку.

Виктор усмехнулся, но вслух ничего не сказал. Впрочем, даже Кряжимский, которого с нами в офисе не было, догадался, что виной этой ее «забывчивости» является мужчина. «Она на него такими глазами смотрела, что я бы удивилась утвердительному ответу», – совершенно беззлобно подумала я.

– Кстати, я ему оставила свой телефон, – улыбнулась Мариночка, предлагая каждому маленькую чашечку кофе и сушки из своего диетического продуктового запаса. – Так что, если он мне позвонит, я его обязательно об этом спрошу, – пообещала она.

Честно говоря, мне с трудом верилось, что наша секретарша, обезумев от восторга, способна в эту минуту думать только о служебных делах. Но говорить об этом было просто бессмысленно, поэтому я целиком отдалась наслаждению кофе и снова промолчала.

– Сергей Иванович, надеюсь, загадочная Каверина тоже оставила вам свой номер телефона? Немедленно позвоните своей знакомой и объясните ситуацию, – скомандовала я, возвращая секретарше пустую чашку на поднос. – Возможно, она поможет организовать нам встречу с женой Владимирцева.

Кряжимский без разговоров поставил недопитый кофе и схватился за телефон. Мы, как по команде, стремительно встали и прошли в мой кабинет, чтобы продолжить разговор, – в конце концов, не наше дело, с кем знакомятся наши сослуживцы и какие общие интересы у них могут быть.

Глава 2

– Не знаю, насколько важны эти сведения, но кое-что Елена Николаевна мне рассказала, – через несколько минут объявил нам Кряжимский. – Сначала немного про секретаря…

Мы все невольно обратили свои взгляды к Мариночке, которая, к счастью, в этот момент была увлечена созерцанием пейзажа за окном и ничего не заметила, хотя уже через минуту стала внимательно прислушиваться к собранной нами информации.

– Ярослав Всеволодович Сосновский довольно давно – около полугода – работает с депутатом Владимирцевым, и отношения их связывали, по словам Кавериной, деловые, иной раз переходящие в дружеские, – расшифровывал Сергей Иванович свои записи в блокноте. – Впрочем, за рамки «начальник – подчиненный» это никогда не выходило. Конечно, проверить алиби секретаря-референта просто необходимо, но пока особых подозрений он не вызывает.

Замечание Кряжимского я решила учесть, тем не менее зафиксировала в своем компьютере это имя.

– Елена Николаевна уже была в курсе всех дел, потому что дружила с женой Владимирцева Ингой. Каверина рассказала, что она, эта самая Инга, уже несколько дней гостила у родителей в… – Кряжимский снова заглянул в блокнот. – В Романовке.

Честно говоря, мне наименование этого богом забытого уголка, который на картах нашей Родины не всегда обозначается, ни о чем не говорило. Но на всякий случай я тоже зафиксировала это название в компьютерном файле. Так как ни у кого из присутствующих никаких вопросов по уже выданному материалу не было, Сергей Иванович продолжил:

– Конечно, она была в ужасе, когда, вернувшись, обнаружила мужа в ванной, да еще мертвого. Инга сразу вызвала «Скорую», позвонила в милицию, секретарю Ярославу, номер телефона которого был ей известен, а в первую очередь – своей подруге Елене Кавериной. Врачи приехали быстро – депутатов не каждый день мертвыми находят. Они предположительно установили причину смерти – сердечный приступ. После этого делом занялись официальные власти, и теперь милиция не разрешает журналистам ничего фотографировать и вообще вмешиваться в расследование.

– Кстати, а почему Сосновского мы обнаружили не дома у шефа, а в его офисе? – уточнила я на всякий случай, чтобы сразу выяснить непонятные моменты. – Обычно в таких случаях приближенные утешают вдову…

– В этом не было необходимости, потому что Каверина сама отправила его вместе с милиционерами, чтобы сразу опечатать деловые бумаги депутата. Сами понимаете, политический след вполне возможен, поэтому допускать, чтобы в руках конкурентов оказались важные документы, было просто нельзя, – без запинки объяснил мне Кряжимский, который, в отличие от Мариночки, не забыл спросить у своего информатора самые интересные детали, сулящие сыграть важную роль в написании будущей статьи.

– Спасибо, Сергей Иванович, спасибо всем, – поблагодарила я и поднялась со своего места, давая понять, что разговор пока окончен.

– Можно по личному? – вдруг остановился в дверях Виктор.

«Неужели и этот влюбился?» – испугалась я, потому что в Новом году сотрудники уже успели мне преподнести несколько сюрпризов личного характера. Но отказывать своим коллегам в конфиденциальной беседе я не собиралась, поэтому утвердительно кивнула.

– Мне этот тип не нравится, – сказал Виктор, как только мы остались одни в кабинете.

Я сразу же поняла, что речь идет о Сосновском, и с облегчением выдохнула:

– Мне и самой не нравится. Весь какой-то слишком чистенький, прилизанный, – передернулась я, в силу своих профессиональных качеств отмечая в окружающих людях всякие мелочи. – Похвалился нам зачем-то, что лыжами в детстве занимался, первые места на школьных олимпиадах занимал… Хм, у нас с тобой, может быть, заслуг и побольше, мы же о них каждому встречному-поперечному не рассказываем!

Я едва успела перевести дух и сразу же перешла к главной мысли:

– Честно говоря, особого восторга у меня Сосновский не вызвал сразу. Но и обвинять человека только потому, что его физиономия не понравилась, не в наших правилах. Милиция и общественность к смерти депутата относятся трепетно, так что нас с тобой и близко к делу погибшего Владимирцева не подпустят. Что остается? Правильно, мы можем попробовать «завербовать» знакомую Кряжимского – больше просто ничего не остается. И еще надо бы самостоятельно проверить алиби секретаря. Но это позже, а пока у нас с тобой другая задача…

Еще в течение пяти минут, пока продолжалась наша беседа, я успела объяснить Виктору его роль:

– Для начала попытайся выяснить более ценную информацию. Например, кто мог довести депутата до сердечного приступа, ведь когда он со мной разговаривал, то был совершенно спокоен, – напомнила я. – Единственное, что нам сейчас нужно, – попасть в дом покойного и поговорить с его женой. Может быть, от нее узнаем что-нибудь интересное.

Восприняв мои слова как прямое руководство к действию, Виктор пулей вылетел из моего кабинета и ворвался к Кряжимскому. С помощью скольких слов фотограф в точности передал тому мой «приказ», осталось для меня загадкой. Но не успела я и глазом моргнуть, как Сергей Иванович снова схватился за телефонную трубку, и уже через несколько минут затрезвонил аппарат в моем кабинете.

– Здравствуйте, Ольга Юрьевна, – услышала я приятный женский голос на другом конце провода. – Меня зовут Елена Каверина, я звоню по просьбе одного вашего сотрудника…

Вообще-то я и сама с первой же секунды об этом догадалась. Но сейчас мне надо было бы что-то сказать в ответ, и я не придумала ничего лучшего, как просто поздороваться.

– Сейчас я нахожусь в квартире депутата Владимирцева, – как ни в чем не бывало продолжила моя собеседница. – Можете приехать и осмотреть место происшествия… Сергей Иванович сказал, что вы бы хотели пообщаться с Ингой, но она сейчас в таком состоянии… Ничего не могу обещать.

– Спасибо большое, если вы не против, мы подъедем прямо сейчас, минут через двадцать. – Я наконец обрела дар речи и могла связать пару слов.

Вежливо попрощавшись с Кавериной, я опустила трубку на рычаг и по селектору попросила Марину объявить общий сбор в кабинете главного редактора. Через несколько минут мои коллеги, вооружившись блокнотами, ручками, а кое-кто – собственной памятью, устроились в своих излюбленных местах моего кабинета.

Маринка с новой порцией свежесваренного кофе незаметно просочилась в комнату, поставила перед каждым чашку и притихла в уголке. Конечно, меня это ее внешнее спокойствие не обмануло – она очень хотела принимать участие во всех делах редакции, поэтому сдаваться не собиралась и в случае чего могла поднять шум и крик.

– Давайте обсудим, кого оставить в редакции, а кому стоит поехать на разведку к Владимирцевым, – сообщила я повестку дня, и Мариночка тревожно напряглась, ожидая своей участи. – Нам крупно повезло: знакомая Сергея Ивановича – Елена Каверина, которая дружна с женой покойного, – обеспечила нам беспрепятственный доступ в дом депутата. Теперь необходимо уточнить состав команды.

– Я еду, – спрыгнул Виктор с подоконника.

Объяснять, что на месте любого происшествия профессиональный фотограф бывает просто необходим, было не надо, так что все говорило в пользу Виктора. Похоже, никто против его кандидатуры и не возражал.

– А вы, Сергей Иванович? – повернулась я к Кряжимскому.

– Я бы остался. Думаю, моего личного присутствия не требуется, так зачем же толпу создавать?

Маринка с облегчением выдохнула – веских аргументов у нее не было, а так она автоматически могла переложить на плечи аналитика свои секретарские обязанности и поехать с нами. Ее согласие на поездку можно было и не спрашивать: она всегда радовалась, отправляясь с нами на очередное задание. Правда, инструкции, которыми ее щедро снабжали все мы перед выходом в свет, она иногда оставляла без внимания: часто задавала вопросы невпопад, не по делу смеялась или громко возмущалась… Но квалифицированными журналистами и мы стали не сразу, поэтому некоторые ошибки нашей непосредственной Мариночке все же прощали и старались с каждым разом научить секретаршу новым приемам получения нужной информации.

Отказать ей сейчас в удовольствии общения с интересными людьми у меня даже не было повода – в редакции оставался Кряжимский, который в случае чего запросто мог ответить на звонок. Мы вообще старались не забывать бессмертные слова кота Леопольда о том, что надо жить дружно, поэтому взаимовыручка в коллективе практиковалась довольно часто.

Таким образом, определив состав авангарда, мы покинули стены родной редакции. По адресу и подробным объяснениям Кавериной мы достаточно быстро нашли нужный дом. Честно говоря, раньше, проезжая мимо него, я и не думала, что одну из квартир в нем занимает депутат городской Думы Геннадий Владимирцев.

Листая досье, которое мы с Мариной еще вчера успели на него собрать, я не находила для себя ничего интересного. «Подумаешь, жил себе и жил человек… Ну, закончил в свое время экономический, ну, женился на обыкновенной учительнице, приехавшей в Тарасов откуда-то из провинции, ну, выбрали его в Думу, – рассуждала я, переворачивая страницы тоненькой папки. – До настоящего времени никаких персональных проектов и законов он не выдвигал, хотя место в думской иерархии занимал довольно высокое. Только в связи с грядущими кадровыми перестановками фамилия Владимирцева замелькала в светских хрониках и политических репортажах, потому что он был одним из кандидатов на место куратора по распределению финансовых средств между округами и районами области».

– Ну что, пошли? – спросила Марина, плохо скрывая свое нетерпение.

Я отвлеклась от собственных размышлений и вышла из машины, полная решимости. Возле подъезда нас никто не задержал, хотя жильцы дома с любопытством поглядывали на еще одну машину, притормозившую возле третьего подъезда. Зато гостеприимно распахивать перед нами двери квартиры никто не торопился – сначала участковый проверил наши документы и только потом с недоверием разрешил пройти в прихожую.

– Это представители прессы, я их пригласила, – услышала я из комнаты женский голос со знакомыми интонациями. – Здравствуйте, меня зовут Елена Каверина. Проходите, пожалуйста, Инга вас ждет.

Хм, я только посочувствовала нашему порядочному Кряжимскому, который был уже не первый год благополучно женат: встретиться с такой женщиной – просто несказанная удача для любого холостого мужчины и колоссальная проверка – для женатого. Вообще-то по сценарию всех любовных романов я должна была воспылать жуткой ревностью и даже ненавистью к этой высокой брюнетке, но меня почему-то обуяли чувства совершенно противоположные. Встречаясь по ходу своей журналистской работы с разным контингентом женщин, я уже привыкла к их вечно бледным и осунувшимся физиономиям, тусклым глазам и отсутствию маникюра или прически.

Сейчас меня просто захлестнула волна восхищения – Каверина выглядела просто великолепно. Нет, не роскошно, потому что черные джинсы с коротким темно-синим свитером отнюдь не претендовали на особую презентабельность, хотя, по словам Кряжимского, она тоже работала в Думе и занимала довольно высокий пост – курировала дела молодежи и спорта.

Просто внутренняя раскрепощенность и внешняя простота довольно органично вписывались и в имидж деловой женщины, которой я Каверину немедленно представила, и в образ заботливой подруги, которой она, по сути дела, сейчас и являлась.

Перезнакомившись прямо на месте, мы следом за нею прошли в гостиную. А когда она вышла узнать о самочувствии подруги и заодно принести нам кофе, произошла совершенная неожиданность.

– Елена Прекрасная, – внезапно шепнул мне Виктор, удивив меня такой многословностью.

«Тоже мне Парис нашелся», – усмехнулась я, припоминая мифы греческой мифологии. Впрочем, спорить с фотографом было делом абсолютно безнадежным: Каверина действительно не оставляла равнодушным никого из окружающих – в этом я уже успела убедиться на собственном опыте.

– Скажите, а в квартире уже побывала милиция? – профессионально поинтересовалась Марина, когда Елена вернулась и поставила перед каждым чашку с ароматным напитком.

– Да, они только забрали тело и провели поверхностный осмотр. Инга отказалась пока давать официальные показания без своего адвоката, но с вами согласилась пообщаться даже в его отсутствие, – тут же ответила Каверина. – Надеюсь, вы будете предельно корректны…

– Можно мне в ванную? – прервал ее Виктор, стараясь носовым платком скрыть свое неловкое обращение с чашкой кофе.

– Да, но милиция попросила ничего пока не трогать, – предупредила Каверина. – Постарайтесь не оставлять отпечатков.

Под нашими недоумевающими взглядами фотограф вышел. «Странно, обычно он бывает намного аккуратнее, – заметила я. – Особенно в гостях. Волнуется?» Но подумать об этом чуть дольше просто не хватило времени – через минуту к нам присоединилась вдова Владимирцева Инга.

Она оказалась полной противоположностью высокой голубоглазой Елене: небольшого роста, светловолосая, кареглазая. Бледность и слегка припухшие веки придавали ее лицу какой-то утонченный аристократизм. Мне сразу стало ясно, что горе этой женщины от смерти мужа вовсе не было поддельным. Впрочем, мы все равно, не полагаясь на милицию, собирались кое-что проверить. Представившись, я сразу начала разговор:

– Инга Львовна, мне бы для начала хотелось узнать, почему сегодня утром возле вашего мужа не оказалось никого из охраны или обслуживающего персонала?

Поймав на себе укоризненный взгляд Марины, я поняла: многие люди не пускаются с места в карьер, как я, а долго тянут кота за хвост, мучая человека ненужными прелюдиями. Я давно поняла, что, намеренно растягивая нашу беседу, мы только причиним лишние страдания Инге. Она сама, видимо, такого вопроса не ожидала и поэтому жалобно посмотрела на подругу. Но Каверина ободрила ее своей улыбкой, и та начала отвечать на наши вопросы:

– Сейчас же праздники, Гена хотел поработать в одиночестве, поэтому и к родителям вместе со мной не поехал. Лишних людей у нас никогда не было – муж этого не любил. Ярослав, его секретарь, предупредил, что собирается отдохнуть на лыжной базе, а шофера мы отпустили в отпуск еще в декабре – вместе с женой и детьми он уехал куда-то на Украину к родственникам. – Волнуясь, Инга выговорила все это и замолчала.

– Но ведь у вашего мужа как раз на сегодня была назначена встреча с нами, почему же секретаря не было вместе с шефом? – удивилась я.

– Вроде бы Ярослав даже не знал об этой встрече, – подала голос Елена. – Он сегодня такой встревоженный примчался, очень переживает. Сказал, что раньше завтрашнего дня не собирался возвращаться в город.

Отметив это в своей памяти, я неожиданно для себя передала эстафету Марине.

– Инга Львовна, хотелось бы знать, всегда ли до этого случая Ярослав Сосновский был в курсе дел своего непосредственного начальника? Кстати, вообще он раньше приходил к вам домой или работал с вашим мужем только в офисе?

С облегчением выдохнув, я гордо отметила про себя: «У Мариночки налицо профессиональный рост – глупых вопросов уже не задает, всячески поддерживает нашу репутацию».

– Насколько я помню, Ярослав у нас никогда раньше не бывал, – пожала плечами Владимирцева. – Он и сегодня не входил в квартиру – Леночка встретила его внизу у подъезда, все объяснила, и он поехал сразу в офис, чтобы проследить за документами. Конечно, он прекрасно знал наш телефон и адрес, часто заезжал за мужем вместе с шофером. Но дома Гена обычно никаких особых дел не вел, только иногда копался в каких-то бумагах, поэтому секретарь ему не требовался. Впрочем, они иногда перезванивались в выходные.

– Елена Николаевна, а что вы думаете о Сосновском? – повернулась я к Кавериной.

– В общем-то положительный молодой человек, – неопределенно пожала плечами она. – Честно говоря, я его мало знаю, так что исчерпывающую характеристику дать не могу. Гена знал его гораздо лучше, – замялась она, – и профессиональные его навыки оценивал довольно высоко. Женщинам он, конечно, нравится: красивый, умный вроде бы и очень аккуратный – на его столе никогда не бывает беспорядка и пыли. Не то что у Геннадия…

Некоторые из этих качеств я и сама сумела подметить, так что ничего нового Елена мне не открыла. Впрочем, ответ был получен очень содержательный, поэтому про секретаря я больше ничего не стала спрашивать и взглядом выразительно попросила о том же Марину, которой просто не терпелось продолжить эту тему. Понимая, что мы и так слишком щедро пользуемся гостеприимством Владимирцевой, я решила беседу заканчивать:

– Инга Львовна, ваш муж болел чем-то хроническим или, может быть, в последнее время жаловался на сердце?