Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина Сарычев Анатолий
– Меня возьмешь с собой? – с придыханием спросил Звягинцев, прижимая Библию к груди.
– Расскажи, как вы лучите рыбу? – попросил Федоров, напряженно вслушиваясь.
Послышались какие-то осторожные шаги.
– Не обращай внимания! Это старший матрос Забегайло за посудой пришел, – пояснил Звягинцев, наливая половину кружки чая.
Из тумана материализовался высокий матрос в синей робе с ведром в правой руке.
– Завтра к шести тридцати нажаришь картошки с мясом! – приказал Звягинцев, смотря, как матрос ловко складывает грязную посуду в ведро.
– Разрешите пожарить на берегу? – спросил матрос, поворачиваясь всем корпусом к командиру.
– Разрешаю! И приготовь остроги! – в спину уходящему матросу добавил Звягинцев.
– Ты всех матросов по походке различаешь? – удивился Федоров, про себя прикидывая, что неплохо бы всю команду с торпедного катера взять с собой.
– Конечно! Они все по-разному ходят, – отмахнулся Звягинцев, смахивая крошки и два недоеденных куска рыбы на землю.
Стало немного виднее, и Федоров увидел, как к рыбе метнулись два облезлых зверька чуть крупнее кошки.
– Кто это? – снова спросил Федоров, с неудовольствием отмечая, что задает уже третий вопрос, на который не получает ответа.
– Песцы. Они тут ручные, – отмахнулся Звягинцев и, отхлебнув чая, откинулся на спинку стула.
– Никогда не думал, что песцы такие страшные. И как из них получаются такие красивые шубы! – высказал сомнение Федоров, прикидывая, как ему перейти к вопросу о лучении рыбы, который его очень заинтересовал.
Все-таки не очень удобно задавать второй раз вопрос.
– Теперь к вопросу о лучении рыбы! Ты спросил, а я не ответил. Так что начинаем лекцию по лучению рыбы! – пафосно начал Звягинцев и неожиданно вскочил на ноги.
На стул напротив него сел Соколов и, ни слова не говоря, налил себе чая.
Милостиво кивнув, Соколов сделал глоток и требовательно посмотрел на командира катера.
Звягинцев понятливо кашлянул и начал рассказывать:
– Лучением рыбы люди занимаются издревле. Еще в древних хрониках описывают это увлекательное дело. Тогда и рыбы было больше, и она была вкуснее и не такая пуганая. Хотя на островах и в заливах полно непуганой рыбы.
Глотнув чая, Звягинцев пару секунд помолчал и продолжил:
– Лучше всего лучить рыбу поздней осенью и в начале зимы. Надо, чтобы была темная и безлунная ночь и основным источником света была электрическая фара. Берешь аккумулятор, фару и светишь прямо в воду. Буквально сразу рыба подходит и неподвижно стоит. Чем позднее выходите на рыбалку, тем больше рыбы привезете! Ты ее бьешь острогой и выкидываешь в лодку.
– А с берега нельзя ловить? – удивился кап-два.
– Можно и с берега, но тогда должна быть приличная глубина! Лучше на лодке, и обязательно должен быть человек с сачком! Рыба, бывает, срывается с остроги и уходит в воду. Лучение очень увлекательное занятие! Бывало, как в час ночи начинали, так заканчивали утром, когда совсем разряжалась аккумуляторная батарея. Очень прилично ловятся щука, судак и лещ. Очень недурственно попадается рыба в озерах Осташевского района. Озера там с очень прозрачной водой, и рыба издалека видит свет. В озерах огромное количество судака и щуки. Мы, бывало, по пятьдесят килограммов рыбы за пару часов вылавливали! – распинался Звягинцев.
«Оказывается, ты откуда-то из-под Твери! И довольно профессионально занимался лучением рыбы», – отметил про себя Федоров, отмечая, что на землю опустилась темень.
– Хватит болтать, товарищи лейтенанты! Пора спать! – вставая из-за стола, приказал кап-два.
Утро разбудило Федорова вкусными запахами жареной картошки и рыбы.
Первым выбравшись из палатки, Федоров сбегал за ближайший камень и обнаружил маленькое озерцо в двадцати метрах, в котором слышалось довольное хрюканье.
Обойдя камень справа, Федоров увидел, что в озере купались три моряка, довольно хрюкая и гоняясь друг за другом.
Озеро было метров сорок длиной и метров двадцать шириной и имело овальную форму.
– Не холодно купаться, товарищи краснофлотцы? – спросил Федоров, останавливаясь на берегу.
– Совсем тепло! – ответил здоровенный рыжий краснофлотец и приличным кролем, на четыре гребка[55], поплыл к берегу, на котором стоял Федоров, внимательно наблюдая за последним матросом.
«Мышцы смазаны[56], а вот плечи широкие и ноги, особенно ниже бедер, накачаны. Парень явно занимался плаванием много лет. Надо переговорить с Соколовым насчет рыжего. Если он под водой еще хоть немного ходит, то готовый водолаз-разведчик!» – прикинул Федоров, медленно снимая китель.
Выскочив на берег, краснофлотец быстро вытерся метровым куском байки и, одеваясь, попросил:
– Вы только командиру нас не выдавайте!
– Хорошо. Только байку мне оставьте! – приказал Федоров, в темпе скидывая с себя всю одежду.
Краснофлотцы, синхронно кивнув, рысцой побежали в сторону катера. Если матросы топали, как кони, идущие по укатанной грунтовой дороге, то рыжий двигался мягко и упруго, как огромный кот.
Секунду подумав, Федоров скинул и трусы, трезво рассудив, что женщины тысячи на полторы километров навряд ли рядом наблюдаются.
Зайдя в воду, Федоров сразу наткнулся на мощную поросль водорослей, в которых легко можно запутаться. Водоросли покрывали все дно озерка и буйно разрослись, оставив справа от водолаза чистую полоску серого песка шириной метра полтора.
Вынырнув на поверхность, Федоров сделал короткий вдох и снова ушел под воду, не замечая, что из-за кустов кедрового стланика за ним наблюдает высокий рыжий матрос, широко открыв глаза.
Пронырнув пять метров в длину, Федоров почувствовал, что вода здорово похолодела, и, проплыв вперед, чуть не столкнулся с бобром, который, держа в пасти приличную плотву, плыл вправо.
А вот до дна теперь было метра четыре, и Федоров отчетливо видел в полуметре от песка приличную стайку мелкой рыбешки, тройку морских звезд, пяток морских ежей и даже одну медузу.
Обойдя человека на расстоянии полуметра, бобер поплыл дальше, косясь на Федорова черным выпуклым глазом.
«Вот тут можно потренироваться в нырянии с перепонками! Лучше места все равно не найти! Куда там бассейну на Русском острове! Температура воды градусов двадцать пять! Практически черноморская температура воды! Курорт, да и только!» – решил Федоров, выныривая у кустов.
Слева кусты расступались, и метровая речка, курясь паром, впадала в озеро.
«Вот откуда теплота в озере! Тут неплохо бы санаторий построить. Можно людей тысячами лечить, а мы все отдали японцам и теперь здесь как шпионы купаемся!» – зло мотнул головой Федоров, набирая в рот воду и пробуя ее на вкус.
Вода заметно потеплела и была чуть солоноватой и немного отдавала серой. Это Федорову понравилось. А вот полутораметровый мишка с черно-серебристым мехом, завтракавший форелью в пяти метрах от берега речки, оптимизма не прибавил, но навел на интересные мысли, которые проверить водолаз-разведчик сейчас не горел желанием, прекрасно понимая, что голыми руками даже с полутораметровым мишкой, пусть и странного серебристо-черного цвета, ему не справиться.
Коротко вдохнув, Федоров ушел под воду, жалея, что не взял с собой перепонки, в которых так легко было плавать под водой.
На дне обнаружилась большая капроновая сетка, показывая, что они не единственные обитатели островка.
«Использую сетку на все сто процентов», – решил Федоров, ловко схватив приличного, с растопыренную ладошку, краба.
Один, второй, третий, четвертый краб, которые сейчас прямо сплошным ковром покрывали дно, отправлялся в сетку!
Федоров опомнился, когда закончился воздух, а в сетке оставалось совсем немного свободного места.
Вынырнув, он минуту дышал, стараясь восстановить дыхание и работая ногами кролем. Все-таки сетка с крабами ощутимо тащила на дно.
«Пора назад!» – сам себе скомандовал Федоров, снова уходя под воду.
Пронырнув двадцать метров, Федоров вышел на берег, с трудом таща неподъемную сетку с шевелящимися крабами.
Встряхнувшись, как собака, он насухо вытерся оставленной байкой и, быстро одевшись, неторопливо направился к палатке, прикинув, что за время купания туман стал гуще и теперь уже висел в двух метрах над головой, затянув все небо темно-серой клубящейся пеленой.
Протащив сетку с крабами пару метров, Федоров остановился и огляделся по сторонам.
«Тащить такую тяжесть в руках весьма некомфортно. Зачем я пожадничал с ловлей крабов?» – сам себя укорил Федоров.
Справа в кустах снова послышался какой-то шорох.
– Разрешите помочь, товарищ лейтенант? – неторопливо вышел из кустов рыжий.
– Я вам половину крабов отдам, только донеси до палатки! – пообещал Федоров, протягивая Рыжему байку.
– Вы правы, товарищ лейтенант! – согласился тот, кладя байку на правое плечо.
Легко подняв сетку, Рыжий водрузил ее на правое плечо и пошел справа, сверху смотря на неторопливо идущего лейтенанта.
– Ты какой разряд по плаванию имел? – неожиданно спросил Федоров Рыжего, с правого плеча которого ручьем текла вода.
– Первый разряд был, – скривившись, махнул левой рукой Рыжий, снижая скорость.
– Хочешь сегодня поплавать в перепонках? – неожиданно для себя спросил Федоров.
– А хотите настоящую финскую финку? – спросил Рыжий, жалобно смотря на лейтенанта.
– Откуда у тебя финка? – поинтересовался Федоров.
– Друг подарил, когда уходил в дальний поход.
– Настоящий друг подарил? – неожиданно для себя спросил по-английски Федоров, прямо впиваясь в лицо парня, одновременно боковым зрением смотря на сидящих за столом Звягинцева и Соколова.
– Мы с ним вместе тренировались. После учебки он попал на подлодку, а я механиком вот сюда, – тоже по-английски моментально ответил Рыжий и тут же скривился, бросив ненавидящий взгляд на Звягинцева.
– С какого курса тебя в армию забрали? – интуитивно спросил Федоров, чуть грассируя.
Рыжий мотнул головой, но критиковать английский Федорова не стал, а по-русски ответил:
– С четвертого курса иняза, – скрипнув зубами, выдал он, снова бросив на Звягинцева ненавидящий взгляд.
– Неси крабов к столу! – приказал Федоров, с жалостью смотря на огромного рыжего матроса, которого много времени гнобил Звягинцев.
– Возьми финку! – предложил Рыжий, сунув в левый карман кителя нож.
За деревянным столом уже сидели Соколов и Звягинцев, и перед ними стояли три кружки.
Рядом со столом по-прежнему горел костер, в котором стоял давешний цилиндр из прутьев, на котором шкворчала вчерашняя сковорода с большими кусками палтуса.
А вот слева от костра красовалась сетка, в которой копошились живые крабы.
– Ты зачем притащил сюда этих крабов? На кой ляд они нам сдались? – привстав из-за стола, начал орать Звягинцев, лицо которого покрылось красными пятнами.
– Stop taking![57] – рявкнул Соколов, вставая на ноги.
– Командир любит просто так орать, особенно при посторонних, – на приличном английском ответил Рыжий, поясняя поведение командира.
– Садись за стол! – по-французски предложил Соколов, с интересом смотря на огромного Рыжего.
– Мерси, командор! – по-французски ответил Рыжий, присаживаясь на стул Федорова.
– Какими еще языками владеете, краснофлотец? – спросил Соколов, внимательно рассматривая сидящего перед ним Рыжего.
– Английским – свободно, французским хуже, немного испанским и итальянским, – только успел ответить краснофлотец, как Звягинцев прервал ответ Рыжего:
– Краснов самый большой разгильдяй Улисса! Пьяница и бабник! Единственное достоинство – прекрасную мебель делает! С Красновым невозможно служить! Когда придем на базу, отдам его под трибунал! – размахивая руками, орал Звягинцев.
– Отставить крики, лейтенант! Идите на катер и организуйте мне связь со штабом! – жестко приказал Соколов, с любопытством смотря на командира катера.
– Слушаюсь! – выскочил из-за стола Звягинцев и бегом рванул на катер.
– Из-за чего лейтенант тебя так «любит»? – поинтересовался Соколов.
– Лейтенант – прекрасный человек и замечательный командир. Наш катер – лучший во Владивостоке! А как лоцию Охотского моря знает! Может с закрытыми глазами по проливам ходить! – рассыпал дифирамбы Рыжий своему командиру, застенчиво водя указательным пальцем по поверхности стола.
– Разрешите подавать завтрак? – спросил второй матрос, снимая сковородку с огня.
– Подавайте! – распорядился кап-два, не отводя взгляда от Краснова, который как нельзя больше подходил своей фамилии.
На стол немедленно была водружена сковорода со шкворчащей рыбой.
Рыжий встал и аккуратно, двумя вилками, начал раскладывать по два куска рыбы на тарелки.
Туман начал опускаться ниже, и через минуту все утонуло в белесом сумраке.
– Окажите честь, гарсон, позавтракайте с нами! – пригласил Соколов, переходя на английский язык, указывая рукой на Рыжего.
– Сочту за честь! – вскинул голову Рыжий, еле видимый в густом тумане.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил кап-два, засовывая в рот небольшой кусок рыбы.
– Не могу знать! – четко по-английски ответил Рыжий.
Кап-два снова перешел на французский язык, которого Федоров совсем не понимал.
Беседа продолжалась минут пять, за это время Федоров успел съесть три куска рыбы и выпить две кружки чая.
Затопали ботинки, около стола появился Звягинцев и доложил:
– Связи со штабом нет!
«Ходит Звягинцев плохо. Очень шумно передвигается. Как слон в посудной лавке. Если кап-два все-таки возьмет Звягинцева в команду, то мы с ним запаримся! Передвигаться не умеет, да и неизвестно, как плавает. Единственное достоинство – под водой хладнокровно держится. У лейтенанта очень неустойчивый характер! А может, для лейтенанта Рыжий просто сильно раздражающий фактор?» – размышлял Федоров, лениво цедя чай.
– Нет связи, так нет. Ничего страшного. Время у нас есть! Давайте немного поплаваем в перепонках в озере, которое нашел и исследовал мой лейтенант, – хмыкнул Соколов, махнув слабо видимой в тумане рукой.
– Принести гидрокостюмы и ИДА? – заинтересованно спросил Звягинцев.
– Принесите большой бэк[58], который лежит в моем рундуке! – распорядился кап-два.
– Слушаюсь! – моментально отозвался Звягинцев и затопал в сторону катера.
– Сколько времени обычно стоит туман на Курилах? – спросил кап-два, едва стихли шаги Звягинцева.
– Могут и два, и три дня стоять. Но обычно во второй половине туман расходится, – пояснил невидимый Краснов, наливающий в бокалы чай.
– Расскажите, лейтенант, о вашем утреннем путешествии, – неожиданно попросил кап-два, шумно прихлебывая горячий чай.
– Я обнаружил теплое озеро, в котором есть как морская, так речная рыба, что говорит о том, что помимо теплого источника в водоем идет и морской, но не сильный, долив воды.
– Откуда вы сделали такое заключение? – спросил кап-два и замолчал.
Над головой послышался громкий звук самолетного мотора.
– Это японский самолет, – пояснил Краснов.
– Спасибо! – поблагодарил кап-два.
Соколов повернулся в сторону Федорова, показывая, что пришла пора отвечать на вопрос.
– Вода в озере слабосоленая, а температура примерно двадцать три – двадцать пять градусов Цельсия, – ответил Федоров на ранее поставленный вопрос.
По трапу снова забухали сапоги Звягинцева, которые глухо звучали в густом тумане.
– Пойдем посмотрим на твое озеро и заодно попробуем перепонки! – вставая, предложил кап-два.
Глава тринадцатая. Первая подводная охота
Буквально через минуту появились Звягинцев и матрос, которые вдвоем, пыхтя, тащили большой мешок.
Краснов быстро убрал посуду со стола, на который водрузили мешок.
Еще через минуту появился еще один матрос, который тащил два мешка, а затем сгрузил их на землю около стола.
– Здесь пара одеял и полотенца, – пояснил Звягинцев, кладя на мешки трезубец и острогу на деревянных ручках.
Федоров заметил, что туман стал пожиже, и понял, что если он хочет еще раз понырять в теплом озере, то надо поторопиться.
Стал даже виден матрос, стоящий возле костра, на котором грелось оцинкованное ведро, куда матрос опускал яростно шевелящих клешнями крабов.
Вытащив перепонки, ИДА, ножи, два гидрокостюма, Федоров сунул их обратно и первым отправился в сторону озера, не обращая внимания на окружающих.
Соколов громко хмыкнул, но говорить ничего не стал и направился следом.
Остановившись на берегу озера, Федоров сразу предупредил:
– Будьте осторожны! Я на берегу видел странного медведя с черно-серебристой шкурой.
Звягинцев ничего не стал говорить, а только пронзительно свистнул, не забыв бросить на Краснова ненавидящий взгляд.
Буквально через минуту на берегу появился матрос с большой миской, полной вареных крабов.
– Крабов обратно! – только успел приказать Федоров, уже раздевшись до трусов, как Звягинцев перебил:
– Одного матроса с автоматом на берег! Для охраны группы!
– Слушаюсь! – моментально ответил матрос. И, развернувшись, быстро убежал.
– Я вас попрошу, товарищ лейтенант, никогда больше не командуйте моими матросами! На корабле может быть только один командир! – зло процедил Звягинцев, неприязненно глядя на Федорова.
– Виноват! Больше не повторится! – заученно ответил Федоров, снимая трусы.
Краснов, смотря на Федорова, тоже снял трусы и, зайдя в воду по пояс, окунулся с головой, но дальше не пошел, не сводя взгляда с Федорова.
А вот Звягинцев, с красным лицом, трясущимися руками расстегивал китель.
– Вы, товарищ лейтенант, пока под воду не пойдете. Успокойтесь, посидите на берегу, а потом посмотрим! – мягко начав, жестко закончил Федоров, отмечая, как кап-два, стоя на берегу, одобрительно улыбается.
– Да какое ты имеешь право? Я командир корабля… – поперхнулся криком Звягинцев.
– Отставить пререкания, лейтенант! Федоров – водолаз-инструктор! И даже я, капитан второго ранга Смерша, в переводе на общеармейский табель о рангах – генерал-майор, обязан полностью подчиняться инструктору! – наставительно сказал Соколов, смотря на Звягинцева тяжелым взглядом.
– Извините, товарищ генерал-майор! – быстро найдя нужные слова и встав по стойке «смирно», рявкнул Звягинцев.
Соколов перевел взгляд на Федорова и еле заметно кивнул.
– Работаем в перепонках медленно, стараясь ноги в коленях не гнуть. Сначала работаем с маленькой амплитудой, а потом постепенно переходим к большей, – провел вводный инструктаж Федоров, ловко зашнуровывая перепонки на вошедшем по пояс в воду кап-два.
Краснов сам надел перепонки на ноги и от нетерпения передергивал плечами.
Кинув взгляд на Звягинцева, Федоров посмотрел на его сморщенное от обиды лицо и громко приказал:
– Лейтенант! Медленно и не торопясь разденьтесь. Окунитесь, минут пять поплавайте и только потом надевайте перепонки.
Звягинцев снова вскинулся. Но сдержался и, глубоко вздохнув, начал расстегивать китель, стараясь не смотреть на стоящих по горло в воде людей.
Федоров, уже надевший перепонки, плавал на спине, давая последние инструкции:
– Плывете спокойно и не торопитесь! Медленно работаете ногами от бедра! Плывите в сторону кустарника на берегу! То есть прямо, держа за спиной лейтенанта! Вправо и влево – мощные заросли водорослей! Можно запутаться!
Федоров ушел под воду и за десять секунд надел на голень правой ноги нож, переложив в левую руку острогу, которую предусмотрительно прихватил с берега.
Краснов, первым начав движение в ластах, буквально через минуту освоился и быстро заскользил по воде; нарезав два круга, остановился возле Федорова.
– Разрешите кролем попробовать? – спросил Краснов, на лице которого сияла широкая, счастливая улыбка.
– Давай до противоположного берега и обратно! Только внимательно смотри в воду! И в водоросли не лезь! – разрешил Федоров, смотря, как Соколов, перебирая руками по-собачьи, начал движение.
Особо плыть у кап-два не получалось.
Левая нога подсекалась, а правая дергалась, выбрасывая перепонку наружу.
Уже два раза перепонка громко хлопала по поверхности воды, заставляя Федорова страдальчески морщиться.
Краснов за время дерганий кап-два успел сплавать до конца озера и обратно.
Доплыв до Федорова, Краснов высунул голову из воды и вопросительно посмотрел на него.
Решив не тратить время попусту, Федоров просто махнул рукой, разрешая движение.
Сверкнув голой задницей, Краснов моментально ушел под воду, чтобы вынырнуть только через двадцать метров.
«Мне так не проплыть! Надо попробовать Краснова с ИДА. Да и самому не грех поучиться технике плавания у Краснова», – решил Федоров, поворачиваясь к своему незадачливому ученику.
Чуть занырнув, Федоров посмотрел в сторону кап-два.
Соколов, лихорадочно загребая руками, дергал ногами, рыская то вправо, то влево.
«Мы в бассейне плавали с досточкой![59] Вроде Звягинцев говорил, что у него в каюте есть надувная немецкая подушка?» – вспомнил Федоров, доплывая до кап-два и дотрагиваясь до плеча Соколова.
Тот дернулся всем телом и, обернувшись, зло посмотрел на Федорова, с трудом встав на ноги.
Обернувшись назад, Федоров увидел Звягинцева, стоящего на берегу в тельняшке и трусах.
– Лейтенант! Принесите надувную подушку! – приказал Федоров.
– Слушаюсь! – рявкнул Звягинцев и с места в карьер бросился к катеру.
– Создаешь нервозную атмосферу в группе, – покачал головой Соколов, с завистью посмотрев на Краснова, который, изгибаясь всем телом, легко скользил в воде, вытянув руки вперед.
– Я тоже так могу, – дернул головой Федоров, прикинув, что если вытянуть руки вперед, то сопротивление воды уменьшится и плыть станет легче.
Действительно, стоило заработать ногами вместе, как скорость плавания увеличилась, да и дышать стало легче, стоило только чуть отклонить руки вниз, как голова оказывалась снаружи, можно было вдохнуть.
Набрав полную грудь воздуха, Федоров чуть перегнулся в пояснице и ушел под воду, внимательно смотря по сторонам. И почти сразу наткнулся на метрового палтуса, выглянувшего из зарослей водорослей.
Деваться огромной рыбе было некуда, и палтус дернулся, пытаясь скрыться от странного, никогда не виденного в подводном мире существа.
Федоров сам был ошарашен, но, до половины согнув руки в локтях, в момент касания трезубцем рыбы с силой их выпрямил.
Хорошо отточенное острие остроги легко вошло в середину тела рыбы до самого основания.
Рыба дернулась, пытаясь сорваться, упираясь всем телом в толстые стебли водорослей.
«Сейчас или никогда! Если я не добью рыбу ножом, то никогда себе этого не прощу!» – скомандовал себе Федоров, выхватывая нож и вонзая его в голову огромной рыбы.
Пару раз дернувшись, палтус затих.
Выдернув нож, Федоров выставил острогу с рыбой перед собой и медленно поплыл назад, стараясь держать рыбу ниже груди, чтобы не испачкаться в крови, которая обильно вытекала из убитого палтуса.
«Сколько же в этой огромной рыбе крови!» – успел удивиться Федоров, подплывая к плавающим Соколову, Звягинцеву и Краснову.
Соколов, на взгляд Федорова, вполне нормально плавал.
Но вот перепонки на его ногах были другие: просто сделанные из галош, с белой шнуровкой.
«Эти перепонки я первыми сделал», – узнал свое резинотехническое изделие Федоров.
Встав на ноги перед Соколовым, он с трудом поднял насаженного на трезубец палтуса.
– У-уух! – дружно взвыла вся группа.
Краснов моментально забрал у Федорова острогу с насаженной рыбой и потащил на берег, на ходу скинув перепонки, которые в метре одна от другой остались лежать на песке.
«Спасибо, Краснов! Твой кэп может только завистливо сверкать глазами!» – оценил Федоров поступок краснофлотца, который уже вынес на берег рыбу и, положив ее на песок, стоял и рассматривал, склонив голову направо.
Подняв скинутые Красновым перепонки, Федоров в воде снял свои и только сделал первый шаг к берегу, как Звягинцев негромко сказал, останавливаясь в полуметре от него:
– Я перепонку сломал! – при этом испуганно оглянувшись на кап-два, который, стоя по пояс в воде, возился с перепонками.
– Неси на берег! Сломал – починим! Не беда! – успокоил Федоров, передавая две пары перепонок Звягинцеву.
Сам Федоров, развернувшись, пошел обратно.
– Разрешите помочь, товарищ капитан второго ранга? – спросил Федоров, останавливаясь в полуметре от Соколова.
– Давай, лейтенант, действуй! – махнул правой рукой Соколов, выпрямляясь во весь рост.
Занырнув, Федоров схватился руками за правую перепонку и обнаружил, что на ней крепко затянут узел шнуровки. Подергав за конец[60], Федоров понял, что так просто шнуровку не распустить. Вытащив нож, Федоров обрезал первый шнурок и аккуратно снял перепонку с правой ноги.
Вторую перепонку Федоров тоже попробовал развязать, но после первой попытки просто срезал шнуровку с крепления перепонки.
Соколов сам освободил левую ногу и, подняв ее, потряс в воде.
Читать бесплатно другие книги:
