Игра. Я поймаю тебя Лора Вайс

Глава 1. Ева

Страшно ли мне? Да, безумно страшно. Потому что сегодня, если все получится, моя жизнь изменится до неузнаваемости, по крайней мере, на три месяца. А после… даже не знаю, что будет после. Но я должна справиться, должна довести задуманное до конца, должна отомстить.

Смотрю на дверь, жду своей очереди. Мне плевать на роскошь вокруг, на вышколенную прислугу, на все, кроме того, что ждет за этой дверью. Однако сейчас там занято. Другая претендентка пытается из кожи вон лезть, чтобы заполучить вакантное место «игрушки» Яна Игнашевского. Уж что она там делает одному богу известно. Важнее, что буду делать там я!

Этот человек сломал жизнь моей сестре и продолжает рушить судьбы другим. Но я здесь только из-за сестры, негодяй должен ответить за все, что с ней сделал. Самонадеянно? Возможно! Однако кто, если не я?

И вот, дверь открывается, на пороге появляется расфуфыренная девица с размазанной тушью на лице. Хочется верить, что это результат слез, а не чего похуже.

— Ваша очередь, — мажордом приглашает меня войти.

Как удалось узнать, Игнашевский находится в постоянном поиске новых «кукол». Он настолько богат, настолько оторван от реалий жизни и настолько испорчен, что на женщин смотрит просто как на вещь, которая портится со временем, а главное, быстро надоедает.

Что ж, пора… только бы не спасовать в самый ответственный момент. Ян сегодня должен выбрать меня. Для чего буду делать все, что скажет и как скажет.

В помещении царит полумрак, в воздухе завис горьковато-пряный аромат мужского парфюма, присутствует и запах духов предыдущей претендентки, но мужской парфюм особенно выделяется. Здесь несколько полукруглых диванов, по центру большой кофейный столик из стекла.

— Как тебя зовут? — раздается голос справа, от которого тотчас подкашиваются ноги.

— Ева, — не спешу поворачиваться. — Ева Краснова.

— Сколько тебе лет?

И к чему эти вопросы? У него же анкета на руках. Непроверенных людей Игнашевский в свой дом не пускает.

— Двадцать.

— Что толкнуло столь юную девушку на столь отчаянный шаг? — слышу, улыбается. — Расскажи свою историю, только коротко.

— Нужны деньги на учебу.

Да, я придумала легенду, максимально банальную — желание легких денег, амбиции, стремление вырваться в люди.

— Ясно. Повернись ко мне.

Видеть его воочию до сего момента не доводилось, только в статьях или на фото в инстаграмме, где миллиардер Игнашевский ведет личный влог — обозревает крутые тачки и яхты. Такое вот милое хобби у этого монстра.

И я поворачиваюсь.

Он стоит за креслом, облокотившись на спинку, затем медленно выпрямляется. Какой же высокий и здоровый, на фото все-таки казался меньше. А тут исполин. Рубашка едва не трещит на стальных мышцах. За собой подлец следит ого-го. Но пугает меня не рост, не габариты, пугает его взгляд. Он смотрит словно ястреб, который вот-вот набросится, на губах меж тем застыла ехидная ухмылка. Что сказать, веет от него неким безумием. Ян в свою очередь изучает меня, скользит взглядом по телу. В глаза почти не смотрит, да и зачем, если ему нужно именно тело. А чтобы продемонстрировать свои достоинства, я нарядилась соответствующе — атласный топ и джинсовая юбка с молнией вдоль бедра. Как мне сказали, я должна прийти в такой одежде, которую можно легко снять. Условие выполнено — под топом у меня ничего и снимается он легче легкого — смахни бретельки с плеч и пожалуйста, с юбкой еще проще.

Глава 2. Ян

Очередная заходит… четвертая по счету. Девку до нее отправил в родимые края. Думала, раздвинет ноги, потрясет булками и готово, а мне нужно совсем другое. Мне нужно полное согласие на доступ к телу и душе, нужно видеть неприязнь в глазах. Люблю действовать от противного. И хорошо, когда эти юные шлюшки приходят ко мне не от хорошей жизни, ибо нужда толкает их на то, чего им не хочется. В этом вся прелесть. Мне нравится сопротивление, нравится видеть, как их трясет от нового задания или приказа, как они поначалу презирают меня, а потом текут от одного только взгляда. Именно когда это происходит, когда они впадают в зависимость от меня, я с ними расстаюсь. Интерес пропадает.

Посмотрим, что это за Барби.

На «все готовую» не очень похожа. Внешность простовата, косметики минимум, фигурка ничего, хотя как по мне имеется небольшой излишек веса. Или нет… надо рассмотреть поближе. Но что сразу подкупает, это торчащие соски сквозь тонкую ткань. Пришла без лифчика, молодец. Имя тоже ничего, вполне ей подходит. Ева… каштановые волосы, светлая кожа, пухлые чувственные губы, такие ротики мне нравятся, а взгляд далеко не пустой, как у девиц до нее. Взгляд глубокий и как раз презирающий. Да, эта штучка меня определенно заинтересовала.

— Разденься, — обхожу кресло, опускаюсь на подлокотник.

Ох, как дернулась. Боится. Просто прекрасно. Язык тела — самый правдивый язык. Можно много чего болтать, но тело всегда остается искренним, первым делом мозг посылает сигнал к нервным окончаниям, только потом уже начинается мыслительный процесс. А у женщин так и вовсе мозг работает с приличной задержкой во времени.

Девчонка меж тем хмурится, сопит, руки сжимает в кулаки. Как ни крути, а они все такие разные. Моя последняя игрушка была строптивая, долго пришлось объезжать кобылку, до нее наоборот, сдалась быстро, до безобразия быстро. Растеклась лужей и додумалась признаться в любви. Что ж, я ее быстро отправил восвояси с ее любовью вместе. Но там, как выяснилось, крыша изначально подтекала. Я с ней был груб, брал всегда силой, думал, ей это не нравится, оказалось, что нравилось и еще как.

— Я жду… — складываю руки на колене.

Вдруг она разворачивается спиной и тянется к молнии на юбке. Тут одна бретелька сама собой сползает с плеча. Миленько… Тогда решаю девчонке помочь, раз такая стеснительная.

И снова она вздрагивает, когда касаюсь ее спины.

— Тихо, не суетись, — убираю волосы в сторону. Пахнет она приятно. Ежевикой.

Бретельки соскальзывают легко, следом соскальзывает и топ. Видимо я все-таки ошибся, лишней полноты нет, зато грудь есть. Смотрю на нее сверху. Красивая форма, женственная, наверняка мягкая. И желание прикоснуться пересиливает, тогда накрываю ладонями эти роскошные полушария, слегка сжимаю между пальцами соски, отчего те грубеют. Да, грудь у нее определенно, что надо, как и язык тела, и запах. Посмотрим, чем еще удивит.

И понимаю, что юбку хочу расстегнуть сам. Молния легко разъезжается, юбка остается на полу. Интересно, как девчонка пахнет там? Запахи для меня имеют большое значение. Некоторые приятно пахнут пару минут после душа, а потом возвращается естественный запах тела. И да, тут все очень индивидуально.

— Сейчас ты сядешь на стол, — подвожу ее к кофейному столику, — и раздвинешь ноги. Поняла?

На что следует неуверенный кивок.

Глава 3. Ева

Господи, поскорее бы все это прекратилось. Его прикосновения противны до глубины души. Ненавижу подонка. И что еще хуже, начинаю осознавать, что переоценила себя, отчего становится погано, гадко. Пришла мстить, называется. Это логово зверя, где я даже не жертва, а просто кусок мяса на перекус.

Грудь сжал так, что я чуть не пискнула от боли. А что дальше? Что он будет делать, когда сяду на стол?

С трудом, но опускаюсь на прохладную стеклянную поверхность, слегка развожу ноги. Не дрожать уже не получается.

— Шире, — садится на диван напротив. — Ты пришла мне понравиться или как? Жаться будешь в кабинете гинеколога, а здесь давай, показывай, чем богата.

Мразь, конченая мразь. Моя сестра из-за него теперь лежит в клинике душевнобольных. Он сломал ее, а потом выбросил как ненужный мусор.

Развожу ноги еще шире. Вдруг он в секунду оказывается надо мной, отчего невольно падаю на локти. А Игнашевский с нереально довольным видом накрывает ладонью лобок, после чего сдвигает трусики в сторону и запускает пальцы внутрь, но, увы, сталкивается с серьезным препятствием. Я еще девушка. И вмиг улыбка сходит с его лица.

— Ты что? Девственница? — кривится, будто прикоснулся к чему-то отвратительному.

— Да, — кое-как выдавливаю из себя.

— И на что ты надеялась? Моим главным условием является то, что женщина должна вести активную половую жизнь.

— Надеялась… что все-таки… — а вот тут мне ответить нечего. Те, кто организовал эту «встречу» не говорили про особые условия. Сказали просто прийти и постараться понравиться, все.

Однако руку Игнашевский продолжает держать там, медленно поглаживает.

— Детка, я не трахаю девственниц, — и надавливает на вход, из-за чего я инстинктивно сжимаю бедра. — Вот когда тебя кто-нибудь вскроет, тогда и приходи.

— Я готова на все, — вырывается само собой, — могу подписать любое соглашение, если нужно.

— Слушай, — поднимает взгляд, — я человек сложный, с определенными предпочтениями. Мне нужна психологически устойчивая и физически крепкая женщина. Ты еще ни разу не была с мужиком, а после меня твоя дальнейшая жизнь может покатиться не в том направлении. Тебе оно надо? В конце концов, нужны бабки, продай кому-нибудь девственность, — и снова наглая ухмылка, — есть психи, которые тащатся от этого.

Да что ты? Психи? А ты не псих? Ты не ломаешь женщин?

— Я крепче, чем кажусь.

— Так уверена? Ладно, сейчас я тебе покажу, что тебя ждет.

Не успеваю и глазом моргнуть, как ублюдок хватает меня за волосы, чуть ли не стаскивает со стола и укладывает на пухлую спинку дивана так, что мой зад оказывается неприлично высоко задран, а дальше следует откровенная порка. Урод не церемонится, совершенно не контролирует силу и на седьмом или восьмом ударе я начинаю рыдать. Слезы льются ручьем, кожа горит огнем.

— Вот видишь, — склоняется, — такой первый опыт ты хочешь? Скажи, Ева?

Я же мотаю головой. Нет, не хочу, конечно, не хочу. Но я ведь должна. Должна заставить эту сволочь поплатиться за всё… но, черт побери, не хочу. Он гребаный садист.

Глава 4. Ян

Безусловно, я хватил лишка. Обычно стараюсь держать себя в руках. Но здесь я должен был… пусть лучше сразу испугается и забудет сюда дорогу. Девственницы мне не нужны.

А девчонка так и лежит, дрожит всем телом, всхлипывает. Честно сказать, я уже на грани. Это было потрясающе. Ее упругая попка выдержала серьезное наказание, теперь радует глаз краснотой. И не могу себе отказать в желании ощутить запах девицы, потому снова отодвигаю трусики в сторону, касаюсь нежной кожи, массирую настойчиво, мне нужно, чтобы ее тело ответило, хочу ощутить смазку. Только без толку, но есть у меня и другой способ. Природа все просчитала, предугадала, тело отвечает влагой не только на возбуждение, иногда таковая реакция следует на боль, как защитный механизм. Тогда с силой надавливаю ей на вход, она же пытается подняться, но не даю — прижимаю к дивану.

— Лежи смирно и скоро я тебя отпущу.

И вот, спустя пару минут ощущаю пальцами вязкую жидкость. Затем провожу пальцами по своим губам, облизываю, вдыхаю аромат этой самочки. Да, пахнет она обалденно, а на вкус еще лучше. Как жаль. Такой экземпляр и придется с ней расстаться. Но девственницы не моё, с ними мороки много. А ведь кому-то достанется этот славный бутончик. С другой стороны, ну трахнет ее какой-нибудь нищеброд студентик, а толку? Со мной она хотя бы получит деньги. Но, ей уже вряд ли захочется остаться. Тем более, у меня впереди еще две кандидатки. Их бы тоже посмотреть.

— Можешь подняться, — беру ее за предплечье, помогаю встать, но ноги девчонку не слушаются, в итоге успеваю подхватить Еву до того, как ее налупленный зад соприкоснется с твердым полом. А она все-таки очень мягкая и грудь так соблазнительно колышется при каждом движении. — Больно? — инстинктивно втягиваю носом аромат ежевики, который перепутался с ее собственным ароматом. Бедолажка вспотела, когда я ее порол.

Усаживаю это чудо на диван, поднимаю с пола юбку, подаю.

— С девушкой, что была передо мной, вы сделали то же самое? — бормочет, заикаясь.

— А зачем тебе эта информация? — опускаюсь на корточки. Хочется на нее смотреть, очень хочется. Такая сладкая, такая непорочная и ненавидит меня. Поначалу в глазах плескалось презрение, теперь же полыхает ненависть.

Но ответить ей нечего, а слезы так и катятся по щекам.

— Я ее просто выставил, сладкая. Не бил, если ты об этом. Так что? Стало легче?

— Мне бы стало, но не от этого, — принялась натягивать топ обратно.

— А от чего? — забавная, очень забавная. Настолько, что я уже готов пересмотреть свое главное правило.

На что маленькая фурия поднимает на меня горящий взгляд. О да… дай ей сейчас в руку чего потяжелее, и мой череп был бы расколот как орех.

Ева встает, с трудом надевает юбку, все-таки руки дрожат и не получается сразу справиться с молнией. А груди так и подпрыгивают в такт движениям. Впиться бы губами в каждую по очереди, зубами тоже можно, самую малость.

— Знаешь, — дожидаюсь, когда подойдет к двери, — не торопись расставаться с девственностью.

А она замирает на пару мгновений, но потом все-таки уходит.

После себя девчонка оставляет настолько сумасшедшую ауру, что не хочется ее нарушать, совершенно не хочется. В итоге велю мажордому сменить место дислокации. Двух других приму в малой гостиной.

Глава 5. Ева

Больной урод! Теперь понятно, какие у него предпочтения. Он просто-напросто издевается над женщинами. Физически. Но я облажалась, причем по полной программе. И что теперь делать? Уж лишаться девственности ради «второго тура» точно не буду. С другой стороны, может оно и к лучшему. Как бы я ни ненавидела эту тварь, как бы ни желала ему подохнуть где-нибудь под забором, у меня практически никаких шансов. Этот зверь пережевал бы меня и выплюнул.

А зад тем временем огнем горит. В такси сажусь очень осторожно и всю дорогу пытаюсь найти более или менее удобную позу. Вообще, я далеко не аленький цветочек, боль переношу нормально, все-таки в детстве случился тяжелый перелом руки, пришлось многое вытерпеть. Операции, штифты и перевязки не идут ни в какое сравнение с поркой. Конечно, от его руки было очень больно, но сильнее боли оказался страх. Страх, что он не остановится, что забьет до смерти, а потом попросит своего вышколенного мажордома избавиться от трупа. Сейчас-то я понимаю, что такого не случилось бы, но в тот момент думалось иначе.

Вернувшись домой, первым делом подхожу к зеркалу и снимаю юбку. Какой ужас! На заднице краснеют ровные следы от его гигантской пятерни. Завтра наверняка будут синяки. И тут в голове всплывают последние слова зверя: «не торопись расставаться с девственностью». Что бы это значило? Надеюсь, просто способ застращать меня вконец. Ведь он этого хотел? Напугать? Тогда справился на отлично. Да, Игнашевский настоящее чудовище. Хотя, чему тут удивляться? При таких деньгах, при таких возможностях грех не стать ублюдком, тем более, если изначально есть сдвиг по фазе. Господи, как я завтра высижу три лекции подряд? Может вообще не идти? А еще бы мазь купить с лидокаином и что-нибудь от синяков.

Но когда нервы более или менее успокаиваются, приходит осознание своей никчемности. Я так долго вынашивала эту идею мести, так долго к этому готовилась. А что в итоге? Сдулась при первой встрече! Наверно надо было попробовать настоять, показать, что готова даже к такому, но лукавить не буду — не готова. К такому не готова. Сестра не говорила, что он любитель пороть, правда, она в целом мало о чем говорила. После возвращения от него Оля замкнулась в себе, только плакала, названивала ему как одержимая, но без толку, потом звонить перестала, зато начала стремительно увядать. И когда я нашла в ее сумке таблетки, поняла, дальше терпеть нельзя, нужно обратиться к специалистам. К счастью сестра не отказалась, сама легла в клинику. Но там лучше не стало, по сей день она вся в себе, по сей день не хочет жить.

Только вот беда, денег с каждым днем все меньше, лечение не из дешевых. Я перевелась на вечернее отделение, начала работать, однако получаю жалкие крохи, которых не хватает на все, что нужно. Боже, моя сестра всегда была такой позитивной, сильной, волевой, шутка ли, тянула нас обеих, так как родителей не стало слишком рано. Она меня вырастила, сама выучилась, устроилась на хорошо оплачиваемую работу, и вот надо было угораздить в лапы к этой твари. Беда в том, что Оля влюбилась в ублюдка Игнашевского. Просто помешалась на нем, позволила сломать себя, растоптать. Теперь же она в психушке, а Ян цветет и пахнет, и продолжает свои безумные игрища.

Спать ложусь с мыслями о том, куда еще податься, чтобы зарабатывать больше. Ольге пока рано выходить из клиники, одна она не справится, а я не смогу находиться рядом с ней постоянно. Что до урода Игнашевского, то ему я по-прежнему желаю сдохнуть под забором, но прежде испытать все унижения, которые испытывают его «куклы», которых он использует как резиновых Зин из сексшопа.

Глава 6. Ян

Всех отправил по домам. Ни одна не зацепила. Тупые как пробки и сразу видно, типичные давалки. Мне такие не нужны. Что-то редеет выбор. Уже вторую партию заворачиваю.

Но уснуть нормально не получается, перед глазами так и стоит это непорочное создание, которое краснело и белело, когда я ее трогал, которое рыдало, когда я отшлепал ее по классной попке. Думаю о девчонке весь вечер. В ней все прекрасно, она именно такая, какая мне и нужна за исключением одного нюанса. Но если рассудить здраво, может, на самом деле пора пересмотреть правила? Раз уж эти шлюхи, что стекаются со всей переферии, дискредитировали себя, возможно, имеет смысл кардинально сменить подход. К тому же Краснова сама ко мне пришла и готова была расстаться с этой, по сути, безделицей. Да и что такое девственность? Всего лишь физиологическая особенность, а как по мне, так погрешность в эволюции. И если уж сами женщины не ценят свою непорочность, с чего ее должны ценить мужики? Резонно? Вполне!

В принципе, контакты Красновой у меня есть. Мои люди ее уже проверили — живет одна, родителей нет, учится, работает. Кстати, отсутствие семьи многое упрощает. Но я свое слово всегда держу, если справится, если будет делать все, что я скажу, то получит и деньги, и билет в счастливую жизнь.

Эти страдалицы предоставляют мне тело и безграничный к нему доступ, а я им — бабки. Все честно. Испокон веков женщины себя продавали, а мужики покупали, если, конечно, могли. В этой схеме нет ничего предосудительного. Так делали наши предки, так делаем и мы. Так что, завтра я отправлю за девчонкой водителя. Если смелая, если действительно нуждается в бабках, приедет. В противном случае упустит хороший шанс выбраться из дерьма.

Однако утро начинается не так уж и радужно. Помощник сообщает о срыве сделки, которая могла принести компании серьезный доход, следом объявляется мой папаша, но с ним проще. Выпишу ему чек, и пусть валит обратно в Доминикану курить бамбук. А вот вечер обещает быть приятным, ведь именно вечером водитель должен привезти мою новую куклу. Я не сомневаюсь, что она согласится. Поначалу они все изображают из себя недотрог, закатывают глазки, а на деле готовы хоть наизнанку вывернуться, лишь бы получить «зарплату», размер которой им и не снился до встречи со мной. Краснова ничем особо не отличается от остальных, она пришла ко мне, что говорит об одном — она готова к отведенной ей роли.

Возможно, первый раз я ее трахну по всем канонам. Как ни крути, а дело деликатное, физически калечить куколку не хочется, так как потом от нее уже не будет никакого толка. Хотя, там будет видно. Кто знает, может девица не из робкого десятка и сама усядется на член. И от одной только мысли о том, как эта лань со стонами и криками принимает меня, в штанах становится тесно. Да, определенно Краснова должна быть здесь. И будет. Уверен, что будет.

А пока надо браться за дела.

И первым делом даю указание прислуге подготовить комнату для будущей постоялицы. Если я правильно понял, Краснова довольно спокойная сама по себе. Не истеричка. Так что, ей нужны оттенки спокойные. Для чего подойдет спальня в западном крыле дома. Бежевые обои, мебель цвета слоновой кости, никакой вычурности, все очень, очень степенно. То, что надо! И выход на открытую террасу есть, если вдруг захочет подышать свежим воздухом. Своих кукол я селю только на первом этаже. Учел, так сказать, ошибки прошлого. Была одна эмоциональная особа, которая решила меня нагнуть — влезла на подоконник, открыла окно, грозилась выброситься. Благо, никто тогда не пострадал. Но вот на ус я намотал, больше никаких вторых и третьих этажей. А из окна первого пусть хоть каждый день бросаются, кусты там растут пушистые, примут, максимум задницу оцарапают.

Дальше еду в компанию. А по пути подбираю у гостиницы папашу.

— Сынок, — расплывается ленивой улыбкой этот лысеющий любитель Тропиканок, — как жизнь?

— Не жалуюсь. А ты чего приехал? Воде не декабрь еще.

— Деньги закончились раньше, увы. Я тут решил освоить торговлю на бирже. В итоге пока учился, поистратился.

На что качаю головой. Куда этот старый ловелас полез? Какая ему биржа? Сидел бы лучше на пляже и клеил мулаток, пока клеится.

— Ты и фондовый рынок — понятия несовместимые. Настоятельно советую сегодня же прекратить.

— Ян, я больше не хочу просить у тебя деньги, не хочу унижаться, хочу зарабатывать сам. А биржа — прекрасный способ. Главное, не терять головы и не поддаваться панике.

— Ну, я смотрю, ты как раз поддался, раз заявился ко мне раньше положенного аж на три месяца.

— Зря не веришь в отца. Вот увидишь, эти деньги будут последними, которые я у тебя возьму. Помяни мое слово.

— А ты так уверен, что эти деньги я тебе дам? — усмехаюсь без особого желания.

— Надеюсь, ты просто пошутил, сынок.

— Что ж. Хорошо. Выпишу тебе последний «транш». Мне даже интересно, как долго ты продержишься на плаву.

— Вот спасибо.

В этом он весь. В девяностые умудрился заработать на квартиру в сталинке и посчитал, что добился всего, потому можно и расслабиться. В итоге просрал и квартиру, и машину, которая ему от брата досталась. Спасибо, хоть мне успел дать образование. Но ладно, черт с ним. Хоть какой-то родственник, а есть. Бывали и у меня скверные времена, так хоть знал, к кому можно приехать и слово доброе услышать. Папаша есть папаша.

Будучи в офисе, набираю водителя Геворга:

— Зайди ко мне.

Через минут пять он уже стоит напротив стола. Как всегда молчалив и сосредоточен.

— Вот папка. Вот адрес, — через секунду отправляю ему на телефон смс, — отправишься по нему и передашь папку Красновой Еве Александровне. Ты ее вчера видел. Пусть она ознакомится с содержимым и даст свой ответ. Если согласится, привезешь девчонку ко мне сегодня же.

— Понял. А если не согласится? — приподнимает одну густую бровь.

— Тогда не привезешь. Геворг, ну ты чего? Я девок не похищаю.

— Угу. Сделаю.

— Давай…

А правда, что будет, если она откажется? Ведь шанс такой есть. Как-никак я с ней был довольно жесток. Наверно, не стоило пороть, надо было просто выставить за дверь. С другой стороны, пусть знает, с чем может столкнуться, если будет со мной. У меня нет каких-то конкретных предпочтений. Я люблю экспериментировать. С разными девицами по-разному. Они сами мне подсказывают, что с собой делать. С некоторыми было все очень жестко, с другими попроще. Но с этой хочется всего и сразу. Краснова не кажется пустышкой, в ней много эмоций, и как же будет приятно вытягивать эти эмоции наружу. Если не откажется…

Глава 7. Ева

Кое-как сползаю с кровати. Так больно! Ублюдок всю задницу отбил. Кажется, сейчас даже хуже, чем было вчера. Но времени на жалость к себе нет, пора собираться в институт. Хорошо хоть сегодня к третьей паре.

Одеваюсь в темпе, быстро запихиваю в себя бутерброд, заливаю сверху чаем и, чуть не забыв сумку с конспектами, выбегаю из квартиры.

И только закрываю за собой дверь, как слышу за спиной скромное покашливание. Аж сердце в пятки уходит. Тогда резко разворачиваюсь и сердце уходит куда-то еще ниже, потому что напротив меня стоит амбал. Вот как есть амбал не славянской наружности. Половина физиономии заросла бородой, густые брови слились в нечто единое, разве что нос с горбинкой гордо торчит из этой тропической сельвы да черные глаза мерцают в тусклом свете тамбурной лампы.

— Доброе утро, — произносит даже без акцента. — Я к вам от господина Игнашевского.

А у меня язык прилипает к нёбу, в глазах начинает рябить. Вот ведь, прислал Дьявол своего демона по мою душу.

— Прошу, — протягивает папку, которую беру дрожащими руками.

Он же остается стоять.

— Мне нужно сейчас это прочитать? — киваю на папку.

— Да. И дать ответ тоже сейчас.

— Ага, ладно. Прямо тут?

— Где вам будет угодно.

В итоге на ватных ногах возвращаюсь в квартиру, но дверь запереть не забываю, а то мало ли… И всё смотрю на папку, но открывать боюсь. В дом Игнашевского я шла с такой уверенностью, с такой решимостью, а теперь все, меня как подменили. Теперь мне страшно. Но жуткий бородач криминального вида продолжает ждать за дверью, а значит, открыть чертову папку придется и придется дать ответ.

Спустя пару минут все ж открываю. Внутри нахожу нечто напоминающее пригласительную открытку. На черной плотной бумаге выбито золотыми буквами: «Я принимаю приглашение хозяина посетить его кукольный дом». Ниже идет пустое белое поле, где нужно поставить роспись с расшифровкой. Мерзавец все-таки заинтересовался мной! Помню, как Ольга расписалась на таком же, а мне наврала, что это всего лишь приглашение на тематическую вечеринку. И что делать? Если приму приглашение, считай, подпишу себе приговор. Но ведь я этого хотела. Хотела!

Увы… но я не смогу. Этот зубр сломает меня как Ольгу, если не хуже. И будет уже две загубленные судьбы. Тогда я точно не смогу помочь своей сестре. А внутри тем временем продолжается борьба. Сердце колотится, желание отомстить все еще полыхает в душе, но разумом я понимаю, чем, скорее всего, закончится это мое рьяное стремление заставить ублюдка поплатиться за содеянное. Нет, Оле я нужна здоровая и вменяемая. Пусть будет сложно, но мы как-нибудь справимся, что до Игнашевского, надеюсь, когда-нибудь он станет жертвой своей же игры.

Тогда захлопываю папку и направляюсь к двери.

Амбал все так и стоит.

— Ознакомились? — принимает папку, раскрывает, а, не увидев подписи, явно теряется.

— Да, ознакомилась. Вынуждена отказаться от приглашения. Передайте от меня благодарность вашему начальнику.

— Я вас понял. Всего хорошего.

— Прощайте, — и дожидаюсь, когда он сядет в лифт, когда двери за ним закроются.

Что ж, всё. У меня был шанс, но я сдалась. И вообще, я ведь опаздываю. Вот черт!

Глава 8. Ян

Стою и, честно говоря, не знаю, как реагировать. Геворг вернулся ни с чем. Краснова отказалась! Еще и благодарности свои прислала мелкая дрянь. Да, я предполагал отказ, но все-таки думал у неё есть веские причины принять моё приглашение.

За все годы я еще не встречал ни одного отказа. Я им отказывал, да, а они мне — нет. Вот ведь сучка. Может, решила цену себе набить? Она ведь не дура, наверняка заметила мой интерес. И наверняка правильно расценила последние сказанные ей слова. Молодая, но видно, ушлая. А коль так, значит, мы еще потанцуем. Эта кукла будет моей, для чего я очень постараюсь. И когда она окажется в моем доме, когда подпишет договор, вот тогда мы поиграем.

— Геворг? — вызываю его снова. — Проследи за Красновой. Мне нужен распорядок ее дня.

— Сделаю, босс.

И ловлю себя на мысли, что игра-то уже началась. И такой расклад мне очень даже по душе. Куда приятнее будет заманить в стойло эту необъезженную кобылку, чем сразу получить уже подкованную и с седлом наперевес. Я её сам подкую, куплю ей самое красивое седло, а потом пришпорю. Если подумать, Краснова появилась вовремя. Прежний формат игры наскучил, приелся. Девки приходили, я их выбирал, трахал, отпускал. И так из раза в раз. С Красновой же есть шанс взбодриться. Надо будет составить новую программу. Поначалу обойдемся легкими играми, так сказать, пойдем от простого к сложному. Пусть девчонка погружается в мой мир постепенно. И начнем мы с самого малоприятного — дефлорации. В ту же секунду чувствую, как член встает колом. Видимо все-таки не совсем малоприятного, коль такая бурная реакция.

А по возвращении домой наведываюсь в комнату моей будущей куклы. Прислуга все подготовила. Навели порядок, обновили постельные принадлежности, полотенца. М-да, я, конечно, рассчитывал, что уже сегодня Ева будет здесь. Что ж, придется набраться терпения.

Два дня проходят в мучительном ожидании. А на третий Геворг приносит заветную папку, в которую я вцепляюсь, чуть ли не зубами. Хочу знать, чем живет эта строптивая засранка…

Читаю внимательно, будто передо мной не досье вовсе, а партнерский договор, можно сказать, въедаюсь в каждую букву. Угу, каждый день посещает институт, а до него работает секретарем в бюро переводов недалеко от дома. Получает, естественно, копейки. За два дня маршруты одни и те же. Разок посетила кафе с подругой. А Геворг молодец, даже чек из кафешки прихватил. Купила себе Краснова эклер за шестьдесят рублей и обычный черный чай за сорок. Не шикует однозначно. Зато живет в собственной квартире, что досталась от тетки. Повезло, обычно, такие как она снимают. Ох, даже табель успеваемости есть, из которого следует, что девка умная, как я и предполагал. Учится на отлично. С моей-то помощью эта птичка имеет все шансы взлететь высоко. Если честно, мне нравятся девицы с мозгами. Они себе цену знают, потому и торгуются, тогда, как тупые овцы на все кивают. Конечно, мои куклы должны меня слушаться беспрекословно, но задора ради я всегда даю им возможность время от времени выпускать коготки.

Завтра наведаюсь к ней лично. Как раз под конец занятий. Посмотрим, что она мне скажет, глядя в глаза.

Остаток дня проходит в трудах адовых. Несколько встреч, переговоры с зарубежными коллегами и проводы дорого родителя в аэропорт, а это пробки и двухчасовой бубнеж старика о том, как скоро он заживет по-королевски.

— Слушай, сын, — вдруг обрывает свой монолог о невероятных прибылях, — а ты чего всё один? В инстаграм как ни зайду, ты там с каким-то мужичьем, яхты, тачки, а девушки рядом нет. Ты у меня, случаем, не…?

— Если произнесешь это слово вслух, высажу из машины. Не раздумывая.

— Да ладно, не горячись, — тут же расплывается улыбкой, — просто мало ли, вы — молодежь нынче настолько современная, что кто вас знает.

— У меня всё в порядке с женщинами. Когда мне надо, они есть.

— А семья? Дети?

— Может, годам к пятидесяти и заимею наследника.

Еще этого не хватало. Жены, дети, слюни, сопли, истерики — нет, не для того я так старательно выстраивал свою жизнь, чтобы разрушить всё в одночасье.

— Лишь бы не из пробирки.

— Ты продолжаешь?

— Всё, всё, уже заканчиваю.

Можно было бы старика и с водителем отправить, но тут я весьма консервативен. Как-никак папаша, причем почтенного возраста. К тому же налички с собой много.

А вот домой возвращаюсь, будучи в приподнятом настроении. Завтра встречусь с Красновой. И очень надеюсь, что не разочаруюсь.

Глава 9. Ева

Смотрю на все, что приготовила для своей особой «спецоперации» и смех разбирает. До чего же наивная дуреха! Решила идти в логово зверя с микро-камерой и записывающим устройством. Все-таки хорошо на меня подействовала порка — мозги на место встали, хоть лупил мерзавец по заднице. Возможно, как раз из задницы мозг и переместился куда положено. На что я рассчитывала? Ладно… пора собираться. На семинар по высшей математике лучше не опаздывать, иначе доцент Жулебин секир-башка сделает, тем более сессия не за горами.

Как хорошо было последние два дня, удивительно хорошо. Фактически ничего не изменилось, вторую работу я не нашла, на голову мешок денег не упал, у сестры все по-прежнему, но мне стало легче. Потому что я уберегла себя от отчаянного шага.

Да и погода сегодня ропщет. Теплый-претеплый конец сентября радует солнцем, сухим асфальтом и безмятежностью осени. Если бы еще как-нибудь справиться с денежным вопросом, было бы вообще здорово. В этот момент забрасываю кожаный рюкзачок за плечи, поправляю волосы и устремляюсь в сторону метро. Ехать не так-то и долго, но именно сегодня хочется ехать подольше, хочется слушать этот, казалось бы, жуткий гул поезда, наблюдать за людьми, составлять новые слова из надписи на дверях «Осторожно, не прислоняться». Но больше всего на свете хочется позвонить сестре и услышать «привет» её привычным бодрым голосом. Ну, ничего, я верю, что мы справимся. Она сильная, она переборет это и оправится.

Часы в институте отсиживаю в таком же приподнятом настроении, даже математик решил особо не свирепствовать, удалившись в середине пары на какое-то важное мероприятие на кафедре. Ни день, а сказка.

Однако моя сказка резко закончилась, когда часы пробили двадцать один ноль-ноль.

Я только покинула здание, только спустилась по ступенькам, как на стоянке одна из машин моргнула фарами. И все бы ничего, если бы не тот, кто вышел из этой самой машины минуту спустя. Это что же? Такая ирония судьбы? Откуда он тут? С какой вообще стати? Я ведь отказала!

Игнашевский тем временем делает несколько шагов в мою сторону и останавливается. Угу, то есть, ждет, чтобы я сама к нему подошла. Как же мне противна его наглая самодовольная рожа. Век бы не видела подонка! Но выглядит он каким-то чрезмерно серьезным, собранным. В день моего «собеседования» наоборот, был расслаблен, вальяжен. Гребаный хозяин жизни! Если его не знать, если судить только по фото или статьям, то прямо ангел во плоти. Труженик, бизнесмен, сколотивший состояние честным путем, а главное, завидный холостяк. Тут уж ни дать, ни взять, фактура при нем — рост, стать, сила, мужская красота, что уж говорить о здоровом румянце на щеках. Но если знать, кто он есть, то ощущение от встречи с таким красавцем будет только одно — тошнота.

И что делать? Подойти? Остаться стоять на месте? Или вообще сбежать? Правда, сейчас я кроме как стоять на месте ни на что больше не способна, ноги точно приросли к полу. А нелюдь продолжает ждать, причем видно, раздражается все сильней с каждой минутой простоя. Но ничего, раз приперся сюда лично, значит, самому надо, вот пусть и подходит. Я не собачонка. Попыталась ей стать, но, слава богу, одумалась.

В итоге Игнашевский сдается и довольно быстро преодолевает оставшееся между нами расстояние:

— Ну, привет, — нависает надо мной, накрывает своей тенью.

— Добрый вечер, — опускаю взгляд.

— Темечко красивое, спору нет, но я бы предпочел разговаривать не с ним.

— Что вам нужно? — и невольно отступаю. Слишком близко подошел, слишком давит. Тогда же набираюсь смелости и поднимаю голову.

— Как ты думаешь, что мне может быть нужно от тебя? — а губы искривляются в хищной ухмылке.

— Но я, кажется, передала ответ с вашим человеком.

— Идем в машину, обсудим твой ответ.

— Н-нет, — мотаю головой, — не нужно ничего обсуждать. Переступив порог вашего дома, я совершила ошибку. И благодарю за то, что вы мне прямо там разъяснили, насколько сильно я ошиблась.

— Да брось, всего-то отшлепал. Уверен, даже следов не осталось. Так что, не строй из себя неженку. Я ведь тебя вижу, — делает шаг ко мне, снова оказывается совсем рядом, — ты не дура, Краснова, — вдруг касается подбородка, сжимает его. — Если ты пришла от Лисецкого, то он наверняка тебе сказал, что я не делаю ничего без согласия женщины. Давай так, — замечаю, как его щеки становятся еще краснее, зрачки расширяются, превращая темно-карие глаза в откровенно черные, — мы посетим какое-нибудь милое заведение, где я тебе сделаю очень интересное предложение, от которого будет очень и очень сложно отказаться.

— А если я все же откажусь?

— В таком случае мы тихо-мирно разойдемся каждый в свою сторону. Разве что скажи, — склоняется ко мне, — ты же еще не успела расстаться со своей девственностью?

— Неуместный вопрос, — едва справляюсь с дрожью в теле.

— Почему же? У меня дома ты была готова на всё, раздвинула ноги, позволила трогать себя. А тут всего лишь вопрос.

— Нет, не успела, — словно выплевываю.

— Очень хорошо. Так что? Идем?

— Какие гарантии, что вы не затащите меня в машину и не…

— И не трахну прямо там в особо жестокой форме? — а заметив мой почти животный страх, что поселился в глазах, аж расплывается довольной улыбкой. — Не переживай, не трахну. Первый раз и в машине, ну нет. Даже я на такое не пойду. Я не насильник, дорогуша. Женщины сами ко мне идут, сами предлагают свое тело, как и ты предложила. Или тебя так испугала порка? Что ж, признаюсь, слегка переусердствовал.

В ту же секунду в голове пролетает шальная мысль. Так, может вот он? Шанс! Шанс провернуть задуманное! Игнашевский сам пришел! Это уже третья возможность. Возможность отомстить ублюдку. Хотя, о чем я вообще думаю? Нет, нет и еще раз нет. Слишком опасно. Неужели избитая задница и униженное достоинство ничему не научили?

— Ладно, — вылетает само собой. — Я выслушаю вас.

— Умница. Тогда вперед, карета ждет.

Упырь Лисецкий, он же некогда знакомый сестры, который как раз подыскивает «кукол» для этого кукловода недоделанного, действительно сказал, что он ничего не делает с девушками до подписания договора. Принципиальная сволочь, а еще продуманная, так как в договоре четко прописаны права и обязанности сторон.

На негнущихся ногах я все-таки подхожу к машине. А когда Игнашевский открывает дверь, первым делом замечаю того самого бородатого амбала на водительском сидении.

— Садись, — обдает жаром затылок сукин сын.

Наверняка я совершаю самую ужасную свою ошибку, как глупая муха лечу в паутину ядовитого паука, но… но я просто сажусь в машину, просто зажмуриваюсь и стараюсь ни о чем не думать. Игнашевский тем временем занимает место подле водителя.

— Трогай, — произносит с явным довольством.

Однако спустя полчаса, которые сопровождаются классической музыкой, что льется из динамиков и спокойствия совершенно не прибавляет, поскольку соната Бетховена «Буря» в данной ситуации лишь нервирует, я понимаю, что мы едем в направлении МКАДа.

— Куда вы меня везете?

— Ах, да. Я тут подумал, лучше побеседуем у меня дома. Так будет продуктивнее и нагляднее.

— Нет! Мы так не договаривались!