Семиевие Стивенсон Нил

– Сегодня – День тридцать семь, – продолжила она. – Десять процентов от трехсот шестидесяти пяти дней. Если это правда, что от Ноля до Каменного Ливня у нас два года, то позади уже пять процентов времени, в течение которого мы можем рассчитывать на помощь с Земли. Пять процентов времени, за которое мы должны построить на месте нашей нынешней конструкции общество и экосистему, способные просуществовать бесконечно долго.

Айви стояла спиной к большому экрану и не могла видеть реакции капельмейстеров далеко внизу, в конференц-зале на другом конце видеосоединения. В сегодняшнем совещании из них участвовали трое: Скотт «Спарки» Спалдинг, остававшийся директором НАСА, доктор Пит Старлинг, советник президента по науке, а также шведка Ульрика Эк, руководившая проектом в одном из частных космических стартапов, пока недавние события не вынудили ее сменить карьеру. Сейчас она координировала усилия нескольких государственных космических агентств и коммерческих фирм, работавших над Облаком. Видимо, она и была главным капельмейстером.

«Видимо» было существенной частью утверждения, поскольку каждый раз, выходя на связь с Землей, Дина обнаруживала, что все меньше и меньше понимает, что там происходит. С одной стороны, ей повезло так, как мало кому во всем человечестве. Ведь ей выпало жить. В то же время она, как и все остальные, мало что знала о происходящем на планете внизу и была вынуждена строить догадки, основываясь на случайных намеках.

Свои соображения Дина попыталась сверить с Айви – та призналась, что у нее самой не хватает пищи для выводов, а то, что до нее доходит сейчас, противоречит услышанному пять минут назад.

Фактически им пришлось заняться кремленологией. Во времена СССР у западного человека был единственный способ понять, что там происходит: следить за официальными лицами на трибуне Мавзолея во время первомайской демонстрации и делать выводы на основании того, кто где стоит и кто кому пожал руку. Сейчас Дина точно так же пыталась гадать по трем лицам на экране. Причем от Спарки не было особого толку. Как и подобает опытному астронавту, взгляд его блуждал в нескольких парсеках отсюда, а невнимание Спарки к тонкостям политики давно вошло в поговорку.

С этой точки зрения Пит Старлинг был его прямой противоположностью. Работа Пита заключалась в том, чтобы нашептывать научные версии происходящего на ушко президенту. И за последние тридцать семь дней недостатка в работе у него не наблюдалось. В прошлом он руководил крупными научными проектами в университетах, и за какие-то десять лет дорос от заштатной Миннесоты, через Джорджию и Колумбийский, до Гарварда. Спрашивается, что он делает на этом совещании? Проку от него все равно никакого. Выходит, он здесь – глаза и уши Джей-Би-Эф.

Но Джей-Би-Эф-то какое дело? На таких совещаниях ничего не решается, здесь просто докладывают о происходящем согласно установленной форме.

Когда Айви закончила фразу, Пит в сомнении скривил рот и перевел взгляд на Ульрику Эк – даму лет под пятьдесят, довольно дородную, но, если верить Рису, очень толковую. Видео высокого разрешения не скрыло от Дины, как глаза Ульрики чуть шевельнулись – она заметила, что Пит повернул голову, но не сочла нужным это показать.

Ульрике Пит явно не нравился. Но и авторитет руководителя проектов она заработала не на пустом месте.

– Айви, – начала она, – хотелось бы избежать непонимания. Когда мы говорим о «конструкции», мы употребляем этот термин не в буквальном смысле. У нас просто нет другого.

Айви обернулась к экрану.

– «Конструкция» – пожалуй что не лучший термин, – кивнула она согласно. – Ничего еще толком не сконструировано.

– По-моему, – вмешался Пит Старлинг, – Ульрика хочет сказать, что Облачный Ковчег пока еще гибкая концепция, которая с прагматической точки зрения за девяносто пять процентов оставшегося в нашем распоряжении времени может измениться до неузнаваемости.

Айви наморщила брови. Внизу что-то происходило, политическая борьба в той или иной форме. Такие, как Пит, чувствовали себя в подобной ситуации как рыба в воде.

– Зря тратим время, – вступил в разговор Федор. – Я расширяю фермы для пионеров. – Федор прекрасно владел английским, но будучи рассержен – как сейчас – переходил на рубленые фразы. – У меня восемь костюмов снаружи, пять внутри. Всего тринадцать. Несчастливое число.

Слово «костюм» в последнее время вошло в оборот в качестве синекдохи и обозначало человека, способного работать в открытом космосе и обладающего исправным и пригодным для этой цели костюмом, то есть скафандром.

– Пионеры прибывают через две недели, так? Тогда мне нужны еще скауты. Как говорится, вчера.

Когда Федор прибыл на «Иззи» шесть месяцев назад, это воспринималось всеми как прощальный полет, после которого он перейдет на административную работу в Роскосмосе. Нельзя сказать, что Федор пренебрегал своими обязанностями, но чувствовалось, что он больше озабочен перспективой и глядит на «Иззи» глазами чиновника, которому желательно, чтобы она без проблем дослужила до его выхода на пенсию. Разумеется, в момент Ноль все переменилось. И еще больше – с началом русского вторжения. Не то чтобы Федор получил новое звание или должность. В этом не было никакой необходимости. Просто все русские столь же неукоснительно, сколь и неофициально, признавали его за начальство. Соответственно изменилось и поведение самого Федора. Он подчеркнуто признавал за Айви общее руководство, но при этом давал понять, что за костюмы целиком и полностью отвечает он сам. Благодаря подобной власти он словно вырос в размерах и теперь нависал над собеседником. Морщинистое лицо Федора затвердело, и даже голос стал резче.

Ответил ему Спарки.

– Федор, топливный насос уже починили. Всего лишь неисправный датчик. Пуск состоится, как и планировалось… – он посмотрел на часы, прикинул в уме, – через четырнадцать часов. Еще через шесть ты получишь свои костюмы.

– А «Заводы», «Вестибюли»? Я давал список.

– Федор, инженерные службы занимаются доработками двадцать четыре часа в сутки.

– Механизм закрывания дверцы. С ним не все ладно.

Остаток совещания был посвящен пионерам, чье прибытие ожидалось через две недели и которые пока что должны были жить в модулях, либо жестких, либо надувных, но более комфортабельных по сравнению с «Луками». Модули должны были цепляться к заполненным воздухом трубам со спиральными ребрами жесткости, почти как в вентиляционных системах крупных складов, а сложная комбинация таких труб – крепиться к фермам. Дину все это мало касалось, так что она отвлеклась на ноутбук. Работы у нее хватало, а после слов Айви о пяти процентах совсем не хотелось глазеть в потолок на скучных совещаниях.

В основном она теперь занималась роботами, ползающими по льду. Или, с учетом недавнего груза – роющими во льду туннели. Однако она решила, что работу по железодобывающим роботам прекращать тоже нельзя. Пусть даже по четверть часа в день – все же лучше, чем ничего. В противном случае, как опасалась Дина, проект может закрыться насовсем.

С этой целью в левом нижнем углу экрана у нее было открыто окно, транслирующее видео с Амальтеи, в основном – с камер роботов, которые были заняты чем-то полезным. Дина держала его на краю поля зрения, разбираясь с мейлами, таблицами плановых работ и диаграммами Ганта.

В какой-то момент она краем глаза заметила некий непорядок. Через несколько минут он снова бросился ей в глаза, и Дина отложила в сторону все остальное. Увеличив окно, она приняла контроль над роботом, передававшим видео, повращала его камерой и наконец захватила в поле зрения то, что ее беспокоило.

Это был силуэт Феклы, плавающей в «Луке». Его ярко-голубой цвет означал, что на ней охлаждающее белье. Это как раз было нормально, Фекла надевала его каждый день перед сменой. Дальше она должна была протиснуться ногами вперед в «Вестибюль» сквозь фланец. Чего Фекла не делала. Она перемещалась взад-вперед между «Вестибюлем» и «Луком». Сквозь фланец она проходила вперед головой (что уже было ненормально), что-то делала минуту-другую, потом возвращалась в «Лук» и принималась водить пальцами по планшету.

Она явно задерживалась. В любой другой день к этому моменту Фекла была бы уже в скафандре и на ферме.

На ноутбук отвлеклась не только Дина. Федор – в обычное время не отличавшийся страстью к мейлам и прочим новомодным штучкам – тоже не отрывался от экрана планшета и время от времени обменивался взглядами с Максимом, который делал странные жесты, словно дергая себя за несуществующую бороду.

Что-то было не так.

Что там только что сказал Федор? С механизмом закрывания дверцы не все ладно?

Это не было абстрактным утверждением. Федор имел в виду нечто конкретное. А именно – Феклу.

Фекла могла выбраться из «Лука» через «Вестибюль» и залезть в скафандр, но дверцу сзади закрывал механизм. Если он неисправен, скафандр не загерметизировать. Это означало, что она не может покинуть ОВЛ (как стали называть комбинацию скафандра «Орлан», «Вестибюля» и «Лука»).

Это была еще не катастрофа, но хорошего тоже мало. Чтобы получить «почту», Фекле следовало отделить скафандр от «Вестибюля», оставив вход открытым для доставки, пока ее нет дома. А «почта» означала пищу, воду, лед и картриджи для очистки воздуха от CO₂.

Дина не знала, сколько времени Фекла протянет без «почты», но полагала, что вряд ли больше суток. И что прежде всего прочего ее убьет жара.

Нужно было придумать, как Фекле попасть в «Иззи». Поскольку ОВЛ был спроектирован из подручных средств, шлюза, как у космических кораблей, он не имел. Не было ни люка, ни переходного устройства.

До конца совещания, которое продолжалось еще около получаса, Дина поглядывала на Федора, пока не пришла к выводу, что он готов пожертвовать Феклой. «Готов» в том смысле, что считает это неизбежным и взял соответствующие эмоции под контроль.

Дина поняла, что означает «БЕЗ МЕЙЛА». Быть скаутом означало, что вероятнее всего тебе предстоит умереть. И раз уж ты готов на жертву, нет смысла спамить скаутскую рассылку мольбами о помощи и прощальными сообщениями. Фекла могла связаться с Федором, и больше ни с кем, в чем был свой резон. Защитники Ленинграда, Сталинграда и Москвы этот резон понимали и принимали всей душой. Однако с современной этикой он как-то не слишком вязался.

Поправка: с современной этикой, как ее было принято понимать в эпоху одной Луны.

К нынешнему положению вещей он подходил безукоризненно.

Часть души Дины разрывалась, требуя броситься перед Федором на колени и умолять его об организации спасательной операции, геройской и драматической. Выход должен быть. Они все смотрели «Аполлон-13» и постоянно сыпали цитатами оттуда.

Но она понимала, каким будет ответ. Через две недели начнут прибывать корабли с пионерами. Если к их прилету приготовления не будут закончены, всех можно сразу считать покойниками. Времени нет. На замену Фекле вот-вот прибудут новые скауты.

В этот момент Дина порадовалась, что совещание затянулось, что Спарки не придерживается согласованного списка вопросов, а Пит Старлинг пользуется любым случаем ввернуть очередное словцо из бюрократического лексикона. Поскольку в голове у нее начал оформляться план. Который еще нужно согласовать с Айви и Рисом, а, возможно, и с Марко. Ей также понадобится помощь Марджи Колан – лучшего врача в ее распоряжении все равно не будет. Однако без участия Федора и его костюмов, похоже, удастся обойтись.

Федор тем временем что-то быстро печатал двумя пальцами. Дина уставилась ему в лицо и не отводила глаз, пока он не закончил. Очевидно, Федор тоже обратил на это внимание, поскольку, закончив, поднял взгляд и уставился ей прямо в глаза, сохраняя идеальный покерфейс.

Дина не отвела взгляда.

В глазах Федора промелькнула тень понимания. Понимания того, что Дине тоже все известно. Конструкцию «Иззи» он представлял себе, как никто другой. И был прекрасно в курсе того, где Дина проводит все свое время и что может рассмотреть из окна. Дина прекрасно видела, как он все просчитывает в голове и к каким выводам приходит.

Федор явно ждал от нее всплеска чувств. Следовательно, от Дины требовалось сохранять спокойствие. Стоит ей пустить слезу, уважения Федора, как и его внимания, уже не вернуть.

– Федор, – произнесла Дина. – Я знаю.

Федор изумленно моргнул, потом, замявшись, едва заметно кивнул в ответ.

– Что ты знаешь? – заинтересовался Пит Старлинг по видео-связи. – Я упустил что-нибудь важное?

– Да нет, – пожала плечами Дина, – мы просто обсуждаем в конструктивном ключе, как поставить индивидуальные достоинства членов коллектива на службу общим интересам.

Если верить данным сайта «50 самых сексуальных спортсменок», физически Айви не так уж сильно отличалась от Феклы. Та была несколько плотнее сложена, зато Айви – на пару сантиметров выше. Поэтому первым делом они загнали Айви в небольшой шлюз, через который Дина впускала и выпускала роботов. Поджав голову и подтянув колени к груди, Айви как раз туда поместилась, даже с небольшим запасом. Сделав фото, Дина приложила его к мейлу с подробными инструкциями.

Спенсер Грайндстафф, работая еще совсем юнцом на ЦРУ, успел собаку съесть на взломе правительственной электронной почты то одной, то другой страны. Он нашел способ переправить мейл Фекле на планшет, заключив тело письма в оболочку, будто бы исходившую от Федора.

Дина видела, как Фекла читает сообщение. От планшета она подняла взгляд на окно, потом перевела его на шлюз. К тому моменту Дина начала опасаться, что Фекла без сознания – та не двигалась уже несколько часов. Как потом решила Дина, избегая лишних движений, Фекла просто пыталась сэкономить кислород и уменьшить тепловыделение.

Кабельной стяжкой Дина прицепила к внутреннему люку шлюза мощный светодиод, потом закрыла люк. Открыла клапан и сбросила воздух в пространство, «заполнив» шлюз вакуумом, потом потянула рычаг – обычный, механический – и открыла внешний люк. Ей было видно, как белое сияние отражается от пластиковой оболочки «Лука» в нескольких метрах от шлюза и как Фекла повернула голову, когда свет привлек ее внимание.

Для того чтобы подтянуть пузырь «Лука» к открытому шлюзу, требовались скоординированные усилия нескольких роботов. Дело это оказалось безумно утомительным и чем-то напоминало попытку поймать воздушный шарик при помощи пассатижей. Дина собиралась использовать «ужиков» – их у нее был с десяток. «Ужик» мог соединиться – ухватившись «зубами» за «хвост» – с другим «ужиком», удвоившись в длине, и так до бесконечности, пока не образуется управляемое механическое щупальце. Дина расположила первого «ужика» хвостом к Амальтее и закрепила его, как в шарнире, посредством двух вставших на якорь «хватов». Второй прополз по первому и соединился с его головой, так что его собственная теперь торчала в пространство. По ним взобрался третий и тоже закрепился, и так далее, пока над поверхностью астероида не поднялся хлыст, понемногу огибающий пузырь, в котором была заключена Фекла.

Пока все шло по плану. Но чем длинней становилась цепочка, тем сложней было ей управлять. Конструкцией «ужики» напоминали гусеницу и состояли из одинаковых сегментов, соединенных подвижными шарнирами. Шарниры управлялись моторчиками, а моторчики – написанным Диной кодом, и по идее все было под контролем. Проблема заключалась в том, что у каждого шарнира имелся определенный допуск по гибкости, что с точки зрения Дины было не чем иным, как систематической ошибкой. С увеличением длины ошибка накапливалась, и когда Дина соединила трех «ужиков», она обнаружила, что плохо представляет себе координаты конца хлыста, не говоря уже о том, чтобы им управлять. Попытка приложить механическое усилие, заставив хлыст изогнуться вокруг скользкой, округлой поверхности «Лука», только усугубила проблему.

За всем этим наблюдал Рис, появившийся через несколько часов после начала операции. В подобных случаях у него была манера подолгу молчать, потом внезапно задать вопрос, вроде бы совершенно неуместный, но при этом означающий, что он тоже думает над проблемой.

– А что будет, если выключить все моторы и дать этой штуке просто болтаться? – спросил он на этот раз.

– А тор свой ты что, уже достроил? – возмутилась Дина, обернувшись, чтобы смерить его как можно более уничтожающим взглядом.

– Сначала надо вот с этим разобраться, – миролюбиво ответил Рис.

Дине было что ему сказать по данному поводу, однако слова вдруг застряли у нее в глотке. Рис опять игрался со своим ошейником. На шее он обычно носил цепочку, не сказать чтобы особо массивную или причудливую, просто тонкую нить из граненых звеньев, не золотую, а из нержавейки – Рис цеплял на нее флешки и тому подобные мелкие предметы, чтобы они не уплыли неизвестно куда. Сейчас, впрочем, на цепочке ничего не висело – она просто вертелась у него вокруг шеи. Цепочка образовывала широкий волнистый овал и, не касаясь ни шеи, ни воротника, вращалась в пространстве вокруг. Дина уже видела раньше, как Рис проделывает подобный трюк, в основном – как средство от скуки на совещаниях. Он даже научился ускорять ее скорость или менять форму, просто подув на цепочку через соломинку или щелкнув по ней пальцем. Форма была отнюдь не круглой, как следовало ожидать. Движущиеся звенья могли принять чуть ли не любую форму и без внешнего воздействия сохранять ее сколь угодно долго. Когда, обернувшись, Дина обнаружила, что Рис опять занимается этой фигней, она уже было закатила глаза и произнесла что-то вроде: «Блин, тебе совсем мозги нечем занять?», однако выражение лица Риса означало – тут что-то поважнее игрушек.

Сейчас форма цепочки напоминала вытянутую беговую дорожку, которая при очередном обороте чуть было не коснулась шеи – но Рис щелкнул по ближайшим звеньям, расширил ее во что-то, напоминающее круг, и поднырнул, оставив кольцо вращаться в воздухе.

– Если что, я пытаюсь транслировать тебе мудрость предков, – уточнил он.

– Твои предки жили в невесомости?

– Увы, нет. Но мой прапрапрапрадядюшка Джон Эйткен, эксцентричный викторианский метеоролог, имел еще более эксцентричное хобби: физика движущихся цепочек. К несчастью, заниматься этим ему приходилось в собственной гостиной, в Фолкерке – а там тяготение, как это ни печально, наблюдалось. Вот это вот все, – Рис кивнул на вращающиеся звенья, – ему приходилось имитировать с помощью чрезвычайно сложных машин.

– Надо полагать, он у тебя был весьма умен.

– Член Королевского общества и друг лорда Кельвина, раз уж ты сама об этом заговорила. Впрочем, чувствуешь ли ты, к чему я клоню?

– Ну, ты мне только что тонко намекнул насчет того, чтобы выключить моторы «ужиков». Если бы я тебя послушалась, они бы обмякли и с практической точки зрения ничем не отличались бы от куска цепи.

– Угу, – протянул Рис и выставил указательный палец на пути своей цепочки. Она стукнула по ногтю, дернулась – и внезапно обмотала всю ладонь беспорядочными узлами.

– Воистину вдохновляюще! – заметила Дина.

– Не торопись. Похоже, кое-что дядюшка Джон все же выяснил. Кроме того, еще один деятель по имени Кухарски впоследствии занимался тем же самым в Берлине. – Рис разматывал цепочку в поисках застежки. Обнаружив и расстегнув ее, он превратил кольцо цепочки в отрезок длиной примерно в собственную руку. – К сожалению, в Берлине тоже наблюдается тяготение, так что он делал все на горизонтальной плоскости. Подержи-ка вот тут, будь добра.

По его просьбе Дина сжала пальцами середину цепочки, зафиксировав ее в пространстве. Рис отвел оба конца в свою сторону, так что цепочка приняла форму вытянутой тощей буквы U.

– Теперь можешь осторожно отпустить, – сказал он.

Дина выпустила цепочку и отплыла чуть назад, поскольку Рис сейчас выглядел как готовый к очередному трюку фокусник. Он выпустил один конец цепочки, а другой зажал между большим и указательным пальцами.

– Что произойдет, если я сейчас потяну? – спросил он. – Какие будут предсказания?

– Надо полагать, все двинется в твою сторону.

– Давай попробуем. Подними-ка палец.

Дина ткнула пальцем «вверх», Рис протянул свободную руку, мягко взял ее запястье и развернул так, что палец Дины теперь находился в десяти сантиметрах от вершины U-образно изогнутой цепочки.

– Попытка – не пытка! – и он потянул цепочку на себя, прочь от Дины. Вопреки ее ожиданиям, изгиб стал удаляться от Риса и, соответственно, приближаться к Дине, а свободный конец развернулся подобно кончику бича и несколько раз обмотался ей вокруг пальца.

– Попалась, – констатировал Рис и подтянул Дину поближе.

– Как пастуший хлыст, – согласилась Дина, сматывая с пальца цепочку – впрочем, недостаточно быстро для того, чтобы избежать приятного соприкосновения с Рисом.

– Физика одна и та же, – согласился Рис. – Кухарски называл вот эту штуку – движущуюся U-образную петлю – кникштель. Означает это что-то вроде «местоположения пут».

– Цепи, бичи, теперь еще и путы. Сколько интересного я только что узнала о твоих викторианских предках!

– Ну, ты же не думала, что я это все начал безо всякой задней мысли?

– Подожди-ка. Я вижу, к чему ты клонишь. Не нужно изо всех сил, до судорог, контролировать «ужиков», как если бы это было щупальце. Наоборот, пусть они расслабятся и обовьются вокруг «Лука», словно эта цепочка.

Оказалось, что скромный экскурс в физику девятнадцатого столетия проходил по ведомству «шаг назад, пять шагов вперед». На то, чтобы добавить к цепи еще четырех «ужиков» и отключить все моторы, кроме тех, которые потребовались, чтобы придать ей U-образную форму, ушло лишь несколько минут. Сила, приложенная к одному концу, заставила кникштель вести себя ровно так, как и продемонстрировал Рис – свободный его конец лениво шлепнул вдоль всей окружности «Лука». Несколько попыток ушло на то, чтобы челюсти свободного конца сумели за что-то зацепиться на противоположной стороне, но после этого «Лук» оказался в прочном захвате. Вдоль цепи побежали «хваты», тащившие с собой концы тросов, закрепленных на Амальтее или «Иззи», так что в результате «Лук» оказался внутри железной паутины, с помощью которой Дина стронула его с места и подтянула вплотную к модулю, где была ее мастерская.

Даже после успешного гамбита пастушьего бича на все ушел почти целый день. Рис, как за ним водилось, уплыл прочь. Монгольская космонавтка Бо проскользнула в мастерскую, часа два молча понаблюдала за происходящим, потом попыталась как-то помочь. Она разобралась с компьютерной перчаткой и клавиатурными командами, просто наблюдая за Диной, и к вечеру уже гоняла «хватов» туда-сюда и манипулировала «ужиками», словно всю жизнь этим занималась.

Появилась и стала наблюдать за последними приготовлениями Марджи Колан. Она была физиологом из Австралии и прибыла на «Иззи» шесть месяцев назад, чтобы изучать влияние космического полета на человеческий организм. Дине ее манеры казались резковатыми, хотя, быть может, австралийцы все такие. Она принесла с собой коробку лекарств и медицинских инструментов. Определенная медицинская подготовка имелась у каждого астронавта на «Иззи». Дина и Айви прошли тренировку в травматологии Хьюстона, где зашивали раны и накладывали шины. Однако лучше Марджи на станции никого не было.

– Не совсем та работа, на которую ты подписывалась, – сказала ей Дина.

– Никто из нас сейчас не занят тем, на что подписался, – резонно заметила Марджи.

– Разве что Фекла, – это был новый голос. Айви. Она была не в мастерской – Дина, Бо и Марджи заняли все наличное место, – но рядом, в МОРЖе.

– Готова к новым рекордам, Айви? – спросила ее Дина.

– Отчего не попробовать? – откликнулась Айви.

Это был Q-код, относящийся к одновременному числу женщин на станции. Предыдущий – четверо – был установлен в 2010 году. Несколько месяцев назад, когда на «Иззи» прибыли Марджи и Лина, присоединившись к Айви и Дине, его удалось повторить. Когда три недели назад вместе с «Союзом» прибыла Бо, рекорд был побит. Фекла станет шестой – при условии, что ее удастся втащить через шлюз.

Если же дела пойдут не лучшим образом, может получиться и так, что количество снова упадет.

– Бо, спасибо за помощь. Тебе, наверное, лучше сейчас быть снаружи, где Айви.

– Удачи, – откликнулась Бо, оттолкнулась от шлюзовой камеры и проплыла через мастерскую, сквозь люк и в МОРЖ, где ее поджидала Айви.

– Позади вас все задраено? – уточнила Дина, скорее от нервов, чем из практической необходимости. Невозможно представить, чтобы Айви за чем-то не проследила. Так или иначе, меры предосторожности были повышены сразу после разрушения Луны, и все модули «Иззи» сейчас по мере возможности отделялись друг от друга герметично закрытыми люками, чтобы попадание болида в один модуль не уничтожило весь комплекс целиком.

Айви даже не потрудилась ответить.

– И что делать с этим люком в случае чего, вы тоже знаете? – не могла остановиться Дина.

– Сильно много болтаешь, когда нервничаешь, – заметила Айви.

– Верно замечено, – поддержала ее Марджи. – Мы будем начинать или как? Она там, небось, вот-вот задохнется.

– О’кей, подаю сигнал, – отозвалась Дина.

Когда она девочкой мечтала о космосе, глядя на плакат с изображением Снупи-астронавта на потолке своей комнатушки, затерянной в Южной Африке, или следя за прямым репортажем с космической станции по спутниковому каналу в Западной Австралии, слово «сигнал» означало бы отрывистую команду в микрофон или сообщение, набранное на клавиатуре. В действительности она просто подплыла к окошку и, разглядев Феклу через четырнадцать слоев полупрозрачного дымчатого пластика чуть ли не на расстоянии вытянутой руки от себя, показала ей поднятый вверх большой палец.

Фекла кивнула и подняла к лицу небольшой предмет. Это был складной нож на шнурке, который Фекла предусмотрительно обмотала вокруг запястья. Движением пальца она раскрыла зазубренное лезвие.

Дина кивнула.

Фекла кивнула в ответ и уплыла из поля зрения по направлению к шлюзовой камере.

– Она на подходе, – сообщила Дина.

Она уже успела все прикинуть и решила, что Марджи обладает достаточной физической силой. Та была довольно коротенькой и приземистой, но скорее атлетического типа, чем клушей.

Дина взялась за механический рычаг, закрывающий внешний люк, и попросила:

– Держи меня покрепче.

Ее сильно беспокоил пластик. Лохмотья наверняка застрянут по периметру люка, а закрывающая механика очень чувствительна.

Идея была достаточно простой. Дина проиграла в уме весь сценарий не меньше сотни раз. Когда Фекла сделает разрез, длиной сантиметров в десять, во внутренней оболочке «Лука», воздух устремится сквозь него в пространство между этим слоем и соседним, поскольку давление там меньше. Просунув в разрез голову и плечо, она станет чем-то вроде пробки в бутылке шампанского, и давление попытается вытолкнуть ее наружу. Если затем она разрежет следующий слой, потом еще один, и еще, позади образуется перепад давления, который выплюнет ее наружу, словно арбузную косточку. Если она будет резать в направлении белого светодиода на внутреннем люке шлюзовой камеры, туда-то ее и вытолкнет.

В этот момент она, голая и беззащитная, окажется внутри струи воздуха, стремительно расширяющейся в окружающий вакуум. Соответственно, в этот самый момент…

Свист. Мягкий, но увесистый удар.

– Господи, кажется, уже, – выдохнула Марджи.

– Она снаружи, – подтвердила Бо, которая в соседнем отсеке смотрела через планшет видеотрансляцию с расположившегося неподалеку «хвата». – В смысле – в шлюзе.

Дина изо всех сил потянула за рычаг, чтобы захлопнуть внешний люк. В соответствии с третьим законом Ньютона ее тело поплыло в противоположном направлении, так что усилие чуть не пропало впустую, но руки Марджи крепко обхватили ее и остановили – очевидно, Марджи нашла, на что опереться.

– Ты ей сейчас ногу отдавишь, – выдохнула Бо.

– Вот зараза!

– Нога торчит наружу.

– Дина, – вмешалась Айви, – приоткрой немного люк, у нее застряла нога.

Дина ослабила усилие. Но что, если Фекла без сознания? И не может принять позу эмбриона, как ей показали на фотографии?

Перемена в тоне голосов Бо и Айви подсказала ей, что не все так плохо.

– Она внутри! – воскликнула Айви.

– Закрывай люк, закрывай скорее! – Бо уже кричала.

Дина потянула рычаг до самого конца и защелкнула его в этом положении. Ощущение было не совсем такое, какое нужно, но во всяком случае люк теперь был закрыт.

Марджи тем временем привела в действие клапан, впускавший воздух в шлюзовую камеру. Это следовало делать постепенно, но она открыла его сразу полностью – воздух в отсеке пришел в движение, в диафрагмах возникло неприятное чувство, у обеих заложило уши.

– Наружу выходит кровь, – сообщила Бо севшим голосом. – Брызжет прямо из-под люка.

– Мать вашу, – выругалась Дина.

Это означало одновременно две плохие новости – люк не закрыт, а Фекла ранена.

– Давайте уже открывать, – перебила их Марджи.

В конечном итоге, чтобы преодолеть перепад давления, потребовались усилия всех четверых – Дина, Марджи, Бо и Айви вместе набились в тесное помещение, засунули пальцы под кромку люка, уперлись в стены и изо всех сил напрягли мускулы ног и поясницы. Воздух со свистом всосался в шлюз, люк с силой распахнулся – как улетает прочь крышка, когда наконец-то удалось открыть вакуумную упаковку.

Фекла была в шлюзе – в позе эмбриона, как от нее и требовалось, и с ног до головы в крови.

На секунду все застыли.

Голова Феклы шевельнулась. Она подняла к ним лицо – там, где должен быть глаз, оказалось лишь кровавое пятно.

Дина не завопила, словно маленькая девочка, лишь потому, что у нее ком подкатил к горлу. Бо глубоко вздохнула и что-то забормотала.

Фекла убрала руки от груди и ухватилась ими за края шлюзовой камеры. Шнурок так и был обмотан вокруг ее запястья. За шнурком последовала рукоятка ножа. Дина решила было, что лезвие обломилось, но тут же поняла, что оно просто целиком вошло Фекле в предплечье.

Фекла потянула себя из камеры, потом остановилась. Голова ее уже торчала внутрь помещения.

Глаз открылся. Налитый кровью глаз на окровавленном лице. Но, если не считать этого – глаз как глаз.

Уши Дины снова заработали, и она осознала, что слышит громкое шипение. Звук воздуха, покидающего Международную космическую станцию не через широкое отверстие, а сквозь небольшие щели вокруг неплотно закрытого внешнего люка. Воздух утекал мимо тела Феклы, образуя позади нее вакуум – и ей нужно было преодолеть разницу давлений, чтобы попасть внутрь.

Дина устыдилась, словно хозяйка, забывшая поздороваться с гостем, и, нагнувшись вперед, ухватила Феклу за руку. Марджи ухватилась за другую, и наконец покрытое кровью, словно смазкой, тело Феклы, хлюпнув, выскочило из шлюзовой камеры в помещение станции.

Дина успела закрыть внутренний люк лишь наполовину. Дальше за дело взялся Большой пылесос, как среди астронавтов старой школы было принято называть вакуум, и захлопнул крышку с такой яростью, что стало страшно.

Давление в модуле успело значительно упасть. Не настолько, чтобы вызвать кислородное голодание, но вполне достаточно, чтобы тревожные сигналы зазвенели по всей «Иззи» и до самого Хьюстона.

Марджи занялась предплечьем Феклы, из которого хлестала кровь, а Бо и Айви, уже натянувшие голубые медицинские перчатки, протирали ей лицо салфетками. Обстановка постепенно прояснялась. В общих чертах замысел удался. Ножом Фекла отработала как надо и прицел взяла верный, однако чуть-чуть перестаралась. Ее вышвырнуло через внешний слой «Лука» в шлюзовую камеру с такой силой, что она ударилась головой о металлические петли и сильно рассекла кожу вокруг глаза. Оттуда хлынула кровь. Одновременно лезвие ножа, зацепившись за что-то, развернулось и вонзилось ей в руку. На какое-то мгновение ее оглушило, и одна нога осталась снаружи, не давая Дине закрыть люк, но потом Фекла пришла в себя и приняла нужную позу. В результате она некоторое время оказалась под воздействием вакуума, что отнюдь не пошло на пользу ранам, но потом в шлюз ворвался воздух, и давление выровнялось еще до того, как ущерб оказался непоправимым.

Как и опасалась Дина, ошметки пластика застряли вокруг внешнего люка, с чем и было связано шипение выходящего наружу воздуха. Однако большую часть выбросило наружу, когда захлопнулся внутренний люк, а оставшиеся кусочки, которые приморозила к прокладке кровь Феклы, Дина удалила при помощи запрограммированного соответствующим образом роя «вьев». Завершить этот проект она предоставила Бо, которая осваивала тонкости управления роботами с внушающей уважение скоростью, – пусть тренируется.

Дина проплыла через всю «Иззи» в хаб, а оттуда – в тор, где Марджи, следуя советам хирургов из Хьюстона, обрабатывала Фекле руку. Даже в слабом тяготении тора это было намного легче – вокруг не плавали кровяные шарики. Лину Феррейру и Дзюна Уэду, как биологов, привлекли в качестве ассистентов.

Айви у себя в кабинете отражала потоки гневного дерьма, хлынувшего из Хьюстона.

Рану обрабатывали под местной анестезией, так что Фекла была в сознании. Кровь обтерли, а рассечения вокруг глаза заклеили пластырем и суперклеем. Серебристо-белая щетина волос с той стороны все еще темнела от запекшейся крови. Белки глаз были тоже налиты кровью, а лицо – покрыто множеством красных точек. Дина знала, что этого и следовало ожидать. Для таких кровоизлияний – подкожных капилляров, лопнувших из-за вакуума – был даже специальный термин: петехии. Однако по тому, как двигались глаза Феклы, фокусируясь на предметах, Дина заключила, что ее зрение вряд ли пострадало.

– Я не просила меня спасать, – первое, что сказала Дине Фекла.

– Верно, – согласилась Дина.

– У меня будут неприятности.

– У нас сейчас тоже неприятности, – снова согласилась Дина, бросив взгляд в направлении кабинета Айви. – У всех у нас проблемы – с покойниками.

Фекла почти не отреагировала, но Марджи, Лина и Дзюн одновременно глубоко вдохнули и застыли на мгновение.

– Марджи, – прозвучал с Земли голос с сильным техасским акцентом, – если ты не против, покойный хирург советует пережать артериолу, пока кровотечение не возобновилось.

– Те, кто намерен жить, – продолжила Дина, – должны привыкнуть полагаться сами на себя.

– Достойный финал пьесы «Разносчик льда грядет»[3].

– Уф, – выдохнул Рис. – Я все гадал, кто первый из нас это скажет.

Он вышел из нее, отплыл в сторону и так умело завязал сдернутый презерватив, что Дина ощутила неожиданный укол ревности. Ну, по крайней мере по мастерской ничего не разбрызгалось.

– Это был последний раз, – сообщила она ему. – Я имею в виду доставку льда.

– Морозильник прилетел?

– Прилетает завтра с Куру.

– Нельзя ли, чтобы они приложили к нему шейкер для мартини?

– Мы здесь пользуемся пластиковыми пакетами.

– Что ж, буду надеяться, что предыдущие разы – я имею в виду доставку льда – хоть как-то помогли тому, чем ты там занимаешься.

– А ты лучше сам взгляни, – предложила Дина.

Вообще-то она уже успела завернуться в одеяло, но сейчас ткнула в стену большим пальцем ноги и подплыла к компьютеру. Покликала мышкой, на экране появилось видео. Заставка оказалась не особо живописной: черная комната, в ней – кусок льда в форме параллелепипеда под ярким, но холодным сиянием светодиодов.

– Штаб-квартира «Арджуны», надо полагать. – Рис, все еще голый, подплыл сзади и обнял ее за талию. В знак нежности – во всяком случае, Дине хотелось бы думать именно это. Отчасти так оно и было. Но она прожила в невесомости достаточно, чтобы понимать – Рис также хотел бы не уплыть в сторону, пока идет ролик.

– Да.

В кадре появился рыжеватый блондин с куцей бородкой. Он нес кусок рифленого картона – вернее сказать, крышку от коробки с пиццей.

– Это, если не ошибаюсь, Ларс Хедемекер – один из тех, с кем я сейчас постоянно общаюсь.

Ларс слегка наклонил крышку от пиццы в сторону камеры. Она была почти целиком покрыта переливающимися объектами размером с ноготь, похожими на искусственных жуков. Не меньше сотни.

– Целая куча «вьев», – заметил Рис.

– Ну… идея в том и была, чтобы создать рой.

– Это-то ясно. Похоже, они вышли-таки на производственные мощности.

Ларс согнул картонку по диагонали, так что получился желоб, и наклонил. Куча «вьев» высыпалась на кусок льда. Сколько-то при этом слетело вниз и упало на пол. Ларс ненадолго вышел из кадра, потом вернулся, толкая перед собой офисное кресло на колесиках. Поставив его позади ледяного куска, он снова исчез, чтобы вернуться с часами – явно только что снятыми со стены. Часы он пристроил на сиденье кресла, оперев об подушечку так, чтобы их было хорошо видно в кадре. Затем удалился окончательно.

Через несколько секунд освещение стало значительно ярче.

– Изображают солнечный свет, – объяснила Дина. – «Вьи» питаются от солнечных батарей, чтобы их испытать, нужен источник, яркостью соответствующий Солнцу.

Минутная стрелка часов устремилась вперед.

– Замедленная съемка? – уточнил Рис.

– Угу. Сам видишь, все происходит не сказать чтобы очень стремительно.

Попадавшие на пол «вьи» принялись бесцельно кружить на месте, потом обнаружили кусок льда и полезли вверх по вертикальным стенкам.

– Заметь – сцепление вполне приличное, – прокомментировала Дина.

Оставшаяся наверху куча «вьев» тем временем расползлась, словно кусок масла на горячей оладье, и покрыла ледяной блок пусть и неидеальным, но все же довольно ровным слоем. Некоторые начали погружаться в лед.

– Проплавляют дыры? – заинтересовался Рис.

– Нет. Энергии требуется слишком много, а при невесомости это все равно не сработает. Просто роют тоннели. Видишь отвалы? – она показала на блок, где рядом с входами в тоннели начали образовываться белые кучки. – Это порода, которую «вьи» выбрасывают из тоннелей.

– Отвалы при невесомости тоже не насыплешь, – возразил Рис.

– Не все сразу! – Дина ткнула его локтем в бок. – Смотри, чем заняты остальные.

Она указала курсором на «вья», ползущего по ледяной поверхности. Ухватив несколько крупинок льда, «вей» развернулся и устремился к грани блока.

– Как это он? – заинтересовался Рис.

– Ну, примерно как если ты залезешь мокрой рукой в морозилку за кубиком льда. Он примерзнет к ладони. Так и здесь. И точно так же они ползают по льду и не падают.

Минутная стрелка часов ускорилась еще, глазу стало заметно даже движение часовой. Поверхность ледяного куска покрылась ямами, начала проседать. В то же самое время на одном из боков образовалось вздутие, потом сделалось выступом с подпоркой снизу, словно рог у наковальни.

– Что они такое строят? – спросил Рис.

– Да это неважно. Просто демонстрация принципа.

Строительство прекратилось, стрелки часов замедлились до обычной скорости, вошел еще один инженер и сделал несколько снимков. Видео сменилось черным экраном.

– Очень любопытно, – сообщил Рис.

Дина ухватила его за руку, пока не уплыл.

– Погоди-ка. Есть еще сверхбыстрый вариант.