Законник Зверев Дмитрий

– Еще б ей этого не уметь. Всё-таки филфак педуниверситета – не последняя лингвистическая школа, – хихикнула Марианна, трудившаяся над змейкой на брюках Серафима.

– А вы, должно быть, кандидат наук, – неловко отшутился Стремянный.

– Ашпирантка, – нечленораздельно ответила Марианна. Говорить членораздельно она уже не могла.

– Хватит смущать человека, бесстыдница! – Валерия одним змеиным движением освободилась от платья, оставшись в стрингах.

– Пошли из этого вертепа! – ухватив пунцового Стремянного за руку, она увлекла его в соседнюю комнату.

Через сорок минут все четверо полураздетые вновь собрались вокруг журнального столика. Обласканный, Стремянный совершенно освоился. Упрятав под простынкой наметившийся животик, поглаживал прильнувшую Валерию.

– Ну, как? – вопросительно кивнул Симка.

– Оказывается, вполне молодца! – Стремянный требовательно скосился на Валерию.

– Супер! – подтвердила утомленная девушка.

– Сейчас ещё лучше станет. Передохнём и махнемся, – благодушно предложил Матусёнок, откровенно выцеливая грудки Валерии.

Перепившая Марианна внезапно обиделась.

– Махаться – это ты мастёр, – она со злостью сбросила руку Матусёнка со своего бедра. Поднялась, качнувшись. – Какой день махаемся. Дружков как на экскурсию водишь. А ныне и вовсе начал под старпёров подкладывать, – она обозначила движение головой в сторону посеревшего Стремянного.

От пренебрежительного этого кивка из Стремянного будто разом выпустили воздух.

– Только на экскурсиях экспонаты не лапают, – подхихикнула Валерия.

– Именно. Ты б так же преступления раскрывал, как на халяву трахаешь! – Марианна вошла в раж. – Сколько можно обещаниями кормить? У меня всё-таки золото, сколько ни есть, а считанное. А у Валерки и вовсе материнскую цепку с шеи сорвали. Обещал же, что недели не пройдет…

– Сказал, – раскрою, – буркнул Матусёнок. Робко скосился на товарища.

До Стремянного, наконец, дошло, что Симка притащил его к проституткам. Тем самым, которых ограбили в день их знакомства. Получается, всё это время он острил, сыпал витиеватыми тостами; стремясь обаять Валерию, шептал ей в ушко нежные словечки. Выходит, соблазнял проститутку.

Марианна заметила его смятение и догадалась о причине.

– Да не, мы в самом деле: Лерка – студентка, я – аспирантка.

Просто не на стипендию же жить. А ты, кстати, Лерке, вижу, приглянулся. Она антиквариат любит, – как могла, успокоила она Стремянного.

Что на это можно ответить? Разве что откланяться. Опустив глаза, Стремянный принялся одеваться. Больше всего в эту минуту боялся пересечься с девичьими, насмешливыми взглядами. Как сформулировал Штирлиц, в разговоре запоминается последняя фраза.

– Кстати, барышни, – стараясь сгладить неловкость, Стремянный постарался перевести разговор в деловое русло. – Среди ваших подруг по профессии нет такой, щупленькой, рыжеволосой, со стрижкой под мальчика? – поинтересовался он.

– Гаврош, что ли?! – ответила Валерия.

Нога Стремянного застряла в брючине.

– Гаврош, – он сглотнул.

– За двадцать минут до вашего прихода эсэмэску прислала. Совсем из головы вылетело, – обратилась она к подруге. – Ни с того ни с сего объявилась. Пишет, – подцепила буратино. Обреет и завтра укатывает с концами на Черное море. Значит, «бабки» возвращать не собирается. Ну, не стерва ли?

– Надо же, всё ещё в Москве. Я думала, давно слиняла, – вяло удивилась Марианна.

– Странное для женщины имя – Гаврош. Почему Гаврош? – Стремянный принялся аккуратно подвигать разговор в нужном направлении.

– Потому что Гаврош и есть! – Марианна отчего-то рассердилась.

– Стрижка под пацана. Махонькая, как воробей. И – такая же ершистая. Титьки такусенькие, – йодом замажь, и бюстгальтер не нужен. И вот на эти-то прыщики мужики западают так, что четвертый размер против них не вытанцовывает, – она огладила собственную грудь.

– Зато прикольная, – засмеялась Валерия.

– Прикольная – чужие деньги в свой карман хапать, – недобро хмыкнула Марианна.

– Раз прикольная, зовите сюда, в компанию, – разудало предложил Стремянный. – Нам, юным парубкам, где две, там и три. А водки на всех хватит.

Теперь, когда Стремянный встал на след преступницы, смущение с него стекло, как ни бывало. Он работал.

– Пригласили бы, только для вашего здоровья вредно, – Валерия подмигнула подруге.

– В смысле – клофелинит!? – включился в разговор Матусёнок.

Девушки растерянно переглянулись.

– Значит, так, девки, Гаврош ваш – в розыске как отравительница, – объявил Симка грозно. От прежнего добродушия не осталось и следа. – И если не хотите, чтоб привлекли за соучастие… Рассказывайте всё, что знаете. А то ведь дружба дружбой, но укрывательства не спущу. Так что – выкладывайте откровенно.

Но испугать пьяненькую Марианну ему не удалось.

– А ты нас на ор не бери, – отругнулась она. – Откровенности он тут взыскует. А что ты сам для нас такого сделал? Кроме того, что пустил по кругу.

– Завтра же всё украденное назад получите! – рубанул Симка.

– Опять понтишь! – не поверила Марианна.

– У тебя на правой сережке, на сердечке, выбоинка, как от удара? Так?

Марианна кивнула.

– А у тебя, – Матусёнок обратился к Валерии, – на цепочке в одном месте пайка плохая.

– Ой, точно. Только я забыла об этом написать, – подтвердила Валерия подруге.

Глаза Марианны неприязненно сузились.

– А сволочей, что нас ограбили, конечно, не нашел? – догадалась она.

Матусёнок сокрушенно развёл руки.

– Сукин ты сын! – рубанула Марианна. – Значит, они от тебя давным-давно откупились. Мало того, что ты их отпустил, так еще, вместо того, чтоб вернуть нам золотишко, ты тут на халяву публичный дом развёл!

– Ну, не давным-давно, – неловко оправдался Матусёнок. Заметил, как пристыжено отвернулся Стремянный, успевший, к слову, одеться. – И вообще, заткнитесь! – рявкнул он. – Хотите получить назад своё рыжьё, выкладывайте по-честному, баш на баш. А то может оказаться, что и нет ничего!

Марианна, прикидывая, прикрыла глаз.

– Гадёныш ты, конечно. Но и Гаврош нам постольку-поскольку, – объявила она. – Сошлись на случайном групповичке. Потом созванивались пару раз, как-то пригласили на корпоративчик. Люди очень довольны остались… С ней и впрямь прикольно. Главное, клиент «горит» и «бабло» сыпет, не считая. Потом слушок прошел, вроде, начала клофелином баловаться. Ну, оно нам надо? После этого – общение свели на уровень «привет-пока».

– Где, с кем живет? В каких точках снимает клиентов? Общие знакомые? Откуда эсэмэс прислала? – засыпал её вопросами Стремянный.

Марианна усмехнулась:

– Не части. Всё равно нечего сказать. Гаврош, как кошка, – сама по себе. Пришла ниоткуда, ушла с концами.

– Она у меня при последней встрече пятитысячную «стрельнула», – припомнила Валерия. – Так сколько ни звонила, не отвечает. Вот только сама вдруг прощальный привет прислала. И то, наверное, чтоб позлить, – она показала на телефон. – В этом вся Гаврош. И чего мужики так на стерв «западают»?

Матусёнок выхватил у неё мобильник, прочитал сообщение, ловко набил эсээмэску. Отправил.

– Попросил перезвонить, якобы есть богатый клиент, – сообщил он Валерии. – Так что как позвонит, твоя задача заманить её сюда. Или – где сама назначит. Поняла?

Разговаривая, он быстро одевался.

– Я-то поняла, – Валерия равнодушно повела голым плечиком. – Только пустые это хлопоты. Если незнакомый звонок или стрёмный входящий, она ни в жизнь трубку не поднимет.

Валерия оказалась права. Ответ пришел через пять минут по эсэмэс. Матусёнок схватил телефон, прочитал.

– Послала от души, – отбросил он мобильник. – Напрягитесь, где она может быть?

– Где подцепила клиента, там и может, – Марианна хмуро тянула коньяк. – А если клофелинит кого, то и так понятно, – там, где её не знают. Нам коны этой беспредельщицы не ведомы.

Матусёнок сгрёб в карман девичьи телефоны.

– На всякий случай, – объяснился он.

Выскочил в прихожую, вслед за Стремянным.

– Завтра придете за рыжьём, верну мобильники! – крикнул, второпях не попадая в рукава. – Но имейте в виду, девки, если только попробуете сдвурушничать…

– Ладно, не совсем дуры, – Марианна дождалась, когда хлопнет входная дверь. Зыркнула на Валерию. – Но тебе поражаюсь, подруга. Опытная, вроде, минетчица. А всё язык за зубами держать не научишься.

Та виновато вздохнула:

– Да, думала, свой.

– Менты своими не бывают, – отчеканила Марианна.

Мрачный Стремянный дожидался Матусёнка у подъезда.

– Биг-босс, виноват! – Симка на ходу поднял вверх руки. – Чёрт его знает! Других баб десятками на дню с фотороботом допрашиваю. А этих как-то в голову не пришло спросить. Прокололся! Вот голова, вот меч.

Он покаянно склонил шею.

– Правильно она тебе сказала, – сволочь, – процедил Стремянный.

– Так вот вы о чем! – сообразил Симка. – Да ну, Евгений Геннадьевич, и вы туда же! Цацки я бы девкам все равно вернул, даже не думайте! А мужиков этих… Я на них через свои коны вышел. Если б в лоб попёр, спалил бы агента. Пришлось идти на компромисс.

– И сколько ты с них за этот компромисс состриг?

Симка надулся.

– Да будет вам! Вы когда живой, так живее всех живых. А как начинаете занудствовать, прямо дед какой-то. В конце концов, все так делают.

В следующую секунду он опасливо отступился. Губы Стремянного сжались в злую струнку, правая ладонь будто сама собой свелась в кулак.

– Ты – не все! – прорычал он. – Нет такого – все. У каждого свой выбор. И ты не смеешь, паскудник…

Лицо его побагровело.

– Не смею, не смею, – быстро согласился Симка. Примирительно выставил ладони. – Только если прибьёте меня, с кем раскрывать будете? Хоть и плохой, по-вашему, Симка, а всё лучше, чем ничего. К тому же не безнадёжный.

Дурашливая интонация заставила Стремянного опамятовать.

– Ладно, я тебе не классная дама, хочешь быть охламоном – будь, – буркнул он. – Надо телефон Гавроша на прослушку поставить.

– С прослушкой-то без проблем, – согласился Симка. – Подкачу к любому следователю, у которого в уголовном деле та же заморочка. Вобьёт в свой список телефонов наш номер, подмахнёт среди прочих санкцию у судьи. И, считай, узаконили. Только ведь это когда ещё будет. А Гаврош эта, как мы узнали, уже сегодня может из Москвы слинять. А телефончик палёный перед отъездом скинет.

Стремянный угрюмо кивнул.

– Сделаем, что успеем. Освежим ориентировки по вокзалам, автовокзалам. Затем… Хотя, конечно, это как мёртвому припарки, – перебил он сам себя. – Если ляжет на дно, всё подвиснет.

Выглядел он совершенно удрученным. Матусёнок решился.

– Ладно, биг-босс. Исключительно для вас рискую, – объявил он. – Только дайте слово, что после не станете меня чмырить презрением, и главное, – без передачи. Это мой самый-рассамый кон. И если спалим…

Не дожидаясь ответа, принялся манипулировать мобильником, нажал кнопку вызова.

Стремянный непонимающе ждал.

– Жорик! Ты на базе? – напористо произнес Матусёнок. – Тогда срочно записывай номер… Еду к тебе. Дождись… Остальное отбрось и дождись. Потому что нету у тебя сейчас, Жорик, дела неотложней, чем в тюрьму не сесть. Так что ты уж лучше не серди папу Симу. Сделаешь – скощу месячный, даже двухмесячный платёж… Вот это другой разговор.

Надиктовывая номер, он отошел к шоссе. В поисках машины призывно поднял руку.

– В чем идея? Кто такой Жорик? – не выдержал Стремянный.

– Чудо очкастое. Мои глаза и уши, – смутно объяснился Матусёнок. Подметил зло поджатые губы. – Ладно, ладно, рассказываю. Но предупреждаю, – без огласки.

Таинственный Жорик был сотрудником одного из сотовых операторов. И по совместительству техническим гением, страдающим от недостатка наличности. В пересказе Матусёнка, идея Жорика основывалась на том, что каждый мобильник излучает постоянный сигнал на сверхвысоких частотах. Сигнал принимают радиовышки с мобильной связи. Зная их координаты, можно вычислить и координаты мобильника. Жорик взломал защитные блоки телефонных компаний и приступил к коммерческой реализации проекта: за солидную мзду помогал женам и мужьям отслеживать неверных супругов. Его возможности оценили и стали охотно использовать сыскные агентства. В контакт осторожный Жорик входил только с теми, кому доверял. Данные его передавались клиентами из рук в руки, доверительным шепотком, как прежде – подпольных портных, скорняков и повивальных бабок, а позже – фарцовщиков. Бизнес оказался прибыльным. Когда Матусёнок впервые прихватил Жорика, тот подвизался в убогой «хрущёвской» комнатушке в Выхино. Сейчас они подъехали к элитному дому на Курской, в котором Жорик арендовал трёхкомнатную квартиру – с правом выкупа.

– Твоего Жорика сажать надо! – объявил Стремянный. – Это ж, на минуточку, несанкционированное проникновение в частную жизнь.

– Опять за своё! – Матусёнок расстроился. – Что вы всё, Евгений Геннадьевич, чуть что – сажать? Пересажаете, с кем работать? От того, что накроет пару-тройку любителей гульнуть «налево», кому, кроме них, хуже? Наоборот, я его в рамках держу. Он додумался через компьютерную базу на деньги пользователя выходить. Но тут я его пресёк.

– Профилактируешь, стало быть? – усмехнулся Стремянный. – И что с этого имеешь?

– Ну, не задаром же, – огрызнулся Симка. Махнул ксивой перед консьержем: – Мы в сто четырнадцатую.

Жорик оказался долговязым очкариком с унылым, по-лошадиному вытянутым лицом. На незнакомца скосился с откровенной опаской.

– Ништяк, отсюда засады не жди, – успокоил его Матусёнок. – Это правильный человек.

Покровительственно похлопал хмурого гения по плечу.

– Веди в закрома. У нас минута дорога.

Жорик неохотно толкнул дверь в одну из комнат, где стояли три «навороченных» компьютера, со стен смотрели друг на друга две большущие, каждая в полстены, карты Москвы и Московской области. Жорик на клавиатуре набрал заказанный номер, длинным, как карандаш, пальцем, ткнул в карту Москвы, на которой высветилась точка. Укрупнил её, выдернул из ящика стола толстый справочник, полистал.

– ВДНХ, гостиница «Космос», – уверенно определил он.

– Точнее! Гостиница больно здорова, – потребовал Симка, гордо косясь на ошеломленного компаньона.

– Где-то район девятого-десятого этажа. Рядом другой телефон, – поколдовав над компьютером, сообщил Жорик. Поманипулировал ещё, вписал в стикер номер, протянул листик Матусёнку.

– Вот за что тебя люблю я! – Матусёнок с чувством чмокнул Жорика в лысеющую маковку.

– Глубокоуважаемый сэр! – игриво обратился он к компаньону.

– Быть может, у вас есть дополнительные вопросы? Пожелания? Поручения?

Стремянный лишь обалдело причмокнул. Он ощущал себя в сюре.

– Тогда связываюсь с Батановым, – довольный собой Матусёнок выхватил мобильник, будто пистолет из кобуры, набрал номер.

– Николай Панкратьевич! – громче, чем нужно, закричал он. – Мы с Евгением Геннадьевичем Стремянным только что вычислили отравительницу… Это Евгений Геннадьевич через какие-то свои старые секретные коны вышел, – он подмигнул Стремянному. – Она в гостинице «Космос» с клиентом. Известен телефон мужика, что сейчас с ней. Скорей всего, он и снял номер. Мы мчим туда на крыльях любви. Пока суд да дело, пробейте, кому принадлежит. Ну, и так далее… Да, и местным позвоните, чтоб, как установят, не упустили до нашего прибытия.

Продиктовав, с чувством захлопнул крышку мобильника. Подбежал к столику в углу, на котором стояла бутылка «Гранта», по-хозяйски выдернул из серванта два бокала, налил на три пальца виски, протянул один Стремянному.

– Ну, что? За успех нашего безнадежного предприятия? – провозгласил он, гордый произведенным впечатлением.

Стремянный сомлел. «Наше безнадежное мероприятие», «на крыльях любви», – Симка всё больше перенимал сленг самого Стремянного. Но особенно грело старого опера это нетерпение застоявшегося рысака, которое знал в себе. В смышлёном парнишке жила истинная, сыщицкая повадка.

– Ловкий ты бес, – признал Стремянный. – К твоей бы ловкости еще и честность.

– Так зачем бы ловкость при честности? – отшутился Матусёнок.

Стремянный через силу нахмурился.

– Имей в виду, узнаю ещё про такие номера с кражами, как сегодня, стучать, конечно, не стану. Но на правах старшего группы… – для наглядности он потряс внушительным кулаком.

– Ну, и слава Богу. Значит, мир, – со смехом согласился Симка. Еще допивая бокал, подманил Жорика:

– Пока едем, отслеживай оба номера. Если чуть разойдутся, тут же отзвонись и не выпускай первый телефон из-под контроля. Здоровьем ответишь… Помчали! – он потянул Стремянного к двери. Спохватился. Поощрительно похлопал угрюмого хозяина по впалой щеке.

– Можешь, пожалуй, скостить целых три месяца, – объявил он – полный великодушия.