Тень и кость Бардуго Ли
– Я ни на что не намекаю, – запротестовал он. – Лишь говорю то, что видел!
– Это не невозможно, – сказал грузный гриш. На нем был фиолетовый кафтан субстанциала, члена Ордена фабрикаторов. – Существуют легенды…
– Не будь глупцом! – девушка рассмеялась, ее голос был полон презрения. – Волькра лишила старика остатков разума!
Толпа разразилась громкими спорами. Внезапно я почувствовала себя очень уставшей. Мое плечо пульсировало в месте, куда волькра вонзила свои когти. Я не знала, что там картограф и все остальные думали, что видели. Я знала только то, что это была какая-то ужасная ошибка, и в конце этого фарса именно у меня будет глупый вид. Я скривилась от мысли обо всех издевках, которые мне придется терпеть по окончании. Надеюсь, оно скоро наступит.
– Тишина, – Дарклинг едва повысил голос, но команда полоснула по толпе и наступило молчание.
Я подавила дрожь. Ему эта шутка может показаться не такой уж смешной. Оставалось молиться, что он не станет винить во всем меня. Дарклинг не славился милосердием. Может, мне стоит меньше беспокоиться об издевках и больше о том, чтобы меня не изгнали из Цибеи? Или того хуже… Ева рассказывала, что однажды Дарклинг приказал целителям-корпориалам навсегда запечатать рот предателю. Губы мужчины были склеены вместе, и он умер от голода. В то время мы с Алексеем рассмеялись и отнеслись к этому как к очередной сумасбродной истории Евы. Теперь же я не была так уверена.
– Следопыт, – тихо сказал Дарклинг, – что видел ты?
Все как один повернулись к Малу, глядевшему на меня с тревогой. Затем он перевел взгляд на Дарклинга.
– Ничего. Я ничего не видел.
– Девчонка была прямо рядом с тобой.
Мал кивнул.
– Ты должен был что-то видеть.
Он снова посмотрел на меня, его взгляд был полон беспокойства и усталости. Никогда не видела его таким бледным. Сколько же крови он потерял? Я почувствовала прилив бессильной ярости. Он был серьезно ранен! Ему нужно отдыхать, а не стоять здесь и отвечать на глупые вопросы!
– Просто скажи, что ты помнишь, следопыт, – приказал Раевский.
Мал слегка пожал плечами и скривился от боли.
– Я лежал на палубе. Алина была рядом. Я видел, как волькра спикировала вниз, и понял, что она летит к нам. Я что-то сказал и…
– Что ты сказал? – холодный голос Дарклинга прозвучал, как гром в комнате.
– Не помню, – ответил Мал. Я узнала упрямый абрис его челюсти и догадалась, что он лжет. Он все помнил. – Я учуял волькру, когда та кинулась на нас. Алина закричала, и больше я ничего не видел. Весь мир просто… засиял.
– Так ты не видел, откуда исходил свет? – спросил Раевский.
– Алина не… Она не могла… – Мал покачал головой. – Мы из одной… деревни. – Я заметила эту крошечную паузу, присущую всем сиротам. – Если бы она могла вытворять нечто подобное, я бы знал.
Дарклинг долгое время смотрел на Мала, а затем перевел взгляд на меня.
– У всех нас есть секреты, – сказал он.
Мал открыл рот, будто хотел что-то добавить, но Дарклинг поднял руку, чтобы тот умолк. На лице друга вспыхнула злость, но он промолчал, сжав губы в угрюмую линию.
Дарклинг поднялся со стула. По взмаху его руки солдаты отступили, оставляя меня один на один с ним. В шатре стало пугающе тихо. Он медленно спустился по ступенькам. Мне пришлось бороться с желанием попятиться, когда мы встали лицом к лицу.
– Итак, что ты скажешь, Алина Старкова? – приветливо спросил он.
Я сглотнула. В горле пересохло, а сердце забилось быстрее, но я знала, что должна ответить. Должна заставить его понять, что я здесь ни при чем.
– Это какая-то ошибка, – хрипло ответила я. – Я ничего не делала. И не знаю, как мы выжили.
Дарклинг, похоже, стал обдумывать мои слова. Затем сложил руки на груди и склонил голову вбок.
– Итак, – продолжил он, погруженный в свои мысли. – Мне нравится думать, что я знаю обо всем, что происходит в Равке, и если бы в моей стране жила заклинательница Солнца, я был бы об этом осведомлен, – толпа согласно забормотала, но он проигнорировал их, внимательно наблюдая за мной. – Но что-то могущественное остановило волькр и спасло королевский скиф. – Он замолчал, будто ждал, что я решу эту головоломку за него.
Я упрямо подняла подбородок.
– Я ничего не делала. Абсолютно ничего.
Уголки губ Дарклинга дернулись, будто он пытался подавить улыбку, ощупывая меня взглядом с головы до ног. Я почувствовала себя блестящей побрякушкой: словно диковинка, выброшенная на берег озера, которую он может пнуть своим ботинком.
– Твоя память столь же ненадежна, как и у твоего друга? – он кивнул на Мала.
– Я не… – запнулась. Что я помнила? Ужас. Тьму. Боль. Кровь Мала. Жизнь покидала его под моими руками. Ярость, наполнившая меня при мысли о собственной беспомощности.
– Вытяни свою руку, – приказал Дарклинг.
– Что?
– Мы потратили уже достаточно времени. Вытяни руку.
Холодный укол страха пронзил меня. Я в панике огляделась вокруг, но помощи искать было неоткуда. Солдаты с каменными лицами смотрели перед собой. Выжившие со скифа выглядели напуганными и усталыми. Гриши поглядывали на меня с любопытством. Девушка в синем ухмылялась. Лицо Мала стало еще бледнее, но в его обеспокоенном взгляде не читался ответ. Дрожа от страха, я протянула свою левую руку.
– Закатай рукав.
– Я ничего не делала.
Я собиралась сказать это громко, провозгласить это, но мой голос звучал тихо и испуганно. Дарклинг смотрел на меня, ожидая. Я закатала рукав. Он вытянул руки, и меня охватил ужас при виде того, как его ладони наполняются чем-то черным, что собиралось и клубилось в воздухе, как чернила в воде.
– Теперь, – сказал он все тем же тихим, успокаивающим голосом, будто мы сидели за чаепитием, а я не дрожала перед ним от страха, – давай посмотрим, на что ты способна.
Он соединил ладони, и послышался звук, похожий на раскат грома. Волны тьмы, исходящие от его сложенных ладоней, накатили на меня и толпу черной волной. Я ослепла. Комната исчезла. Все исчезло. Я закричала от ужаса, почувствовав, как пальцы Дарклинга сжимаются на моем открытом запястье.
Внезапно мой страх отступил. Он все еще был внутри, свернувшийся в уголке, как животное, но его потеснило нечто спокойное, уверенное и мощное… а также смутно знакомое. Я услышала внутренний зов, и, удивительно, но что-то во мне начало подниматься в ответ. Я пыталась подавить это, затолкать обратно внутрь себя. Каким-то образом я знала: если эта штука освободится – мне конец.
– Ничего? – пробормотал Дарклинг. Я вдруг осознала, насколько близко ко мне он стоял в темноте.
Мой испуганный разум вцепился в эти слова: «Ничего. Правильно, там ничего нет. Совсем ничего. А теперь оставь меня!»
К моему облегчению, это нечто, ведущее борьбу внутри меня, отступило, оставляя зов Дарклинга без ответа.
– Не так быстро, – прошептал он.
Что-то холодное прижалось к внутренней части моей руки. В тот же момент до меня дошло, что это нож и его лезвие режет мне кожу. Я словно окунулась в омут боли и страха и не смогла сдержать крик. Эта штука внутри меня взревела и рванула на поверхность. Я не могла себя остановить… и ответила на клич Дарклинга. Мир вспыхнул ослепляющим белым светом. Тьма раскалывалась вокруг нас, как стекло. На мгновение я увидела лица в толпе: они открывали рты от удивления, когда палатка наполнилась сиянием, а воздух замерцал от жары.
Затем Дарклинг отпустил меня, и с его прикосновением ушло овладевшее мной чувство уверенности. Белоснежные лучи исчезли, оставляя вместо себя свет от обычных свечек, но я все еще чувствовала тепло и необъяснимое мерцание солнца на своей коже. Мои ноги подкосились, и Дарклинг поймал меня, прижимая к своему телу одной удивительно сильной рукой.
– Похоже, ты только с виду серая мышка, – прошептал он мне на ухо, а затем подозвал одного из своих личных стражей. – Уведи ее, – приказал он, передавая меня опричнику, протянувшему руку, чтобы помочь мне. Я покраснела от унижения – меня передали, как мешок с картошкой, но я была слишком напугана и сбита с толку, чтобы противиться.
Из пореза, которым одарил меня Дарклинг, текла кровь.
– Иван! – прокричал он. Высокий сердцебит поспешил с помоста к своему господину. – Отведи ее к моему экипажу. Я хочу, чтобы ее постоянно охранял вооруженный страж. Отвези ее в Малый дворец, и ни в коем случае не останавливайтесь. – Иван кивнул. – И пусть целитель осмотрит ее раны.
– Подождите! – возразила я, но Дарклинг уже отвернулся. Я вцепилась в его руку, игнорируя ахи от наблюдавших за нами гришей. – Произошла какая-то ошибка! Я не… Я не та… – мой голос затих, когда Дарклинг медленно повернулся. Взгляд серых глаз остановился там, где я хваталась за его рукав. Я отпустила его, но так просто сдаваться не собиралась. – Я не та, кем вы меня считаете.
Дарклинг подошел ближе ко мне и ответил так тихо, что только я могла его услышать:
– Сомневаюсь, что ты имеешь хоть малейшее представление, кто ты такая, – затем кивнул Ивану. – Иди!
Дарклинг вновь повернулся ко мне спиной и быстро пошел на возвышение, где был немедленно окружен советниками и министрами, которые начали наперебой что-то громко и быстро ему говорить.
Иван грубо схватил меня за руку.
– Пошли!
– Иван, – позвал Дарклинг, – следи за своим тоном. Она теперь гриш.
Тот слегка покраснел и поклонился, но его хватка на моей руке не ослабла, когда он повел меня по проходу.
– Вы должны выслушать меня, – воскликнула я, пытаясь поспеть за его широкими шагами. – Я не гриш. Я картограф. И то не очень хороший.
Иван проигнорировал мою реплику. Я оглянулась через плечо, осматривая толпу. Мал спорил с капитаном скифа. Будто почувствовав, что я смотрю на него, он поднял голову и встретился со мной взглядом. Я видела, как мои паника и недоумение отразились на его бледном лице. Мне хотелось закричать, броситься к нему, но в следующее мгновение он исчез, поглощенный толпой.
Глава 4
Слезы разочарования навернулись у меня на глазах, пока Иван тащил меня через шатер на выход, к дневному свету. Мы спустились с пологого холма к дороге, где уже ждал черный экипаж Дарклинга, окруженный кольцом эфиреалов на конях и прикрытый по бокам вооруженной кавалерией. Двое стражей в сером ждали у дверцы кареты вместе с женщиной и седовласым мужчиной, которые носили красные кафтаны корпориалов.
– Залезай, – приказал Иван. Затем, вспомнив указания своего господина, добавил: – Будьте так любезны.
– Нет.
– Что? – казалось, он искренне удивлен. Другие корпориалы выглядели шокированными.
– Нет! – повторила я. – Я никуда не поеду. Произошла какая-то ошибка. Я…
Иван прервал меня, крепко схватив за руку.
– Дарклинг не ошибается, – процедил он сквозь зубы. – Садись в карету.
– Я не хочу…
Иван опустил голову так, что его нос оказался в паре дюймов от моего, и практически сплюнул:
– Думаешь, меня заботит, чего ты хочешь? Через пару часов каждый фьерданский шпион и шуханский ассасин будет знать, что случилось в Каньоне, и они придут за тобой. Наш единственный шанс – доставить тебя в Ос Альту и спрятать за стены дворца до того, как все поймут, кто ты такая. А теперь – садись в карету.
Он втолкнул меня в экипаж и сам последовал за мной и сел на противоположное сиденье, демонстрируя отвращение. Остальные корпориалы присоединились к нему, а опричники устроились с двух сторон от меня.
– Так я – пленница Дарклинга?
– Ты под его защитой.
– В чем разница?
Выражение лица Ивана было невозможно прочитать.
– Молись, чтобы никогда не узнать.
Я нахмурилась и откинулась на мягком сиденье, тут же зашипев от боли – я совсем забыла о своих ранах.
– Осмотри ее, – сказал Иван женщине-корпориалке. Серая вышивка на ее манжетах свидетельствовала о ее принадлежности к целителям. Она поменялась местами с опричником и села рядом со мной. В дверцу сунул голову солдат.
– Мы готовы.
– Отлично, – ответил Иван. – Будьте начеку и не останавливайтесь.
– Мы остановимся лишь раз, чтобы сменить лошадей. Если это случится раньше, вы поймете, что что-то не так.
Солдат исчез, закрыв за собой дверь. Возница не мешкал. С окриком и взмахом хлыста экипаж двинулся вперед. Меня охватила паника. Что со мной происходило? Я подумывала просто распахнуть дверцу и сбежать. Но куда? Карета была окружена вооруженными мужчинами и находилась посреди военного лагеря. И даже если бы все было иначе, куда я могла пойти?
– Пожалуйста, сними свое пальто, – попросила женщина.
– Что?
– Мне нужно осмотреть раны.
Я думала отказаться, но какой смысл? Неловко поводя плечами, я сняла пальто и позволила целительнице спустить рубашку. Корпориалы были Орденом живых и мертвых. Я пыталась сосредоточиться на части про «живых», но меня никогда раньше не лечил гриш, и все мышцы в теле напряглись от страха. Она вытащила что-то из небольшой сумки, и резкий химический запах заполнил карету.
Я дернулась при промывке раны и впилась пальцами в колени. Когда женщина закончила, я почувствовала теплое покалывание между плечами и сильно прикусила губу: желание почесать спину было почти невыносимым. Наконец целительница остановилась и натянула рубашку на место. Я осторожно подвигала плечами. Боль исчезла.
– Теперь руку, – сказала она.
Я почти забыла о порезе от ножа Дарклинга, но мое запястье и рука были липкими от крови. Целительница промыла порез, а затем подняла мою руку к свету.
– Постарайся не шевелиться, – сказала она, – или останется шрам.
Я пыталась изо всех сил, но качка кареты мешала. Женщина медленно провела рукой по ране. Я почувствовала, как моя кожа пульсирует от тепла. Рука дико зачесалась, пока я пораженно наблюдала, как две части пореза с мерцанием соединяются и заживают.
Зуд прекратился, и целительница отодвинулась. Я коснулась руки – на месте пореза остался небольшой шрам, но и только.
– Спасибо, – восхищенно вымолвила я.
Целительница кивнула.
– Дай ей свой кафтан, – сказал ей Иван.
Женщина нахмурилась, но колебалась лишь мгновение, прежде чем снять свой красный кафтан и передать его мне.
– Зачем? – спросила я.
– Просто возьми, – прорычал Иван.
Я повиновалась. Лицо целительницы ничего не выражало, но я видела, что ей больно расставаться с мантией. Прежде чем я смогла решить, предлагать ли ей свое заляпанное кровью пальто, Иван постучал по потолку кареты и экипаж начал замедляться.
Целительница даже не подождала, пока тот остановится, открыла дверь и выпрыгнула наружу. Иван закрыл дверцу обратно. Опричники вновь сели по бокам от меня, и мы снова двинулись в путь.
– Куда она ушла? – спросила я.
– Обратно в Крибирск, – ответил Иван. – Мы будем ехать быстрее без лишней тяжести.
– Ты выглядишь тяжелее нее, – пробурчала я.
– Надень кафтан.
– Зачем?
– Он сделан из ткани субстанциалов и может выдержать удар пули.
Я уставилась на него. Это вообще возможно? Были сказки о том, как гриши выдерживали прямые выстрелы и выживали, хотя раны должны были быть фатальными. Я никогда не воспринимала это всерьез, но, возможно, работа фабрикаторов была правдой, скрытой за крестьянскими рассказами.
– Вы все их носите? – спросила я, надевая кафтан.
– Когда находимся на поле битвы, – ответил опричник. Я чуть не подпрыгнула. Стражи впервые заговорили.
– Просто не заработай себе пулю в голову, – добавил Иван со снисходительной усмешкой. Я проигнорировала его реплику. Кафтан был слишком большой. Он казался мягким и непривычным, меховая оторочка льнула к коже. Я закусила губу. Несправедливо, что опричники и гриши носили одежду из пуленепробиваемой ткани, пока обычные солдаты должны были обходиться без нее. Неужели наши офицеры тоже ее носили?
Экипаж набрал скорость. За то время, пока целительница делала свою работу, снаружи начали сгущаться сумерки, и мы оставили Крибирск позади. Я наклонилась вперед, пытаясь выглянуть в окно, но мир вне кареты растворился во мгле.
Я вновь почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и часто заморгала. Несколько часов назад я была испуганной девчонкой на пути к неизведанному, но тогда, по крайней мере, я знала, кто я и что я.
С болью подумалось о картотеке. Остальные выжившие, скорее всего, уже вернулись за рабочие места. Будут ли они оплакивать Алексея? Будут ли обсуждать меня и то, что случилось в Каньоне?
Я вцепилась в мятое армейское пальто, укрывавшее мои колени. Конечно, все это должно быть сном, какой-нибудь безумной галлюцинацией, вызванной ужасами Тенистого Каньона. Я не могла на самом деле быть одетой в кафтан гриша и сидеть в экипаже Дарклинга – том самом, который чуть не переехал меня вчера.
Кто-то зажег лампу в карете, и в мерцающем свете я смогла лучше рассмотреть интерьер. Сиденья были обиты мягким черным бархатом. На оконных стеклах была выгравирована эмблема Дарклинга: два пересекающихся круга – затмение солнца.
Сидящие напротив гриши изучали меня с нескрываемым любопытством. Их красные кафтаны из тончайшей шерсти были щедро украшены черной тесьмой и обшиты черным мехом. Белокурый сердцебит был долговязым и с вытянутым грустным лицом. Иван был выше и крепче остальных, с волнистыми темными волосами и бронзовой кожей. Теперь, когда я присмотрелась к нему, то должна была признать – он хорош собой.
«И знает это. Большой красивый задира».
Мне было не по себе от их взглядов, и я беспокойно заерзала на месте. Потом уставилась в окно, но там смотреть было не на что, кроме сгущающейся тьмы и собственного бледного отражения. Я обернулась к гришам и попыталась подавить свое раздражение. Они все так же глазели на меня. Я напомнила себе, что эти мужчины способны взорвать мое сердце прямо в груди, но в конце концов не смогла больше терпеть.
– Я не показываю трюки, знаете ли, – резко бросила я.
Гриши обменялись взглядами.
– В палатке ты показала довольно неплохой трюк, – ответил Иван.
Я закатила глаза.
– Ну, если я задумаю сделать нечто интересное, то непременно предупрежу вас. А пока… вздремните или придумайте занятие получше.
Иван выглядел оскорбленным. Я почувствовала укол страха, но седовласый Корпориал громко рассмеялся.
– Я – Федор, – сказал он. – А это Иван.
– Знаю, – представив неодобрительный взгляд Аны Куи, я добавила: – Очень рада знакомству.
Они обменялись насмешливыми взглядами. Я проигнорировала их и заерзала на месте, пытаясь устроиться удобнее. Это было нелегко, учитывая, что два вооруженных солдата занимали почти все пространство. Карета наскочила на камень и она дернулась вперед.
– Это безопасно? Путешествовать ночью?
– Нет, – ответил Федор. – Но останавливаться было бы гораздо опаснее.
– Потому что теперь за мной охотятся? – иронично спросила я.
– Если не сейчас, так скоро.
Я фыркнула. Федор приподнял брови и сказал:
– Сотни лет Тенистый Каньон выполнял грязную работу за наших врагов, закрывая наши порты, задавливая нас, делая слабыми. Если ты действительно заклинательница Солнца, тогда твоя сила может быть ключом к открытию Каньона, или даже к его уничтожению. Фьерда и Шухан не будут просто стоять в сторонке, они не позволят этому случиться.
Я уставилась на него. Чего эти люди от меня ждали? И что со мной сделают, когда поймут, что я ни на что не годна?
– Это просто смешно, – пробормотала я.
Федор осмотрел меня с головы до ног и слабо улыбнулся.
– Возможно.
Я нахмурилась. Хоть он и соглашался со мной, я все равно чувствовала себя оскорбленной.
– Как ты ее прятала? – неожиданно спросил Иван.
– Кого?
– Свою силу, – нетерпеливо пояснил он. – Как ты ее прятала?
– Я ничего не прятала. Я не знала о ее существовании.
– Это невозможно.
– И все же, – грубо ответила я.
– Разве тебя не тестировали?
В голове мелькнуло смутное воспоминание: три фигуры в мантиях, сидящие в гостиной Керамзина, надменно приподнятые брови женщины.
– Конечно, тестировали.
– Когда?
– Когда мне было восемь.
– Это очень поздно, – прокомментировал Иван. – Почему родители не протестировали тебя раньше?
«Потому что они были мертвы, – подумала я, но не сказала об этом вслух. – И никому не было дела до сирот из приюта князя Керамзова».
Я пожала плечами.
– Бессмыслица какая-то, – проворчал мужчина.
– Это я и пытаюсь до вас донести! – я наклонилась, отчаянно всматриваясь в глаза Ивана и Федора. – Я не та, за кого вы меня принимаете. Я не гриш. То, что случилось в Каньоне… Не знаю, что произошло, но я этого не делала.
– А в палатке гришей? – спокойно спросил Федор.
– Не могу этого объяснить. Но это была не я. Дарклинг что-то сделал, когда коснулся меня.
Иван засмеялся.
– Он ничего не делал. Он усилитель.
– Он что?
Федор и Иван снова переглянулись.
– Забудьте, – рявкнула я. – Мне все равно.
Иван потянулся за воротник и вытащил что-то на тонкой серебряной цепочке. Затем протянул это мне, чтобы я оценила. Любопытство во мне победило, и я поднесла предмет ближе, чтобы лучше рассмотреть. Было похоже на связку острых черных когтей.
– Что это?
– Мой усилитель, – гордо заявил Иван. – Когти с передней лапы шерборнского медведя. Я сам его убил, когда бросил школу и стал служить Дарклингу, – он откинулся на сиденье и спрятал цепочку за воротник.
– Усилитель увеличивает силу гриша, – кивнул Федор. – Но для этого в нем изначально должна быть сила.
– Он есть у всех гришей? – спросила я.
Федор замер.
– Нет. Усилители редки и труднодоступны.
– Лишь избранные гриши Дарклинга могут иметь их, – самодовольно проговорил Иван.
Я пожалела, что спросила.
– Дарклинг – живой усилитель, – сказал Федор. – Вот, что ты почувствовала.
– Как когти? В этом его сила?
– Одна из его сил, – исправил Иван.
Я плотнее запахнула кафтан, внезапно почувствовав холод. Вспомнилась уверенность, которая наполнила меня при прикосновении Дарклинга, и это странно знакомое волнение зова, звучащего внутри меня, требующего ответа. Это было пугающе, но и волнующе. В тот момент все мои сомнения и страхи затмила абсолютная уверенность.
Я была никем, беженкой из безымянной деревни, тощей и неуклюжей девчонкой, в одиночестве мчащейся сквозь сгущающуюся тьму. Но когда Дарклинг сжал свои пальцы вокруг моего запястья, я почувствовала себя другой, кем-то значительным. Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, попыталась вспомнить то чувство уверенности, чтобы обрести такую надежную и безупречную мощь наяву. Но ничего не произошло.
Я вздохнула и открыла глаза. Иван выглядел крайне довольным, и мое желание пнуть его стало всепоглощающим.
– Вы все будете жутко разочарованы, – пробормотала я.
– Надеюсь, что ты ошибаешься. Ради твоего же блага, – ответил Иван.
– Ради блага всех нас, – добавил Федор.
Я потеряла счет времени. Ночь и день сменяли друг друга за окном экипажа. Я только и делала, что вглядывалась в пейзаж в поисках ориентиров, которые показались бы мне знакомыми. Думала, что мы воспользуемся второстепенными тропинками, но вместо этого мы ехали по Ви. Федор объяснил, что Дарклинг посчитал, что скорость превыше скрытности. Он надеялся в сохранности доставить меня за двойные стены Ос Альты прежде, чем слухи о моей силе дойдут до шпионов врагов и ассасинов, которые работали за границей Равки.
Мы неслись во весь опор. Периодически останавливались, чтобы сменить лошадей, и мне позволяли размять ноги. Когда мне удавалось заснуть, мои сны были омрачены монстрами. Один раз я проснулась от толчка, мое сердце быстро билось в груди, и Федор внимательно наблюдал за мной. Иван спал рядом с ним и громко храпел.
– Кто такой Мал? – спросил он.
Я поняла, что разговаривала во сне. Смутившись, оглянулась на опричников по бокам от меня. Один бесстрастно смотрел вперед. Второй дремал. Снаружи мчалось сквозь березовую рощу вечернее солнце.
– Никто, – сказала я. – Друг.
– Следопыт?
Я кивнула.
– Он был со мной в Тенистом Каньоне. Спас мне жизнь.
– А ты спасла его.
Я открыла рот, чтобы возразить, но осеклась. Я спасла жизнь Малу? Эта мысль ненадолго взбодрила меня.
– Это большая честь, – сказал Федор. – Спасти жизнь. Ты спасла многие.
– Но недостаточно, – пробормотала я, вспоминая испуганное выражение лица Алексея, когда его утащили во тьму. Если у меня была эта сила, почему я не смогла спасти его? Или любых других, кто погиб в Каньоне? Я посмотрела на Федора.
– Если ты действительно веришь, что это честь – спасти жизнь, то почему не стал целителем вместо сердцебита?
Федор обдумал такой вариант.
– Из всех гришей у корпориалов самая сложная работа. Нам требуется больше тренировок и обучения. В конце всего этого я почувствовал, что смогу спасти больше жизней в роли сердцебита.
– В роли убийцы? – удивленно спросила я.
– Солдата, – поправил Федор и пожал плечами. – Убивать или лечить? – сказал он с грустной улыбкой. – У каждого из нас свой дар.
Читать бесплатно другие книги:
