Ответственность директора перед корпорацией за причиненные ей убытки в судебной практике Степанов Дмитрий

В российском корпоративном праве ответственность директора перед корпорацией базируется на концепции фидуциарных обязанностей: именно за нарушение вменяемых каждому директору фидуциарных обязанностей возможно наступление имущественной ответственности. При этом российское корпоративное право – вслед за англо-американским правом[15], откуда эта концепция распространилась по всему миру, – называет две фидуциарные обязанности директора: 1) обязанность действовать разумно (аналог английской duty of саге)\ 2) обязанность действовать добросовестно, что в данном случае не равно общегражданской обязанности добросовестности[16], а применительно к корпоративному праву имеет более узкое содержание, которое может быть отождествлено с обязанностью лояльности, или недопустимости конфликта интересов, т. е. общим запретом подмены интереса корпорации личным интересом директора (аналог английской duty of loyalty).

Логика вменения указанных обязанностей директору и возможности привлечения его к ответственности в случае нарушения таких обязанностей нашла отражение в Постановлении № 62, текст которого построен по той же самой регуляторной схеме: директор несет такие-то обязанности, нарушение этих обязанностей может выражаться, в частности, в таком-то поведении. Однако в названном постановлении, коль скоро оно преследовало вполне утилитарные цели (описать максимально широкий набор ситуаций, когда директор нарушает вмененные ему стандарты поведения), не всегда выдерживается разграничение одной фидуциарной обязанности от другой, соответственно, далее для аналитических целей будут рассмотрены сначала чистые случаи нарушения одной и другой обязанности, а затем будут описаны примеры, когда суды указывают на одновременное нарушение обеих обязанностей. В последнем случае понятие «действовать добросовестно» получает более широкое звучание, возможно, и не сводимое к недобросовестности как запрету конфликта интересов, а возвращающееся к более широкому общегражданскому стандарту недобросовестности – объективному («директор должен вести себя порядочно») либо субъективному («директор должен был знать, какого рода трансакцию он намеревался совершить»). Именно последняя группа практических ситуаций, когда сложно различить, какого рода стандарт поведения нарушил директор, порождает наибольшее число споров на практике и допускает великое множество истолкований, следовательно, как раз там можно прогнозировать дальнейшее колебание судебно-арбитражной практики и отсутствие ее единообразия.

1.1.1. Нарушение фидуциарной обязанности действовать разумно

Обязанность действовать разумно, задаваемая по отношению к директору корпорации, – это стандарт поведения с довольно низко установленной планкой. Как показывает анализ складывающейся судебноарбитражной практики, директору нужно очень постараться, чтобы нарушить данную обязанность и быть привлеченным к ответственности за нарушение только одной ее. Российское право в данном случае не является чем-то уникальным: подобное положение типично и для большинства зарубежных правопорядков, поскольку повсеместно случаи привлечения директора к имущественной ответственности за нарушение обязанности действовать разумно носят единичный характер[17].

Подобное положение можно объяснить двумя моментами.

Во-первых, стандарт разумности, ожидаемой от директора, действительно является довольно невысоким: обычно это уровень некоего среднестатистического директора. Ожидаемый уровень разумности в действиях директора – это, конечно, не та степень разумности, которая типична для обычного гражданина, ничего не ведающего в коммерции (все же от директора ожидается некое понимание логики предпринимательства и специфики бизнеса), однако этот уровень не тождествен уровню знаний профессионала[18], досконально разбирающегося в хитросплетениях бизнеса, а тем более глубинно знающего специфику той сферы хозяйственной жизни, в рамках которой директор занимается предпринимательской деятельностью от имени юридического лица. Иногда подобный стандарт именуется как заботливость и осмотрительность, ожидаемая от «хорошего руководителя»[19]или обычного «заботливого хозяина»[20]. Иными словами, от директора ожидается уровень разумности действий, скорее, как от последнего, а не первого, самого продвинутого представителя директорского корпуса, что с точки зрения вмененного стандарта разумности выше, чем стандарт, предъявляемый к обычному гражданину, но не такой высокий, как он мог бы ожидаться от директора – лидера в своей области. Вместе с тем такой усредненный, медианный стандарт разумности поведения директора может дифференцироваться в сторону более высокой[21] или, напротив, заниженной планки, если в конкретном деле, как будет показано ниже, стороны смогут обосновать подобный отход исходя из ожиданий к уровню разумности конкретного директора.

Во-вторых, обязанность директора действовать разумно является оборотной стороной одной из ключевых максим корпоративного права, так называемого правила бизнес-решения (business judgement rule)[22], суть которого сводится к тому, что суды не должны постфактум пытаться оценить коммерческую целесообразность тех или иных бизнес-трансакций, совершенных директором [23], – в противном случае суды будут брать на себя несвойственную им функцию оценки допустимости того или иного предпринимательского риска, а коммерсанты лишатся стимулов к ведению предпринимательства, ведь никто не захочет чем-либо заниматься под страхом того, что в будущем какой-либо судья скажет, что конкретное коммерческое предприятие было неразумным, если дела пошли не так, как изначально рассчитывал коммерсант. Соответственно, правило бизнес-решения призвано оградить бизнес-сообщество от необоснованного вмешательства судов в переоценку рискованности тех или иных коммерческих начинаний, а суды – от того, чтобы выполнять несвойственные им функции по даче суждений сугубо коммерческого свойства, ведь суды должны заниматься вопросами права, а не рассуждениями на отвлеченные темы. Выставление в таком случае довольно низкого стандарта разумности («директор должен быть разумным участником оборота, но не слишком продвинутым, чтобы предвидеть минимальный риск наступления негативных последствий») выступает в роли балансирующего механизма, ограничивающего судейский активизм и возможность судов постфактум давать суждения о том, стоило ли директору совершать конкретную сделку.

Вместе с тем, если стандарт разумности поведения, ожидаемого от директора, оказывается слишком заниженным, а суды – следуя логике правила бизнес-решения – не должны впоследствии заниматься оценкой коммерческой обоснованности конкретной хозяйственной операции, закономерно возникает вопрос: как же вообще возможна ответственность директора при нарушении обязанности разумного поведения? Или эта обязанность является сугубо декларативной, реально не влекущей какой-либо серьезной ответственности?

Как будет показано ниже, суды при обсуждении вопроса, действовало ли лицо разумно, вынуждены балансировать между тем, чтобы, с одной стороны, не скатиться в переоценку коммерческой составляющей сделок, а с другой – обеспечить защиту интересов корпораций и их участников. Для решения этой нетривиальной задачи суды вынуждены идти по пути непрекращающегося уточнения понятия «разумное поведение директора», т. е. детализации и поиска предельно нюансированного стандарта разумности директора. Кроме того, правило бизнес-решения – и Россия здесь опять-таки не исключение в сравнении с прочими корпоративными правопорядками – рассматривается судами как презумпция, причем презумпция опровержимая: директор защищен правилом бизнес-решения, как щитом, т. е. не несет риска ответственности за невыгодность конкретного бизнес-начинания, но лишь при условии, что при принятии коммерческого риска (при совершении сделки) он действовал при соблюдении некоего минимального набора процедурных гарантий. Если же такой минимум не был выдержан директором, что находит подтверждение при рассмотрении конкретного дела, то названная презумпция опровергается, а директор лишается защиты через ссылку на правило бизнес-решения. Соответственно, суд, коль скоро он вправе теперь оценивать в том числе коммерческую обоснованность конкретной сделки, может постфактум давать суждения, насколько разумно для директора было совершать такую-то сделку. В качестве минимальных процедурных гарантий, предоставляемых директору для того, чтобы получить защиту в рамках правила бизнес-решения, обычно рассматривается информированность при принятии бизнес-решения (правило информированного решения), законность совершаемых действий и отсутствие очевидной ошибочности при принятии конкретного бизнес-решения[24].

Обычно российские арбитражные суды выражают эту логику через последовательное выставление трех тезисов:

– тезис первый: сами по себе негативные последствия, даже если они наступили для юридического лица в период, когда в состав органов юридического лица входило конкретное лицо, имевшее право выступать от имени юридического лица или являвшееся членом его коллегиальных органов, не свидетельствуют о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, поскольку возможность возникновения таких последствий связана с риском предпринимательской и (или) иной экономической деятельности[25];

– тезис второй: поскольку судебный контроль призван обеспечивать защиту прав юридических лиц и их учредителей (участников), а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых директорами, директор не может быть привлечен к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска[26];

– тезис третий: истец как лицо, которое опровергает два предыдущих тезиса, должен доказать наличие всех трех элементов состава гражданско-правовой ответственности, о которых уже говорилось выше, а именно: 1) противоправность действий ответчика, т. е. нарушение директором вмененных ему обязанностей; 2) наличие неблагоприятных последствий для юридического лица, т. е. и сам факт наличия убытков, и их размер; 3) причинно-следственную связь между действиями (бездействием) ответчика и наступившими последствиями[27].

Итак, рассмотрим более подробно, как приведенные выше теоретические конструкции анализируются судами при разрешении конкретных корпоративных споров.

Стандарт разумности директора и подходы судов к его определению.

Отправной точкой для анализа нарушения обязанности действовать разумно являются разъяснения, содержащиеся в и. 3 Постановления № 62, где называются три практические ситуации, когда такая обязанность была нарушена:

1) директор принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в конкретной ситуации;

2) до принятия решения директор не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности, если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации;

3) директор совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т. п.).

При этом, как указано в и. 3 Постановления № 62, судам надлежит оценивать, насколько совершение того или иного действия входило или должно было, учитывая обычные условия делового оборота, входить в круг обязанностей директора, в том числе с учетом масштабов деятельности юридического лица, характера соответствующего действия и т. п.

Отличие ситуации 1 от ситуации 2, описанной в названном постановлении, тождественно отличию «знал» от «должен был знать»: если директор уже обладал некоторой информацией, важной для принятия бизнес-решения на таких-то условиях, но тем не менее принял конкретное решение на иных, менее выгодных для юридического лица условиях, то его поведение может быть признано неразумным (например, с очевидностью следует, что директор знал, что рыночная стоимость отчуждаемого имущества составляет столько-то, а он, несмотря на ликвидный характер имущества, произвел его отчуждение в десятки раз дешевле, что странно с точки зрения рассудочной логики); если директор не обладал всей полнотой информации, важной для принятия решения, но при этом самонадеянно совершил такое бизнес-решение, то его действия также могут быть признаны неразумными (хотя если бы провел предварительное изучение, то получил бы недостающую информацию и, скорее всего, не совершил бы сделку на таких, не слишком выгодных для корпорации условиях, а воздержался бы от ее совершения или совершил бы ее на иных, более выгодных с коммерческой точки зрения условиях). Ситуация 3 как раз направлена на то, чтобы у директора появился необходимый объем информации для совершения сделки: если директор соблюдает установленные внутри корпорации процедуры, предшествующие совершению сделки, то презюмируется, что он получает всю полноту информации, если нет, то презумпция переключается на прямо противоположную, т. е. директор признается априори недостаточно информированным, а значит, и неразумным.

Ниже приведены встречающиеся на практике ситуации, когда директор уже располагал информацией, но, несмотря на ее наличие, совершил сделку на заведомо невыгодных для юридического лица условиях:

1) когда директор перечисляет денежные средства контрагенту, с которым отсутствуют договорные отношения, то, как полагают суды[28], директор действует неразумно: действительно, зачем разумному лицу давать кому-либо деньги, если к тому отсутствуют основания[29]? В эту группу, как правило, входят также дела, где директор перечислял денежные средства или отчуждал имущество в пользу так называемых фирм-однодневок[30] или, как их еще иначе именуют суды, номинальных юридических лиц[31], «технических организаций»[32] либо анонимных структур[33], а равно прочих организаций, в отношении которых изначально понятно, что они в принципе не смогут исполнить обязательство[34], причем такие юридические лица могут быть созданы даже за границей[35]либо на момент рассмотрения спора о взыскании убытков уже быть ликвидированными[36]. Более того, в подобных ситуациях может идти речь также о недобросовестности директора[37], особенно когда он якобы заказывает на стороне услуги, которые составляют основной бизнес управляемой им компании[38]. Однако зачастую доказать нарушение директором обязанности действовать добросовестно наделе оказывается намного сложнее, поэтому суды при подобном неразумном поведении директора, в том числе когда речь идет о перечислении денежных средств фирме-однодневке, указывают на нарушение требований как разумности, так и добросовестности, без явно артикулированного разграничения одной и второй обязанностей[39] либо такое разграничение выдерживают, но недобросовестность выводят из предельно неразумного поведения директора. Наконец, иногда суды говорят в такой ситуации лишь о недобросовестности директора[40], а не о нарушении требований разумности, хотя подобный подход не является превалирующей правовой позицией;

2) даже если договор между юридическим лицом заключен, но заключен «для вида» [41], т. е. по нему реально не возникло обязательств, однако директор тем не менее производит оплату за непоставленные товары[42], невыполненные работы[43] или выполненные работы, но с существенными визуально видимыми недостатками[44], за неоказанные услуги[45]; или при наличии договора и счета на оплату директор оплачивает такой счет дважды – буквально, когда один и тот же счет оплачивается раз за разом[46], либо условно, когда повторно оплачивается то, что было сделано когда-то ранее и уже было оплачено[47]; или оплачивает ремонтные работы, которые в 10 раз превышают стоимость ремонтируемых основных средств[48]; или за счет компании произвел ремонт арендованного жилого дома для собственного проживания при отсутствии необходимости в его проведении[49]; или оплачивает консультационные услуги, стоимость которых несоразмерна масштабам деятельности организации, когда их доля в структуре расходов необычна по объемам в сравнении с прочими расходами[50]; или отчуждает имущество по цене в шесть раз ниже рыночной стоимости[51]; или продает готовую продукцию со скидкой 75 %[52]; или не в состоянии представить оправдательные документы по произведенным оплатам[53]; или перечисляет денежные средства без встречного предоставления[54], а равно перечисляет денежные средства без оснований, а затем изготавливаются подложные оправдательные документы[55], – во всех этих случаях суды придерживаются того же подхода[56], что указано выше. Правда, тут опять-таки возможно взаимное наложение нарушений требований разумности и добросовестности[57]. Там, где директор (как правило, уже бывший) оказывается не в состоянии представить оправдательные бухгалтерские документы по ранее произведенным платежам, суды указывают также на его неразумность и/или недобросовестность из-за неспособности организовать правильный бухгалтерский учет или внутренний финансовый порядок в рамках вверенного ему юридического лица[58]. При этом важно отметить, что заключение договора для создания видимости законного основания платежа вовсе не требует признания его мнимой сделкой в отдельном процессе или в рамках рассмотрения дела о взыскании убытков с директора. Где-то такое объявление договора мнимой сделкой, а равно признание ее недействительной по иным основаниям[59] осуществлялось в отдельном процессе[60], а то и подтверждалось обвинительным приговором суда[61], однако зачастую суды переходят к вопросу о возмещении убытков даже в отсутствие подтвержденного отдельным судебным актом элемента притворности договора или его недействительности по иным основаниям, поскольку суд, рассматривающий дело о возмещении убытков, может сделать такой вывод сам[62], конечно, если к этому есть основания[63], либо просто обойти молчанием данный вопрос. Правда, если в отдельном процессе договор, который якобы порождал убытки для хозяйственного общества, был признан недействительным и судом была применена реституция, то при доказывании факта – уже в рамках процесса о взыскании убытков с директора, – что в рамках реституции стороны действительно были приведены в первоначальное положение, в иске об убытках будет отказано[64], ведь убытки признаются (еще) не наступившими или (уже) возмещенными. Напротив, если проведение реституции невозможно, например из-за отсутствия имущества у контрагента по сделке, убытки от невыгодной сделки будут возложены на директора[65]. Более того, у подхода, сопряженного с оспариванием якобы убыточного договора по отдельному иску, есть и оборотная сторона, невыгодная для истца и дающая защиту директору: если в отдельном судебном процессе действительность якобы невыгодного договора подтверждена решением суда, то наличие подобного судебного акта об отказе в признании договора недействительным исключает за одним изъятием[66] ссылку на нарушение обязанности директором, как минимум в части такого договора[67], т. е. истцу невозможно далее говорить, что именно совершением конкретной сделки директор причинил убытки корпорации;

3) вместе с тем даже если подписанный договор, оформляющий заемные отношения между юридическим лицом – заимодавцем и его работником – заемщиком, отсутствует, хотя директор предоставил заем работнику от имени управляемого им юридического лица, один лишь факт отсутствия договора (документа) не может указывать на нарушение требований разумности или добросовестности, повлекшее убытки. Вести речь об убытках для юридического лица можно будет, только если сумма займа не будет возвращена работником[68], а пока директор не может привлекаться к ответственности, ведь убытки не наступили. Аналогичным образом следует подходить и к иным заемщикам: сам факт выдачи займа еще не указывает на возможность привлечения директора к ответственности, ведь об убытках можно будет вести речь при невозврате суммы займа заемщиком, а пока данное обстоятельство не наступило, нет и убытков[69]. Напротив, если заем выдан и не может быть возвращен из-за пропуска срока исковой давности, причем выдан аффилированному лицу директора, то налицо и нарушение обязанности действовать добросовестно, и убытки[70]. Такие же рассуждения применимы в ситуации, если еще не применены последствия недействительности сделки: когда станет понятно, что отчужденное имущество нельзя вернуть, тогда и возникнут убытки, а пока реституция не применена, нельзя точно понять, будет убыток у общества или нет[71];

4) ранее аналогичный подход (пока нет проблем с возвратом денежной суммы или имущества от контрагента, нет и убытка, а когда они возникнут, тогда можно ставить вопрос о привлечении к ответственности директора) распространялся судами и на иные платежи, в том числе произведенные без должного правового основания[72], однако затем, после принятия Постановления № 62, суды отошли[73] от подобного продиректорского подхода, заняв более жесткую по отношению к директорам позицию: тот факт, что юридическим лицом не предпринимались меры по возврату задолженности от контрагента, в пользу которого директор произвел платеж, сам по себе не должен являться основанием для освобождения директора от ответственности при заявлении в отношении него иска об убытках в пользу юридического лица. Эта позиция нашла отражение в и. 8 Постановления № 62, где буквально было сказано следующее:

«Удовлетворение требования о взыскании с директора убытков не зависит от того, имелась ли возможность возмещения имущественных потерь юридического лица с помощью иных способов защиты гражданских прав, например, путем применения последствий недействительности сделки, истребования имущества юридического лица из чужого незаконного владения, взыскания неосновательного обогащения, а также от того, была ли признана недействительной сделка, повлекшая причинение убытков юридическому лицу. Однако в случае, если юридическое лицо уже получило возмещение своих имущественных потерь посредством иных мер защиты, в том числе путем взыскания убытков с непосредственного причинителя вреда (например, работника или контрагента), в удовлетворении требования к директору о возмещении убытков должно быть отказано»;

5) более того, указанная позиция, нашедшая отражение в Постановлении № 62, имеет общее значение для случаев нарушения директором требования как разумности, так и добросовестности, т. е. чтобы обращаться с иском к директору, не нужно иметь на руках вступивший в силу судебный акт, указывающий на невозможность вернуть долг: фактически директор принимает огонь на себя, если ранее совершенная сделка привела к убыткам, даже если формально-юридически она не аннулирована;

6) в этой логике все неполученные доходы по ранее совершенной сделке, связанной с незаконным отчуждением директором имущества юридического лица, которая затем признается недействительной, также возлагаются на директора как убытки юридического лица. Наиболее типична эта ситуация для аренды, когда объект аренды сначала продается директором третьему лицу либо сдается на невыгодных условиях, а впоследствии (при возврате такого объекта в порядке реституции или обсуждении вопроса об убытках от ранее заключенного договора аренды на невыгодных условиях) с директора взыскивается разница между тем, что имело место на самом деле (несдача вообще или сдача на невыгодных условиях), и той ценой, по которой можно было бы сдать имущество в аренду[74]. Также убытками может быть признана неполученная арендная плата в случае досрочного расторжения директором договора аренды с последующей продажей имущества[75] или неполученная арендная плата и понесенные расходы по оплате коммунальных платежей, если помещение было передано по договору безвозмездного пользования (в конкретном деле – органу государственной власти – ФСБ России) [76];

7) аналогичный подход применяется там, где юридическое лицо выступает в роли арендатора, заключающего договор аренды, по условиям которого арендует имущество по завышенным в сравнении с обычными рыночными ставкам: разница между навязанной директором юридическому лицу арендной платой и тем, сколько она могла бы составлять, если бы договор был совершен на рыночных условиях, подлежит взысканию с директора как убытки, понесенные юридическим лицом[77]. При этом юридическое лицо может арендовать имущество у зависимого от директора лица и не по завышенным ценам, но если перед этим имущество, ранее принадлежавшее юридическому лицу, было продано директором, а потом с покупателем был заключен договор аренды, то такая договорная схема, реализованная директором и включающая последовательно куплю-продажу и аренду, также приводит к взысканию убытков с директора[78], конечно, если навязанный директором договор аренды не будет признан недействительным по иску юридического лица – горе-арендатора[79]. Подобным образом решаются дела, в которых директора приобретали для компании автомобили по цене в полтора раза выше рыночной[80], или передавали собственные автомобили в аренду обществу по завышенной цене[81], или арендовали без необходимости транспортные средства[82]. Однако если аренда транспортных средств была необходима для получения лицензии в целях осуществления основной деятельности (охрана), то в иске будет отказано[83];

8) при взыскании в качестве убытков упущенной выгоды из-за сдачи в аренду недвижимого имущества по заниженной цене истец должен доказать факт передачи объекта арендатору (или хотя бы выбытия имущества от владельца и пользования им третьим лицом). При этом справки главного бухгалтера и самого общества, а также неподтверждение факта изъятия оригинала договора и акта сотрудниками правоохранительных органов не подтверждают факт передачи объекта в аренду, что препятствует удовлетворению иска[84]. Аналогично, если истец не докажет факт заключения договора, то в иске к директору будет отказано[85];

9) если директор продает накануне приобретенное имущество, например акции[86] с дисконтом, то разница между ценой приобретения (выше) и ценой последующей продажи товара (ниже) взыскивается в качестве причиненных убытков[87]. Аналогично разница между рыночной стоимостью (на основании проведенной оценки) права требования к должнику и стоимостью, полученной в результате уступки этого права третьему лицу, взыскивается с директора в качестве убытков, если такая цессия была заключена на невыгодных условиях (в одном случае дисконт составил около 92 %)[88]. Но суд может и отказать в иске к директору, посчитав, что отклонение цены сделки от рыночной стоимости менее чем на 25 % не свидетельствует о ее убыточности[89];

10) суды привлекают к ответственности директоров, которые не возвращают взятые под отчет из кассы или со счета организации денежные средства, если не были представлены документы, обосновывающие расходование средств в интересах общества[90], либо если в расходном кассовом ордере указано, что денежные средства выданы в качестве возврата директору заемных средств, в то время как в действительности ордер не содержит ссылки на договор[91]. Аналогичным образом суды решают и дела, в которых директор снимал с расчетных счетов денежные средства, но не возвращал их и не объяснял, на что потратил в интересах общества[92]. Однако иногда суды отказывают во взыскании таких средств с директора в связи с недоказанностью того, что директор действовал с намерением причинить вред компании[93], либо если директор докажет, что взятые под отчет средства были израсходованы на заработную плату сотрудников[94]. К такой же ответственности за невозврат полученных под отчет средств может быть привлечен не только директор, но и один из участников, получивший денежные средства ООО под отчет и не вернувший их[95];

11) схожим образом разрешаются дела, в которых директор не вносил в кассу полученные наличные средства от продажи имущества компании, а также не представил доказательства расходования средств на нужды компании[96]. Однако если будут представлены доказательства расходования средств на нужды компании, то в иске будет отказано[97];

12) если директор знает, что некий договор в настоящее время оспаривается в суде, но все равно производит по нему оплату (в конкретном деле это был договор доверительного управления имуществом), то подобное поведение может быть признано неразумным, а с директора будут взысканы убытки, связанные с платежом по спорному договору[98]. Однако если директор знает, что вокруг земельного участка, где юридическое лицо планирует построить здание, идет судебный спор, и, несмотря на неочевидность исхода такого спора, продолжает строительные работы, а значит, расходует средства общества, такое поведение не образует нарушение разумности, поскольку неразумным оно может быть признано лишь при последующем подтверждении факта самовольного строительства, а пока его нет, нет и убытков у организации от стройки[99]; при этом суды откажут во взыскании убытков в виде стоимости возведенного на отчуждаемом земельном участке объекта недвижимости, если право собственности на такой объект не было зарегистрировано, так как по логике суда объект незавершенного строительства не мог быть предметом сделки по причине невведения его в хозяйственный оборот и отсутствии регистрации права на него за каким бы то ни было лицом, в том числе и за обществом[100];

13) члены совета директоров акционерного общества, одобрившие сделку по уступке прав требования по цене ниже, чем номинальная стоимость прав требования (за счет изменения курса доллара США по отношению к рублю в течение периода существования долга), коль скоро из-за такой сделки общество утратило имущественное право, не получив должной компенсации, действовали неразумно, вопреки интересам общества, а потому солидарно были обязаны возместить убытки, возникшие из уступки прав требования по заниженной цене [101];

14) в зоне риска для директора оказываются заключаемые от имени юридического лица договоры на оказание услуг с так называемой абонентской формой обслуживания (оплаты), когда юридическое лицо-заказчик в такого рода договорах оплачивает помесячно[102] или за иной календарный период некие услуги вне связи с фактически оказанным объемом услуг. Так, если подобный договор был ранее заключен, но при этом директор не в состоянии доказать фактически оказанные услуги, то на него как на неразумного директора могут быть возложены имущественные последствия в виде стоимости услуг, оплаченных по таким договорам, ведь разумное лицо, как полагают суды, должно было удостовериться, что какие-либо услуги реально оказывались[103]. Аналогично разрешаются дела, когда директор заключает сделку по абонентской модели на предоставление лечебно-профилактических и санаторных услуг, оказание которых не было направлено на извлечение прибыли[104];

15) вывод о неразумности поведения директора следует и тогда, когда договорные отношения между юридическим лицом и контрагентом имеются, но по договору директор оплачивает контрагенту что-то, чем безвозмездно облагодетельствует третье лицо без какого-либо встречного предоставления. Так, оплата работ по договору подряда, выполненных сторонней организацией, если работы выполнялись в пользу гражданина, с которым у юридического лица не было имущественных отношений, признается неразумным поведением директора[105], ведь, по сути, директор одаряет такого гражданина или подрядчика по выполненным работам за счет управляемого им юридического лица, при этом юридическое лицо взамен ничего не получает;

16) следуя этой же логике рассматриваются судами хозяйственные операции, где юридическое лицо выступает в роли транзитного пункта, через который проходит имущество или деньги: если управляемое директором юридическое лицо ничего не получает от участия в такой схеме, то поведение директора, заключившего сделки с третьими лицами, признается лишенным разумной цели; соответственно, если от сделки для юридического лица наступили убытки, они будут затем переложены на директора[106];

17) аналогичным образом прощение долга, который причитался к уплате управляемому директором юридическому лицу, а равно списание (прощение) или значительное[107] снижение[108] процентов по договорам займа – все подобного рода акты облагодетельствования граждан или организаций, если они лишены экономической логики возмездности и эквивалентности, признаются нарушением требования разумности в поведении директора[109]. Аналог прощения долга в публично-правовых отношениях, когда директор не предпринимает усилий по возврату причитающихся юридическому лицу сумм ранее уплаченной госпошлины по завершенному примирением сторон судебному спору, также подпадает под тот же стандарт: директор будет обязан возместить соответствующие суммы, если через какое-то время возможность для возврата госпошлины утрачена[110];

18) неразумным может быть признано поведение директора не только когда он прощает от имени юридического лица долг кому-либо, но и когда он нарушает условие о субординации займов, т. е. уплачивает проценты по заемным обязательствам с нарушением экономической логики приоритета заемных обязательств: если по условиям договорных обязательств заемщик – юридическое лицо сначала должен погасить задолженность по основному долгу и уплачивать повышенные проценты по одному кредиту или займу, а лишь затем гасить задолженность и платить более низкие проценты по другому займу, то директор, уплачивающий вперед низкие проценты вместо высоких, а также погашающий менее приоритетный долг в ущерб более приоритетному, тем самым причиняет управляемому им юридическому лицу убытки, равные суммам вовремя не уплаченных повышенных процентов. Эти убытки, коль скоро юридическое лицо понесло их от недальновидности директора, подлежат взысканию с неразумного менеджера[111]. Если же директор не оплатил работы, выполненные в пользу управляемой им организации, по которым не было обоснованных претензий по качеству, при этом на момент возникновения обязанности оплаты выполненных работ у организации были необходимые средства, то при взыскании впоследствии по суду стоимости таких работ и санкций за просрочку директор будет признан обязанным возместить стоимость уплаченной организацией неустойки, а сам он – не только нарушившим обязанность действовать разумно, но и добросовестно[112]. Аналогичным образом директор обязан возместить проценты, взысканные по решению суда с организации, если такие проценты являлись платой за незаконное пользование денежными средствами по ранее аннулированной сделке[113]. Напротив, если между управляемой организацией и ее контрагентом по гражданско-правовому договору (например, подряда) имелся спор по вопросу надлежащего уровня исполнения, однако в итоге с организации взыскиваются какие-либо суммы, то директор не может отвечать за них, его вины в неоплате нет, поскольку между сторонами в свое время имелся спор по договору, вопрос не был однозначным, а потому директор не должен нести ответственность[114];

19) неразумным признается поведение директора, получившего значительные суммы от реализации имущества управляемого им ООО, когда тут же полученные деньги были отданы взаймы другому лицу, хотя у общества был долг перед одним из прежних участников такого общества в связи с его выходом из общества и требованием получить деньги за долю: директор, уклоняющийся таким образом от погашения долга перед бывшим участником, не может признаваться разумным участником оборота[115];

20) директор производственной компании, занимающейся изготовлением одежды, должен как профессионал в своем деле знать о наличии или отсутствии надлежащим образом оформленного права на использование товарного знака, поэтому если при незаконном использовании чужого товарного знака на юридическое лицо будут наложены имущественные санкции за нарушение прав патентообладателя или иного правообладателя, то ответственность за убытки должен нести директор, поступивший неразумно[116];

21) если директор заключает договор аренды, по которому юридическое лицо арендует офисные площади по высокой цене, но при этом у данного юридического лица и так имеются неиспользуемые офисные площади, полученные от другого арендатора, которые из-за простоя юридическое лицо вынуждено сдавать в субаренду, то заключение нового договора аренды на дополнительные площади (второй офис) следует признать экономически неразумным поведением. Действительно, зачем арендовать дополнительные площади по цене, превышающей уже сложившиеся арендные отношения, если даже то, что уже есть, и так не используется? В противоречии с такой логикой может поступать лишь неразумный директор, за подобное поведение он должен привлекаться к имущественной ответственности перед юридическим лицом, поскольку заключение договора аренды второго офиса является для хозяйственного общества изначально невыгодной сделкой, ведь полученное в аренду имущество не использовалось в хозяйственной деятельности юридического лица, сама необходимость дополнительных помещений не была обоснована директором, соответственно, неразумность его действий привела к увеличению арендных платежей и причинению убытков обществу[117];

22) похожей логике (зачем заключать договор на что-то, если это не нужно) следуют суды и там, где директор соглашается изменить ранее заключенный от имени юридического лица договор или заключить новый договор, но с тем же предметом, правда, на менее выгодных для юридического лица условиях. Так, в конкретном деле директор согласился поставлять уголь фактически тому же потребителю, но через посредника, после включения посредника в цепочку поставки цена отгрузки для компании директора, естественно, упала[118]