Смертные машины Рив Филип
Шрайк повернул голову, шагнул вперед, и Том побежал. Не хотел, знал, что бесполезно, понимал, что должен защищать Эстер, но ноги сами несли его, а тело хотело оказаться как можно дальше от этого жуткого железного мертвяка, который спускался по склону. Но тут земля ушла у него из-под ног, и он плюхнулся в мокрую грязь, покатился вниз и угодил бы в трясину, засосавшую Крайслера Пиви, если б не наткнулся на торчащий из земли валун.
Том оглянулся. Сталкер стоял среди распростертых тел. Воздушная Гавань висела над кратером, проверяя двигатели, и ее огни отбрасывали холодные отсветы на металлический, посеребренный луной череп Шрайка.
Эстер осталась на прежнем месте, не отступив ни на шаг.
«Она пытается меня спасти, — подумал Том. — Выигрывает время, чтобы я смог убежать! Но я не могу стоять и смотреть, как он будет убивать Эстер, не могу!»
Игнорируя бесчисленные внутренние голоса, слившиеся в едином крике: «Беги!» — Том пополз вверх по склону.
— Эстер Шоу, — Шрайк тянул слова, язык у него словно заплетался. Пар валил из отверстий в груди, и черная жидкость пузырилась в уголках рта.
— Ты собираешься меня убить? — спросила девушка.
Шрайк кивнул.
— На короткое время.
— Что ты хочешь этим сказать? Длинный рот растянулся в улыбке:
— Мы с тобой одного поля ягоды. Я понял это сразу, когда нашел тебя в тот день, на берегу. С тех пор как ты покинула меня, одиночество…
— Я не могла не уйти, Шрайк, — прошептала она. — Я не была частью твоей коллекции.
— Ты стала мне дорога.
«Что-то с ним не так, — думал Том, продолжая ползти. — Сталкерам неведомы человеческие чувства».
Он помнил: почти все Воскрешенные люди сошли с ума. На голове Шрайка висели водоросли. Неужто у него заржавели мозги? Искры сверкали в его груди, в дырах, пробитых гранатами…
— Эстер, — Шрайк тяжело повалился на колени, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с ее, — Кроум дал мне слово, его сотрудники узнали секрет моей конструкции.
От ужаса по спине Тома побежали мурашки.
— Я отнесу твое тело в Лондон, — говорил Шрайк девушке. — Кроум воскресит тебя как железную женщину. Твою плоть заменит сталь, нервы — провода, мысли — электрические импульсы. Ты станешь красавицей! И моей подругой, на веки вечные.
— Шрайк, — прошептала Эстер, — Кроум не захочет меня воскрешать.
— Почему нет? Никто не узнает тебя в новом теле. У тебя не останется ни воспоминаний, ни чувств, ты не будешь представлять для него угрозы. Но я буду все помнить, дочь моя. Мы вместе выследим Валентина.
Эстер рассмеялась диким, безумным смехом, от которого у Тома свело челюсти. Он уже добрался до тела Манго. Тот по-прежнему сжимал пальцами рукоятку тяжелого меча. Том протянул руку, начал их разжимать. Посмотрев вверх, увидел, что Эстер шагнула к Сталкеру. Откинула голову, подставляя шею под удар.
— Хорошо. Но позволь Тому уйти.
— Он должен умереть, — настаивал Шрайк. — Это часть моей сделки с Кроумом. Ты не вспомнишь его, когда проснешься в новом теле.
— Пожалуйста, Шрайк, пощади его, — молила Эстер. — Скажи Кроуму что он убежал или утонул, умер на Открытой территории и ты не смог принести его в Лондон. Пожалуйста.
Том ухватил меч за еще влажную от пота Манго рукоятку. Теперь, в решающий момент, от страха он едва мог дышать, не говоря уж о том, чтобы подняться и вступить со Сталкером в бой.
«Я не могу этого сделать! — думал он. — Я — Историк, не воин!»
Но не мог он и бросить Эстер, которая спасала его ценой собственной жизни. Он был совсем близко и увидел страх в ее глазах, стальной блеск когтей Шрайка, когда тот протянул к ней руку.
— Хорошо. — Сталкер нежно погладил лицо Эстер кончиками когтей. — Пусть юноша живет. — Он занес руку для удара.
Эстер закрыла глаза.
— Шрайк! — завопил Том и бросился в атаку, выставив перед собой меч. Зеленый свет ударил ему в глаза, когда Шрайк начат поворачиваться к нему. Железная рука двинулась навстречу, отбросила назад. Он почувствовал резкую боль в груди, какое-то мгновение пребывал в полной уверенности, что его разорвало пополам. Но Сталкер ударил его предплечьем, а не кистью со стальными когтями-лезвиями, поэтому на землю он упал единым целым, а не двумя половинками, откатился в сторону, охнув от боли, ожидая, что Шрайк сейчас прыгнет на него и отправит в Страну без солнца.
Но Шрайк лежал на земле. Эстер склонилась над ним, и Том увидел, как мигнул глаз Сталкера, внутри что-то взорвалось и из груди вырвался клуб дыма. Рукоятка меча торчала из бреши, пробитой гранатами Манго, и сверкала синими искрами.
— О, Шрайк! — прошептала Эстер.
Шрайк осторожно убрал когти, чтобы она могла взять его за руку. Неожиданные воспоминания всплыли в распадающемся мозгу, и внезапно ему открылось, кем он был до того, как его положили на Камень воскрешения, чтобы превратить в Сталкера. Он хотел сказать об этом Эстер, поднял большую железную голову, но, прежде чем успел произнести хоть слово, смерть настигла его. Умирать второй раз было ничуть не легче, чем в первый.
Железный остов застыл, дым отнесло ветром. Внизу, на дне котловины, трубили трубы, и Том увидел, как отряд всадников поднимается к ним от караван-сарая, привлеченный грохотом выстрелов. Судя по копьям и факелам в их руках, не для того, чтобы оказать им дружеский прием. Том попытался встать, но едва не потерял сознание от боли.
Эстер услышала его стон и повернулась к нему.
— Зачем ты это сделал? — прокричала она. Даже пощечина удивила бы Тома меньше, чем эти слова.
— Шрайк хотел тебя убить! — запротестовал он.
— Он хотел, чтобы я стала такой же, как он! — закричала Эстер, обнимая Шрайка. — Разве ты не слышал, что он сказал? Он собирался осчастливить меня: лишить воспоминаний, чувств. Представь себе, каким стало бы лицо Валентина, когда я подошла бы к нему! Ну почему ты всюду лезешь?
— Он превратил бы тебя в чудовище! — Том возвысил голос, боль и страх уступили место злости.
— Я уже чудовище! — выкрикнула она.
— Нет, ты не чудовище! — Тому удалось встать на колени. — Ты — моя подруга! — прокричал он.
— Я тебя ненавижу! Ненавижу! — визжала Эстер.
— А я тебя защищаю, нравится тебе это или нет! — орал Том. — Ты думаешь, что никто, кроме тебя, не терял отца и мать? Я такой же злой и одинокий, как и ты, но, как видишь, из-за этого не бросаюсь на людей, не хочу их убить, не пытаюсь превратиться в Сталкера! Ты просто жестокая, постоянно жалующаяся на судьбу…
Больше он ничего сказать не успел, потому что внезапно стало светло как днем, и он отчетливо увидел городок на дне котловины, Воздушную Гавань, приближающихся всадников. Увидел, как померкли звезды, как лицо Эстер застыло в крике, как в уголках ее рта поблескивают капельки слюны. Увидел свою тень, пляшущую на залитой кровью траве.
Над утесами, окружающими котловину, ночное небо наполнилось неземным светом, словно новое солнце вспыхнуло над Открытой территорией, где-то далеко на севере.
Глава 23. МЕДУЗА
Кэтрин словно зачарованная наблюдала, как лепестки бутона-купола собора Святого Павла расходятся по черным швам и откидываются назад. Изнутри, вдоль центральной башни, что-то медленно поднималось, увеличиваясь на ходу, — орхидея холодного, белого металла. Гул мощной гидравлики прокатывался по площади, вызывал вибрации в Инженериуме.
— МЕДУЗА! — прошептал Бивис Под, стоя за ее спиной на балкончике. — Они не реставрировали кафедральный собор! Они собирали МЕДУЗУ в соборе Святого Павла!
— Мастера?
Они обернулись. У двери стоял Инженер.
— Что вы здесь делаете? Выход на балкон разрешен только сотрудникам отделения Л…
Он замолчал, вытаращившись на Кэтрин, и она заметила, что Бивис тоже смотрит на нее, а его темные глаза округлились от ужаса. Лишь мгновение она не могла понять, в чем дело, а потом ее осенило. Дождь! Она забыла про символ Гильдии, нарисованный между бровей, вот теперь краска и потекла по лицу.
— Во имя Куирка, что все это значит? — ахнул Инженер.
— Кейт, беги! — крикнул Бивис, отталкивая Инженера в сторону, и Кэтрин побежала, услышав, как злобно вскрикнул свалившийся на пол Инженер.
Затем Бивис оказался рядом, схватил ее за руку. Они неслись по пустым коридорам, поворачивая то направо, то налево, пока не наткнулись на лестницу. Спустились на один пролет, на другой, слыша позади громкие крики. Завыли сирены охранной сигнализации. Но лестница уже вывела их в маленький холл, у заднего фасада Инженериума. Большие стеклянные двери вели на Верхнюю палубу, но их охраняли два Инженера.
— В здании посторонний! — Бивис, тяжело дыша, указал на лестницу, по которой они спустились. — На третьем этаже! Я думаю, он вооружен!
Инженеров уже встревожил вой сирены. Они переглянулись, один двинулся к лестнице, доставая на ходу газовый пистолет.
Бивис и Кэтрин воспользовались представившимся шансом.
— Моя коллега ранена, — объяснил Бивис красные потеки на лице девушки. — Я веду ее в лазарет!
Двери распахнулись, выпустив их в желанную темноту.
Они бежали, пока не очутились в тени собора Святого Павла. Там остановились, Кэтрин прислушалась. Натужно гудела техника, но еще сильнее отдавались в ушах удары собственного сердца. Мужской голос выкрикивал приказы, к ним приближались тяжелые шаги, гремела броня.
— Бифитеры! — прошептала Кэтрин. — Они захотят проверить наши документы! Они откинут мой капюшон! О, Бивис, не следовало мне просить тебя о помощи. Беги! Оставь меня!
Бивис посмотрел на нее, покачал головой. Он уже пошел наперекор Гильдии и рискнул всем, помогая ей, вот и теперь не собирался оставлять ее одну.
— О, Клио, помоги нам! — прошептала Кэтрин и посмотрела в сторону Патерностер-сквер. Чадли Помрой стоял на ступенях перед Холлом Гильдий, держа в руках какие-то конверты и папки, и смотрел куда-то вверх. Никогда она так не радовалась, увидев знакомое лицо. Побежала к нему, таща за собой Бивиса Пода. Тихонько позвала: — Мистер Помрой!
Безразличный взгляд, которым он их окинул, сменился изумлением, когда она сняла этот идиотский капюшон, открыв лицо и слипшиеся от пота волосы.
— Мисс Валентин! Что, во имя Куирка, происходит? Посмотри, что эти паршивые Инженеры сделали с собором Святого Павла!
Она вскинула голову. Металлическая орхидея полностью раскрылась, отбрасывая гигантскую тень на площадь у собора. Только это была не орхидея. Поднявшаяся над куполом собора чашеобразная часть установки скорее напоминала раздувшийся воротник огромной кобры, и чаша эта поворачивалась в сторону Панзерштадт-Байрута.
— МЕДУЗА! — воскликнула Кэтрин.
— Кто? — переспросил Чадли Помрой. На площади завыла сирена.
— Пожалуйста! — Она повернулась к толстяку-Историку. — За нами гонятся! Если поймают Биви-са, не знаю, что они с ним сделают…
Надо отдать должное Помрою, он не спросил: «Почему?» или «Что вы натворили?» Просто взял Кэтрин за одну руку, Бивиса — за другую и повел к гаражу Холла Гильдий, где его ожидал «жук». Шофер помогал им усаживаться, когда мимо пробежали бифитеры, но они не удостоили Помроя и его спутников даже взглядом. Историк засунул плащ и очки Кэтрин под свое сиденье, а Бивису Поду велел улечься на пол «жука». Потом уселся на заднее сиденье рядом с Кэтрин, предупредил, когда «жук» выехал на Патерностер-сквер: «Говорить буду я».
Около лифтовой станции уже собралась толпа: люди таращились на непонятную конструкцию, которая вылезла из собора Святого Павла. Бифитеры остановили «жука», молодой Инженер пытался рассмотреть, кто сидит внутри. Помрой открыл маленькое окошко в фонаре, спросил:
— Что случилось?
— В Инженериум проникли посторонние. Террористы Лиги противников движения…
— Тогда ты ищешь не нас. — Помрой рассмеялся. — Я весь вечер работал в своем кабинете в Холле Гильдий, а мисс Валентин любезно помогала мне разобрать кое-какие бумаги…
— Все равно, сэр, я должен обыскать «жук».
— Да перестань! — воскликнул Помрой. — Неужто мы похожи на террористов? Разве ты не можешь найти себе более интересного занятия в последнюю ночь Лондона, когда его вот-вот настигнет этот ужасный конебейшн? Я пожалуюсь Совету Гильдий! Это безобразие!
Инженер заколебался, потом кивнул и отошел в сторону, чтобы шофер Помроя мог загнать «жука» в грузовой лифт. Как только двери кабины захлопнулись, Помрой облегченно выдохнул:
— Эти чертовы Инженеры. Я не хотел обидеть тебя, подмастерье Под…
— Я и не обиделся, — донеслось снизу.
— Спасибо! — прошептала Кэтрин. — Спасибо, что помог нам!
— Пустяки, — с губ Помроя сорвался смешок. — Я всегда готов помочь тем, кто чем-то досадил Кро-уму и его лакеям. Этому собору тысячи лет, а они взяли и превратили его… Не знаю, во что они его превратили, но уж точно без нашего ведома… — Тут он глянул на Кэтрин и увидел, что она его не слушает. — Что же ты такого натворила, мисс Кэтрин, раз они так переполошились? Можешь не говорить мне, если не хочешь, но, если ты и твой друг в опасности, а я могу хоть чем-то помочь….
Кэтрин почувствовала, как слезы жгут глаза.
— Пожалуйста, отвези нас домой.
— С удовольствием.
Они молчали, пока «жук» ехал по улицам Первой палубы к парку. В темноте бегали и кричали люди, указывая на кафедральный собор. Бегали и другие: сотрудники службы безопасности Гильдии Инженеров в сопровождении бифитеров. Когда «жук» остановился у Клио-Хауза, Помрой вылез из салона, чтобы проводить Кэтрин до двери. Она попрощалась с Бивисом и последовала за Историком.
— Ты сможешь подвезти подмастерье Пода к лифтовой станции? — спросила она. — Ему нужно вернуться в Брюхо.
На лице Помроя отразилась тревога.
— Не знаю, мисс Валентин. Ты видела, как засуетились Инженеры. Если я знаю их повадки, то сейчас уже блокированы все заводы и общежития. Они, возможно, выяснили, что подмастерье исчез, вместе с двумя белыми плащами с капюшоном…
— То есть он не может вернуться? — При мысли о том, чем это грозит бедному Поду, голова у Кэтрин пошла кругом. И вина целиком лежала на ней. — Никогда?
Помрой кивнул.
— Тогда я оставлю его в Клио-Хаузе, — решила Кэтрин.
— Он — не бродячий кот, дорогая моя.
— Но по возвращении отец сможет все уладить, не так ли? Объяснить лорд-мэру, что Бивис ничего такого…
— Возможно, — согласился Помрой. — Твой отец очень близок с Гильденмейстером Инженеров. Некоторые полагают, слишком близок. Но я думаю, что Клио-Хауз — не самое подходящее убежище для твоего друга. Лучше я отвезу его в Музей. Место там для него найдется, а Инженеры не смогут искать его там, не предупредив нас заранее.
— Ты правда это сделаешь? — Кэтрин боялась вовлекать в эту историю еще одного ни в чем не повинного человека. Но, с другой стороны, речь шла лишь о нескольких днях, оставшихся до возвращения отца. А уж потом все образуется. — Большое спасибо! — Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать Помроя в щеку. — Большое спасибо!
Помрой покраснел, просиял, начал что-то говорить, но она, хотя и видела, как шевелятся его губы, не слышала ни слова. Голову заполнил какой-то странный звук, пронзительный рев, который все нарастал и нарастал, прежде чем она поняла, что идет он не изнутри, а откуда-то сверху.
— Посмотри! — воскликнул Историк, вскинув Руку-Страх заставил ее забыть о переменах, происшедших с собором Святого Павла. Теперь, взглянув на Верхнюю палубу, она увидела, что чашеобразная часть МЕДУЗЫ начала искриться фиолетовыми молниями. Крохотные волоски на ее руках и шее встали дыбом; когда она протянула руку к Помрою, между подушечками ее пальцев и его мантией проскочили искры.
— Мистер Помрой! — воскликнула она. — Что происходит?
— Великий Куирк! — вырвалось у Историка. — Кого теперь разбудили эти идиоты?
Призрачные огненные сферы начали отделяться от сверкающей машины и поплыли над Круговым парком, как надувные шары. Молнии заплясали на шпилях Холла Гильдий. Гул становился громче и громче, выше и выше. Кэтрин зажала уши руками, но гул раскаленной иглой пронзал голову. Внезапно ослепительно яркий энергетический луч вырвался из воротника кобры, чтобы в мгновение ока долететь до верхних палуб Пан-зерштадт-Байрута. Ночь раскололась пополам, и половинки эти скрылись за горизонтом. С секунду Кэтрин видела объятые огнем палубы далекого конебейшна, затем они исчезли. В полной тишине на земле вспыхнуло белое солнце, потом оно стало красным, к небу взметнулся столб огня, и через какое-то время по освещенному пламенем снегу до них докатилась звуковая волна, глухо громыхнуло, словно где-то далеко-далеко в глубинах земли захлопнулась огромная дверь.
Луч погас, на Круговой парк пала тьма, и в наступившей тишине она услышала, как в доме безумно воет Собака.
— Великий Куирк! — прошептал Помрой. — Все эти бедные люди…
— Нет! — услышала Кэтрин свой голос. — О, нет, нет, нет, нет!
Она побежала через сад, глядя на искрящееся молниями облако, накрывшее развалины Панзер-штадт-Байрута. Из Кругового парка, с обзорных площадок доносились крики. Слов она не разобрала, поначалу решила, что люди кричат от ужаса, как ей того хотелось… Но нет, они восторгались, восторгались, восторгались победой!
Часть Вторая
Глава 24. АГЕНТ ЛИГИ
Странный свет на севере погас, далекие раскаты грома стихли, многократно отразившись от стен кратера древнего вулкана. Успокоив запаниковавших лошадей, жители Черного острова приближались в топоте копыт и копоти факелов. Том поднял руки, закричал:
— Мы — друзья! Не пираты! Мы путешественники! Из Лондона.
Но всадники не желали слушать, даже если кто-то его и понял. Они весь день охотились за пиратами утонувшей платформы, сумевшими добраться до берега, и после того, что те натворили в рыбацких деревнях на западном берегу, убивали всех, без пощады. Вот и теперь они переговаривались на своем языке и на скаку поднимали луки. Стрела вонзилась в землю у ног Тома, заставив его отступить на шаг.
— Мы — друзья! — вновь прокричал он. Мужчина, скакавший первым, обнажил меч, но другой всадник обогнал его, что-то прокричал на местном языке, потом на англицком: «Мне они нужны живыми!»
Том узнал Анну Фанг. Она натянула поводья, спрыгнула на землю, бросилась к Тому и Эстер, полы ее пальто развевались, как красный флаг. Длинный меч в ножнах висел на спине, а на груди Том увидел бронзовый значок в форме сломанного колеса — символ Лиги противников движения.
— Том! Эстер! — Она по очереди обняла их, лучезарно улыбаясь. — Я думала, вы погибли! Я послала Линдстрема и Ясмину отыскать вас. На следующий день после боя на Воздушной Гавани. Они нашли ваш воздушный шар в этих ужасных болотах и сказали, что вы умерли, умерли. Я хотела найти ваши тела, но «Дженни» получила серьезные повреждения, и сам город нуждался в ремонте. А отремонтировать его, кроме как на Черном острове, негде… Но мы помолились за вас и принесли жертвы богам неба. Вы думаете, стоит попросить их вернуть жертвоприношения?
Том молчал. Грудь так болела, что он едва мог дышать, не то что говорить. Значок на груди пи-лотессы подтверждал правоту Пиви: она — агент Лиги. И теперь он знал цену ее доброте и заразительному смеху Обернувшись, она что-то прокричала всадникам, двое спешились, подвели своих лошадей, в изумлении глядя на труп Шрайка.
— Я должна на короткое время вас покинуть, — сказала мисс Фанг. — Нужно слетать на север, посмотреть, что там произошло. Островитяне за вами присмотрят. Вы умеете ездить на лошадях?
Том никогда не видел лошади, но от боли и шока не мог даже протестовать, когда его подняли, усадили в седло и повезли вниз по склону на маленькой, в густой шерсти лошадке. Он оглянулся: Эстер, как обычно мрачная, ехала следом, на другой лошади. Потом девушку окружили всадники, и в толпе на улицах караван-сарая он потерял ее из виду. Люди выходили из домов целыми семьями, стояли, глядя на север, между домов кружили пыль и мусор, а над головой висела Воздушная Гавань, один за другим проверяя двигатели.
Тома привели в маленький каменный дом, усадили, и мужчина в черных одеждах и белом тюрбане осмотрел его покрытую синяками грудь.
— Переломы! — радостно возвестил он. — Я — Ибрагим Назгул, врач! У тебя сломаны четыре ребра!
Том кивнул. Грудь ужасно болела, но он считал, что ему повезло, — он остался в живых, и его радовало, что эти люди, сторонники Лиги, совсем не дикари, как он ожидал. Доктор Назгул наложил повязку на грудь, его жена принесла миску с дымящейся тушеной бараниной и покормила Тома с ложечки. По углам комнаты висели фонарики, а дети доктора стояли в дверях и во все глаза смотрели на Тома.
— Ты герой! — сказал доктор. — Говорят, ты сразил железного джинна, который мог убить нас всех.
Том сонно моргнул. Он уже забыл про схватку у болота: подробности быстро улетучивались из памяти, как сон при пробуждении.
«Я убил Шрайка, — подумал он. — Да, конечно, один раз он уже умер, все так, но тем не менее он был личностью. С надеждами, планами, мечтами, а я их растоптал».
Он чувствовал себя не героем, а убийцей; чувство вины и стыд остались с ним и после того, как голова упала на стол рядом с миской и он заснул.
Его перенесли в другую комнату, уложили на мягкую кровать, а открыв глаза, он увидел за окном синее небо с белыми облаками и золотую полоску солнечного света на белой стене.
— Как ты себя чувствуешь, победитель Сталкера? — спросил женский голос.
Мисс Фанг стояла у кровати, глядела на него и улыбалась, прямо-таки ангел на древней картине.
— Все болит, — ответил Том.
— Но путешествовать готов? «Дженни Ганивер» ждет, и я хочу улететь как можно быстрее. Мы сможем поесть после взлета. Я запекла жабу, настоящую жабу.
— Где Эстер? — сонно спросил Том.
— О, она тоже летит.
Он сел, поморщился от острой боли в груди и воспоминаний о случившемся.
— С тобой я никуда не полечу.
Пилотесса рассмеялась, словно услышала отменную шутку, потом поняла, что он говорит серьезно, присела на кровать, озабоченно всмотрелась в него.
— Том? Я тебя чем-то обидела?
— Ты работаешь на Лигу! — со злостью ответил он. — Ты — шпионка, такая же, как Валентин. Ты помогала нам только потому, что надеялась побольше вызнать о Лондоне!
Улыбка сползла с лица мисс Фанг.
— Том, я помогала вам, потому что вы мне понравились. И если б ты видел, как твои родители умерли на борту безжалостного мегаполиса, неужели ты не стал бы помогать Лиге в борьбе с муниципальным дарвинизмом?
Она протянула руку, чтобы убрать с его лба спутанные волосы, и Том вспомнил, как мать делала то же самое, когда маленьким он тяжело болел. Но значок Лиги по-прежнему украшал грудь мисс Фанг, а рана, нанесенная ему Валентином, не зарубцевалась: он больше не верил улыбкам и доброте.
— Ты убиваешь людей! Ты утопила Марсель…
— Если б не утопила, он бы атаковал Сто Островов, убил и обратил в рабство в сотни раз больше людей, чем погибло от взрыва моей маленькой бомбы.
— И ты задушила… эту… как ее там…
— Султаншу Палау-Пинанга? — улыбка вернулась. — Я ее не душила! Как ты мог в такое поверить? Я просто сломала ей шею. Она позволяла водоплавающим мегаполисам заправляться топливом на ее острове, вот и пришлось от нее отделаться.
Том не понимал, чему тут можно улыбаться. Вспомнил людей Рейленда, лежащих у стенки на причале для воздушных кораблей на Стейнзе, когда мисс Фанг сказала, что они без сознания, но оклемаются.
— Я, возможно, не лучше Валентина, — продолжала она, — но разница между нами есть. Валентин пытался тебя убить, тогда как я пытаюсь сохранить тебе жизнь. Так ты полетишь со мной?
— Куда? — подозрительно спросил Том.
— В Шан Гуо, — ответила она. — Я готова спорить, что между солнцем, вспыхнувшим прошлой ночью, и артефактом олд-тека, который Валентин забрал у матери Эстер, есть связь. И я узнала, что Лондон направляется к Щит-Стене.
Том удивился. Неужели лорд-мэр действительно нашел способ прорваться через укрепленную границу Лиги? Если так, это лучшая новость за многие годы! Что же касается Шан Гуо, змеиного гнезда Лиги противников движения, то добропорядочный лондонец если и стремился попасть туда, то лишь в страшном сне.
— Я не намерен помогать тебе в борьбе с Лондоном, — ответил он. — Там мой дом.
— Разумеется, — ответила она. — Но ты не думаешь, что людям, живущим за Стеной, надо дать шанс уйти, если она подвергнется атаке? Я хочу предупредить их о грозящей опасности, и мне нужна Эстер, чтобы она рассказала свою часть этой истории. А Эстер согласна лететь только с тобой.
Том рассмеялся, но боль быстро оборвала смех.
— Я так не думаю! Эстер ненавидит меня!
— Чепуха, — отмахнулась мисс Фанг. — Ты ей очень нравишься. Она всю ночь рассказывала мне, какой ты добрый и смелый. Ведь это ты, а не кто-то другой, убил человека-машину.
— Правда? — Том покраснел, но при этом раздулся от гордости. Решил, что никогда ему не привыкнуть к переменчивости настроения Эстер. Тем не менее в этом огромном, зачастую непонятном мире не было у него более близкого друга, и он помнил, как она уговаривала Шрайка сохранить ему жизнь. И куда бы она ни пошла, ему не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Даже к дикарям Лиги, даже в Шан Гуо. — Хорошо, — кивнул он. — Я полечу с вами.
Глава 25. ИСТОРИКИ
В Лондоне идет дождь, нудный, затяжной дождь, выливающийся из низких облаков. Дождь смывает снег и превращает землю в колеях в желтую жижу, но он не способен погасить пожары на Панзерштадт-Байруте, который по-прежнему пылает на северо-западе, как погребальный костер Титана.
Магнус Кроум стоит на продуваемой ветром крыше Инженериума и наблюдает за поднимающимся дымом. Подмастерье держит над ним зонтик, позади застыли шесть высоких, неподвижных фигур в таких же резиновых плащах, как у членов Гильдии Инженеров, только черных. Террористов, прорвавшихся прошлой ночью в Инженери-ум, до сих пор не поймали, а потому меры безопасности усилены. Теперь лорд-мэра всюду сопровождает новая охрана: первая группа Сталкеров, созданных доктором Твикс.
Воздушный корабль-разведчик Гильдии заходит на посадку, опускается на крышу. Доктор Вамб-рейс, глава службы безопасности, сбегает по трапу, спешит к лорд-мэру, полы его плаща нещадно треплет ветер.
— Ну, доктор? — Голос Кроума переполнен любопытством. — Что ты видел? Вы смогли приземлиться?
Вамбрейс качает головой.
— Там все горит. Но мы облетели конебейшн на малой высоте и сфотографировали. Верхние палубы расплавились и рухнули на нижние. Похоже, что котлы и запасы топлива взорвались при первом касании нашего энергетического луча.
Кроум кивает.
— Кто-нибудь выжил?
— Какие-то признаки жизни между палуб мы заметили, но в остальном… — За черными очками глаза шефа службы безопасности стекленеют. Он и его люди находятся в неустанном поиске новых и все более изощренных способов убийства, но он до сих пор не может прийти в себя от восторга, который испытал, увидев на улицах и площадях Панзерштадт-Байрута обугленные скелеты, многие из которых не лежали — стояли: взгляд МЕДУЗЫ действительно превращал людей в статуи[7].
— Ты собираешься вернуться и переработать остатки конебейшна, лорд-мэр? — спрашивает Вамбрейс после короткой паузы. — Пожары через день-другой потухнут.
— Ни в коем случае, — отрезает Кроум. — Мы должны как можно быстрее добраться до Щит-Стены.
— Людям это не понравится, — предупреждает Вамбрейс. — Они одержали победу и теперь хотят воспользоваться ее плодами. Металл и запасные части, которые можно взять…
— Я привел сюда Лондон не ради металла и запасных частей, — прерывает его Кроум. Он стоит у ограждения, идущего по периметру крыши, и смотрит на восток. На горизонте уже видны вершины высоких гор. Торчат, словно неровные зубы. — Мы не можем сбавить ход. Еще несколько дней, и мы будем у Щит-Стены. Я объявил выходной, устрою прием в Холле Гильдий в связи с этим великим событием. Подумай только, Вамбрейс! Новые Охотничьи земли!
— Но Лиге известно о нашем приближении, — предупреждает Вамбрейс. — Они попытаются нас остановить.
Глаза Кроума, яркие и холодные, устремлены в будущее.
— Валентин получил необходимые инструкции. С Лигой он разберется.
Утром, когда Лондон продолжал двигаться на восток, а дым горящего Панзерштадт-Байрута застилал небо уже на самом горизонте, Кэтрин шла к лифтовой станции через парк, засыпанный мусором после вечерних праздничных гуляний. Ветер катил по плитам палубы мокрые от дождя китайские фонарики, мужчины в красных комбинезонах Департамента переработки отходов собирали в контейнеры брошенные картонные шляпы и плакаты с надписями: «Мы любим Магнуса Кроума» и «Да здравствует Лондон!». Собака бросился в погоню за бумажной гирляндой, но Кэтрин резко осадила его, крикнув: «К ноге!» Для игр времени не было.
По крайней мере, в Музее плакаты и гирлянды не развесили. В отличие от остального Лондона, Гильдия Историков никогда не спешила восторгаться новыми достижениями Инженеров, и МЕДУЗА не стала исключением. В пыльных тенях выставочных галерей царила траурная тишина, приличествующая гибели огромного города. Лишь с улиц долетали приглушенные звуки, словно толстые занавеси времени отсекли стенды от жизненных реалий. Тишина помогла Кэтрин собраться с мыслями, и, подходя к кабинету Чадли Помроя, она уже четко знала, что должна сказать.
Она не успела поделиться с мистером Помро-ем сведениями, почерпнутыми в Инженериуме, но он видел, как она потрясена, когда вечером отъезжал от Клио-Хауза. И не удивился, найдя ее и Собаку у дверей своего кабинета.
— Мистер Помрой, — прошептала она. — Я должна с тобой поговорить. Бивис здесь? С ним все в порядке?
Бивис в костюме подмастерья Гильдии Историков ждал ее в маленьком, обшитом деревянными панелями кабинете; в тусклом желтоватом свете музейных ламп его лысый череп казался хрупким, как яйцо. Она хотела подбежать к нему, обнять, извиниться за все беды, которые по ее вине обрушились на него, но Бивиса окружал с десяток Историков, устроившихся на подлокотниках кресел и даже на столе Помроя. Все они с укоризной смотрели на Кэтрин, и ее вдруг охватил страх: неужто Помрой ее предал?
— Не волнуйся, — по голосу Помроя чувствовалось, что он прочитал ее мысли. — Раз уж подмастерью Поду предстоит на какое-то время стать гостем Музея, я подумал, что нужно представить ему моих коллег-Историков. Среди нас друзей лорд-мэра нет. Мы согласны в том, что подмастерье Под пробудет у нас сколько потребуется.
Историки подвинулись, уступая ей место рядом с Бивисом.
— Как ты? — спросила она, и при виде его нервной улыбки у нее чуть отлегло от сердца.
— Нормально, — прошептал он. — Тут так странно. Везде дерево, старинные вещи. Но Историки такие добрые…
Кэтрин огляделась. Конечно же, она всех знала: доктора Аркенгарта, доктора Каруну, профессора Пьютертайда, молодую мисс Поттс, Нормана Нанкэрроу из отдела гравюр и картин, мисс Плим, которая всхлипывала, промокая глаза носовым платком.
— Мы говорили об уничтожении Панзерштадт-Байрута. — Помрой сунул ей в руки кружку горячего какао. — Этой ужасной МЕДУЗОЙ.
— А все остальные думают, что это прекрасно! — с горечью воскликнула Кэтрин. — Я слышала, как люди полночи смеялись и кричали: «Молодчина, Кроум!» Я знаю, они радовались, что их не съели, но… Не думаю, что можно прыгать от счастья, уничтожив целый мегаполис.
— Это трагедия! — согласился доктор Аркен-гарт, потирая сухонькие ручки. — А вибрации от этой ужасной машины едва не погубили мою коллекцию керамики!
— Да кого волнует твоя керамика, Аркенгарт! — воскликнул Помрой, видя, как расстроена Кэтрин. — Ты посмотри, что случилось с Панзерш-тадт-Байрутом. Сгорел дотла!
— Вот к чему приводит одержимость Инженеров олд-теком! — вставил профессор Пьютертайд. — Нам бы учиться на опыте бессчетных столетий истории, а их интересуют только эти машины!
— И чего достигли Древние со своими машинами? — поддержал его Аркенгарт. — Отравили всю планету, а потом уничтожили себя!
Остальные согласно закивали.
— На Панзерштадт-Байруте был прекрасный музей, — заметил доктор Каруна.
— Помнится, их экспозиция славилась великолепными картинами, — согласился Нанкэрроу.
— И уникальной к-кабинетной мебелью тридцатого с-столетия! — взвыла мисс Плим и, заливаясь слезами, уткнулась в костлявое плечо Аркенгарта.
— Ты уж извини бедную Мойру, — прошептал Помрой. — Утром она получила ужасную весть. Кроум приказал отправить нашу коллекцию мебели в топку. В результате этой безумной гонки на восток возник дефицит топлива.
Кэтрин сейчас не заботила ни судьба музейной мебели, ни керамики, но настроение у нее чуть улучшилось. Все-таки не ее одну ужасали действия лорд-мэра. Глубоко вдохнув, она рассказала о том, что услышала в Инженериуме о МЕДУЗЕ и следующем этапе великого плана Кроума — атаке на Щит-Стену.
— Но это кошмар, — прошептали Историки, когда она замолчала.
— Шан Гуо — страна древней и великой культуры, независимо от того, правит там Лига противников движения или нет. Батманкх-Гомпу нельзя просто взять и взорвать…
— Городские храмы!
— Керамика!
— Буддийские колеса жизни…
— Картины по шелку…
— М-м-мебель!
— Подумайте о людях! — зло воскликнула Кэтрин. — Мы должны что-то сделать!
Читать бесплатно другие книги:
