Венец творения Дашков Андрей

Артем, чьи скулы напряглись, заявил:

– Вы что позволяете в адрес моей жены? И откуда вы вообще ее знаете?

Тип оглушительно чихнул и заявил:

– Господи, почему вы все такие тугодумы! Да не вашу Евгению я имею в виду, а мою достопочтенную кузину Калерию! Эту сладкоречивую сирену, точнее, мерзкую ведьму, которая тут с вами разговаривала! И лапшу на уши вешала!

Он снова чихнул и добавил:

– Бегите, умоляю вас, бегите отсюда! Этот дом не принесет вам ничего хорошего! Он опасен, опасен, опасен!

Женя сообразила, что если кто и опасен, так этот тип, который, как она поняла, являлся кузеном добродушной директрисы. Хотя… Хотя с чего она решила, что директриса была хорошим человеком? Только потому, что она мило улыбалась и поведала массу забавных историй? Но ведь она ровным счетом ничего о ней не знала!

Как, впрочем, не знала и об этом сумасшедшем субъекте!

– Советую вам оставить нас в покое и идти своей дорогой… – начал Артем, но Женя, выйдя из-за его спины – опасности-то не было! – спросила:

– И почему же он опасен?

Козлобородый, пугливо тряхнув головой и прислушавшись, заявил:

– Я вам всего рассказать не могу, все равно не поверите…

– Ну отчего же, вы попробуйте! – парировал Артем, в тоне которого слышались стальные нотки. – Там что, обитает привидение? Или в погребе зарыты графские сокровища, за которыми охотятся местные «братки»?

Тип снова чихнул и затараторил:

– Все хуже, намного хуже! Уезжайте немедленно, прошу вас! Потому что сегодня – день солнцеворота! Магическая, страшная дата!

– Дата начала Великой Отечественной! – заметил Артем. – Вы это хотите сказать?

– Гитлер неспроста выбрал эту дату, поверьте мне! – продолжал козлобородый. – Потому что он надеялся, что силы зла, получившие в тот злосчастный день доступ к нашему миру, помогут успеху его ужасного начинания! Вы же в курсе, что вся нацистская верхушка была повернута на мистике? В особенности Гиммлер!

– И что, силы зла снова получили доступ к нашему миру и выползут сейчас из беседки? – спросил Артем, и в этот момент за их спинами что-то зашуршало. Все как по команде обернулись, и Женя увидела, что из беседки что-то выскочило. Точнее, конечно же, кто-то, вероятно заяц: рассмотреть галопировавшего прочь зверька она не успела.

Хотя в беседке был заяц – только мертвый! Но не мог же он вдруг ожить и убежать прочь?

Ее так и подмывало пройти в беседку и заглянуть под лавку, чтобы удостовериться, что мертвый заяц все еще покоится на прежнем месте. Хорошо, если это так. А что, если она войдет туда – и не найдет покрытый серой шерсткой трупик? Что тогда?

– Вот видите! – завопил козлобородый. – А вы еще сомневаетесь! Убирайтесь прочь, убирайтесь прочь! В особенности если вас зовут Евгения!

Артем раздраженно заявил:

– Похоже, нам в самом деле следует убраться прочь. Вам что, имя моей жены не нравится?

– Не в имени дело, а в его значении! – выпалил их полоумный собеседник. – Те, кого зовут Евгения, долго не живут! Во всяком случае, на Мухиной даче! И сегодня этот день, они ждали его пятьдесят лет! Ждали, потому что решение должно быть принято именно сегодня, до захода солнца. Уезжайте, умоляю вас, и тогда вам, быть может, удастся избежать кошмара, который вас затянет, если вы поселитесь здесь! Уезжайте!

Игнорируя типа, Артем вполголоса обратился к Жене:

– Он прав. Конечно, не в отношении силы тьмы, а в отношении того, что делать нам тут нечего. Ну что, посмотрели – можем вернуться обратно в Москву?

Однако Евгения не хотела возвращаться. И этот человек, жестикулировавший руками и потрясавший козлиной бородой, не производил на нее гнетущего впечатления.

Да, суть была в том, что здесь, в Мухиной даче, было нечисто. Здесь имелась какая-то провинциальная тайна, покрытая пылью веков. Но возле особняка Женя чувствовала себя великолепно – и уже давно поняла, что именно тут и хочет жить!

Только вот Артем, похоже, этого не хотел.

– И она мне сказала, что вас ничего хорошего не ожидает! – продолжал подвывать козлобородый. – Поэтому прошу вас, немедленно, не откладывая в долгий ящик…

– Кто сказал, что нас ничего хорошего не ожидает? – переспросила строго Женя, и субъект выпалил:

– Ну она, она! – и указал куда-то в сторону. Женя обернулась, рассчитывая, что увидит директрису Убей-Волк. Однако вместо Калерии Ильиничны лицезрела полускрытую разросшейся липой, закопанную по пояс мраморную статую – то ли Венеру, то ли иную богиню с отбитым носом и отколотыми руками.

– Она? – протянула Женя, и вдруг все стало на свои места. От этого прозрения она принялась громко хохотать. Ведь все было очень просто: они разговаривали с местным психом, наивно полагая, что ведут беседу со здравомыслящим, хотя бы минимально, человеком.

Козлобородый надулся, а потом, краснея, завопил:

– Что, хотите сказать, что я не могу с ней говорить? И что с того, что она статуя? Она со мной беседует! Вот, смотрите! Точнее, слушайте!

Он подскочил к статуе и, замерев перед ней в благоговейной позе, просюсюкал:

– Милейшая, прошу вас снова обратить ко мне свои речи! Ну, скажите, что вы мне до этого говорили! Я прошу, я настаиваю, я требую!

Но мраморная статуя, естественно, не произнесла ни звука. Тогда тип подскочил к ней и ударил по голове кулаком. В этот момент из-за кустов появилась растрепанная директриса Убей-Волк, за которой следовали два дюжих облаченных в черное типа.

– Вы это видели? – заявила она. – Он пытался разбить мраморную статую, относящуюся к культурному наследию графского рода. Остановите его!

Бугаи подошли к беснующемуся типу и, схватив его под локти, поволокли прочь. А Калерия Ильинична крикнула ему вслед:

– Суд постановил, что тебе находиться на территории Мухиной дачи запрещено! А ты нарушил постановление суда! Это будет иметь для тебя последствия!

А козлобородый напоследок проверещал:

– Не задерживайтесь здесь, уезжайте, уезжайте! Она ведьма, ведьма, ведьма! Она вместе с ними! Они хотят, чтобы вы…

Его тирада внезапно прервалась, потому что один из типов в черном прикрыл ему своей пятерней рот.

Когда же процессия исчезла из поля зрения, Калерия Ильинична отдышалась и сказала:

– Приношу свои извинения за ужасную сцену, однако вы имели сейчас возможность познакомиться с моим кузеном, Леонтием Павловичем Бесхлебицыным. Не буду вдаваться в подробности, вас, понятное дело, не интересующие, однако Леонтий Павлович – псих. Иного слова подобрать я не могу. Он с детства отличался странностями, которые со временем перешли в настоящую манию. Вы же сами видите, он уверен, что умеет разговаривать с мраморными статуями. И что на Мухиной даче обитает вековечное зло, которое хочет пожрать любого и каждого, кто поселится здесь!

– А что, разве это не так? – спросил внезапно Артем, и на мгновение – всего на мгновение! – Жене показалось, что в прозрачных наичестнейших зеленых глазах директрисы мелькнул страх. Или она это просто вообразила?

Вздохнув, Калерия Ильинична заметила:

– Нельзя отрицать, что все, кому довелось жить на Мухиной даче, так и не смогли найти своего счастья. Но ведь дело в самих людях, а также в исторических процессах, разрушивших привычную среду обитания этих людей, которые, может, вполне могли обрести здесь свое счастье! Однако если дочка миллионщика кончает с собой, причем ужасным образом, наглотавшись уксуса и швейных иголок, и все только из-за того, что ее отец, снимавший эту усадьбу, воспротивился ее браку с бедным студентом, то разве в этом виноваты темные силы?

Она подняла к небу кулаки, словно грозя кому-то.

– Или исчезновение – бесследное, заметьте! – поручика Сергея Яблонского и его невесты, мещанки Марии Афанасьевой в апреле 1913 года. Причем ни их самих, ни автомобиля не нашли – как в воду канули! Не исключено, что это так, и авто покоится на дне одного из местных озер. Или молодые просто бежали в заморские края. Другое исчезновение, совпавшее с этим по времени: на этот раз несчастная гувернантка, пропавшая без вести незадолго до начала Первой мировой. Много недель спустя какое-то женское тело все же нашли – разрезанное на кусочки и, пардон за кошмарные подробности, с обглоданными костями. Установить, была ли это несчастная гувернантка, так и не удалось. Может, да, может, и нет. Но в любом случае, кто-то был убит кошмарным, небывало зверским способом – не она, так другая молодая девица. Но это явно было деяние маньяка-одиночки, а они имелись, как известно, уже и в Древней Греции. Или…

Она успокоилась и продолжила нормальным голосом:

– Или дети, которые в тридцатые годы занимались черт знает чем в заброшенной тогда Мухиной даче, и в итоге один из них погиб при взрыве, а двум другим оторвало конечности. Наконец, уже в начале шестидесятых, молодая генеральская жена, зверски убитая…

Она махнула рукой. Артем дернулся – то ли перечисление ужасных случаев, связанных с Мухиной дачей, так впечатлило его, то ли тема потомства снова заставила его думать о том, что так терзало его все время.

– Однако я не хотела рассказывать вам все эти полузабытые истории, – сказала директриса, – потому что потенциальным покупателям их знать, конечно же, не следует. Хотя некоторые от них, кажется, в восторге…

Она поморщилась и бросила полный отвращения взгляд в сторону дома – видимо, Убей-Волк имела в виду кого-то из богатой публики, прибывшей на осмотр поместья. Словно в подтверждение ее слов оттуда донесся дикий женский визг, перешедший в утробный хохот.

– В конце концов, в любом старинном доме умирала куча народа. Причем не сами по себе, но были убиты, кончали с собой или уходили на тот свет в результате несчастного случая. Думаете, лучше тогда покупать квартиру или дом на первичном рынке жилья? А возьмите все эти стеклянные небоскребы – вы уверены, что там, под фундаментом, не покоятся чьи-то кости и что во время строительства никто из рабочих не погиб?

Телефон Калерии Ильиничны снова завибрировал, и она сказала:

– Поэтому принимайте решение – я уверена, что вы примете верное! Другого не дано! И, несмотря на прелести парка, все же советую вам заглянуть в дом. Увы, мне надо принять звонок…

Она снова скрылась, а Артем, усмехнувшись, посмотрел на Евгению.

– И что, ты все еще в восторге от этого ужасного места?

– Но ведь Калерия Ильинична права! – ответила Женя. – Купим квартиру, а потом выяснится, что там жил какой-нибудь Чикатило. Или что там был бордель. Или…

Артем привлек к себе Евгению, поцеловал и заметил:

– Или, или, или… Да, соглашусь – у любого места своя история. И эта, надо сказать, даже занятная. Если, конечно, это правда, а не выдумки провинциальных кумушек. Я читал, что для некоторых английских поместий, построенных в конце девятнадцатого, а то и в начале двадцатого века, в особенности в этом аляповатом псевдоготическом стиле, специально нанятые пиарщики выдумывают «страшилки» о трагедиях, имевших там место, о призраках, семейных катаклизмах и прочих несчастьях. Это позволяет сбыть не очень-то ходовые по причине своей полной архитектурной убогости строения по завышенной цене доверчивым богатеям из Восточной Европы или Азии!

Женя весело рассмеялась и, чмокнув Артема в щеку, спросила:

– Значит, ты думаешь, что директриса – засланный казачок, точнее, казачка, которая намеренно потчует наиболее перспективных клиентов выдуманными историями, пробуждая их интерес к Мухиной даче?

– А мы что, уже перешли в разряд перспективных клиентов? – спросил Артем и, в который раз взглянув на мобильный, произнес:

– Ну что же, пора осмотреть дом! А то скоро надо отправляться в обратный путь, а мы самого главного и не увидели…

По его тону Женя поняла – место ему все же понравилось, однако жить здесь Артем не намерен. А ведь она бы все отдала, чтобы Мухина дача стала их собственностью! Но в то, что такое произойдет, Женя не верила. Поэтому даже хотела тотчас уехать – зачем погружаться еще глубже в фантазии, зная, что они никогда не сбудутся?

Потом она все же решила осмотреть особняк. Они вернулись к нему и заметили уже знакомую им парочку, прикатившую в черном джипе, – коренастого лысача и умопомрачительную блондинку в красном мини-платье. Именно голос этой особы, весьма резкий и пронзительный, разносился по всей территории Мухиной дачи. Позируя и так и эдак, она требовала, чтобы спутник фотографировал ее на свой мобильный.

– Лапуся, а теперь вот так! Нет, ногу я поставлю сюда! И платьице подберу…

Она загоготала, ее спутник тоже, и Женя шепнула Артему:

– Вот еще одна кандидатка для «Минуты славы»!

– Ты чё там, лахудра бледнолицая, вякнула? – произнес, отвлекаясь от процесса увековечивания своей спутницы, коренастый лысач, подтверждая народную мудрость «из грязи в князи». Вероятно, все же в князья преступного мира…

Артем развернулся, явно желая осадить нахала, но Женя взяла его под руку и прошептала:

– Тема, прошу тебя, не надо…

– Тема, прошу тебя, не надо! – подхватила вульгарная особа в красном платье. А потом стала изображать пароксизмы страсти. – Ах, Тема, еще, еще! Толик, покажи им!

Ее спутник, звавшийся Толиком, поднял вверх мобильный и запустил запись. Женя онемела – эти мерзавцы засняли их на мобильный, когда проезжали мимо дуба! Нет, ничего порнографического там запечатлено не было, они только обжимались и целовались…

Женя подумала о том, как распалился тогда Артем. Однако дальше объятий не пошло. Но все равно, какое они имели право записывать это? Ведь с записью они могли сделать все, что угодно!

– Ах, Тема, ну давай же, Тема, быстрее, сильнее, больнее! – вопила блондинка, явно провоцируя их на необдуманные действия.

Неприятно было и то, что около них образовалась небольшая толпа – по большей части солидные мужчины в сопровождении молодых особ, явно – тут директриса не ошиблась – женами им не доводившихся.

Евгения подошла к бившейся в конвульсиях собственного дешевого балаганного таланта блондинке и участливо осведомилась:

– У вас эпилептический приступ? «Скорую» вызвать? Или, быть может, сразу бригаду санитаров со смирительной рубашкой?

Блондинка разразилась площадной бранью, а Женя отвесила ей оплеуху – не сильную, но звонкую. Ойкнув, блондинка тотчас замолчала и, схватившись за щеку, простонала, обращаясь к своему спутнику:

– Толик, меня убивают, а ты стоишь как идиот!

– Ну почему же – как! – заявил кто-то из толпы, и все засмеялись. Ревя, Толик ринулся на Женю, но Артем всего одним элегантным движением опрокинул быкообразного типа на землю. Тот заревел, попытался подняться, но его голова оказалась припечатана к земле. Толик тужился и сопел, шея его приобрела подозрительный фиолетовый оттенок, но подняться с земли он не мог. Артем же другой рукой захватил плечо, вдавливая Толика в пыль. А затем взял у него мобильный и покачал головой:

– Гм, ваши фотографии, мадемуазель, низкого качества, но это вина не современной техники, а исключительно позировавшего оригинала. Однако я их уничтожать не посмею – пусть сохранятся для потомков. А вот это видео, снимать которое вы не имели ни малейшего права, я сотру!

Тут к ним подошли облаченные в черное охранники. Стоявшие вокруг гости поспешили их заверить, что вины Артема нет и что ссору затеял вовсе не он. Люди в черном поставили Толика на ноги и дали ему и его подружке десять минут, чтобы убраться подобру-поздорову. Прыгая в джип, блондинка пискливо проорала:

– Ну ничего, мы вам это еще припомним! И встретимся, непременно встретимся!

После того как они отбыли восвояси, Женя и Артем прошли в дом. Хоть он и не производил подобного впечатления снаружи, внутри он был громадным. Некоторые комнаты были еще обставлены – там стояла мебель в пыльных чехлах. В одной из гостиных с потолка свисала завернутая в полиэтилен хрустальная люстра.

В других комнатах, наоборот, ничего не было. Библиотека была пуста, остались только голые полки. На кухне же сохранился удивительным образом тарахтевший в углу холодильник пятидесятых годов.

Но самое невероятное открытие ждало их в музыкальном салоне – там располагался настоящий рояль, причем, судя по всему, услаждавший музыкой обитателей Мухиной дачи еще до революции.

Женя прикоснулась к желтым костяным клавишам – раздался глухой, словно шедший из преисподней, звук. Рояль был безнадежно расстроен. Внимание Жени привлекла деревянная дверь, состоявшая из стеклянных квадратиков, разделенных перегородками, что вела на террасу.

Она осторожно прикоснулась к изогнутой ручке, послышалось чье-то предупреждение, что дверь неисправна. Но та, протяжно скрипнув, вдруг поддалась. Стеклянные квадратики, некоторые из которых были украшены паутиной трещин, мелодично задрожали – и Женя оказалась на пороге.

Она вышла на мраморную террасу – плиты были в выбоинах, потрескавшиеся, явно не ремонтировавшиеся уже лет сто, не меньше. Она заметила лестницу, что вела в сад. По обеим ее сторонам возвышались огромные мраморные клумбы в форме цветочных корзин – но вместо цветов в них росли сорняки. Лестница только сверху была в приличном состоянии, нижние ступеньки обвалились, превращая спуск по ней в экстремальный вид спорта.

– Как вам это удалось? – обратилась к Жене молодая рыжеволосая особа в темном деловом костюме, прижавшая к груди папку, видимо, помощница московского юриста. – Эту дверь не открывали… Порядка пятидесяти лет, вероятно даже, еще дольше! Причем ни один мастер не мог сказать, почему ее заклинило!

– Думаю, она ждала новую хозяйку! – произнесла возникшая рядом Калерия Ильинична. – А второй этаж вы еще не видели? Ах, там такой потрясающий будуар! Причем с ним связан один прелюбопытный казус пикантного характера. Когда в конце тридцатых годов XIX века государь-император Николай Павлович оказался в этих местах, тогдашний граф Бальзуев-Мухин, сын того самого, все еще томившегося в монастыре безумца, счел за честь дать в честь венценосной особы небывалый по роскоши прием, упустив, однако, из виду, что его собственная юная супруга, урожденная княжна Уварова, привлекла внимание Николая Павловича в гораздо большей степени, нежели торжества в его честь…

Немедленно завладев вниманием осматривавших особняк, директриса повела их наверх. Артем вопросительно посмотрел на Женю, и она сказала, что догонит их, и осталась на террасе.

Ее взгляд упал на окружавшие дом сосны. Они росли плотно, однако в одном месте образовалась проплешина – видимо, там хвойные не прижились.

Женя обернулась – и поняла, что осталась одна. Еще бы, никто, кроме нее, не хотел находиться в этом требовавшем срочного капитального ремонта месте. Но ведь в этом и было очарование террасы – ее надо было оставить такой, какой она была! А ремонт, даже самый щадящий, превратит этот шедевр, зодчими которого были время и непогода, в очередную стандартную террасу стандартного подмосковного замка.

Евгения вернулась в музыкальный салон, прикоснулась к покрытым трещинами стеклянным квадратикам, из которых состояла дверь. И вдруг заметила на одном из них полоски. Присмотревшись, она поняла, что это надпись, сделанная кем-то на стекле. Она наклонилась и попыталась прочитать. Ей удалось только разобрать подпись: «Евгения».

Гм, неужели та самая Евгения, в любви которой признавался неведомый поклонник на коре дуба? Или другая? Как ни старалась, но понять, в какие слова сплетаются тонкие линии, она не могла.

Хотя… Хотя создавалось впечатление, что одно из слов, кажется, было словом «подвал».

Подвал? Конечно, в любом мало-мальски приличном доме имелся подвал. Имелся он, вне всякого сомнения, и на Мухиной даче. Только отчего кто-то решил увековечить факт его существования на стекле музыкального салона? Почему не кухню, не библиотеку, в конце концов, не будуар, где государь император пытался соблазнить юную графиню?

Женя захотела призвать на помощь всезнающую директрису лицея, но поняла, что ни той, ни прочих гостей на первом этаже не было. Даже Артем ушел, оставив ее одну. Хотя…

Хотя она сама желала остаться одна…

Да, дом ей определенно нравился. И она знала, что все прочие – только случайные гости. Не исключено, что даже Артем… Что даже Артем не в состоянии понять очарования Мухиной дачи.

Все должны уйти… И она… Нет, конечно же, они – Артем и она сама – останутся здесь вдвоем. И никто не нарушит их идиллии, никто и ничто… Потому что это только их дом! Он принадлежит им, а они – ему!

Удивляясь своим собственным странным мыслям, Евгения бродила по первому этажу. Присоединяться к основной массе посетителей она не хотела. Кухня, конечно, была не ахти, ее требовалось отремонтировать, а все так называемое «оборудование» заменить на современное. А вот прочие комнаты…

Внезапно Евгения увидела дверцу, которая располагалась в углу и сливалась по цвету с темно-серой стеной. Такую даже не сразу разглядишь, надо просто знать, что она здесь находится…

Она толкнула ее и увидела, что за ней – небольшая кладовая. В каморке витал странный затхлый запах. Конечно, проветривать надо долго и нещадно, подумала Евгения, поймав себя на мысли о том, что рассуждает так, как будто…

Как будто являлась новой хозяйкой Мухиной дачи. А ведь это всего лишь бесплодные мечтания, не более того!

Хотя почему – бесплодные… В этот момент Женя обернулась и вдруг увидела еще одну дверь, которая располагалась в этой самой кладовой-каморке. Прямо как матрешка: достаешь и без того уже крошечную, а в ней спрятана совсем микроскопическая…

Дверь была металлическая, с солидным засовом. Приоткрытая… Женя толкнула ее и увидела, что каменная лестница уводит куда-то вниз. Ну конечно, тот самый подвал – причем по площади наверняка ничуть не меньше, а то еще и больше Монте-Карло!

Заметив на неровной стене подвального помещения старинный выключатель, Женя перебросила рычажок вверх – и, о чудо, лестница, а также подземелье внизу залились неярким желтым светом.

Чувствуя, что любопытство переполняет ее, Женя сделала первый шаг. Подвал – сначала эта странная надпись на стекле, затем таинственная дверь в кухне… Дверь, которая вела в подвал! Это что, случайность?

А что же иначе? Ведь никто не играл с ней в прятки, никто не подбрасывал, как в длинном романе Дэна Брауна, непонятные намеки, куда надо идти в следующей главе.

Подвал так подвал! Евгения начала спускаться по лестнице. Она ожидала, что в лицо ей дохнет сыростью, но подвал, судя по всему, был сделан и прошпаклеван на совесть – плесенью или водой там и не пахло.

Женя прошла по коридору вправо, повернула, остановившись перед новым застывшим в темноте коридором. Увидела выключатель, повернула его – и желтая дорожка света прорезала черноту.

Слева были видны отгороженные деревянными решетками комнатки, забитые старой мебелью. И, кажется, не только старой, но даже антикварной. Неужели она прилагалась к Мухиной даче? Не исключено, что мебель, если ее продать, не только покроет затраты на приобретение усадьбы, но даже позволит остаться в плюсе!

Так она прошла в другой коридор, оттуда в соседний, каждый раз открывая все новые и новые сокровища – затянутые паутиной рыцарские доспехи, клетчатые, изгрызенные мышами чемоданы, наконец, комнатку, в которой, переливаясь и мерцая, на столе громоздились сервизы – как фарфоровые, так и металлические. Но если этот тусклый почерневший металл – серебро, то сколько же это должно стоить?

Женя щелкнула очередным выключателем, желая свернуть в новый коридор, – и увидела дверь. Причем, судя по всему, дверь была старинная, кованая и без ручки или замочной скважины. Женя постучала по ней, желая понять, находится за ней что-то или нет, и в этот момент погас свет.

Не теряя присутствия духа, Женя по стеночке дошла до предыдущего выключателя, щелкнула им, однако безрезультатно: свет вырубился по всему подвалу.

Темноты Евгения никогда не боялась, однако оказаться в бесконечном, похожем на лабиринт подвале старинного особняка ей оптимизма не внушало. Ведь в каждом лабиринте должен быть свой Минотавр, не так ли?

Чувствуя, что начинает нервничать, Женя извлекла из кармана мобильный телефон. Связи, конечно же, не было – что неудивительно при таких-то толстенных каменных стенах! Но не звонить же в полицию или службу спасения, куда можно было дозвониться и так, и не просить извлечь ее из подвала Мухиной дачи, куда она попала исключительно по своей глупости!

Надо рассуждать логически. Она ведь не идиотка, понимала, что даже при включенном свете в подвале потеряться очень легко. Поэтому шла, поворачивая каждый раз направо. Следовательно, чтобы попасть к выходу, нужно идти, поворачивая каждый раз налево? Всего-то!

Она так и сделала. Налево, твердила она себе, налево. Она то и дело спотыкалась, раза два едва не полетела на пол. Но упорно шла вперед, закусив губу и не позволяя себе расплакаться. Не хватало еще, чтобы Артем хватился ее и искал по всему дому, не подозревая, что она находится не в доме, а под ним! Он наверняка тогда настоит на возвращении в Москву, а этого Женя не хотела. Не хотела, потому что желала остаться на Мухиной даче навсегда. Только не в подвале, конечно…

Используя подсветку мобильного в качестве импровизированного фонарика, Женя упорно шла к цели. Наконец, еще один поворот – и вдруг снова вспыхнул свет. Она поняла, что посередине коридора находится лестница, что вела в кухню.

Вздохнув и повеселев, Женя взглянула на часы в мобильном телефоне и поняла, что ее прогулка по подвалу заняла всего лишь четверть часа. Причем туда и обратно! А ей казалось, что она блуждала здесь целую вечность…

Вдруг свет снова погас. Что ж, ветхая проводка, ничего другого предположить было нельзя. Женя автоматически потянулась к выключателю, нащупала его, потянула вверх – и вдруг наткнулась на что-то мягкое. И живое.

Она отдернула руку с чувством гадливости, потому что терпеть не могла ни змей, ни крыс, ни тем более пауков. Но потом она поняла, что то, до чего она дотронулась, не было ни змеей, ни крысой, ни пауком.

Это была покрытая шерстью когтистая лапа!

Как будто… Как будто тут, за углом, что-то стояло. Точнее, кто-то… Человек или нет… И наблюдало за ней, желая напасть на вторгнувшегося в его владения незваного гостя!

Да, это нечто было живое. И, вне всяких сомнений, опасное. Смертельно опасное! Женя, затаив дыхание, замерла, боясь пошевелиться. Быть может, она ошиблась и все это – игра разбушевавшегося воображения или просто галлюцинация?

Однако же нет, это не была галлюцинация. Потому что она физически, буквально порами кожи ощущала присутствие рядом кого-то. Или чего-то. В голову полезли рассказы директрисы Убей-Волк о таинственных смертях, связанных с Мухиной дачей. Так неужели…

До нее доносилось то ли сопение, то ли дыхание – это значит, что у того, кто притаился за углом, были легкие. Или пасть, полная зубов!

Женя осторожно сделала шаг в сторону лестницы. Потом еще один, и еще один. А затем, собрав всю волю в кулак, она рванула к спасительным ступенькам. Там она навернулась, пребольно ударившись локтем, однако это ее не остановило. Евгения подлетела к темной громаде двери, на мгновение застыла, переводя дух. И оглянулась.

Так как глаза ее привыкли к темноте, она смогла различить у подножия лестницы… Кого-то? Или что-то? Во всяком случае, невысокую фигуру, которая застыла там. И которой там раньше, конечно же, не было!

Чувствуя, что новая волна панического ужаса накрывает ее, Евгения толкнула дверь, представляя, как окажется в каморке, а потом в кухне. И перейдет в залитую светом комнату. И унесет ноги от этого проклятого места…

Она представила это – и вдруг поняла, что дверь закрыта. Сначала она решила, что ту заклинило, она толкала ее плечом, била ногами, но дверь не сдвигалась ни на миллиметр. Объяснение было одно: кто-то намеренно задвинул с обратной стороны массивный засов!

Евгения в ужасе обернулась, продолжая стучать пяткой по двери. Она хотела знать, что делает фигура. А фигура уже поднималась по лестнице, прямо к ней.

Такого страха, какой она испытала в тот момент, Женя никогда в своей жизни еще не испытывала. Ибо она понимала – то, что обитало в подвале, не могло быть мягким и пушистым, от него исходила угроза. И это нечто приближалось к ней.

Евгения изо всех сил застучала по двери, а потом закричала:

– Я здесь, в подвале, мне требуется помощь! Кто-то закрыл дверь! Выпустите меня!

А затем снова развернулась лицом к лестнице. То, что преследовало ее, замерло посередине лестницы. Женя пыталась рассмотреть, кто же или что же это было, но тщетно. Кажется, контуры человеческого тела, вероятно, ребенок…

Но откуда в подвале ребенок?

Она подумала о том, что директриса рассказала какую-то давнюю историю, связанную с исчезновением здесь детей. Или кто-то очень страстно желал иметь детей… Как Артем…

Не понимая, почему в голову пришла эта глупая ассоциация, Евгения, последний раз бухнув кулаком по двери и понимая, что никто открывать ее не намеревается, дрожащим голосом произнесла:

– Ты кто такой? И что тебе нужно?

В голове вертелись неприятные, сумасшедшие мысли. В призраков и привидений Евгения не верила, однако… Однако это не означало, что их в природе не существует! И если это в самом деле призрак, то почему он должен обязательно причинить ей вред? Ну, повоет, погремит цепями – и скроется в своей берлоге.

Или это не призрак? А сущность вполне реальная, из крови и плоти? Тут Евгении по-настоящему сделалось страшно, и это несмотря на то, что она была уверена: апогей ужаса достигнут.

Ведь если это человек, то его намерения далеки от мирных. И это явно не турист или потенциальный покупатель, как и она, заблудившийся в подвале. Этот некто… Некто, поджидавший в подвале жертву! И вполне вероятно, складировавший в гигантском подземном лабиринте тела попавшихся!

– Так что вам надо? – закричала Женя, судорожно пытаясь набрать по телефону номер полиции. Все равно, что она скажет, например, что на нее напали или ее пытаются изнасиловать, – пусть приезжают и отомкнут дверь! Хотя, безусловно, к тому времени от нее останутся только рожки да ножки. Если вообще что-то останется. Ведь, кажется, около Мухиной дачи люди исчезали бесследно!

Но руки у нее дрожали так сильно, что она выронила мобильный телефон – и тот, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, поехал вниз, освещая призрачным светом лестницу. Евгения заметила, что преследователю это не понравилось – он проворно ушел снова к подножию лестницы. Ей показалось, что она заметила космы и шерсть… Домовой?

Спускаться, чтобы забрать лежащий на ступеньке телефон, Женя не рискнула. И в третий раз повторила свой вопрос:

– Что вам надо?

И снизу раздался голос, бесплотный, практически неуловимый, ни мужской, ни женский:

– Помоги мне! Пожалуйста, Женя, помоги мне!

В этот момент дверь загромыхала, сдвинулась с места – и в лицо Евгении хлынул поток света. На пороге она узрела уже знакомую ей молодую рыжеволосую особу в деловом костюме и с папкой в руках. Та в остолбенении уставилась на Евгению и, уронив от неожиданности папку, спросила:

– Что вы тут делаете?

Евгения же, оттеснив ее в сторону и выходя из подвала, произнесла:

– Лучше вы скажите, что вы тут делаете?

Особа, поправив очки на носу, заявила:

– Вообще-то, я хотела показать некоторым из гостей подвал! Как вы туда попали?

– Через дверь! – ответила мрачно Евгения и посмотрела вниз. Там, у подножия лестницы, никого не было. Так было это все или нет? Или это – ночной кошмар?

– Но она была закрыта со стороны кухни! – заявила особа и подозрительно уставилась на Евгению. – Это вы сделали?

– Вне всяких сомнений! – ответила та. – А потом, приняв форму джинна, просочилась в подвал через замочную скважину. Ах, пардон, у этой двери нет замочной скважины, только засов! Так как же туда попала? А, поняла, через мышиную нору!

Оставив ошарашенную и не знавшую, что возразить, особу на пороге подвала, Евгения вышла из кладовки и заметила нескольких человек, которые явно хотели осмотреть подвал. Знали бы они, что там обитает, ни за что бы не рискнули туда спускаться!

– Женя! – услышала она голос Артема и бросилась в объятия мужа, который скорым шагом вошел в кухню. – Где ты пропадала? Я тебе звонил, но у тебя включался автоответчик…

– Проводка не в порядке, поэтому свет в подвале то и дело гаснет… – произнесла рыжеволосая девица с папкой в руках, но гости, наблюдая за тем, как беззвучно плачет Женя, уже потеряли всякий интерес к экскурсии по подвалу.

Артем увел жену прочь, вышел с ней на свежий воздух, где она, уткнувшись ему в грудь, смогла дать волю слезам. Он ничего не спрашивал, только гладил ее по волосам, нежно целую в макушку. Наконец, когда Евгения немного успокоилась, он приподнял ее голову и чмокнул в нос.

– Ну что, поедем обратно? Здесь нам делать, как я понимаю, больше нечего?

И, не дожидаясь ответа, двинулся вперед, к конюшне, подле которой был припаркован их автомобиль. Женя же, шедшая за ним, размышляла.

С чего она взяла, что тот, кого она увидела в подвале, хотел на нее напасть? Не исключено, что этот некто, как и она сама, нуждался в помощи! Ведь он так об этом и сказал, причем назвал ее по имени – Женей! Откуда обитатель подвала мог это знать?

Она двинулась за Артемом, который шагал вперед, а потом схватила его за руку и произнесла:

– Нам надо вернуться!

– Вернуться? – спросил тот удивленно. – Ты что-то забыла?

Женя мотнула головой и ответила:

– Этот дом… Я понимаю, что это звучит дико… Но я хочу в нем жить! И я хочу, чтобы мы его купили!

Да, именно этого она и хотела. Потому что, несмотря на пережитое приключение, это был ее дом. Он понравился ей сразу, как только она увидела его в Интернете. И когда оказалась вблизи, была полностью им очарована.

А то, что обитало в подвале… Хотя кто сказал, что оно там обитало? Ведь в подвал можно было попасть наверняка и не только через дверь в кухне. Евгения подумала о странной двери где-то в подземном лабиринте – дверь без замка и ручки, которая, тем не менее, куда-то вела.

Она просто впала в панику, не осознавая, что тот, на кого она наткнулась, как и она сама, проник в подвал извне. А потом, вероятно, снова скрылся. Например, через ту странную дверь. Или еще каким-то образом.

Но если так, то отчего он просил у нее помощи, называя при этом по имени?

Евгении было понятно одно: разгадать эту провинциальную шараду она могла, только оставшись в доме. Причем не просто оставшись, а поселившись в нем. Если многие живут в замках с привидениями, в которых она не верила, то почему она не может жить в доме, в подвале которого имеются неведомый гость и непонятно куда ведущая дверь?

– Купили? – переспросил озадаченный Артем, от неожиданности выпустивший из рук ключ зажигания. – Ты хочешь, чтобы мы купили эти графские развалины?

Он поднял ключ и внимательно посмотрел на Женю. Та тихо сказала:

– Понимаю, это звучит глупо, но… Но я чувствую, что этот дом – мой… Вернее, конечно, наш… Что нам нужно здесь поселиться…

– Жаль, что ты не придерживаешься того же мнения о Букингемском дворце или, скажем, резиденции какого-нибудь из наших патриотических олигархов на Подветренных островах! – заявил Артем с усмешкой. Женя поняла, что он разозлен. Наверняка она на его месте потеряла бы терпение.

– Но ведь ты и сам хотел обзавестись чем-то подобным! – запротестовала она.

Артем подошел к ней, вздохнул, а потом, взяв за руку, подвел к скрытой в кустах скамейке. Усадив на нее Женю, он произнес:

– Не чем-то подобным, а загородным домом! А это не загородный дом, а настоящее поместье! К тому же находящееся в крайне плачевном состоянии.

– Жить тут вполне можно! – возразила Евгения. – Состояние плачевное, но не аварийное, ты сам видел. К чему все эти типовые виллы и шале в средиземноморско-готическом стиле в элитных поселках? Ты сам видел, какая там публика – забыл встречу с милым Толяном и его блондинистой подружкой?

Артем снова вздохнул и, усевшись рядом, взял Женю за руку:

– Хорошо, даже если не принимать в расчет расстояние до Москвы…

– Ты же хотел жить в глуши! Чтобы тебя не трогали! А заниматься своими интернет-делами ты можешь, не выходя из своей комнаты! Для этого не нужно ездить в столичный офис! Один же из ваших отцов-основателей вообще живет где-то на Бали, и ничего, в курсе всего происходящего, держит руку на пульсе при помощи всех этих видеоконференций, особых интернет-каналов и прочих прибамбасов!

Артем качнул головой и усмехнулся:

– Так это, как ты верно заметила, один из основателей. Он может себе такое позволить! Я – нет!

– Ты – их вице-президент! – заявила Женя. – Они без тебя и без твоих идей как без рук! Ты хоть на Луне будешь жить, им это не помешает выжимать тебя как лимон!

Артем погладил ее по щеке и сказал:

– А как же твоя работа? Тебе придется каждый день ездить туда и обратно, а с учетом пробок…