Темные воды Брындза Роберт
Ребята не только отвезли ее домой, они даже совершили практически невозможное — вызвали врача в общежитие. Тот прощупал нос и решил, что тут скорее всего трещина, с шеей тоже вроде было все в порядке, но сотрясение Сашка получила серьезное. Врач хотел отправить ее в больницу, но она отказалась. Тогда он выписал направление на рентген и совсем непоследовательно, на ее взгляд, велел две недели не вставать, дал освобождение от физкультуры до конца семестра и удалился.
Ей никого не хотелось видеть, даже своих друзей. Она чувствовала себя глупо: упасть с полки мог бы только маленький ребенок или пьяница.
Сашка попробовала полечить себя сама, но из этого ничего не вышло, вся ее энергия, тайная сила исчезли, сейчас она никому бы не смогла помочь. Лежала целые дни одна. Девчонки с утра убегали на занятия. Читать было нельзя, и ей оставалось только бороться с жалостью к самой себе, слезы так и наворачивались на глаза. К вечеру становилось веселей, возвращались по очереди студенты, к ней, несмотря на ее категорический запрет, бесцеремонно заглядывали все подряд, каждый раз ужасались ее виду, сочувствовали.
Первую неделю Сашка почти все время спала. Как-то проснувшись, обнаружила на своем одеяле роскошную голландскую розу на длинном стебле. Она лежала наискось, как на могиле.
— И кто это почтил мою память? — спросила Саша у Майки.
— Саня.
— Что же он не написал «Спи спокойно, дорогой друг!»
— О! А это идея! — Майка заинтересованно повернулась: — Что, если нам и в самом деле спокойно поспать?
— Здорово! Как тебе это пришло в голову? — Сашка что-то бормотала, а сама уже снова засыпала.
Но… не получилось. Почти без стука ввалились Саня и Стас. Стас с гитарой, мгновенно оценив ситуацию, он пропел:
— Этим вечером осенним,
Распахнув все настежь двери,
Ты лежишь и смотришь в потолок…
— он оборвал песню.
— Не смотрю я в потолок, я уже сон смотрела. Стас, а ты хотя бы одну песню знаешь до конца? Саня, спасибо за розу. Получил наследство или ограбил банкомат? А может, просто свистнул розу у цветочницы?
— Обижаешь. Мы со Стасом пахали три дня, а ты и не заметила нашего отсутствия, бессердечная…
— Я вам вообще запретила приходить, пока лицо у меня не примет нормальный вид, но вам плевать на мои слова…
— Да, плевать, — согласился Саня, — все равно будем приходить, мы тебя и не такую видели. То, что было непосредственно после полета, забыть невозможно!
— Саня, я тебя убью, как только встану!
Стас забренчал на гитаре, тихонько напевая: «Я буду долго гнать велосипед, в глухих лугах его остановлю, нарву цветов и подарю букет, той девушке…», — и снова оборвал песню, опять забыл слова…
Приезжал Антон, Сашка не хотела, чтобы он видел ее такой и запретила пускать его в комнату, но всегда вежливый Антон впервые отодвинул Свету и все же проник в комнату. Он откровенно испугался, увидев ее лицо, кинулся к ней. Когда же девушка рассказала ему о поездке в Петербург с ребятами, обиженно скривился. «Могла бы и со мной туда съездить», — только и произнес он и быстро ушел. На следующий день принес пакет с фруктами, Сашка опять стала его прогонять, получилось совсем грубо. Сашка тут же пожалела об этом: сейчас-то она к нему пошла бы, несмотря на тайные мысли о Рено. Пошла бы, потому что ей было очень страшно. Лидия поймала такой момент, когда и «стаканчик» не помог, а сколько бывает таких ситуаций, особенно, если к их исполнению привлечь ничего не подозревающих людей, — все будет выглядеть, как несчастный случай… Сашка не задумываясь могла бы назвать десяток таких возможностей: упасть в лестничный пролет, с моста, под поезд, под машину, вылить на себя кипящий суп или чайник, уронить в ванну включенный электроприбор. Или кто-то, ничего не подозревая, под руководством Лидии толкнул бы ее, облил или утопил… И вообще, гораздо приятнее болеть у Антона, окруженной заботой, чувствовать его внимание, а не валяться здесь целый день одной, иногда голодной. Но Антон оскорбился и ушел, к себе больше звать не стал. Неужели его так обидела эта поездка в Петербург?
54
За две недели лицо ее немного пришло в норму. Переносица все еще оставалась красной, а ушибы на лице теперь напоминали о себе желтыми пятнами. Она все время вспоминала свое падение. Почему не почувствовала приближение Лидии? Слишком устала от экскурсии по городу? Или это был обычный сон? За все время после поездки Лидия ни разу не появлялась. Может быть, она решила, что Сашка разбилась насмерть? Нет, вряд ли. Эта ведьма так просто не отстанет, ее не проведешь.
А Лидия с трудом восстанавливалась после произведенной экзекуции. Ей пришлось довольно долго подстерегать девчонку, выжидая удобный момент. Это потребовало много сил.
В страдную пору зачетов все в общаге ходили озабоченные, подтягивали «хвосты». У Сашки после болезни скопилось особенно много дел в институте. Антон не выдержал разлуки, заглянул, убедился, что она поправилась, сидит и занимается. Сашка прогнала его еще более решительно, сославшись на сверхзанятость. Он понял, что все так же совершенно ей не нужен, обиделся еще сильнее и решил проявить характер и больше не приезжать к Сашке, пусть поволнуется. Он мужественно терпел разлуку, осунулся, похудел, а Сашка особо и не замечала, сколько дней его нет, даже радовалась, что не появляется, не мешает заниматься.
Она зубрила латынь и мечтала о Рено, с каждым днем он все больше занимал ее мысли. Читая учебник, она вдруг ловила себя на мыслях о нем, вновь и вновь пыталась отогнать их и сосредоточиться на тексте. Как все-таки жаль, что она сблизилась с Антоном, ведь Рено ни за что не станет отбивать девушку у брата… Ей казалось, что она тоже произвела впечатление на Рено. Если бы только между ними не стоял младший брат… Сашка хотела увидеть его и боялась этих встреч, страшилась безответного чувства.
Она часто думала о Рено, и он дважды встретился ей. В многомиллионной Москве их словно притягивало друг к другу. То они на бегу столкнулись на улице и долго оглядывались друг на друга, но не могли остановиться и поговорить — оба торопились. То встретились в супермаркете, но Сашка была с Леной, а Рено с друзьями, и они опять только посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Во время зачетной сессии лекций почти не было, шли практические занятия, а у Антибиотика оставалась не прочитанной последняя лекция. К концу семестра посещаемость у студентов всегда резко возрастает, и сегодня весь курс толпился у закрытой аудитории. Сашка переминалась у стены рядом со своими друзьями. Майка что-то тараторила, но стоял такой галдеж, что Сашка слышала через слово.
— Ого-го, ничего себе, какая баржа плывет! — перебил Санька.
Все повернулись: по коридору, раздвигая мощными плечами студенческую толпу, плыла роскошная дама. Поверх переливающегося платья на ней была накинута распахнутая песцовая шуба, на шее висели с десяток цепочек с различными подвесками. Сопровождала ее преподавательница английского языка. Эта пара привлекла к себе всеобщее внимание. А Сашка вдруг узнала в броской особе свою давнишнюю работодательницу Зосю. До них оставалось шагов десять, в этот момент Зося тоже выделила Сашку из толпы, на ее лице сменилась целая гамма выражений: сначала недоверие, потом удивление, и наконец радость узнавания. Сашка поняла: столкновение неминуемо. Сейчас, на виду у всего потока, эта Зося начнет громогласно ее расспрашивать. Не теряя больше ни секунды, Сашка влетела в соседний туалет. К счастью, здесь никого не было, она прислонилась к окну и приготовилась к встрече. Зося, конечно, войдет следом, но уж лучше переговорить с ней наедине здесь, не привлекая всеобщего внимания. Так и случилось: дверь распахнулась и перекрыв весь дверной проем, появилась магистр потусторонних наук. К сожалению, следом за ней тут же вошли две Сашкины сокурсницы. Эти две девицы уж точно передадут содержание их беседы всем желающим. Сашке хотелось только одного: стать невидимой. Она даже покачала головой, мол, это не я, меня здесь нет. Она так страстно этого хотела, что непроизвольно послала мощный импульс. Все трое вошедших замерли на пару секунд, потом Зося, стоящая впереди, растерянно огляделась, заглянула в раскрытую кабинку, пожала мощными плечами:
— Надо же, показалось, что ли…
И вышла из туалета. Девчонки после недолгого ступора только взглянули на Сашку, замерли на мгновение, и тут же обе отвернулись, как от пустого места. Сашка сразу даже не поняла, что они тоже ее не видят.
— Что это за идиотка с англичанкой шла?
— Да я ее знаю, это гадалка. Интересно, на что гадает наша старая грымза?
— Я ее считала поумнее, неужели она верит всяким шарлатанкам? Ну бог с ней.
— Надо же, пусто, вечно этот туалет забит первокурсницами. Еле дотерпела, — одна из вошедших заскочила в кабинку и продолжала говорить оттуда: — Ну, ты поняла теперь? Я права была?!
Вторая, рыжеволосая красавица, остановилась у зеркала, поправила прическу, закурила:
— Точно! Вот, стерва Сашка, мало ей парня с этой крутой тачкой, так она еще и Антибиотику глазки строит. Не знала, что она такая.
— А я тебе что говорила?! Вот сейчас на лекции обрати внимание как он перед ней будет хвост распускать!
— Вот, блин, скромница наша!
Первая вышла, и они болтали у зеркала, а Сашка все стояла, стараясь не пошевелиться. Она поняла, что девчонки не видят ее, сама удивилась, как это у нее так просто получилось? Она решила переждать пару минут, чтобы Зося наверняка ушла. Тут в туалет заглянула Майка:
— Ты что стоишь? Пошли, Антибиотик пришел, сейчас лекцию начнет.
Сашка, сгоряча не сообразив, как это будет выглядеть, шагнула навстречу Майке. Эффект был колоссальный: девицы уставились на нее, как на привидение.
— Опа-аньки! — произнесла одна, забыв, что у нее сигарета во рту.
Сигарета упала на пол, но девушка даже не глянула на нее.
— Вы что, вдвоем в одной кабинке были? — спросила рыжая подругу.
— Не-ет! — растерянно протянула она.
— Ты откуда, Сашка? В бачке сидела или в унитазе? — спросила Сашку рыжая.
— Может, она в окно влезла?
— Вы что это болтаете? — удивилась Майка. — Пойдемте в аудиторию.
Они с Сашкой вышли, а девушки обалдело посмотрели друг на друга.
Сколько бы Стас ни учил, но медицина ему не давалась, у него все больше появлялось неудов. Стас не мог получить даже зачет у Жука, а впереди еще был экзамен. Сашка об этом не знала, он ничего друзьям не говорил. Даже Саньке соврал, буркнул: «Сдал».
А Сашкина зачетная книжка понемногу заполнялась, она успешно наверстывала пропущенные занятия. Антон заглядывал пару раз в общежитие, но Сашка все занималась, ей даже разговаривать было некогда, и Антон каждый раз уходил все более мрачным.
В последний его визит, когда Сашка уже сдала все зачеты и могла бы позволить себе небольшой отдых, она категорически отказалась идти с ним куда-либо, решив быть последовательной и не давать Антону никакого повода для надежды на взаимность. Сама же на следующий день в одиночестве отправилась прогуляться по магазинам. Дело у нее было: нужно купить себе шапочку. Сразу после занятий в анатомичке она отправилась в торговый центр «Охотный Ряд», это было рядом. Громадный подземный комплекс все время притягивал ее к себе. Там было так красиво. Цены, конечно, высокие, но постоянно устраивались распродажи, так что все-таки можно было что-то купить. Она решила начать обход магазинов снизу. На лифте спустилась на первый этаж, там почувствовала ароматные запахи и уйти от кафе уже не смогла, захотелось перекусить. Прошлась вдоль прилавка, но ко всем продавцам клубились очереди, не хотелось долго стоять. Она уже собиралась уходить, когда услышала голос Рено:
— Саша, Саша!
Он держал нагруженный поднос и собирался сесть за угловой столик. Сашка в первый момент хотела спрятаться, она сразу вспомнила, что волосы у нее сегодня плохо лежат, что от нее, наверно, пахнет анатомичкой, а на носу наверняка стерся макияж и виден след ушиба. Достать бы зеркальце и привести все в порядок, но он нетерпеливо махал ей. Рено показался ей похудевшим, усталым, захотелось погладить его по колючей щеке.
— Привет! Как я рад тебя видеть!
— Привет!
— Вот только что подумал о тебе. Антон вчера рассказал, что ты упала в поезде?
— Уже все прошло.
— Да нет, еще не все, носик-то у тебя опухший…
— А я этого уже не замечаю, как будто всегда такой был.
— Ты хотела поесть?
— Ну да… Но такая очередь…
— Садись со мной, садись, садись! Нам тут на двоих хватит!
— Ты, наверно, очень голодный, столько набрал… Что же я тебе буду портить обед…
— Да нет, не такой уж и голодный, собирался просто перекусить, но когда простоишь в очереди полчаса, хочется брать и брать. Ты же видишь, сколько тут всего. Ну, пожалуйста! Сашенька!
Сашка сдалась. Она уселась рядом, еды, в самом деле, было много. Они съели по Рыбному Великану, потом курицу из коробочки и картофель. Их руки постоянно сталкивались, когда брали картофель или кусочки курицы и макали их в соус. Спрайт им пришлось пить по очереди из одного большого стакана.
— А ты что тут делал?
— Да я в Ленинке был, потом решил пройтись по городу, а то забуду скоро Москву, никуда не хожу кроме офиса. И здесь ни разу не был, вот и спустился сюда, но тут одни магазины, неинтересно. А ты просто гуляешь, любуешься на витрины или что-то ищешь?
— Ищу, шапку хочу купить.
Они доели курицу, пирожки с клюквой, Сашка тоже такие любила. Рено принес еще один стаканчик кофе, его дали без очереди. Расставаться не хотелось. Пошли вместе искать шапку. В толпе Рено все время чуть придерживал ее за руку, оберегая от толчков встречных. Сашка остро чувствовала каждое его прикосновения даже сквозь куртку, и ее волновало это, ей хотелось самой взять его за руку, но она почему-то не решалась… Девушка примеряла шапки, поворачивалась к Рено, а он оценивал. Ему нравилось все. Стайка девчонок забежала в тот же отдел, тоже начали мерить шапочки, и все поглядывали на Рено — он привлекал внимание: высокий, черноглазый, мягкие волнистые темно-русые волосы. Сашка ревниво косилась на девчонок, ее глаза непроизвольно грозно темнели, уж слишком громко они смеялись… Что-то у внучки с Лидией было общее, точно, потому что одна из девчонок вдруг подавилась смехом и так закашлялась, что ей пришлось выйти из отдела… Сашка выбрала наконец шапку, Рено и в самом деле помог, эта шапочка ей очень шла. Поднимаясь на эскалаторе, Сашка покачнулась, и Рено взял ее за руку, сердце у нее так екнуло… Ради этого можно было бы и упасть…
В метро расстались. Девушка была немного разочарована: Рено так и не предложил встретиться еще раз. Может не хотел отбивать ее у брата, или она его не интересует?..
У Сашки начались бессонные ночи: она ждала появления Лидии — давно родственницы не было — и потому боялась засыпать. Молча лежала в темноте, таращилась в потолок, слушала сонное сопение Майки и думала о разных несбыточных вещах. Как было бы здорово омолодить кого-нибудь очень богатого, например, английскую королеву! Получить за это виллу на побережье… Но ее прагматический склад ума не позволял долго витать в облаках, через пару минут она уже понимала, что прежде чем дело дойдет до королевы, о ней обязательно узнает какой-нибудь бандит и найдет способ заставить ее работать на него, а потом в благодарность убьет, чтобы не было свидетеля его омоложения…
Бабка почувствовала, что Сашка легко отделалась и уже выздоровела после падения в поезде. Тоска по сыновьям и ненависть к Сашке стали неразделимы, занимаясь своими делами, Лидия время от времени обращалась к внучке, и, похоже, та ее слышала.
Лежа в постели, она иногда слышала бабкин шепот, но не могла понять слов. Однажды, поднимаясь в лифте на свой этаж, когда была одна в кабинке, Сашка вдруг услышала: «Ты не только моих сыновей убила, ты меня убила». Это прозвучало так отчетливо, что она со страхом оглянулась, но рядом не было никого. После этого девушка даже заглянула к старшекурсницам, попросила учебник психиатрии и пролистала его: может быть, она просто больна?
Раньше она любила оставаться в комнате одна, отдыхала от общежитской толкотни. Теперь это стало неприятно: сидишь за столом и чувствуешь, что кто-то стоит за спиной. Причем, с каждым разом это ощущение становилось все более явственным. Она слышала дыхание, порой ее лица касалась прядь чужих волос, а обернется — никого нет. Иногда комната наполнялась шепотом: «Убийца, убийца…»
Но всем этим Лидия добилась неожиданного результата: вместо некоторой жалости к бабке, которую Сашка испытывала поначалу, она тоже начинала ненавидеть ее.
Студенческая горячка подходила к концу. Зачеты сданы, допуски к экзаменам получены, теперь самое время подумать о подарках и о празднике — приближался Новый год. Девчонки на сэкономленные деньги покупают своим домашним дурацкие, никому не нужные мелочи, всякие глупые вазочки, колготки, носовые платки в упаковках, заколки и кошельки, рамки для фотографий и дешевую парфюмерию — откуда только у них столько родни! У всех мамы, папы, любящие бабушки, дедушки, братья, сестры и еще Бог знает кто, а ей, к сожалению, не надо особенно беспокоиться, даже школьных друзей нет. Сашка купила Сане и Стасу зажигалки и брелочки, девчонкам — заколки и лак.
За эти полгода, проведенные в Москве, по-настоящему близким человеком стал для нее Антон, только он один беспокоился о ней все это время и старался помочь ей. Чем бы ни было вызвано его внимание к ней, Сашка была ему благодарна и не раз пожалела, что их отношения вышли за рамки дружеских. Но ругала за это только себя: она должна была держать Антона на расстоянии, не позволять близости, и в то же время ей все время было жалко его, так он был влюблен, и так она была ему благодарна за все, что он для нее сделал.
Вот для Антона и для Клавдии Сергеевны Сашка выбирала подарки очень тщательно, долго и наконец купила: Антону — роскошный свитер, Клавдии Сергеевне — шарф. Она немного сомневалась в своем вкусе, помнила о постоянных насмешках Ирины и сейчас не была уверена, что им понравятся эти вещи. А ей так хотелось, чтобы они приняли подарки с радостью и носили с удовольствием.
Антон приходил накануне, спрашивал, с кем она будет встречать Новый год. Сашка уверенно соврала: в общежитии, с друзьями, они уже договорились, подводить их она не может. Он молча повернулся и ушел. Его было ужасно жалко, но стоит ей согласиться даже на прогулку, и он опять будет надеяться на ответное чувство. А ей так не хватает его дружеского внимания, только дружеского. Сашка хотела бы, чтобы все вновь стало по-прежнему: пусть любит свою Ирину, и тогда она попробует заново подружиться с этой семьей, С ее способностями она наверняка когда-нибудь им пригодится.
К сожалению, вопреки ее заявлению, Новый год Сашке предстояло встречать в одиночестве. Как правило, все первокурсники рвутся отмечать этот праздник дома с родителями или с бывшими одноклассниками. Сашкины друзья тоже уезжали, соскучившись по своим близким. Именно сейчас, в первый после окончания школы Новый год, им всем было о чем поговорить, что рассказать, дружеские школьные связи еще не разрушило время. У Сашки заранее портилось настроение при мысли, что ей придется сидеть одной в такой праздник.
Последние дни стоял крепкий морозец, снег под ногами поскрипывал, хотелось выехать за город или хотя бы побродить по свежему снегу в парке. Но не с кем, а одной вечером в парке страшно. Санька уехал, а Стас последние дни ходил хмурый, на расспросы не отвечал, отмалчивался. Майка занималась упаковкой своих подарков, разложив их по всей кровати. Оживленно рассказывала что-то о своих родственниках. Чтобы не травить душу, Сашка отправилась гулять по городу. Она вышла на Смоленской и тихонько побрела по Старому Арбату, любуясь праздничными витринами, новогодней иллюминацией. Очень красиво, но на душе все равно было грустно, ее угнетала предстоящая ночь в пустой общаге.
А люди шли такие радостные, с пухлыми пакетами, набитыми всякой всячиной, несли елки и торты. Что же она-то не купила себе что-нибудь вкусное, сладкое?! Родители вели детей с утренников, в руках они держали накрытые полиэтиленовыми пакетами висящие на плечиках детские новогодние костюмы, украшенные блестками и бахромой, а дети возбужденно, взахлеб рассказывали им что-то. Сашка вглядывалась в лица прохожих, казалось, всем без исключения весело, радостно, и впереди всех ждет что-то еще лучшее…
Пошел снег, он летел чуть наискось, снежинки попадали на ресницы, наверняка тушь поплыла. Она свернула в переулок, там стены домов прикрывали прохожих от ветра и снега, потом заметила вывеску туалета и спустилась поправить макияж. Когда же поднялась вновь на улицу, перед нею, в толпе, вдруг мелькнуло его лицо, вот и он ее заметил. Она увидела, как оживились его глаза, как он радостно улыбнулся, и от этого ее охватило такое счастье… Сашка вздохнула, будто вынырнула на поверхность, будто не дышала вечность… Они шли навстречу, теряя друг друга из виду и тут же с облегчением находя взглядом вновь, никого больше уже не замечая… Сейчас это был единственный человек в мире, которого она хотела видеть. В одно мгновение ее настроение изменилось. Только что слезы закипали на глазах, а теперь ее несла волна радостного предчувствия. Они остановились, не решаясь обняться.
— Рад тебя видеть, — дотронувшись губами до ее щеки, сказал Рено. — Ты одна? Без Антона?
— Одна…
Не сговариваясь, дальше пошли вдвоем. Шли словно в волшебной сказке, сквозь тихо падающий снег, расцвеченный вспышками реклам. Случайно руки их соприкоснулись, и дальше они так и шли, чуть касаясь пальцами друг друга. Им совершенно не мешали толкающие, спешащие прохожие.
— Давай как-нибудь съездим с Антоном к моему другу на дачу в лес. Он купил старую-старую дачу. Я у него уже не раз был, там такая красота. Ты умеешь кататься на лыжах?
— Нет, а мне можно после сотрясения?
— У тебя даже сотрясение было? Антон не говорил…
— Освобождена от физкультуры до конца семестра.
— Тогда я буду катать тебя на санках, осторожно и бережно.
— Здорово, я мечтаю покататься на санках.
Они говорили, не задумываясь, не ища специально тем, не смущаясь паузами. Заметив, как Сашка поглядывает на вывеску пельменной «У Мони», Рено предложил зайти туда. Есть пельмени вдвоем — это просто восхитительно, пельмени становятся гораздо вкуснее, когда видишь рядом лицо любимого. Глаза у Сашки сияли от счастья, девушка впервые так сильно полюбила, и ей хотелось, чтобы этот поздний ужин не кончался. Она не видела и не слышала больше никого, словно была с Рено наедине. В какой-то миг она даже потянулась к нему губами, так захотела поцеловать его… Рено рассказывал что-то и вдруг, взглянув на нее, замер, засмотрелся в ее глаза… Он забыл, о чем говорил.
— А ведь прав Антон, глаза у тебя не серые, а черные.
— Да?! — Сашка испугалась: она уже знала, в каких случаях у нее темнеют глаза.
Ей говорили пациенты, что, когда она лечит, зрачки сильно расширяются, и тогда глаза кажутся черными. Получается, сейчас, сама не замечая того, она что-то вкладывает в свой взгляд? Странно, она всего лишь наслаждается его присутствием. И Сашка не отвела глаз. Рено, забыв о пельменях, смотрел и смотрел на нее…
— Черт побери! Что я делаю?! — спохватился он, вспомнив о брате.
— Что? — почему-то шепотом спросила Сашка.
— Тебя же не пустят в общежитие! Мы заболтались. Все, пошли.
Он остановил такси и отвез ее к общежитию. Двери уже были закрыты, но вахтерша впустила ее и в честь Нового года даже не сделала замечания.
Все было бы прекрасно, но Рено не заикнулся о следующем свидании, не пригласил с собой встречать Новый год. Может быть, дело не в Антоне, а просто у него есть другая?
В комнате Сашки оказалось полно народу — все, кто еще не уехал. Они и так не скучали, но с ее приходом стало еще веселее. Сашка с удовольствием увидела, что Стас повеселел, а то в последние дни он даже не напевал. Сейчас он был, конечно, с гитарой, жизнерадостно повторял одни и те же строки: «Новый год к нам мчится, Скоро всё случится…». Пел, пока Майке не надоело. «Хочу спать!» — заявила она. Пора было выпроваживать гостей. Начали со Стаса. Сашка чмокнула его в щеку, вручила подарок, а он — ей. Они попрощались до следующего года. Уходя, Стас опять запел: «Я ухожу, чтобы вновь возвратиться…» Это еще больше всех развеселило: «Наша перелетная птичка». Разошлись и девчонки по своим комнатам.
Гостей выгнали, а сами все не могли уснуть, не спалось, разговор зашел о христианских чудесах. Сашка оказалась самой подкованной, девчонки и не слышали о многом. Они недоверчиво слушали о Туринской плащанице, о том, что на холсте, в который заворачивали Иисуса, отпечатались его лик и все тело — как, каким образом это произошло, ученые до сих пор не могут объяснить.
— Выходит, он на самом деле был?
— Чтобы так отпечаталось, нужно лежать неподвижно несколько дней, но живой человек поменял бы положение. А от мертвого не будет отпечатка…
Майка не знала и о том, что в храме в Иерусалиме на Пасху, огонь вспыхивает сам по себе и что происходит это только в присутствии православных священников. И когда однажды их не пустили в храм, огонь загорелся снаружи — там, где они стояли. Сашка рассказывала, как первосвященник проходит в маленькую часовенку внутри большого храма, как перед этим его обыскивают, чтобы не было с собой спичек, зажигалки и прочих подобных вещей, как он молится в одиночестве в этой часовне. А храм полон людей, толпы стоят и снаружи, все ждут святого мгновения, никто не знает, когда загорится огонь, и загорится ли, а потом, по стенам начинают пробегать всполохи, и вот наконец внутри той часовенки вспыхивает пламя. Священник подает наружу пучок горящих свечей, люди поджигают свои свечи от них, этим огнем умываются, он не жжет сначала. Потом сотни людей идут от храма с зажженными свечами в руках, святой огонь несут по домам, везут во все страны мира, где есть христиане. А если когда-то огонь не вспыхнет, то, значит, скоро наступит конец света. Девчата слушали недоверчиво, они думали, что только Олимпийский огонь возят из страны в страну.
Сашка рассказала и о чудодейственных Киевских лаврах — пещерах, в которых останки захороненных святых имеют лечебную силу, о мироточении икон, о стигматах, кровоточащих следах гвоздей, которыми прибивали Христа, появляющихся иногда на теле верующих.
56
На следующий день девчонки проспали полдня, простились друг с другом до следующего года, обменялись подарками с требованием вскрыть пакеты только после двенадцати. Сашка проводила Майку на вокзал, побродила по городу, замерзла и пошла домой.
В общежитии было тихо и пусто. Остались лишь те, кто совсем был на мели, не мог позволить себе поездку домой, да кто жил очень далеко и не успевал за выходные дни съездить на родину. Сашка оглядела свою комнату и принялась за уборку. Вымыла посуду до блеска, протерла все, что только можно было, выдраила пол, простирнула вещи. На столе в вазочке поставила еловые ветки, под ними разложила полученные подарочки. Осталось только одно — вымыть себя. Сашка пошла в ванную.
Удивительно, весь семестр ей постоянно не хватало времени, а сейчас и делать было уже нечего, но день все не кончался. Можно поехать на Красную площадь, но туда в праздники люди идут целыми компаниями, бродить в толпе одной — это грустно… Сидеть и ждать двенадцати? Лучше уж завалиться в постель и проспать до следующего года… А завтра, на свежую голову, она с утра будет готовиться к экзамену.
Стоя уже в пижаме, Сашка огляделась: ну просто идеально чисто! Никогда так не было! Что-то лампочка неяркая, перегорает? Углы не освещались, словно комната меньше стала. Сашка протянула руку к выключателю и вдруг увидела: на ее кровати кто-то лежит. Одеяло чуть пошевелилось, его край медленно сползал. Девушка тихонько подошла к кровати и осторожно потянула одеяло: Лидия лежала и молча улыбалась. Впервые в жизни Сашка видела такую жуткую, зловещую улыбку. Она вскрикнула, морок рассеялся: в комнате никого не было, встряхнула одеяло, постель пуста. Девушка легла и тогда только почувствовала, что ее пижамные штанишки немного мокрые — ну и ну, она описалась…
Сашка лежала и наблюдала, как комната становилась все меньше и меньше. Лампочка светила слабее, слабее, потом темнота — перегорела. Сейчас все решится, поняла она, бабка с ней разделается. Потому-то она так долго не появлялась, силы копила… Сашка замерла в напряжении, ее «стаканчик» показался на этот раз совсем хрупким. И на помощь некого позвать, тут никто и не поможет… Далеко-далеко вспыхнула свечка…
Лидия не торопилась. Она ощутила Сашкин ужас, и это согрело ей душу, придало сил. Сейчас она прекрасно чувствовала внучку, у них наладился прямой контакт. («Все же кровь одна», — мелькнула вдруг мысль). Зажгла свечу, разложила перед собой фотографии с выпускного вечера Ванечки. Самые любимые воспоминания. Залитый жарким июньским солнцем школьный двор, шеренга нарядных выпускников, напротив толпа родителей. Она и Сергей стоят в этой толпе. Директор называет имена, выпускники по очереди подходят к столу, покрытому красной скатертью, получают аттестат и гвоздику, директор жмет руку… Вот из строя вышел ее сын, высокий, плечистый, в нарядном, отлично сидящем костюме. Лидия слышит за спиной шепот: «Какой красавчик!», потом кто-то шикает: «Тише, вон его мать!» А Лидия все отмечает: и шепот, и завистливые взгляды, ей становится так радостно…
Лидия не обратила внимания, что кто-то из выпускников получил медаль, кому-то вручали почетные грамоты за спортивные достижения, за выступления на конкурсах. Отметили школьную команду волейболистов, занявших первое место в районе, и команду КВН. Поздравляли победителя региональной олимпиады, он уже был принят в институт. Все это такая ерунда! Сыновья казались ей здесь самыми лучшими парнями, а девчонок она вообще в расчет не брала — мир создан для мужчин… Весь вечер Лидия чувствовала себя именинницей, ну и пусть в аттестате у сына одни тройки, это неважно. С такой внешностью ее мальчики и так пробьют себе дорогу.
Потом все расходятся по классам — дети отдельно, родители отдельно, садятся за накрытые столы. Серега сел рядом с братом. Смотрятся они просто сногсшибательно. Девчонки так и косятся на них, вспыхивают от одного взгляда ее мальчиков. После ужина громко зазвучала музыка, все переместились в актовый зал, молодежь танцевала, а родители теснились у дверей, пытаясь разглядеть в полумраке своих чад. Лидия увидела, как ее сыновья подошли к белокурой красивой девочке. Вот Серега наклонился к ней, что-то сказал, та просияла, они пошли танцевать. Ваня направился к другой однокласснице, но ее успел пригласить парнишка из параллельного класса. Небось, девчонка теперь жалеет, что поторопилась согласиться…
Лидия очнулась, фотографии на столе — вот что осталось от того июня! Ольга, это все из-за нее! Из-за нее все пошло не так. Как эта девка смогла влюбить в себя Серегу?! И теперь Сашка! Ее мальчиков не вернешь, так и ей незачем жить… Ну что же, пора закончить эту историю, поставить точку.
Воспоминания сделали свое дело, любовь к сыновьям разогрела ненависть к девчонке, виновнице их смерти, и сделала Лидию всесильной, сейчас она легко расправится с Сашкой. Мысленно Лидия легко преодолела километры, разделяющие ее и внучку. Она увидела эту длинную, худую стерву: лежит, одеяло натянула до подбородка, один нос торчит, ишь, приготовилась! Думает, защитилась! Это наша последняя встреча… И она потянулась к девочке, вложила всю свою боль и разочарование в это завершающее движение…
Сашка, почти физически чувствуя, как наползает на нее темнота, охватывает со всех сторон, в последнюю секунду успела развернуть свой «стакан», выгнула его в обратную сторону. Она представила вместо него зеркальную полусферу и этим сверкающим рефлектором отразила поток ненависти. Как теннисист отбивает ракеткой мяч, так и она, изо всех сил отправила комок злобы назад, прямо на желтый язычок свечи. Девушка даже вскинулась на кровати, как будто на самом деле что-то бросила. Пожалуй, она еще и своей энергии добавила. Эмоциональный удар получился такой силы, что в доме Лидии ярко вспыхнула свеча перед фотографиями, пламя на миг взметнулось до потолка, опалило лица на снимках, загорелась тюль на окнах, огонь пробежал по стенам, и там повисли обгорелые лохмотья обоев.
Сашка не могла видеть, как Лидию отбросило от стола, а ресницы и волосы у бабки слегка обгорели. От толчка стул опрокинулся, женщина упала на пол и лежала, в растерянности глядя, как пепел тонким слоем оседает на пол, мебель и на нее. Полыхнувшим жаром обдало не только ее лицо, но и внутренности, обожгло гортань, ей стало больно вдыхать воздух. Она хватала его, как рыба, выброшенная из воды, потом попыталась подняться и не смогла, так и осталась на полу. В первые минуты Лидии показалось, что руки у нее гнутся не в суставах, а по всей длине, словно кости стали мягкими. Она боялась шевельнуться, чтобы не поломать ребра, конечности. Через пару часов это неприятное ощущение прошло, и Лидия смогла выползти из комнаты. Она поняла: больше не сможет на расстоянии издеваться над девчонкой, та стала сильнее ее.
Сашка, отразив удар, то ли потеряла сознание, то ли провалилась в сон. Непостижимым образом она поняла: сегодня ночью ей больше нечего бояться, Лидия не появится. Крепко заснула, и ей снова приснился сон — предупреждение: старый знакомый, рыжий кот с белым пятном опять сидел на ее тумбочке. Трет лапой свою мордочку. Она услышала мяукающим голос, но не поняла слов. Проснувшись, она встала на колени перед иконой, долго просила прощения за все грехи и была рада, что направила удар на свечу, а не на свою бабку.
57
На следующее утро приехали соседки, появились Саня и Стас. Общежитие снова ожило, зашумело, а потом стихло. Закончились рассказы взахлеб о встрече Нового года и начались трудовые, лихорадочные будни. Даже крутившая свой бесконечный роман с аспирантом Света, которую Сашка и Майя практически не видели полгода, сидела на кровати, обложившись конспектами.
Сашка в первой пятерке вошла в аудиторию. Вроде бы и билет попался хороший, но она сильно волновалась, от этого говорила быстро и боялась, что преподавателю ее ответ покажется слишком коротким. Она не собиралась пользоваться своим даром на экзаменах, хотелось, чтобы ее знания оценивались объективно, но от волнения непроизвольно начинала воздействовать на преподавателя, ее глаза потемнели, как было всегда, когда девушка передавала свою энергию.
— Что вы хотите получить? — заторможено спросил ее химик, выслушав ответ, он не задал ни одного дополнительного вопроса.
— Пять, — растерянно ответила Сашка, и хотя на билет ответила правильно, подробно, но не думала, что ей так сразу поставят оценку (всем до нее приходилось отвечать еще на несколько вопросов). Она поняла, что молодой преподаватель поддался легкому гипнозу.
«На следующем экзамене не стану смотреть преподавателю в глаза,» — решила Сашка для себя. Радость от пятерки немного портило ощущение, что оценка получена нечестно, но она легко смирилась с этим.
Вернулась домой радостная. Вот сейчас бы встретиться с Рено!.. Но у нее не было даже его номера телефона. Почему-то она думала, что он вот-вот появится, ей все хотелось спуститься в вестибюль: вдруг он там стоит, и не знает, в какой она комнате? Хотя он мог бы узнать у Антона… И еще, она твердо решила, если Антон продолжит ухаживания, сказать ему, что не любит его — зачем зря морочить голову хорошему парню!
Лидии все время снилось, как она душит Сашку, и каждый раз сама просыпалась от удушья, задыхаясь от собственной ненависти. Жаль, от матери не осталось никаких книг, тетрадей, их у старой знахарки-то много было, напрасно она не интересовалась ими раньше. До этого ей не требовались специальные знания, все случайные ее обидчики были рядом, как правило, люди обычные, незащищенные, достаточно было глянуть, и все — человек споткнулся, упал с лестницы. Лидия никогда и не замечала, что для этого требуются силы. А вот Сашку доставать было сложнее. Тут и расстояние, и Сальмиха кое-чему научила девчонку. После Нового года она лишь раз попыталась попугать внучку издалека, но лучше бы не делала этого.
Как-то Сашка вернулась домой раньше Майки, помялась немного в коридоре — может, кто-нибудь придет? Неприятное предчувствие мешало ей войти в комнату. Потом все же осторожно открыла дверь, включила свет и остолбенела: посреди комнаты на крюке от лампочки висела Лидия, окутанная сизой дымкой. Сашка вскрикнула, Лидия медленно подняла голову, открыла глаза, взглянула в упор. Лампочка светила сквозь нее, было ясно, что это морок, но так жутко смотреть, как шея висельницы вытягивается в толстую змею и голова медленно приближается к Сашке. Ближе, ближе, почти вплотную, и вот уже шепчут синие губы: «Ты меня убила…»
А Сашка вдруг расхохоталась ей в лицо.
Но когда села заниматься, писать не смогла, руки тряслись… Ведь знает, что Лидии здесь нет, такими страшилками только детей пугать.
Кстати, сама Лидия не предполагала, что выглядела так карикатурно, представлять из себя повешенную она не собиралась. Просто хотела еще раз сказать Сашке то, что думала: смерть сыновей стала ее смертью, и что виновна в этом внучка. Так Лидия решила раз и навсегда, без особых на то оснований.
Помимо экзаменов, Сашку беспокоило еще кое-что. Она купила все виды тестов, какие были в аптеке. Без сомнений: беременна… Проверила еще раз на следующий день и опять получила положительный ответ. И вот уже третий день она все думала об этом, привыкая к этой новости, не зная, надо ли говорить о ребенке Антону и как теперь ей строить свою жизнь дальше… Мысли об аборте у нее не возникало, она считала, что это тоже убийство, только еще более страшное, потому что жертва — беззащитная кроха. Как просто, оказывается, появляется новая жизнь. То она была одна, а теперь их двое… До этого, защищаясь от Лидии, она думала только о себе, а теперь ей надо будет оберегать и ребенка. Она уже сейчас боялась за него.
Вдруг пришел Антон. Они так долго не виделись, Сашка сама не ожидала, что так соскучится по нему, кинулась навстречу. Он горячо ее обнял, она не успела увернуться, и он крепко поцеловал ее. Сашка смущенно оглянулась на соседок и потянула его на кухню, чтобы не мешать девчонкам заниматься и спокойно объясниться. Она ничего не успела сказать, а Антон опять обнял ее, зарылся носом в ее волосы:
— Сашка, Сашка, как я соскучился, как я люблю тебя…
— Нет, погоди…
— Сашенька, — жарко шептал он, прижимая ее к себе и пытаясь еще раз поцеловать, — я не живу без тебя, милая моя, как я выдержал столько дней? Зачем только мучился, ты же мне нравишься такая, какая ты есть. Пусть для тебя медицина важнее всего, мне бы лишь быть рядом, лишь бы видеть тебя…
— Антон, да подожди, я не могу больше так…
— И я не могу…
— Я не люблю тебя, — и, увидев его глаза, испугалась, погладила по щеке: — Ты хороший, самый лучший, но… — вздохнула и все-таки добавила: — я люблю другого…
— Так, — протянул Антон, — я так и знал, специально тут не появлялся, чтобы ты определилась, кого ты любишь — меня или кого-то из этих своих мальчиков — телохранителей. И кого же именно?
— Стас и Саня? Да ты что, мы же просто друзья!
— Ну да, друзья, я видел, как эти друзья смотрят на тебя… Но кто же тогда?
— Зачем тебе?
— Скажи. Или ты соврала мне? Да, конечно, ты просто придумала.
— Я люблю Рено.
— Откуда взялся Рено? — он обиженно отстранился, а руку Сашкину все равно не выпустил. — Давай подробнее про Рено. Ты с ним встречаешься?
— Случайно встретились, два раза. Один раз в Охотном ряду, другой — на Арбате.
— Ну, для случайности это уже многовато. И что, сразу любовь?
— Да. Не хочу тебе врать, чтобы ты не надеялся ни на что, сразу все говорю.
— Так ты с ним встречаешься? Хорош брат!
— Я же сказала — встретились случайно… Он ничего не знает о… моих чувствах.
— А Новый год отмечала с ним?
— С Лидией.
— С кем?
— Шутка. Одна я встречала. А ты с кем? С Ирой?
— Нет, просто с друзьями. Ты же говорила, что тоже будешь с друзьями?
— Послушай, Антон, у меня для тебя еще одна новость: я беременна, — выпалила Сашка, чтобы не передумать.
— Ты серьезно?! От кого ты беременна? Это Рено?
— Ну что ты говоришь! От тебя, конечно, кроме тебя, у меня никого не было…
— Значит, нам надо пожениться, — и он снова потянулся обнять ее.
— Нет, Антон, я никогда не стану твоей женой, я тебя, конечно, люблю, но как брата…
Антон наклонил голову, чтобы скрыть слезы на глазах.
— Сашка, нет, ты все придумала. Ты обиделась, что я не приходил?
— Нет, я не обиделась.
— И что ты хочешь от меня? Деньги на аборт?
— Дурак ты, Антоша. Ребенка я обязательно рожу…
— Если ты меня не любишь, зачем же рожать?
— Убить ребенка?! Нет, я не могу этого сделать…
— Я не верю тебе. Ты обиделась, что я не приходил, и все выдумала про Рено. Сашенька, я же не могу без тебя… Не знаю, как жил все эти дни…
— Что ты со мной делаешь? Я же тебе сказала…
— Милая моя… — севшим голосом шептал Антон. — моей любви хватит на двоих, никогда тебя не отпущу. Я-то так тебя люблю, что ты мне уже чудишься везде. — Он вдыхал аромат ее волос, гладил и целовал ее руки. — Не гони меня, ну, пожалуйста, Сашенька! Я умру без тебя… Ты не представляешь, как без тебя плохо. Я только о тебе и думал все эти дни…
Сашке стало нестерпимо его жаль. Испортила парню жизнь… Какой был веселый, когда они приехали в Москву! А сейчас у Антошки такой измученный вид, что она поняла: прогонять его сейчас нельзя, в таком состоянии он может сделать все, что угодно… Еще врежется во что-нибудь на своем бумере. И когда Антон вновь обнял ее, она не стала сопротивляться, позволила себя поцеловать.
— Я же говорю, ты все придумала, не целуются так, если не любят… Ну, перестань меня мучить… Давай немного погуляем… Куда ты хочешь пойти? Съездим на выставку кошек? Ты же хотела?
— Ладно, поехали… — она безнадежно махнула рукой, у нее больше не было сил сопротивляться.
После выставки они поехали к нему, Антон так ее умолял, что Сашка не смогла отказаться.
Когда Антон целовал Сашку на общежитской кухне, туда заглянул Санька. Он минутку понаблюдал за ними, потом зашел в комнату к девчонкам. Майка, не обращая внимания на его появление, продолжала резать батон и колбасу толстыми ломтями, готовые бутерброды складывала на тарелку.
— Тебе пары хватит? Или еще добавить? — спросила она вошедшего Саньку.
— Добавить, — меланхолично произнес он.
— Ты что такой кислый?
— Бросить институт, что ли? — грустно произнес он.
— Сашка и Антон в коридоре обнимаются? Ты что, первый раз его увидел? — оторвалась от конспекта Светка.
— Обнимаются… На кухне… Нет, не первый…
— Ну и не болтай глупости. Это Стас тут учится только из-за Сашки, случайный человек в мединституте, а для тебя медицина призвание: и я, и ты, и Майка всю жизнь будем только лечить, так ведь?
— Сашка уже вылечила мне спину, притащила какую-то банку, явно не заводского вида, натерла этой мазью, все прошло. Мы с ребятами подрабатывали на складе, ящики таскали, потом разогнуться не мог…
— Она и мне ногу вылечила — растянула на физкультуре. Мазала всякими бальзамами — не помогает, так и хромала, пока Сашка не взялась за меня. Лечит всех мазью из одной банки…
— И всем помогает — вот чудеса! До Сашки нам всем далеко, конечно, но учиться все равно надо. Если бы все бросали учебу из-за несчастной любви, то я бы давно уже ушла отсюда, — добавила Майка.
— А ты в кого влюблена?
Майка посмотрела на него и вздохнула.
— Да в тебя, — сказала за нее Светка.
Она захлопнула конспект, поднялась с кровати и подсела к столу. Санька прожевал колбасу, потом до него дошли эти слова, и он с интересом взглянул на Светку.
— Шутишь?!
— Совести у вас нет! — возмутилась Майка.
— Ты меня, Санька, удивляешь! Здоровенный парень, а совсем не соображаешь! Сашке, кроме медицины и денег, ничего больше не нужно! Ей и Антон не нужен, так, пользуется… И что вы все в ней нашли?! Но ты-то нормальный человек, мог бы и сам сообразить, что к чему!
Майка выскочила из комнаты.
58
Читать бесплатно другие книги:
