Строки ценою в жизнь Барикова Наталья

Глава 1

– Лера, так есть хочется, – ковыряя пальчиками в кастрюле из-под каши тихонько произнесла моя сестра и жалобно посмотрела на меня.

Отведя взгляд от окна, за которым яростно выла вьюга, я подошла к своей десятилетней сестренке и усевшись на стул посадила ее к себе на колени.

– Завтра на работе зарплату дадут, тогда и будет еда, а пока потерпи, – доставая из кармана небольшую сушку я протянула ее Вере.

Сестра быстро схватила ее и медленно, словно растягивая удовольствие, начала грызть. Зарывшись носом в ее светлые волосы, я закрыла глаза, чувствуя, как безысходность начинает вновь тянуть ко мне свои мерзкие лапы. В соседней комнате послышался тихий стон. Поставив Веру на ноги, я тихонько подошла к приоткрытой двери и заглянула в комнату. Худенькое лицо мамы мирно покоилось на белоснежной подушке и было практически такого же цвета, что и наволочка. Сколько ей еще осталось, я не знала, но молила бога, чтобы он подольше не забирал самого родного человека, который был у нас в этом жестоком и безразличном мире.

Словно почувствовав, что я смотрю на нее, мама открыла глаза и улыбнулась.

– Лерочка, все хорошо, не переживай, – тихо проговорила она. – Вова еще не приехал?

Я, едва сдержав слезы, улыбнулась и сказала:

– Нет, мамочка. Он еще на работе.

Мама улыбнулась мне и закрыв глаза сова провалилась в пелену, которой укутывала ее болезнь. Она снова бредила, вспоминая отца, которого не было с нами уже несколько лет. Отец, мой самый лучший в мире отец, умный, добрый, прекрасный человек и храбрый офицер. Только эти слова теперь я могла сказать в память о нем. Нет, он не умер простой смертью и не погиб смертью храбрых, как сказала бы моя бабушка. Его расстреляли. Обвинили в том, что он передал секретные документы в Европу, поскольку только у него в тот день был доступ к информации, как говорил следователь по делу. Но я была уверена, что его подставили. Я даже предполагала, кто это сделал. Уж очень часто рядом с ним крутился его друг, тоже офицер, но из другого отдела, вместе со своей невестой, как он ее называл, которая сразу же исчезла после того, как отца арестовали. Но доказательств никаких не было, а предположения папы никто в расчет не принимал. Поэтому отца попросту расстреляли и дело с концом. Мало кто хотел вести длинные расследования в то время, а так, нет человека–нет и проблемы. Поговаривали, что не особо церемонились с отцом еще потому, что он с руководящей верхушкой не нашел общих точек соприкосновения в каком-то вопросе, что и стало спусковым крючком для его падения.

Поправив на матери одеяло, я вышла тихонько и закрыла дверь в спальню. В этот момент во входную дверь кто-то постучался, и открыв ее я впустила в квартиру немолодую, интеллигентную женщину, Антонину Петровну, нашу соседку, которая была единственной в доме, кто по-человечески относился к нам. Ведь для всех мы были этакими изгоями, семьей предателя и не более.

– Здравствуй, Лерочка, – улыбнулась Антонина Петровна, ставя в угол свою трость и смешно ковыляя в зал.

Своей хромотой она была обязана взрыву во время гражданской войны, но этот изъян ни в коей мере не уменьшал привлекательности этой красивой женщины.

– Я тут вам немного продуктов принесла, – она выложила на стол булку хлеба, банку тушенки и несколько яиц.

– Антонина Петровна, ну сын ведь ваш ругаться может будет, – проведя рукой по таким нужным для нас продуктам сказала я. – Он ведь вам все это привозит, а вы сюда все несете. У нас же проблемы будут так с ним, – едва не плача сказала я.

– Ой, – строго отмахнулась женщина. – Сколько мне там надо, одной. Ем как цыпленок. Вам нужнее. У вас ведь и мать больная, ей питание хорошее надобно. Я ведь знаю, что твоей зарплаты едва на питание впроголодь хватает. А насчет сына не переживай, он у меня может и понимает все, да говорить ничего не будет, а вас трогать так уж подавно, он ведь знает, как я к вам отношусь.

– Спасибо вам большое, – заплакала я и взяв в руки ладошки женщины быстро приложила их к своим губам.

– Да что ты! – быстро отдернула она руки. – Не делай больше так! Я от чистого сердца, ты ж знаешь, не надо мне кланяться за это.

– Может чая попьем? – спросила я, сменив тему и ставя на стол самовар.

– С удовольствием, дочка, – ответила Антонина Петровна, садясь за стол и проведя ладонью по вышитой скатерти. – Золотые руки у твоей матери. Какую красоту делала ведь. У меня до сих пор шаль висит, которую она мне пять лет назад подарила, своими руками вязала. Я только по праздникам ее надеваю и налюбоваться не могу.

– Да, мама у нас рукодельница. Я не в нее пошла, – грустно ответила я и протянула женщине чашку с чаем. – Я больше в отца. Это Верка вон, – кивнула я в сторону сестры, которая сидела на полу под лампой и сосредоточенно выводила крючком очередное произведение искусства, – она в маму. Такая маленькая, а вон какие вещи уже делает. На прошлой неделе связала такую красивую салфетку, и пошла на базаре ее на чай выменяла. Тоже помогает мне. А я вот умею все то, чему отец учил. Я ведь на него очень похожа, вот и переняла все его замашки. Да куда только женщине с таким набором.

– Ой, не скажи, дочка, – улыбнулась Антонина Петровна, посмотрев на висящие на сене грамоты и награды. – Отец-то у тебя невероятный человек был. Да и ты вся в него. Помню, как мой муж рассказывал, как в гражданскую отец твой спас ему жизнь, на скаку попав из пистолета в нож, приставленный к горлу. Это дар, дочка, так стрелять.

– Да не буду я уже никогда стрелять, – поставила я на стол чашку и сжала в кулак трясущиеся пальцы. – После смерти отца больше не брала в руки винтовку и не возьму. Отец всегда учил меня, что оружие в руках надо держать уметь, чтобы родину защищать, а только вот родина его защитила? Он столько сделал и чем ему отплатили? Даже толком не разобрались и под расстрел. Я до сих пор помню звук выстрелов в тот черный день. Они эхом звучат в моей голове, как только глаза закрываю. Ненавижу теперь все, что связано со словом «оружие», – нервно проговорила я.

– Ох, был бы Витенька мой живой, он бы не допустил, чтобы вот так произошло. Он бы до последнего за твоего отца, ты ж знаешь, – опустила глаза Антонина Петровна, которая всегда поддерживала меня в том, что отец был невиноват.

– Я знаю, – улыбнулась я и пожала руку женщины. – Давайте не будем о былом, так тяжело об этом говорить.

– Да, давай, – смахнув с щеки слезу ответила Антонина Петровна и осторожно добавила. – Лера, я с тобой поговорить хочу серьезно.

– Говорите, – удивленно сказала я.

– Тебе бы в Москву к тетке вашей поехать. Она там устроилась я знаю очень хорошо. Муж у нее обеспеченный человек. Глядишь и пристроит тебя где. Что тебе здесь делать, в этом городишке захудалом? Я еще тогда ругала твою мать за то, что увезла вас сюда. А она все твердила только, что не может ходить по улицам Москвы, поскольку они ей об отце напоминают. Горе горем, но здесь ведь все всех знают. А тебе вон, замуж надо выходить. Сколько ты так еще будешь жизнь свою губить в этом месте? Ты веди институт бросила, а могла бы закончить учебу. Двадцать два года это тебе не шутки. А в Москве все проще с этим, может познакомишься с кем, да замуж выйдешь. А здесь-то что? Завод вон на ладан дышит, не сегодня, так завтра закроют. Что тогда делать будешь?

Я встала, подошла к окну и нервно барабаня по стеклу сказала:

– Я все прекрасно понимаю, что вы говорите. Но Веру куда? А мама?

– Дочка, – подошла Антонина Петровна ко мне. – Я уже долго об этом думала. Давай Верочка будет жить у меня, да и маму я тоже к себе заберу, сиделку ей найму. Ты меня прости за эти слова, но она в таком состоянии еще может будет невесть сколько времени. А ты тем временем поезжай к Людмиле, устройся там, да будешь приезжать по возможности.

– А как же ваш сын? Не думаю, что он обрадуется такому решению, – посмотрела я на женщину.

– Я с Сашей уже все обговорила. Да и что ему? Приезжает из Москвы на пару часов один-два раза в месяц. Он не против, лишь бы я не одна была. Он ведь знает, как я после смерти отца его по ночам не сплю, с ума схожу от одиночества. А так забот прибавится, мне это только на пользу будет. Да и насчет сиделки он пообещал договориться с главным врачом здешней больницы, его сын у Саши в подчинении сейчас, так что, – хитро улыбнулась Антонина Петровна.

– Почему вы это делаете, Антонина Петровна? Вы, сколько и помню себя, всегда были рядом с нами. Когда сюда приезжали к бабушке, вы всегда с подарками к нам приходили. Потом, как с папой случилось, вы всегда помогали нам, и единственная не отвернулись от нас здесь. И теперь за мою судьбу печетесь. Почему? – с интересом посмотрела я на эту красивую женщину в строгом костюме темно-синего цвета с высоко зачесанными русыми волосами с проседью и пронзительно-голубыми глазами, которые, казалось, не утратили задорного, молодого блеска, несмотря на прожитые годы.

– Я твоему отцу обязана. Если бы не он тогда, Витенька мой под землей бы уже был с того времени, как я узнала, что забеременела. Долго ребеночка мы не могли завести, а тут такое время и я узнаю, что беременная. И вдруг война. Если бы не отец твой, то я бы не прожила столько счастливых лет, а осталась бы с ребенком на руках. Так что вы мне как родные, – обняла она меня крепко и поцеловала.

– Спасибо вам огромное, – поцеловала я ее в ответ. – Вот только я не уверена, что тетя Люда будет рада, если я к ней приеду. Она вон за столько времени всего пару раз проведать маму приезжала, и то так, галопом, отметиться скорее всего. Да и мужа ее я даже не знаю. Как он ко всему этому отнесется. Я ведь не видела его никогда, он ни разу не приезжал сюда к нам.

– Ну попытать счастья стоит, Лерочка. Если уж она не примет, то я попрошу Сашу тогда помочь хотя бы с общежитием тебе, – осторожно сказала она и просмотрела на меня.

– Нет, – жестко ответила я и спохватилась. – Извините, – опустила я глаза, увидев, как Антонина Петровна сразу же напряглась от моего тона. – Просто вы сами знаете. Я вас очень люблю, но принимать помощь от вашего сына я не буду.

– Лера, он ведь не виноват. Ты же сама понимаешь, – грустно сказала Антонина Петровна и отойдя от меня села за стол. – Мы с тобой никогда не говорили об этом.

– Да о чем тут говорить!? Я прекрасно понимаю, что ваш сын делал все по уставу. Но я как подумаю, что под его началом отца расстреляли, – закрыла я глаза, едва сдержав слезы. – Он мог хотя бы отказаться от дела папы? Просто в память о том, что его отец и мой как братья были? А так. Выступать со стороны обвинения, ну как он мог? Он ведь знал папу! И все равно подписал все.

– Лерочка, на Сашу давили сверху. Ты ведь понимаешь, что сам бы он никогда, – заплакала Антонина Петровна.

– А если давили, то почему он ничего не сделал для того, чтобы понять, кто и зачем это делал? Я знаю, что если бы хоть кто-то занялся делом папы, то все бы встало на свои места. А так его просто оставили и почему? Он ведь не заслужил такого отношения! Неужели такой человек, как он, после всего, что он сделал для родины, после верной службы советскому народу, кроме как быть расстрелянным, как собака, ничего больше не заслужил? Почему никто не ходатайствовал о дополнительном расследовании? Ну как так? Даже мне ясно, что его подставили! И я даже знаю кто подставил! Я, девчонка, и то понимаю, что подставили! – заревела я и судорожно вытирая слезы, бегущие по щекам, отвернулась к окну.

– Все доказательства были против твоего папы. Ты ведь понимаешь, когда дело обстоит так, то никто не мог ничего сделать. Никто. Даже Саша. А не отказался он от дела твоего отца по одной простой причине. Потому как под его крылом отец хотя бы дожил остаток своих дней спокойно. Его не избивали и прочее, что могли бы делать под руководством другого офицера, – тихо сказала Антонина Петровна.

Я только отмахнулась от такой реплики. В глубине души я понимала, что, возможно, Антонина Петровна права, и что дело обстояло именно так. Но отца расстреляли, и сам факт этой несправедливости заставлял меня обвинять всех вокруг, и ее сына в первую очередь. Я не очень хорошо знала Александра, хоть наши семьи и дружили, поскольку был он старше меня и общего у меня с ним ничего не было. В те редкие дни, когда я приезжала в город к бабушке, а он к родителям, мы практически не пересекались. Так, может, пару раз видела его мельком в доме, когда заходила в гости к Антонине Петровне и все. Антонина Петровна гордилась своим сыном, который пошел по стопам отца. Сначала Александр закончил военное училище, потом институт и через какое-то время его карьера военного пошла вверх благодаря, как я знала из рассказов Антонины Петровны, тому, что ее сын был очень и очень упрямым человеком и шел напролом в достижении своих целей. Зная это, мне почему-то казалось, что и от дела отца он не отказался только потому, что это самое дело добавило ему звездочек на погоны, а не по той причине, о которой говорила Антонина Петровна. Но вслух я свое мнение не озвучивала, не желая обижать эту удивительную женщину, которая в такое тяжелое время одна протянула руку помощи моей семье.

– Соглашайся, Лера, – подала свой голос до сих пор молчавшая сестра, все так же не отрывая взгляд от вязания. – Антонина Петровна правду говорит. Мы с мамой здесь будем, ты за нас не переживай. Только приезжай почаще, – мельком бросив взгляд на меня улыбнулась Вера.

Опустив голову, я молча уставилась на носки своих истрепанных тапок, затем вздохнула и сказала:

– Хорошо. Завтра получу зарплату и подам на расчет. Ну и буду надеяться, что тетя Люда не захлопнет перед моим носом дверь, когда увидит на пороге, – усмехнулась я.

– Не захлопнет, дочка. Людка она хоть и заносчивая вертихвостка, но не думаю, что прям такая бесчеловечная. Так что поезжай и не думай даже! А мы здесь справимся, – подмигнула она Вере, которая сразу же заулыбалась.

Спустя два дня я уже стояла на вокзале, кутаясь в свое старенькое зимнее пальто. Верка прыгала вокруг меня, словно замерзающий воробышек, и смешно морщила покрасневший нос.

– И смотри мне, Лера, если вдруг чего, то сразу к нему, – сунула она в карман сложенный листок бумаги с адресом.

– Антонина Петровна, – нахмурилась я.

– И не Антонина Петровна, – строго сказала женщина, крепко обняв меня. – Там всякое может быть, а он поможет в любой ситуации, я знаю своего сына. Не держи обиду, дочка, ну правда. Нет ведь причины. Единственная причина – это твоя обида на жизнь да на ситуацию. Отец твой, царство ему небесное, он знал, что у Саши просто не было выбора.

– Хорошо, – ответила я, решив не развивать дальше эту тему. – И еще. Деньги я вам буду пересылать по почте, как только устроюсь на работу.

– Нам пока всего хватит, – улыбнулась Антонина Петровна. – Ты о нас не думай, о себе позаботься пока. А там будет видно. Правда? – обратилась она к Вере.

– Да! Только замуж там гляди побыстрей выходи. Только за хорошего, смотри мне! Чтоб как мама с папой были счастливы, – хитро зыркнула сестра на меня.

– Замуж, – усмехнулась я и потрепала ее по голове, сметя с пушистой шапки ворох снежинок ей на лицо. – Это как судьба сложится.

– Сложится, сложится, – засмеялась она. – Ты у нас вон какая красивая, даже в самой столице таких очень мало.

– Красота, Вера, еще не залог успеха в личной жизни, – ответила я.

– А что тогда залог? Я думаю, что только красота. Вон мой одноклассник Женька и тот сказал, что если я вырасту и стану такая же красивая, как ты, то он на мне обязательно женится, – показала она мне язык.

– Дуреха ты, – ответила я и наклонившись поцеловала сестру в холодную щеку.

– Едет! – закричала она, указывая на приближающийся вдалеке поезд.

– Ну, в добрый путь, – расцеловала меня Антонина Петровна. – Береги себя, девочка моя! – едва сдерживая слезы подала она мне мой чемодан и прижав к себе Веру махала рукой вслед мне, пока поезд не скрылся из виду.

Усевшись на свое место в купе поезда, я закрыла глаза и погрузилась в легкое оцепенение, поскольку, как ни крути, хоть я и прожила большую часть жизни в столице, но теперь ехать туда одной, работать и двигаться дальше было очень страшно. За последние три года я, конечно, набралась такого опыта по самостоятельности, что грех было сетовать на этот страх. Ведь я тянула на себе и Веру, и больную маму, которая не могла больше работать, поэтому все заботы, которые обычно несет на плечах своих мужчина, легли на меня. И как мне не хотелось оставлять моих родных, но понимание того, что если я не выберусь и не встану на ноги, то и Веру ждет такая же незавидная жизнь в нищете, подталкивало меня вперед, и я очень была благодарна Антонине Петровне, которая тоже направила меня и поддержала мою семью.

Спустя несколько часов я уже стояла перед дверью в квартиру моей тетки Людмилы. Теткой я бы назвала ее с большой натяжкой, ведь разница в возрасте у нас была всего в пятнадцать лет, поскольку она была поздним ребенком в семье дедушки и бабушки, моя мать родилась намного раньше нее. Сделав судорожный вдох, я наконец набралась смелости и позвонила в дверь. Спустя несколько минут за дверью послышалось цоканье каблуков и за отворившейся дверью я увидела свою тетю, высокую, стройную блондинку с зелеными глазами, ярко накрашенную и одетую в красивый шелковый халат красного цвета. Довершением такого кричащего образа была неизменная сигарета у нее в руках, поскольку курила она очень и очень много.

– Валерия!? – вскинув удивленно брови воскликнула тетя, да так и осталась стоять с открытым ртом на пороге.

– Можно войти? – осторожно спросила я.

– Конечно! – опомнилась она и отойдя в сторону пропустила меня в квартиру.

Я поставила чемодан на пол и сняв пальто повесила его на вешалку.

Людмила, так просила всегда называть ее тетка, уже смогла прийти в себя после моего появления и расцеловав меня провела на кухню, где сразу же налила чай в чашки и поставив передо мной спросила с натянутой улыбкой:

– Что привело тебя сюда?

– Я приехала устраиваться на работу. Мама тяжело болеет, денег нам не хватает даже на еду на месяц. А еще и Вера растет, одевать ее нужно. Все ведь на мне, вы знаете. Антонина Петровна, вы ведь помните ее, предложила помощь, и я согласилась. Она пока будет присматривать за Верой и мамой, а я попытаюсь устроиться здесь. Если вы поддержите, то мне бы это очень помогло, – быстро проговорила я, наблюдая за теткой.

Людмила изобразила на лице прямо-таки картинный испуг и проговорила:

– Да чем я могу помочь! Лерочка, я бы с радостью, но мы сами сейчас не в таком прям шикарном положении! У Гены тоже проблем предостаточно, вон какая обстановка назревает непонятная в мире! Ну чем я помогу тебе здесь?! Мы сами еле концы с концами сводим сейчас!

Я строго посмотрела на женщину и окинув взглядом шикарную кухню в не менее шикарной квартире сказала:

– Да уж, вы точно концы с концами не сводите, – скривив губы в презрительно усмешке сказала я, и женщина покраснела. – Ну остановиться я хотя бы могу у вас на пару недель, пока работу не найду и комнату не сниму? – спросила я.

– Лерочка, я понимаю все. Но я ведь не одна здесь живу! Гена будет против! Он не любит, когда я посторонних людей приглашаю даже на пару часов, а ты про пожить пару недель говоришь. У него работа нервная и тяжелая. Нет, нет, извини, но я не могу, – затараторила она, заикаясь.

– Посторонних людей, говорите? – посмотрела я на нее. – Хорошо, я вас поняла, – встала я из-за стола и направилась к выходу.

– Лерочка, вот возьми, – быстро вытащила она из сумки какие-то денежные купюры и попыталась сунуть их мне в руки. – Этих денег хватит тебе на то, чтобы комнату снять, ну а работу сама уже подыщешь здесь.

Я строго убрала ее руку с деньгами от себя и сказала:

– Не нужно мне ваших подачек, я не за деньгами к вам пришла, а за помощью. А насчет посторонних людей… я запомню эти слова, уж поверьте. Земля круглая, тетя Люда, попомните мое слово, – быстро накинув на плечи пальто я схватила чемодан и пулей вылетела из квартиры, оставив тетку испуганно смотреть мне вслед.

Я быстро спустилась по ступенькам и стремглав выскочила из подъезда, толкнув у входной двери женщину, которая поскользнулась и упала. В этот же момент из стоящей рядом машины выбежал шофер и дернув меня в сторону заорал:

– Куда летишь, дура! – помог он встать на ноги женщине.

– Простите, пожалуйста, – едва не плача проговорила я, помогая отряхнуть снег с красивой лисьей шубы женщины.

– Ничего-ничего, – ответила она, легонько потрепав меня по плечу и поправив прическу направилась к дому.

Я же села на свой чемодан и заревела.

– У вас что-то случилось? – женщина вернулась и обеспокоенно посмотрела на меня.

– Нет, все хорошо, – быстро вытерев слезы, я встала и взяла в руки чемодан, намереваясь уйти.

– Подождите, я же вижу, что у вас не все в порядке, – окинула она меня взглядом.

Посмотрев на эту шикарную, разодетую красавицу, я только сейчас поняла, как жалко выглядела в своем потрепанном сером пальто, пуховом, мамином платке и стареньких сапогах. «Господи, куда я приехала!», – промелькнуло у меня в голове, поскольку до меня только сейчас дошло, что я в огромном городе без копейки денег, поскольку всю зарплату оставила тайком Антонине Петровне на столе, так как она наотрез отказывалась брать деньги, но я ведь понимала, что очень нехорошо было бы с моей стороны оставлять сестру и мать полностью на ее попечение.

– Давайте поднимемся ко мне в квартиру, и вы мне все расскажете, – улыбнулась красавица и щелкнув пальцами подала знак шоферу, чтобы тот помог мне с чемоданом.

Я неуверенно посмотрела на нее и не двинулась с места.

– Меня зовут Нинель, – протянула женщина мне руку в замшевой перчатке, понимая, что я колеблюсь.

– Лера, –пожала я руку ей.

– Ну вот мы и знакомы, Валерия, – улыбнулась женщина. – Не бойтесь, пойдемте.

– Ниночка, здравствуйте! – проговорила вышедшая из дома пожилая женщина. – Я так благодарна вам за билеты в театр! Мы с Арсением Петровичем такое удовольствие получили! Я так рада, что вас увидела и наконец могу сказать спасибо, – она приобняла мою новую знакомую и поцеловала ее в щеку.

– На здоровье, Изольда Матвеевна, – улыбнулась Нинель, и когда старушка отошла от нас, игриво посмотрела на меня. – Я не ведьма, не съем тебя. Пойдем.

Я и правда после того, как увидела, что к ней с таким уважением обратилась пожилая дама, немного осмелела и улыбнувшись пошла за ней в дом.

Поднявшись на второй этаж в сопровождении шофера, который с насмешкой посматривал на меня, я спустя несколько минут сидела в шикарной гостиной и рассматривала женщину, с которой познакомилась. Передо мной была молодая, привлекательная особа лет тридцати пяти, с красиво завитыми волосами каштанового оттенка, едва доходившими ей до плеч. Роста она была высокого, и ее точеная фигура с пышным бюстом невероятно грациозно парила по комнате, пока она накрывала на стол.

– Лилии, моей домработницы, сегодня нет, заболела она. Поэтому, угощаю тем, что есть, – улыбнулась она, наливая в чашку кофе и ставя передо мной тарелку с сыром и колбасой. – Кушайте, не стесняйтесь, – сказала она, развернула шоколадную конфету, быстро кинула ее в рот и запила парующим напитком.

– Спасибо, – я неуверенно взяла чашку в руки и осторожно отпила из нее.

– Ну, а теперь я слушаю, – улыбнулась Нинель. – Что стряслось у такой красавицы?

– Да уж, красавицы, – улыбнулась я, и окинув взглядом женщину, подумала, что на ее фоне я просто мышь несуразная.

Я вкратце рассказала свою историю и когда закончила, Нинель закурила сигарету в длинном мундштуке и молча разглядывала меня несколько минут.

– Да уж, не ожидала я от Людмилы такого, – проговорила она. – Всегда такая приветливая, такая на вид добрая и отзывчивая. А вон какая гадюка на самом деле. Противно прям стало после твоего рассказа, – выдохнула она густой клубок дыма и загасила сигарету.

– Да я и сама в душе, если честно, понимала, что все этим и закончится. Но надеялась, что все будет иначе и она хоть немного поможет мне здесь. А теперь вот не знаю, что и делать, – грустно опустила я глаза.

– А ты чем занималась раньше? – спросила женщина. – Кроме как работала на заводе.

– До случившегося с папой я в институте училась на переводчика немецкого и французского языков. Потом бросила, поскольку попала под негласную травлю из-за того, что случилось с отцом. Мама решение приняла вернуться в город, где они раньше с папой жили. Потом она заболела, и я пошла работать на завод. Ну и еще я очень хорошо стреляю, но это так, хобби. Меня отец научил, – улыбнулась я.

– Ну, насчет стрелять, это пусть хобби и будет, – засмеялась Нинель. – А вот знание языков – это похвально и пригодится. Ты не хочешь пойти официанткой работать в одно заведение? Зарплата приличная, работа не пыльная. И иностранные языки как раз кстати будут. Туда часто иностранцы захаживают, которые по тем или иным делам приезжают в Москву, и мне приходится брать их на себя, поскольку девчонки и пары слов связать не могут порой. Ну, а пожить можешь у меня, пока не освоишься и не решишь, где тебе лучше остановиться, – проговорила она и подойдя ко мне приподняла мое лицо за подбородок, пристально разглядывая.

– Официанткой? – пожала я плечами. – Я могу, только мне подучиться сначала надо, я ведь не представляю даже, что это такое.

– Научишься, – улыбнулась женщина, явно довольная тем, что я согласилась. – А теперь снимай свою одежду, уж больно жалко ты в ней выглядишь. Да прими ванную, а я пока подберу тебе что-то из своего гардероба. У меня девчонки все как куколки, и ты должна быть такой же, – провела она меня в небольшую спальню. – А жить будешь здесь. Это комната моей сестры младшей, но она замуж вышла да к мужу переехала, так что комната пустует.

Затем она протянула мне красивый длинный шелковый халат и провела в огромную ванную комнату, где, набрав воду с душистой пеной, улыбнувшись закрыла дверь. Я расширенными от восхищения глазами окинула взглядом комнату и проведя рукой по красным кубикам плитки на стене опустилась в воду, блаженно закрыв глаза. Спустя пол часа, я с улыбкой вышла из ванной, закутав волосы в пушистое полотенце. Постучавшись в комнату к Нинель, я осторожно заглянула внутрь и сказала:

– Я освободила ванную и все там вымыла.

– Ну ты Золушка моя, – улыбнулась женщина, отбрасывая в сторону какой-то журнал и вставая с шикарной кровати. – А теперь садись сюда, – указала она на стоящий около туалетного столика стул, сняла с моей головы полотенце и начала расчесывать волосы, рассматривая меня в отражение в зеркале. – Ты очень красивая, Валерия.

– Да какая я там красивая, – усмехнулась я такому комплименту от этой действительно потрясающей женщины.

– Молодая ты еще просто и не видишь своих достоинств, – засмеялась она. – А я вот вижу дивное молоденькое создание перед собой, с огромными глазами оливкового цвета, с шикарными русыми волосами, с длинной тонкой шеей и безупречной линией скул и носа. Скажи мне, а ты ведь замужем не была? –спросила она.

– Нет, какое там мне замуж, с такой-то историей, – опустила я глаза, поскольку понимала, что не каждый возьмет на себя такую ношу в лице дочери врага народа.

Нинель едва уловимо улыбнулась и наклонившись взяла меня за подбородок, заставив посмотреть на себя в зеркало:

– За то, чтобы такая девочка была у мужчины, многие, очень многие могут и закрыть глаза на то, что твой отец попал в такую историю. Просто нужно правильного мужчину найти тебе. Не простого. Для которого не столь важно будет твое прошлое. И запомни, если мужчина хочет обладать женщиной, он не посмотрит ни на что, – чмокнула она меня в щеку и продолжила расчесывать волосы.

– А вы замужем? – осторожно спросила я, поскольку по тому, как она рассуждала, мне почему-то казалось, что у нее мужчин просто немеряно, а вот мужа нет.

– Нет, уже не замужем. Я вдова, – сказала она улыбаясь, и увидев недоумение на моем лице добавила, – муж был старше намного. Он был обеспеченный человек, я была в затруднительном положении и когда он предложил мне брак, я согласилась. Мне тогда семнадцать лет было. Ребенок этакий с широко раскрытыми глазами. Мужа я не любила, но он многое мне дал. Он из того ребенка сделал уверенную в себе женщину, идущую напролом во всем. Он привил мне любовь к себе, уверенность и силу. Ну и, конечно, после смерти он оставил мне недюжинную сумму денег. Не попадись он мне тогда на моем пути, не знаю я даже, что бы со мной было. А так, сама видишь, – улыбнулась она, окинув взглядом шикарную спальню. – Вот почему я и говорю, что нужно тебе подыскать правильного мужчину. У меня ведь тоже семья какая была. Отца раскулачили, нас у матери десять детей. Как мы, бедные, росли, я сама не представляю. Трудно очень было. Помню праздник, а у нас на столе кроме каши пшеничной ничего нет. Да и той были рады безмерно. Я постарше была, в колхозе работала за гроши, чтоб выжить да матери помочь. Помню бухгалтер отправила меня в Москву с документами каким-то. Я рот раскрыла, иду, по сторонам глазею, и вдруг машина! Чуть не сбила меня. Я упала и от испуга разревелась, а Герман вышел тогда из машины, на руки подхватил да в больницу. Там сказали, что все со мной хорошо, только напугана очень. Потом он в ресторан меня повел и смотря, как я неловко ковыряю вилкой салат в тарелке, улыбнулся да научил правильно приборами пользоваться. Мне помню стыдно так было. Где я, деревенщина, и где ресторан столичный, – засмеялась она. – Долго он, помню, смотрел на меня, слушая, как я щебечу и смехом заливаюсь, рассказывая ему всякие истории из нашей непростой жизни. Потом просто поцеловал мне руку и замуж предложил выйти. Я испуганно посмотрела на него, а он мне: «Я бы просто жить со мной предложил, да только ты ведь не согласишься. Поэтому, выходи за меня замуж». Ему тогда лет пятьдесят было, но красивый он был несмотря на возраст очень. Я поглядела на него и в голове промелькнуло, что если не соглашусь, то в деревне просто погибну от жизни такой, поэтому и сказала да. Человек он непростой был, не то слово, но я ему благодарна очень за то, что вытащил всех моих братьев и сестер из нищеты. Благодаря ему они и выучились, и в люди выбились. Кто врач, кто учитель, ну а кто и в деревне, конечно, остался уж по собственной воле. Ну, а я вот теперь одна. Молодая, красивая и богатая, – проговорила она, отложив расческу в сторону.

– Да, история какая у вас невероятная, – улыбнулась я, заплетая волосы в тугую косу. – А это место, где работать вы мне предложили, что это за заведение?

– Завтра все увидишь, – ответила Нинель. – Оно мне досталось от мужа. Поначалу хотела отказаться от него да продать, но потом посмотрела пару месяцев да решила оставить, уж больно мне по душе оно пришлось. А теперь иди отдыхай. Утром я уеду на несколько часов, ты может еще спать будешь, а когда вернусь, то заберу тебя и поедем, посмотришь на свою новую работу. И не переживай, – потрепала она меня по щеке, – не понравится или еще что, то будем думать уже о чем-то другом. Но я думаю, что ты справишься, – протянула она мне красивую ночную рубашку, пахнущую лавандой.

Пройдя в небольшую, но такую уютную комнату, я устало легла на кровать, и укрывшись теплым одеялом уставилась в большое окно, за окном которого горел фонарь, в лучах которого мелькали снежинки, словно стая каких-то маленьких насекомых, суетливо парящих в воздухе. Странный был день, и не менее странная встреча. Я понимала, что поступаю очень и очень неосторожно, доверяясь незнакомой женщине, но в этой ситуации выбора у меня просто не было. Вернуться домой я не могла, поскольку обязана была попытаться встать на ноги здесь, чтобы вытащить Веру и маму, а другого такого шанса у меня просто не было бы. И то, что Нинель появилась в такой момент, когда все летело к чертям, было просто каким-то судьбоносным происшествием. По крайней мере я так надеялась, чтобы оно было хорошим судьбоносным происшествием, поскольку, что будет дальше я не знала. С этой мыслью я заснула, моля бога о том, чтобы мое возвращение в столицу было благим поступком для меня.

Глава 2

Следующий день я провела в бесцельном ожидании Нинель в квартире. Сначала я просто ходила по шикарному помещению, с улыбкой рассматривая всякие красивые вещи: статуэтки, диковинные тарелки, картины. Потом в комнате, которая, скорее всего, раньше была кабинетом ее мужа, я нашла прекрасную библиотеку. Вспомнив, что Нинель говорила о том, что ей нужен человек со знанием языков, взяла с полки пару книг на немецком и французском, и принялась поднимать в памяти то, что я учила в институте. Я так увлеклась, что даже не заметила, как вернулась хозяйка квартиры, и когда она уже в дверях сделала мне комплимент, сказав, что и не сомневалась, что найдет меня в кабинете, я испуганно подскочила и выронила книгу из рук.

– Вы меня напугали, – проговорила я, поднимая с пола явно дорогой том в красивом кожаном переплете.

– Извини, я задержалась, – улыбнулась она, скидывая с плеч коротенькую черную шубку. – Ты хоть поела? Лилия ведь до сих пор болеет, я даже не знаю, что есть в доме из еды.

– Да, я сварила овсяную кашу и сделала салат себе, – ответила я и задвинув стул пошла за женщиной в ее комнату.

– Ну и молодец. Ты будь как дома и не стесняйся брать здесь ничего. Я хоть и живу в такой роскоши, но для меня это все ничего не значит, – махнула она в сторону шикарной вазы явно безумно дорогой. – Поэтому, я человек простой, гостеприимный, не чета твоей тетке Людмиле, – подмигнула она мне.

– Спасибо, – ответила я. – Она такой раньше не была, тетя Люда. Когда замуж вышла да с папой случилось такое, сразу забыла, сколько они с мамой для нее сделали.

– Да, когда человек становится обеспеченным, то сразу проявляется вся его подноготная. Кто наоборот ближним помогает, а кто вот так, как твоя тетка, нос кверху и знать не знает никого, забыв сразу из какой ямы сама выползла недавно, – проговорила Нинель рассматривая одежду в огромном шкафу в смежной со спальней гардеробной. – На вот, надень. Я думаю тебе подойдет, – протянула она мне красивое зеленое платье, отделанное черным кружевом.

– Такое красивое, – взяв в руки одежду сказала я и осторожно добавила, – это очень дорогое платье, Нинель, вдруг испорчу его ненароком, я за всю жизнь не расплачусь с вами за него.

– Ой, да брось ты! Дорогое. Тряпка есть тряпка, какая бы она дорогая не была. Испортишь так испортишь, – усмехнулась она. – Сегодня наденешь его, а так вообще у нас официантки в форме ходят, но пока для тебя не заказали, будешь в нем, все равно тебе учиться еще. А вообще, я еще посмотрю на тебя сегодня. У меня другая мысль в голове появилась, но это только потом скажу, когда посмотрю на тебя и пойму, как ты среди людей такого круга вести себя будешь.

– А какой там круг? – подняла я брови удивленно.

– Разношерстный, – шепотом сказала Нинель и засмеялась, когда я нахмурилась. – Да не бойся ты. Одевайся и поехали. И не забудь поярче накраситься. Волосы лучше собери, чтоб было видно шею твою лебединую, – крикнула она мне, когда я уже пошла к себе в комнату.

Одевшись, я придирчиво оглядела себя и вышла в прихожую, где меня уже ждала Нинель.

– Хороша кукла, – прищурила она довольно глаза. – Пойдем. Введу тебя в мой мир.

Спустя час езды мы стояли около интересного здания из красного кирпича, внутри которого раздавалось мелодичное пение и музыка.

– Не пугайся, если что-то тебе покажется здесь не совсем отвечающим нормам поведения, принятым в обществе. Это необычное место, – сказала она и провела меня через большой коридор, оклеенный красными обоями, в огромный зал, где было довольно-таки большое количество народа.

Окинув взглядом помещение, я была поражена атмосферой, царившей здесь. В большом зале моему взору сразу же бросились в глаза живописные панно, обилие зеркал, мраморные и бронзовые детали интерьера, шикарная позолоченная лепка, оригинальная резьба отделки из красного дерева и великолепные, тяжелые шторы глубокого синего цвета на окнах. По всему залу были разбросаны столики, накрытые скатертями такого же цвета, что и шторы. В левом углу была небольшая сцена, на которой пела красивая молода женщина. Между столиками с улыбками ходили молодые девушки в симпатичных платьях, разнося на подносах различные блюда и бокалы с шампанским. Поодаль, за барной стойкой и на стоящих рядом вычурных диванах с бархатной обивкой, сидели красивые женщины, томно посматривающие на посетителей и курящие сигареты в длинных мундштуках. Атмосфера в зале была вальяжная и какая-то слащавая, на мой взгляд. Как только мы появились в дверях к нам сразу же подошел молодой парень в черном костюме с бабочкой.

– Нинель Алексеевна, вы как всегда обворожительны, – поцеловал он ей руку и помог нам снять верхнюю одежду, которую тотчас же забрала одна из подошедших официанток.

– Спасибо, Никита, – улыбнулась женщина. – Познакомься, это Валерия, наша новая девочка, может официантка, а может…в общем я подумаю, – улыбнулась она, представив меня парню, который тут же поцеловал и мою руку.

Посмотрев на меня и на то, как я стою и завороженно хлопаю ресницами, взирая на эту красоту, Нинель рассмеялась.

– Пойдем, куколка моя, познакомлю тебя с девчонками, – сказала она и обратилась к Никите. – Собери всех девочек на пять минут у меня, а сам присмотри пока здесь за гостями.

Никита быстро пошел выполнять просьбу Нинель, мы же с ней прошли в большой кабинет, отделанный красным деревом, куда через мгновение слетелись все работницы этого заведения.

– Девочки, я хочу представить вам Валерию. Она с сегодняшнего дня будет работать у нас. Девочка умная, красивая, знает два языка. Прошу принять и с уважением относиться. Вы знаете, что я не приемлю соперничества и непорядка, – строго закончила она и я удивленно на нее посмотрела. – На сегодняшний вечер ты, Маргарита, – обратилась она к красивой блондинке в красном платье, – освобождена от своих обязанностей. Покажи все Лере и расскажи о нашем заведении, какие правила, ну и прочее. А теперь идите, мне нужно немного поработать, – села она за стол, на котором лежала куча каких-то бумаг.

Маргарита улыбнулась мне и кивнула, давая понять, чтобы я шла за ней. Выйдя в зал, она подвела меня к стоящему поодаль столику и попросила одну из девушек принести нам кофе и пирожные. Сев за столик Маргарита улыбнулась и сказала:

– Ну, спрашивай, что тебя интересует.

– Все интересует. – пожала плечами я.

– Все, – усмехнулась девушка. – Ладно. С чего ж начать, – покрутив в руках чашку с кофе она прищурила глаза и сказала. – Это закрытое заведение. Кто зря сюда не приходит отдыхать. В основном здесь собирается правящая верхушка, высший офицерский состав, НКВД и прочие, ну и иностранные гости. Приходят сюда, чтобы в неофициальной обстановке обсудить порой важные вопросы, ну и так просто отдохнуть от рутинной жизни и дел важных, – расплывчато объяснила она. – Это ресторанный зал у нас, есть еще один, если идти направо по коридору. Там играют в карты. Если тебя Нинель поставит официанткой, то просись лучше туда, где в карты играют. Там спокойнее, они там только напитки пьют да разговаривают, а тут бывает такая беготня, не успеваешь с подносом тем носиться между столами, очень тяжело.

– Она сказала, что может еще какое место другое предложит. Но не сказала какое. Не знаешь? – спросила я осторожно, наблюдая за окружающей обстановкой.

– Другое…, – окинула она меня взглядом. – Ну, если она тебя на место Ларисы поставить хочет… она у нас недавно уволилась, замуж вышла. То это место, не знаю, как тебе сказать. Это место девушки, которая развлекает мужчин разговорами и прочим. Бывает приходят сюда такие, случается ли что и хотят поговорить, либо просто составить компанию один на один в игре в карты, либо просто в компании мужчин посидеть, поддержать беседу. Как-то так если вкратце. Это, конечно, коронное место. Делать ничего не надо, просто идеально всегда выглядеть и улыбаться целый вечер во все тридцать два. На него есть претендентка одна, – кивнула она в сторону высокой брюнетки в блестящем платье, которая сидела за столом с каким-то мужчиной в дорогом костюме и зло поглядывала в мою сторону, – ее зовут Мария. Ведьма еще та, поэтому Нинель и предупредила, чтоб без соперничества и был порядок. Она ведь знает ее темперамент. А раз ты знаешь языки, то думаю, что ты займешь место Ларисы, а не Мария. Потому как здесь иностранцев порой много, надо уметь поддержать и с ними беседу, а Машка этого не может, по причине того, что языков иностранных она не знает. Но это место имеет свою подноготную. Тут надо будет прислушиваться, запоминать все, что говорят мужчины и потом рассказывать Нинель обо всем.

– Шпионить что ли? – удивленно посмотрела я на девушку.

– Ну, что-то в этом роде, – усмехнулась она. – Ты думаешь, такое заведение просто так на плаву держится и ним никто так до сих пор не заинтересовался из правоохранительных органов? Это очень и очень непростое место, – улыбнулась Маргарита. – Платит Нинель хорошо, но рот нужно держать на замке и молчать обо всем, что здесь происходит. Что бы ты не услышала, об этом знать должна только Нинель, и никто более. Это обязательное условие работы, поэтому подумай сейчас, сможешь ли ты придерживаться этого правила. Ну, а для посетителей ты держишь марку красивой куклы и не более.

В этот момент к нашему столику подошел мужчина лет сорока и прошептал что-то на ухо Маргарите.

– Елисей Вадимович, я на сегодня освобождена от работы, к сожалению. Распоряжение Нинель, – пожала она плечами и улыбнувшись протянула руку для поцелуя, – а вот Сонечка, – кивнула она в сторону рыжеволосой барышни, скучающей за столиком, – она свободна.

– Нет, Марго, я предпочту подождать завтрашнего дня, – приподнял он бровь и направился к выходу, на ходу бросив официантке несколько купюр на поднос.

– Нинель говорила мне, что это место досталось ей от ее покойного мужа, – сказала я, проведя взглядом мужчину.

– Да, она несколько лет назад унаследовала, так сказать, управление ним. Я не знала ее мужа, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу.

– А ты сколько здесь уже? – спросила я, на ходу соображая сколько же Маргарите лет.

– Я три года уже здесь и менять это место не собираюсь пока. Нинель хоть и строгая, но нас всех уважает и ценит, здесь порядок и хорошая зарплата. Чего еще надо? – пожала плечами девушка.

– А ты чем здесь занимаешься? – спросила я, поскольку на девушке было простое красивое платье и раз на ней не было формы, то она явно не носила здесь поднос с едой.

Маргарита посмотрела на меня и спросила:

– Нинель что, вообще тебе ничего не говорила?

– Нет, – ответила я, пожав плечами.

– Я здесь…мужчин развлекаю другим способом. Сплю с ними, – ответила осторожно девушка и увидев на моем лице испуг сказала, – ну вот, на меня значит возложила Нинель такую ношу правды, как всегда.

– То есть это…бордель? – тихо прошептала я.

– Ну, в основном, конечно, это развлекательное заведение другого характера. Но если уж кто кому приглянулся здесь, то наверху есть комнаты и для такого рода развлечений. Многие мужчины просто с любовницами сюда приходят своими постоянными. Их ведь не поведешь в ресторан какой, где могут все увидеть, ведь занимают они определенную ступень наверху. А здесь все такие. Никто никого не осудит и ничего не расскажет. Как-то так, – сделала она гримасу на своем лице, по которой я поняла, что ей не очень приятно об этом говорить.

– Вот я нашла себе работку…в борделе, – окинув взглядом шикарное помещение сказала я.

– Но тебя это не коснется ни в коей мере. Ты не переживай. Если сама, конечно, не захочешь занять такую же должность, как и я, – сказала Маргарита и расхохоталась, увидев мое выражение лица.

– Нет уж, спасибо, – усмехнулась я. – Я уж как-то лучше разговорами себе на хлеб зарабатывать буду.

– Ну, как знаешь, – ответила она смеясь. – А то я могу рассказать кто чем здесь из мужчин дышит. Вон тот например…, – сказала она.

– О, нет-нет, уволь меня от таких подробностей. – захохотала я и Маргарита наигранно с сожалением замолчала.

– Так, а теперь можешь пойти да осмотреться. Поговори с присутствующими, но не навязывайся, а так только, когда кто интерес проявит. Вон тот, – кивнула она в сторону курящего сигару молодого мужчины, читающего какую-то газету, – он француз, по-моему, из консульства, кажется. Подойди и невзначай спроси его, не нужно ли ему чего. Захочет поговорить, подсядешь к нему, если нет, то улыбка и дальше пошла. Поняла?

Я кивнула и мельком бросив взгляд в висящее огромное зеркало на стене и удостоверившись, что выгляжу очень хорошо, направилась к мужчине. Подойдя к нему поближе, я увидела, что читает он газету на французском языке, стало быть Маргарита не ошиблась насчет него. Пойдя к его столику, я спросила на французском, не нужно ли ему что-либо и мужчина, подняв на меня глаза, явно обрадовался тому, что ему есть здесь с кем пообщаться на родном языке. Он отложил газету в сторону и предложил мне сесть за столик. Проболтали мы с ним около часа, и когда к нему пришел человек, которого он ждал, я улыбнулась и покинула его, сама довольная от такого приятного общения. Затем я прошлась между столиками, рассматривая контингент, который и правда был разношерстным, как и сказала Нинель. К сожалению, я никого еще не знала в лицо, но отметила про себя, что здесь и правда были не простые мужчины. Несколько из них были в офицерской форме, они сидели обособленно и что-то обсуждали, не обращая ни на кого внимание. Некоторые в гражданском были в компании очень красивых женщин, видимо любовниц, раз уж так сказала Маргарита. В комнату, где играли в карты я не рискнула пойти сама, решив оставить этот визит на тот случай, когда уже решится то, какое я место займу здесь.

Спустя какое-то время ко мне подошла одна из официанток и сказала, чтобы я шла в кабинет Нинель. Постучавшись я вошла в комнату и подсела за стол к женщине.

– Почему вы не сказали мне, какого рода это заведение? – спросила я.

– Я решила, что ты должна сама все посмотреть, а потом уже решать, принимать мое предложение или нет. Если бы я сразу тебе сказала, что это за место, ты бы отказалась. А так я вижу, что ты посмотрела и ничего ужасного здесь не увидела. Ну развлекаются некоторые здесь. Но это происходит наверху и ничем другим не мешает. В основном мужчины сюда не ради девчонок ходят, а потому, что это довольно-таки обособленное место, где можно отдохнуть и не думать при этом об окружении. Они ведь занимают все достаточно высокие посты, и быть все время на виду, в напряжении, это порядком надоедает. А здесь можно пообщаться, и музыку послушать, и в карты поиграть, и женщину привести, с которой ты в неофициальных отношениях состоишь. По большому счету, это приличное заведение, без бардака, который обычно сопровождает слово «бордель», ну а девчонки…ну куда без этого там, где находятся мужчины. Я и сама против такого, почему и не сразу приняла решение о том, чтобы оставить это место себе после смерти мужа. Но потом поняла, что раз уж он столько лет посвятил ему, то почему бы и мне не продолжить это дело.

– А мне вы какую должность здесь предложите в итоге?

– Я посмотрела на тебя и поняла, что лучше, чем ты, с развлечением гостей никто не справится после ухода Ларисы. Ты красивая, воспитанная, у тебя прекрасные манеры, держишься ты непринужденно среди мужчин. Поэтому, если хочешь, то можешь занять это место.

– Маргарита еще сказала, что нужно шпионить здесь и докладывать обо всем, что услышу.

– Ну, шпионить, это громко сказано, – рассмеялась Нинель. – Но периодически я буду спрашивать тебя кто и о чем говорит, или буду просить прислушаться к конкретному кому-то, и все, не более того. Ну и язычок держать за зубами, без этого на таком месте никуда.

– А вы на кого работаете? Если собираете информацию…, – строго спросила я, понимая, что то, чем занималась эта женщина было очень и очень небезопасной деятельностью.

– Лера, – спокойно сказала Нинель. – Все, что здесь происходит, все в рамках закона и покровительствуют этому всему очень и очень высокопоставленные люди, наши люди. Насчет этого можешь не переживать. Единственное, что хочу тебе сказать, это чтобы ты держала ухо востро с иностранцами. Среди них бывают попадаются очень и очень скользкие личности, которые сюда приходят тоже не просто так. Вот их надо пасти тщательно. Ели видишь, что кто-то уж очень к кому-то присматривается, то следи за ним и мне докладывай. Если бы я сама фильтровала тех, кто сюда захаживает…а так, приходится держать ухо востро со всеми.

– Хорошо, – сказала я, понимая, что пока мне выбирать особо не из чего было, нужно было как–то выкручиваться дальше и становиться на ноги.

– Ну и прекрасно! – сказала Нинель и достав из ящика стола конверт протянула его мне. – Здесь деньги. Достаточно крупная сумма. Часть – это аванс за работу, отправь своим родным. А остальные потрать на то, чтобы выглядеть безупречно. Я там вложила адреса магазинов, в которых я обычно одеваюсь, сходи завтра туда и девчонки подберут для тебя соответствующую одежду. А на сегодня можешь быть свободна. Шофер отвезет тебя домой и даст ключи от квартиры. Я вернусь завтра, дома ночевать не буду.

Я взяла деньги и поблагодарив ее оделась, вышла из заведения и уже через каких-то минут сорок сидела в одиночестве на кухне в квартире, переваривая все увиденное. Головой я понимала, что Нинель мне чего-то не договаривала, но это было и понятно, ведь она меня не знала, да и вряд ли она вообще озвучивала хоть кому-то из девочек, чем на самом деле занималась, собирая информацию.

Следующие пару недель пролетели словно один день. Днем я отдыхала, а по вечерам работала в заведении. Работа мне нравилась, поскольку приходилось общаться с очень и очень интересными людьми, среди которых было много иностранцев. Я всегда была общительным человеком и для меня совсем не составляло труда слушать порой сетования на судьбу или на жену от кого-то из подвыпивших мужчин, или обсуждать какие-то сферы жизни нашей страны, либо же просто молча играть в карты за столом с мужчинами, делая вид, что безмерно восхищаюсь игрой некоторых из них. Единственное, что было странным, здесь мало что можно было услышать из того, что относилось к разряду серьезных тем. Ели они и обсуждались, то только исключительно в стороне и в то время, когда никто рядом не находился, включая меня. Пару раз я только услышала разговор за карточным столом насчет того, что привезут какой-то контрабандный груз, но, когда я сказала об этом Нинель, она безразлично отмахнулась и я поняла, что ее интересует что-то покрупнее, чем эта информация.

Был один человек, который приходил сюда пару раз за две недели в компании красивой женщины и пары мужчин, которые скорее играли роль его охраны, я бы так сказала. Вот ним я даже сама заинтересовалась, поскольку он встречался с одним человеком, весьма высокопоставленным. На мой вопрос, кто был этот человек, никто мне так и не дал ответа. Девчонки только отмахнулись от меня, Нинель же просто сказала не слишком близко к нему подходить. После разговора этот человек обычно шел один в кабинет Нинель и выходил оттуда через час, не более. Пару раз я направлялась к его столику, но только наталкивалась на недовольный взгляд, и мне приходилось отходить от него.

В один из вечеров, когда мы с Нинель ехали в машине, она сказала:

– Лера, сегодня у меня к тебе особая просьба будет. Сюда придет один человек. Он раньше уже бывал здесь, но потом его визиты прекратились. Теперь опять решил возобновить свои посещения, как мне передали. Мне нужно, чтобы ты поближе с этим человеком сошлась, заинтересовала его не просто как девушка, которая развлекает гостей.

Услышав эту фразу, я нахмурилась и резко ответила:

– Вы знаете, что я на такое не пойду. Это было моим условием работы у вас. Я согласилась только на то, чем занимаюсь сейчас.

– Нет, ты меня неправильно поняла. Я не имею ввиду прям такую деятельность, какой занимаются девчонки, боже упаси! Я знаю, что ты девушка порядочная. Мне просто нужно, чтобы у него интерес появился к тебе, понимаешь? Я плохо знаю этого человека, мне бы нужно понять, чем он дышит, зачем ходит сюда, поскольку такая птица если залетает в нашу клеточку золотую, то ее интересуют не только зернышки, но и кое-что другое, а вот что, мне бы надо это знать. Я столько лет балансирую в равновесии здесь только потому, что знаю всех и вся и стараюсь учесть, кто и какой интерес проявляет к моему заведению. У мужа было одно направление, я же немножко изменила его, даже я бы так сказала, я немного изменила свои взгляды личные, но держу марку того, чем занимался и муж.

– Вы говорите какими-то загадками, – сказала я недовольно.

– Лера, не переживай. Сделай так, как я прошу, просто по максимуму удели внимание этому мужчине и попытайся сделать так, чтобы он не очень думал о том, что ты стоишь рядом, когда о чем-то, с кем-то разговаривает. Ты девочка умная и красивая, думаю, у тебя все выйдет. Узнаешь, что ему нужно здесь, я тебе выплачу такой гонорар, что ты сможешь приобрести себе здесь жилье и ни о чем не думать.

– Хорошо, – сказала я, решив не особо вникать в то, что мне все равно не понять.

Когда мы оказались в здании ресторана, Нинель придирчиво оглядела меня и повела в зал, где мужчины обычно играли в карты. Зайдя в комнату, наполненную сигаретным дымом и тихим шуршанием карт вперемешку с разговорами, Нинель поприветствовала мужчин и подсела к одному столику, шепнув мне, чтобы я просто стояла рядом. Окинув взглядом находящихся здесь людей, которых было около двадцати, я судорожно соображала, кого же она хочет, чтобы я на крючок подцепила. Не хотелось ужасно в таком участвовать и я, нервно теребя конец пояса, просто сосредоточилась на игре Нинель, которая как всегда безупречно обставила пару раз мужчин в карты, весело хохоча при этом. Удивительная она была женщина, эта Нинель. Со мной она была очень умная, рассудительная и спокойная, с девчонками строгая и властная, с мужчинами же это была глупенькая, красивая кокетка, этакая кукла для эстетического созерцания. Как ей удавалось так меняться вмиг, я не могла понять. В общем, актриса она была непревзойденная и восхищение вызывала у всех, кто ее знал. Спустя пол часа я шепнула ей, что отойду в дамскую комнату. Пройдя по коридору, я от скуки вытащила сигарету и затянулась терпким дымом. Постояв у окна и выпив кофе, который мне принес Никита, я вернулась в зал и увидела, что Нинель уже сидит за столиком с каким-то мужчиной. Нинель щелкнула пальцами и подозвала меня, весело что-то ему щебеча. Как только я подошла, Нинель протрещала:

– Лерочка, познакомься, это Александр Викторович, майор НКВД, – улыбаясь сказал она и я перевела взгляд на мужчину.

Улыбка сразу же сползла с моего лица, поскольку передо мной сидел сын Антонины Петровны.