Выжить любой ценой Трофимов Ерофей

— Он работает до восьми вечера, — пояснил Роднин.

— Хорошо, пусть приходит в отель, там поговорим спокойно. — С этими словами он положил на стол старый чек с адресом, нацарапанным на обратной стороне. — Это задаток. — Он придвинул к тайцу не три, а целых пять долларовых бумажек. — Бери, Пхонг… Скажи ему, пусть берет, Женя. Остальное после того, как все расскажет.

Пхонг схватил деньги, лопоча по-своему.

— В девять в парке Бенджазири, — перевел Роднин. — Возле льва. В отель Пхонг не придет. Опасно.

Пока он говорил, парень чуть ли не бегом покинул открытую террасу. Проводив его взглядами, друзья увидели уже знакомого официанта. Выставляя блюда перед полячками, он мрачно косился на Данко и Роднина. Его черные, непроницаемые, как у насекомого, глаза излучали странную, тревожащую энергию.

— Что за лев? — спросил Данко, собирая пакеты.

— Понятия не имею, — сказал Роднин. — На месте надо разобраться. Давай помогу.

— Я сам.

Данко не мог доверить вещи даже верному другу. Ведь их покупали Юля и Соня — самые близкие и любимые существа на земле. Он успел увидеть прозрачный сверточек с купальником, шлепки с лотосами, какие-то яркие тряпицы, а помимо них явно мужскую рубаху. Женщины, хотя и сердились на Данко, не забыли о его существовании. А он забыл. Целый день валял дурака, вместо того чтобы помириться. Нужно было не в отеле торчать, а сразу после Сониного звонка мчаться на поиски. Как же корил себя Данко за то, что этого не сделал!

Терзаемый угрызениями совести и тревогой, он не обернулся, покидая террасу. Роднин тоже не сделал этого. А напрасно. Прояви друзья бдительность, они увидели бы, как черноглазый официант рассматривает оставленный Пхонгом клочок бумаги с записанным на нем адресом.

Парк Бенджазири был далеко не самым большим и знаменитым в Бангкоке, зато находился в самом центре Сукхумвита. Посреди расстилалось озеро, окруженное коричневыми дорожками и зелеными лужайками. Под раскидистыми деревьями и среди кустов таились тени, готовые слиться с темнотой ночи.

Сейчас в парке царили вечерние сумерки. Кое-где на скамейках сидели люди, уставившиеся в свои гаджеты. Друзей обогнала бегущая девушка с наушниками в виде меховых шариков. Хвост ее рыжих волос мерно качался из стороны в сторону. Но площадка с тренажерами уже опустела. Не было видно и цирковых акробатов, которые, по словам Роднина, облюбовали парк для своих тренировок.

— А еще днем тут йогов полно, — рассказывал он на ходу. — И вообще разной медитирующей публики…

Данко его слышал, но воспринимал плохо. Сбылись самые страшные кошмары, которые периодически мучили его по ночам. В этих снах Данко занимался с Юлей чем-нибудь будничным, когда вспоминал внезапно, что дочери с ними нет. Будто бы Соня давно пропала без вести, а он постепенно свыкся, стерпелся. Но вот воспоминание пронзило его, и боль вернулась с прежней остротой, прежней силой и неумолимой жестокостью…

Таковы были сны. И вот они стали явью. От осознания этой страшной истины сердце захлебывалось от боли. Данко не знал, как будет жить с этой болью. Вернее, он знал, что точно не будет жить без Сони и Юлии. Такое существование было лишено всяческого смысла. Жизнь превратится в нескончаемую пытку, в смертную казнь, растянутую на неопределенный срок.

— Дан, — окликнул Роднин, несколько раз взглянувший на шагающего чуть впереди друга, — не убивайся ты так. Скоро появится этот Пхонг, и мы все узнаем.

— Возможно, — безрадостно согласился Данко. — Даже наверняка, да. Но беда в том, что ничего хорошего мы не выясним. Случилось что-то плохое.

— Почему обязательно плохое?

— Они же не просто заблудились, как ты не понимаешь? Их похитили и удерживают силой. Это же очевидно.

— Хорошо, пусть даже так. Мы их найдем и вытащим. Ты сам учил меня никогда не сдаваться, помнишь?

— Помню, помню, — проворчал Данко. — Я не сдаюсь.

— Тогда не вешай нос, — сказал ему Роднин. — А то такое впечатление, что тебя тоже похитили. А вместо тебя подсунули очень похожего двойника, но с совсем другим характером.

Данко на это ничего не ответил, только еле заметно кивнул. Но сразу после этого решительно выпрямил спину и расправил плечи. Это был уже не человек, убитый горем, а мужчина, готовый крушить врагов, посмевших посягнуть на его семью. Взглянув на него, Роднин притих.

Они шли налегке, оставив пакеты в багажнике «лексуса». Им ничего не должно было мешать. В одном из найденных пакетов Данко откопал случайно сунутую туда Юлину косметичку, так что последние сомнения рассеялись. Юлия и Соня действительно ужинали в том проклятом ресторане. Но что могло приключиться потом? Судя по испуганной физиономии Пхонга, что-то плохое. Причем в это как-то замешаны работники или хозяева «Красного дракона», раз уж бедняга боялся разговаривать в этих стенах. Что ж, если кто-то осмелился поднять руку на женщин Данко, если хотя бы один волосок упал с их головы…

Он не стал доводить мысль до конца. Все и так было ясно. Мерзавцы будут наказаны.

Прежде чем отправиться в парк, друзья на всякий случай еще раз обошли район торгового центра «Империум», но ничего нового не выяснили. Теперь ноги у обоих гудели, а животы то и дело издавали всевозможные почти членораздельные звуки, решительно требуя: «Жрать! Жрать дайте!»

Но сейчас Данко было не до еды. Кусок просто не полез бы ему в горло. Беспокойство все усиливалось, хотя до этого казалось, что оно уже достигло своего пика.

— Где этот чертов лев? — нервно спросил он, останавливаясь и поворачиваясь вокруг оси.

— Не психуй, Дань, — попросил Роднин. — Время еще есть. Найдем.

— Может, ты перепутал? Может, тебе послышалось?

— Не думаю.

— Что значит «не думаю»? — Не сдержавшись, Данко схватил товарища за плечи и хорошенько встряхнул. — Это тебе шутки? Игра? Мы сюда развлекаться пришли?

— Отпусти! — сердито сказал Роднин. — Успокойся. — Он ударил по держащим его рукам. — В таком состоянии ты ни на что не годен. Сидел бы тогда дома. Я сам все сделаю.

— Извини… — Данко опустил руки. — Они для меня — все, понимаешь?

— Вот поэтому ты должен собраться и успокоиться. Тебе сейчас нужна холодная голова. Меня это тоже касается. Смотри. — Роднин поднял руку с вытянутым указательным пальцем. — Вот этот дурацкий лев. А ведь мы один раз уже проходили мимо и не обратили внимания.

Действительно, справа от них возвышался небольшой постамент с каменным львом размером примерно с собаку. Он стоял под пальмой на одной из четырех дорожек, сходившихся лучами к круглой клумбе, на которой не росло ничего, кроме травы и кустов. Неподалеку белела в сумерках мраморная беседка с плоской крышей. Вокруг никого не было.

— Интересно, откуда он придет? — спросил Данко, озираясь.

— Оттуда, — уверенно произнес Роднин, кивая в ту сторону, откуда они сами пришли. — Там и метро, и автобус останавливается.

— У нас десять минут до встречи.

— Одиннадцать, — уточнил Роднин, сверившийся с часами.

Но Пхонг возник раньше. Одновременно повернув головы, друзья посмотрели на приближающуюся мужскую фигуру. Закончив работу, официант переоделся в желтую футболку и джинсы. На его голове плотно сидела обожаемая азиатами бейсболка. Он шел напрямик, через лужайку, появившись из-за деревьев. И только протиснувшись между постриженными кустами, продолжил путь по асфальту. По-видимому, такой маршрут был избран для того, чтобы остаться незамеченным. Выйдя на аллею, Пхонг оглянулся и, убедившись, что никто его не преследует, пошел дальше.

Данко поднял руку — не столько в приветственном жесте, сколько обращая на себя внимание. Как будто кто-то мог не заметить его высоченную фигуру.

Роднин открыл рот, собираясь окликнуть Пхонга. Но не успел.

Велосипедист, появившийся на аллее за спиной официанта, ехал не медленно и не быстро. Поначалу на него просто никто не обращал внимания. До тех пор, пока он не притормозил рядом с оглянувшимся Пхонгом.

— Нет, — прошептал Данко, приросший к месту.

В руке велосипедиста сверкнул нож. Он дважды ткнул Пхонга в живот, а когда тот начал падать, придержал его и полоснул по горлу. Это произошло так неожиданно и так стремительно, что друзья не успели отреагировать, застыв в нелепых позах манекенов с витрины.

Но Данко вышел из оцепенения, как только увидел, что убийца бросил нож, вскочил на велосипед и, не тратя времени на разворот, покатил через лужайку в сторону озера. Его расчет был ясен. Достигнув любой из дорожек, он сумеет развить такую скорость, что догнать его будет невозможно.

Вот когда пригодились физические данные Данко. Длинные ноги позволяли ему делать огромные прыжки, преодолевая препятствия на пути.

— Перевяжи Пхонга! — крикнул он на бегу.

Роднин, тоже бросившийся было в погоню, затормозил так, что едва не загорелись подошвы, развернулся и побежал к раненому.

Данко не оглядывался. Он почти не сомневался, что официант умрет, не успев ничего сказать, поэтому понимал, что во что бы то ни стало должен поймать убийцу. Дело приняло серьезный оборот.

Перескакивая через кусты и проламываясь всем телом сквозь сплетение ветвей, Данко сократил путь, выбежав на дорожку одновременно с велосипедистом. Не ожидавший такой прыти от преследователя, тот неловко вильнул рулем, врезался передним колесом в угол скамейки и упал.

До него было каких-нибудь десять шагов, не больше. Предвкушая легкую победу, Данко совершил последний рывок. Но убийца, бросив велосипед, отпрыгнул в сторону и развернулся к преследователю лицом, готовый дать отпор.

Это был тот самый черноглазый официант, который шпионил за Пхонгом в «Красном драконе». Росту он был среднего, причем среднего тайского, так что макушка его находилась где-то на уровне груди Данко. Справиться с ним не составит труда — так казалось.

Данко пренебрежительно сплюнул. Черноглазый убийца сделал то же самое.

Они сошлись на небольшом газоне, окруженном с трех сторон какими-то кустами. Трава здесь была недавно пострижена, что позволило ногам двигаться без опаски. Черноглазый попрыгал, проверяя плотность почвы под подошвами. Рванувшийся вперед Данко двинул ему кулаком в грудь с такой силой, что тщедушного тайца отбросило метра на два.

— Напрыгался, кузнечик? — спросил он, приближаясь.

Его мягко переступающие ноги почти не отрывались от земли, левый кулак был выставлен перед подбородком, правый прижат к груди. Не успевший прийти в себя таец тут же получил удар в правый висок и потом второй, по печени. Было очевидно, что серьезной угрозы он собой не представляет. Драться с ним было все равно, что избивать подростка.

— Иди сюда, поговорим, — буркнул Данко, протягивая руку к воротнику незадачливого противника.

Увернувшись, тот высоко вскинул ногу и лягнул Данко в подставленное бедро.

— Ах, вот ты как?

Не то чтобы возмутившись, но удивившись, Данко изо всей силы ударил лягающегося официанта по левой скуле. Того развернуло на сто восемьдесят градусов и качнуло из стороны в сторону. Данко рванул его на себя и добавил — добавил от души.

Падая навзничь, таец всхлипнул. Кровь хлынула у него из ноздрей, украсив темную физиономию замысловатыми узорами, как у американских индейцев. Но бойцом он не казался, нет. Было жалко тратить на него силы и время.

— С тебя хватит, — решил Данко, глядя на лежащего противника сверху вниз. — Пойдем со мной. Come with me. Сейчас ты нам все расскажешь, обезьяна.

Кувыркнувшись через голову, таец очутился на ногах. На его перепачканной кровью физиономии блуждала безумная улыбка. Создавалось впечатление, что до сих пор он просто развлекался, удовлетворяя свои мазохистские потребности. Теперь он преобразился, приняв боевую стойку: колени полусогнуты, один носок выдвинут вперед, левая ладонь выставлена вперед, правая стиснута в кулак и прижата к пояснице.

«На этот раз нужно не просто сбить его с ног, но и избить так, чтобы он больше не мог сопротивляться», — решил Данко, наступая. Однако ни его первый, ни второй удары не достигли цели. Черноглазый противник легко уклонялся и был гибок, словно молодой побег бамбука. Данко напрасно попытался достать его кулаками. Дождавшись удобного момента, таец издал душераздирающий вопль, подпрыгнул и замолотил ногами, успев нанести Данко парочку весьма чувствительных ударов.

Приземлившись, он оттолкнулся от земли снова и, взвившись в воздух, всадил костяшки кулака точно в углубление за ухом Данко. Боль была ошеломляющая. Почти ослепший, Данко увидел, как в темноте перед глазами расцветают беззвучные вспышки. Потом ему показалось, что его огрели бревном, но на самом деле это он сам упал на землю лицом вниз.

Когда он поднял голову, коварный убийца удирал во все лопатки вдоль озера.

— Стой! — крикнул Данко.

Понимая, что словами беглеца не остановишь, он попробовал подняться на ноги, но не сразу смог преодолеть земное притяжение, ставшее вдруг во много раз сильнее. Когда же получилось встать, тайца и след простыл. Вместо него на месте драки появился запыхавшийся Роднин.

— Пхонг умер, — отрывисто сообщил он. — Нужно убираться отсюда, пока не поздно.

— Давай лучше сами вызовем полицию и все объясним.

— И угодим за решетку, — добавил Роднин. — Даже не думай об этом. Уходим. Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов.

— Это из Библии? — догадался Данко.

— Кажется. А может и нет. Но цитата в любом случае правильная. Пхонгу мы уже не поможем, а сами влипнем.

Ночь, обступившая их, нашептывала то же самое. Данко подчинился.

Остановив «лексус» возле ярко освещенного входа в отель, Роднин внимательно посмотрел на Данко:

— Хреново выглядишь. Здорово он тебе врезал?

— Тошнит слегка. Но это не самое плохое.

Данко умолк. Друг уже дал ему возможность выговориться, пока они бродили по Сукхумвит-Роуд. Зачем повторяться? Все уже давно сказано, да и без слов ясно. Случилось ужасное. Настолько ужасное, что притупило все чувства и мысли, породив некоторое отупение, без которого Данко, скорее всего, давно бы свихнулся. А так он был словно под наркозом. Это как-то помогало мириться с действительностью.

Повторный визит в «Красный дракон» ничего не дал. Черноглазый официант, разумеется, встречать друзей не вышел. Его собратья, больше смахивающие на вышибал, выстроились перед пришельцами, упорно отказываясь понимать вопросы Роднина. Лишь показывали знаками уйти, приговаривая: «Гоу, гоу».

Тонкая ниточка, за кончик которой ухватились было друзья, оборвалась. Данко не был уверен, что подвернется вторая. Светлячок его надежды был готов утонуть в мрачной пучине отчаяния.

— Постарайся уснуть, Дан, — заботливо сказал Роднин, продолжая смотреть на товарища.

— Лучше бы сразу умереть…

— Кончай эти упаднические настроения. Завтра начнем сначала. Я завтра пораньше отправлюсь в этот чертов ресторан. Там утром не должно быть такой толпы официантов. Пошепчусь с персоналом, что-нибудь выясню.

— Денег дать? — спросил Данко.

— Без расходов не обойтись, — уклончиво ответил Роднин.

— Вот, держи…

— Постой, ты же без наличности останешься.

— Завтра с карты сниму.

Двигаясь устало, как старик, Данко открыл багажник и стал выгребать оттуда пакеты с покупками.

— Помочь донести? — спросил Роднин.

— Нет, Женя. Я сам. Хочу остаться один, извини.

— Понимаю. Тогда жди завтра. Надеюсь, приеду с новостями.

— Я тоже надеюсь, — пробормотал Данко. — Но не очень.

— Надежда умирает последней, — изрек Роднин.

Это было настолько банально, что даже отвечать ему не хотелось. Расставив руки с пакетами, Данко хмуро попрощался и скрылся за раздвижными стеклянными дверями.

Как и несколько часов назад, друзья не обращали внимания на находящихся поблизости людей, иначе, возможно, заметили бы молодого тайца, поднесшего мобильник к губам, чтобы тихо доложить:

— Вошел. Один.

Не подозревая, что он стал объектом слежки, Данко направился к лифту, но, встретившись с умоляющим взглядом коридорного, позволил тому завладеть своими вещами. Парнишке очень хотелось заработать чаевые. Что ж, пусть в этом мире хоть кому-то станет немного лучше, если счастья на всех не хватает.

А ведь несколько дней назад Данко Максимов был по-настоящему счастлив, но не понимал этого!

Он подумал об этом, пока они поднимались в лифте. Осознание того, что произошло нечто непоправимое, заставило его поморщиться. Находящийся где-то внизу парнишка бросил на него настороженный взгляд. Данко заставил себя ободряюще улыбнуться. Коридорный тоже улыбнулся — облегченно. Решил, наверное, что у постояльца заболел зуб или схватило живот.

В этот момент что-то щелкнуло в мозгу Данко и там зазвучал сигнал тревоги. Опасность! Опасность! Опасность! Что-то было не так. Что-то совсем рядом.

Вспомнилась ужасная смерть Пхонга, поединок с его убийцей. Кому-то очень мешали поиски, начатые Данко. Ему хотели помешать. Настолько сильно хотели, что не останавливались перед убийством. А что если, избавившись от информатора, неведомые враги попытаются теперь убрать со сцены самого Данко?

— Хороший ночь, — сказал парнишка по-английски. — Ночной жизнь Бангкок лучший.

— And night death, too, — машинально ответил на это Данко. — И ночная смерть тоже.

Улыбка слетела с лица коридорного, как будто ее приклеила, а теперь сорвала невидимая рука. Весь обвешанный пакетами, он напоминал зверька, опасливо выглядывающего из норки.

— Шутка, — сказал Данко.

Парень побледнел. Возможно, принял слово «joke» за угрозу.

Двери лифта разъехались в стороны, открывая обзор на холл, очень современный и совершенно безликий. Здесь никого не было. Засада не поджидала Данко и в пустом коридоре, хотя ощущение близкой опасности не исчезло, а, наоборот, только усилилось. Он инстинктивно замедлил шаги. Парнишка обогнал его, шурша пакетами, которыми задевал стену.

Прежде чем последовать за ним, Данко оглянулся. Позади не было ни души. Он посмотрел прямо перед собой. Тоже никого, если не считать коридорного, который свалил вещи на пол и достал пластиковую карточку, заменяющую ключ от двери. Стоящий в нескольких шагах Данко отчетливо видел отросшие щетинки на его лице, ворсинки на курточке, желтую, как будто вылепленную из воска, руку. И две выпуклые никелированные цифры на двери: «1» и «3».

«Плохое число», — прозвучал внутренний голос.

— Стоп, — сказал Данко коридорному.

Тот замер, повернув лицо, на котором было написано: «Как ты меня уже достал! Такой большой вымахал, а мозги как у маленького ребенка. Совершенно непредсказуемый тип. Интересно, великаны все такие?»

Данко полез в карман за своей собственной карточкой.

— Я открою дверь сам.

Коридорный, уже почти заработавший чаевые, отрицательно покачал головой.

— It’s a pleasure of my, — ответил он с ужасающим акцентом.

Для ушей Данко это прозвучало как «это моя удовольствие».

— To me, — поправил он машинально. — Уходи. Вот твои деньги.

Он протянул несколько монет на ладони. Повеселевший коридорный опять покачал головой:

— Don’t be bother, don’t be bother, mister.

Несмотря на просьбу «не быть беспокоен», Данко сделал шаг вперед, намереваясь спровадить настырного портье.

Тот оказался не только настырным, но и упрямым. Карточка была приложена к электронному замку. Раздался резкий хлопок, сопровождаемый яркой вспышкой, тотчас превратившейся в серое облачко, воспарившее к потолку.

— Ааааа! — жалобно закричал оказавшийся на полу коридорный.

В его окровавленной руке, вытянутой вперед, больше не было карточки-ключа. Пальцев на ней тоже недоставало: вместо них торчали уродливые обрубки. На месте замка в двери зияла дымящаяся дыра. Если бы открывать ее взялся Данко, то это он сидел бы сейчас на полу, баюкая искалеченную руку. На этом активная фаза поисков завершилась бы. Парнишка принял удар на себя.

Легко подняв его, Данко побежал по коридору. Парень на его руках рыдал, не стесняясь своих слез. Не от боли, нет. Несколько минут назад он потерял не только пальцы, но и работу. Его жизнь драматически изменилась за те доли секунды, когда сработало взрывное устройство.

Его установили не с целью убить Данко. Нет. Покушение было совершено для того, чтобы запугать его и вывести из игры. Кому он помешал? Кто похитил его женщин и где их прячут?

Рано или поздно ответы на эти вопросы будут найдены, но лучше рано и ни в коем случае не поздно.

День пятый

Роднин выбрался из своего «лексуса» на тротуар Сукхумвит-Роуд и постоял немного, решая, в какую сторону направиться. Было утро, но центральная улица быстро заполнялась людьми. По проезжей части, лавируя среди автомобилей, сновали местные «кормильцы» на велосипедах с тележками и котлами, в которых булькало что-то ароматное, перебивая гарь выхлопных газов.

Из бесконечных кафе и ресторанов тоже тянуло съестным, но Роднин зашагал в сторону передвижной кибитки. Здесь их называли «макашницами», по-видимому, от слова «макан» — «есть, питаться». В ресторане неизвестно что и как приготовят, а здесь все без обмана, все на виду. Эдакий «Макдональдс» на колесах, где все варится и жарится прямо у вас на глазах: вот лапша, вот суп с улитками, а вот мясо на гриле. Все всегда очень свежее по той простой причине, что холодильников у уличных торговцев нет, так что подсовывать порченный товар они не рискуют.

Роднин остановил выбор на рисе с курятиной в соусе с самой острой разновидностью чили — мелко нарезанным перцем «птичий глаз». Тертый чеснок, также входивший в состав этой приправы, казался совершенно безобидным в сравнении с самим перцем, от которого на глазах выступали слезы, а во рту начинался настоящий пожар. Чтобы гасить его во время трапезы, Роднин взял холодного чая со сгущенкой — обычного молока в Таиланде было не найти днем с огнем, как и хлеба. Когда-то это напрягало, а потом вошло в привычку.

Роднин научился заменять хлеб рисом и уже не удивлялся, обнаружив в супе с креветками ананас или, в качестве гарнира к отбивной, сладкий банан. Тайцы обожали смешивать казалось бы несовместимые вкусы, предлагая сладкое, соленое, пряное, горькое и кислое в самых неожиданных сочетаниях. Всеядные, как обезьяны. И такие же деятельные, неутомимые, неунывающие.

Рассеянно наблюдая за жизнью, кипящей на Сукхумвит, Роднин принялся неспешно поглощать еду. К его огромному удовольствию, дурацкие азиатские палочки здесь были не в ходу. Нож тоже к столу не подавался, поскольку вся пища и без того была мелко нарезана. Кусочки курицы Роднин ел как заправский уроженец Бангкока, нагребая их вилкой в ложку, которую тут же отправлял в рот. Клейкий, хорошо проваренный рис он скатывал рукой в шарики, макая их в соус. Все предельно просто и вкусно.

Полусидя на капоте своего «лексуса», Роднин проводил взглядом тук-тукера, фургончик которого сотрясался от грохота установленных там динамиков. Громкая музыка никак не подействовала на клиентов парикмахерской неподалеку, которых стригли и брили с помощью по-особому скрещенных нитей. Вот прошел мимо лакомка, хрустя то ли жареными кузнечиками, то ли тараканами, которых выгребал из промасленного кулечка. На его спине красовался портрет короля Рамы IX, более популярного в Таиланде, чем все поп-певцы и спортсмены вместе взятые. Рама смотрит на своих подданных с денежных купюр, бигбородов, растяжек и наклеек на лобовых стеклах авто. Но это культ не мрачный, суровый, а, напротив, жизнерадостный, веселый. И доказательством тому служит изобилие живых цветов, которыми в Бангкоке украшены чуть ли не все магазины, храмы, машины и лодки.

Жизнь прекрасна и удивительна? Если и не всегда, то здесь, в Таиланде, она гораздо ближе к этому состоянию, чем на родине и в остальном прилегающем к этому королевству мире. Настоящий тропический рай, где все растет, цветет и плодится само. Отбрось все тревоги и наслаждайся.

Доев, Роднин небрежно бросил бумажную тарелку под ноги, а потом отправил вслед за ней и скомканную салфетку. Хотел бы он, подобно тайцам, жить сегодняшним днем и радоваться тому, что есть. Не получалось. А вот большинство аборигенов довольствовалось своими тайскими синицами в руках, не засматриваясь на журавлей в небе. Лишь бы сейчас хорошо было, а потом хоть цунами. Отсюда и сексуальная распущенность. Никого не пугают последствия, ни венерические, ни какие-либо другие.

Подумав об этом, Роднин вспомнил, зачем приехал сюда. Он ведь обещал наведаться в «Красный дракон», чтобы еще раз навести справки про Юлю и Соню. Неужели Данко до сих пор не понял, что все бесполезно? Его жену и дочь похитили. Скорее всего, это дело рук торговцев живым товаром. Значит, двух красивых женщин, зрелую и молодую, ожидает сексуальное рабство. Очень может быть, что их уже отвезли на новые рабочие места в притонах или так называемых массажных салонах. А как же иначе? Разве не за плотскими утехами едут в Таиланд миллионы мужчин из всех уголков мира?

Роднин забрался за руль «лексуса» и включил зажигание. Да, все именно так. Не зря же в парке зарезали парня, собиравшегося рассказать правду. Это почерк здешней мафии. Она и до Жени с Данко доберется, если упорствовать. И кому от этого станет легче? Юле и Соне? Вот уж нет.

Стронув «лексус» с места, Роднин развернулся и покатил прочь. Положа руку на сердце, он не слишком переживал за женщин Данко. Таких красавиц вряд ли определят в захудалый бордель. Скорее всего, их ждет не слишком обременительная работа в элитном клубе. Соню вообще может купить какой-нибудь миллионер или шейх, решивший пополнить свой гарем. Стерпится — слюбится. Конечно, Данко этого говорить не стоит, вмиг башку отобьет своими кулачищами. В молодости с ним еще можно было совладать, но с тех пор он заматерел и превратился в настоящего бугая. Хотя тот каратист в парке уложил его, как маленького.

«Не о том, не о том я думаю, — оборвал себя Роднин, обгоняя разукрашенный автобус, похожий на цыганскую кибитку. — Сейчас нужно решить, что сказать Данко. Нет, даже не это. С этим все ясно. Главное — придумать, как воспользоваться этой ситуацией. И тут есть варианты, н-да, есть варианты».

* * *

Данко протянул руку к телефону и отдернул ее, словно обжегшись. Он боялся звонить другу. Боялся узнать то, чего не переживет. Время близилось к одиннадцати, а Роднина все не было, хотя он обещал заглянуть в «Красный дракон» и сразу приехать. А вдруг там ему сказали что-то страшное? Нечто такое, что он не может сообщить другу?

Подавив стон отчаяния, Данко в сотый или двухсотый раз вышел на балкон и тупо уставился на бассейн внизу. Вода была синее самого синего, самого безоблачного неба, но глаз не радовала. На душе у Данко было черным-черно.

Вчера его до глубокой ночи мурыжили полицейские, пока их коллеги допрашивали в больнице искалеченного коридорного. Несмотря на усталость и смертную тоску, Данко стоял на своем: «Нет. Не знаю. Понятия не имею, кто подложил взрывчатку. Нет, врагов не имею. Не было угроз. Не знаю, не знаю, не знаю. Не думаю, что это было покушение. Если и покушение, то не на меня. Кто-то просто ошибся. Или пошутил так. На свете всякие уроды бывают. Маньяки, пироманьяки, просто психопаты. Я рассказал все, что видел и знаю. Пожалуйста, отпустите меня, мне необходимо отдохнуть».

На протяжении допроса Данко несколько раз ловил себя на том, что борется с искушением воспользоваться повышенным интересом к своей персоне и сообщить полицейским об исчезновении жены и дочки. Но всякий раз он сдерживался, догадываясь, что ни к чему хорошему это не приведет. Еще упекут в тюрьму, чего доброго, заподозрив в разборках с местными бандитами. Или приставят хвост, от которого так просто не отвяжешься. А хуже всего, если догадаются увязать взрыв в отеле с трупом в парке. Нет, этого допустить было нельзя.

Когда полицейские наконец отстали, к Данко подступил администратор «Сентр Поинт Петчбьюри» и стал требовать оплатить повреждения. Вот на ком Данко отыгрался! Через десять минут взмокший администратор распорядился немедленно заменить дверь в номере и предложил нервному постояльцу временно перебраться в люкс-апартаменты с сохранением стоимости. Данко отказался. Как мог он покинуть комнату, в которой хранились вещи его женщин? А что, если они все же неожиданно вернутся?

Не вернулись.

Данко покинул балкон, сделал пару кругов по номеру и хотел вернуться обратно, когда в дверь постучали.

— В коридоре почему-то гарью пахнет, — сообщил Роднин, поздоровавшись.

— Тут вчера такое было, — вздохнул Данко и вкратце поведал о происшествии.

Строить версии и обсуждать возможность переезда в другой отель он не захотел. Дождавшись, пока Роднин закончит взволнованную тираду, он сказал:

— Все, Женя. Здесь ставим точку. Хотели бы убить — убили бы. Пока что только пугают. Но мне плевать на это. Говори лучше, что тебе удалось выяснить?

— Не много. Но кое-что.

— Так не молчи! Выкладывай скорей! Я места себе не нахожу!

Напустив на себя озабоченный вид, Роднин прошелся от стены к стене. Он хотел еще разок повторить этот маневр, когда Данко схватил его за плечи и встряхнул так, что зубы друга щелкнули, как у кукольного злодея.

— Кончай, Дан! У меня так голова оторвется к чертовой матери!

— Тогда не молчи, Жека! Не испытывай мое терпение.

— Даже не знаю, как тебе сказать… — Роднин в задумчивости поскреб свою идеально постриженную макушку. — Новости-то не совсем обнадеживающие. Хотя, с другой стороны…

Не выдержав, Данко резко припечатал друга к стене.

— Не тяни кота за хвост!

— Ох… — Роднин потрогал ушибленный затылок. — Короче, переговорил я там с администратором. Везение, чистое везение. Мужик рассчитался, он как раз дела сдавал, так что не побоялся рассказать.

— Координаты его взял? — быстро спросил Данко.

— Нет, Дан.

— Почему? Как же мы его теперь найдем?

— А зачем искать. — Роднин пожал плечами и отвел взгляд. — Он рассказал все, что знает. Больше из него не вытянешь. А остальные работники, сам видел, или отмороженные, или шифруются…

— Что администратор сказал?

— В общем, дело так было. Твоя Юля и Соня действительно отправились поужинать в «Дракон».

— Это я понял, — нетерпеливо перебил Данко. — Вещи ведь туда не с неба свалились.

— Ты дальше слушай. — Роднин дернул плечами, сбрасывая руки друга, все еще крепко держащие его. — Сначала они сидели на террасе. Потом стало прохладно, и они перешли в зал по соседству.

— Куда официанты шныряли?

— Именно. А там на их беду сидел один местный мафиози. Наркобарон.

Выругавшись, Данко коротко спросил:

— И?

— И дамы ему приглянулись, — ответил Роднин с досадой.

— И?

— Он послал к ним официанта с приглашением разделить с ним ужин. Они, разумеется, отказались. К сожалению, в слишком резкой форме. Бандит разозлился и приказал схватить женщин. Их скрутили и увезли. Никто даже не пикнул. Персоналу приказали помалкивать, если хотят жить. Пхонг ослушался. Результат тебе известен.

— Погоди, погоди, — пробормотал Данко, хмурясь. — Его же свой убил, такой же официант.

Роднин покусал губу и пояснил:

— Подставной официант. Его бандиты оставили за персоналом присматривать. Чтобы не проболтались.

— Что ж, этого достаточно, чтобы снова обратиться в полицию.

— Попробуй. — Роднин опять пожал плечами. — Всплывет убийство в парке, потом это покушение в отеле. Думаешь, тебя оставят в покое? Или, может быть, ты веришь в неподкупность тайских блюстителей порядка? Тогда вперед. Обещаю носить тебе передачи.

— Как зовут этого авторитета? — осведомился Данко, обдумав услышанное.

— Не удалось выяснить.

— Не удалось? Но это ведь крайне важно!

— Тот человек из ресторана отказался говорить, — сказал Роднин. — Сказал, что за одно произнесение его имени языки отрезают.

— Но остальное рассказывать не побоялся, — отметил Данко, морща лоб.

— Я его простимулировал, Дан. Он не заговорил раньше, чем получил штуку баксов.

— Я отдам.

Роднин отмахнулся:

— Какие сейчас могут быть счеты! Главное, мы напали на след.

Данко уставился на него своими узкими, мрачно потемневшими глазами:

— Что ты называешь следом? Мы даже имени этого мерзавца не знаем. — Он заметался по комнате, рассовывая по карманам вещи, которые обычно носил с собой. — Так, я сам туда поеду. Нужно срочно выяснить, кто их похитил и где они теперь.

Роднин схватил его за руку:

— Погоди, не пори горячку! В ресторане тебе ничего не скажут.

— Что же, по-твоему, я должен на месте сидеть?

Данко вырвал руку с таким яростным негодованием, что друг попятился, с трудом удерживая равновесие.

— Да успокойся ты! — зашипел Роднин. — Сейчас наломаешь дров, потом жалеть станешь, но будет поздно. Ты не знаешь местных нравов. Здесь против мафиози никто не пойдет.

— Но с тобой же поговорили!

— Тот администратор разоткровенничался, потому что увольняется. Остальные работники на виду друг у друга. Они не отважатся уделить нам даже полминуты. Побоятся расправы. Думаешь, им еще неизвестно, как закончил Пхонг? Никто не захочет повторить его судьбу. — Видя, как внимательно слушает его Данко, Роднин заговорил еще убедительнее. — Нет, в «Красный дракон» нам больше соваться нельзя.

Страницы: «« « 12345678 » »»