Выжить любой ценой Трофимов Ерофей
— По-твоему, я должен сидеть сложа руки и ждать у моря погоды? — вскипел Данко.
— Есть план получше, — подмигнул Роднин. — Я пошлю в ресторан человека, которого там никто не знает. Он не будет задавать опасных вопросов. Он просто заплатит парочке сотрудников, чтобы его известили, когда этот авторитет опять объявится в «Драконе». Один звонок — и мы на месте. Как тебе такой ход?
— Погоди, дай подумать…
Данко взялся пальцами за виски, прошелся по номеру, сел, опять встал. После всего того, что он пережил, голова работала плохо. Не было в мыслях той точности, как не чувствовал он себя достаточно проницательным, как бывало, когда он легко принимал верные решения для продвижения бизнеса. Теперь, оставшись без Сони и Юлии, Данко впервые осознал, насколько мужчина зависит от женщин, находящихся рядом. Он утратил нечто крайне важное. Как бы он ни храбрился, в последние дни он чувствовал себя одиноким, слабым и беспомощным. Он утратил способность самостоятельно принимать решения.
— Ладно, — сказал Данко, — пусть будет по-твоему.
— Вот и отлично, — обрадовался Роднин. — Тогда вечерком я опять наведаюсь в «Дракон».
— Почему вечером? Почему не прямо сейчас?
— Потому что по вечерам в ресторане наплыв посетителей, а значит, и весь персонал на месте.
— Гм, наверное… — Данко потер виски с такой силой, будто намеревался содрать с них кожу. — А мне что делать? Я не могу сидеть на месте.
— Броди по городу, смотри, слушай, — посоветовал Роднин. — А вдруг что-то увидишь?
— Нет. Я лучше займусь размещением объявлений. Прямо сейчас.
Данко бросился к ноутбуку, одиноко стоящему на журнальном столике. Роднин поморщился:
— Какие объявления?
— В газетах. На радио. На ТВ. — Данко включил компьютер. — Надеюсь, в редакциях должны знать английский. Как считаешь?
— Наверное, — осторожно признал Роднин. — Но…
— Что «но»?
— Это тебе обойдется в кругленькую сумму.
— Деньги не проблема, — отрезал Данко, впившийся взглядом в экран.
«Конечно, — сердито подумал Роднин. — Как в моем бизнесе поучаствовать, так жаба давит, а как деньги на ветер бросать, так это мы пожалуйста, тут нам ничего не жалко».
— На твоем месте я бы не рассчитывал на результат, — произнес он вслух. — Не собака ведь потерялась, не документы…
— И что?
Данко нехорошо прищурился. Роднин дернул плечами.
— Дело твое. Ну, напишешь ты, что пропали такие-то такие-то…
— И вознаграждение назначу.
— Вот именно. Все проходимцы Бангкока бросятся тебе звонить, чтобы выудить у тебя деньжат. Ты только и будешь знать, что отвечать на звонки. А как проверишь, правду тебе говорят или нет?
— Проверочные вопросы буду задавать, — рассеянно ответил Роднин, бегая пальцами по клавиатуре. — В чем были… возраст… приметы… Справлюсь. Тем более что мне себя все равно чем-то занять надо, иначе свихнусь.
— Как знаешь. Но мой план лучше.
Ответа на эту реплику Роднина не последовало. Потоптавшись на месте, он направился к двери. Данко не остановил друга. Он уже забыл о его существовании.
Комната была обставлена вполне современной мебелью, с большим плазменным телевизором на стене, двуспальной кроватью, парой кресел и раздвижным шкафом-купе, зеркальная поверхность которого создавала иллюзию простора. А вот окон не было. Только две двери — одна в ванную комнату, вторая входная. Вторая прочная, из цельного дерева, всегда закрытая. Поначалу Юлия пробовала в нее стучать. Бесполезно. Хоть головой бейся.
С тех пор дверь открывалась несколько раз. Всякий раз в нее заходила маленькая, сухонькая тайка со сморщенным личиком состарившейся куклы и роскошной копной иссиня-черных волос, напоминавших конскую гриву. Ее желтые птичьи лапки приносили поднос с едой, ставили его на стол и прятались в широченные рукава шелкового халата. Женщину всегда сопровождал какой-нибудь молчаливый надсмотрщик, ожидающий за порогом.
Во время первых визитов Соня и Юлия не решались заговорить с визитершей. Потом, убедившись, что их не спешат избивать, насиловать или мучить, осмелели. Когда Юлия спросила, где они находятся и что нужно их посетителям, женщина улыбнулась и широко раскрыла рот. Языка у нее не было. Вид круглого пустого зева так напугал пленниц, что новых попыток пообщаться они не делали. Просто сидели взаперти, бездумно смотрели телевизор и ждали, когда их вызволят из заточения. Или сделают с ними что-то. Ведь не шутки ради их сюда доставили.
Юлия не уставала проклинать себя за то, что поперлась в тот злополучный ресторан, да еще дочь за собой потащила. Что теперь будет? Сумеет ли их найти Данко? Наверняка он уже подключил к поискам всю полицию Бангкока. Какое счастье, что Соня догадалась позвонить ему из магазина. Благодаря этому зона поиска значительно сократилась. Но все равно верить в благополучный исход становилось все труднее и труднее. Ведь столько времени прошло…
— Какой сегодня день пошел? — спросила Юлия, не отрывая глаз от экрана, по которому кто-то за кем-то гнался, паля из пистолета.
— Третий, — ответила Соня, не поворачивая головы. — Или четвертый. Я перестала считать. Какая разница.
Она лежала поперек кровати, уставившись в потолок. На ней, как и на Юлии, был коротенький белый халат с поясом, похожий на кимоно каратиста или дзюдоиста. Остальную одежду у пленниц забрали, когда они находились без сознания. Кто-то раздел их, бесцеремонно разглядывая. Слава богу, никто не воспользовался их беспомощным состоянием. Во всяком случае, они не обнаружили никаких признаков, указывающих на это.
— По-моему, четвертый, — неуверенно произнесла Юлия.
Ориентироваться во времени удавалось благодаря телевизору. Телефоны, как и все, у пленниц изъяли. У них не осталось ничего… кроме них самих.
— Это имеет значение? — спросила Соня, не отрывая взгляда от потолка.
Глаза ее не мигали и казались стеклянными.
— Нет, третий, — решила Юлия. — Сегодня папа за нами придет. Я чувствую.
— Ты и вчера чувствовала, мама.
— Мне так…
Юлия не договорила. Слезы душили ее. Было страшно не столько за себя, сколько за дочь. Такая чистая, такая молодая, такая красивая. Что ее ждет? Как уберечь бедную девочку?
— Мне так стыдно, — пролепетала Юля, слизнув соленую каплю с уголка губ. — Я так виновата перед тобой.
— Не плачь, мама, — сказала Соня. — Слезами делу не поможешь.
Голос ее был холодным и чужим. Она ни разу не заплакала. Даже когда они очнулись в своей тюрьме и поняли, что случилось непоправимое. Сначала Юлия думала, что такое неестественное спокойствие Соне помогает сохранить снотворное, которое им подсыпали, когда они ужинали в «Красном драконе». Потом стало ясно, что это что-то другое. Не равнодушие, не апатия. Это была обреченная готовность к самому худшему. Что бы Соня ни говорила, она на самом деле не верила в спасение.
Ох, какой жалобный, какой молящий взгляд у нее был за столом, когда она поняла, что не в состоянии пошевелить пальцем или позвать на помощь. Юлия хотела встать и бессильно упала на стул, потому что и ее ноги отказывались держать. Их окружили вежливо улыбающиеся официанты, лопоча по-своему, вытащили из-за стола и, бережно придерживая под руки и за талии, повели в зал, где передали таким же улыбчивым людям в зеленых халатах. Судя по всему, этот нехитрый спектакль был разыгран для остальных посетителей. Мол, две туристки перебрали спиртного или отравились чем-то. Бедняжкам стало плохо, им вызвали скорую. И вряд ли хотя бы одна живая душа заподозрила, что дело нечисто, что мать и дочь одурманили какой-то гадостью.
И вот результат. Они в тюремной камере без решеток на окнах, потому что окон нет. Сбежать невозможно. Передать весточку тоже. Защиты нет. Две слабые, беспомощные женщины в фривольных халатиках на голое тело.
— Я не плачу, — сказала Юлия, решительно вытирая глаза. — Нечего нюни распускать. Все будет в порядке. Я не дам тебя в обиду.
— Угу, — пробормотала Соня. — Мама, это будет очень больно?
Она резко села на кровати.
— Ты о чем? — испугалась Юлия.
— О том самом, — сказала дочь. — Нас в публичный дом отдадут, разве ты не понимаешь? Вот я и думаю, больно это, когда несколько мужчин сразу или по очереди… Я, конечно, не девочка, но опыта у меня маловато.
И тут она засмеялась. Пугающим, пронзительным смехом, больше похожим на захлебывающиеся рыдания. Это была истерика. Все напряжение, которое все эти дни копилось в душе Сони, прорвалось наружу. Она хохотала, взвизгивая, и никак не могла остановиться.
Похолодев от ужаса, Юля побежала за водой, почему-то забыла, где ее искать, и вернулась обратно, чтобы обнять дочь и прижать ее к груди. Сначала Юлия утешала ее, а потом заплакала тоже, навзрыд. Как ни странно, это подействовало на Соню успокаивающе. Повсхлипывав еще немного, она сказала:
— Не слушай, что я от страха болтаю, мама.
— Я не слушаю, — произнесла Юлия в нос.
— Папа все равно за нами придет, — сказала Соня.
— Обязательно.
— Он ведь в молодости совсем неукротимый был, да?
— Он и сейчас такой, — улыбнулась Юлия сквозь высыхающие слезы.
— А как вы с ним познакомились?
В ожидании ответа Соня уселась поудобнее, привычно приняв позу, с которой начинала занятия йогой до того, как очутиться в темнице. Юлия тоже сменила позу, обхватив колени руками. Она множество раз рассказывала дочери эту историю, но той никогда не надоедало слушать.
«Это пройдет, когда она сама выйдет замуж, — подумала Юлия. — Истории чужой любви перестанут занимать ее воображение. Ну и пусть, так и надо. Лишь бы нам выбраться отсюда, лишь бы выбраться».
— Ну, слушай, — начала она.
Соня заранее улыбнулась своей странной улыбкой с опущенными вниз губами. Глаза ее были еще мокрыми, поэтому казалось, что она вот-вот заплачет опять.
Юлия и Данко познакомились, как в романе. На нее напали, а он ее спас. Так банально. И так потрясающе.
Был новогодний вечер. Стемнело рано, на улицах было почти пусто: все сидели по домам, отдыхая от вчерашнего пиршества или продолжая в том же духе. Настроение у Юлии было приподнятое. Желтый свет, падающий на снег из окон и от фонарей, казался таким уютным, заснеженные деревья выглядели сказочно, праздничная атмосфера обещала наступление чуда.
Все резко изменилось, когда Юлия вошла во двор, где жила ее однокурсница, у которой уже собралась веселая компания, решившая воспользоваться отсутствием родителей, отправившихся в гости. Юля и опомниться не успела, когда была подхвачена под обе руки и ее затащили в беседку, где толкнули на обледенелую скамью.
— Вы что? — пискнула она пока еще с недоумением, а не со страхом глядя на двух мужчин, обошедшихся с ней столь бесцеремонно.
— Цыц, — скомандовал один из них, весь какой-то дерганый, суетливый, с водянистыми глазами и воспаленными веками.
— Ты чья? — спросил третий мужчина, втиснувшийся в беседку третьим.
Всем было за тридцать, а может, и под сорок. Все были в коротких кожаных куртках, спортивных штанах с лампасами и кроссовках. На головах у двоих плотно сидели шерстяные шапочки, закрывающие лбы и уши. Третий был без головного убора, бритый наголо.
«Бандиты», — пронеслось в голове оторопевшей Юлии.
— Как это чья? — спросила она, безуспешно пытаясь держаться уверенно и независимо. — Я ничья. Своя собственная.
— От муженька, значит, отрекаешься? — спросил дерганый. — Сиди! — он больно толкнул ее в грудь. — Не рыпайся, падла.
Его дружок с кавказским носом, не произнеся ни слова, со всего размаха ударил ее ботинком по голени. Боль была такая, что Юля потеряла способность дышать. Сидела, хватая разинутым ртом воздух, и все никак не могла вдохнуть.
— А давай, Шорох, я ей туда кой-чего суну, — сказал носатый, с интересом наблюдая за ее губами.
Он пошарил внизу рукой, но тот, что с голым черепом, его остановил:
— Успеешь. Все успеем. Если она, конечно, не дура. Ты дура?
Бритый запустил пятерню под Юлин капюшон и дернул ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову и смотреть ему в неподвижные внимательные глаза.
— Нет, — прошептала она.
— Тогда говори, где твой Степашка прячется. Он совсем охренел? Не врубается, что долги возвращать надо?
— Не знаю я никакого Степашки, — сказала Юлия и жалобно скривилась. — Отпустите меня.
— Должок получим, тогда и отпустим, — решил бритоголовый. — А пока с нами поедешь.
Он качнул круглой головой в сторону тонированной черной, как катафалк, иномарки, стоящей в нескольких шагах от беседки.
— Погоди, погоди, — запрыгал носатый, пристраиваясь к Юлии.
Она попробовала выскочить из беседки, но дерганый поймал ее за капюшон и легко втащил обратно. Ботинок носатого ударил ее по второй ноге.
Она так никогда и не узнала, с кем ее перепутали и за какого Степашку намеревались наказать. Потому что сцена переменилась еще раз и эта перемена была более драматическая, чем предыдущая.
Высокий красивый парень ворвался в беседку, как вихрь, такой же черный, как его пальто. Первым получил сексуально озабоченный: только мелькнули ноги в расстегнутых штанах. Двое мужчин, оставшихся в беседке, приняли боевые стойки, но это им нисколько не помогло. Парень бил их яростно, страшно и так сильно, что ни один, ни второй на ногах не устояли. Юле отчетливо запомнилось, что половина ударов наносилась не кулаками, а широкими открытыми ладонями. Спасения от этих оплеух не было. Бритоголовый один раз попробовал встать, за что получил коленом в лицо. Больше он признаков жизни не подавал. Даже когда его приятели отбежали подальше и принялись сыпать матерными угрозами.
— Я Данко, — сказал парень не обращая внимания на носатого, успевшего вооружиться битой, выхваченной из багажника. — Ты здесь живешь?
— Нет, — ответила Юля. — В гости шла.
— Тогда уходим отсюда, — поторопил Данко. — И лучше тут не показывайся больше. Караулить бу…
Отпрыгнув, он встретил набежавшего противника своей впечатляющей оплеухой, отправившей того в сугроб.
— Караулить будут, — закончил он, увлекая Юлию за собой. — Бандиты. Развелось, как тараканов.
— А почему ты… почему ты их так?
Она неумело изобразила взмах ладонью.
— Чтобы пальцы не ломать, — пояснил Данко. — Раньше бывало, больше не хочу.
— Часто дерешься?
— Не то чтобы часто, но случается.
Они молча проманеврировали по дворам и переулкам, не обнаружили погони и остановились в тени трансформаторной будки. Тут Юлия привстала и поцеловала спасителя в подбородок: выше не достала, хотя всегда считала себя девушкой даже слишком высокой.
— Я Юля, — представилась она. — А ты хулиган, Данко, да?
— Нет, — сказал он, разглядывая ее узкими черными глазами. — И не благородный рыцарь. Просто меня лучше не выводить. Натура такая.
— Хорошая натура, — прошептала Юлия. — Мне нравится.
И поцеловала его снова, на этот раз прямо в губы, потому что он догадался чуть наклониться.
Через три дня они подали заявление в загс, через два месяца поженились…
— Как в сказке, — прокомментировала Соня, выслушав рассказ.
Юлия промолчала, хотя ей было что сказать по этому поводу. Сказка — она и есть сказка, сильно отличающаяся от настоящей жизни. Данко был не только силен, отважен и склонен к широким жестам. Он был еще и вспыльчив. Первые годы ее замужества были омрачены какими-то безобразными драками и темными историями, в которые Данко ввязывался постоянно. Визиты пострадавших, приводы в милицию, даже одна судимость, завершившаяся условным сроком за хулиганство…
Остепенился он годам к тридцати, но до этого успел попортить немало нервов родным и близким. А теперь его неугомонный характер стал причиной того, что Юлия и Соня попали в беду. Не поперся бы пьянствовать со своим дружком, ничего бы не было.
Ох, Данко, Данко… Когда же ты примчишься исправлять свою ошибку? Где ты теперь? Что делаешь?
День шестой
Голову сверлили одновременно с двух сторон, приставив сверла к обоим вискам. Они пронзали мозг, причиняя невыносимую боль. Выдерживать это дальше было невозможно.
Данко открыл глаза, с трудом преодолевая тяжесть набухших век. Первое, что он увидел, была большая квадратная бутылка, поблескивающая на том самом столе, где лежала его голова. Рядом, среди засохших капель и отпечатков бутылочного донышка, призывно светился мобильник. Это он издавал пронзительные, сверлящие звуки. Номер звонившего был неизвестен. Таймер показывал восемь часов утра.
— Алло, — сказал Данко в трубку.
Просипел, если быть точным.
— Hello, — поздоровался с ним мужской тенор.
Необходимость говорить по-английски осложняла задачу. Но мысль о том, что это может быть один из похитителей, заставила Данко встряхнуться и прийти в себя.
— Я слушаю, — произнес он.
— Я звоню по объявлению.
Вчера охотников сорвать приз было около десятка. Никто из них не сумел ответить на простейшие вопросы. Зато все говорили по-английски. Это означало, что аферисты — народ подкованный, что Данко совсем не радовало.
— Говори, — ответил он.
— Ресторан «Красный дракон». Девушка и женщина, похоже, дочь с матерью.
Это было уже близко к теме. Данко почувствовал охотничий азарт, смешанный со страхом услышать что-нибудь ужасное.
— Как они были одеты? — спросил он.
Незнакомец без запинки описал, не упомянув про покупки.
— Что у них было в руках? — требовательно поинтересовался Данко.
— Ничего. Их вели. Почти несли.
— Что значит «несли»?
— Они еле переставляли ноги. Похоже, были пьяные.
Речь говорившего изобиловала грамматическими ошибками, что не мешало Данко схватывать суть.
— Куда их вели? — продолжал он допрос.
— Деньги, — прозвучало в ответ. — Сначала пять тысяч баксов, потом информация.
Что ж, это было резонно. Во всяком случае, выглядело так.
— Мы можем встретиться, — сказал Данко. — Приходи в отель…
— Нет! — возразил незнакомец. — Я пришлю СМС на этот номер. Время и место. Сегодня. Деньги не забудь.
— Не забуду. Как мы узнаем друг друга?
— Там будет мало людей.
— И все же?
— Я буду в черной бандане на голове. Теперь опиши себя. Я сам тебя найду.
— Высокий. Очень. Усы. Джинсы. — Данко окинул взглядом свои вещи, разбросанные по комнате. — Голубая футболка.
— Окей, — послышалось в трубке. — Жди СМС.
Связь оборвалась. Через несколько минут мобильник булькнул. Поставив его на подзарядку, Данко прочитал текст сообщения и нажал вызов Роднина. Короткий провод мешал распрямиться, заставляя чувствовать себя собакой на привязи. Но теперь это был вопрос времени. Очень скоро собака сорвется с цепи, и тогда берегитесь, негодяи, доведшие ее до бешенства!
Голос Роднина был сонным и вялым.
— Я тебе дважды звонил вечером, — сказал он с упреком. — Почему трубку не брал?
— Занят был, — буркнул Данко, не вдаваясь в подробности. — Ты мне нужен. Он клюнул.
— Кто?
— Свидетель. Очевидец.
— Вот как? — в голосе Роднина не прозвучало ни одной радостной нотки.
Данко был слишком поглощен предстоящей встречей, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Коротко передав суть разговора с неизвестным, он сказал:
— В час дня мы должны быть напротив какой-то… — он сверился с записью, — Мечети Харун. Ты знаешь, где это?
— Прямо на берегу Прайи, — сообщил Роднин.
— Этот тип написал «across the river». За рекой. Там какой-то причал, Муанг Каа. Долго туда добираться?
— Минут сорок. Если в пробку не попадем.
— Тогда прыгай в тачку и давай ко мне, — возбужденно распорядился Данко.
— Еще уйма времени, — запротестовал Роднин.
— Скорей, скорей, Жека! Лучше подождем на месте. Я как зверь в этих четырех стенах.
Перекладывая мобильник из руки в руку, Данко натягивал джинсы и запихивал в них доллары, полученные вчера в банкомате. Но напрасно он так спешил. Роднин предупредил, что раньше, чем через час, никак приехать не сможет.
— Не знаю, как ты, — сказал он, — а я по утрам привык принимать душ, чистить зубы и совершать прочие действия, которые тебе могут представляться лишними и бесполезными…
Если он рассчитывал пронять друга сарказмом, то напрасно. Чувство юмора у Данко сейчас было выключено. Посмотревшись в зеркало, он провел пальцами по встрепанным волосам и согласился:
— Да, ты прав. Приезжай через час. Нужно привести себя в порядок.
Покончив с утренними процедурами, Данко не дал себе ни малейших скидок на похмелье, а перешел к зарядке. Отжимался он не просто от пола, а поместив ноги на кресло, что значительно увеличивало нагрузку на руки. Когда мышцы начали дрожать и неметь, отказываясь сокращаться, Данко сделал небольшой перерыв, а потом повторил все с начала. Лицо у него было мрачное и сосредоточенное, как будто он выполнял самую важную работу на свете.
В какой-то мере так оно и было. Данко Максимов готовился к спасению своей семьи, попавшей в беду.
Бангкок, который Данко увидел с берега реки, разительно отличался от стандартного человеческого муравейника, окутанного смогом, который копошился в центре. Зеленовато-коричневые воды лениво катили вдаль, неся на себе множество лодочек и корабликов самых невероятных форм и расцветок. Напротив, почти не отражаясь в мутной Прайе, высилась игрушечная разноцветная мечеть с тонкими минаретами, почти незаметными на фоне далеких небоскребов. У причала покачивались лодки с дощатыми и матерчатыми навесами, как длинные, весельные, так и привычные моторки. Ближайшие к реке дома стояли на сваях, некоторые из них были крыты тростником.
— Это один из самых старых районов Бангкока, — поведал Роднин. — Здешние улицы еще помнят, как по ним слоны ходили.
Они уже около часа торчали на одном месте и, если бы Роднин изредка не подавал реплики, провели бы это время в гробовом молчании. Это никуда не годилось. Роднина неудержимо тянуло на разговор.
— И повсюду клонги, — добавил он. — Стародавние.
— Клонги? — переспросил Данко рассеянно.
— Угу. Каналы такие. Их тут столько, что сам черт ногу сломит. Настоящий лабиринт. Некоторые ведут к рисовым плантациям, некоторые — к заливу, но большинство просто соединяются друг с другом.
— Зачем?
— А хрен его знает. — Роднин пожал плечами. — Слышал я такую версию, что раньше по каналам поднимались морские приливы, унося в море все мусорные кучи и фекалии. Но сегодня многие клонги закопали, так что эта система не работает. Но все равно возле реки полно плавучих магазинов и ресторанов. Я даже банк такой собственными глазами видел, клянусь. А однажды меня возили на базар, где все с лодок продается. Плывешь и покупаешь, плывешь и покупаешь…
Данко ничего не ответил на это. Роднин подумал, что ему бы и самому не мешает помолчать, но никак не мог сдержаться. Разыгравшиеся нервы всегда заставляли его болтать без умолку. Кроме того, разговоры помогали убить время, которое в тишине тянулось невыносимо медленно. Неожиданное появление свидетеля путало Роднину все карты. Теперь оставалось только импровизировать, надеясь на удачу.
Он вытянул вперед руку, проведя указательным пальцем вдоль линии реки:
— Смотри, сколько их здесь. Баржи, баркасы, прогулочные катера. А между ними постоянно сампаны шмыгают. Вот эти крытые суденышки, обвешанные шинами. Издали ты этого не ощутишь в полной мере, но на самом деле проплыть по Прайе в разгар дня все равно что центр Бангкока пересечь в час пик.
— Нужно нанять быстроходную лодку, — сказал Данко, следя за движением на реке.
Роднин уставился на него с некоторым изумлением.
— Прокатиться хочешь?
Данко не удостоил спутника взгляда. Его прищуренные глаза были прикованы к глади Прайи, далеко простирающейся в обе стороны.
— Если бы я хотел продать информацию, — сказал он, — я бы приплыл, а не пришел.
Брови Роднина взлетели вверх, обозначая на лбу все морщины: и те, которые уже избороздили лоб, и те, которым еще предстояло там появиться со временем.
— Почему? — спросил он.
— Пешему от нас никуда не деться, — пояснил Данко. — На машине от «лексуса» тоже не уйдешь. Следовательно, что остается?
— Лодка, — послушно ответил Роднин.
— Вот и нам тоже нужна лодка. Я не имею права упустить этого человека. Он точно что-то знает.
— Ну так расскажет…
— Не факт. — Данко повернулся к другу. — Допустим, выложил он половину, а вторую придержал, требуя оплаты. Я ему — деньги, а он — ходу.
— Но зачем? — удивился Роднин.
— А шут его знает… Может, он больше вообще ничего не знает. Или не хочет говорить, чтобы не подставляться. Короче, мы должны быть наготове. Найми лодку, Женя.
— С лодочником?
Данко внимательно посмотрел на друга:
— Зачем нам лодочник? Ты же говорил, что у тебя свой катер имеется. Ну и я на моторках несколько раз катался. Плюс всякие скутеры во время отдыха. Справимся. Не мужики, что ли?
— Придется большой залог оставить, — с сомнением произнес Роднин.
— Я при деньгах. — Данко похлопал себя по карману. — Снял с карты. Так что торгуйся смело.
— Хорошо. Сейчас попробую.
Роднин повернулся, чтобы уйти. Сердце его подпрыгнуло от радости. Он прекрасно знал, что тайцы с большой неохотой доверяют свои лодки туристам. Это ведь зачастую их единственный источник доходов. Роднин, конечно, поторгуется, но не станет проявлять лишнюю щедрость. Кто узнает? Не убьет же его Данко, если он вернется с пустыми руками.
— Постой.
Окрик застиг Роднина на середине так и не завершенного шага. Неловко запнувшись, он оглянулся.
— Я с тобой, — сказал догоняющий его Данко. — Деньги-то у меня.
«А мог бы и мне дать, — сердито подумал Роднин. — Не доверяешь другу?»
— Конечно, — кивнул он. — Вместе будет проще лодочника уломать.
Особенно уламывать никого не пришлось. Завидев заветные зеленые бумажки, тайцы сами окружили пришельцев, галдя, как чайки, дерущиеся за добычу. Не прошло и десяти минут, как торг был закончен.
Читать бесплатно другие книги:
