Токийский Зодиак Симада Содзи

Сцена 1

Следы на снегу

– Ну и что все это значит?

Захлопнув книжку, Митараи швырнул ее мне и вытянулся на диване.

– Прочитал?

– Угу. Часть с записками Хэйкити Умэдзавы.

– Ну и как тебе? – живо поинтересовался я.

Митараи, находившийся в минорном настроении, только промычал в ответ, но через некоторое время все же выдавил из себя:

– Будто меня заставили читать телефонную книгу.

– А про его астрологию что скажешь? Много ошибок?

Митараи хорошо разбирался в астрологии, и мой вопрос польстил ему.

– Многовато вольных трактовок. Физические особенности человека зависят не столько от положения солнца в час его рождения, сколько от того, какое созвездие всходило в это время над горизонтом. Судить об этом только по солнцу – это малость того… Хотя в остальном все по большей части точно. Видно, человек понимал, что к чему.

– А про алхимию что думаешь?

– В этом он абсолютно не разобрался. Типичная ошибка старшего поколения. Вот тебе пример. В Японию завезли из Америки бейсбол, и люди здесь стали думать, что эта игра воплощает американский дух, является средством духовного совершенствования. Игроки дошли до того, что были готовы сделать себе харакири, если у них не получался удар. Мне кажется, Умэдзава все-таки на ступень выше людей, считающих, что суть алхимии – в превращении свинца в золото.

Меня зовут Кадзуми Исиока. Я – страстный любитель разных тайн и загадок. Они всегда интересовали меня, превратились в своеобразный наркотик. Стоило мне хотя бы на неделю остаться без чтения каких-нибудь загадочных историй, как у меня начиналась настоящая ломка. Словно сомнамбула, я направлялся в книжную лавку и начинал рыться на полках, пока не натыкался на какую-нибудь книжку, на обложке которой красовалось слово «тайна».

Я прочитал почти все, что можно было найти в жанре детектива и непознанного, в том числе загадки эпохи Яматай и историю о грабителях, похитивших триста миллионов иен и избежавших тюрьмы. Изысканностью мои литературные вкусы не отличались.

Среди множества прочитанных мной историй ни одна не может сравниться по притягательной силе с «убийствами по Зодиаку», которые были совершены в 1936 году, как раз во время неудавшегося военного путча 26 февраля.

У нас с Митараи было несколько не очень серьезных дел, которые начинались с пустяков, но дело, о котором пойдет речь дальше, стало на их фоне самым выдающимся, загадочным и странным. Оно приобрело совершенно невероятые масштабы и упорно не поддавалось разгадке.

Это громкое дело, без преувеличения, всколыхнуло всю Японию. Сорок с лишним лет множество интеллектуалов, соревнуясь друг с другом, ломали над ним голову, но оно и сейчас, в 1979 году, остается нераскрытым.

У меня коэффициент интеллекта, прямо скажем, не самый низкий. Я тоже попробовал было взяться за это дело, но и мне оно оказалось не по зубам.

Оставленные Хэйкити Умэдзавой записки, с которыми читатель уже ознакомился, и документы следствия, обработанные в стиле нон-фикшн, были объединены под обложкой книги «Семейство Умэдзава и убийства по Зодиаку». Она вышла вскоре после моего рождения и сразу стала бестселлером. По всей Японии объявились сотни доморощенных шерлоков холмсов и начались споры. Вокруг этого дела возник настоящий бум.

Запутанное дело, да еще с непойманным преступником, не могло не вызывать интереса, но еще больше людей привлекало то, что это неслыханное по жестокости преступление символизировало мрачные времена, переживаемые Японией накануне начала войны на Тихом океане.

Самое ужасное и загадочное во всем этом то, что шесть девушек были убиты точно так, как описал Умэдзава, и их останки обнаружили в разных районах страны. У каждой отсутствовала какая-то часть тела, и с ними были захоронены предметы из металлов, соответствующих созвездиям Зодиака.

Знаменательный факт: девушки, как посчитало следствие, погибли, когда Хэйкити Умэдзава уже был мертв. У всех остальных лиц, относившихся к числу подозреваемых, оказалось алиби. Причем алиби стопроцентное, никто не пытался придумать себе «отмазку». Таким образом, ни одно из лиц, фигурировавших в записках Умэдзавы, физически не могло совершить это безумное деяние. Получалось, что, за исключением Умэдзавы, больше ни у кого не было ни мотивов, ни возможности для совершения убийств.

В результате возобладало мнение, что убийцей стал кто-то посторонний, не член семьи Умэдзава. Появилось множество теорий насчет того, кто это мог быть, и одно время дебаты приобрели такой бурный характер, что, казалось, миру пришел конец. Учли всё, рассмотрели все варианты, и добавить к ним было нечего.

Впрочем, всерьез люди воспринимали это дело где-то до середины 70-х, а потом споры вокруг него выродились в состязание авторов самых разных версий, одна мрачнее другой. Каждый старался придумать что-нибудь пострашнее, завернуть покруче. В последнее время одна за другой появляются книги на эту тему. Причина ясна – их покупают. Этот «книжный бум» напоминает мне охватившую в свое время Америку золотую лихорадку.

Из наиболее эпохальных «теорий» в первую очередь следует упомянуть версии о причастности шефа Главного полицейского управления и самого премьер-министра. Но это еще ничего. Есть версии еще смелее: например, о нацистах, похитивших девушек на опыты, или даже о пробравшихся тогда в Японию людоедах из Новой Гвинеи.

Откуда-то появились люди, сразу принявшие версию о каннибализме и утверждавшие, что собственными глазами видели танцевавших на улицах Асакуса[17] людоедов, которые чуть было их не съели. Дошло до того, что в одном журнале напечатали беседу этих «очевидцев» с кулинарными экспертами на тему: что можно приготовить из человеческого мяса.

Но первое место все-таки остается за новоявленной версией об инопланетянах, авторы которой ловко воспользовались моментом, – на 1979 год как раз пришелся пик продаж научно-фантастической литературы, чему способствовал бум голливудских фильмов. Через некоторое время искусственный ажиотаж поднялся вновь вместе с модой на раскрученную Голливудом оккультную тему.

Однако у версии «постороннего убийцы» есть один серьезный изъян. Как этот человек смог ознакомиться с записками Хэйкити Умэдзавы и какая у него была необходимость действовать точно по содержащемуся в них сценарию?

Мое предположение таково: кто-то каким-то образом обнаружил эти записки и использовал их для прикрытия своего преступления. То есть некто мог увлечься одной из шести убитых девушек, но она им пренебрегла, и тогда он задумал ее убить. При этом преступник решил запутать следствие и для этого убил всех шестерых, как написано у Умэдзавы.

Но и эта версия при ближайшем рассмотрении рассыпается. Во-первых, полиция, расследуя убийства, пришла к заключению, что мать очень строго следила за дочерями, и романов у них ни с кем не было. Сейчас такое трудно представить, но в 30-е годы родительский контроль был в порядке вещей.

Однако даже если одна из девушек с кем-то встречалась, как преступник решился убить еще пятерых и развозить трупы по всей Японии? Конечно, все можно было сделать быстрее и проще.

Еще вопрос: как этот человек получил доступ к запискам Хэйкити?

Вот по каким причинам мне пришлось отказаться от данной версии. Сразу после окончания войны общественное мнение сошлось на том (с этим согласилась и полиция), что убийства девушек из семьи Умэдзава – дело рук военных спецслужб. Благо что до войны в Японии нередко случались похожие, пусть и не столь запоминающиеся, происшествия, но о них, как и о разных тайных планах и операциях, народу не сообщали.

Военные расправились с девушками из-за Кадзуэ, старшей дочери Масако. Приятель ее мужа, похоже, оказался китайцем, и Кадзуэ заподозрили в шпионаже. Данное предположение выглядит вполне реально, если вспомнить, что на следующий год после этого происшествия разразилась японо-китайская война.

Поэтому, если мы хотим опровергнуть теории предшественников и найти разгадку этого неслыханного преступления, нужно преодолеть главную помеху на пути – общепринятую версию.

Но даже если ответ на загадку найти не удастся, можно хотя бы разрушить эту преграду. Ведь у принятой версии те же слабые места, что у версии о преступнике со стороны. Сомнения остаются: раз в деле замешана могущественная военная контрразведка, зачем ей понадобились записки Хэйкити? Какая была необходимость действовать по плану, составленному человеком, не имевшим никакого отношения к военным? Так или иначе, тайна по-прежнему оставалась нераскрытой…

Весной 1979 года Киёси Митараи, из которого обычно энергия бьет через край, пребывал в крайне угнетенном состоянии духа, совершенно не подходящем для того, чтобы заниматься решением столь необычной задачи.

Ему, как всякой артистической натуре, свойственны чудачества. Он мог ни с того ни с сего прийти в восторг от вкуса купленной зубной пасты и радоваться ему целый день; мог впасть в уныние только потому, что в его любимом ресторане что-то не так сделали со столами, и три дня подряд вздыхать по этому поводу. Польстить ему было трудно, чем-то удивить – тоже. Но за время нашего знакомства в таком мрачном настроении я его еще не видел.

Направляясь в туалет или на кухню выпить воды, Митараи двигался как умирающий слон. Клиентов, изредка наведывавшихся к нему с просьбой погадать, он встречал с такой миной, что кислее не бывает. Со мной он всегда был высокомерен и заносчив, но теперь оставил меня в покое, что, конечно, утешало.

Мы познакомились около года назад. Поводом к знакомству послужило какое-то пустяковое дело, в котором Митараи быстро разобрался. Почти все свободное время я стал проводить на его астрологических сеансах. Взял на себя функции бесплатного помощника, когда к нему в офис приходили ученики и клиенты. Делал это с удовольствием. Как-то раз к Митараи заглянула женщина по фамилии Иида. Как бы между прочим она сообщила, что ее отец был одним из фигурантов того самого нашумевшего дела об убийствах по Зодиаку, выложила на стол документы, которых еще никто не видел, и попросила Митараи попробовать разобраться в том, что произошло сорок с лишним лет назад. Когда я ее услышал, у меня чуть сердце не остановилось. Я благодарил судьбу за то, что она свела меня с Митараи, и с того дня изменил к лучшему свое мнение об этом странном своенравном человеке. Оказалось, что этот мало кому известный прорицатель в определенных кругах имеет кое-какую репутацию.

К тому времени я уже забыл думать об этих убийствах, хотя и не совсем, поэтому освежить в памяти обстоятельства дела особого труда не составило. Какой радостью для меня было заняться этим делом! Митараи же, хотя и увлекался астрологией, ничего об убийствах не знал. Я достал с полки книгу «Семейство Умэдзава и убийства по Зодиаку», стряхнул с нее пыль и принес ему. Тут же пришлось ввести его в курс дела.

– Значит, ты говоришь, что Хэйкити Умэдзаву, который все это написал, убили? – проговорил Митараи со страдальческим видом.

– Совершенно верно. Во второй части книги все подробности, – ответил я.

– Хочешь, чтобы я все это читал? Шрифт такой мелкий, что ослепнуть можно.

– Ну понятно, не детская книжка. Картинок нет.

– Ты же об этом деле все знаешь, так? Лучше расскажи в общих чертах.

– Ладно, попробую… Правда, не знаю, как получится. Я все-таки не такой краснобай, как ты.

– Знаешь что… – завелся было Митараи, но запала, видно, не хватило, и он умолк. Он всегда был хорошим мальчиком.

– То есть ты для начала хочешь полную картину?

– Ну давай же…

– Можно начинать?

– Сколько можно?!

– Ну что же… Так называемые «убийства по Зодиаку» делятся на три эпизода. Первый – убийство Хэйкити, второй – убийство Кадзуэ и третий… э-э… «убийства Азот».

Хэйкити Умэдзаву, автора записок, которые ты прочитал, нашли в собственной мастерской, под которую он перестроил тот самый амбар, двадцать шестого февраля тысяча девятьсот тридцать шестого года, через пять дней после того, как он закончил их писать. Эти странные записи обнаружили в ящике его стола.

Следом за ним была убита Кадзуэ, приемная дочь Хэйкити. Она жила одна в Каминогэ, район Сэтагая, очень далеко от дома и мастерской Хэйкити, которые находились в Охара, район Мэгуро. Судя по тому, что имели место кража и изнасилование, преступником был мужчина. Вполне возможно, что Кадзуэ убил человек, не имеющий отношения к смерти других девушек. Это было просто несчастное стечение обстоятельств. Я склонен думать, что именно так и произошло. Убийство Кадзуэ – это часть трагедии, постигшей семью Умэдзава.

Но смерть Хэйкити и Кадзуэ – только начало. После них последовали серийные убийства, о которых писал Хэйкити. Хотя говорить о серийных убийствах не совсем правильно. Все девушки были убиты примерно в одно и то же время. Речь идет о так называемых «убийствах Азот».

На семью Умэдзава будто наложили проклятие. Кстати, ты знаешь, что произошло двадцать шестого февраля тысяча девятьсот тридцать шестого года, когда обнаружили труп Хэйкити?

– Путч, – с раздражением бросил Митараи.

– Вот именно – военный путч. Надо же, ты тоже выучил кое-что из истории. Кто бы мог подумать? Смотрим дальше.

Как бы тебе объяснить… Для начала разберемся с действующими лицами. В книге есть схема. Смотри. Отношения между этими людьми и без того запутаны, а Хэйкити вдобавок записал их имена другими иероглифами. То есть звучат одинаково, а пишутся по-разному. Чтобы еще больше усложнить картину. Возраст указан по состоянию на 26 февраля 1936 года.

– Даже группы крови указаны.

– Да, и это тоже. Про группы крови дальше будет понятно. Потом они тоже понадобятся.

Хэйкити точно описал людей, имевших отношение к этому делу, и отдельные эпизоды. Я думаю, все так и было.

Этой картине не хватает лишь информации о младшем брате Хэйкити, Ёсио. Он занимался журналистикой и литературой: писал очерки в журналы о путешествиях, печатался в газетах, публиковавших с продолжением его рассказы. То есть оба брата были люди творческие. Когда убили старшего, младший ездил по Тохоку[18], собирал материал для путевого очерка. Где он находился в то время, точно установить невозможно. И все-таки в целом его отсутствие в Токио можно считать за алиби. Дальше на этом остановимся подробнее. А пока поговорим о том, кто из действующих лиц мог совершить убийства девушек.

Надо еще кое-что добавить о Масако. Ее девичья фамилия Хирата. Она из довольно старого рода, пустившего корни в Аидзувакамацу[19]. По родительскому соглашению вышла замуж за Сатоси Мураками, директора торговой компании. У них родились три дочери – Кадзуэ, Томоко и Акико.

– А о Хэйтаро Томита что скажешь?

– Когда произошли убийства, Хэйтаро было двадцать шесть. Он был не женат и помогал матери в галерее «Медичи». Скорее даже вел там все дела. Если Хэйкити в самом деле его отец, значит, он «родил» его в двадцать три года.

– А по группе крови нельзя определить, отец он или нет?

– Не тот случай. У Хэйтаро и его матери нулевая группа, а у Хэйкити группа А.

– О Ясуэ Томита мы знаем только по Парижу. А в тридцать шестом году у них с Хэйкити были отношения?

– Похоже на то, – ответил я. – Хэйкити в основном выходил из дома только за тем, чтобы встретиться с ней. Ясуэ разбиралась в искусстве, и он ей очень доверял. Чего нельзя сказать о Масако и приемных дочерях.

– Чего ж он тогда женился на этой Масако? И какие у нее были отношения с Ясуэ?

– Никаких. При встрече они только здоровались, и всё. Ясуэ часто бывала у Хэйкити в мастерской, а в главный дом даже не заглядывала.

Хэйкити недаром любил свою мастерскую и уединенную жизнь. Видимо, имелась причина. Ясуэ могла попасть в мастерскую через отдельную калитку, не встретив никого из домочадцев. Должно быть, Хэйкити все еще любил ее. Она оставила в его сердце глубокий след, и он не смог выбросить ее из памяти. Он и на Таэ женился только для того, чтобы залечить шрам от несчастной любви. По этой же причине и Масако его быстро окрутила. Воспоминания о той, парижской Ясуэ жили где-то в душе Хэйкити, отсюда и спады настроения.

– То есть Масако и Ясуэ не могли…

– Нет, они ни за что не спелись бы. Это исключено.

– А с первой женой после развода он виделся?

– Ни разу. Хотя их дочь, Токико, часто ездила в Хоя навестить мать. Переживала за нее, ведь Таэ жила одна в своей табачной лавке.

– Суровый человек…

– Да уж. Хэйкити ни разу не съездил с дочерью к жене. Таэ тоже не бывала у него в мастерской.

– И с Масако Таэ отношений не поддерживала?

– Конечно, нет. Для Таэ Масако была разлучницей, которая увела у нее мужа. Она должна была ее ненавидеть. Это же женщина.

– Ого! А ты, оказывается, спец по женской психологии.

– Скажешь тоже…

– Раз Токико так волновалась за мать, чего к ней не переехала?

– Понятия не имею. Я же не специалист по женской психологии.

– А Аяко, жена брата Хэйкити, ладила с Масако?

– Похоже, да.

– Дочерей отправила к Хэйкити, они жили у него в доме, как само собой разумеется, а сама с Масако жить не захотела, хотя места хватило бы всем.

– Не знаю. Может, была какая-то ссора…

– А с Хэйтаро Хэйкити часто виделся?

– Кто их знает… В книжке об этом ничего не сказано. Хэйкити часто бывал на Гиндзе в галерее «Медичи» и, наверное, видел там Хэйтаро. Они вполне могли там сойтись.

– Хорошо. С предисловием вроде как разобрались. Вывод такой: Хэйкити Умэдзава, как многие творческие личности того времени, отличался эксцентричным поведением, что создавало ему много проблем в отношениях с людьми.

– Точно. Ты это тоже имей в виду.

Митараи недоуменно уставился на меня.

– Что я должен иметь в виду? У меня, слава богу, есть моральные принципы, и я таких людей, как Хэйкити, совершенно не понимаю… Короче, предисловие кончилось. Давай теперь со всеми подробностями об убийстве Хэйкити.

– Ну уж в этой теме я знаток.

– Да что ты говоришь? – Митараи шутливо ухмыльнулся.

– Я все наизусть помню. Держи книжку. Ага! Открой-ка страницу с рисунком.

– А ты, случаем, не преступник?

– Не понял.

– Это было бы замечательно. Я бы тебя разоблачил, не слезая с дивана. Протянул руку, набрал полицию, раз – и тайна раскрыта. Может, ты и это дело сотворил?

– Что за чепуха?! Это же сорок лет назад было. Ты что, забыл? Сколько же лет мне сейчас?! «Раз – и тайна раскрыта»… Я не ослышался?

– Не ослышался, не беспокойся. А для чего тогда я слушаю твою скучную лекцию?

Я непроизвольно хихикнул.

– Послушай, это ведь не заурядное дело. Тут даже классному детективу не разобраться.

Митараи громко зевнул:

– Ладно, давай дальше.

– Двадцать пятого февраля, около полудня, Токико вышла из дома Умэдзавы и поехала в Хоя к матери. На следующий день утром, около девяти, она вернулась в Мэгуро. Как раз в эти дни, двадцать пятого и двадцать шестого февраля, в Токио вспыхнул военный мятеж и выпало рекордное за тридцать лет количество снега. Это важное обстоятельство. Вбей это в свою самодовольную голову.

Вернувшись домой, Токико стала готовить завтрак для Хэйкити. Он ел все, что бы она ни приготовила, доверял – все-таки родная дочь.

Токико принесла завтрак в мастерскую без чего-то десять. Постучала, отец не отвечал. Она обошла постройку и заглянула в окно. Хэйкити лежал на полу в луже крови.

Перепуганная Токико позвала из дома мать и сестер. Вместе им удалось сломать дверь. Хэйкити был мертв. Он лежал на боку, затылок был размозжен каким-то тяжелым плоским предметом, возможно, сковородой. У него обнаружили ушиб головного мозга, перелом черепа, повреждение мозговой ткани, кровотечение из носа и рта.

В ящике стола лежали деньги и какие-то ценные безделушки. Преступник их не тронул. Там же, в ящике, обнаружили те самые странные записи.

Вдоль северной стены мастерской выстроились одиннадцать картин, которые Хэйкити называл трудом всей жизни. Никаких повреждений на них не было. Последняя, неоконченная картина стояла на мольберте.

Когда женщины проникли в мастерскую, уголь в печи еще тлел. В то время публика зачитывалась детективными романами, поэтому все были в курсе, что надо делать в таких случаях: под окном лишних следов не оставлять, в мастерской по возможности ни к чему не прикасаться. Так что когда приехала полиция, место происшествия было почти в идеальном состоянии. Как я уже говорил, накануне в Токио прошел сильный снегопад, какого не было три десятка лет, и от мастерской к калитке тянулась четкая цепочка следов.

Посмотри на рисунок. Видишь следы? Это очень важная зацепка. Невероятный ключ к разгадке, который дал снег, выпавший именно в ту ночь.

Следы обуви мужчины и женщины. Однако не похоже, чтобы они шли от мастерской вместе. Потому что один след пересекается с другим.

В принципе, они могли выйти и вместе и идти друг за другом, но это маловероятно. Вот что непонятно: мужские следы вели к одному из окон, где человек, их оставивший, здорово потоптался, а потом вернулся к входу в мастерскую. Что касается женщины, то она сразу же направилась самым коротким путем к калитке. То есть если двое вышли из мастерской в одно время, мужчина шел вторым, ступая за женщиной.

За калиткой была мощеная мостовая, поэтому, когда около десяти часов приехала полиция, за пределами усадьбы она никаких следов не обнаружила. Их стерли автомобили и пешеходы.

– Хм!

– Еще раз хочу обратить внимание на снегопад. В Мэгуро он начался около двух часов дня двадцать пятого февраля. В Токио снег выпадает редко. Никому в голову не могло прийти, что он не сразу растает. Тогда еще не было точных прогнозов погоды. А вышло так, что снег не прекращался девять с половиной часов – до половины двенадцатого. Вот он и остался.

А на следующее утро, в полдевятого, снег пошел опять. Правда, продолжался совсем недолго, минут пятнадцать. Припудрил то, что было.

Следы лишь слегка припорошило. Из этого следует, что двое вошли в мастерскую по меньшей мере за полчаса до половины двенадцатого, когда снегопад прекратился, и вышли из нее в промежутке между половиной двенадцатого и половиной девятого следующего утра. Сначала женщина, потом мужчина. Почему я утверждаю, что они вошли в мастерскую за полчаса до окончания снегопада? Потому что следы были занесены лишь слегка.

Что из этого следует? Можно предположить, что в тот вечер в мастерской встретились обладатель мужской обуви, обладательница обуви женской и Хэйкити. Верно? Судя по следам, ситуация, когда женщина пришла в мастерскую первой, встретилась с Хэйкити и отправилась восвояси, а за ней явился мужчина, убил Хэйкити и ушел, представляется крайне маловероятной. Вот это-то и интересно.

Если наследивший в усадьбе Умэдзава преступник – мужчина, то женщина, посетившая Хэйкити, должна была его хорошо разглядеть. И наоборот: мужчина видел женщину-преступницу. Но такое вряд ли возможно. Мужчина покинул мастерскую после женщины. Странно, если он просто наблюдал со стороны, как женщина убивает Хэйкити, остался на месте преступления после того, как она ушла, и бессмысленно топтался под окном.

А что, если мужчина и женщина действовали вместе? Естественно, такая мысль приходит в голову. И здесь есть один очень непонятный момент. Незадолго до гибели Хэйкити принял снотворное. Оно было обнаружено в его желудке. Доза, конечно, далеко не смертельная; видимо, Хэйкити выпил таблетки, чтобы заснуть. Скорее всего, сделал это сам. И сразу после этого его убили. Получается, он принял снотворное, когда у него были гости.

Странно, правда? Если б гость был один, это еще как-то можно понять. И то если этот человек очень близок к хозяину. Но двое?! Пить снотворное в их присутствии? Неужели эти люди были так близки Хэйкити? То есть, выпив снотворное, он мог извиниться перед гостями и уснуть? Однако Хэйкити трудно сходился с людьми. Были ли у него столь близкие друзья?

Остается лишь один вариант. Полдвенадцатого снег кончился, и женщина ушла. Хэйкити остался наедине с мужчиной. И тогда уже принял снотворное.

Но здесь тоже остаются неясности. Будь женщина одна, Хэйкити, может, выпил бы таблетки и при ней. Но среди мужчин у него не было настолько близких друзей, чтобы при них принимать средство от бессонницы.

Короче, со снотворным нет полной ясности. Споры вокруг убийства Хэйкити не утихают уже сорок лет, вот почему я подробно остановился здесь, хотя сильно голову над этим не ломал.

При этом в истории со следами много странного. Получается так: мужчина, оставивший следы, – единственный преступник, и женщина его видела. Кто была эта женщина, как думаешь?

– Натурщица?

– Ага! Вот-вот! Это могла быть натурщица. И она могла видеть преступника. Полиция несколько раз обращалась к свидетелям преступления с призывом явиться и дать показания, обещая не раскрывать имен. Однако никто так и не пришел. Так что кем была эта женщина, не известно до сих пор, сорок лет спустя.

И опять странное дело: натурщица что, позировала Хэйкити до полдвенадцатого ночи? Если так, то она была с ним в очень близких отношениях. Порядочная женщина на такую работу не согласится.

Остается, конечно, возможность, что женщина явилась к Хэйкити без зонтика и ждала, пока снег не прекратится. Зонта в мастерской не было, хотя хозяин вполне мог сходить за ним в дом.

С учетом вышесказанного многие сомневаются, была ли вообще эта натурщица. Ведь ее так и не нашли. Полиция сбилась с ног, но результата не добилась. Так что есть все основания ставить ее существование под сомнение. Стали даже говорить, что следы на снегу – это уловка. Говорили много и в итоге пришли к следующему: следы, кто бы их ни оставил, вели только в одном направлении – от мастерской. Об этом свидетельствуют глубина и форма отпечатков.

Учли и такой вариант: мог ли некто надеть на руки женскую обувь и пройтись по-собачьи? Но эксперимент показал, что это невозможно, поскольку ширина мужского шага значительно больше женского.

Пожалуй, хватит о следах. Это не самый интересный аспект в убийстве Хэйкити. В его записках сказано, что на окнах – в стене и крыше – были установлены прочные металлические решетки. Хэйкити был человеком очень нервным и решетки подобрал такие, что не сломать. Никто и не пытался это сделать – во всяком случае, следов взлома не обнаружили. Снять их снаружи не представлялось возможным. То есть проникнуть в мастерскую и выйти из нее можно было только через единственную дверь. Именно ею и воспользовался преступник.

Входная дверь была не совсем обычная. Такие двери ставят в Европе. Она открывалась наружу и была снабжена задвижкой. Путешествуя по Европе, Хэйкити мог часто видеть такие двери во Франции, в сельских гостиницах. Наверное, они ему понравились. Дверь закрывалась изнутри на задвижку, которая фиксировалась в пазу в стене. На задвижке висел замок, типа тех, какими запирают саквояжи.

Митараи широко открыл глаза и приподнялся на диване.

– В самом деле? – спросил он.

– Точно. Мастерская оказалась запертой изнутри.

Сцена 2

Двенадцатая картина

– Но это же невозможно. Замок от саквояжа? Но в таком случае преступник, убив Хэйкити, сбежал через какой-то потайной ход. Других вариантов не остается.

– Полиция там все прочесала. Никакого потайного хода в мастерской не обнаружили. Не через канализацию же убийца просочился. Там и ребенок не пролез бы.

– Уж не знаю, как с задвижкой, но против замка никакие технические штучки не сработают. Его могли навесить только изнутри. И потом, эти следы под окном… Чего этот человек там топтался? Разве не странно?

Далее, необходимо определить предполагаемое время смерти Хэйкити. Она наступила между одиннадцатью часами вечера двадцать пятого февраля и часом ночи двадцать шестого. Снегопад закончился в полдвенадцатого. Это надо иметь в виду.

Что касается места происшествия, то следует отметить два странных обстоятельства. Первое: как видно на рисунке, кровать в мастерской была отодвинута от стены и стояла криво; ноги лежавшего на полу Хэйкити оказались под кроватью. Нам известно, что Хэйкити любил двигать свою кровать по мастерской и спать где заблагорассудится, поэтому в необычном положении кровати, возможно, нет ничего странного. Тем не менее данное обстоятельство может иметь очень большое значение. Зависит от того, как на него смотреть.

Вторая странность: Хэйкити носил усы и бороду, а на трупе бороды почему-то не было. Вот тебе еще загадка. По свидетельству членов семьи Хэйкити, за два дня до убийства борода была при нем. Похоже, он не сам ее отрезал. Значит, это сделал преступник. Бороду не побрили, а именно отрезали. Обкорнали ножницами. Почему я думаю, что это сделал преступник? Потому что остатки бороды были обнаружены возле тела убитого, а в мастерской не нашли ни ножниц, ни бритвы. Странно, правда?

Еще была версия, что вместо Хэйкити убили его младшего брата, Ёсио. Братья были очень похожи, почти близнецы. Но Ёсио бороду не носил. Хэйкити мог пригласить брата к себе, по какой-то причине убить его и оставить тело в мастерской в надежде, что Ёсио примут за него. Или могло произойти наоборот.

Вообразить такое по силам только авторам детективного чтива для малолетних читателей, поэтому сейчас никто не воспринимает эту «версию» всерьез. Хотя домочадцы могли и обознаться – они давно не видели Хэйкити без бороды, и черты его лица от удара по черепу были искажены. Так что полностью исключать возможность подмены я бы не стал. Ведь Хэйкити был настолько одержим своим творчеством, что, наверное, пошел бы на все во имя Азот.

Вот что можно сказать о месте происшествия. Перейдем теперь к действующим лицам и их алиби…

– Подожди минуту, сэнсэй!

– Есть вопросы?

– Ты слишком частишь. Я за тобой не успеваю. Даже вздремнуть некогда.

– Это что за разговоры в аудитории?! – возмутился я.

– Меня интересует запертая мастерская. Следы, по твоим словам, очень активно обсуждали. А о мастерской долго говорили?

– Сорок лет.

– Тогда расскажи о мастерской подробно.

– Может, я сразу все и не вспомню… Постройка изначально задумывалась как двухэтажная, поэтому крыша была очень высоко. До проделанного в ней окна не дотянуться, даже если встать на кровать. Так или иначе, на окне еще стекло и решетка. Ни лестницы, никаких других приспособлений, с помощью которых можно было бы забраться наверх, в мастерской не нашли. Все двенадцать картин оставались на своих местах.

Труба угольной печки была сделана из жести, по такой непрочной конструкции даже Санта-Клаусу не вскарабкаться. Кроме того, огонь в печи еще горел. В стене было отверстие, через которое труба выходила наружу, но такое маленькое, что голова не пролезет. Вот, пожалуй, и всё. И никаких потайных ходов.

– Занавески на окнах были?

– Были. И вот еще что. Рядом с кроватью, у северной стены, лежал длинный, очень тонкий шест, которым раздвигали и сдвигали шторы на окне под потолком. Причем нашли его далеко от окна, в другом конце комнаты.

– Угу. Окна были заперты?

– Не все.

– А окно, у которого кто-то топтался?

– У него шпингалет был открыт.

– Понятно. А что еще было в мастерской?

– Да ничего особенного. На рисунке, считай, вся обстановка. Плюс подушка на кровати, краски, кисти и прочие атрибуты художника; в столе ручки, бумага, та самая тетрадь с записями, наручные часы, немного денег, географический атлас. Вот, пожалуй, и все. Хэйкити намеренно не держал в мастерской ни книг, ни журналов, ни газет. Похоже, он не был любителем чтения. Ни радио, ни патефона. Классическая келья художника.

– Кстати, а что калитка в стене? Она была заперта?

– В принципе, она запиралась изнутри, однако замок вроде был сломан. Достаточно дернуть снаружи – и калитка открыта.

– Довольно опрометчиво.

– Согласен. Хэйкити перед убийством порядком ослабел: почти ничего не ел, мучился от бессонницы, пил таблетки. Напился снотворного, получил удар по затылку, да еще и оказался в запертой комнате… Странно все это. Бессмыслица полная.

– И еще бороду ему отрезали.

– Но это-то тут при чем?

Митараи раздраженно помахал пальцем у себя перед носом:

– Если он погиб от удара по затылку, значит, это точно убийство. Но зачем убийце понадобилось запирать мастерскую? Хотел инсценировать самоубийство?

Я хмыкнул. У меня был готов ответ на этот вопрос:

– Начнем со снотворного. Как я уже говорил, когда рассказывал про следы, Хэйкити принял таблетки в присутствии гостей. Двух – или одного, мужчины. Из этих двух вариантов гораздо более вероятен второй. И конечно же, Хэйкити знал этого мужчину, был с ним в довольно близких отношениях. Это могли быть или его брат Ёсио, или Хэйтаро из галереи «Медичи».

– Выходит, у Хэйкити, кроме фигурирующих в записках лиц, других близких людей не было?

– Были два-три художника, с которыми он познакомился в «Медичи», и несколько завсегдатаев питейного заведения «Хурма», упомянутого в его записках. Не столько близких знакомых, сколько собутыльников. Среди них – Гэндзо Огата, владелец мастерской, где делали манекены, и один из его работников по имени Тамио Ясукава.

Но все эти люди – всего лишь хорошие знакомые, и среди них только один человек был у Хэйкити в мастерской. И то лишь один раз. И уж конечно, его не стоит записывать в друзья Хэйкити. Поэтому даже если в ночь, когда произошло убийство, кто-то из этих людей оказался в мастерской, для него это был первый визит к художнику. Стал бы Хэйкити пить снотворное в присутствии таких людей?