Чужак в стране чужой Хайнлайн Роберт
— Возьми себя в руки, — прошептала Мириам, после чего обратилась сперва к Майклу:
— Мы приветствуем своего брата водой, — а затем к Махмуду, — гнездо, вода, жизнь. — Немного отпив, она добавила: — Наш брат, — и протянула ему стакан.
Махмуд допил все, что осталось на дне, и протяжно произнес по-арабски:
— А если вы смешаетесь с ними, то они — ваши братья.{50}
— Аминь, — согласился Джубал.
Махмуд на мгновение вскинул взгляд, но решил не выяснять, понял слова Пророка этот американец или нет; и не место и не время начинать такой разговор, лишний раз бередить собственные свои тревоги и сомнения. Но как все-таки согревает душу ритуал воды… хотя все это сильно отдает ересью.
Его мысли прервал подбежавший помощник главы протокола.
— Вы — доктор Махмуд. Доктор, ваше место на противоположной стороне. Идемте, я вас провожу.
— Нет, — улыбнулся Махмуд, — мое место здесь. Доркас, позвольте, я переставлю стул и сяду между вами и Валентайном Майклом.
— Конечно, доктор. Я потеснюсь.
ПГП только что ножкой не топнул.
— Доктор Махмуд, я провожу вас. По схеме размещения гостей вы сидите в другом конце зала! С минуты на минуту появится Генеральный секретарь, а тут буквально не протолкнуться от репортеров и всяких прочих… и я просто не знаю, что мне делать!
— А не знаешь, сынок, так сходи куда-нибудь и подумай, — дружелюбно посоветовал Джубал.
— Что? Кто вы такой? Вы в списке приглашенных? — Неврастеничный юноша схватился за свою схему рассадки.
— А сам-то ты кто такой? — гордо вскинулся доктор Джубал Харшоу. — Официант, что ли? Я — Джубал Харшоу. Мое имя есть в этом, а иначе порви его, помни и повесь на гвоздик. Слушай, пентюх, если Человек с Марса желает, чтобы рядом с ним сидел доктор Махмуд, спорить больше не о чем.
— Но он не может здесь сидеть, — чуть не расплакался протокольный помощник. — Места за столом переговоров предназначены для Верховных министров, глав делегаций, членов Верховного суда и прочих персон аналогичного ранга — я и их-то не знаю, как втиснуть, тут же все подходят и подходят. Ну и, конечно же, для Человека с Марса.
— Конечно же, — охотно согласился Джубал.
— Ну и конечно же доктор Махмуд должен находиться поблизости от Генерального секретаря — чуть позади, чтобы при необходимости что-нибудь перевести. Я не вижу с вашей стороны никакого желания помочь.
— Вот сейчас я тебе помогу. — Джубал отобрал у него схему. — М-м-м… посмотрим, посмотрим. Человек с Марса будет сидеть напротив Генерального секретаря — ну, он тут примерно и сидит. Далее… — вооружившись карандашом, Джубал бросился в атаку. — Далее, вся эта половина стола, отсюда и досюда, принадлежит Человеку с Марса. — Посадив на схему два крестика, он соединил их жирной черной дугой, а затем повычеркивал все имена, оказавшиеся на оккупированной территории.
— Тебе же и работы меньше — на нашей стороне рассаживать буду я сам.
Ошеломленный чиновник утратил дар речи, из его рта вырывались какие-то всхлипывающие, нечленораздельные звуки.
— А что, что-нибудь не так? — скромно поинтересовался Джубал. — Да, верно, вот всегда я забываю об этих формальностях, — он накарябал под своими поправками «Дж. Харшоу, от имени В. М. Смита».
— Беги, сынок, на полусогнутых к своему начальнику, пусть ознакомится. А заодно пусть заглянет в протокольные правила официальных визитов глав дружественных планет.
Несчастный открыл рот и удалился, забыв его закрыть. Через минуту он появился снова, выглядывая из-за спины человека постарше и посолиднее.
— Доктор Харшоу, я — Ла Рю, глава протокола, — сухо представился новоприбывший. — Вам что, действительно необходима целая половина главного стола? Насколько я понял, ваша делегация не очень многочисленна.
— Это не имеет отношения к делу.
— Боюсь, имеет, — слегка улыбнулся Ла Рю, — и самое прямое. Я и так не знаю, что делать с местами. Сегодня нас осчастливит своим присутствием чуть не каждая персона высшего ранга. Если ожидается кто-то еще — очень жаль, кстати, что меня не поставили в известность заранее, — я организую дополнительный столик, рядом с двумя местами, отведенными мистеру Смиту и вам.
— Нет.
— Крайне вам сочувствую, но иного выхода нет.
— Я вам тоже сочувствую. Если Марсу не будет предоставлена половина стола, мы покидаем зал. Сообщите Генеральному секретарю, что причиной срыва переговоров стала грубость, допущенная вами по отношению к Человеку с Марса.
— Я не очень вас понимаю.
— Странно, я ведь говорю нормальным человеческим языком и вполне разборчиво.
— Но… но вы, вероятно, шутите?
— Какие уж тут, сынок, шутки. Одно из двух, либо Смит — главный начальник соседней планеты, прибывший с официальным визитом к главному начальнику этой планеты, в каковом случае вы обязаны предоставить ему и эти места, и всяких там мальчиков на побегушках, и что уж там еще, вплоть до женского кордебалета. Либо он турист, которому не полагается вообще никаких официальных знаков внимания. А то вы хотите и на елку влезть, и не оцарапаться. Да ты оглянись и сосчитай, сколько тут, пользуясь твоим выражением, «персон высшего ранга», а потом подумай — разве явились бы они сюда посмотреть на простого туриста?
— У этой ситуации не было прецедентов. — В голосе Ла Рю не чувствовалось прежней уверенности.
— Не было? — презрительно фыркнул Джубал. — А вот ты подойди к главе делегации Лунной Республики и скажи ему, что не было прецедентов. Только сразу пригнись — он, говорят, мужик раздражительный и скорый на руку. Да ладно, сынок, я же старый человек, усталый и не выспавшийся, ну чего, спрашивается, ради должен я учить тебя твоей работе? Скажи мистеру Дугласу, что мы заглянем сюда как-нибудь в другой раз — когда он обеспечит подобающий прием. Пошли, Майк, — мучительно наморщившись, он стал высвобождать свой зад из кресла.
— Нет, нет, доктор Харшоу, — поспешно остановил его Ла Рю. — Мы расчистим эту сторону стола. Я… ну, я что-нибудь придумаю. Эта сторона ваша.
— Вот так-то лучше. — Харшоу приостановил свою попытку подняться на ноги — но только приостановил. — Теперь дальше. Где флаг Марса? И что вы думаете насчет почестей?
— Извините, но я что-то не понимаю.
— Опять не понимаете. Неужели я совсем разучился говорить по-английски? Вон видите? За креслом Генерального секретаря стоит флаг Федерации. А где же флаг Марса?
Ла Рю недоуменно моргнул.
— Должен признать, вы застали меня врасплох. Я не знал, что у марсиан есть флаги.
— А у них и нет флагов. Вы даже не представляете себе, что они используют в таких вот торжественных случаях (сам я тоже не представляю, но это замнем). Так что мы не станем особенно придираться, а лучше попробуем что-нибудь сделать. Мириам, дай блокнот… ну, скажем, так.
Харшоу изобразил традиционный земной символ Марса, кружок слева направо и вверх, перечеркнутый стрелой, и обвел его прямоугольником, обозначавшим, по-видимому, полотнище флага.
— Поле белое, а эмблема Марса — красная. Нужно бы, конечно, шелковым шитьем, но на сегодня ограничимся краской по ткани, тут уж любой бойскаут бы справился. Вы были скаутом?
— Э-э… был когда-то.
— Вот и отлично. Значит, вы знаете девиз скаутов. Теперь насчет почестей. Если я правильно догадываюсь при появлении Генерального секретаря будет исполнен «Мир во всем мире».
— Конечно. И без этого никак нельзя.
— В таком случае следом за ним должен быть исполнен гимн Марса.
— Это невозможно. Даже если такой и существует — у нас нет нот. Доктор Xapшoy, вы предъявляете совершенно неразумные требования.
— Слушай, сынок. Мои требования абсолютно разумны. Мы приехали для небольшого, неофициального разговора — и вдруг видим, что вы устроили тут настоящий цирк. А раз устраиваете цирк — нужно заводить слонов. Понятно, что вы не можете исполнять марсианскую музыку — ровно как мальчишка с жестяной дудочкой не мог бы сыграть симфонию. Но симфонию-то вы можете сыграть — «Симфонию девяти планет». Вгрокиваешься? Я хотел сказать «Ты меня понимаешь?» Записи у вас есть, проиграйте тему Марса… ну, или хотя бы достаточное количество тактов, чтобы ее можно было узнать.
Ла Рю задумался.
— Да, пожалуй, что можем… но только, доктор Харшоу, я все равно не могу обещать вам государственные почести — даже на таком, импровизированном уровне. Я… у меня нет достаточных полномочий.
— А главное — пороху, — презрительно бросил Джубал. — Что ж, нам весь этот цирк не нужен, так что скажи мистеру Дугласу, что приедем, когда он будет посвободнее. Очень приятно было познакомиться. Когда мы приедем снова, забегай в кабинет Генерального, поболтаем, если, конечно, ты еще будешь здесь работать. — И он снова изобразил из себя немощного старика, с трудом и мучениями пытающегося встать на ноги.
И снова Ла Рю его остановил.
— Не уходите, доктор Харшоу, я очень вас прошу. Секретарь не придет, пока мы не сообщим, что все готово. Я попробую, может, как-нибудь и удастся. Хорошо?
— Валяй, — махнул рукой Харшоу, со стоном опускаясь в кресло. — Пробуй. Только вот еще, пока ты не ушел. Минуту назад я слышал шум — там вроде бы хотели прорваться какие-то ребята с «Чемпиона». Они же друзья Смита, так что пусть их пропустят, место мы им найдем, а на нашей стороне и вправду малость пустовато. — Он тяжело вздохнул и начал массировать себе живот где-то в районе печени.
— Хорошо, сэр.
Ла Рю сухо кивнул и исчез.
— Начальник, — драматическим шепотом вопросила Мириам, — ты это где успел спину потянуть? Позапрошлой ночью что ли, когда делал стойку на голове?
— Стихни, а то сейчас выпорю.
Джубал с удовлетворением оглядел зал, продолжавший заполняться «персонами высшего ранга». Он специально сказал Дугласу, что хочет провести «неофициальные переговоры в тесном кругу» — подобные заявления привлекают власть ищущих почище, чем запах колбасы — голодную кошку. И теперь эти набобы будут обращаться с Майклом как с главой суверенной державы — на глазах у всего мира. После такого им просто духу не хватит захоботать мальчонку!
Санфорт выпроваживал из зала репортеров; вконец затурканный помощник главы протокола сильно смахивал сейчас на нервную воспитательницу детского садика, проводящую игру в «музыкальные стулья» — стульев тех было слишком мало, а детишек, извините, «персон», — слишком много. И с каждой минутой становилось больше. Судя по всему, Дуглас и не намеревался начать переговоры раньше одиннадцати, о чем знали все, кроме «марсианской делегации»; Джубала позвали раньше с единственной целью провести приватную предварительную беседу, от которой он отказался. Ну что ж, время зря не пропало.
Появился лидер Восточной коалиции. По собственному своему выбору мистер Кун не являлся главой делегации своей страны; строго говоря, для протокола он был всего лишь одним из ее рядовых членов, но Джубал ничуть не удивился, когда юный протокольный помощник забыл обо всем остальном и бросился усаживать главного политического противника Дугласа за стол переговоров, рядом с местом, отведенным для самого Генерального Секретаря. Это лишний раз подтверждало, что Дуглас — далеко не дурак.
Майкл вскочил, с восторгом приветствуя доктора Нельсона и капитана ван Тромпа; обрадовался и Джубал — теперь репортерам было что снимать, а то раньше парень сидел неподвижно, словно какой тебе истукан. Кроме того, возникший переполох предоставил хорошую; возможность разместить всех, как надо. Предусмотрительный доктор усадил Майкла прямо напротив Генерального секретаря — и справа от себя, чтобы иметь возможность до него дотрагиваться. В человеческих манерах и обычаях Майкл разбирался более чем смутно, а потому Джубал договорился с ним о системе незаметных сигналов вроде той, которую используют при работе с дрессированной лошадью, — «встань», «сядь», «поклонись», «пожми руку». С тем единственным отличием, что Майкл оказался значительно сообразительнее средней кобылы и усвоил все минут за пять.
— Доктор, — тронул Джубала за локоть Махмуд, — шкипер и врач — тоже братья по воде нашего брата; Валентайн Майкл хотел подтвердить это новым водным ритуалом, включающим всех нас сразу, но я сказал ему погодить. Вы согласны?
— Что? Конечно, конечно. Ну как же можно в такой толпе? — (Господи, да сколько же у этого Майка братьев?) — знаете, а может, поедете вы, все трое, с нами, когда эта бодяга закончится. Перекусим, поговорим спокойно.
— Сочту за честь. Я почти уверен, что и они не откажутся.
— Вот и прекрасно. Доктор Махмуд, вы не знаете, тут не могут появиться еще какие-нибудь братья нашего юного брата?
— Нет. Во всяком случае, из экипажа «Чемпиона». С ним побратались только мы трое. — Махмуд предпочел не задавать аналогичного вопроса, чтобы не показать, насколько расстроился он, обнаружив неожиданное изобилие новых родственников. — Я скажу Свену и Старику.
Заметив за столом переговоров папского нунция{51}, Харшоу внутренне усмехнулся; если у этого дебила Ла Рю оставались какие-то сомнения в официальном характере встречи, теперь он может забыть о них окончательно.
Кто-то постучал Харшоу по плечу.
— Это тут, что ли, где-то был Человек с Марса?
— Да, — подтвердил Джубал.
— Я — Том Бун — это, значит, Сенатор, то есть Бун, — и у меня ему сообщение от Верховного епископа Дигби.
Джубал переключил свой мозг на высшую, предназначенную для чрезвычайных обстоятельств скорость.
— Сенатор, я — Джубал Харшоу, а это, — (сигналы Майклу «встань» и «пожми руку»), — мистер Смит. Майк, это — сенатор Бун.
— Как поживаете, сенатор Бун? Очень рад познакомиться, — четко, словно на выпускном экзамене школы изящных манер отрапортовал Майкл. Он уже усвоил, что «сенатор» совсем не обозначает «старик», как можно бы подумать, но все равно смотрел на сенатора с интересом. И решил, что как-то все это не огрокивается.
— Да вроде хорошо, спасибо, мистер Смит. Я ваше время не займу, а то тут вроде сейчас вся эта свистопляска начнется. Мистер Смит, Верховный епископ Дигби поручил мне передать персональное приглашение на службы, проводящиеся у алтаря Архангела Фостера.
— Извините?
Джубал решил, что пора вмешаться.
— Сенатор, как вам хорошо известно, Человек с Марса только начинает привыкать к Земле, многое — собственно, почти все — ему здесь в новинку. Но так уж вышло, что мистер Смит видел одну из ваших служб по телевизору.
— Две большие разницы.
— Я понимаю. Он очень заинтересовался и засыпал меня вопросами — на многие из которых я не мог ответить.
Бун окинул Джубала цепким, оценивающим взглядом.
— Так вы, значит, не из верных?
— Должен признаться, что нет.
— Приходите тоже. Для любого грешника есть надежда.
— Благодарю вас, обязательно приду (приду, милок, можешь не сомневаться! Неужели же я отпущу Майкла одного — в вашу-то мышеловку!)
— В это воскресенье — я так и скажу епископу Дигби.
— В это воскресенье — если получится, — уточнил Джубал. — А то вдруг мы окажемся в тюрьме.
— А что, — ухмыльнулся Бун, — такое ж может случиться всегда и с любым. Если что — свяжитесь со мной или с Верховным епископом — мы вас мигом вытащим. — Он оглядел зал. — Чего-то у них по стульям недобор. Все эти шишки на ровном месте, так они и то друг друга локтями пихают, а простому сенатору так и вообще нигде не приткнуться.
— Сенатор, вы окажете нам большую честь, присоединившись к нашей группе, — не задумываясь, предложил Харшоу.
— Что? Ну, спасибо, сэр, огромное. Я, конечно, со всей радостью — это ж вроде как на боксе в первом ряду, у самых канатов.
— Если только, — добавил Джубал, — вас не смущают возможные пересуды. Нам не хотелось бы поставить вас в неловкое положение.
— Да что вы, — не задумываясь, отмахнулся Бун. — Вообще-то, если между нами, молодой человек очень интересует епископа, прямо очень интересует.
— Прекрасно. А вон и свободный стул — рядом с капитаном ван Тромпом, вы случайно с ним не знакомы?
— Ван Тромп? Да конечно, старые друзья, отлично его знаю, видал его, когда команду награждали. — Сенатор Бун кивнул Смиту и пошел устраиваться.
Постепенно поток, вливавшийся в двери, превратился в тоненькую струйку и почти совсем иссяк. Склоки из-за стульев почти прекратились. Почти — но не совсем. Джубал некоторое время наблюдал за спором, разгоревшемся в середине зала, и чем больше наблюдал, тем больше заводился; это непристойство следовало прекратить. Но сначала нужно сказать пару слов Майклу — он, конечно, не поймет, что и почему, но пусть хоть знает намерения Джубала.
— Да, Джубал, хорошо.
— Спасибо, сынок.
Спорщиков было трое — тот самый протокольный помощник, глава уругвайской делегации и еще один человек, сердитый и явно обескураженный.
— …хорошо, — говорил уругваец, — усадите его, но тогда вы будете обязаны найти места для всех руководителей государств, а их тут человек восемьдесят, не меньше. Здесь территория Федерации, а потому ни одно из государств не должно иметь преимуществ перед остальными. Если будут делаться какие-то исключения…
— Сэр, — обратился Джубал к третьему человеку и выждал несколько секунд, чтобы спорящие обратили на него внимание. — Человек с Марса сочтет за большую честь, если вы сядете рядом с ним. Конечно, если у вас есть другие неотложные обязательства…
На лице человека появилась растерянность, но он тут же улыбнулся:
— Да нет, это было бы очень кстати.
Двое других начали было возражать, но Джубал повернулся к ним спиной.
— Поторопимся, сэр, у нас очень мало времени.
Он заметил, что в зал уже внесли нечто, смахивавшее на подставку для новогодней елки, и простыню с кровавым пятном сомнительной формы и происхождения — видимо, марсианский флаг. Майкл поджидал их стоя.
— Сэр, — сказал Джубал, — позвольте мне представить вам Валентайна Майкла Смита. Майкл — президент Соединенных Штатов!
Майк низко поклонился.
Времени, пока устанавливали импровизированный флаг, едва хватило, чтобы усадить президента по правую руку от Майкла. Загремела музыка, все встали, чей-то голос провозгласил:
— Генеральный секретарь!
20
Джубал подумывал, не остаться ли Майклу при появлении Дугласа сидеть, но быстро от этой мысли отказался. Попытка поставить Человека с Марса выше Генерального секретаря ни к чему хорошему не приведет, вполне достаточно подчеркнуть, что встреча происходит на равных. Поэтому он подал Майклу оговоренный сигнал, и тот встал вместе со всеми присутствующими. Огромные парадные двери распахнулись, и при первых аккордах «Мира во всем мире» в зал вошел Дуглас.
Как только он приблизился к своему креслу, Джубал подал очередной сигнал, в результате чего Майкл и Генеральный секретарь сели одновременно; выждав подобающую паузу, их примеру последовали и остальные.
Джубал замер в напряженном ожидании. Как там справился Ла Рю? Он ведь ничего не обещал…
По залу раскатился громовой набат — пролог темы «Бога войны», от которого неизменно вздрагивают даже слушатели, знающие «Симфонию девяти планет» и заранее ко всему готовые. Не спуская с Дугласа глаз (Дуглас отвечал ему тем же), Джубал мгновенно вскочил на ноги и застыл — ни дать ни взять новобранец по команде «смирно».
Дуглас тоже встал — без особой, правда, резвости, но и без промедления.
Вслед за ним поднялся и весь зал, кроме Майкла. Он не получил от Джубала никакого сигнала, не понимал происходящего и сидел, не испытывая ни малейшего смущения, очень довольный, что правильно и четко выполняет волю брата по воде.
Джубал придумал «государственные почести» прямо здесь, по мгновенному наитию, и сразу же возникла неожиданная проблема: если Ла Рю справится с заданием и «марсианский гимн» будет исполнен? Ответ зависел от того, какую роль будет играть он во всей этой комедии.
Музыка стихла. По сигналам Джубала Майкл встал, коротко кивнул и снова опустился в кресло — одновременно с Генеральным секретарем. На этот раз зал садился торопливо — всех ошарашило необычное, бьющее в глаза поведение Человека с Марса во время исполнения «гимна».
Джубал облегченно вздохнул; ну, слава Богу, пронесло. Однажды ему довелось быть свидетелем того, как некая представительница почти исчезнувшего с лица Земли племени монархов (правящая королева) принимала парад. Он обратил тогда внимание, что Ее Величество поклонилась после исполнения гимна — то есть восприняла почести как воздаваемые ее суверенной особе.
В то же время глава демократического государства встает при исполнении национального гимна наряду с любым гражданином своей державы — он не суверен.
Как уже отметил Джубал, либо одно, либо другое, но никак не все сразу. Либо Майкл — частное лицо, а тогда нечего и огород городить, либо в соответствии с ларкинским решением он — суверен весьма своеобразной нации, состоящей из одного человека.
Появись сейчас по близости Ла Рю, Джубал обязательно показал бы ему язык. Господи, да есть ли тут хоть один человек с чувством юмора? Есть, конечно, есть — вон какие веселые искорки пляшут в глазах папского нунция, еще немного — и расхохочется.
Первым, как и положено по протоколу, заговорил Дуглас:
— Мистер Смит, мы рады возможности приветствовать вас как гостя Федерации. От имени всех своих сограждан и от себя лично я хотел бы выразить глубочайшую надежду, что Земля станет для вас родным домом — в неменьшей степени, чем планета, где вы родились, наш сосед — нет, добавлю, добрый сосед — Марс.
Эта тягомотина продолжалась довольно долго; гладкие, обкатанные, как камешки на морском берегу, фразы, из которых ни коим образом нельзя было понять, кто же такой этот мистер Смит — суверен, марсианский турист или вообще гражданин Федерации, вернувшийся домой.
Джубал напряженно ждал хоть какого-нибудь знака, свидетельствующего, что с такими трудами составленное письмо дошло до адресата, но Дуглас так ни разу и не взглянул в его сторону. В конце концов Генеральный секретарь закруглился, он не сказал ровно ничего, зато сделал это с блеском.
— Ну, Майк, давай, — одними губами прошептал Джубал. И Смит начал свою речь. По-марсиански.
Через несколько секунд он прервался, торжественно произнес: «Господин Генеральный секретарь Федерации Свободных Наций планеты Земля…» и снова перешел на марсианский.
И снова на английский: «… мы благодарны за дружественный прием, оказанный нам сегодня. Мы прибыли сюда с приветствием всем народам Земли от Древнейших Марса…» — так это и продолжалось; марсианский текст — английский перевод, марсианский — английский…
Изящный все-таки штришок — эти самые «Древнейшие», внутренне ухмыльнулся Джубал, куда колоритнее, чем просто «Старики», и слава богу, что Майкл не стал ерепениться. А вот чередовать марсианскую речь с английским переводом придумала Джилл; Джубал с удовольствием признал, что такой простенький трюк сделал короткое вступительное обращение, не более содержательное, чем какая-нибудь предвыборная речь, ярким и впечатляющим, что твоя вагнеровская опера (и столь же малопонятным).
А Майклу — ему все равно, что по-английски нести эту чушь, что по-марсиански, что — и так, и так; для него же главное — доставлять своим братьям по воде удовольствие.
Легкое прикосновение к плечу и шепот: «От Генерального секретаря»; Джубал почувствовал в своей руке конверт, обернулся и увидел спину быстро удаляющегося Брэдли.
В конверте оказалась записка со всего одним словом: «Да» и подписью: «Дж. Э.Д.»; чернила, конечно же, зеленые, знаменитые на весь мир.
Подняв глаза, Джубал встретил выжидающий взгляд Дугласа и кивнул; Дуглас сразу же отвернулся. На чем, собственно, и закончились переговоры — оставалось только известить мир об их результатах.
Ну, слава Богу, вроде и Майкл заканчивает. Это ж какой насочинял я напыщенной белиберды, немного виновато подумал Джубал. Вон, чего он несет: «… взращивая, на благо обоих миров, нашу близость», «… в соответствии с природой и обычаями каждого из наших народов…»
В своем ответном слове Дуглас кратко, но очень тепло поблагодарил Человека с Марса.
И тогда встал Джубал.
— Господин Генеральный секретарь…
— Да, доктор Харшоу?
— Положение мистера Смита двойственно. Подобно отважным принцам из истории нашего великого племени, пересекавшим безжизненные пустыни и неизведанные морские просторы, чтобы нанести далекому царству визит доброй воли, он принес нам вести от Древнейших Марса. Но не следует забывать, что в то же самое время он — человек, более того — гражданин Федерации и Соединенных Штатов Америки. В этом своем качестве он имеет здесь и права, и обязанности, и самую разнообразную собственность. Самую разнообразную, — сокрушенно покачал головой Джубал, — это еще очень слабо сказано. В качестве доверенного лица мистера Смита, я долго пытался разобраться в его делах, но так и не сумел хотя бы составить достаточно точный список этой собственности — не говоря уж о том, чтобы решить, о чем стоит сообщать налоговому управлению, а о чем — не стоит.
Джубал замолк и некоторое время шумно, с хрипом и присвистом переводил дыхание.
— Я старый человек. Я могу не успеть завершить эту работу. Как вам хорошо известно, мой клиент полностью лишен делового опыта — в нашем, человеческом смысле. На Марсе вся жизнь организована совершенно иначе. В то же время он обладает огромными способностями, да и не мудрено — его родители были гениями, наследственность — она всегда скажется. Не возникает ни малейших сомнений, что через несколько лет он, при желании, легко обойдется без помощи старого, обессилевшего адвоката. Но это — через несколько лет, а его дела требуют руководства сегодня, сию минуту — ведь бизнес не может ждать.
— К тому же мистер Смит, увлеченный историей, искусством и обычаями второй своей родины, отнюдь не горит желанием зарываться в скучные проблемы акций, облигаций, патентного лицензирования — и я ничуть его за это не осуждаю. Мой клиент одарен природной мудростью, которая не перестает поражать меня — и непременно поражает любого, кто с ним знакомится. Когда я объяснил ему причины своего беспокойства, он посмотрел на меня ясным, спокойным взглядом и сказал: «Джубал, но это же так просто — давайте поговорим с мистером Дугласом».
Джубал секунду помолчал, а затем добавил немного озабоченно:
— Ну а все остальное, мистер Секретарь, не представляет особого интереса для общественности. Может быть, нам следовало бы поговорить один на один? И не злоупотреблять временем всех здесь собравшихся.
— Нет, мистер Харшоу, — покачал головой Дуглас — У меня не может быть тайн от народа. Хотя, — добавил он, — официальная часть встречи закончена, и все желающие могут уйти.
Желающих не нашлось.
— Ну хорошо, — вздохнул Джубал, — собственно говоря, все можно сказать одной фразой. Мистер Смит хотел бы видеть вас своим доверенным лицом, с передачей вам всех прав на ведение его дел.
Дуглас довольно убедительно изобразил полное изумление.
— Должен признаться, доктор, что мне несколько странно слышать такое предложение.
— Конечно, сэр, конечно. Я сразу указал мистеру Смиту, что ни один обитатель нашей планеты не загружен работой так, как вы, и что даже при самом искреннем желании вы не сможете уделить его делам достаточно времени. Боюсь, — улыбнулся Джубал, — эти слова не возымели никакого действия. Мой клиент все еще живет понятиями первой своей родины, а там, у них, чем больше ты занят — тем больше от тебя ожидается. «Спросим самого мистера Дугласа» — так сказал мистер Смит. И только поэтому я набрался смелости обратиться к вам с подобной просьбой. Конечно же, мы совсем не ожидаем мгновенного ответа — марсианам совершенно чужда торопливость, это одна из самых характерных их особенностей. Не любят они и излишних сложностей. Поэтому наше предложение не предусматривает никаких обязательств с вашей стороны, никакого аудирования, никакого дурацкого крючкотворства. Если вы соглашаетесь, мы даем вам письменную доверенность — вот, собственно, и все. Более того, мой клиент готов дать вам такую доверенность устно, прямо сейчас. Должен заметить, что это — еще одна характерная черта марсиан: если марсианин верит тебе — он верит тебе безгранично и безоговорочно. Да, кстати, просьба мистера Смита обращена совсем не к Генеральному секретарю, он просит об одолжении Джозефа Эджертона Дугласа, вас лично. Если вы отойдете от политической деятельности, в нашем соглашении не изменится ровно ничего. Оно ни коим образом не касается того человека, который сменит вас в должности. Мистер Смит доверяет вам, а не некой абстрактной личности, занимающей Восьмиугольный кабинет этого дворца.
Дуглас слегка поклонился.
— Я весьма польщен — и даже смущен подобной честью… вне зависимости от того, каким окажется окончательное решение.
— Если вы не сможете взять на себя этот труд, или не захотите, или возьмете, но откажетесь от него позднее, вне зависимости от того, каким образом и по каким причинам место доверенного лица мистера Смита окажется вакантным, у него есть вторая кандидатура — Бен Какстон. Встань, пожалуйста, Бен, пусть на тебя посмотрят. А если не только вы, но и Какстон не сможет или не захочет, следующим кандидатом будет… пожалуй, нам не стоит сейчас вдаваться в такие подробности, достаточно сказать, что у нас подготовлен список последовательных кандидатур. Да, так что же… — Глядя на доктора Харшоу, можно было и вправду поверить, что он утратил нить своей речи. — Я как-то отвык долго говорить стоя. Мириам, где та бумага, где мы все записали?
— Дай мне и все остальное, — добавил Джубал, получив листок. — Мириам передала ему толстую пачку бумаг.
— А вот это, сэр, памятная записка, составленная для вас — ну или для Какстона, буде вы откажетесь. М-м-м… сейчас посмотрю… да, управляющий имуществом сам определяет, во сколько оценить свой труд, но в размерах не меньших, чем… ну, это никого не касается, скажу только, что сумма весьма значительная. Управляющий обязан перечислять деньги на счет, служащий для покрытия текущих расходов владельца… э-э… да, я думал, возможно, вы пожелаете открыть этот счет в Шанхайском банке, а, скажем, Ллойдовский используете в качестве оперативного — ну или наоборот, чтобы полностью обезопасить свою репутацию. Но это так, предположения; мистер Смит и слышать не хочет о каких-либо жестких условиях — просто безоговорочная передача права распоряжения, которая может быть отменена в любой момент любой из сторон. Но я не буду вдаваться в подробности — здесь все написано.
Джубал близоруко прищурился и оглянулся.
— Э-э… Мириам, будь ласкова, сбегай на ту сторону и передай все это Генеральному секретарю. Да, еще остальные экземпляры… — он снова повернулся к Дугласу. — Их я тоже здесь оставлю. Может, вы раздадите их присутствующим… а может, вам самим зачем-нибудь понадобятся. Чуть не забыл — один экземпляр я все-таки оставлю, для мистера Какстона — возьми, Бен.
Джубал поднял глаза от бумаг и озабоченно огляделся по сторонам.
— Ну, это, пожалуй, и все, господин Секретарь. Вы ничего нам не хотите сказать?
— Одну секунду. Мистер Смит?
— Да, мистер Дуглас?
— Вы согласны со всем этим? Вы действительно хотите, чтобы я сделал все, что сказано в этих бумагах? Именно вы, а не кто-нибудь другой.
Джубал затаил дыхание и боялся взглянуть на своего «клиента». Майка заранее готовили к чему-нибудь подобному, но ведь нельзя же было предсказать ни того, в какую конкретно форму будет облечен вопрос, ни того, куда заведет Майкла дурацкая эта привычка все понимать буквально.
— Да, мистер Дуглас, — разнесся по залу — и по всей планете — ясный, отчетливый голос.
— Вы хотите, чтобы я принял на себя управление вашим имуществом?
— Пожалуйста, мистер Дуглас. Это будет добродетельность. Я буду вам благодарен.
— Да, — задумчиво сморгнул Дуглас — Яснее, пожалуй, некуда. Доктор, я повременю с ответом, но вы получите его в самом ближайшем будущем.
— Благодарю вас, сэр. И от своего клиента, и от себя лично.
Дуглас начал вставать, но тут раздался голос Куна.
— Минуточку! А как же с ларкинским решением?
— Да, да, конечно, — мгновенно откликнулся Джубал. — Ларкинское решение. О нем говорят уйму самой безответственной чуши. Так что же насчет ларкинского решения, мистер Кун?
— Это я хочу задать вопрос. Вам. Или вашему… ну, скажем, клиенту. Или Генеральному секретарю.
— Позвольте мне, господин Секретарь, — негромко сказал Джубал.
— Пожалуйста.
— Прекрасно. — Джубал неспешно извлек носовой платок и прочистил нос, громко и продолжительно, со звуком, напоминавшим минорный аккорд в контроктаве. Затем он посмотрел на Куна в упор и торжественно произнес:
— Многоуважаемый член Совета, я обращаюсь к вам и только к вам, ибо прекрасно понимаю, что нет никакой необходимости объяснять все это правительству в лице Генерального секретаря. Давным-давно, когда я был еще маленьким мальчиком, мы, на пару с еще одним таким же мальчиком, организовали клуб. А у каждого клуба должны быть клубные правила. Первое правило — принятое нами единогласно — состояло в том, что впредь каждый из нас будет называть свою маму «квочка». Глупость, конечно, неимоверная — но ведь мы были еще так молоды… Мистер Кун, вы, вероятно, догадываетесь, к чему это привело?
— Доктор Харшоу, я не намерен играть в загадки.
— Я действовал в строгом соответствии с нашим «квочковым решением» — но только один раз. Этого раза хватило за глаза и за уши, так что второй и последний член клуба даже и не рискнул повторить мою прискорбную ошибку. Меня отхлестали розгой по мягкому месту — что и покончило с «квочкинским решением».
Джубал сделал паузу и откашлялся.
— Зная, что этот несуществующий вопрос почти неизбежно будет поднят, я попытался объяснить своему клиенту суть ларкинского решения. Он долго не мог поверить, что находятся люди, верящие в применимость этой юридической фикции к Марсу. Марс — не Луна, на нем обитает древнее и мудрое племя — несравненно более древнее, чем ваше, сэр, и — вполне возможно — более мудрое. Поняв, наконец, что я говорю вполне серьезно, мистер Смит отнесся к ситуации с юмором. Да, сэр, со снисходительным юмором — и не более того. Один — всего лишь один — раз я недооценил способность своей матери подобающим образом воздать за наглость. Урок обошелся мне сравнительно дешево. А вот урок планетарного масштаба… Земля просто не может себе такого позволить. Прежде чем раздавать не принадлежащие нам земли, стоило бы выяснить — и выяснить получше, — какого рода розги висят в марсианской кухне.
Но Кун все еще пребывал в сомнении.
— Доктор Харшоу, но если ларкинское решение — не более чем мальчишеская глупость… в таком случае объясните мне, пожалуйста, почему мистеру Смиту были оказаны государственные почести?
Джубал равнодушно пожал плечами.
— Почести оказывало правительство, вот у него и спрашивайте, а не у меня. Могу только сказать, как воспринял эти почести лично я. Как элементарную вежливость по отношению к Древнейшим Марса.
— Извините?
— Мистер Кун, эти почести были отзвуком ларкинского решения. В некотором, выходящим за рамки всего, известного человечеству, смысле, мистер Смит и есть планета Марс.
— Объясните, пожалуйста, — холодно бросил Кун.
— Вернее сказать, не Марс, а все его население. В лице Смита нас посетили Древнейшие Марса. Почести, оказываемые ему, это почести им, равно как и любой, причиненный ему вред, равносилен вреду, причиненному им. Это верно в самом буквальном — и в то же время чуждом человеческому опыту — смысле. С нашей стороны было весьма благоразумно оказать почести своим соседям, но это благоразумие никак не связано с ларкинским решением. Ни один человек, обладающий чувством ответственности, никогда не заявлял, что ларкинский прецедент применим к обитаемым планетам и — осмелюсь предположить — никогда такого не заявит.
Джубал взглянул на потолок, словно взывая к небесам о помощи.
— Могу вас заверить, мистер Кун, что древние правители Марса прекрасно видят, как принимаем мы их посланца. Почести, оказанные — через мистера Смита — им, являются прекрасным символом. Я уверен, что сегодня правительство нашей планеты наглядно продемонстрировало свою мудрость. И если вы не понимаете этого сейчас, то обязательно поймете в будущем.
— Если вы, доктор, хотели меня напугать, — холодно пожал плечами Кун, — вы ничуть не преуспели.
— А я и не надеялся. Но, к величайшему счастью этой планеты, ваше мнение не является решающим.
Джубал повернулся к Дугласу.
— Господин Секретарь, я давно отвык от долгих появлений на люди… и очень устал. Не могли бы мы прерваться? А вы тем временем обдумаете свое решение…
21
Читать бесплатно другие книги:
