Догоняя горизонт Кошка Плюс

Есть в этом мире необычное место – крохотная, незаметная на карте мира территория, слишком часто попадающая в выпуски мировых новостей. Имя ей – государство Израиль. Высочайший центр науки, технологии и медицины. Место страдания, бедности, боли и бесконечной войны. Место надежды и ожидания.

Живет там древний народ – евреи. Народ, на протяжении тысяч лет ненавидимый столь многими и столь яростно, что сама природа этой ненависти является объектом научных исследований. Народ, связанный с Богом необычным договором – быть примером для других народов.

Времена меняются. В новом двадцать первом веке стремительно исчезающие ресурсы планеты и рост населения, вынуждает крупнейшие государства мира начать сражение за контроль над будущим. И вновь перед ними выбор – избранный ли они народ и какова цена избранности? Есть ли черта, которую солдат не сможет переступить? А переступив, станет ли он просто животным или… Богом?

Там мы и начнем нашу историю.

~ СЛУШАЮ НА ПЛЕЕРЕ: SUSANA & HAZEM BELTAGUI – SILENT FOR SO LONG

Что, если это первый раз,

Когда скажу открыто правду?

А если перестану быть немой,

То какова цена открытых глаз?

И может, лучше кто другой

Тревожит драгоценный твой покой?

Я буду только рада.

Лишь шанс, что чувство собственной вины

Способно подвести черту,

Наполнить душу ядом,

Мешает оценить себя со стороны,

Разрушить веру и мечты.

Табу – не трогай взглядом.

Что, если это первый раз,

Когда почувствуешь себя настолько близко к краю,

Что разрывает душу тем, кто заглянул с обрыва рая?

Ведь мир измениться для тех, кто посмотрел.

Я это точно знаю.

(Свободный перевод песни SUSANA & HAZEM BELTAGUI – SILENT FOR SO LONG)

ГЛАВА 1. FLASH BACK

~ СЛУШАЮ НА ПЛЕЕРЕ: TOM DAY – ECHOES

Мерцает одинокая звезда,

Беззвучно веет ветерок с реки,

Воспоминания касаются щеки.

Зачем?

Колледж «М. П.». Минус 12 этаж. Тель-Авив. Израиль.

Мишени зажигаются хаотично и беспощадно. Ни единого шанса на ошибку, раздумье, колебание. Секунду назад красный круг зажегся прямо перед ним и, немедленно, почти позади. Слева вспыхивает зеленый, чтобы мгновение спустя смениться желтой вспышкой далеко справа.

Майор нажал на спуск. Тонкий лучик лазера беззвучно ударил в мишень, погасив её. И ещё раз. Перекат. Ещё. Кожа предплечья ощущает пыльный бетон. И холод. Быстрое экономное движение и снова спуск.

Сознание вроде бы привычно отсчитывает мгновения, но полное отрешение так и не приходит. Образы упорно прорываются сквозь пустоту, отвлекая его от тренажера.

Черно-белая девушка в купальнике берет со стойки два влажных бокала с соломинками и фруктами и протягивает ему один. Долька апельсина отрезана небрежно. Она улыбается…

Взрывы, разлетающаяся щебенка. Невысокая каменная ограда, залитая черной кровью. Трупы. Несколько человек ведут огонь по козырькам крыш, прижавшись спиной к спине. Девушка в серой форме без опознавательных знаков выпускает одной рукой наугад полный магазин своего M4 поверх заграждения, и что-то кричит ему… Сергей не слышит, звука нет. Это все только в его памяти. Он мотает головой и девушка исчезает…

Образы делают то, что ни резкие неожиданные звуки, ни ложные мишени обычно сделать не в состоянии – отвлечь его в бою. Поймав себя на этом, он злиться и делает ещё один промах.

Коротко ревет сирена, оповещая об окончании теста.

Сергей поднимается с колена, недовольно вздыхает и бредет в соседнее помещение.

В залитой искусственным светом комнате один только техник – Хези. Он набирает ещё несколько команд, не отрываясь от монитора, и только потом спрашивает Сергея:

– Ну, что у нас нового? – Его пальцы подхватывают карандаш и отправляют его в рот. – Что с тобой происходит, а? Девушки? Эфиопский вирус?

– Ничего не происходит. Какой результат?

– Какие такие результаты?– Хези сводит брови.– Результат – если ничего не изменится – я отправлю тебя к психологу.

– Ладно, заканчивай. Ты меня знаешь. – Сергей хмуриться. – Положись на меня. Мне просто нужно ещё время.

Оператор кидает на него короткий взгляд. Чуть задумывается, но все же решается посоветовать: «Братец, держи себя в руках. Тебе нужно выкинуть все это из головы. Займись чем-нибудь».

Майор молчит. Отвечать ему не хочется. Его лицо чуть напряженно.

Хези вздыхает, отворачивается и бросает ему через плечо: «Ладно, проваливай. Но в следующий раз выдашь 95 или пойдешь к психологу. Я серьезно».

Когда майор выходит он задумчиво стучит пальцем по краю клавиатуры.

***

Снаружи уже темно. Приближается зима, совсем немного и начнутся дожди. Сергей провёл магнитную карту и пожелал «пока-пока» охраннику, томившемуся у ворот.

Выходя на стоянку, не удержался и бросил взгляд на закуток у стены. Тот был занят, но каким-то чужим, незнакомым мотороллером. Почему-то майору стало неприятно, это всегда было её место. Хотя, какая теперь разница? Майор тихонько вздохнул.

Он сел в машину и включил зажигание. Белый джип вырулил со стоянки, распугав пешеходов, и привычно вклинился в поток машин.

Часом позже, бросив, как попало, ботинки в коридоре, он прошел в просторный салон и рухнул на продавленный диван. Бутч немедленно воспользовался ситуацией и принялся грызть хозяйскую обувь, обняв её лапами. «Парень! Как жизнь?» – бросил ему майор. Тот поднял зад и усиленно завилял куцым хвостиком. Гавкнул, но ботинок оставить без присмотра не решился. «Нет мозгов – нет сложностей», – заключил Сергей. Он откинулся на спинку и постарался немного расслабился. Выкинуть всё из головы и не думать …

Он немного полежал с закрытыми глазами. Нет – всё самообман. Может по нему и незаметно, но ему тоже бывает больно. Кому как не ей было это знать. Однако посылку получил именно он.

Вчера вечером раздался звонок в дверь. Камера показала пустую лестничную площадку с беспорядочно раскиданными ковриками для ног. Похоже, недавно убирали. И никого.

Сжимая в руке пистолет, он прислоняется к стене и осторожно толкает дверь. Тишина, только на пороге крупная картонная коробка. И наискосок черным маркером «Грин» и страшная рожица с зубами. Тут-то ему и стало по-настоящему больно.

Он медленно присел на пол перед коробкой. Тусклый свет. Соседи спят. Где-то в трубах умиротворяющее журчит вода. Он тронул стволом крышку.

Стопка тетрадей, фотографии, рисунки. Заботливо уложенный в кобуру джерико, потертый, но видно, что о нем заботились. Плюшевый слон – пыльный. Плеер. Упакованная новая ковбойка с запиской: «С днем рождения – Серый!».

Минуту-две он раздумывал – не вызвать ли эксперта снять отпечатки. Кто-то явно расшалился, а он, вроде бы, должен принять меры. Принимать не хотелось.

Бутч ткнулся под руку хозяина и стал взволновано обнюхивать вещи.

– Да, это она.

Майор встал, забрал коробку и захлопнул дверь ногой.

***

Вчера он не стал ничего трогать. Целый день на службе Сергей раздумывал, что делать. Он смотрел в глаза той, кто послала ему коробку, и не имел сил что-либо возразить. В ответном взгляде он видел четкое послание: «А ты попробуй, давай». И… не мог.

Теперь же, лежа на диване и закрыв глаза, он внезапно понял, что уже давно все решено за него. Она всегда была упорна в своих решениях.

Сергей сел за стол. Протянул руку и щелкнул включателем настольной лампы. Болезненно напряг глаза, всматриваясь в пыльные сухие страницы. Русский… В роте «каф хэт» служили исключительно «русские».

Поправив свет, он стал читать сначала.

ГЛАВА 2. ПОРОЖДЕНИЕ ТЬМЫ

~ СЛУШАЮ НА ПЛЕЕРЕ: FOXWORTH HALL – THE WOLF

Беда, там волк стоит за дверью!

Иллюзий нет – не выйдет договор.

Ведь с каждым волком, что болтал я раньше,

Недолгий вышел разговор.

(из песни FOXWORTH HALL – THE WOLF)

Жили в снежной России трое.

И услышали они голос во сне, что повелел им:

"Идите в землю мою, что завещал я вам,

ибо скоро придет спаситель.

А чтобы у спасителя был шанс, вы должны вернуть

и удержать эту землю, мать вашу!".

(Из теории всемирного еврейского заговора, 1881 год.)

***

СССР. Калининград. 1980 год.

Через дремлющее сознание ребенка прокрадывается сон. Девочка знает, что последует дальше, ведь она видела этот сон не раз. Начинался он всегда практически одинаково.

Её комната на втором этаже стандартной брежневской девятиэтажки, неотличимой от других таких же в их районе. Она стоит у окна, а за окном солнечный летний день. Свет бросает косые тени на асфальт, рядом с воротами растет липа.

Она оглядывает двор и конечно находит его прямо внизу. Черный, мощный зверь стоит, вглядываясь во что-то, чего она сверху не видит. Короткая блестящая шерсть. Острые уши и пушистый хвост. Стоит взглянуть на него, как накатывает непреодолимый страх.

Девочка стремится отвести глаза, она уверена, что он почувствует её взгляд. Поздно, черные блестящие глаза смотрят прямо на неё. Она отшатывается назад, не способная справиться со своим страхом.

Волк мощным прыжком оказывается в окне. Стремительно скользит вперед и все заливает непередаваемый, непереносимый ужас.

Свет. Умиротворение. Рядом парень в футболке и джинсах. У него черные волосы и странный пронизывающий взгляд. Они сидит на обрывистом песчаном берегу. Тут и там песок пронизывают корни невысоких сосенок цепляющихся за дюну. Внизу плещутся волны. Трава и голубое небо.

– Что это? – Спрашивает она, указывая вниз.

– Уми дес.

– Красивое,– она заворожено смотрит на волны.

– Мне надо многое тебе рассказать.

Дальше она ничего не помнит.

Сны продолжались несколько первых лет жизни, потом прекратились.

ГЛАВА 3. СУХИЕ СТРАНИЦЫ

~ СЛУШАЮ НА ПЛЕЕРЕ: GLOBUS-ORCHARDS OF MINES

Не дай земле цвет прошлого принять.

Похоже ли, что ты цветешь?

Ведь ощущаешь ты себя, землей, где прорастут цветы.

Не торопи их осторожный рост.

И, кажется, ломаешься как время.

Столь хрупкий ты внутри,

Но поднимаешься ростками,

покажешься ли над поверхностью земли?

И вот ты в окружении леса

растущих виноградных лоз…

Скажу я с гордостью, не склонится моя судьба к земле.

Ведь будут говорить, что глупо жить надеждой.

Жизнь так хрупка, как прорастающая у ног моих трава.

Но двигайся как прежде.

Чтоб знать, чтоб чувствовать,

Чтобы еще сыграть.

Не чувствуешь ли ты тоже?

Что знаешь ты, что тоже ты растешь?

Не чувствуешь? Быть может…

(Свободный перевод песни GLOBUS-ORCHARDS OF MINES)

Говорят, дети не помнят себя до определенного возраста. Самое раннее мое воспоминание – я лежу в коляске и смотрю на маму и папу. Они везут меня куда-то. Где-то на фоне небо и верхушки деревьев. И солнце.

***

Я бегу с сачком для бабочек. Солнечное утро. Поле покрыто желтенькими одуванчиками. Мир чист и прекрасен. Мне три-четыре годика. Вся моя вселенная – это высокий дом, два дворика и дорога приходящая ниоткуда и текущая в никуда. Редкие автомобили проезжают по ней по своим делам.

Где-то там лежит весь мир.

***

Треугольники ложатся на треугольники. Кубики располагаются ровными рядами. Я ухожу последней – надо же все игрушки разложить по четкой системе. Совершенство завораживает меня.

В детском садике на меня буквально молятся воспитатели, я избавляю их от нудной неприятной работы. А папе приходится ждать по полчаса, прежде чем я разрешаю себя забрать.

***

– Не хочу, не хочу! Пусть сегодня меня заберет мама.

Я устроила скандал и забыла. Вечером в дверях стоит моя мама. Я в шоке. Только теперь я вспоминаю, что сама этого требовала.

Мне так горько. Я не верю сама себе. Я не могу ничего исправить.

***

Летняя гроза теплая и великолепная. Небо затянуто серым, клочья туч озаряют вспышки света. Вода хлещет по асфальту, разлетаясь серебряными брызгами. Мы бегаем по лужам босиком мокрые и счастливые.

***

Что будет, если взять и отрезать ножницами электрический провод настольной лампы? Все просто – короткое замыкание. Долю мгновения я вижу шикарную молнию. Мощную, стремительную. Опасную.

Весь вечер я сижу в темноте.

***

Дети, вообще, глупы и жестоки. Я заметила, они как-то примитивно воспринимают мир. Спросила одного мальчика: «Что там, где кончается космос?». А он, не задумываясь, буркнул: «Потолок».

У него все просто.

***

Книги начались с большой, красиво оформленной книжки «Золушка». Мне читали ее так часто, что я запомнила ее наизусть. Я видела слова на бумаге и понимала, что это такое, но написать не умела. И тогда я на самом большом развороте стала выводить буквы собственного изобретения.

О чем рассказывали те слова, не узнал никто. А мне здорово влетело.

Читать я стала на шестой год.

***

Зима, медленно падает снег. Я на санках скатываюсь с горки и упираюсь в сапоги незнакомого мужчины.

– Ну что, дружок? Хочешь конфету? Ну, пошли тогда. Я тебе куплю.

Он везет мои санки, а я доверчиво гляжу на него сквозь снег.

Дома гроздь самых дорогих конфет, которые мне так редко удается попробовать, разлетаются по всей кухне. Мама кричит на меня. Ей страшно и она злиться на меня за то, что ей страшно.

Я помню только эти конфеты. И его глаза.

***

Я много хожу пешком, меня гонит острое любопытство. Я исследую мир. Он такой разный, в нем столько всего. Я впитываю и пропускаю через себя картины – людей, места. Я учусь сама того не зная. Может быть, тогда я и становлюсь мной. А может быть раньше. Или я такой родилась, такой как я есть?

***

Я различаю детей. Они уже не безликие товарищи по играм. У них характеры. Одни подлые, другие отважные. Одни сильные, другие пустые. Но все, все уникальные. Все живые.

Хорошие они или плохие сложно сразу разобраться. Однако, каждый, по своему, замечательная личность. Сколько на земле людей? Миллиарды? Неужели, каждый из них такой уникальный, не похожий на других?

***

Я болею – какая радость можно не ходить в школу.

Я болею – Как грустно и одиноко. Жаль, что я не в школе.

Простая вещь, а много смыслов. Надо понять себя.

***

Маленькая белая собачка бежит по протоптанной в поле цветов дорожке. Подпрыгивает. Лето и тепло. Я неторопливо иду за ней, срывая одуванчики. Так спокойно и непонятно на душе. И никуда не хочется спешить.

Раньше гулять с собакой было наказанием. Столько срочных дел, столько всего интересного. В спешке бедную маленькую зверушку дергали за поводок и тащили туда-сюда-быстрее-скорее-домой.

Я не помню это время хорошо, но в какой-то момент пришло осознание суетности жизни, и это ощущение подарило мне внутреннее спокойствие. В спешке можно упустить детали, запахи, отдельные звуки. Знаки, написанные на лицах.

Спокойно, не торопись! Может быть, завтра не наступит. Слушай сейчас.

Я гуляла среди цветов и солнца посреди огромного пустого поля и слушала тишину.

***

По телевизору передают о каком-то взрыве на Чернобыльской АЭС. Мама ужасается, а я говорю: «Мне всё равно». Как может волновать меня непонятная беда непонятно где? Это все далеко и не важно.

***

Откуда приходят сны. Иногда мы видим в них то, что будет. Иногда то, что было. А чаще – то, что никогда не случиться. Иногда мне сниться, что я стою на кромке крыши. Я что-то освобождаю и поднимаю у себя в груди. Тело взмывает в воздух. Я поднимаюсь над крышами. Я лечу.

***

Меня приняли в пионеры. Каждое утро перед школой галстук приходиться гладить утюгом. Я старательно завязываю его, так, чтобы узел был идеально ровным.

Шелк удивительный на ощупь. Он течет сквозь пальцы как вода, но выглядит как огонь.

***

В пионерском лагере у меня появляется сыпь. Они думают что это «чесотка» и закрывают меня в изолятор. Там скучно – свет только в туалете. Всю ночь я сижу на полу и читаю книжку русских сказок. Семьсот страниц заканчиваются к утру, а у меня появляется соседка по несчастью – тоже загремела сюда. Вдвоем веселее.

Конечно, ничего у меня нет – меня выпускают на следующий день. Вещи забрать не разрешают, но я не теряюсь и организую их побег через окно изолятора, благо соседка все еще там.

В лагере весело, у меня много подруг. Мы записываем адреса друг друга, что бы потерять эти бумажки в ворохе дней. Но никогда не забыть скоротечную дружбу того лета.

***

На заставке вечерней программы новостей первого канала слово Olivetti. Я смотрю, но не понимаю, что я вижу. Это исчезает Советский Союз.

***

В телевизоре танки на улицах, стрельба, разбитые стекла. Я не узнаю свой мир. Телевизор просто не может показывать такое.

***

Удивительно, утюг стоит 214 рублей. А на нем написано: «Цена 10 рублей». Это значит, что если бы я купила десять утюгов раньше, я стала бы богатой сейчас? Деньги тоже имеют цену? Я медленно и с удивлением узнаю новое. Я изучаю. Я постигаю этот мир шаг за шагом.

***

В телевизоре открывается новый канал. Это не понятно и удивительно. Кроме первой, второй и третьей программы теперь есть еще одна. В течении месяца они крутят один и тот же мультик. И я смотрю его с неослабевающим удивлением раз за разом.

***

Маленькая девочка на простой белой кухне.

– Юля, ты знаешь такую страну, Израиль?

– Нет.

– Мы все вместе поедем туда жить, и я, и ты и бабушка. Там живет твоя тетя с дядей и двоюродный братик. Там много фруктов и есть море.

– А папа тоже поедет?

Мне не отвечают. Я ничего не знаю о людях.

***

Собачку не смогли взять с собой и усыпили. Весь день мама с бабушкой плакали. А я чувствую… Она была, я помню ее. Она – есть, ведь я помню её…

***

Мне снятся твердая земля, покрытая струящимся, мелким, похожим на пыль песком. Ослепительный свет. Я еще не знаю, насколько удивительно близко ведение к истине. Тепло. Тишина и пустые улицы. Земля, что зовет меня.

***

Утром пока ждем самолет, я выбегаю в поле, заросшее суховатой зеленой травой. Стрекочут кузнечики, вдали махают ветвями деревья. Синее-синее небо с толстыми белыми облаками. Я покидаю Россию.

Самолет отрывается от взлетной полосы и меня вдавливает в кресло. Все оживлены и радостно переговариваются. А я вижу облачка внизу под блестящим крылом. Я лечу.

***

Море завораживает. Пляж пуст, я одна на песчаном берегу. Небо огромное и темно синее с фиолетовым отливом. Запах водорослей и свежесть. Солнце нежаркое, но заливает все вокруг светом, вода неутомимо набегает на берег, земля пропускает её сквозь себя, оставаясь мокрым песком, хранящим мои следы. Ветер несет тоску.

Четыре стихии и я на пересечении их. Что-то кардинально иное, что не просто смесь этих стихий. Что-то необычное.

Это моя первая зима здесь.

***

На улицах везде цветы. Всё вокруг зеленое, какая же это пустыня?