Смертельные тайны Брындза Роберт

16

Воздух на улице казался влажным и густым. Ветерок с залива Святого Лаврентия приносил лишь небольшое облегчение. Ароматы пивоварни рассеялись, зато усилился запах реки. Я шла к машине. Над головой кричали чайки, то ли протестуя против раннего прихода лета, то ли приветствуя его.

Структура полиции в Квебеке достаточно сложна. СК отвечает за все части провинции, не входящие в юрисдикцию муниципальных сил правопорядка, которых много в пригородах Монреаля. Сам остров защищает муниципальная полиция Монреаля – комюноте урбэн де Монреаль, или КУМ.

КУМ делится на четыре округа: Северный, Южный, Восточный и Западный. Не слишком изобретательно, но географически верно. В каждом округе есть управление со следственным, оперативным и аналитическим отделами, а также центр временного содержания.

Подозреваемые в преступлениях, кроме убийств и сексуального насилия, ждут свою судьбу в одной из этих четырех тюрем. За кражу в музыкальном магазине в «Ле Фобуре» на улице Сент-Катрин Шанталь Спектер и Люси Херарди держали в управлении Южного округа.

Южный округ, куда входит и мой район, столь же разнообразен по населению, как и остальные. Большинство говорит по-французски и по-английски, но здесь также можно услышать греческий, итальянский, испанский, фарси и десяток других языков. Тут находятся Университет Макгилла и стрип-клуб «Ванда», деловой центр «Сан лайф» и паб «Харлейс», собор Мари-Рен-дю-Монд и магазин презервативов на Кресчент-стрит.

В Южном округе обитают сепаратисты и федералисты, наркодельцы и банкиры, богатые вдовы и нищие студенты. Это место развлечений для хоккейных болельщиков и ищущих компанию одиночек, место работы для приезжающих из пригородов, место отдыха для бродяг, которые пьют из бумажных пакетов и спят на тротуарах. За прошедшие годы я участвовала в расследовании множества убийств, случившихся в его границах.

Возвращаясь назад по тому же пути, что и утром, я направилась через туннель на запад, выехала на Этуотер, свернула на север на Сен-Марк, потом направо на Сент-Катрин и опять направо на Ги. В какой-то момент я оказалась всего в нескольких метрах от своего дома, пожалев, что не могу, вместо того чтобы ехать на запланированную встречу, повернуть туда.

Все это время я думала о родителях Шанталь и Люси: надменном и высокомерном сеньоре Херарди, его запуганной жене, миссис Спектер с подкрашенными глазами и лакированными ногтями, отсутствующем мистере Спектере. Им повезло – их дочери были живы.

Представила сеньору Эдуардо, измученную мыслями о том, что могло случиться с Патрисией. Подумала о супругах де ла Альда: оплакивая смерть Клаудии, они, возможно, обвиняют себя в том, что не смогли ее предотвратить.

Заехав на стоянку, я припарковалась между двумя полицейскими машинами. Мне кивнул Клод. Он стоял, прислонившись к «мерседесу» Спектеров и скрестив руки на груди.

Я вошла в полицейское управление через главный вход, подошла к стойке, показала удостоверение и объяснила цель своего визита. Охранница изучила фотографию, взглянула на мое лицо, провела пальцем по списку и, наконец удовлетворившись, снова подняла взгляд.

– Адвокат и мать уже прошли. Вещи оставьте здесь.

Сняв с плеча сумочку, я протянула ее охраннице. Та заперла ее в ячейку, что-то записала в гроссбух и повернула его ко мне.

После того как я вписала свое имя и время, она сняла трубку телефона и что-то в нее сказала. Через несколько мгновений из зеленой металлической двери слева от меня появился второй охранник. Провел по моему телу ручным металлоискателем и дал знак следовать за ним. Под неусыпным присмотром видеокамер под потолком повел меня по освещенному люминесцентными лампами коридору.

Впереди находился вытрезвитель, обитатели которого бездельничали, спали или цеплялись за решетку. Дальше – еще одна зеленая металлическая дверь. За дверью – блок камер. Напротив вытрезвителя – перегородка. За перегородкой – деревянное решетчатое хранилище для вещей новоприбывших узников. Стандартная тюрьма.

Мы прошли мимо нескольких дверей с надписью «Свидания с заключенными». По прежним визитам я знала, что каждая из них ведет в крошечную комнатку с телефоном на стене, привинченным к полу табуретом, барьером и окном, выходящим в точно такую же комнатку для посетителей. Все переговоры велись сквозь стекло по телефону.

Переговоры с задержанными, которые не приходились родственниками послу.

Пройдя мимо комнат для свиданий, охранник остановился у двери с надписью «Свидания с адвокатами» и пригласил меня войти. Я никогда прежде не встречалась с адвокатами и не знала, чего ожидать. Красных кожаных кресел? Бокалов для бренди? Фотографий игроков в гольф в Шотландии?

Эта комната была больше, но выглядела столь же мрачно, как и те, что предназначались для подружек и родственников заключенных. Не считая телефона, всю ее обстановку составляли металлический стол и такие же стулья.

Вокруг стола сидели миссис Спектер, ее дочь и незнакомый мужчина – видимо, их семейный адвокат. Он был высок и почти так же велик в обхвате, с венчиком седых вьющихся волос, что падали на воротник дорогого костюма. Его розовая лысина ярко блестела, лицо тоже.

Миссис Спектер сменила цветовую гамму наряда на летнюю: светло-бежевое льняное платье, колготки цвета белой ночи и туфли-лодочки с открытым носком. Медного колера кудри украшала золотая лента с мелкими жемчужинами. Увидев меня, женщина натянуто улыбнулась, и ее лицо тут же скрылось под идеальной маской Эсте Лаудер[59].

– Доктор Бреннан, разрешите представить вам Игоря Ливицкого, – сказала она.

Ливицкий привстал и протянул руку. Лицо его, когда-то мужественное, сильно смягчилось за годы чревоугодия и обильных возлияний. Улыбнувшись, я пожала его мясистую ладонь.

– Темпе Бреннан.

– Очень приятно.

– Мистер Ливицкий будет представлять интересы Шанталь.

– У-у, конечно. Только в тюрягу меня не суй. – Голос последней сочился сарказмом.

Я повернулась к ней. Дочь посла сидела, раскинув ноги, уткнувшись взглядом в пол и сунув руки в карманы джинсовой жилетки.

– А вы, надо полагать, Шанталь.

– Нет, блин, Белоснежка.

– Шанталь!

Миссис Спектер положила ладонь на голову дочери. Та стряхнула ее.

– Хрень какая-то. Ни в чем я не виновата.

Девушка выглядела такой же невинной, как Бостонский душитель. Светлые волосы теперь были черными, словно вакса. Под жилеткой на ней было розовое сетчатое бюстье. Ансамбль довершали черная обтягивающая мини-юбка, черные колготки, черные сапоги и черный макияж.

Я села напротив несправедливо обвиняемой.

– Охрана нашла в вашем рюкзаке пять компакт-дисков, мисс Спектер, – сказал Ливицкий.

– Пошел к черту.

– Шанталь! – На этот раз рука миссис Спектер коснулась ее собственного лба.

– Я здесь для того, чтобы помочь вам, мисс. Если будете перечить, мне вряд ли это удастся, – тоном мистера Роджерса[60] продолжал Ливицкий.

– Да вы все только и думаете, как бы запихнуть меня в какой-нибудь гребаный концлагерь!

Шанталь подняла взгляд, и я, кажется, не увидела в нем ничего, кроме чистой ненависти.

– А эта, блин, чего тут делает? – Она дернула локтем в мою сторону.

Прежде чем я успела ответить, вмешалась миссис Спектер:

– Мы все очень беспокоимся, милая. Если у тебя проблемы с наркотиками, мы хотели бы найти для тебя самое лучшее решение. Возможно, доктор Бреннан сумеет нам помочь.

– Вам бы только сбагрить меня подальше, чтобы я вас больше не доставала! – Она пнула ножку стола и вновь яростно уставилась на свои сапоги.

– Шант…

Ливицкий положил руку на плечо миссис Спектер и поднял другую, давая ей знак замолчать.

– Чего вы хотите, Шанталь?

– Свалить отсюда.

– Я могу это устроить.

– Вы? – Впервые за все время голос почти соответствовал возрасту девочки.

– У вас больше нет судимостей в Канаде, а магазинная кража – незначительное правонарушение. Учитывая обстоятельства, уверен, я сумею убедить судью освободить вас на попечение матери, если пообещаете подчиниться его – и ее – условиям.

Шанталь молчала.

– Понимаете, что это означает?

Нет ответа.

– Если ослушаетесь мать, нарушите закон.

Очередной пинок по ножке стола.

– Вам понятно, Шанталь?

– Угу, угу.

– Вы сможете подчиниться наложенным на вас условиям?

– Я что, дура, блин?

Миссис Спектер вздрогнула, но промолчала.

– Как насчет Люси?

Ливицкий опустил руку и смахнул со стола несуществующую пыль.

– Ситуация с мисс Херарди не так проста. Ваша подруга здесь нелегально. У нее нет документов, разрешающих пребывание в Канаде. Этот вопрос придется решать отдельно.

– Без Люси я никуда не пойду.

– Что-нибудь придумаем.

Ливицкий сплел похожие на сосиски пальцы. Несколько мгновений все молчали. Шанталь продолжала пинать ножку стола.

– А теперь… – Адвокат облокотился на стол. – Может, поговорим о проблеме с наркотиками?

Тишина.

– Шанталь, милая, ты должна…

Ливицкий вновь заставил клиентку замолчать, подняв руку.

Опять тишина. И пинки по столу.

Я перевела взгляд с матери на дочь и обратно – словно с обложки «Гламура» на обложку «Метал эдж». В конце концов Шанталь вновь дернула локтем в мою сторону.

– Она что, вроде соцработника?

– Эта леди – подруга вашей мате… – начал Ливицкий.

– Я мать и спрашивала.

– Доктор Бреннан прилетела вместе со мной из Гватемалы, – тихо ответила миссис Спектер.

– Что, помогала тебе нос высморкать на взлете?

Я пообещала себе, что не позволю Шанталь вывести меня из равновесия, но сейчас едва сдерживала желание дотянуться до маленькой твари и вцепиться ей в горло. К черту лайковые перчатки!

– Я сотрудничаю со здешней полицией.

Шанталь тут же ухватилась за мои слова:

– С какой именно?

– Со всеми. И твои выкрутасы никого не впечатляют.

Девушка пожала плечами.

– Адвокат дал тебе хороший совет. – Я даже не попыталась произнести его фамилию.

– Это адвокат моей мамаши. У него мозгов как у курицы.

Лицо Ливицкого побагровело, словно большая перезрелая слива.

– Ты ведешь себя глупо, Шанталь, – сказала я.

– Угу. Видать, на роду написано.

– Мне нужно все досконально знать о… – начал Ливицкий.

Юная бунтарка снова его оборвала:

– В каком смысле – сотрудничаете с полицией?

Мой намек явно от нее не ускользнул. Дочь посла была отнюдь не глупа.

– В лаборатории судебной медицины, – ответила я.

– Коронер?

– Можно и так сказать.

– В Гватемале тоже жмуриками занимались?

– Меня пригласили участвовать в расследовании убийства.

Я подумала было на этом и остановиться, но решила добавить чуточку реальности.

– Обе жертвы – девушки твоего возраста.

Взгляд «вампирских» глаз наконец встретился с моим.

– Клаудия де ла Альда, – сказала я.

Я ждала какой-то реакции, но ее не последовало.

– Она жила недалеко от тебя.

– Тоже мне совпадение!

– И работала в музее Иксчель.

Шанталь снова пожала плечами.

– Вторую жертву опознать не удалось. Ее нашли в канализационном отстойнике в Первой зоне.

– Дикий район.

Мы с Шанталь испытующе смотрели друг на друга.

– Попробуем еще одно имя, – сказала я.

– Динь-Динь?

– Патрисия Эдуардо.

Она даже не дрогнула.

– Работала в больнице «Сентро медико».

– А я, блин, тут при чем?

– Она пропала без вести в октябре.

– Пустилась, видать, в бега.

– И такое бывает.

Пинок. Стол подпрыгнул.

– Во время расследования всплыло твое имя.

– Не может быть, – фыркнула она.

Пинок.

– А собственно, почему?

– Слишком уж много совпадений.

– Это что, шутка?

Шанталь бросила взгляд на Ливицкого. Тот развел руками, и она снова посмотрела на меня.

– Хрень все это.

– Гватемальская полиция так не считает. Им нужна информация.

– Да мне плевать, что им нужно, хоть лекарство от триппера! Понятия не имею, о чем вы! – Взгляд ее пронизывал меня насквозь.

– Вы одного возраста, жили в нескольких кварталах друг от друга, тусовались в одном и том же районе. Стоит найти хоть какую-то связь, даже туалет, куда вы с Клаудией де ла Альдой вместе ходили пописать, – и они могут приволочь вас обратно, а потом пропустить через все жернова.

Конечно, это была неправда, и Ливицкий знал. Адвокат промолчал.

– Хрен вы меня заставите вернуться в Гватемалу! – уже не столь уверенно сказала Шанталь.

– Тебе семнадцать лет, то есть ты несовершеннолетняя.

– Мы этого не допустим, – вмешался Ливицкий, словно добрый полицейский.

– Возможно, у тебя не будет выбора, – продолжала я, играя роль злого копа.

Шанталь не собиралась попадаться на удочку. Вытащив руки из карманов, она закинула их за голову.

– Ладно. Это была я. Я их убила. И я продаю героин школьникам.

– Никто не обвиняет тебя в убийстве, – сказала я.

– Знаю. Своенравная девчонка столкнулась с реальностью. – Она наклонилась вперед, широко раскрыв глаза, и по-собачьи тряхнула головой. – С дрянными девчонками порой случается такая же дрянь.

– Вроде того, – бесстрастно ответила я. – Как ты понимаешь, ничто не может помешать отправить Люси назад в Гватемалу.

Шанталь встала так резко, что стул с грохотом рухнул на пол.

Миссис Спектер схватилась за грудь.

В дверь, хватаясь за пистолет, ворвался охранник.

– Все в порядке?

Ливицкий поднялся на ноги:

– Мы закончили. – Повернулся к Шанталь. – Ваша мать принесла вам одежду, которую вы должны надеть, прежде чем предстанете перед судьей.

Девушка закатила глаза. Шарики туши повисли на ресницах, словно дождевые капли на паутине.

– Мы освободим вас часа через два-три, – продолжал он. – С наркотиками разберемся позже.

Когда охранник вывел Шанталь из комнаты, Ливицкий повернулся к миссис Спектер:

– Полагаете, сумеете с ней справиться?

– Конечно.

– Она может сбежать.

– Это все из-за того чудовищного окружения. Дома, с отцом и со мной, с ней все будет хорошо.

Я заметила, что Ливицкий сомневается – так же как, определенно, сомневалась и я.

– Когда приедет посол?

– Как только сможет. – Пластиковая улыбка вернулась на место.

Мне в голову пришли слова песенки об улыбке, которую мы пели в скаутском отряде, когда мне было восемь лет:

– Что насчет мисс Херарди? – вернул меня к действительности вопрос Ливицкого.

– А что с ней? – без особого беспокойства спросила в ответ жена посла.

– Я буду представлять ее интересы?

– Вероятно, все проблемы Шанталь из-за нее. Они каким-то образом получили документы, путешествовали автостопом с незнакомыми людьми, пересекли континент на автобусах. Моя дочь никогда бы не поступила так сама.

– Я не была бы в этом так уверена, – сказала я.

Изумрудные глаза удивленно уставились на меня.

– Откуда вам знать?

– Как говорится, нутром чую. – Отступать я не собиралась.

Миссис Спектер не сразу нашлась что ответить.

– В любом случае, – заявила она, – лучше всего, если мы не станем вмешиваться в дела гватемальских граждан. У Люси богатый отец, он сумеет о ней позаботиться.

Оказалось, что этот самый богатый отец сейчас в Монреале: когда мы вышли в коридор, я увидела, как он идет следом за охранником. Его спутник был одет точно так же, как Ливицкий, – дорогой костюм, итальянские туфли, кожаный портфель.

Херарди повернулся, проходя мимо, и наши взгляды встретились.

Я сочувствовала маленькой девочке у ограды школьного двора, но с теми чувствами не могла сравниться жалость, которую я ощутила к Люси Херарди. Что бы ни привело ее в Канаду, вряд ли ее за это простят.

17

Сорок минут спустя я шла по дорожке между высокими, по плечо, живыми изгородями. Вела она к двустворчатым стеклянным дверям с логотипом компании и краткой информацией о ней – сверху по-французски, а ниже, шрифтом помельче, по-английски. Весьма по-квебекски.

Потребовалось полчаса на поездку и еще полчаса на то, чтобы найти нужный адрес. Корпорация РП располагалась в одной из двухэтажных бетонных коробок в промышленном парке в Сент-Юбере. Все здания были серыми, отличались только цветными полосами, опоясывавшими каждое, подобно подарочным лентам. У корпорации РП полоса была красной.

Пол в вестибюле выглядел самым блестящим из всех, по которым мне доводилось ступать. Я направилась к кабинету слева от главного входа. Когда вошла, меня по-французски приветствовала женщина азиатской внешности, ее блестящие черные волосы были подстрижены возле ушей и падали прямо на лоб. Ее широкие скулы напомнили о Шанталь Спектер, которая, в свою очередь, напомнила о девушке из отстойника. Я вновь ощутила знакомое чувство вины.

– Je m’appelle Tempe Brennan[61], – сказала я.

Услышав мой акцент, она перешла на английский.

– Чем могу помочь?

– У меня в три часа назначена встреча с Сюзанной Жан.

– Присядьте, пожалуйста. Одну минуту. – Она сняла трубку телефона и что-то сказала.

Меньше чем через минуту появилась Сюзанна и поманила меня пальцем. Она весила примерно столько же, сколько и я, но была на целую голову выше. Кожа – цвета баклажана; волосы, заплетенные в сетку на три дюйма вокруг лица, сзади свисали длинными черными косами, стянутыми оранжевой лентой. Как обычно, Сюзанна больше походила на модель, чем на инженера.

Я следом за ней вернулась в вестибюль, затем прошла через еще одни двустворчатые двери напротив главного входа. А после – через заставленное оборудованием помещение. Несколько работников в белых халатах настраивали приборы, смотрели на мониторы или наблюдали за работой сложной техники. Слышалось приглушенное гудение, жужжание и щелчки.

Кабинет Сюзанны выглядел так же скромно, как и весь завод: голые белые стены и панели из тикового дерева. Только над ее столом висела акварель: единственная орхидея в хрустальной вазе. Один отдельный лепесток. Одна идеальная капля воды.

Сюзанна любила, чтобы все было чисто. Как и я, она не терпела грязи и серьезно относилась к уборке.

Если моим любимым наркотиком был алкоголь, то для Сюзанны таковым являлась кока-кола. Ни одна из нас не принадлежала к Обществу анонимных алкоголиков, но познакомились мы через общую подругу, фанатичную его приверженку. Случилось это шесть лет назад. Мы поддерживали связь, время от времени встречаясь или с общей подругой, или сами за ужином либо за партией в теннис. Я мало что знала о ее окружении, а она еще меньше о моем, но каким-то образом мы сошлись.

Сюзанна опустилась на одну сторону дивана абрикосового цвета, скрестив ноги длиной как минимум в двенадцать ярдов. Я присела на другую.

– Что ты делаешь для «Бомбардье»? – спросила я.

– Разрабатываем прототипы пластиковых деталей.

– А для «Вольво»?

– Металлические подшипники.

Производство для меня – такая же глубокая тайна, как и болото Окефеноки[62]. На входе – сырье и материалы. На выходе – газонокосилки, ватные тампоны или «бьюики». Что происходит между – понятия не имею.

– Я знаю, что вы на основе спроектированных на компьютере данных создаете некие твердые объекты, но никогда толком не понимала, какие именно, – сказала я.

– Функциональные пластиковые и металлические детали, модели для отливок и прочные металлические пресс-формы.