Жертва без лица Анхем Стефан

13

Он наслаждался каждой секундой из четырех часов сна на одеяле, пока не прозвенел будильник. Спал он крепко. Крепче, чем планировал, а это значит, что он расслабился и чувствует себя в безопасности. Чересчур в безопасности, как он понял несколько минут назад, когда собрал вещи и обнаружил, что у него гости.

Упаковка яблочного пирожка была разорвана, а от него самого остались одни крошки. Зато повсюду был разбросан крысиный помет. Значит, они были более голодными, чем он предполагал. Удача снова была на его стороне, напомнив ему о том, что вообще-то на удачу рассчитывать не стоит.

Он выбрался из склада через окно и пошел к машине, спрятанной в кустах на другой стороне улицы. Ни единой живой души. Только он и утро. Он спокойно стянул ботинки и темную рабочую одежду, умылся водой из канистры, стоявшей в багажнике, и надел на себя короткие брюки песочного цвета с большими боковыми карманами, голубую тенниску, желтую кепку и пару зеленых кроксов.

В новой одежде он чувствовал себя клоуном, зато теперь выглядел как самый обыкновенный швед, который поехал в Данию попить пивка. Он положил в рюкзак сменную футболку розового цвета, бутылку воды, перчатки, фотоаппарат со сменным объективом, веревку, ключи от «Пежо», карманный фонарик, а также строительный нож и шприц с пропофолом. Последнее – просто на всякий случай, до таких крайностей вряд ли дойдет.

Он вовремя прибыл на вокзал Кнутпунктен в Хельсингборге и по пути через пролив смог выпить пресловутое пиво и заесть его большим бутербродом с креветками, обильно политым майонезом. Он заставил себя съесть все. В следующий раз он поест нескоро. В 10:55 он выехал на поезде из Хельсингера и в 11:41 прибыл в Копенгаген. Там у него было 19 минут для посещения такого отвратительного туалета, что он чуть было не опоздал на электричку до Рингстеда. Через 34 минуты он приехал на станцию Рингстед, откуда пошел пешком на автобусную остановку.

Солнце прибавило жару, температура поднялась до 35 градусов, и он радовался, что оделся так легко. Даже кроксы неожиданно оказались удобными. В 13:00 он сел в автобус и занял самое переднее место. Он не любил сидеть в хвосте. Особенно в такую жару, когда в автобусе было полно потных пассажиров.

В 13:28 он сошел с автобуса у школы в Леллинге и наконец смог несколько раз глубоко вдохнуть воздух без примеси чужого пота. Заправка, рядом с которой он припарковал машину полторы недели назад, находилась меньше чем в трехстах метрах от школы, т. е. максимум в двух минутах ходьбы. Но он пошел в обход по маленьким улочкам, описав широкий круг в районе заправки, чтобы убедиться, что нигде не дежурят полицейские.

Сначала он испытал облегчение, но когда спустя какое-то время понял, что не встретил ни одного человека и что весь поселок словно вымер, начал беспокоиться. Где все? Он что-то пропустил?

Только когда он прошел мимо дома с открытыми окнами и услышал звук телевизора, все встало на свои места. В отличие от Швеции, Дания прошла на чемпионат мира по футболу и теперь играла в Южной Африке.

Иными словами, это был идеальный момент, чтобы забрать машину. Проходя мимо сада, заставленного фигурками гномов, он укрылся за деревьями, достал фотоаппарат и снял с приближением заправку в пятидесяти метрах от него. Людей видно не было, и «Пежо» стоял на том самом месте, на котором он его оставил. Только к стеклу кто-то прикрепил записку. Ну, бывает.

Он убрал фотоаппарат и торопливо пошел к машине. С каждым шагом у него учащался пульс, но все уляжется, как только он повернет зажигание и уедет отсюда. Это только доказывало, что организм качает адреналин и что он сосредоточен.

Но чем ближе он подходил к машине, тем сильнее становилось чувство, что что-то не так. Машина стояла под углом, словно вот-вот завалится вперед. И только подойдя вплотную, он увидел, в чем дело, и сорвал записку.

МАШИНА ЗАДЕРЖАНА ПО ПРИЧИНАМ ЛИЧНОГО ХАРАКТЕРА

ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕСЬ К ПЕРСОНАЛУ

14

Ирен Лилья предложила встретиться в кафе «Olsons Skafferi» рядом с площадью Мариаторгер в самом начале второго. Фабиан знал это место – он бывал здесь несколько раз в последние годы перед переездом в Стокгольм. Тогда это было новое и богемное место. Теперь оно перешло в разряд классики.

Он пошел по улице Хельсубаккен. По дороге дозвонился до Сони, которая вместе с Матильдой обедала на террасе в кафе музея Луизиана, откуда открывается вид, явно стоящий всей поездки.

Он рассказал о приглашении на барбекю к Муландеру, и, к его удивлению, жене эта идея понравилась. Им все равно надо обзаводиться новыми знакомыми, и если среди его коллег есть приятные люди, то почему бы с ними не подружиться.

Сначала Фабиан подумал, что она иронизирует. Соня никогда особо не стремилась встречаться с его друзьями. Еще меньше – с его коллегами. Но потом он решил принять ее согласие как желание сделать то, о чем они договорились: дать их жизни честный шанс. Они условились встретиться дома около пяти, а он по дороге купит вино.

Он нашел свободное место на улице Хестмелленгренден напротив винного магазина, где осмотрел полки в поисках достойного выбора. Как обычно, все кончилось несколькими бутылками риохи, взятыми наугад, хотя и с дорогой полки.

Еще недавно, пару лет назад, неумение разбираться в винах не давало ему покоя. Как только у него в руках оказывалась винная карта и ему предстояло сделать выбор, его охватывала паника. Он попытался исправить положение и пошел на курсы сомелье. Но уже через несколько встреч, на которых он старался испытывать хоть какой-то энтузиазм, дегустируя вина и обсуждая года урожая и сорта винограда, он признал, что ему не суждено блистать познаниями в этой области.

Он вошел в кафе и увидел, что Ирен Лилья уже ждет его за столиком у окна в самом дальнем углу.

– Что скажешь о косуле по-сконски с обжаренными в масле лисичками, пюре из пастернака и картофельными блинами, а также телячьем студне, приправленном брусникой?

Фабиан кивнул и сел.

– Хорошо, потому что я уже заказала для нас обоих. К тому же это самое дорогое блюдо, – продолжила она, кладя на стол папку.

– Шмекель?

Лилья кивнула.

– И?

– Пока что я смотрела только в Интернете, но уже совершенно ясно, что он нам интересен, и, похоже, у него полный шкаф скелетов. Он того же года рождения, что и ты, 1966-го. Одинокий, детей нет, работает в больнице Лунда – что примечательно – хирургом.

– Хирург? А какая специализация?

Лилья кивнула и откусила кусочек хлеба.

– В 1997 году он начал работать в больнице Лунда и скоро стал одним из лучших в стране специалистов по операциям рака простаты. Но в 2004-м допустил врачебную ошибку и на двенадцать месяцев был отлучен от профессии.

– А что за ошибка?

– Он забыл в пациенте два пластмассовых зажима.

– Надо же, он что, забыл их в самом…

Лилья кивнула и сделала глоток минеральной воды.

– В мочевом пузыре. Пациенту Торгни Сёльмедалю пришлось избавляться от них путем мочеиспускания, и он якобы сказал, что это было самое страшное испытание в его жизни. Какая ирония, если вспомнить о фамилии Руне[9], ты не находишь?

– И на этом все кончилось?

– Нет, насколько я понимаю, началось очень серьезное расследование. Дело раздули дальше некуда. Как бы то ни было, оказалось, что Руне страдал от нехватки сна и, чтобы выполнять свою работу, глотал таблетки горстями, как Майкл Джексон, но это не помогало. Но руководство больницы поддерживало его все это время, и год спустя он опять взял в руки скальпель. Но теперь он главным образом занимается паховыми грыжами и прямой кишкой.

– Были ли еще инциденты?

– Больше я ничего не нашла.

– Хорошо, а что ты выяснила о его прошлом?

– Более или менее ничего, что подозрительно. С 1994 года и до сегодняшнего дня все в основном нормально. Образование, места работы, различные домашние адреса, телефонные номера, собственные машины и так далее. Например, каждый год он бежит Хельсингборгский марафон Springtime.

– С какого года?

– В том-то и дело, что с 1994-го. До этого почти нет никаких сведений. Я нашла его только в Википедии, где написано вот что: «Руне Шмекель вырос в Мальме, где окончил гимназию (естественные науки) с наивысшими баллами. После этого служил в армии в качестве командира отделения в Кристианстаде». Вот и все. До этого его как будто не существовало.

– Значит, ты не веришь этим сведениям?

– Во всяком случае, он не служил в армии в Кристианстаде. Он кое-что выдумал, чтобы приукрасить свою биографию.

– А зачем ему это надо?

Лилья просияла и наклонилась к нему:

– Чтобы скрыть, что на самом деле ничего не было.

Ее предположение не было лишено основания. В 90-е Интернет находился в зародыше, но обычно имелось достаточно информации, чтобы получить представление о человеке. Пустота имеет обыкновение заполняться. Но явно не тогда, когда речь идет о Руне Шмекеле.

– А ты нашла его фотографию?

– Третья страница, – Лилья протянула папку Фабиану, и он почувствовал, как при взгляде на фото Руне Шмекеля внутри у него что-то щелкнуло. Он никогда раньше не видел этого человека, и, тем не менее, что-то в его лице показалось ему знакомым. Он попытался было понять, что именно, но оставил эти попытки, когда принесли еду.

Через несколько минут Лилья нарушила молчание:

– Положа руку на сердце. Ты и твоя семья – вы переезжаете в Хельсингборг или сбегаете из Стокгольма?

Фабиану пришлось прожевать кусок косули по-сконски, который он только что положил в рот, и только потом он смог ответить:

– Не понимаю. Ты о чем?

– О тебе и твоей жене.

– Соня, ее зовут Соня.

– Ты и Соня, у вас все в порядке, или как у большинства?

Фабиан ни на секунду не сомневался, каким должен быть ответ. Тем труднее было придумать, что сказать.

– Извини, не хотела наступать на больную мозоль.

– Ничего страшного. Ты меня немного ошарашила. Но мы скорее переезжаем в Хельсингборг. Хотя у нас, как у большинства, есть свои взлеты и падения. А у тебя? Давно живешь на работе?

– С прошлой недели. Бред какой-то. Он отказывается переезжать, хотя вообще-то квартира моя.

– Может быть, он надеется, что ты вернешься?

Лилья фыркнула.

– Об этом пусть забудет. Ты себе не представляешь, какой это мерзавец, и, черт возьми, между нами все кончено, даже если я буду спать на работе до конца лета. – Она продолжила есть молча, а потом встретилась с ним взглядом. – Да, кстати. Происшествие в израильском посольстве прошлой зимой, это ведь твои коллеги?

Фабиан ждал этого вопроса и молча кивнул.

– Что произошло на самом деле?

– Вот вообще без понятия.

– Понимаю, еще идет следствие. Правда, странно, что об этом так мало писали в газетах? Ведь погибло двое полицейских. Что скажешь?

– Не знаю, – Фабиан пожал плечами. – Кстати, я попытался связаться с Гленном Гранквистом…

– Похоже, это дело замяли. Так ведь?

– Я же сказал, что понятия не имею.

– Извини. Тебе, наверное, нельзя об этом рассказывать. Бог с ним. Забудь. Кофе?

Фабиан кивнул, и Лилья пошла за кофе. Он понимал ее любопытство. Возможно, на ее месте он бы задавал те же самые вопросы. С одной только разницей: он никогда бы не задал их вслух. Но Лилья хотела получить ответы и не церемонилась с расспросами. И хотя она пристала к нему, как назойливая муха, она ему нравилась.

– Ты попытался связаться с Гранквистом, – Лилья поставила чашки с кофе на стол.

– Да, но он не отозвался, и я решил поехать к нему домой.

– А я собираюсь заглянуть в реестр народонаселения и посмотреть, что у них есть о Шмекеле, – сказала Лилья, залпом выпив свой кофе.

– И мы как можно быстрее должны попасть в его квартиру.

– Да, Тувессон обещала сделать все, что в ее силах, но из-за отпусков это может произойти не раньше конца следующей недели.

– Да? Будем надеяться, что все решится раньше.

– Что значит «надеяться»? – сказала Лилья, поднимаясь.

Полицейский не надеется. Полицейский действует и целенаправленно работает до тех пор, пока преступник не будет схвачен, а также заботится о том, чтобы доказательств хватило для обвинительного приговора. И все же он выразился именно так. Он задумался, почему, повернул зажигание и свернул на улицу Дроттнинггатан.

Он уже сдался и понял, что битва проиграна? Что независимо от того, как будут разворачиваться события, он совершенно бессилен перед развязкой, и его единственный козырь – слабая надежда на то, что все в конечном итоге образуется, как в воскресном фильме на канале ТВ4. На самом деле он понятия не имел, как все закончится. Наверняка он знал только одно: что-то в этом деле внушало ему страх. Впервые за долгое время он боялся.

Того, что до конца еще очень далеко.

Того, что начнется, когда окажется, что он потерпел неудачу.

Снова.

Фабиан нажал на газ, чтобы успеть в «зеленый коридор», который сопутствовал ему всю дорогу от улицы Хельсубаккен. Мимо полицейского участка он проехал со скоростью 145 км в час. В районе Велы ему позвонила Тувессон.

– Я только что говорила со Стеном Хаммаром по поводу обыска у Шмекеля.

– И?

– К сожалению, он считает, что оснований недостаточно, и меня это не удивляет. У нас есть только машина, которая проехала по Эресуннскому мосту одновременно с жертвой, и теперь стоит на парковке в Дании рядом с заправкой. Этого недостаточно. Нам нужно что-то более конкретное.

Тувессон права. Проблема только в том, что что-то более конкретное вполне может находиться в квартире.

Он вставил в CD-плеер диск «Hail to the Thief»[10] группы Radiohead и прибавил громкость. Под последние такты композиции «2 + 2 = 5» свернул в сторону Эдокры и вскоре притормозил на улице Юпитервеген у дома Гленна Гранквиста. Выйдя из машины, обвел взглядом окрестности, пустынные, словно после ядерной катастрофы.

Дом Гранквиста выглядел, как все остальные: побеленный фасад, два этажа с покатой крышей и отдельно стоящий гараж. Большая часть участка находилась за домом.

Фабиан направился к главному входу, заметив, что дом освещен снаружи, хотя солнце по-прежнему в зените. Люстра в гостиной тоже горела. Значит, он пришел слишком поздно, и Гленн уже получил свое наказание? Или версия с издевательствами в школе завела его в тупик?

Он решительно позвонил в дверь и долго держал кнопку звонка, глядя на секундную стрелку наручных часов. Он решил выждать шестьдесят секунд.

Веря, что Гленн в добром здравии откроет ему дверь, он не мог отрицать, что в самой глубине души надеется на обратное. Тогда все его сомнения относительно мотива преступления как рукой снимет.

Но дверь никто не открывал.

Он позвонил опять. В этот раз он держал кнопку еще дольше.

Шедшая мимо женщина с коляской бросила на него подозрительный взгляд. Он улыбнулся в ответ.

– Вы случайно не знаете, Гленн Гранквист, ну, который здесь живет, дома?

Женщина покачала головой.

– В доме горит свет. Вы случайно не видели его в последние дни?

Она снова покачала головой и поспешила дальше.

– Ну ладно. – Он достал мобильный и набрал домашний номер Гленна, который взял у Лильи. Он четко слышал звонки.

В своем мобильном…

И в доме…

И на английском: «You talking to me?»

В этот раз Фабиан оставил сообщение, представившись и попросив Гленна отозваться как можно быстрее. После этого позвонил Гленну на мобильный и оставил точно такое же сообщение, между тем обходя дом с задней стороны.

Сад представлял собой большую лужайку, окруженную изгородью высотой не более метра. За изгородью находилось открытое поле. Идеально для того, кто хотел бы прийти без приглашения. Но Фабиана заинтересовало не это, а колючая проволока.

Фабиан ничего не понимал. За каким дьяволом кому-то понадобилось разложить колючую проволоку по всей лужайке? Он сел на корточки и осторожно потрогал острую проволоку, длинные спирали которой лежали вдоль и поперек лужайки. В ту же секунду издалека послышалось что-то вроде кудахтанья. Он повернулся, но не успел определить, откуда идет звук, как все стихло. Он взял колючую проволоку большим и указательным пальцем и вздрогнул. Вновь послышалось кудахтанье, на этот раз достаточно громкое, чтобы он смог обнаружить, что оно раздается из приоткрытого окна на верхнем этаже. Он встал и сделал несколько шагов к дому, чтобы лучше видеть, и наткнулся прямо на леску, натянутую между колючей проволокой и тем, что оказалось бамбуковой лебедкой, висящей за окном.

Значит, Гленн сделал точно такой же вывод, как и он сам. Теперь, когда с Йоргеном покончено, настала очередь Гленна, и он явно не хотел, чтобы его застали врасплох, как Йоргена. Не ошибся ли он в своих опасениях? А если нет, удалось ли ему защититься?

Размышления Фабиана прервал мобильник. Он достал телефон и посмотрел на дисплей: 0765-26 11 10. Повторив мысленно номер, понял, что только что звонил на него.

– Да, это Фабиан Риск, – он попытался говорить как можно более спокойным и нейтральным тоном. Но ему не ответили. Воцарилась полная ожидания тишина. Он только слышал в трубке чье-то дыхание.

– Алло? Кто это?

– Вы мне звонили.

– Это Гленн Гранквист?

– Да.

– Может быть, ты меня не помнишь, но мы учились в одном классе.

– Фаббе? Это ты?

– Да, да. Как твои дела?

– Да так, сплошные проблемы. Сам знаешь, как оно бывает. Как сам? Я слышал, ты заделался ментом и восьмеркой[11].

– Было дело. Но теперь я переехал обратно и работаю в криминальном отделе здесь, в Хельсингборге.

– Вот оно что. Тогда мне лучше вести себя прилично.

Фабиан рассмеялся и решил перейти к делу:

– Я думаю, ты понимаешь, почему я тебя искал.

– Йогги.

– Именно.

– Чудовищно. Я читал об этом в газетах, и… Черт возьми. У тебя есть хоть малейшее представление о том, кто это может быть?

– Мы прорабатываем… Несколько параллельных версий, – Фабиан собрался было ответить, но сдержал себя. Он не мог понять, в чем дело, но у него возникло какое-то смутное подозрение, и он насторожился.

– Значит, я одна из них?

– В каком-то смысле. Вы же были лучшими друзьями, во всяком случае, как я помню по школе. Так вот я подумал: может быть, вы до сих пор общались?

– Да, Йогги был моим самым лучшим другом.

– Понимаю. Ты, наверное, ужасно себя чувствуешь. А мы не могли бы встретиться? Ты бы помог мне с кое-какими вопросами.

– Конечно, мы можем встретиться. Только не сейчас. Если только ты не приедешь сюда.

– А куда сюда?

– Солнечный берег, Болгария. Здесь классно. Никогда не видел на одном пляже столько телок, готовых дать.

Проклятье. Из-за этих чертовых отпусков невозможно работать. Он сам с тем же успехом мог взять запланированный отпуск и отложить расследование дела до 16 августа, когда почти все вернутся. С другой стороны, может быть, именно поездка на Солнечный берег и спасла Гленну жизнь?

– А когда ты уехал?

– Вчера, первого июля. Пробуду здесь две недели, до пятнадцатого.

Вчера. В тот же день, когда они дали информацию об убийстве в газеты. Если, как он говорит, он прочел об этом в газетах, у него не было достаточно времени натянуть колючую проволоку на всю лужайку.

– Когда ты в первый раз услышал об убийстве?

– Несколько дней назад мне позвонила Лина и все рассказала. А что такое? Меня что, в чем-то подозревают?

– Когда ты узнал об убийстве, ты почувствовал угрозу? Поэтому ты уехал?

– Почему я должен был почувствовать угрозу?

Или Гленн лжет, или с ним говорит другой человек, отметил про себя Фабиан.

– Может быть, то, как и где был убит Йорген, внушило тебе некоторое беспокойство? – он сказал больше, чем должен был. Ничего не поделаешь, он хотел вызвать реакцию. Заставить человека на другом конце провода раскрыть свои карты.

– Ты уж меня извини, но что ты несешь?

Фабиан решил надавить на него.

– Зачем ты тогда натянул столько колючей проволоки за домом и соединил ее с лебедкой на верхнем этаже?

Повисло напряженное молчание.

Достаточно долгое, чтобы развеять сомнения Фабиана.

Разговор оборвался.