Международные договоры в сфере интеллектуальной собственности (актуальный обзор многосторонних соглашений) Рожкова Марина

О конгруэнтности национальных систем интеллектуальной собственности и гармонизации законодательства разных стран в этой сфере (вместо введения)

Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы; если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Изложенные правила воспроизведены в п. 1 ст. 7 Гражданского кодекса РФ. Во-первых, в нем прямо закреплено, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с Конституцией РФ составной частью правовой системы Российской Федерации. Во-вторых, этот пункт устанавливает, что международные договоры Российской Федерации применяются к отношениям, указанным в п. 1 и 2 ст. 2 ГК РФ, непосредственно. Исключением из общего правила о непосредственном применении норм международных договоров являются случаи, когда из самого такого договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта, причем, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, применяются правила международного договора.

Вследствие сказанного международные договоры, в которых участвует Российская Федерация, признаются источниками права, причем не только общеобязательными, но и приоритетными по своей юридической силе перед нормами отечественного права, хотя и не входящими в состав российского законодательства. В.П. Звеков, подчеркивая особенности механизма действия международных договоров, писал: «Порождая, как и любые другие международные договоры, обязательства для заключивших их субъектов международного права, они содержат нормы, реализация которых обеспечивается в конечном счете в сфере отношений граждан и юридических лиц. С включением таких международных договоров РФ в состав российской правовой системы правила этих договоров приобретают функции внутренних правовых норм и могут применяться к частноправовым отношениям, не меняя своей изначальной природы, оставаясь международно-правовыми нормами»1.

Под понятие международного договора подпадают как межгосударственные, так и межправительственные, и межведомственные соглашения Российской Федерации с иностранным государством (иностранными государствами), международной организацией или иным образованием, обладающим правом заключать международные договоры. Это заключение вытекает из норм ст. 2 Закона о международных договорах2. Причем международные договоры могут иметь различный вид и наименование: договор, соглашение, конвенция, протокол, обмен письмами и нотами и проч. (п. 2 ст. 1 Закона о международных договорах). При этом международные договоры образуют в рамках отечественной правовой системы самостоятельную группу источников права, выделение которой обусловлено тем, что международные договоры (и их изменение) требуют соблюдения особого порядка официальной публикации.

Применительно к интеллектуальной собственности значимость международных договоров существенно возрастает в силу территориального характера исключительных (имущественных) прав на объекты интеллектуальной собственности.

Как известно, законодательство об интеллектуальной собственности базируется на принципе территориальности3. Суть принципа территориальности состоит в том, что каждое государство самостоятельно определяет, в каких случаях возникают права интеллектуальной собственности (национальное законодательство закрепляет круг охраняемых объектов, порядок и основания приобретения этих прав, их содержание и объем, возможные ограничения), предоставляя им правую охрану и защиту в пределах своих территориальных границ.

Но, как подчеркивает Лидия Ланстед, «в отличие от ситуации с другими типами «обычных» частных прав (когда право, приобретенное в одном государстве, уважают в других государствах) права интеллектуальной собственности иностранных граждан соблюдаются не в качестве общего правила»4. Опираясь на принцип территориальности, государство может воздерживаться и от предоставления на своей территории охраны и защиты правам интеллектуальной собственности, возникшим в пределах другого государства.

Правда, подобные действия препятствуют международному сотрудничеству в сфере науки, искусства, международной торговле и проч., вследствие чего государства заключают многосторонние и двусторонние договоры, в рамках которых согласовывают различные аспекты охраны и защиты интеллектуальной собственности. Международные многосторонние соглашения (которые и являются предметом настоящей работы) закрепляют минимальные пределы охраны и защиты интеллектуальной собственности, которые стали базисом для создания национальных систем интеллектуальной собственности5.

В сфере интеллектуальной собственности заключено значительное количество многосторонних международных договоров, участницей которых является Россия – как в собственном качестве, так и в качестве правопреемника Союза ССР6 (или продолжателя СССР, как указывается в п. 3 ст. 1 Закона о международных договорах). Это, например, широко известные Парижская конвенция по охране промышленной собственности (далее – Парижская конвенция), Бернская конвенция по охране литературных и художественных произведений (далее – Бернская конвенция), Конвенция, учреждающая Всемирную Организацию Интеллектуальной Собственности (далее – Стокгольмская конвенция), и т.д.

Международные договоры применяются к правоотношениям в сфере интеллектуальной собственности либо непосредственно, либо путем издания для их применения внутригосударственных актов, когда это прямо предусмотрено самим международным договором7. Например, упомянутая Парижская конвенция содержит ряд статей, устанавливающих обязательность издания участниками Конвенции, национальных законодательных актов, обеспечивающих ее применение (ст. 10, 11, 20).

Важное значение имеет то, что толкование положений международных договоров должно осуществляться с учетом их международного характера и правил толкования, содержащихся в Венской конвенции о праве международных договоров, участницей которой является и Россия. Небезынтересно, что не все международные договоры в сфере интеллектуальной собственности подпадают под действие Венской конвенции. Например, Венская конвенция о праве международных договоров формально неприменима к Бернской конвенции, поскольку положения первой хотя и отражают сложившиеся в международном праве принципы, но в силу ст. 4 применяются только к международным договорам, которые были заключены после вступления в силу Венской конвенции в 1969 г.

К основным правилам толкования, установленным Венской конвенцией о праве международных договоров, относятся следующие:

1) международный договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора (п. 1 ст. 31 Венской конвенции). Ученые обычно подчеркивают, что на первое место при толковании международного договора ставится его контекст, но при этом оговаривается, что толкование осуществляется «в свете объекта и целей договора»8, что подразумевает не формальное толкование и применение договора (следование лишь букве), а таким образом, чтобы было обеспечено достижение целей этого договора;

2) для целей толкования международного договора контекст охватывает текст договора, а также его преамбулу и приложения (п. 2 ст. 31 Венской конвенции). Кроме того, для целей толкования также учитываются:

– относящиеся к международному договору соглашения, принятые в связи с заключением этого договора (охватываются контекстом);

– документы, составленные участниками в связи с заключением международного договора и принятые другими участниками в качестве относящегося к договору (охватываются контекстом);

– всякие последующие соглашения участников относительно толкования договора или применения его положений;

– последующая практика применения договора, устанавливающая соглашения участников относительно его толкования;

– любые соответствующие международные права, применяемые между участниками;

3) специальное значение придается термину в том случае, если установлено, что участники имели такое намерение (п. 4 ст. 31 Венской конвенции);

4) при толковании международного договора возможно обращение к дополнительным средствам толкования, например подготовительным материалам и обстоятельствам заключения этого договора, если толкование оставляет значение двусмысленным или неясным либо толкование приводит к результатам, которые являются абсурдными или неразумными (ст. 32 Венской конвенции).

Таким образом, для толкования международного договора с целью применения его положений недостаточно только текста – необходимо обращение к исследованию и иных вспомогательных, дополнительных материалов.

В зарубежной литературе достаточно часто встречаются упоминания о необходимости создания единой всемирной системы интеллектуальной собственности.

Заявляя о том, что польза от создания такой системы перевешивает возможный вред для развития некоторых стран, Роберт М. Шервуд подчеркивает, что ее создание не предполагает идентичность систем интеллектуальной собственности разных стран, учитывая различия в правовых понятиях и правовых системах9. Но гармонизация законодательства, процедур и правил в каждой стране была бы правильной целью, к которой уже сейчас стремятся некоторые государства. Единая всемирная система интеллектуальной собственности – это, как подчеркивает автор, не система с одним для всех стран апелляционным судом или международным судом по интеллектуальной собственности, хотя создание такого суда может оказаться полезным10. Нельзя понимать эту систему и как предусматривающую создание единого органа по патентованию (выдаче мирового патента) или охране авторских прав.

В качестве второй отличительной черты единой всемирной системы интеллектуальной собственности Роберт М. Шервуд называет конгруэнтность, т.е. взаимное соответствие, согласованность систем интеллектуальной собственности разных стран (при отсутствии идентичных законодательных положений)11. Конгруэнтность позволит всем тем, кто принимает инвестиционные решения, проводит научные исследования, изобретает, предоставляет или приобретает лицензии, не думать о различиях между национальными системами интеллектуальной собственности – эти различия будут предметом изучения только специалистов-правоведов. Напротив, в отсутствие конгруэнтности люди обеспокоены системными различиями при принятии инвестиционных, научно-исследовательских и лицензионных решений. В качестве иллюстрации сказанного правовед указал на пример Европейского Союза, в рамках коего национальные системы интеллектуальной собственности не приведены к единому знаменателю, не идентичны, но на их различия мало кто обращает внимания, учитывая общность используемых подходов12.

Третьей характерной чертой единой всемирной системы интеллектуальной собственности, по мнению Роберта М. Шервуда, является стимулирование: каждый участник процесса изобретательства, технического прогресса или творческого самовыражения должен быть уверен, что результаты его творческих усилий будут защищены от несанкционированного использования независимо от того, в какой стране осуществлялась творческая деятельность13. Уверенность в предотвращении/пресечении незаконного использования результатов интеллектуальной деятельности представляет собой мощный стимул для того, чтобы вкладывать время, ресурсы и усилия в такую деятельность.

Резюмируя, Роберт М. Шервуд указал, что единая всемирная система интеллектуальной собственности и в дальнейшем будет означать, что каждая национальная система, имея комплексный характер, должна включать три элемента14. Во-первых, она должна охватывать все виды интеллектуальной собственности: объекты авторского права, изобретения, коммерческие секреты, товарные знаки, топологии интегральных микросхем и т.д. Во-вторых, для каждого из них будет предусмотрено эффективное государственное управление (с транспарентностью, где присутствует усмотрение). В-третьих, каждый будет иметь возможность в судебном порядке оперативно обеспечить соблюдение своих прав. Следствием этого станет предсказуемость системы интеллектуальных прав.

При этом исследователь подчеркивает, что установление специального и отличающегося режима по общему правилу является временным, специальным15. Такой режим основан на концепции Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ), применяемой для беднейших стран мира, когда они участвуют в мировой торговле. Если рассматривать интеллектуальную собственность как инструмент развития, то при формировании концепции единой всемирной системы интеллектуальной собственности нет оснований для установления специальных режимов для бедных стран: эффективная охрана и защита интеллектуальной собственности позволит им развиваться, станет стимулом инновационных процессов, привлечет инвестиции и проч.

И здесь нельзя не вспомнить, что еще в 1928 г. Лига Наций предложила начать изучение вопроса о возможности разработки многостороннего соглашения о международной охране авторских прав, которое позволило бы присоединиться к нему как государствам – участникам Бернской конвенции, так и государствам Американского континента, которые не подписывали эту Конвенцию. В 1948 г. под эгидой ЮНЕСКО началась подготовка текста Всемирной конвенции об авторском праве (далее – ВКАП), которая завершилась в 1952 г. принятием на Межправительственной конференции по авторскому праву в Женеве окончательного текста этой Конвенции. Примечательно, что в преамбуле ВКАП указывалась цель – создание «системы охраны авторских прав, приемлемой для всех стран мира»16 путем установления в мире «универсальной системы охраны авторского права» (universal copyright system).

Очевидно, что концепция единой всемирной системы интеллектуальной собственности далека от реализации. Препятствия к этому усматриваются прежде всего в непримиримых различиях в языках, правовой культуре и судебных системах17. Звучат мнения и о сложности предсказания, какой эффект последует за созданием единой всемирной системы интеллектуальной собственности, заменяющей все предыдущие международные соглашения.

Не отрицая оригинальности предлагаемой Р.М. Шервудом идеи введения конгруэнтности национальных систем интеллектуальной собственности, следует признать, что она охватывается более широким понятием гармонизации национального законодательства в области интеллектуальной собственности. Гармонизация предполагает разработку национального законодательства с опорой на единый набор базовых правовых принципов, которые позволяют устранить главные различия в национальных системах интеллектуальной собственности, создавая необходимый минимум требований для предоставления правовой охраны и защиты прав авторов и правообладателей. Этим она принципиально отличается от унификации, требующей единства согласованных правил, единообразия в правовом регулировании.

Первые международные соглашения в сфере интеллектуальной собственности были заключены еще в конце XIX в.: Парижская конвенция была принята 20 марта 1883 г., Бернская конвенция – 9 сентября 1886 г. Однако термин intellectual property, переведенный на русский язык как «интеллектуальная собственность», впервые был использован в Стокгольмской конвенции, принятой 14 июля 1967 г.

В п. viii ст. 2 Стокгольмской конвенции указывается, что интеллектуальная собственность включает права, относящиеся к:

– литературным, художественным и научным произведениям, – исполнительской деятельности артистов, фонограммам и передачам, – изобретениям во всех областях человеческой деятельности, – научным открытиям, – промышленным образцам, – товарным знакам, знакам обслуживания, коммерческим обозначениям и обозначениям, – защите против недобросовестной конкуренции, а также все иные права, относящиеся к интеллектуальной деятельности в производственной, научной, литературной и художественной областях18.

Тем самым в Стокгольмской конвенции подтверждается, что интеллектуальную собственность следует понимать как права на нематериальные объекты, являющиеся результатом интеллектуальных усилий или необходимые для маркетинга. Однако Конвенция не призвана решить задачу определения сущности интеллектуальной собственности или составления перечня всех возможных объектов интеллектуальной собственности. Подтверждает этот вывод в том числе и упоминание защиты против недобросовестной конкуренции в п. viii ст. 2 Стокгольмской конвенции – защита против недобросовестной конкуренции, бесспорно, не может рассматриваться как объект интеллектуальной собственности, но допускает использование для целей охраны интеллектуальной собственности.

С учетом сказанного п. viii ст. 2 Стокгольмской конвенции не должен толковаться буквально, поскольку интеллектуальная собственность в Конвенции упоминается попутно как obiter dictum. Цель Стокгольмской конвенции – создание Всемирной Организации Интеллектуальной Собственности (далее – ВОИС), а включение понятия «интеллектуальная собственность» в ст. 2 «Дефиниции» было обусловлено необходимостью раскрыть суть наименования самой ВОИС.

В развитие сказанного нельзя не вспомнить Всемирную декларацию по интеллектуальной собственности, принятую в Женеве 26 июня 2000 г. (далее – Всемирная декларация ВОИС).

Декларация не имеет статуса международного договора, создающего обязательства для государств (поэтому не включена в содержание настоящей книги). Формально данный документ, разработанный Консультативным комитетом по вопросам политики ВОИС19, носит рекомендательный характер, хотя его положения, разумеется, не могут игнорироваться. Всемирная декларация ВОИС представляет собой заявление о значении интеллектуальной собственности для прогресса и развития человечества, в ней указываются основные проблемы, возникающие в начале XXI в., основные принципы20 и основные направления совершенствования международного и национального права.

В тексте Всемирной декларации ВОИС наряду с понятием intellectual property (интеллектуальная собственность) употребляется и термин intellectual property rights (права интеллектуальной собственности), причем эти термины не признаются синонимами.

Термин intellectual property в соответствии с подп. «i» ч. 2 Всемирной декларации ВОИС призван обозначить «любое имущество» (any property), признаваемое с общего согласия интеллектуальной собственностью по своему характеру и заслуживающее охраны, включая, но, не ограничиваясь, такими объектами, как:

– научные и технические изобретения;

– литературные или художественные произведения;

– товарные знаки:

– коммерческие обозначения;

– промышленные образцы;

– географические указания.

Термин intellectual property rights в соответствии с подп. «ii» ч. 2 Всемирной декларацией ВОИС означает по существу права, закрепленные в ст. 27 Всеобщей декларации прав человека, к которым относятся, во-первых, право каждого «наслаждаться искусством, участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами», и во-вторых, право каждого «на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является».

Вместе с тем следует учитывать, что Всемирная декларация ВОИС нацелена на решение одной из основных задач Консультативного комитета по вопросам политики ВОИС, которая состоит в «демистификации» интеллектуальной собственности в интересах широкой публики, доведении до всех информации о значении для человечества интеллектуальной собственности и прав интеллектуальной собственности. Исходя из этого в Декларации максимально просто и ясно разъясняются роль интеллектуальной собственности и значимость охраны прав интеллектуальной собственности – чтобы они стали понятны всем и каждому.

Таким образом, содержащаяся во Всемирной декларации ВОИС градация intellectual property и intellectual property rights весьма условна и не должна восприниматься как юридически корректная. С правовой точки зрения правильным является иной подход: понятия intellectual property и intellectual property rights рассматриваются как тождественные, взаимозаменяемые понятия, под которыми следует понимать именно права на объекты интеллектуальной собственности21, вследствие чего в международных договорах обычным является использование их в качестве синонимов.

Примерный перечень объектов интеллектуальной собственности, на сегодняшний день признаваемых в мире, можно составить на основе анализа подписанных и ратифицированных международных (многосторонних) договоров, в том числе Бернской конвенции, Парижской конвенции, Стокгольмской конвенции и Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (далее – TRIPS). К таким объектам в настоящее время, в частности, отнесены:

– литературные, художественные и научные произведения;

– исполнение музыкальных и иных произведений;

– фонограммы;

– передачи вещательных организаций;

– компьютерные программы;

– компиляции данных (базы данных) в машиночитаемой или другой форме;

– изобретения;

– промышленные образцы;

– топологии (топографии) интегральных микросхем;

– товарные знаки, знаки обслуживания;

– географические указания (знаки места происхождения товара);

– коммерческие обозначения;

– микроорганизмы;

– сорта растений;

– закрытая информация (торговые секреты).

Приведенный перечень не является исчерпывающим и окончательным – он может трансформироваться и дополняться. Интеллектуальная деятельность в цифровую эпоху меняет форму, усложняется, поэтому допустимо ожидать появления новых разновидностей результатов такой деятельности. Кроме того, нельзя не замечать, что торговый оборот требует введения новых маркетинговых обозначений – в дополнение уже существующим товарным знакам, знакам обслуживания, коммерческим обозначениям, географическим указаниям.

Государства – участники ВОИС не обязаны обеспечивать правовую охрану всех перечисленных выше объектов. С учетом принятых на себя международных обязательств эти государства вправе сами определять круг объектов интеллектуальной собственности, которым будет предоставлена правовая охрана на национальном уровне, т.е. вполне допустимым является существование в государствах – участниках ВОИС «собственного» перечня охраняемых объектов22.

Вместе с тем, как правило, государства – участники ВОИС стремятся предоставлять охрану именно упомянутым объектам, что позволяет обеспечить предсказуемость получения правовой охраны того или иного объекта интеллектуальной собственности в различных государствах. То есть налицо стремление государств к упоминаемой выше гармонизации национального законодательства интеллектуальной собственности.

Следует отметить, что российское законодательство несколько выбивается из общепринятых подходов, предоставляя правовую охрану объектам, которые в мировой практике не принято относить к объектам интеллектуальной собственности.

Так, в ГК РФ к интеллектуальной собственности отнесены фирменные наименования коммерческих организаций (именно коммерческих организаций, с отказом в таком праве некоммерческим организациям). И это притом, что в подавляющем большинстве развитых правопорядков фирменные наименования коммерческих организаций традиционно относят к институтам корпоративного или торгового права23.

При разработке части четвертой ГК РФ в число объектов интеллектуальной собственности предлагалось включить доменные имена24, что, к счастью, не встретило поддержки у законодателя. Хотя, надо признать, и сейчас множество юристов придерживаются позиции, согласно которой доменные имена надо признавать «квазиобъектом» интеллектуальной собственности, что вступает в прямое противоречие со ст. 1225 ГК РФ, содержащей исчерпывающий перечень объектов интеллектуальной собственности.

Длительное время российское законодательство относило к сложным объектам интеллектуальной собственности единую технологию (гл. 77 ГК РФ). Однако тот факт, что в ее состав включаются как охраняемые объекты, так и объекты, не подлежащие охране в качестве объектов интеллектуальной собственности, не позволял признавать ее сложным объектом – в противном случае права на неохраняемые объекты все получают «статут» интеллектуальной собственности. В итоге здравый смысл все же возобладал: в 2014 г. единая технологии была исключена из числа сложных объектов интеллектуальной собственности25, хотя гл. 77, которая также планировалась к исключению, в Кодексе пока сохранена26.

Сейчас все чаще звучат предложения о включении в Гражданский кодекс РФ нового объекта интеллектуальной собственности – формата телепередач, притом что во всем мире он к таковым не относится27.

Думается, что в будущем следует ожидать предложений об отнесении к объектам интеллектуальной собственности и других не менее специфических объектов, обладающих значительной коммерческой стоимостью.

Развивая сказанное, необходимо уделить внимание распространенному подразделению интеллектуальной собственности на три категории: 1) промышленная собственность; 2) литературная и художественная собственность; 3) нетрадиционные объекты28.

Под промышленной собственностью принято понимать права на объекты интеллектуальной собственности, которые могут быть использованы в сфере, связанной с производством, торговлей, оказанием услуг и т.п. Так, в соответствии с п. 2 ст. 1 Парижской конвенции к объектам промышленной собственности относятся изобретения, полезные модели, промышленные образцы, товарные знаки, знаки обслуживания, коммерческие обозначения и указания происхождения или наименования места происхождения товаров. По смыслу п. (b) ст. 27 TRIPS к патентуемым объектам могут относиться микроорганизмы, растения и животные, а также биологические способы выращивания растений и животных, сорта видов растений29.

Под литературной и художественной собственностью понимаются права на объекты интеллектуальной собственности, которые направлены на удовлетворение духовных потребностей людей. В силу п. 1 ст. 2 Бернской конвенции под объектами литературной и художественной собственности следует, в частности, понимать любые произведения в области науки, литературы и искусства вне зависимости от способа и формы их выражения; лекции, обращения, проповеди и т.п.; драматические и музыкально-драматические произведения; хореографические произведения и пантомимы; музыкальные сочинения с текстом или без текста; кинематографические произведения; рисунки, произведения живописи, архитектуры, скульптуры, гравирования и литографии; фотографические произведения; произведения прикладного искусства; иллюстрации, карты, планы, эскизы и пластические произведения, относящиеся к географии, топографии, архитектуре или наукам. Согласно ст. 10 TRIPS компьютерные программы, компиляции данных и другая информация в машиночитаемой форме должны охраняться как литературные произведения в соответствии с Бернской конвенцией30.

Под нетрадиционными объектами интеллектуальной собственности на сегодняшний день принято понимать результаты интеллектуальной деятельности, которые получают правовую охрану в качестве объектов интеллектуальной собственности, но не укладываются в рамки двух первых категорий. По смыслу TRIPS к ним относятся топология (топография) интегральных микросхем (ст. 35) и закрытая информация31 (ст. 39)32.

Первый шаг в данном направлении был сделан, как известно, в 1883 г. – при принятии Парижской конвенции, которая с тех пор неоднократно изменялась.

Парижская конвенция касается вопросов промышленной собственности. Во-первых, она определяет, какие объекты охраняются в качестве объектов промышленной собственности, хотя и не содержит их исчерпывающий перечень, на что уже указывалось ранее. Во-вторых, в ней закреплен принцип национального режима, означающий, что каждая страна – участник Конвенции должна предоставить такую же охрану промышленной собственности иностранных граждан, которую она предоставляет собственным гражданам. В-третьих, Парижская конвенция предусматривает право приоритета в отношении изобретений (а также полезных моделей в тех случаях, когда таковые предусмотрены национальным законодательством страны – участника Конвенции), товарных знаков и промышленных образцов. Право приоритета позволяет заявителю, желающему получить охрану промышленной собственности в нескольких странах, большое преимущество: он не обязан подавать все заявки одновременно, а может воспользоваться имеющимся в его распоряжении сроком (в 6 или 12 месяцев), чтобы определиться, в каких странах он будет получать охрану. В-четвертых, Конвенция устанавливает ряд общих правил, которые должны соблюдаться всеми странами – участниками Конвенции (см. подробнее информацию к договору).

Таким образом, Парижская конвенция обеспечивает установление единых принципов получения патентов и регистрации товарных знаков в государствах – участниках Конвенции, хотя и не обязывает эти государства устанавливать одинаковое правовое регулирование.

В развитие Парижской конвенции разрабатывались специальные соглашения, закрепляющие основные принципы получения правовой охраны различных объектов промышленной собственности. Это, например, Мадридское соглашение о санкциях за ложные или вводящие в заблуждения указания места происхождения товаров, Мадридское соглашение о международной регистрации знаков, Гаагское соглашение о международной регистрации промышленных образцов, Международная конвенция по охране новых сортов растений, Договор о регистрации товарных знаков (далее – TRT) и т.п. Кроме того, был, в частности, заключен Договор о патентной кооперации (далее – PCT), устанавливающий общие правила получения патентной охраны изобретения сразу в нескольких странах путем подачи заявителем одной международной патентной заявки (заявки PCT).

В дополнение разрабатывались и принимались международные соглашения, посредством которых вводились разного рода классификации объектов промышленной собственности: Международная классификация товаров и услуг для регистрации знаков (МКТУ), закрепленная Ниццким соглашением о международной классификации товаров и услуг для регистрации знаков; Международная классификация промышленных образцов (МКПО), предусмотренная Локарнским соглашением, устанавливающим международную классификацию промышленных образцов; Международная патентная классификация (МПК), установленная Cтрасбургским соглашением о Международной патентной классификации; Международная классификация знаков, включающих в свой состав изобразительные элементы или состоящих из таких элементов (ВКЛ), введенная Венским соглашением об учреждении Международной классификации знаков, включающих в свой состав изобразительные элементы или состоящих из таких элементов.

Потребность в гармонизации законодательства о промышленной собственности находит отражение и в форме региональных соглашений (региональные и двусторонние соглашения не относятся к предмету настоящей работы). Здесь же можно вспомнить и, например, работу по созданию единой патентной системы ЕС (единый европейский патент). В литературе эти и подобные инициативы рассматриваются как призыв к большей согласованности в будущем, как источник вдохновения к созданию глобальных систем охраны объектов промышленной собственности33.

Последовавшая за Парижской Бернская конвенция (1886) касается вопросов литературной и художественной собственности. Подобно Парижской конвенции Бернская конвенция в п. 1 ст. 2 определяет, что следует относить к литературным и художественным произведениям. При этом Бернская конвенция закрепляет три основных принципа правовой охраны произведений, устанавливая тем самым минимальный уровень правовой охраны. Эти принципы заключаются в следующем. Во-первых, произведения, страной происхождения которых является одно из государств – участников Конвенции, должны пользоваться в каждом из государств-участников таким же объемом охраны, какой последние предоставляют произведениям своих собственных граждан (принцип национального режима). Во-вторых, предоставление правовой охраны не должно зависеть от соблюдения каких-либо формальностей (принцип автоматической охраны). В-третьих, правовая охрана произведения не зависит от наличия правовой охраны такого произведения в стране его происхождения (принцип независимости охраны). Однако в случае если законодательство государства – участника Конвенции предусматривает более длительный срок охраны, чем минимальный срок, предписанный Конвенцией, и охрана произведения прекращает свое действие в стране происхождения, то после прекращения охраны в стране происхождения в охране может быть отказано. В-четвертых, Конвенция устанавливает ряд общих правил, которые должны соблюдаться всеми государствами – участниками Конвенции (см. о них подробнее информацию к договору).

Таким образом, Бернская конвенция обеспечивает установление единых принципов получения правовой охраны литературной и художественной собственности в государствах – участниках этой Конвенции, хотя и не обязывает эти государства устанавливать одинаковое правовое регулирование.

Вместе с тем длительное время уровень охраны авторских прав, закрепленный Бернской конвенцией, был чрезмерно высоким для многих государств. Поэтому была разработана упоминавшаяся уже ВКАП, которая рассматривалась как компромиссный вариант для государств, не присоединившихся к Бернской конвенции34, при переходе их к более высокому стандарту охраны авторских прав, предусмотренному в Бернской конвенции35. Впоследствии ВКАП абсолютно утратила свое значение в регулировании охраны авторских прав, поскольку выступила для многих стран лишь промежуточным этапом на пути присоединения к Бернской конвенции – на данный момент не осталось ни одной страны, которая бы участвовала во ВКАП и не подписала Бернской конвенции36.

В развитие Бернской конвенции разрабатывались специальные соглашения, закрепляющие основные принципы получения правовой охраны различных объектов литературной и художественной собственности. Это, например, Международная конвенция об охране прав исполнителей, изготовителей фонограмм и вещательных организаций, Конвенция по охране интересов производителей фонограмм от незаконного воспроизводства их фонограмм, Брюссельская конвенция о распространении несущих программы сигналов, передаваемых через спутники, Пекинский договор по аудиовизуальным исполнениям.

В 1980 г. в связи с созданием Всемирной Торговой Организации (далее – ВТО) появилось новое направление в развитии гармонизации законодательства в сфере интеллектуальной собственности. Принятие TRIPS (1994) стало закономерным следствием того, что во многих странах признана экономическая ценность интеллектуальной собственности, а международная торговля связана с перемещением через границу и интеллектуальной собственности, воплощенной в товаре, – товарный знак, произведение, дизайн, изобретение и т.д. При его разработке учитывались зачастую противоположные интересы развитых государств – членов ВТО и государств развивающихся: если первые характеризуются как создатели (правообладатели) интеллектуальной собственности, то вторые – как потребители, нуждающиеся в максимально доступности к «чужой» интеллектуальной собственности для развития собственной экономики, науки, обеспечения нужд здравоохранения и т.д. Именно это и объясняет существование разницы в подходах, отраженной в переходных положениях для наименее развитых государств, развивающихся государств, стран с переходной экономикой37.

TRIPS нередко характеризуют как своего рода кодификацию международного регулирования в области охраны интеллектуальной собственности: в нем инкорпорированы положения и содержатся отсылки прежде всего к Парижской и Бернской конвенциям, а также некоторым другим международным договорам. TRIPS представляет собой базовый документ, устанавливающий обязательные для государств – членов ВТО стандарты правовой охраны интеллектуальной собственности (см. о них подробнее информацию к соглашению). Причем в отличие от ранее принятых международных соглашений TRIPS предполагает применение серьезных экономических санкций за его нарушение38. Данное соглашение не только устанавливает основополагающие принципы регулирования интеллектуальной собственности, но и определяет специальные стандарты для каждого объекта интеллектуальной собственности. Однако следует иметь в виду, что торговый характер TRIPS ограничивает сферу действия этого соглашения: например, оно создает для государств обязанности по регулированию охраны не моральных (т.е. личных неимущественных) прав авторов39, а только экономических (т.е. имущественных, в российском законодательстве – исключительных) прав.

Таким образом, международные договоры в области интеллектуальной собственности можно подразделять на три основные группы: 1) договоры, устанавливающие основные принципы охраны и защиты интеллектуальной собственности; 2) договоры, закрепляющие основы правовой охраны различных объектов промышленной собственности; 3) договоры о классификации объектов интеллектуальной собственности.

Подводя итоги этой части, необходимо подчеркнуть, что международные многосторонние соглашения в сфере интеллектуальной собственности не являются автономными договорами, не связанными между собой или даже противоречащими друг другу, как иногда представляется в отечественных публикациях. Напротив, международные договоры в сфере интеллектуальной собственности принимаются в развитие и дополнение основополагающих договоров – Парижской и Бернской конвенций (на это обычно указывается в текстах самих договоров). Такие «дополняющие» договоры имеют целью решение возникающих вопросов в сфере правовой охраны и защиты интеллектуальной собственности (как, например, аспекты защиты авторских прав в цифровой среде, о чем будет сказано далее) и создают тем самым базис для дальнейшего развития национального законодательства в этой сфере.

Заложенные в этих договорах международные стандарты, устанавливающие минимальные требования к содержанию и защите интеллектуальной собственности, обязывают наполнять национальное законодательство государств правоположениями, имеющими единообразное содержание40. А.Л. Маковский по этому поводу отмечает: «Очевидно, что не вводить эти нормы в том или ином виде в национальное законодательство и строить его на отличных от них началах нельзя даже по чисто прагматическим соображениям, не говоря уже об обязательствах, вытекающих из международного договора»41. И далее, гооворя об особенностях имплементации международных договоров в сфере интеллектуальной собственности в национальное законодательство, подчеркивает: «Главным же направлением их имплементации является полное и верное, без искажений, воплощение в законах государства – участника договора смысла содержащихся в договоре правоположений»42.

В рамках Парижской и Бернской конвенций было образовано два международных бюро (соответственно Парижского и Бернского союзов), на которые было возложено выполнение административных функций. В 1893 г. по решению государств – участников Парижского и Бернского союзов, эти международные бюро были объединены – так возникло Объединенное международное бюро по защите интеллектуальной собственности (Bureaux internationaux reunis pour la propriete intellectuelle – BIRPI) со штаб-квартирой в Берне (Швейцария). В 1960 г. BIRPI переехало в Женеву (Швейцария).

В 1970 г. с вступлением в силу Стокгольмской конвенции BIRPI было преобразовано в ВОИС (World International Property Organisation – WIPO). По прошествии четырех лет – в 1974 г. ВОИС вошла в систему Организации Объединенных Наций (далее – ООН) и стала специализированным учреждением ООН, задачи которого состоят в помощи правительствам, деловым кругам и обществу реализовывать преимущества и решать проблемы интеллектуальной собственности. Полномочия, процедуры и принципы функционирования руководящих органов ВОИС изложены в Стокгольмской конвенции43.

Цель ВОИС – возглавить работу по формированию сбалансированной и эффективной системы интеллектуальной собственности, создающей условия для инноваций и творчества на благо всех и каждого. Решая стоящие перед ней задачи, ВОИС:

– обеспечивает политический форум для выработки сбалансированных международных норм интеллектуальной собственности в условиях изменяющегося мира;

– оказывает глобальные услуги по трансграничной охране интеллектуальной собственности и по урегулированию споров;

– создает техническую инфраструктуру для обеспечения взаимосвязи системы интеллектуальной собственности и обмена знаниями;

– разрабатывает программы сотрудничества и наращивания потенциала, чтобы позволить всем странам использовать интеллектуальную собственность в целях экономического, социального и культурного развития;

– является крупнейшим мировым источником справочной информации в области интеллектуальной собственности, а также самой полной базой эмпирических исследований, докладов и фактологических данных об интеллектуальной собственности44.

К компетенции ВОИС отнесено выполнение административных функций в отношении большинства международных договоров в сфере интеллектуальной собственности, полные тексты, краткое содержание, информация о составе участников которых размещена на сайте ВОИС45. На сегодняшний день ВОИС выполняет административные функции в отношении 26 договоров, включая Стокгольмскую конвенцию.

Первая группа международных договоров, административные функции в отношении которых выполняет ВОИС, определяет согласованные на международном уровне базовые стандарты охраны интеллектуальной собственности в каждой стране. Это:

– Парижская конвенция;

– Бернская конвенция;

– Мадридское соглашение о санкциях за ложные или вводящие в заблуждение указания места происхождения товаров (далее – Мадридское соглашение (указание места происхождения));

– Конвенция по охране интересов производителей фонограмм от незаконного воспроизводства их фонограмм (далее – Конвенция о фонограммах);

– Брюссельская конвенция о распространении несущих программы сигналов, передаваемых через спутники (далее – Спутниковая конвенция);

– Найробский договор об охране олимпийского символа (далее – Найробский договор);

– Вашингтонский договор об интеллектуальной собственности в отношении интегральных микросхем (пока не вступил в силу);

– Сингапурский договор о законах по товарным знакам (далее – Сингапурский договор);

– Договор ВОИС по авторскому праву (далее – ДАП);

– Договор ВОИС по исполнениям и фонограммам (далее – ДИФ);

– Договор о патентном праве (далее – PLT);

– Пекинский договор по аудиовизуальным исполнениям (пока не вступил в силу);

– Марракешский договор об облегчении доступа слепых и лиц с нарушениями зрения или иными ограниченными способностями воспринимать печатную информацию к опубликованным произведениям (пока не вступил в силу).

Вторая группа международных договоров, административные функции в отношении которых выполняет ВОИС, – договоры о глобальной системе охраны – призвана обеспечить действие зарегистрированного права или поданной заявки в любом из государств-участников. Услуги, которые предоставляются ВОИС в соответствии с этими договорами, упрощают и удешевляют подачу международных заявок или регистрацию интеллектуальной собственности во всех странах, где испрашивается правовая охрана в отношении того или иного объекта интеллектуальной собственности. К этим договорам относятся:

– Мадридское соглашение о международной регистрации знаков (далее – Мадридское соглашение (международная регистрация знаков));

– Протокол к Мадридскому соглашению о международной регистрации знаков (далее – Мадридский протокол);

– Гаагское соглашение о международной регистрации промышленных образцов (далее – Гаагское соглашение);

– Лиссабонское соглашение об охране наименований мест происхождения и их международной регистрации (далее – Лиссабонское соглашение);

– Международная конвенция об охране прав исполнителей, изготовителей фонограмм и вещательных организаций (далее – Римская конвенция);

– Договор о патентной кооперации (далее – PCT);

– Будапештский договор о международном признании депонирования микроорганизмов для целей патентной процедуры (далее – Будапештский договор).

Третья группа международных договоров – это договоры, посредством которых создаются системы классификации, позволяющие свести воедино информацию в отношении конкретных объектов интеллектуальной собственности (изобретений, товарных знаков, промышленных образцов и т.д.), что существенно облегчает ее поиск. К этим договорам относятся:

– Ниццкое соглашение о международной классификации товаров и услуг для регистрации знаков (далее – Ниццкое соглашение);

– Локарнское соглашение, устанавливающее международную классификацию промышленных образцов (далее – Локарнское соглашение);

– Cтрасбургское соглашение о международной патентной классификации (далее – Соглашение об МПК);

– Венское соглашение об учреждении Международной классификации изобразительных элементов знаков (далее – Венское соглашение).

В отношении некоторых из названных международных договоров административные функции выполняются ВОИС совместно с иными международными организациями. Например, в отношении Римской конвенции и Конвенции о фонограммах административные функции осуществляются ВОИС совместно с Международной организацией труда (МОТ) и Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО).

Вместе с тем ВОИС осуществляет административные функции в отношении не всех международных договоров в сфере интеллектуальной собственности – эти функции в соответствующих случаях выполняют другие межправительственные организации. Так, ВТО выполняет административные функции в отношении TRIPS, в отношении Международной конвенции по охране новых сортов растений (более известной у нас как Международная конвенция по охране селекционных достижений) – Союз UPOV.

Помимо действующих международных договоров существуют договоры, которые были приняты на дипломатических конференциях, но на настоящий момент не действуют. Это, например:

– Венское соглашение об охране шрифтов и их международном депонировании (принято в Вене 12 июня 1973 г.; не вступило в силу);

– Женевский договор о международной регистрации научных открытий (принят в Женеве 3 марта 1978 г.; в 1967 г. по инициативе социалистических стран научное открытие было включено в Конвенцию в качестве одного из объектов правовой охраны; не вступил в силу);

– Договор о международной регистрации аудиовизуальных произведений (принят в Женеве 20 апреля 1989 г., был введен в действие, но на сессии Ассамблеи Союза этого Договора в 1993 г. было решено приостановить действие Договора до принятия Ассамблеей любого нового решения. В 2000 г. Ассамблея постановила, что она не будет собираться до тех пор, пока не поступит просьба о ее созыве);

– Вашингтонский договор об интеллектуальной собственности в отношении интегральных микросхем (принят в Вашингтоне 26 мая 1989 г.; не вступил в силу);

– Пекинский договор по аудиовизуальным исполнениям (принят в Пекине 24 июня 2012 г.; не вступил в силу);

– Марракешский договор об облегчении доступа слепых и лиц с нарушениями зрения или иными ограниченными способностями воспринимать печатную информацию к опубликованным произведениям (принят в Марракеше 27 июня 2013 г.; не вступил в силу).

Исходя из того, что в ВОИС входит 189 государств – участников (а, например, в составе ООН 193 государства-участника), можно заключить, что на сегодняшний день ВОИС представляет собой глобальную организацию, обеспечивающую единство подходов и создающую базис для гармонизации национального законодательства в сфере интеллектуальной собственности.

Конечно, ВОИС не является единственной международной организацией, действующей в сфере интеллектуальной собственности. В частности, ВТО также представляет собой международную организацию, занимающуюся вопросами интеллектуальной собственности. Но нельзя не замечать, что ВТО правовая охрана и защита интеллектуальной собственности интересует в связи с вопросами международной торговли, т.е. ВТО решает задачи охраны интеллектуальной собственности именно в этом ключе – это и предопределило распространение положений TRIPS на права, имеющие экономическое содержание, т.е. имущественные права; различие в подходах для развивающихся и развитых стран, о котором говорилось ранее, и проч.46

С приходом так называемой цифровой революции (или третьей промышленной революции) основой экономического успеха компаний стала интеллектуальная собственность: например, успешная деятельность таких гигантов, как Microsoft или Intel построена на использовании именного этого значимого имущественного актива.

При этом современные информационные технологии дают возможность не только создавать новые объекты интеллектуальной собственности, но и по-новому использовать уже существующие, что стало источником доходов для недобросовестных лиц. Например, «бумажные» книги могут быть легко переведены в цифровую форму и затем без согласия правообладателя размещены на сайте электронной библиотеки либо преобразованы и вновь воспроизведены в виде бумажных экземпляров. Та же проблема обнаружилась и в отношении музыкальных произведений и фонограмм, что в свое время привело к возникновению пиратского рынка копирования и продажи компакт-дисков. Отсутствие в законодательстве упоминания подобных нарушений стало препятствием для эффективной защиты прав авторов и правообладателей.

В этих условиях стала очевидной необходимость адаптации прав интеллектуальной собственности к современным информационным технологиям, повышение эффективности защиты прав авторов и правообладателей в Интернете, в цифровой среде.

ВОИС приступила к изучению влияния Интернета на авторские и смежные права в марте 1993 г. – вскоре после завершения переговоров по TRIPS в декабре 1992 г. После того как были согласованы положения TRIPS, выяснилось, что многие касающиеся информационных технологий вопросы урегулированы очевидно недостаточно. ВОИС была разработана программа по изучению проблем интеллектуальной собственности в Интернете и других современных технологиях, целью которой стал поиск разумного использования и распространения в Интернете объектов интеллектуальной собственности – музыкальных произведений, фонограмм, литературных произведений, товарных знаков, компьютерных программ и проч. – с обеспечением защиты прав авторов и правообладателей. Ключевым в этот момент стало формирование WIPOnet и создание собственного сайта ВОИС, позволивших использовать преимущества Интернета для решения основных целей ВОИС – оказание помощи правительствам, деловым кругам и обществу в реализации преимуществ и решение проблем интеллектуальной собственности.

Под эгидой ВОИС по этим вопросам было организовано несколько международных конференций. В октябре 1995 г. в Неаполе был проведен Всемирный симпозиум ВОИС по охране результатов интеллектуального труда в информационном обществе, основные идеи которого стали базой для подготовки двух конвенций – ДАП и ДИФ, которые были приняты на Дипломатической конференции ВОИС, проведенной в ее штаб-квартире в Женеве 20 декабря 1996 г.

Целью принятия ДАП и ДИФ стала прежде всего адаптация авторского права и смежных прав к новым информационным технологиям, включая защиту прав авторов и исполнителей в Интернете.

В преамбуле ДАП прямо указывается на «глубокое влияние» развития информационных и коммуникационных технологий на создание и использование объектов авторских прав. В преамбуле к ДИФ в числе причин, вызывавших необходимость совершенствования охраны прав исполнителей и производителей фонограмм, указаны техническое развитие и «глубокое влияние» развития и сближения информационных и коммуникационных технологий на производство и использование исполнений и фонограмм.

Стимулом к разработке ДАП и ДИФ стало то, что с развитием цифровых технологий у авторов, исполнителей и производителей фонограмм появились новые возможности, которые надо было закрепить в качестве правомочий. При этом с начала 1990-х гг. правообладатели все чаще наблюдают использование их произведений, исполнений и фонограмм в Интернете, осуществляемое без выплаты им гонораров. С набирающей обороты популярностью Интернета существенно возрастает и количество нарушений прав авторов и правообладателей пиратами, что также послужило мотивом для начала работы над ДАП и ДИФ.

Обе эти конвенции – ДАП и ДИФ – часто именуют «Договоры ВОИС в области Интернета», что не совсем верно, поскольку они регламентируют не только вопросы, связанные с использованием объектов авторских и смежных прав в Интернете, но и иные вопросы, которые были недостаточно урегулированы или вовсе не урегулированы до принятия этих международных договоров. В частности, в ДАП идет речь о таких объектах авторских и смежных прав, как компьютерные программы (ст. 4) и компиляции (базы) данных (ст. 5). В свою очередь, ДИФ модернизировало и актуализировало нормы Римской конвенции путем включения прав в отношении использования аудиоисполнений в сети «Интернет».

Нельзя не заметить существование проблемы неясности определения приоритета международного договора в случае расхождения норм.

В ст. 1 ДАП указано на отсутствие какой-либо связи между какими-либо международными договорами, кроме Бернской конвенции и ДАП. Согласно этой же норме ДАП представляет собой «специальное соглашение» по смыслу ст. 20 Бернской конвенции. В ст. 1 ДИФ, определяющей его отношение к другим международным договорам и к охране авторских прав, закреплено, что положения ДИФ не изменяют и не отменяют обязательства, вытекающие из Римской конвенции или каких-либо иных международных договоров.

На основании указания в ст. 1 ДАП на него как на «специальное соглашение» по смыслу ст. 20 Бернской конвенции, а также по причине более позднего приятия ДАП его иногда рассматривают как международный договор, нормы которого имеют приоритет перед Бернской конвенцией (принцип lex specialis derogat lex generalis). Аналогичный вопрос о том, нормы какого международного договора имеют приоритет в случае расхождения, возникает применительно к ДИФ и Римской конвенции.

В соответствии с п. 2 ст. 30 Венской конвенции о праве международных договоров (о ней говорилось ранее) преимущественную силу имеют положения более позднего по времени международного договора, а также специального международного договора.

Применительно к ДАП надо отметить следующее. Венская конвенция о праве международных договоров формально неприменима к Бернской конвенции, поскольку в силу ст. 4 Венской конвенции ее положения применяются только к международным договорам, заключенным после ее вступления в силу в 1969 г.

В ст. 20 Бернской конвенции, где указывается на право государств – участников Бернской конвенции заключать иные «специальные соглашения», подчеркивается, что нормы этих соглашений не должны противоречить положениям Бернской конвенции. При этом нормы специальных соглашений могут не соответствовать правилам Бернской конвенции, только если они предоставляют авторам более широкие права по сравнению с Бернской конвенцией47.

Положения Бернской конвенции в редакции 1971 г. включены в ДАП в качестве его составной части. Ратификация Бернской конвенции не является условием присоединения к ДАП. Однако в случае присоединения государства к ДАП, оно должно соблюдать положения Бернской конвенции, даже если не является участником этой Конвенции.

С учетом изложенного ДАП нельзя рассматривать как специальный международный договор в отношении Бернской конвенции по смыслу п. 2 ст. 30 Венской конвенции о праве международных договоров, нормы которого могут иметь приоритет перед Бернской конвенцией. Положения ДАП дополняют уже имеющиеся нормы Бернской конвенции, но не могут им противоречить.

Применительно к ДИФ надо отметить следующее. Несмотря на указанное отсутствие связи между ДИФ и иными международными договорами, нельзя не признать, что он полностью удовлетворяет требованиям ст. 22 Римской конвенции, поскольку предусматривает в ряде случаев предоставление исполнителям и производителям фонограмм более широкие права и не содержит противоречащих этой Конвенции положений. Следовательно, есть все основания считать ДИФ специальным соглашением по отношению к Римской конвенции, нормы которого имеют приоритет перед Римской конвенцией.

Помимо ДАП и ДИФ в число «Договоров ВОИС в области Интернета» включается и Пекинский договор по аудиовизуальным исполнениям, принятый 24 июня 2012 г. (далее – Пекинский договор), но пока не вступивший в действие (см. о нем выше). В нем закреплены такие же правовые подходы к сфере цифровых технологий, что и в этих договорах.

Причиной для разработки Пекинского договора стало то, что Римская конвенция и ДИФ обеспечили охрану в цифровой среде прав исполнителей, чьи выступления зафиксированы в звуковых записях, но не предоставили охраны правам исполнителей, выступления которых зафиксированы в аудиовизуальных записях (например, кинофильмах, телевизионных передачах, клипах и иных «движущихся изображениях»). Римская конвенция и ДИФ не предоставили охрану правам исполнителей (артистов-исполнителей) в отношении их аудиовизуальных выступлений.

Уже на стадии приятия ДАП и ДИФ на Дипломатической конференции ВОИС в Женеве в декабре 1996 г. стало ясно, что требуется охрана прав артистов-исполнителей в отношении их аудиовизуальных исполнений. Отсутствие регулирования использования в цифровой среде аудиовизуальных записей стало причиной принятия на конференции в Женеве 20 декабря 1996 г. Резолюции об аудиовизуальных исполнениях. В этой Резолюции было высказано сожаление, что в условиях технического развития ДИФ не предоставил охраны исполнителям аудиовизуальным исполнений, а также указывалось на необходимость разработки документа, который бы гарантировал адекватную охрану в цифровой среде прав аудиовизуальных исполнителей.

Изначально планировалось, что особенности аудиовизуальных исполнений будут закреплены в дополнительном протоколе к ДИФ, который должен был быть принят не позднее 1998 г. Однако в этот срок не удалось согласовать текст данного документа. В 2000 г. после длительных дискуссий было решено оформить документ об аудиовизуальных исполнениях в виде самостоятельного международного договора.

Основным инициатором разработки договора, закрепляющего права в отношении аудиовизуальных выступлений, стали неправительственные организации актеров, заинтересованные в выплате актерам вознаграждений от использования фильмов не только на традиционных носителях, но и в телекоммуникационных сетях.

Вместе с тем термином «исполнители аудиовизуальным исполнений» охватываются не только актеры, но и музыканты, танцоры и иные исполнители, чьи выступления отражены в аудиовизуальных записях (например, фильмах, клипах, телепередачах). Под аудиовизуальной записью в Пекинском договоре понимаются любые движущиеся изображения со звуком или без него, позволяющие осуществлять их восприятие, воспроизведение или сообщение с помощью соответствующего устройства (п. «b» ст. 1).

Главной целью Пекинского договора является предоставление актерам, музыкантам и другим исполнителям имущественных и неимущественных прав, аналогичных тем, которые уже закреплены для исполнителей звуковых произведений. Данный договор предоставляет этим исполнителям возможность защищать свои права от несанкционированного использования их выступлений с помощью аудиовизуальных средств (видеозапись). Пекинский договор закрепляет имущественные и неимущественные права исполнителей, во-первых, в отношении незаписанных («живых») выступлений, во-вторых, в отношении исполнений, записанных в аудиовизуальных записях (при этом термин «исполнения, записанные в аудиовизуальных записях» соответствует используемому в ДИФ выражению «исполнения, записанные на фонограммы»).

Действующие договоры