Безумная кепка Мономаха Донцова Дарья

Глава 1

Легче всего создаются трудности. Причем в подавляющем количестве случаев человек собственными руками выращивает дерево неприятностей, а когда на нем начинают весело распускаться яркие цветы, усиленно льет в кадку воду и удобрения.

Увы, все вышесказанное стопроцентно относится и ко мне.

Много лет я, Евлампия Романова, ощущала себя лишней на празднике жизни, потом наконец-то обрела семью, совершенно замечательную: подругу Катю, ставшую мне сестрой, кучу детей и домашних животных. К этому подарку судьбы прилагалась и возможность никогда не ходить на службу, так как за хозяйством необходим глаз да глаз.

Все члены нашей огромной фамилии очень любят покушать, и большую часть дня я теперь провожу, приковавшись к плите. Может, кому подобная жизнь и кажется ужасной, но я-то, выросшая единственным, тщательно опекаемым ребенком у сверхзаботливой мамы и более чем тревожного папы, мечтала о многочисленной родне. А еще мне казалось, что выпекание пирожков, жарка котлет и варка борща невероятно увлекательное занятие.

Но человек крайне противоречивое животное. Любая бродячая собака, попав с улицы в уютную квартиру, где ее мгновенно начали обожать хозяева, легла бы на подстилку в кухне и ощутила полнейшее блаженство. Я же, получив наконец доступ к плите, истово занималась кулинарией… примерно месяц, а затем стала тяготиться ролью поварихи, поняв, что Господь явно имел на мой счет иные планы. С одной стороны, мне очень хотелось, налепив пельменей, плюхнуться у телика с вязанием, с другой – было стыдно не приносить в дом ни копейки.

И Катя, и Сережка, и Юлечка, и Вовка Костин без устали повторяли:

– Лампа, у нас нет особых материальных проблем, будет лучше, если ты стала бы заниматься исключительно хозяйством.

Я соглашалась с членами семьи, но потом в голову пришла интересная мысль: мне надо есть, в смысле питаться. А кто не работает, тот, понятное дело, не имеет никаких деликатесов. Да бог с ней, с черной икрой, опасная, между прочим, для здоровья вещь, овсянка куда более полезна, но только и геркулес в магазине бесплатно не дадут. Хорошо, стоя у плиты, голодной не будешь, но еще нужно одеваться: брюки, свитерок, ботинки. Ладно, я не шмотница, но голой и босой по улицам не пойти.

Кстати говоря, домашние отдают зарплату мне, я планирую расходы, отвечаю за пополнение накопительного фонда, являюсь, так сказать, основным банкиром. Но запустить лапу в заначку, чтобы приобрести себе, допустим, приглянувшуюся курточку, мне стыдно.

А еще у людей случаются дни рождения, на дворе наступают Новый год, Пасха, 8 Марта, 23 февраля, и следует дарить домашним милые сувениры. Ну, не могу же взять Юлечкину зарплату и купить ей на ею же заработанные рубли, допустим, духи. Согласитесь, это смешно!

Впрочем, все вышеперечисленные «занозы» можно было и не заметить, но, бегая с утюгом и веником по дому, я быстро превратилась в «ты бы». Только и слышно было: «Лампа, ты бы сходила за хлебом…», «Лампуша, ты бы купила крем для обуви…», «Лампудель, ты бы погладила мне брюки…», «Ламповецкий, ты бы приготовила холодец…» и так далее. В общем сплошное, «ты бы…», «ты бы…».

Потом возникла еще одна, совершенно парадоксальная ситуация. Вроде сижу день-деньской дома, следовательно, по мнению окружающих, являюсь лентяйкой, ни фига не делаю, и для таких, как я, придуманы сериалы про латиноамериканские страсти. Но знаете ли, мои дорогие, наслаждаться лентами про чужие семейные передряги у домашней хозяйки особого времени нет. Утром вскочила раньше всех, приготовила завтрак, проводила домашних в школу, на работу, помыла посуду, убрала квартиру, сунула белье в стиральную машину, сбегала на рынок, зарулила в супермаркет, приволокла пудовые сумки, разобрала их, распихала пакеты по полкам, приготовила обед-ужин, погладила рубашки и кофточки, пришила пуговицы, плюхнулась в кресло с вязанием в руке, только-только перевела дух и расслабила ноющую спину, как уши уловили звук открывающейся двери и бодрый мужской голос:

– Ау! Есть кто живой? Есть хочу, умираю.

При этом учтите, что в нашей семье нет младших школьников и из моего расписания выпали такие «прелести», как «отвод» сопротивляющегося чада на занятия, «привод» его назад, проверка домашних заданий, поездка с дитяткой в спортивный зал, музыкальную школу, художественную студию, кружок икебаны, танцевальный класс и иже с ними.

Вот он, удел домохозяйки: то, как она вспуганной кошкой металась по маршруту школа – магазин – дом – плита – стиральная машина – гладильная доска – школа – дом – кружок мягкой игрушки – репетитор по английскому языку – дом – тетради с заданиями по всем предметам – угол – ремень – магазин игрушек – дом… не видели ни муж, ни свекровь, ни другие родственники. Зато, вернувшись домой, все они приметили вас в кресле у телика и сделали вывод: хорошо живется лентяйке!

Именно поэтому, просуществовав некоторое время домашней хозяйкой, я бросилась искать работу. Ведь, устроившись на службу, я смогу спокойно несколько раз в день пить чай и кофе, лакомиться тортом, булочками, курить, обсуждать с коллегами модные прибамбасы и новинки косметологии, сплетничать (поверьте, у несчастной, не служащей нигде женщины времени на сии мелкие радости просто нет!). А потом, заявившись домой, с чистой совестью упаду в кровать, обложусь любимыми детективами и спокойно отвечу на нытье домашних:

– Я работаю, как и вы, почему должна идти заваривать всем чай? Сами постарайтесь. Кстати, мне принесите с вареньем!

Но увы, девушке, имеющей в кармане диплом о высшем музыкальном образовании, в нашем мире перекошенного капитализма в стадии накопления богатства устроиться очень трудно. Кем я только не служила… не стану сейчас перечислять конторы и должности.

В конце концов мне улыбнулось счастье. Зная о том, что Лампа Романова всегда мечтала работать детективом, Володя Костин сжалился и пристроил подругу в агентство, которым руководит мужчина со странным именем Юрий Лисица.

Идя в первый день на работу, я ощущала настоящее счастье, но, когда оказалась на месте, восторга поубавилось.

Детективное агентство располагалось в крошечной комнатенке, на первом этаже некоего НИИ. Ранее институт был престижным местом, а его сотрудники получали хорошую зарплату, но после перестройки учреждение захирело, и директор, дабы не скончаться от голода, начал сдавать в аренду лаборатории и даже отдельные кабинеты. Сейчас то, что осталось от НИИ, ютится на третьем этаже в двух чуланах, а все помещения заняты конторами, вход в бывшую цитадель науки украшают разномастные таблички типа «Натяжные потолки», «Печи и камины», «Оборудование для дайвинга», «Стоматолог», «Анализы за один день», «Педикюр и маникюр» и так далее.

Наше агентство уютно устроилось в самом конце коридора, между туалетом и секс-шопом, поэтому в дверь к бравым сыщикам частенько ломятся растрепанные тетки с радостным вопросом:

– А где тут у вас пописать?

Не может наша фирма похвастаться и огромным штатом работников. Собственно говоря, служащих немного, а если честно – совсем мало. Меньше некуда – я одна. Юра является моим начальником. Это все.

Клиентов у нас за три месяца не случилось, зарплату мне дают грошовую, правда, Юрик обещает большой процент, если получит в конце концов заказ и успешно выполнит его. Но пока что о таком заказе ничего не слышно, и я, поджидая клиентов, тихо и мирно сижу в «офисе» с романом Марининой в руках. Одна радость – теперь могу совершенно спокойно читать любимые книги, прерывая упоительное занятие лишь для того, чтобы ответить очумелым согражданам:

– Здесь писать нельзя. Конечно, мне жаль, что не могу вам помочь, но в нашей комнате стоит лишь письменный стол, унитаз расположен за соседней дверью.

Вот и сегодня, не успел взор уцепиться за страницу, как послышался скрип, а затем смущенное покашливание.

– Туалет дальше по коридору, – машинально сообщила я, не поднимая головы.

Уши ожидали услышать стук закрывающейся створки о косяк, но вместо него раздался довольно приятный баритон:

– Девушка, у вас есть пенис?

Вопрос был настолько неожиданным, что я выронила детектив и уставилась на посетителя. Им оказался мужчина лет тридцати пяти, одетый в милицейскую форму.

– Пенис? – растерянно переспросила я. – Нет, конечно.

– Просто безобразие! – вдруг начал злиться странный визитер. – Только что звонил, спрашивал, имеете ли пенис размера кинг-сайз, пятьдесят сантиметров длиной. Вы заверили: товар в наличии. Я ехал сюда через пробки! Интересное дело! Ведь уточнил, еще черную краску к нему заказал и…

Тут до меня дошло, что представитель правоохранительных органов желает купить в секс-шопе фаллоимитатор, и я быстро сообщила:

– Вы ошиблись дверью. Точка, торгующая игрушками для взрослых, расположена левее от входа в нашу фирму.

– Простите, – осекся мент и повернулся, чтобы выйти в коридор, но меня некстати разобрало любопытство.

– А зачем вам черная краска? – сам собой вырвался вопрос.

Милиционер захихикал:

– Нарисую на, кхм, этом самом, черные полоски и другу подарю на день рождения. Он в ГАИ служит, типа жезла получится. Прикольно, да?

– Ага, – кивнула я, – замечательная шутка, тонкая, интеллигентная. Ваш приятель придет в восторг и встанет с сувенирчиком на перекрестке.

Идиот в фуражке заржал и ушел, я осталась одна и решила выпить кофе. Но увы: оказалось, что он закончился. Придется идти в магазин. Тяжело вздохнув, я пошла к двери, прихватив джинсовую курточку – на дворе август, но на улице жуткий холод, лето вновь обошло Москву стороной.

Через два дома от НИИ расположен огромный торговый центр, там есть и продуктовый отдел, и масса других магазинов и магазинчиков. Торопиться мне было решительно некуда, туалет и секс-шоп люди сумеют найти и без подсказок сотрудницы детективного агентства. К тому же Лисица на данном этапе находится в гостях у очередной дамы сердца.

Юрик у нас – самозабвенный бабник, причем самого отвратительного толка: он мгновенно влюбляется, вспыхивает, словно бенгальский огонь, и через два дня после знакомства предлагает объекту страсти руку и сердце. Не следует думать, что Юрик желает столь нехитрым способом залучить в постель капризничающую бабенку. Лисица высок ростом, статен, обладает хорошей речью и внешне выглядит, словно помесь оперного тенора с олимпийским чемпионом по гимнастике. Глупые тетки сами пачками падают к ногам Лисицы и складируются в штабеля. Замужество мой начальник предлагает совершенно искренно. В тот момент, когда Юрик шепчет: «Стань моей навсегда», – он глубоко уверен, что и впрямь нашел спутницу жизни.

Заручившись согласием, Юрасик начинает активно готовиться к свадьбе: он знакомится с будущей тещей, причем всегда невероятно нравится ей, начинает ходить в дом на правах официального жениха, покупает белое платье для невесты, заказывает ресторан, оплачивает музыкантов, фотографа, бронирует машины, но… Но до самой церемонии дело никогда не доходит. А все потому, что Юрик на одной из стадий подготовки к главному торжеству жизни встречает либо сотрудницу ЗАГСа, либо официантку, либо продавщицу, либо цветочницу, либо еще кого (сами понимаете, выбор на ярмарке невест практически неограничен, Москва изобилует прелестными свободными женщинами), мгновенно понимает, что совершил фатальную ошибку, и производит рокировку.

Пожалуй, я не стану живописать, как ведут себя отвергнутые невесты. Меня удивляет, что Юрик до сих пор жив, потому что в столице имеется добрая сотня девиц и дам раннего бальзаковского возраста[1], готовых растерзать бывшего жениха в лохмотья.

Так вот сейчас Юрчик находится на стадии знакомства с очередной мамой очередной дамы сердца. Он отбыл на фазенду невесты и уже небось жарит шашлык или хвалит посадки будущей тещи, поэтому никто не станет укорять меня за брошенный пост. И вообще, любому служащему положен перерыв.

Успокоив некстати поднявшую голову совесть, я медленно пошла вдоль витрин, полюбовалась на красивые босоножки, модные свитерочки, джинсы, купила банку хорошего кофе. Потом увидела отдел телевизоров и решила заглянуть в него.

Вчера наша, стоящая на кухне и верой и правдой служившая семье Романовых невесть с каких лохматых времен, «Юность» скоропостижно скончалась. Оплакав телик, мы решили приобрести ему достойную замену с плоским экраном. В моей заначке хранится довольно большая сумма – мы копим на дачу, хочется проводить побольше времени на свежем воздухе, – но без телевизора в доме как-то неуютно, вот я и решила просто прицениться, посмотреть на ассортимент.

Едва я вошла в торговый зал, как глаза мои начали усиленно моргать, а к горлу подобралась тошнота. Со всех стен светились экранами разного размера густо, от пола до потолка, натыканные телевизоры, и все они демонстрировали одну программу – «Криминальные новости», ежедневное обозрение. Интересно, кто спонсирует подобный показ? Может, какая-нибудь преступная организация, купив эфирное время в качестве рекламы? Нет, поймите меня правильно, я не осуждаю людей, которые, вооружившись бутербродом с вкусной колбаской, смотрят на трупы и реки крови. В конце концов, у каждого свои удовольствия. Но лично мне приятней читать о выдуманных коллизиях, чем наблюдать подлинный ужас. И как тут выбирать телевизор, если взгляд невольно цепляется за жуткие кадры очередной катастрофы, произошедшей на одной из улиц столицы?

Словно кролик, загипнотизированный взглядом удава, я замерла возле стены, мерцавшей многочисленными экранами. Хорошо хоть звук был приглушен, но все равно речь корреспондента легко разносилась по торговому залу:

– Страшное ДТП случилось только что на Валовой улице…

Я вздрогнула. Надо же, совсем рядом, буквально в пяти шагах от торгового центра, в котором я находилась, дорогая иномарка влетела в стену дома.

– Имя погибшего пока неизвестно, – захлебывался в ажиотаже репортер. – Мы случайно ехали мимо и сами стали свидетелями ДТП. В такси, которое задела иномарка, пострадавших нет. А вот и его водитель! Эй, стойте, скажите пару слов, телезрители хотят узнать…

– Че говорить-то… – хмуро буркнул всклокоченный парень. – Ща я виноватый окажусь, рядом ехал…

– Можете описать случившееся? – начал подпрыгивать от возбуждения репортер.

– Ну, тащусь себе на зеленый свет. Тихо еду, не лихачу, я ж не отмороженный, как некоторые, у меня в салоне люди сидят, – принялся живописать ситуацию водитель такси. – А тут етот мимо – вжик! Скорость бешеная, небось обкуренный или обожратый, хрен поймешь! И куда деваться? Справа тротуар, слева поток, сам не пойму, как ушмыгнул… Псих меня по касательной задел, прям кино! А потом его от джипа шатнуло и со всей дури о стену дома ломануло. Хорошо, никого не оказалось на тротуаре… У меня вон стекло того, лопнуло… Да, а еще говорят иномарка! В лепешку сплющило!

Раздался натужный, протяжно-звенящий звук.

– А сейчас, – завопил вне себя от восторга репортер, – вы увидите уникальный кадр! Пострадавшего вынимают из разбитой машины… Вот он!

Камера наехала на тело несчастного мужчины, я вздрогнула и зажмурилась.

– Господи, Алеша! – вскрикнул рядом высокий женский голос. – Не может быть!

Чьи-то пальцы судорожно вцепились мне в плечо, я открыла глаза и увидела маленькую, худенькую, почти бестелесную женщину, одетую в мешковатый твидовый костюм, слишком теплый даже для сегодняшнего прохладного дня.

– Это же Алеша… – растерянно повторила она, тыча пальцем в ближайший экран, как и все остальные, демонстрировавший изуродованное тело.

Глава 2

Мне стало душно. Пальцы женщины походили на клещи, с ее лица пропали все краски, губы по цвету сравнялись со щеками, глаза ввалились, нос вытянулся и заострился. Первый раз я видела, чтобы человек столь разительно и мгновенно менялся внешне.

– Это Алеша… – обморочным голосом твердила она, – Алеша… он… он… там…

Я попыталась вывернуться из цепких рук незнакомки, но она держала меня крепко, словно качественная мышеловка глупого грызуна, некстати захотевшего попробовать кусочек ароматного сыра.

– Алеша, Алеша, Алеша… – бубнила тетка, становясь все больше и больше похожей на умалишенную.

– Вы знаете пострадавшего? – осторожно спросила я.

– Да! Это Алеша! Мой муж!

– Господи! – воскликнула тут и я. – Какой ужас!

Женщина покачнулась.

– Помогите! – закричала я, оглядываясь. – Эй, кто-нибудь… Продавец!

От кассы быстрым шагом отошел парень и направился к нам.

– Что стряслось? – спросил он.

– Видите передачу? – нервно воскликнула я.

– И что?

– Это прямой репортаж с Валовой улицы.

– Если я стану целый рабочий день на экраны глядеть, очумею, – весьма разумно сказал юноша.

– Похоже, покупательница узнала в погибшем своего мужа. Ей кажется, что это его сейчас вынули из покореженной иномарки.

Паренек охнул и подхватил тетку под локоть.

– Пойдемте в комнату отдыха, – ласково прогудел он. – Да вы небось ошиблись, все «мерсы» похожи. Водички у нас там попьете и супругу на мобилу звякнете.

Посетительница превратилась в соляной столб. Остановившимся взглядом она смотрела на экран, по которому скакал корреспондент, перечисляя увечья несчастного шофера.

– Она психованная, – наклонившись к моему уху и кивнув на женщину, шепнул парень. – Есть такие, истерички, придумывают всякое… Знаете, у нас в доме одна девчонка живет, так она наврала недавно, будто у нее в авиакатастрофе сестра погибла. Народ жалел ее, прямо плакал, а потом выяснилось – брехня.

– Почему она так поступила? – так же тихо спросила я у продавца, наблюдая за окаменевшей посетительницей.

– А хрен ее знает, – пожал плечами юноша, – небось хотелось внимания. Той девчонке со всего дома еды нанесли и подарков, у нас соседи хорошие.

– Почему вы решили, что там, на мостовой, не ее муж? – задала я вопрос.

– Так сами гляньте! – пожал плечами и вперил глаза в ближайший экран продавец. – У того бедняги «мерин», похоже, самой последней модификации, жутко дорогой. И костюм непростой. А тетка эта одета с рынка, туфли из дерьма. Не побирушка, конечно, а просто бедная. Ну, не может у мужика с «Мерседесом» такая жена быть! Нелогично! Во, смотрите, какие у него часы…

Я машинально глянула на экран. Камера крупным планом показывала руку погибшего: задравшийся рукав шикарного пиджака, снежно-белая манжета эксклюзивной рубашки, брильянтовая запонка, массивный золотой браслет часов расстегнулся и съехал к пальцам несчастного, явно не знавшего физической работы.

– Подобные «ходики» у нашего хозяина имеются, – вздохнул продавец и уточнил: – У владельца всей сети магазинов. Часики офигенных денег стоят, квартиру можно купить за их цену. Повезло ментам. Сейчас они их стырят и скажут, мол, ничего не было…

– Рука! – вдруг вскрикнула тетка. – Шрам! Алеша! Это он!

Мы с продавцом переглянулись, а бедно одетая женщина, зарыдав в голос, побежала на улицу.

– Стойте! – крикнула я и кинулась за ней.

Легче всего создаются трудности. Причем в подавляющем количестве случаев человек собственными руками выращивает дерево неприятностей, а когда на нем начинают весело распускаться яркие цветы, усиленно льет в кадку воду и удобрения. Вы уже слышали от меня эти слова. И я очень хорошо знаю, что все вышесказанное относится ко мне: Лампа Романова – мастер художественных неприятностей, виртуоз попадания в кретинские ситуации. Сейчас следовало, проводив незнакомку глазами, сказать продавцу: «Да уж, в нашей жизни подчас происходят странные вещи. – А потом мигом перевести разговор на иную тему: – Объясните, пожалуйста, разницу между плазменным и жидкокристаллическим экраном, хотим приобрести телик на кухню».

Вот достань у меня ума поступить подобным образом, то, узнав от торговца нужную информацию, вернулась бы назад в агентство и вновь погрузилась в коллизии хорошо написанного детектива. Но я помчалась за плачущей женщиной, выкрикивая на ходу:

– Остановитесь! Не надо бежать к месту аварии!

Стресс придает человеку сил, незнакомка неслась по тротуару со скоростью гепарда, и я, естественно, отстала, домчалась до огороженного красно-белой лентой куска мостовой и тротуара в тот момент, когда несчастная безумная повисла на шее у одного из гаишников с громким заявлением:

– Пустите меня к Алеше!

– Гражданочка, – попробовал разобраться в ситуации патрульный, – изложите требование спокойно.

– Алеша… там Алеша, Алеша… – рыдала тетка.

Я подошла к ошарашенному милиционеру и попыталась внести ясность в происходящее:

– Эта женщина сейчас по телевизору увидела репортаж о происшествии. Вон, смотрите, там корреспондент носится…

– Ну? – насторожился парень.

– Бедняжке показалось, что она знает потерпевшего…

Внезапно женщина прекратила биться в истерике и вполне внятно, нормальным голосом произнесла:

– Меня зовут Алиса Кононова, а там, в машине, мой муж Алексей Кононов. – Но дальше она съехала на какую-то околесицу: – Он умер… есть телеграмма… Полина… уехала… Вера… тоже…

Высказавшись, Алиса Кононова пошатнулась, колени у нее подогнулись, и она села на бордюрный камень. Я попыталась поднять несчастную.

– Встаньте, простудитесь.

– Да какая разница… – равнодушно произнесла Кононова, уронив голову на грудь. – Пусть так!

Патрульный покрутил пальцем у виска, я растерянно пожала плечами.

– Сейчас спрошу у ребят, – решил проявить христианское милосердие парень, – может, документы нашли. Права уж точно должны быть при нем или техпаспорт. Вы тут пока побудьте.

Я опустилась на корточки около Алисы:

– Не следует впадать в панику. Скажите, какая машина у вашего мужа?

– «Четверка», – легко пошла на контакт Кононова, – цвета «баклажан», он ее за две тысячи восемьсот пятьдесят долларов купил, уже не новой.

– Вот видите, – обрадовалась я, – а в ДТП попал «Мерседес» самой последней модели. Кстати, ваш муж не был шофером у какого-нибудь олигарха?

– Он на хлебозаводе работал, – тихо ответила Алиса, – потом торговать пытался, коробейничал, еще на машине «бомбил»…

– Ну, следовательно, сейчас в пластиковом мешке лежит не он, – окончательно обрадовалась я. – У вашего Алеши есть мобильник?

– Был.

– Так позвоните ему скорей, объясните ситуацию. Супруг мигом приедет, и вы утешитесь!

Алиса молча уставилась на меня серыми, блеклыми глазами. Я вздрогнула: во взоре несчастной не было жизни, так «смотрит» на мир чучело животного – вроде зрачок блестит, но души нет, улетела невесть куда. Потом женщина посильней сжала ручки своей сумочки (я машинально отметила, что у нас совершенно одинаковые ридикюли, просто близнецы) и пожевала губами, будто хотела что-то сказать.

– Наверное, у вас нет своего сотового, – предположила я, так и не дождавшись ее слов. – Возьмите мой. Ну, держите! Не хотите? Ладно, говорите номер, сама наберу!

Больше всего на свете мне хотелось вызвать сейчас сюда супруга сумасшедшей тетки и вручить ему безумную женщину с укоризненными словами: «Как вы могли отпустить ее одну ходить по улицам?»

Алиса кашлянула и мрачно напомнила:

– Мой муж умер.

Мне стало совсем тоскливо. Все ясно, у бедняги болезнь. Не знаю, какая, шизофрения, может быть, или какой другой недуг, разрушающий разум. Я ей ничем не помогу, лишь вызову агрессию своими разумными доводами типа: «Ваш супруг, бывший работник хлебозавода, коробейник и «бомбила», имеющий самый дешевый вариант российского автомобиля, никак не мог оказаться за рулем шикарной тачки, и очень сомнительно, что ему по карману брильянтовые запонки вкупе с великолепным костюмом и роскошными часами, которые стоят во много раз больше «четверки»…»

Только какой смысл вновь заводить подобную беседу? Лучше сейчас дождаться гаишника, попросить его вызвать психиатрическую перевозку, а пока надо соглашаться с безумной. Ну, зачем я побежала за ней? Сейчас бы спокойно пила кофеек в пустой конторе!

– Алеша умер, – монотонно завела тетка.

– Да, да…

– Внезапно.

– Да, да…

– Никто не ждал.

– Да, да…

– Родственниц его я не нашла.

– Да, да…

– Полина вроде уехала.

– Да, да…

– Вера с ней.

– Да, да…

– Похоже, ты считаешь меня сумасшедшей, – вдруг усмехнулась Алиса.

– Да, да… – снова машинально кивнула я, но тут же спохватилась: – Что вы, и в голову не приходила подобная мысль!

Алиса поежилась, затем резко встала и заявила:

– Понимаю, звучит по-идиотски, но…

– Как, говорите, зовут вашего мужа? – спросил вынырнувший из-под ленты ограждения гаишник.

– Алексей Петрович Кононов.

– У погибшего в правах стоит Ведерников Константин Олегович, – радостно возвестил мент. – Перепутали вы, жив ваш муж. Купите сегодня бутылку и выпейте, сто лет теперь ваш Алексей Петрович протянет. Примета такая есть: коли человека за покойника приняли, то у него долгая жизнь впереди.

Алиса шагнула вперед.

– Можно посмотреть на труп?

– Зачем?

– Это мой муж!

– Так документики-то… – напомнил мент.

– Думаю, они ненастоящие, – парировала Алиса. – Или он машину украл вместе с чужими правами.

Гаишник начал кусать нижнюю губу.

– А что? Мог украсть? – поинтересовался он спустя некоторое мгновение.

– Запросто, – кивнула женщина. – Алеше любой замок вскрыть – пара секунд. Его соседи всегда звали, если дверь захлопнулась, голыми руками работал.

– Так он что, вор?

– Нет, просто умелец.

– Ну, не знаю… – затоптался патрульный, – не положено это…

Внезапно Алиса повернулась ко мне и вдруг скомандовала:

– Сделай что-нибудь!

Отчего-то приказ не удивил. Я кивнула, вытащила бумажник, выудила оттуда купюру (так называемый «спецталон», который имеют при себе почти все автолюбители, дабы быстро решить проблему в случае нарушения правил дорожного движения), сунула ее менту и сказала:

– Видишь, она не в себе, пусть взглянет на тело. Поймет, что ошиблась, ведь телевизор искажает внешность, и успокоится. Если начальство начнет тебя ругать, скажешь чистую правду: тетка представилась супругой погибшего.

– Ладно, – согласился патрульный, – подныривайте сюда.

Алиса схватила меня за руку:

– Пошли.

Я покорилась и, подлезая под красно-белую ленту, отчего-то вспомнила русскую пословицу про кувшин, который повадился по воду ходить, да и голову сломал!

Люди, не сталкивавшиеся с работой наших правоохранительных структур, наивно полагают, что труп, появившийся в центре города, незамедлительно уберут с дороги, асфальт после ДТП с жертвами вымоют, движение восстановят, пешеходы вкупе с водителями избегут стресса, который, естественно, может возникнуть при виде недвижимого человеческого тела.

Ан нет. Кто так думает, глубоко ошибается. У нас в подобных случаях моментально начинается кавардак. У милиции не хватает автомобилей, труповозка занята, а те, кто уже приехал на место происшествия, невесть куда засунули рулетку и теперь судорожно ищут ее… Я бы на их месте давным-давно купила в ближайшем магазине новую и продолжала работу на месте ДТП, но, во-первых, государевы люди без приказа вышестоящего начальства на столь отчаянный шаг не решаются, а во-вторых, кто им потом вернет потраченные средства? Так что у них своя логика.

Сейчас на месте аварии, в которой погиб человек, началась совсем уж бестолковая суета. Если бы на Валовую улицу прибыла обычная машина ДПС, то парни в форме привычно выполнили бы свою работу, но, судя по всему, в аварии пострадала машина крупной шишки (среди нескольких припаркованных у тротуара покореженных авто имелась иномарка с «мигалкой»), и на место происшествия кинулось всякое начальство. Вот оно и раздавало простым сотрудникам указания. Мой друг майор милиции Вовка Костин всегда повторяет в подобных случаях:

– Ой, беда, коли наши шефы активничают, ничего хорошего не выйдет. Налетят, нашумят, поругаются со всеми, а дело стоять будет.

Гаишник подвел нас к месту, где лежало тело, и поманил Алису пальцем:

– Глядите!

Потом он приподнял грязно-серое байковое одеяло, прикрывавшее верхнюю часть трупа. Кононова стиснула мою ладонь и пробормотала:

– Ясно.

– Что тут происходит? – заорал стоявший невдалеке дядька в сером костюме. – Журналисты, да?

Гаишник мгновенно опустил покрывало.

– Нет, нет! – испуганно залопотал он. – Что вы! Тут одна женщина утверждает, что погибший – ее муж.

– Которая? – еще сильней обозлился мужчина.

– Вон та, – ткнул пальцем в Алису патрульный.

– С ума сойти! – зашипел мужик. – Гони ее в шею! Да обыщи проныру, небось она из «Желтухи», знаем мы их, прохиндеев-журналистов, наврать могут с три короба. Обязательно осмотри бабу на предмет обнаружения фотоаппарата с диктофоном.

Гаишник с сомнением покосился на говорившего.

– Права такого не имею, – вдруг сказал он сурово. – Ничего плохого гражданка не совершила, плакала сильно, вот я и подумал…

– Тебя тут не думать поставили! – завизжал «серый костюм». – Ишь, разговорился… Делай, что велено: в сумочку ее загляни, наверное, там аппаратура и лежит!

– Вы мне не начальник, – хмыкнул гаишник, – на своих слюной брызгайте.

– А ну живо назовись! – покраснел мужик. – Представься по всей форме!

– Николаев Евгений, – заученно ответил патрульный, – сержант.

– Все, теперь безработный, уж я позабочусь о твоем увольнении, – злобно пообещал незнакомец.

– Смотри не лопни от важности! – заржал уже в открытую патрульный. – А то я тут прямо весь перепугался, пойду памперс надену…

Продолжая смеяться, Николаев исчез в толпе, а дядька в сером шагнул к Алисе. Я моментально загородила собой безумную.

– Не трогайте ее!

– Отвали, убогая, – презрительно прищурился хам.

Но я схватила безучастно взиравшую на нас Алису за руку и рявкнула:

– Сам отвали! Бедная женщина не в себе, ей плохо, у нее с головой беда… Если тронете ее хотя бы пальцем, мигом получите в нос!

Нахал неожиданно улыбнулся.

– Уж не ты ли со мной драться надумала? Комар в джинсах…

Я стиснула зубы, а грубиян спокойно продолжил:

– Уводи свою психопатку. Зачем ты ее на улицу вытащила? Таким дома сидеть следует, за запертой дверью.

И тут Алиса тихонечко сообщила:

– Там, на земле, мой муж.

– Пошли скорей, – велела я.

– Нет, правда, здесь, под одеялом, лежит мой муж Алексей Петрович Кононов.