Ламенто Вуд Алекс

– Бабуля называла дом усадьбой, – словно прочитав ее мысли, сказал Максим, когда в разговоре возникла небольшая пауза. – На самом деле, она сильно преувеличивала и льстила своему жилищу. Старый бревенчатый дом с двумя комнатами, террасой и кухней, печным отоплением и колодцем на участке, десять соток земли. Но тебе понравится район. Уединенное место. Сар-Озеро. Слышала когда-нибудь?

– Неа, – качнула головой Лера, откидываясь назад. – Звучит волшебно.

– Выглядит еще лучше. Участок находится на территории Национального парка, в пятидесяти метрах от берега озера. Соседей нет. Мы будем совсем одни.

– Здорово, Макс. Ты часто возишь туда девушек? – спросила Лера и прикусила язык, тут же пожалев о заданном вопросе.

– Часто, – кивнул Макс, не став ее обманывать. – Но, как правило, мы отдыхали большими компаниями. Вдвоём я еду впервые.

– Я должна быть польщена? – нахмурилась Лера.

– Нет, ты должна знать, что между нами все иначе.

– Иначе – это как?

Макс нахмурился, бросив на девушку короткий взгляд.

– Брось, Лер. Ты поняла, о чем я. Расскажи лучше о своем театре, – попросил Миронов.

– Театр не мой, – вздохнула Лера. – Вообще-то, я, можно сказать, стажер. Часть декораций на сцене.

– Уверен, ты принижаешь свои способности, – усомнился Максим.

– Нет, нисколько. Способности у меня есть, но не такие, как у прославленных прим театральных подмостков. Но это единственное, чем я бы хотела заниматься, к чему лежит моя душа. Театр – это волшебство, свой особенный мир, закрытый от внешнего мира. Я видела, как ставятся спектакли, насколько это сложная и трудоемкая работа, в которой задействованы не только режиссеры, постановщики, сценаристы, но и огромное количество обслуживающего персонала. Все имеет значение. От столяра зависит, насколько будут надежны декорации, от швеи – как будет сидеть платье или костюм на актере, от гримера вообще зависит большая часть образа. А еще, знаешь, у нас есть огромное количество суеверий.

– Да? – с любопытством отозвался Макс. – Это вроде черной кошки, переходящей дорогу?

– Не поверишь, но чёрная кошка на сцене – это признак успеха. А вот рыжий зритель в первом ряду во время премьеры, напротив – к провалу.

– Ничего себе! Интересно вы живете. Как в Средневековье.

– У многих есть свои приметы. У спортсменов даже. И у рыбаков. Вот отец у меня – тот еще любитель закинуть удочку, так я точно знаю, что если пожелать ему удачи перед рыбалкой, он пустым вернется. И у актеров то же самое. Удачи желать нельзя. Можно к черту послать, например. Толку больше будет.

– Лицедейство – от нечистого, известный факт.

– Ну, тебя. Понимал бы чего. У нас есть целый ряд запретов. Нельзя вешать плакаты на дверь в актерскую, к неудаче надеть костюм задом наперед или шиворот-навыворот. Нельзя пользоваться новой косметикой в день премьеры. Категорически запрещено свистеть и щелкать семечки – к плохим билетным сборам. Нельзя личную одежду использовать, как театральный костюм, нельзя есть и пить на сцене. Но самое страшное, это уронить текст с ролью на сцене во время репетиции – это просто трындец, Макс. Меня миновало, мне еще не доставались роли со словами, но я видела, как роняли другие. Чтобы отогнать беду, необходимо сесть на то место, куда упала папка с текстом и вспомнить семерых лысых мужчин. Нельзя смотреться в одно зеркало с другим актером во время спектакля. Если запнулся или зацепился, нужно вернуться за кулисы и выйти вновь. Актеры, вообще, как дети, по три раза крутятся от сглаза, плюют через левое плечо, стучат по дереву, подскакивают на одной ноге и вертятся вокруг своей оси. Да, и, кстати, новичкам вместо пожелания удачи во время премьеры могут отвесить пинка под зад.

– Да? Мне бы это точно не понравилась, – усмехнулся Макс.

– Мне тоже. Хотя, говорят, что здорово помогает, – Лера рассмеялась. – Меня не пинали. Может, поэтому я пока что только часть декораций. Есть еще один обычай, который тебя удивит. Работает не во всех театрах, как, кстати, и то, что я перечислила. На последнем показе актеры падают на колени и слегка целуют подмостки. Это гарантирует им новую успешную встречу со зрителем.

– Я ж говорю, что есть тут сатанинский подтекст. Хоть я и не крещенный, но пару раз был с бабушкой в церкви. Там тоже падали ниц и целовали пол.

– Это совсем другое.

– Одно и то же, Лера. Подмена понятий. Одни молятся кресту, другие призраку оперы.

– Призраку Оперы? – Лера оглушительно расхохоталась. – Ну, ты скажешь, так скажешь. Да, кстати, об опере. Я слышала, что оперные певцы и дирижеры перед концертом или спектаклем никогда не имеют интимной близости и не заправляют постель.

– Все-таки, есть положительные моменты в том, что ты не стала оперной певицей, – заметил Максим. Скажи нечто подобное кто-то другой, Лера бы почувствовала себя оскорбленной. Но она знала, что он не имеет в виду ничего плохого. – Хотя, мне кажется, что голос у тебя невероятный. Но я не эксперт, конечно.

– Я могу взять многие высокие ноты, но дело в том, что мне не выдержать концерт. Максимум, который я способна выдать, это от силы полчаса пения. Потом горло начинает перехватывать, голос дрожит и срывается. Но, если попадется спектакль, где понадобится спеть небольшую оду, я бы справилась.

– Ждешь своего звездного часа? – поинтересовался Максим.

– А кто не ждет, Макс? – с легкой грустью спросила Лера.

– Я, – быстро ответил он. – Я привык строить свою жизнь сам, не надеясь на случай.

– От удачи тоже многое зависит.

– Тут не поспоришь, – согласился Миронов. – Мне частенько везет в игре. Но иногда могу проиграть по-крупному. В этом случае, действительно, ключевую роль играет удача. Если чувствуешь, что она благоволит – лови за хвост, а если нет, то уноси ноги.

– Ты игрок не только в выбранной профессии, но и по жизни? – заметно напряглась Лера, бросая на молодого человека внимательный взгляд.

– Я никогда не рискую всем, Лер. Только тем, что могу позволить себе проиграть.

– Это легкомысленно, не находишь?

– А как же адреналин? – широко, по-мальчишески, улыбнулся Макс. – Ты не понимаешь, потому что сама никогда не играла.

– Возможно.

– Я тебя научу.

– Не уверена, что у меня есть заначка, которую я могу себе позволить с лёгкостью спустить на ветер.

– Тебе не придется спускать личные средства на ветер, пока ты со мной.

Лера отвлеклась от темы разговора, выглядывая в окно, и замечая, как меняется ландшафт. Вдоль трассы раскинулись бескрайние поля с пробивающимися зелёными ростками, чередующиеся с распускающимися смешанными лесами. Березы, осины, ели, дубы. Лера с блаженством втянула запах влажной земли и свежести. И ни одного автомобиля на грунтовой дороге. Мечта…

– Божественно, – выдохнула Лера.

– А я говорил, – самодовольно напомнил Макс.

Когда появился берег озера, Лера вообще забыла, как дышать. Вид открывался просто потрясающий. Она и понятия не имела, что в каких-то полутора часах езды от города есть такие удивительные места. Деревня, где летом обычно отдыхают и трудятся Ярцевы, помогая бабушке содержать огород, находится в Выборгском районе, тоже в пригороде, и места там не лишены своего очарования. Воздух, природа, речка – все имеется, но тут просто настоящий рай.

Лексус остановился у обычного деревянного забора с покосившейся калиткой. Макс вышел и открыл ворота, чтобы въехать на участок. Дом, действительно, мало напоминал усадьбу. Небольшой, двухэтажный с печной трубой на крыше, с облупившейся краской и открытой всем ветрам верандой, вид с которой открывался прямо на озеро. Лера была очарована. Нет, влюблена. Околдована. Она вышла из машины, достав рюкзак и медведя, которого пришлось обнимать обеими руками, чтобы удержать. Снова с наслаждением втянула аромат пробуждающейся природы и распускающихся почек, огляделась по сторонам, заметив, что Макс неотрывно наблюдает за ней.

– Нравится? – спросил он с туманной улыбкой.

– Очень. Я бы хотела тут жить, – мечтательно протянула Лера, и тут же поправилась. – На пенсии.

Оба одновременно рассмеялись.

– Ты осмотрись пока, я продукты в дом отнесу. Да печку надо растопить. Ставни снять. В доме сыро. Не торопись. Погрейся на солнышке.

– Тебе помочь? – спросила Лера. Макс уже открывал багажник, из которого выгружал пакеты с продуктами.

– Нет, не надо. Ты гостья. Отдыхай. Я обо всем позабочусь, – заверил ее молодой человек. Лера залипла на пару секунд, разглядывая бугрящиеся мышцы, легко просматриваемые через тонкую оранжевую футболку, широкие плечи, длинные мускулистые ноги и аппетитный зад, обтянутый синими джинсами. Почему-то принято считать, что пятая точка интересует исключительно мужчин, когда они смотрят на женщину со спины. Но это далеко не так. Девушкам тоже нравится, когда у их объекта наблюдения подтянутая спортивная фигура с отличной задницей. Она готова даже простить кривые ноги, если с этим местом все отлично. Но Лере достался исключительный образец мужской привлекательности. Сколько она ни пыталась найти в нем изъяны или недостатки, не получалось.

– Ты настоящий или я сплю? – расплылась в широкой улыбке Валерия.

– Я твоя судьба, Светлячок, – задорно подмигнул ей Макс, и она так и не поняла, пошутил он или говорил совершенно серьезно. – Кстати, медведя можешь оставить в машине. Ему там будет удобнее.

– А вы ничего не сажаете? Здесь сплошная лужайка. Ни теплиц, ни грядок, – заметила Лера, скользнув взглядом по участку. Пара старых яблонь, кусты смородины и сирень вдоль забора. На этом все.

– Бабуля сажала. Когда она умерла, тут все заросло, а родители редко сюда приезжают, – сообщил Макс, закрывая багажник. – Они предпочитают городской образ жизни. Но с другой стороны дома есть пара грядок под зелень. Хотя… в этом году и ее, похоже, не будет.

– Странно. Такое отличное место. Сажай да сажай, – задумчиво ответила Лера. – Моя мама просто обожает копошиться в земле. Ни одного свободного клочка земли. Даже на цветы нет места. Мы уже ездили на посадку картошки всей семьей. То есть, я мама и брат, а его жена… – Лера иронично улыбнулась. – Тоже предпочитает городской образ жизни.

– Сейчас многим подавай удобства, – заметил Макс. – Я тоже не частый гость в деревне. Приезжаю, чтобы отдохнуть, траву покосить.

– Ты-то понятно. У мужчин редко тяга к земле проявляется. Разве что, к пенсии, – усмехнулась Лера. Последовав совету Максима, она вернула медведя в машину.

– Я не могу смотреть, как ты один таскаешь пакеты, – покачав головой, произнесла она. И взяв пару легких сумок, пошла в дом вслед за Максимом.

Внутри и правда было сыро и холодно. А еще темно из-за закрытых ставень. Щелкнув выключателем, Лера осмотрелась по сторонам. Комната, которая служила одновременно и гостиной, и спальней оказалось небольшой, но функциональной, разделенной на зоны. С одной стороны мягкая мебель и стол в центре, с другой – кровать, застеленная леопардовым пледом, тумбочка с настольной лампой с эмблемой СССР на металлическом абажуре и большой древний шкаф под одежду. В правом углу на полочке иконы, молитвенник и свечи. Бабушка Максима, видимо, была верующим человеком, в отличие от внука. Взгляд Леры неспешно прошелся по коврам в красно-коричневых тонах и семейным черно-белым портретам на стенах. И, конечно же, здесь была настоящая деревенская печка, расположенная в стене между кухней и комнатой. Все здесь дышало прошлым веком, устаревшими традициями, воспоминаниями. У Леры даже сердце защемило от нахлынувшей на нее ностальгии.

– Вы ничего не меняли в доме после смерти бабушки? – спросила Лера, проходя ну кухню, которая оказалась очень маленькой, но более современной. Размеры зрительно уменьшала деревянная лестница с резными перилами, которая вела на второй этаж. Без нее было бы куда просторнее. Лера сразу заметила электрическую плиту с двумя конфорками и чайник, холодильник и водонагреватель над небольшой раковиной с самодельным сливом, коричневые шкафчики из натурального дерева, застеленный клеёнчатой скатертью обеденный стол. Массивные табуретки с мягкими поролоновыми накладками, прожжёнными в нескольких местах. Здесь много было вещей, похожих на те, что хранились в доме Лериной бабушки. Деревянные лакированные с росписью половники, цветастые прихватки, почерневшие от времени, баночки из-под чая, еще советских времен, в которых хранились крупы и прочие мелочи. И даже запах в доме стоял такой же. Тяжелый, влажный, отдающий затхлостью. Деревянные дома обладали своей неповторимой энергетикой и атмосферой.

– Нет, Лер, – качнул головой Макс, возвращая ее в реальность из ностальгических грез. Стоя перед открытым холодильником, он быстро убирал туда купленные в супермаркете продукты. Лере стало неловко за свою праздность, и она принялась помогать ему. В итоге получилось только хуже, они пару раз столкнулись лбами, после чего девушка решила не мешаться и присела на табурет.

– Я давно собираюсь затеять ремонт, – сообщил Максим. – Но времени не хватает. Я могу нанять рабочих в любой момент, но кто их будет контролировать? Баню бы надо построить. Тут только импровизированный душ с бочкой на крыше. Вода нагревается в хорошую солнечную погоду, а в остальное время приходится греть по старинке, ведрами.

– У нас такой же душ, – улыбнулась Лера. – Но баня есть. Как сейчас без бани? Особенно зимой. Из парилки в снег – красота.

– Не трави душу, – ухмыльнулся Макс.

– А наверху что? – спросила она.

– Еще одна комната. Но там гораздо светлее и теплее. Можешь подняться и переодеться. А я пока печь затоплю. Дрова, вроде, оставались с последнего раза. Если не затруднит, открой окна. Ставни там сняты.

Закинув рюкзак на плечо, Лера направилась к лестнице, которая надрывно заскрипела, стоило ей наступить на первую ступеньку. Девушка настороженно замешкалась.

– Не бойся. Она выдержит десятерых, – успокоил ее Максим.

– Ты позови, если помощь понадобится, – сказала Лера. – Овощи порезать или что-то еще.

– Я же сказал, что сам все сделаю. Просто отдыхай, Лер, – не поднимая головы, отозвался молодой человек.

Девушка вздохнула, улыбнувшись счастливой улыбкой, и скрылась за дверью еще одной не тронутой цивилизацией комнаты. Осваивала новую территорию Лера недолго. Тут все было просто и, как говорится, по делу. Две кровати вдоль противоположных стен, в центре стол, кресло-качалка, комод и сервант с пыльными стеклами. На двух нижних полках хранились книги с потертыми переплетами, на верхних – сервизы, тоже советских времен. Финифть, роспись, разнообразные стеклянные фигурки и даже снимок молодой Аллы Пугачевой с автографом. На комоде проигрыватель и целая пачка пластинок Элвиса. С ума сойти просто. Настоящее путешествие в прошлое.

Лера нашла розетку и включила проигрыватель в сеть. Достала одну из пластинок и поставила ее. Комнату тут же наполнила чарующая, почти мистическая музыка и невероятный голос легендарного исполнителя блюза. То, что Макс любит Элвиса, Лера заметила еще по плейлисту в магнитоле, который играл, когда они катались по Питеру. Видимо, музыкальные вкусы были заложены у него в детстве, когда он гостил у бабушки. Макс пытался выглядеть отстраненным, рассуждая о ремонте, но Лере почему-то показалось, что он намеренно не хочет ничего здесь менять. Этот дом ему дорог, как память о близком человеке, который был ему родным и близким. Странно, но, когда Макс говорил о родителях, выражение его глаз оставалось холодным, равнодушным. И совсем с другим взглядом он рассказывал об этом месте. И ей даже стало казаться, что она начала понимать пристрастие Макса к островам, его желание поселиться на берегу Финского залива. В нем говорит подсознательное стремление приблизить счастливые воспоминания к реальности. Именно здесь он чувствовал себя в безопасности, любимым, свободным. Иначе и быть не могло, потому что в каждой мелочи этого удивительного дома чувствуется душа женщины, которая жила здесь когда-то. Так странно, что Лере приходят в голову подобные предположения. Она же совершено его не знает, да и как можно узнать человека за три дня общения.

Улыбнувшись, девушка бросила на кровать рюкзак и подошла к окну. Щеколда поддалась не сразу, да и ставни открываться не спешили. Пришлось применить силу. Дерево разбухло из-за влажности. Вдохнув ворвавшийся в прохладную пыльную комнату теплый весенний воздух, Лера потянулась на носочках, разглядывая живописный горизонт. Из окна открывался вид на озеро, и на берегу, как и предупреждал Максим, не было ни души. Ни одного дома в зоне видимости. Ее мечты сбежать на край света с Максимом, кажется, начали сбываться. Край света и путешествие в прошлое – такое приключение ей даже не снилось.

Вздохнув, Лера вернулась к рюкзаку. Она не брала с собой много вещей. Только то, что озвучил Макс. Потертые старые джинсы линялого голубого цвета, свободную клетчатую рубашку, которую очень удобно завязывать на животе узлом, и на вечер – черную толстовку на молнии. Обувь – сандалии, а кроссовки можно и те, что на ней, обуть, когда станет прохладнее.

Сквозь распахнутое окно врывался теплый ветер, и в комнате уже не было так свежо, как показалось вначале. Затхлый застоявшийся воздух выветрился, оставив только пьянящие ароматы приближающегося лета. Лера сняла одежду, в которой приехала, аккуратно сложив стопочкой, на кровати. И подпевая Элвису и пританцовывая, накинула на плечи рубашку. Она успела застегнуть только пару пуговиц, когда почувствовала сильные мужские руки на своей талии, прикосновение которых обожгло ее даже сквозь ткань. Взвизгнула от неожиданности и застыла. Она не слышала его шагов из-за музыки, и поэтому испугалась.

– Божественные ноги. Тебе стоит подумать над карьерой балерины, – раздался за спиной хрипловатый голос Максима. Он развернул девушку лицом к себе, и не оставляя времени на сомнения, прижался своими губами к ее в страстном поцелуе. Его руки властно прижимали Леру к сильному мускулистому телу, блокируя любую попытку к сопротивлению.

Девушка и опомниться не успела, как оказалась опрокинутой на кровать, захваченная в плен умелыми губами, руками и крепким напряженным телом Максима. В голове не осталось ни оной разумной мысли, только стремительно нарастающее желание, словно вирус, разливающееся в крови. Она задыхалась от переполняющих ее противоречивых эмоций, пальцы сами, словно обладая собственным разумом, капитулировали, зарывшись в жесткие светло-русые волосы Максима. Это было невыносимо приятно – сдаваться во власть сильного мужчины, уверенного в том, что он делает и чего хочет. Никогда и ни с кем она не чувствовала ничего подобного. Почти болезненная потребность в прикосновениях, поцелуях, в его теле, крепко прижатом к ее. Одежда, разделяющая их, раздражала пылающую кожу, глаза застилал туман, сквозь который она видела только его глаза, горящие, неистовые, бездонные. Она тонула в них, как в омуте, падала на самое дно, но не для того, чтобы разбиться, а найти укрытие, утешение, страсть, которой никогда еще не испытывала. И близость, которая возможна только между двумя созданными друг для друга людьми.

Его губы атаковали ее рот, слизывая, поглощая гортанные хриплые стоны, воруя дыхание, заставляя забыть, кто она и где. Все казалось неважным, далёким, не имеющим смысла, кроме его жадных ладоней, скользящих по груди, срывающих застёгнутые пуговицы. Он целовал ее шею, оставляя невидимые ожоги на коже, спускался ниже, к выступающим ключицам, дернул вниз бюстгальтер, освобождая грудь, накрывая сосок горячими губами. Его бедро вжалось между ее коленей, раздвигая ноги, и они оба застонали, когда шумное дыхание смешалось, и бешеный порыв страсти достиг точки невозврата. Сквозь эротический дурман Лера слышала, как звякнула пряжка ремня, но именно этот звук внезапно вернул ее в реальность, вырвал из безумия почти первобытной похоти. Она вдруг увидела себя со стороны, выгибающуюся навстречу нетерпеливым губам Максима, полуобнажённую, отчаянно цепляющуюся за его плечи… и ей стало страшно, до чёртиков страшно, что все, что она себе сейчас навоображала, для него имеет совсем другое значение.

– Что случилось? – заметив, как она вся напряглась в его руках, тяжело дыша в закушенные от досады губы, спросил Макс. – Ты не хочешь? – он оперся локтями на кровать по обе стороны от ее головы, и не сводил с нее пристального горящего взгляда. Пульсирующее желание все еще омывало низ ее живота, и от ощущения его твёрдой плоти, прижимающейся к ее бедру, становилось только хуже. У девушки защипало глаза. Черт, это самое безжалостное решение в ее жизни. Все равно, что лизнуть любимое лакомство, но так и не съесть.

– Хочу. Ты и сам, наверное, понял, – смущенно пробормотала она. – Но, если это то, ради чего ты меня привез сюда….

– Я тебя понял, – резко оборвал ее Макс, прыжком вставая на ноги. Лера поправила бюстгальтер и запахнула полы рубашки, растерянно наблюдая за тем, как Максим приводит себя в порядок. Волосы, ремень, футболка, которую он успел снять, а она даже не заметила.

– Это какое-то безумие, Макс. Я боюсь, – совершенно искренне призналась девушка, обхватывая подрагивающие плечи руками.

Миронов поднял на девушку тяжелый взгляд. Привык ли он к отказам? Сложно сказать конкретно. Ситуации случались разные. Иногда приходилось обламываться, но вот чтобы так, когда он едва соображал от болезненного возбуждения. Черт, он все последние дни находился в постоянно «приподнятом» настроении, и это становилось уже просто невыносимым. Женщинам подобные нюансы понять сложно, и жалеть мужчину, которого они раздразнили, а потом кинули, редко входит в их планы. Но Лера не похожа на девиц, что когда-то водили его за нос, пытаясь привлечь больше внимания, заработать пару очков или желая продлить знакомство. И это ее «я боюсь» прозвучало чертовски уязвимо. Он верил, что она не лукавит. И поведение Валерии не вызвано какими-то хитрыми женскими штучками. Он совсем забыл, что девушка только что разорвала длительные отношения, и вполне логично, что она остерегается вот так сходу бросаться в омут с головой. Но, бл*дь, они же взрослые люди. Им не по шестнадцать лет, чтобы соблюдать правила конфетно-букетного периода. Он просто не переживет физически хотя бы еще один день.

– Забыли, – хмуро произнес он, и в светло-серых с зелеными крапинками глазах девушки появилось облегчение.

– Ты не злишься?

– Нет. Но, Лер, если бы я просто хотел залезть тебе в трусики, то мог снять номер, а не устраивать … – он махнул рукой. – Забыли, в общем. Идем жарить мясо. Пока ты тут танцевала под Пресли, я успел затопить печь и развести костер в мангале во дворе. Одевайся. Я жду тебя внизу.

Бросив на нее все еще не остывший взгляд, Макс резко развернулся и пошел к лестнице.

– Ну, дура! – простонала Лера, ударив себя ладонью по лбу и падая назад. Перед глазами промелькнули короткие незабываемые моменты охватившей их стремительной страсти… Как, вообще, можно было отказать такому парню? Чем был лучше Нелидов? А с ним они оказались в постели гораздо быстрее. Лера горестно вздохнула, проведя подушечками пальцев по припухшим губам. Когда еще выпадет шанс испытать такой шквал эмоций?

– Черт, – рассерженная на саму себя выругалась она, и, встав, начала одеваться. Несколько верхних пуговиц не хватало, но это уже не имело особого значения. Он вряд ли захочет прикоснуться к ней снова. Гордость и уязвленное мужское эго не позволят.

И все из-за глупых страхов оказаться использованной и ненужной. Почему Маринка никогда не парится по этому поводу. Она считает, что сама использует выбранных для секса парней. Был период, точнее сложный момент, когда и у Леры бывали случайные связи, но она старалась не вспоминать о темных временах прошлого. Да и многое изменилось в последнее время. Прежде всего, она сама.

Ни шашлык, ни почти летняя погода и потрясающие пейзажи уже не радовали девушку. Кусок не лез в горло, разговор не клеился. Лера пребывала в растрепанных чувствах и никак не могла собраться. Макс пытался вывести девушку из угнетенного состояния, но вскоре оставил эту затею. Они молча накрыли стол на террасе. Лера порезала овощи и сыр, помыла фрукты. Макс открыл вино и наполнил хрустальные бокалы. Удивительно, что даже не переговариваясь, они действовали слаженно. Время близилось к вечеру, но солнце все еще припекало. Лера задумчиво смотрела на безмятежную гладь озера и песчаный берег, покручивая в пальцах длинную ножку бокала и смакуя вино маленькими глоточками. Макс делал практически то же самое и курил.

И напряжение, которое сковывало ее с того момента, как она спустилась со второго этажа, постепенно сошло на нет, сменившись расслабленным состоянием. Невозможно долго нервничать, находясь в райском месте на лоне природы, наблюдая, как все живое вокруг пробуждается и готовится к летнему сезону. К вечеру запели птицы в соседней рощице, снова вызывая ностальгические воспоминания о детстве, деревне, о временах, когда родители еще были счастливыми, а она сама была маленькой беззаботной девочкой.

– Здесь есть еще жилые дома? – спросила Лера, нарушив долгое молчание. Макс затушил сигарету в железной пепельнице, подняв на нее задумчивый взгляд.

– Да, за рощей находится поселок, – ответил Максим. – Я все детство и юность пропадал там. У меня был мопед, и мы с местными пацанами любили погонять по окрестностям. На совершеннолетие отец подарил мне Москвич, первой модели…

– Копейку, что ли? – улыбнулась Лера.

– Ее самую. Он рассудил, что учиться я должен на том, что не ударит по карману в случае чего, – Макс неожиданно замолчал. Налил вино в опустевшие бокалы. – Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду ездить на Лексусе.

– Я бы лучше квартиру купила, – произнесла Лера.

– Это пусть твой старший брат думает о жилищном вопросе, – сухо заметил Миронов. – Он женился, теперь пора и собственный угол заиметь.

– Он простой механик в автосалоне, – качнула головой девушка. Макс посмотрел на нее выразительным взглядом.

– Механики не так мало зарабатывают, как ты думаешь. Хорошие механики. А еще есть такое понятие, как ипотека.

– Это не нам решать.

– Если я женюсь, то никогда не буду жить с родителями. Мне кажется, что это унижает мужчину.

– Глупости. Времена сейчас сложные. Проценты по кредиту огромные. Да и вообще, страшно жить. Возьмешь такой кредит на двадцать лет, чтобы отдавать пол зарплаты. А потом, бац, и заболел, или уволили, что тогда?

– Конечно, проще присесть на сестру и мать.

– Ты не прав, – возразила девушка.

– Лера, так рассуждают только неудачники и трусы, которые не хотят брать на себя ответственность за собственную семью, – бесстрастно ответил Максим.

– Ты сам живешь с родителями, – напомнила Лера.

– Но я не женат. Моя машина стоит, как квартира. Если понадобится, продам.

– И пересядешь на продукт отечественного автопрома? – попыталась пошутить Лера.

– Нет. Только иностранца предпочитаю. Есть недорогие и достойные варианты, но на самом деле, чтобы чего-то добиться, нужно что-то делать, не стоять на месте.

– Все разные, Максим. И характеры, и способности.

– У меня другое мнение. Все дело в желании и поставленной цели. Есть цель – ты к ней стремишься, идешь напролом. Спотыкаешься, падаешь, встаёшь и ползешь дальше до тех пор, пока не сможешь встать на ноги. Нет – тупо плывешь по течению.

– Я не хочу с тобой спорить.

– И не надо, – ухмыльнулся Макс. – Даже не трать время, а просто поверь мне на слово.

– Ты из категории умников, да? – заметила Лера с некоторым напряжением. – Не признаешь вероятности ошибочности суждений?

– А ты говоришь, как учительница, – поддел девушку Миронов.

– Ты забыл, я говорила, что моя мама учительница русского и литературы, – напомнила девушка.

– Это чувствуется. И нет, я не забыл, – серьезно произнес Макс.

– Вино вкусное, – решила сменить тему Лера.

– В машине шампанское «Вдова Клико» есть. Валяется там еще с момента нашего знакомства.

– Хотели споить нас, да? – усмехнулась Лера. – Признайся честно, ты тогда запал на Маринку?

– Нет, – улыбнулся Макс, качнув головой. – Ну, как… Она ничего, конечно, но ее я рассматривал исключительно, как разовый вариант.

– Все вы такие, – нахмурилась Лера.

– Но потом я увидел твои глаза, и Марина с Вадиком перестали существовать, – абсолютно искренне признался Миронов. – Знаешь, я сто лет ни с кем не встречался. А с тобой хочу. Может быть, мне просто актрисы не попадались, – шутливо добавил он. Возмущенно фыркнув, Лера стукнула его по плечу. Вино приятно ударило в голову, вызвав легкое опьянение, и мир снова стал казаться радужным и доброжелательным.

– Пойдем к озеру, а? Возьмем покрывало, вино и фрукты. Пока погода позволяет.

– Я – за, – кивнула Лера.

Пикник на берегу оказался прекрасной затеей. Лера даже помочила ноги в ледяной воде, которая оказалась на удивление прозрачной и чистой. Отсюда открывался вид на поселок, скрывающийся за небольшой берёзовой рощей. Однако жителей ей разглядеть так и не удалось. Несколько перевёрнутых деревянных лодок на берегу указывали на то, что поселок обитаем.

С озера дул легкий ветер, но он не доставлял дискомфорта. Лера практически не замечала его. Наплескавшись в воде, она снова присела на покрывало. Взяла протянутый пластиковый стаканчик с вином, подцепила виноградинку и съела, чувствуя сладковатый вкус на языке, смешавшийся с терпким вином. Макс не сводил с нее непроницаемого взгляда, и она вновь ощутила, как кровь приливает к щекам, наполняя томлением. Захотелось объятий и поцелуев. Сама уединённая романтичная атмосфера наталкивала на подобные мысли, и она не знала, как подать задумчивому Максиму сигнал к действию.

Сама виновата, не нужно было отталкивать, но, с другой стороны, сделанного не воротишь, значит, и жалеть не нужно.

– Ты чего это делаешь? – поперхнувшись вином, и пролив несколько капель на ворот рубашки, спросила Лера, когда Макс встал на ноги и резким движением стянул с плеч футболку. Ее взгляд завороженно прилип к налитым мышцам стройного подтянутого мужского тела, захотелось застонать в голос… от досады.

– Искупаться хочу, – сообщил Миронов, скидывая обувь и носки, расстёгивая джинсы и спуская их. Лера смущенно отвела взгляд в сторону, заливаясь румянцем. В сотый раз за вечер. Максим бросил джинсы на покрывало, и из кармана выпала пачка контрацептивов. Лера несколько секунд смотрела на нее, как на пришельца с другой планеты, потом подняла вопросительный взгляд на Макса. Тот лишь небрежно пожал плечами.

– Я никогда не забываю о мерах безопасности, – повторил он слова, которые ранее сказала ему Лера в машине. С губ девушки сорвался смешок. Глупее ситуации не придумаешь. Она, как школьница, пыталась не опускать взгляд ниже его пояса, чувствуя себя полнейшей идиоткой.

В прошлом она не была такой целомудренной скромницей, и сама удивлялась своему поведению. Хотя в глубине души она догадывалась, почему так происходит. Когда встречаешь, человека, который тебе по-настоящему нравится, своего человека, возможно, того самого и единственного, то с ним все, как в первый раз. Волнение, страх, нервозность, неуверенность в каждом слове, жесте, взгляде. Безумно хочется, чтобы эти чувства были взаимны, чтобы он понял тебя правильно, не затеряться в веренице побед, не стать очередной засечкой, имя которой забудется в череде новых лиц.

– Ты простынешь. Не надо, – обеспокоенно проговорила девушка.

– А может быть, я морж, – легкомысленно заявил Макс и пошел к воде.

С замиранием сердца она наблюдала, как мужчина входит в прозрачные волны, погружаясь в них сначала по колено, потом по пояс и глубже. Она даже зябко поежилась, по плечам побежали мурашки. Ментальное слияние – не иначе. И все-таки, смотреть на него было одно удовольствие. Лера мечтательно вздохнула, допивая остатки вина и убирая пустой стаканчик в пакет. Не в силах больше терзать свое сердце, она легла на спину, глядя в бескрайнее голубое небо. Закат еще не скоро. Середина мая, совсем скоро начнутся белые ночи. Толпы туристов рванут в Питер полюбоваться на достопримечательности, покататься по каналам и побродить по многочисленным мостам. Лера внезапно вспомнила об отпуске, до которого остались считанные дни, и почему-то мысль о долгожданном путешествии больше не вызвала такого волнения и нетерпения, как раньше.

Я влюбилась, думала Лера. Окончательно и бесповоротно. Вляпалась, как девчонка. По самые уши. До потери памяти и пульса.

С губ сорвался тяжелый вздох, и она прикрыла глаза, нежась в теплых лучах солнца. И, кажется, даже задремала. Проснулась от ледяных брызг, летящих прямо в лицо. Это Макс склонился над ней, смахивая влагу с волос. Черт, сколько она спала? Он все это время был в воде, в которой ее ступни и двух минут не выдержали? Он спятил или действительно морж?

– Не помогло, – растянувшись рядом с ней, произнес Макс скорбным голосом. Опираясь на локоть, он скользнул по ее лицу изучающим жадным взглядом, который снова посеял хаос в ее голове.

– Хмм, ты о чем? – на всякий случай уточнила девушка.

– Холодная вода не помогла. Ты гребаный пожар, Светлячок, – выдохнул Макс и, склонившись, поцеловал ее в губы, и оторвавшись через секунду, снова посмотрел в глаза, – Я умру, если ты меня пошлешь, Лер. Или меня посадят.

– За что?

– За изнасилование.

– Это не смешно, – нахмурилась девушка.

– А кто смеется? Это охереть, как не смешно. Я бы даже сказал, что больно, – ответил Миронов.

– Нас могут увидеть, – пробормотала Лера, положив горячие ладони на его стальные мышцы.

– Здесь никого нет. Придумай отмазку получше, – улыбнулся он ей в губы.

– Не хочу ничего придумывать, – выдохнула девушка и сама поцеловала Макса, зарываясь пальцами в мокрые волосы.

Он понял, что она сдалась. Мужчины безошибочно чувствуют такие вещи на уровне первобытных инстинктов. И Макс набросился на нее, как варвар на свою добычу, которую осаживал неделями. Плевать на сроки, кому интересно потраченное на сближение время, если ты точно уверен, что это твоя женщина, и ты обязан взять ее, положить конец затянувшейся прелюдии, утолить голод, избавиться от настойчивого напряжения в паху, ставшем настоящим мучением для парня, который не привык сдерживаться. Они катались по покрывалу, стаскивая друг с друга одежду, точнее с нее. На Максе почти ничего и не было, за исключением мокрых плавок. Ее разом покинуло смущение, и она полностью сдалась его напору, проигрывая охватившей ее страсти. Первое соприкосновение обнажённой кожи было подобно удару молнии, мощное, всепоглощающее, пронизывающее до глубины души. Его жаждущие губы исследовали ее тело, шепча распутные слова, приводившие ее в неистовство. Она хотела участвовать в процессе, но он просто не дал ей такого шанса, распял под собой, закрыв своими широкими плечами солнце. Она тонула в полыхающих зелёных глазах, и думала, что никогда не сможет забыть ни этот день, и его поцелуи, ни их обжигающую страсть, граничащую с безумной одержимостью. К черту условности, он хотел все и сразу. Без каких-либо границ. Его движения были резкими, даже грубыми, не имеющими ничего общего с процессом занятия любовью. Лера чувствовал себя поглощенной им. Выпитой до дна. Ее ногти впивались в его покрытую потом кожу, и она стонала в сминающие ее рот губы от каждого резкого проникновения. Ей хотелось кричать от ослепительного удовольствия, от которого горели глаза, выступали слезы на глазах. Он стирал их своими губами, шепча невнятные слова утешения. Глупый, это от счастья, от нежности, которая переполняла ее. Разворачивающаяся с бешеной скоростью огненная спираль достигла своего апогея и взорвалась красочным фейерверком, вспыхнув яркой радугой за плотно сомкнутыми веками. Макс почувствовал по содроганию ее мышц, плотно сжимающим тискам горячей плоти, что она сорвалась за грань первой, не дождавшись его. Это был самый сумасшедший секс на пляже, который был в его жизни. Разнузданный и невероятно чувственный. Он не мог остановиться, не был способен щадить ее хрупкое тело, управляя им по своему усмотрению. Она откликалась на каждое прикосновение, вспыхивала и горела вместе с ним. И когда потеряв счет времени, измученные и переполненные удовольствием, они с потрясением смотрели в глаза друг другу, Макс вдруг понял, чего она испугалась в спальне на втором этаже.

К мужчинам очень часто осознание приходит позже. Их интересуют в первую очередь телесные желания, требующие удовлетворения. Но сейчас, глядя в потемневшие, затянутые дымкой блаженства, глаза девушки, с которой занимался горчим сексом на берегу озера, где научился плавать в возрасте шести лет, он тоже почувствовал страх. У него горло перехватило и сердце перестало биться, когда он на мгновение предположил, что они могут потерять это. То, что случилось между ними здесь и сейчас. Или еще раньше, когда он впервые посмотрел в ее глаза, и время словно остановилось. В голове звучала музыка, и он не мог остановить ее, ему хотелось, чтобы это ощущение не кончалось.

– Светлячок, ты просто обалденная, – произнес он совсем не то, что хотел. Банальность, глупость, но она все равно заулыбалась, и Макс расслабился. Ее пальцы любовно гладили его лицо, плечи, пока не наткнулись на белые шрамы на предплечье и груди, которые девушка не заметила раньше. Они не бросались в глаза, и выявила она их больше на ощупь.

– Что это? – тихо спросила Валерия, прижимаясь к нему обнаженным телом.

– Копейка, – ухмыльнулся Макс. Она приподнялась на лотке и с недоумением заглянула в его лицо. – Отец был прав. Нельзя мне было доверять хорошую машину. Я разбил ее через неделю.

– Как это произошло? – обеспокоенно спросила девушка, проводя подушечками пальцев по давно не беспокоящим его шрамам на груди.

– Выпили с ребятами и поехали в магазин за добавкой. За рулем был не я. Приятель. Врезались в фонарный столб, – он с горечью ухмыльнулся. – Ему ничего, а я вылетел через лобовое стекло. ЧМТ, сломанные ребра, рваные раны от стекол, вывихнутое плечо. В общем, полный букет. Потом реанимация, реабилитация, но, как видишь, живой.

– Кошмар какой, – выдохнула Лера, положив голову на его грудь. – А что с другими ребятами?

– Отделались легким испугом.

– Как ты, вообще, потом сел за руль, – недоумевала девушка.

– Больше не пью за рулем и не даю пьяным управлять своей машиной, – пожал плечами Макс, обнимая Леру своими сильными руками. – Это тоже своего рода урок, Лер. Может быть, этот случай спас меня от чего-то более ужасного.

– Ты все-таки рисковый. И странный, – она подняла голову, упираясь подбородком в его грудь. – Игорный бизнес, гонки на машинах, старинный деревенский дом и пластинки Элвиса. Кто ты такой, Максим Миронов?

– Твоя судьба. Я уже говорил, – без тени улыбки ответил он. У Леры тревожно защемило сердце.

– Ты веришь в судьбу?

– Нет. Но я верю в себя. И если я сказал, что я – твоя судьба, значит, так и есть.

Они вернулись на террасу, где оставили накрытий стол, едва живые от усталости и страшно голодные. На ура пошел и шашлык, и нарезка, и фрукты. Парочка опустошила еще одну бутылку вина, и добралась до шампанского, завалявшегося в машине. В натопленном доме было тепло, и они встретили закат в постели, в которой никто не собирался спать. Сон бежал от них, несмотря на насыщенность последних дней. Ими владела одержимость, невероятная тяга, которая придавала силы на новые «подвиги» и баталии между мокрых простыней. Уснули, а точнее вырубились, на рассвете обессиленные, счастливые. Смогли разлепить глаза уже глубоко после полудня. Погода не подвела, и снова светило солнце. Влюбленные приняли бодрящий холодный душ, пообедали, потом убрали за собой, и, совершенно довольные выходными, поехали в город под тревожащий душу блюз в исполнении Элвиса Пресли. Лера дремала на плече Максима, думая о том, что отныне ее жизнь кардинальным образом изменится. И она наделялась, что к лучшему.