Безумная медицина. Странные заболевания и не менее странные методы лечения в истории медицины Моррис Томас

Убитый зубными протезами

Уильям Гест Карпентер не был ни известным, ни особенно успешным врачом. Много лет он работал хирургом в тюрьмах Пентовиль, Кларкенуэлл и Милбанк, пока сам не стал заключенным. Его посадили в 1861 году из-за того, что он не смог выплатить долги. Он оказался за решеткой в плохое время: всего через несколько лет правовые реформы значительно сократили число людей, осужденных за это преступление.

Было бы грустно, если бы доктора Карпентера помнили только за его время в заключении. К счастью, его ничем не примечательную карьеру озарил один поистине удивительный случай. Хотя доктор Карпентер не был привязан ни к одной больнице, он был членом старейшего медицинского общества в Лондоне — Медицинского общества больницы Гая. На одном из его собраний в 1842 году он рассказал странную историю о пропавших зубных протезах:

«Мистер Г., 35 лет, был помощником мистера Уоттса, выдающегося химика с Эджвер-Роуд, с которым он проживал более восьми лет. Мистер Г. с детства страдал астматическим бронхитом, и похоже, что несколько поколений в его семье стали жертвами заболеваний плевры, легких и трахеи».

Случай смертельного плеврита, который, очевидно, стал последствием нахождения в правой плевре куска слоновой кости, состоявшего из четырех искусственных зубов, который был проглочен 13 годами ранее.

Короче говоря, мистер Г. и его родственники страдали респираторными заболеваниями, то есть поражающими трахею, легкие или оболочку вокруг них.

«За исключением периодических трудностей с дыханием, в начале его проживания у мастера с мистером Г. ничего особенного не происходило. Тем не менее, основываясь на любопытных фактах, ставших известными в ходе вскрытия, я пришел к выводу, что он в определенной степени мучился к тому моменту уже несколько лет. Однако его положительный настрой и преданность делу, возможно, отвлекали его внимание от собственного состояния здоровья. Я впервые встретил его в начале прошлой зимы и ни разу не видел его без лихорадки: его пульс был больше 100, кожа горела, и налицо были другие признаки воспаления».

Пациент попросил дать ему лекарство, но доктор Карпентер ему отказал. Это было вопросом профессиональной этики, поскольку выяснилось, что больной уже обращался к другому врачу. Что бы ни прописал ему другой медик, лекарство оказалось неэффективным, поскольку симптомы не ослабевали всю зиму. Через несколько месяцев пациенту стало хуже:

«В пятницу 13 апреля я получил от него записку с просьбой прийти. У него появилась боль в боку и в груди, которая к вечеру стала настолько острой, что кашлять и говорить он уже не мог. Я немедленно отправился к нему. Он пожаловался на острую боль с правой стороны груди, отдающую в ключицу, которая усиливалась при глубоком дыхании. Дыхание поверхностное и быстрое; пульс 140, довольно сильный; кожа горячая и сухая; язык обложен на корне и по краям, середина красная; запор; сильный кашель».

Прослушав грудную клетку, врач пришел к выводу, что в правом легком была инфекция: звуки дыхания с этой стороны не были слышны.

«Посчитав, что дело в остром воспалении, я пустил из его руки 250 мл крови, не вызвав при этом обморок. Это избавило его от боли: он смог дышать свободно и сказал, что кровопускание всегда ему помогало. Я порекомендовал ему принимать перед сном каломель, сурьму и экстракт колоцинта».

Это лекарственное трио, назначенное пациенту, представляло собой коктейль из крайне неприятных слабительных. Колоцинт, также известный как «горький огурец» или «горькое яблоко», был особенно ужасен. Один писатель, живший в то же время, охарактеризовал его как «сильное слабительное, провоцирующее воспаление слизистой оболочки кишечника, которое ведет к интенсивным спазмам, рвоте и стулу с кровью».

Через три дня, несмотря на все процедуры и лекарства, состояние пациента не улучшилось. Доктор Карпентер посоветовался с коллегой и решил попробовать новый терапевтический режим, который стал полной противоположностью того, что было сделано раньше. Вместо того чтобы интенсивно опустошать кишечник пациента, врач решил его наполнить:

«Больному незамедлительно была поставлена клизма с жидкой овсяной кашей и оливковым маслом. Его диета стала более питательной: в течение дня ему периодически давали немного портвейна и крепкого говяжьего бульона».

Все было кончено через несколько дней.

«Я приготовил все необходимое для клизмы, которая должна была облегчить кишечник и позволить его мышцам свободно сокращаться, и оставил пациента на несколько секунд, чтобы принести вино, которое он мог пить в качестве обезболивающего во время процедуры. Вдруг меня позвали к нему, потому что он стал слишком беспокойным. Я немедленно подошел, но лишь стал свидетелем его последнего вдоха».

На следующий день доктор Карпентер и его коллега провели вскрытие. Они разрезали грудь пациента, чтобы взглянуть на легкие.

«Как только я коснулся скальпелем правой плевры, оттуда вышло много крайне зловонного газа. Внутри плевральной полости с той стороны скопилось два с половиной литра серозно-гнойной жидкости».

Иными словами, жидкого желтого гноя. Попробуйте представить, как выглядели (и пахли) два с половиной литра этого вещества. Оба легких определенно были больны, но на одном из них была другая очевидная аномалия: на поверхности правого легкого было отверстие, «достаточно большое, чтобы поместить в него кончик мизинца». Немного позднее доктор Карпентер понял, как оно появилось:

«Закончив осмотр, я удалял оставшуюся жидкость и свернувшуюся кровь, вытекшую из легочных сосудов, как вдруг увидел странный предмет, который при ближайшем рассмотрении, к нашему величайшему удивлению, оказался куском слоновой кости, разделенным на четыре искусственных передних зуба. Зубы были покрыты коричневатой коркой, и в верхней их части был заостренный кусок серебра, который, очевидно, помогал им крепиться к верхней челюсти».

Эти вставные зубы оказались не в желудке или кишечнике, а в грудной полости! Как они могли туда попасть? Хирург спросил отца покойного, не знает ли он об этом:

«Он сразу же воскликнул, что его сын проглотил их 13 лет назад в приступе кашля, пока еще был подмастерьем. Я снова осмотрел пищевод и, к своему удовлетворению, не нашел ни свежей раны, ни рубца. Единственным отверстием, через которое зубы могли попасть в плевру правой грудной полости, где я их и обнаружил, была фистула[79] в прилежащем легком».

Врач решил, что зубные протезы, оказавшиеся в легком, должны были причинять сильную боль, поэтому он спросил, испытывал ли пациент в то время физическое недомогание. Оказалось, нет.

«Наутро после происшествия он рассказал о случившемся мистеру Чемпли, своему мастеру, который порекомендовал ему принять слабительное, полагая, что зубы попали в желудок. В итоге все решили, что зубы незаметно покинули кишечник, а через некоторое время об этой истории забыли».

 Проглоченные вставные зубы оказались не в желудке или кишечнике, а в грудной полости!

Доктор Карпентер предположил, что пациент каким-то образом вдохнул протез, который попал в легкое и пробился сквозь стенку органа, прежде чем осесть внутри плевры. Он отметил, что один из искусственных зубов до сих пор был довольно острым, и он вполне мог сделать увиденное им отверстие. Эта версия кажется довольно неправдоподобной (такое серьезное повреждение должно было вызвать обильное кровотечение и в целом более тяжелые симптомы), но произошедшее сложно объяснить по-другому. Что особенно примечательно, зубы оставались там 13 лет, прежде чем пациент умер.

Доклад завершает постскриптум для особенно любопытных:

«Сегодня зубы находятся у мистера Карпентера, Вест-стрит, Финсбери-Серкус» [6].

Думаю, к нему приходили толпы народа, чтобы взглянуть на них.

С крючком в глазу

В 1864 году хирург из Глостера Роберт Бруденелл Картер отправил сразу несколько статей для публикации в Ophthalmic Review. По его собственному признанию, он был «36-летним неуспешным деревенским врачом общей практики», но через несколько лет его карьера пошла в гору. Это лишний раз доказывает, что в 40 жизнь только начинается, по крайней мере у некоторых. Картер был удивительно талантливым человеком, чьи достижения не ограничивались лишь сферой хирургии. Он прекрасно себя проявил в Крыму в качестве военного хирурга, и его заметки с фронта были опубликованы в The Times.

Картер основал несколько офтальмологических клиник в Ноттингеме и Глостере, но со временем разочаровался в провинциальной жизни. Решив вернуться в Лондон в 1868 году, он стал искать работу не в больницах, а в газетах. The Times и The Lancet приняли его в штат, и на следующий год Картер возобновил свою хирургическую карьеру в больнице Роял-Ай в Саутуарке. До самой смерти он вел странную двойную жизнь выдающегося хирурга и успешного работника с Флит-стрит. В The Times он прославился тем, что стал первым журналистом, начавшим использовать пишущую машинку, причем делал он это сразу в двух очках.

Эта необычная статья с описанием клинического случая позволяет получить представление о его литературных способностях:

Инородное тело, вонзившееся в глазницу.

«Г. В., здоровый и энергичный старик 73 лет, пьяный упал с неосвещенной лестницы в последние дни мая. Он не потерял сознание после падения, но повредил правый глаз ближе к носу. Рана сильно кровоточила, но он не обращался за медицинской помощью до первого июня, когда он пришел к мистеру Кларку. Обнаружив повреждение конъюнктивы и сильный отек век, врач порекомендовал просто наложить повязку».

Ничего примечательного — во всяком случае, так кажется на первый взгляд. Похоже, пожилой мужчина упал на какой-то острый предмет, который повредил поверхность правого глазного яблока и оставил прокол между глазом и носом.

 Врач обнаружил в ране глазного яблока инородное тело и в итоге извлек чугунный крючок для шляпы 8 см в длину и весом 32 г.

«Пациент периодически показывался врачу до шестого июня, когда мистер Кларк обнаружил в ране инородное тело, но отложил его извлечение до следующего дня, чтобы провести эту процедуру дома у пациента. Он нащупал острый кусок железа, который он захватил щипцами и попытался вытащить. Потратив много времени и сил, он в итоге извлек чугунный крючок для шляпы 8 см в длину и весом 25 г».

Этот удивительный предмет целиком прятался внутри раны. Скрупул — эта устаревшая мера веса, равная 1,3 грамма, которую использовали аптекари и фармацевты. Размеры этого шляпного крючка были весьма внушительными: он был более восьми сантиметров в длину и весил 32 грамма.

«Позднее мистер Кларк обнаружил, что этот крючок висел в ряду других таких же на стене в нижней части лестницы. Мужчина, судя по всему, упал глазом на конец крючка и сломал его в тот момент, когда он полностью вошел в его глазницу».

Признаться, тут я немного поежился.

«Основание крючка осталось на своем месте в ряду, и зазубрины на его поверхности точно совпадали с зазубринами на крючке, извлеченном из глазницы пациента».

Никто не заметил сломанный крючок, но в этом, возможно, нет ничего необычного. Гораздо более удивительно то, что пациент не почувствовал восьмисантиметровый кусок металла внутри своей глазницы.

«Когда возник вопрос о точном времени получения травмы, никто не смог на него ответить. Пациент находился под наблюдением врача семь дней, но он не помнил, в какой день недели он упал, и мог лишь сказать, что обратился к врачу через четыре или пять дней. Четыре или пять, учитывая неграмотность этого старика, означает просто x. Однако можно предположить, что с момента получения травмы прошло от десяти до 20 дней. Пациент выздоровел без единого неприятного симптома».

Счастливец. Возник еще один вопрос, последний: как восьмисантиметровый металлический крючок мог войти в глазницу и не привести к слепоте, повреждению мозга или смерти?

«Мистеру Кларку пришлось приложить значительные усилия, чтобы извлечь крючок: он раскачивал его из стороны в сторону и тянул. По этой причине, а также по причине удивления при виде размеров крючка, мистер Кларк не был уверен в его направлении, однако полагал, что его кончик вошел в полость с противоположной стороны» [7].

Предположение, что крючок вошел в синус (полость), кажется вполне разумным, но, как заметил Роберт Бруденелл Картер, нельзя исключать вероятность, что он пронзил мозг. Если бы это случилось на 40 лет позднее, можно было бы сделать рентген, однако в 1864 году врачу оставалось лишь догадываться.

Паника из-за чугунных печей

В конце 1860-х годов в медицинской литературе стало очень популярно выражение «микробная теория». Ученые десятилетиями спорили о путях распространения болезней. В первой половине XVIII века традиционной считалась теория, что эпидемии, например тифа или холеры, вызваны загрязненным воздухом под названием «миазма». Миазма либо испускалась гниющими органическими веществами, либо зарождалась спонтанно в плохо проветриваемых и грязных помещениях. Некоторые ученые полагали, что в распространении болезней виновны крошечные частицы, невидимые невооруженным глазом, однако эта «микробная теория» не считалась заслуживающей внимания до тех пор, пока Луи Пастер в начале 1860-х годов не исследовал процесс брожения и не пришел к выводу, что именно микроорганизмы вызывают болезни.

 Один ученый предположил, что частицы пыли выступают как «плоты», которые перевозят «атмосферные яды».

Словосочетание «микробная теория» было впервые использовано в British Medical Journal в 1863 году, но эта гипотеза не стала общепринятой сразу же. Многие исследователи продолжали настаивать, что причина эпидемий кроется в другом: один предположил, что частицы пыли выступают как «плоты», которые перевозят «атмосферные яды» от жертвы к жертве. Другие теории были еще более странными, как, например, эта, напечатанная в The Lancet в 1868 году:

Чугунные печи как источник заболеваний.

«Когда мсье Карре, врач из Отель-Дьё, привлек внимание Парижской академии наук к возможным опасным последствиям использования чугунных печей, этот вопрос возбудил лишь небольшой интерес».

Возможно, сразу трудно догадаться, какова связь между чугунными печами и инфекционными заболеваниями, однако доктор Карре ее определенно прослеживал.

«Мсье Карре уверенно заявляет, что чугунные печи — источники опасности для тех, кто регулярно ими пользуется. Во время эпидемии, недавно разразившейся в Савойе, о которой мсье Карре не предоставляет нам подробной информации, он заметил, что все жители, пострадавшие от нее, пользовались чугунными печами, недавно завезенными в страну. Все те, кто пользовался другими видами печей, остались нетронутыми болезнью. Эпидемия брюшного тифа, позднее вспыхнувшая в Шамберийском лицее, была, по мнению того же врача, спровоцирована большой чугунной печью в детской спальне».

На первый взгляд кажется, что перед нами классический пример путаницы между связью и причиной. Где же доказательства? Доктор Карре рассказывает об эксперименте месье Трорста и мсье Девилля, двух своих коллег:

«Эти талантливые исследователи установили, что железо и чугун при нагревании до определенной температуры становятся проницаемыми для прохождения газов. Они смогли определить количество оксида углерода, которое, по их предположениям, проступает с поверхности металла. Они также доказали, что воздух, окружающий чугунную печь, насыщен водородом и оксидом углерода. Получается, что при нагревании чугунные печи поглощают кислород и выпускают угольную кислоту».

Странное утверждение. Не совсем понятно, какова связь между угольной кислотой (оксидом углерода) и тифом. Ладно, не важно.

 «Эпидемия брюшного тифа, позднее вспыхнувшая в Шамберийском лицее, была, по мнению врача, спровоцирована большой чугунной печью».

«Генерал Морен рассказал о нескольких похожих экспериментах, проведенных мсье Карре, которые, по его словам, подтвердили эту теорию. Проведя полный час в комнате, нагретой до 40 °C с помощью печи из листового железа, мсье Карре обильно вспотел и сильно проголодался, но не почувствовал никакого недомогания. Он получил такой же результат с глиняной печью. Но проведя лишь полчаса в комнате, нагретой чугунной печью, он почувствовал сильную головную боль и тошноту».

Но заболел ли он тифом? Об этом доктор Карре умалчивает.

«Девиль, присутствовавший на том же заседании Академии, с большим теплом поддержал его взгляды».

Неудивительно, ведь он провел столько же времени, сколько мсье Карре, сидя рядом с раскаленной печью.

«Он сказал, что опасность, сопутствовавшая применению чугунных печей, была огромной и грозной. В своей лекционной аудитории в Сорбонне он разместил два электрических звонка, которые срабатывали в тот момент, когда помещение наполнялось водородом или оксидом углерода. Во время его последней лекции две чугунные печи едва горели, когда звонки сработали».

Так заболел ли кто-нибудь тифом? Этот ключевой вопрос остается без ответа.

«Эти факты не могут не поражать, учитывая то, что ранее эти предметы домашнего обихода имели репутацию безопасных. Во Франции, в частности, дома бедняков, солдатские казармы, классы больших школ и т. д. обычно отапливаются именно с их помощью» [8].

Вряд ли я буду единственным, кто скажет, что доктор Карре не смог привести убедительных аргументов в пользу взаимосвязи чугунных печей и тифа. Тем не менее его наблюдения показались настолько волнующими, что Французская академия наук решила продолжить изучение этого вопроса и собрала влиятельный комитет, во главе которого встал физиолог Клод Бернар, один из величайших ученых страны.

 Клод Бернар установил, что печи испускали опасное количество угарного газа, который был высокотоксичным.

В докладе, написанном через пять лет, прослеживается характерная для Бернара серьезность. После исчерпывающей серии экспериментов комитет пришел к выводу, что чугунные печи действительно чрезвычайно опасны, однако не по тем причинам, которые были приведены изначально. Бернар установил, что печи испускали опасное количество угарного газа, который был высокотоксичным. Это важное открытие обязало производителей внести значительные изменения в проект и установку своих печей.

Но вызывали ли печи тиф? Доклад занимает практически 50 страниц, но его авторы опровергают заявление доктора Карре в одном предложении:

«Факты, которые приводит этот врач в поддержку своего мнения, не показались нам достаточно весомыми, чтобы доказать сделанные им выводы» [9].

В научном мире это самое резкое замечание, которое только можно себе представить.

Зонт-истязатель

Когда я учился в школе, один из моих одноклассников получил очень обидную травму. Когда он нагнулся, чтобы что-то поднять, его друг посчитал забавным уколоть его в зад зонтом-тростью. К сожалению, шутник не рассчитал силу, и в результате пострадавшему пришлось обратиться к школьному медику. У мальчика была анальная трещина, небольшой разрыв в мышечной стенке ануса. Это было неопасно, но ему несколько дней было больно сидеть. Каким-то образом эта школьная история попала в один из таблоидов (возможно, благодаря предприимчивому ученику-информатору), где она была напечатана под заголовком «Зонт-истязатель»[80].

Это был довольно тривиальный случай, но я вспомнил о нем, когда наткнулся на более серьезное происшествие, описанное в 1873 году ирландским хирургом Г. Г. Кроули:

Повреждение позвоночника.

«Восьмилетний мальчик по имени Патрик Донохоу поступил в больницу Дублина 12 февраля и оказался под наблюдением мистера Кроули. За три дня до госпитализации ребенок играл со стальной спицей зонта, один конец которой он поместил себе в рот. Он лежал на кровати и упал с нее на пол. Кончик спицы глубоко вошел в заднюю стенку глотки, и ребенок вытащил его самостоятельно».

Спица не прошла мальчику в желудок, а проткнула заднюю стенку его глотки.

«Его мать вернулась домой через два или три часа и увидела, что ребенок сидит, прислонившись головой к камину. У него болел живот, и шла кровь изо рта и носа. Она подумала, что мальчик курил, и побила его, не выяснив причину болезни».

О, несправедливость! Тем не менее тот факт, что она сразу же заподозрила его в краже сигареты, говорит о наличии прецедентов.

«Однако она узнала о случившемся от сестры мальчика и, заглянув в его рот, увидела рану на задней стенке его глотки. Ночью мальчик бредил, и, так как утром ему не стало лучше, мать отвела его к мистеру Кроули. Она сказала, что у ребенка не только присутствовали симптомы лихорадки, но и двоилось в глазах. На веревке, натянутой в комнате, висело платье одного из детей, и он сказал, что видел два платья».

По всей вероятности, это был шок для бедной женщины, особенно если учесть, что первое лечение, которое она оказала своему ребенку, было тщательной поркой. Когда хирург осмотрел маленького Патрика, он сразу же увидел колотую рану на задней стенке глотки. У мальчика также развилось косоглазие, и ему тяжело было смотреть на яркий свет. Что самое страшное, он не мог стоять прямо, не шатаясь.

«На основании этих симптомов мистер Кроули пришел к выводу, что спица зонта проникла в позвоночник между первым и вторым позвонками. Это стало понятно из паралитических симптомов. Он обрил голову мальчика, поставил ему пиявок с каждой стороны от позвоночника и стал давать ему каломель с порошком Джеймса».

Каломель была сильным слабительным на основе ртути, в то время как порошок Джеймса, созданный в 1746 году врачом Робертом Джеймсом, был запатентованным лекарством, которое применялось долгие годы. Неизвестно, почему этот порошок был так популярен, поскольку одним из его компонентов была высокотоксичная сурьма, провоцировавшая рвоту.

 Повреждения в пространстве между первыми двумя шейными позвонками являются потенциально наиболее опасными из всех травм позвоночника.

«Мальчику было трудно глотать. Ему измерили температуру, после чего выяснилось, что с 36,6 °C, какой она была 14 февраля, температура поднялась сначала до 38,9 °C, а затем и до 40 °C. Он свистел и кряхтел, хмурил лоб и закидывал голову. Эти симптомы вызывали большие опасения, и мальчика пришлось положить в комнате с неярким светом. Лечение ртутью и порошком Джеймса продолжили, а к голове ребенка приложили лед. К настоящему моменту все симптомы исчезли, и мальчик полностью здоров».

Его выздоровление было спонтанным и полным. Хирург все же был не до конца уверен, что именно произошло с мальчиком. Надеясь проверить, был ли поврежден позвоночник ребенка, он отправился в больничный морг. Там он выбрал подходящий труп и ткнул острой проволокой в то место на задней стенке гортани, где была рана мальчика:

«Он обнаружил, что проволока вошла между первым и вторым позвонками и повредила позвоночник. По его мнению, случай был уникален» [10].

Если мистер Кроли поставил верный диагноз, этот случай действительно можно считать уникальным. Повреждения в пространстве между первыми двумя шейными позвонками (известными как С1 и С2) являются потенциально наиболее опасными из всех травм позвоночника.

Значительное повреждение позвоночника грозит смертью или как минимум полным параличом (включая остановку дыхания). Раз этого не случилось, спица, вероятно, только поцарапала позвоночник. Как бы то ни было, это новый способ получить травму от зонтика.

Огненная отрыжка

В западной Шотландии имя сэра Джорджа Битсона является синонимичным лечению рака. Главная онкологическая больница Глазго, а также научно-исследовательский институт и медицинская благотворительная организация названы в честь викторианского хирурга, разработавшего один из первых эффективных методов лечения запущенного рака молочной железы. Он предположил, что прогрессирование заболевания можно замедлить, если удалить яичники пациентки. Эта операция, называемая «оофорэктомия», уже более 100 лет остается стандартным методом лечения.

В 1886 году этот пионер онкологии сделал удивительное открытие, связанное с опасностью курения. О раке легких речь не шла: прямая связь между этим заболеванием и курением была установлена только в 1950-х годах.

Статья, которую Битсон предоставил в British Medical Journal, была посвящена отрыжке:

Необычный случай ожогов лица.

«Я посчитал правильным написать об этом случае, поскольку, на мой взгляд, он является редким и важным с точки зрения медицины. Я не могу придумать ничего лучше, чем изложить факты словами самого пациента, написавшего мне письмо. Он пишет:

“Около недели тому назад со мной произошла странная вещь. Примерно месяц меня очень беспокоили неприятные извержения”».

Это эвфемизм для отрыжки.

«У меня не было боли, но запах газа, исходивший из моего желудка, был неприятен не только мне, но и всем, кому случалось оказаться со мной в комнате. Примерно неделю назад я, проснувшись утром, решил зажечь спичку и посмотреть время. Когда я поднес спичку ко рту, чтобы ее задуть, мое дыхание загорелось и раздался громкий хлопок, напоминавший выстрел из пистолета. Я обжег губы, и они до сих пор немного болят. Я ужасно испугался, как и моя жена, которая была разбужена шумом».

Даже не знаю, что хуже: проснуться от громкого звука или увидеть, как ваш муж дышит огнем, подобно диспепсическому[81] дракону. Мистер Битсон пришел к выводу, что неприятный запах изо рта не просто доставляет неудобства пациенту и окружающим его людям, но и «является опасным заболеванием».

«В данном случае атомы в газах от плохо переваренной пищи расположились так, что произошло образование карбюрированного водорода…»

Старое название метана. Глагол «карбюрировать» означает «вступать в реакцию или смешиваться с углеродом». Карбюратор — это та часть автомобильного двигателя, которая смешивает углеводороды (например, бензин) с воздухом, чтобы они стали более горючими.

«…огнеопасные и взрывоопасные свойства которого проявились, когда он смешался с нужной пропорцией атмосферного воздуха в присутствии света от горящей спички» [11].

Звучит вполне правдоподобно, хотя огонь мог спровоцировать не только метан, но и водород. Оба газа образуются в пищеварительном тракте человека в относительно большом объеме (около 200 мл в день). В основном газы образуются в толстой кишке, и из-за этого сложно объяснить, как они вышли через рот.

 «Когда я поднес спичку ко рту, чтобы задуть, мое дыхание загорелось и раздался громкий хлопок».

Короткая статья доктора Битсона вызвала оживленную переписку. Через пару недель бирмингемский врач Роберт Саундби написал научное письмо, в котором был приведен химический анализ газов, вышедших с отрыжкой других пациентов. Однако его опередил врач из Глазго по имени Р. Скотт Орр, который поделился историей, рассказанной ему в письме «пожилым джентльменом 70 лет, позднее умершим от апоплексии»:

«Пять или шесть лет назад я страдал высокой кислотностью желудка и несварением. Облегчение мне принесли смесь Грегори и висмут, и долгое время я лечился этими средствами».

Порошок Грегори был смесью ревеня, имбиря и карбоната магния. Это было запатентованное лекарственное средство, которое обычно использовалось для лечения проблем с пищеварением.

«Однако в течение последнего года или двух меня беспокоит сильный метеоризм, вздутие живота после ужина и ночью, а также значительная боль в области желудка. Изжога и кислотность не мучают меня так сильно, как отрыжка газом, которая сопровождается настолько неприятным запахом, что мне становится крайне некомфортно в присутствии других людей. В последнее время боль стала настолько интенсивной, что я не могу спать».

Несчастный мужчина, от которого пахло, как на сыромятне, вскоре приобрел еще одну антисоциальную привычку:

«Четыре или пять месяцев назад я как-то вечером решил закурить трубку. В тот момент, когда я поднес спичку к трубке, у меня случилась одна из непроизвольных отрыжек, и газ воспламенился. В результате мне опалило бороду и губы, и я не на шутку испугался. Взрыв был похож на тот, который произойдет, если положить на свет щепотку пороха».

БУМ, как говорится.

«Мой сын Г., который сидел рядом со мной и читал, поднял глаза в изумлении. Он еще два или три раза становился свидетелем такого происшествия, а всего оно случилось пять или шесть раз. Как только я ни пробовал изменить свое питание — все безрезультатно» [12].

 Вынужденное оставаться в желудке гораздо дольше, чем обычно, его содержимое начинало бродить, в результате чего выделялось большое количество водорода и метана.

Читатели, которые надеялись на разъяснение огненных проделок этих двух пациентов, были разочарованы: появление легковоспламеняющегося газа списали на побочный эффект необычного несварения желудка. Однако все стало ясно четыре года спустя, когда доктор Джеймс Макнот зафиксировал еще один подобный случай. Его пациентом был 24-летний фабричный рабочий:

«Ему приходится рано вставать на работу, и однажды, когда он зажег спичку, чтобы посмотреть время, а затем поднес ее к губам, из его желудка вырвалась отрыжка газом. К его ужасу, газ вспыхнул: лицо и губы мужчины были обожжены, а его борода опалилась».

Доктор Макнот заметил, что живот пациента был вздутым и необычайно тугим. Из любопытства он опустил трубку в желудок мужчины и взял из него немного содержимого для исследования. Оно состояло из

«супообразного вещества, которое пахло точно так же, как кислые дрожжи. Когда оно немного отстоялось, на его поверхности образовался слой пенистого вещества толщиной полтора сантиметра. Это вещество было полно пузырьков газа, которые образовывались и лопались, пока оно находилось в сосуде» [13].

Газ был легковоспламеняющимся, и доктор Макнот понял, что он образовался в ходе брожения — процесса, который обычно происходит в нижнем отделе кишечника.

У его пациента была непроходимость пищеварительного тракта, из-за чего содержимое его желудка с трудом проходило в тонкую кишку. Вынужденное оставаться в желудке гораздо дольше, чем обычно, его содержимое начинало бродить, в результате чего выделялось большое количество водорода и метана, которые могли выходить только через рот.

Связь между огнеопасной отрыжкой и непроходимостью пищеварительного тракта была подтверждена множеством похожих случаев, зафиксированных в начале XX века. К ним относится фокус, показанный пациентом, который пытался закурить сигарету во время тихой партии в бридж:

«Наклонившись вперед, он почувствовал острую необходимость отрыгнуть, но, находясь в компании, он решил сделать это незаметно, то есть через нос. Он поразил своих приятелей, когда из его носа вышли два веерообразных языка пламени» [14].

Что могло быть более незаметным, чем это?

Катание на велосипеде ведет к болезням сердца

В сентябре 1894 года многие из наиболее выдающихся ученых собрались в Будапеште на восьмом Международном конгрессе по гигиене и демографии. Это было широкомасштабное мероприятие: за девять дней было представлено более 700 научных работ, а общее число участников составило 2500. Венгры оказались настолько гостеприимными, что один журнал описал это мероприятие как «приятную вечеринку, для которой научная работа послужила лишь предлогом».

Темы, которые рассматривались на конгрессе, варьировались от контроля над вспышками дифтерии до пользы купания в холодной воде. В среду, 5 сентября, состоялось небольшое заседание на тему гигиены спорта. Парижский врач Э.П. Леон-Пети выступил с докладом на тему «Женщины и велосипед», в котором он рассуждал о безопасности новомодного вида спорта для бедных нежных созданий. Он считал опасности преувеличенными, а потенциальную пользу — значительной: женщины, страдающие анемией или запорами, отметили, что езда на велосипеде улучшила их самочувствие[82].

Доктор Леон-Пети сам был опытным велосипедистом, как и докладчик, выступавший после него. Но у Джорджа Хершелла, специалиста из Лондона, мнение на этот счет было противоположным:

О велосипедном спорте как причине заболеваний сердца.

«Езда на велосипеде в умеренных количествах — это одна из наиболее полезных для здоровья форм развлечений, но ее избыток или занятия ею в ненадлежащих условиях делают этот вид спорта крайне вредным. Я выбрал эту тему для доклада, поскольку моя должность в больнице, обязывающая меня заниматься лечением заболеваний сердца, предоставила мне особые возможности для изучения этого предмета. Более того, эта тема представляет для меня большой интерес, так как я сам являюсь заядлым велосипедистом. К сожалению, в последние годы под моим наблюдением оказалось значительное число пациентов, чьи болезни сердца были, вне всяких сомнений, вызваны велосипедным спортом».

Однако езда на велосипеде была формой физической активности, а в Викторианскую эпоху активный образ жизни особенно поощрялся. Так в чем же была проблема? Доктор Хершелл объясняет:

«Главная опасность езды на велосипеде — или скорее причина, по которой этот спорт вреднее других форм физической активности, — заключается в том, что езда в одиночестве грозит избыточным напряжением. То же самое практически всегда происходит во время езды в компании, особенно в компании членов клуба».

«Грозит избыточным напряжением» — хорошее выражение, которое я планирую употребить, когда мне в следующий раз будет слишком лень идти на пробежку.

«Сначала возьмем одиночного велосипедиста. Он, весьма вероятно, перенапряжется сверх меры, прежде чем осознает это».

 «Езда на велосипеде в одиночестве грозит избыточным напряжением».

Доктору Хершеллу, видимо, не приходило в голову, что одиночным велосипедистом может быть «она».

«Утром он, свежий и энергичный, отправляется на заезд, предварительно продумав маршрут. Нередко случается, что, когда наступает время полуденной трапезы, какое-то непредвиденное обстоятельство заставляет его проехать еще несколько километров. Возможно, он переоценил свои возможности, или же качество дорог не позволило ему ехать с той скоростью, на которую он рассчитывал. Однако он голоден, поэтому ему приходится прикладывать двойные усилия, чтобы добраться до дома. Приехав наконец, он чувствует такое изнеможение, что уже не хочет есть».

«Эта поездка на велосипеде так меня утомила, что я просто не смогу хорошенько пообедать», — это предложение я еще ни разу не произносил и не собираюсь.

«Опять же — дороги хорошие, ветер попутный, а велосипедист полон сил. Велосипед едет с легкостью. Прокатавшись полдня, гонщик начинает возвращаться. Но теперь все наоборот: он устал, ветер встречный. Из-за легкости, с которой он передвигался в начале пути, он заехал гораздо дальше, чем намеревался. К тому времени, как он достигнет дома, велосипедист становится уже совсем “печеным”».

На сленге велосипедистов 1890-х годов слово «печеный» означало «очень усталый» и не имело отношения к современному значению «находящийся под действием наркотиков». Тем не менее, учитывая недавние скандалы в мире велоспорта, последнее не так уж неуместно.

«Однако самый большой вред велосипедист может себе причинить, если будет ездить по холмам. Он приближается к вершине, сердце увеличивается из-за повышенного артериального давления. Если велосипедист сейчас остановится, чтобы дать себе время прийти в себя, никакого вреда не будет. Однако он этого не делает, ведь до вершины осталось лишь несколько оборотов колес. Итак, он удваивает свои усилия и еще больше нагружает сердце, которое и без того работает на пределе своих возможностей. За эти несколько минут сердце повреждается так сильно, что оно, возможно, уже не сможет восстановиться».

Доктор Хершелл добавляет, что особое беспокойство у него вызывают именно велосипедисты-любители, а не опытные велогонщики. Однако здоровье экспертов тоже находится в опасности, поскольку они «намеренно жертвуют своим будущим здоровьем ради нескольких кубков».

«Еще одна опасность кроется в том, что называется «соревнование по подъему на холм». Если бы людям пришлось намеренно разработать наиболее травмоопасный метод езды на велосипеде, им стал бы этот. Для соревнования выбираются самые крутые холмы, и велосипедисты заезжают на них на время. Ничего более опасного для жизни и благоприятного для развития сердечных заболеваний невозможно себе представить».

Как бы он отнесся к «Тур де Франс» с его регулярными подъемами на горные вершины? За один день Тура 2017 года (этап 9) участники проехали 180 километров по горам Юра и поднялись на 4600 метров. При подъеме на Гран-Коломбьер ровно на середине этапа им пришлось проехать более трех километров под углом наклона 22 %.

Затем доктор Хершелл приводит список мер предосторожности, которые должен принять велосипедист-любитель, чтобы «этот увлекательный спорт не привел к травмам»:

«(1) Ехать на пониженной передаче.

(2) Держать спину прямо во время езды. Сутулая поза зажимает грудную клетку, препятствует полноценному расширению легких и провоцирует одышку, поскольку мешает насыщению крови кислородом.

(3) Полноценно питаться во время езды и избегать ядов для мышц, как, например, говяжий бульон.

(4) Велосипедист должен избегать рекламируемых препаратов из коки и колы. Они, притупляя чувство усталости, способствуют переутомлению, которое наступает без ведома самого гонщика.

Орех кола содержит кофеин и является относительно безвредным, но листья коки используются для изготовления кокаина, употребление которого обычно осуждается в соревновательных видах спорта[83].

(5) Велосипедист ни при каких обстоятельствах не должен продолжать езду, если он начал задыхаться или почувствовал малейший дискомфорт в груди» [15].

 Сегодня некоторым пациентам с хронической сердечной недостаточностью рекомендуют езду на велосипеде, чтобы улучшить работу сердца.

Верно подмечено. Любой профессиональный велосипедист, который со всей серьезностью следовал рекомендациям доктора Хершелла, лишал себя основной пользы, которую можно было извлечь из его хобби. Учащение сердцебиения и дыхания как раз является смыслом аэробных упражнений: это помогает укрепить сердечную мышцу и улучшить циркуляцию крови, что в разумных пределах полезно для здоровья. Сегодня некоторым пациентам с хронической сердечной недостаточностью рекомендуют езду на велосипеде, чтобы улучшить работу сердца.

Несмотря на работу в специализированной кардиологической больнице, доктор Хершелл очень мало писал о сердечных заболеваниях. Он считался экспертом в области заболеваний желудочно-кишечного тракта, и его учебник на эту тему переиздавался несколько раз. В свою книгу он даже включил рецепты для людей со слабым желудком, которые через несколько лет после его смерти были опубликованы в виде отдельной книги «Кулинария для диспептиков». Не знаю, может ли какая-нибудь другая книга похвастаться лучшим названием, но я в этом сомневаюсь.