Почетный пленник Привалов Владимир
– Вам Суд Хранителей не нравится? – спросил он. – Хродвиг тебе не гож? Он себе на горло наступил и Остаха не тронул. Понять бы еще, с чего такая милость…
– «Бывших рабов не бывает», – кивнул Гимтар, успокаиваясь.
– Вот. Столько лет мечтать добраться до Остаха, а тут… – Рокон махнул рукой. – И так все кувырком, а теперь еще и глава Хранителей…
Все задумались, и в комнате установилась тишина.
Антон, который теперь Ултер,
который теперь Олтер
Над деревянным бортом арбы монотонно мелькали спицы вращающегося колеса. Арба по самые борта была забитой соломой, а на пуховом тюфяке лежал я и пялился то в небо, то на мелькающие спицы колеса, то на спину Остаха, правившего мулом. Высоко в небе парил черной точкой орел. А я свое отлетал. Когда теперь встану? И встану ли?
В составе большого каравана мы ехали в Империю. И если для десятилетнего паренька это стало бедой и неожиданностью, то для меня, сорокалетнего, – спасением. Как бы ни пытался я затаиться в теле десятилетнего ребенка, несуразности все равно рано или поздно вылезли бы наружу. Конечно, оставался Остах, очень опасный дядька, то и дело кидавший на меня задумчивый взгляд. И эту проблему надо решать. И решать как можно скорее. Но как?
Спицы колес продолжали равнодушно отсчитывать на свой нехитрый манер преодоленный путь…
Пришел я тогда в себя в нашей с братом комнате, в вилле Эндира, летней резиденции отца. По правилам, вилла должна была именоваться виллой Рокона – в честь нынешнего хозяина. Но отец наотрез отказывался менять прежнее название. Перечить ему никто не смел. Вот и звали по-разному: вилла Эндира, летняя вилла, старая вилла.
Я открыл глаза, поднял руку и откинул тяжелую овечью шкуру, которой был укрыт. Было ужасно жарко и хотелось пить. Шкура сползла и упала на пол.
– Проснулся, – раздался голос брата. – Проснулся!
– Не ори, – одернул Олтера голос дядьки Остаха. Наставник склонился надо мной, вытирая мне пот со лба. – Как ты, парень?
– Пить… – только и смог просипеть я.
– Это сейчас. – Остах повернулся к глиняному кувшину, стоящему на столе. И велел брату: – Беги к отцу.
Шлепанье босых ног, звук откинутой занавеси и громкий удаляющийся крик: «Проснулся! Отец, брат проснулся!!!»
Остах приподнял меня и подсунул подушку под спину. Затем приподнял обеими руками под мышки и прислонил к стене. Придерживая голову, напоил водой вдосталь. Когда я напился, он спросил, внимательно глядя мне в глаза:
– Ты меня узнаешь?
– Да, дядька Остах, – кивнул я.
– Где мы находимся? – продолжал свой расспрос воспитатель.
– Дома, – ответил я. И уточнил: – На вилле Эндира.
У нас было два дома. Летняя резиденция и зимняя, в Декурионе, горском священном городе-крепости в глубине гор. Безрадостное место.
Остах удовлетворенно кивнул:
– Сейчас придет рекс. Кое-что расскажет тебе. Ничего не бойся. Я с тобой буду.
Услышал приближающиеся шаги, быстро сжал мне плечо и повторил:
– Я с тобой.
А потом убрал руку и отошел от топчана.
Занавесь, отделявшая комнату от входа в общее помещение, откинулась, и вошел отец. «Дан Дорчариан, повелитель и защитник племен алайнов, дворча, дорча, дремнов, гверхов, гворча, квельгов, терскелов», – всплыл в голове полный титул Рокона. Я отметил про себя, что мальчишка отца немного побаивался, но безусловно любил. Матери они с братом не знали, она умерла после родов, и воспитывались они родичами-мужчинами. Вслед за отцом вошел его советник – танас Гимтар, мой диду, то есть двоюродный дед.
Рокон подошел и сел на край топчана.
– Как ты, сын? – требовательно спросил он.
Вот дает папаша! Таким тоном приказы отдают, а не с малолетними детьми разговаривают. И попробуй на такой вопрос ответить правду – плохо мне, мол, папа. Мне страшно, я не знаю, что со мной…
Отец, не дожидаясь ответа, продолжил допрос:
– Ты узнаешь меня?
– Да, отец.
– Ты помнишь, что произошло?
– Я упал со скалы. Но я не помню, как оказался дома.
– Тебя привезли. Ты был в горячке. Говорил бессвязно и не открывал глаза.
И тут отец неожиданно ущипнул меня за ногу. Больно! Больно, черт тебя возьми, садист средневековый!
– Ай! – вскрикнул я.
– Хорошо, – кивнул Рокон. – Подними ногу.
Я попытался – сначала правую, потом левую. Ничего не вышло. Ноги были словно я отсидел их и не слушались. Отец нахмурился:
– Попробуй согнуть.
– Не получается… – Мальчишеский голос дрогнул, и я расплакался. И увидел, как Оли тоже молча глотает слезы.
– Перестань плакать. Не время, сын. Попробуй пошевелить пальцами.
Я попробовал. И у меня получилось! Я шевелил пальцами обеих ног и не мог остановиться! Слезы сразу высохли.
– Хорошо, – кивнул отец. – Остах говорит, ходить ты будешь. И бегать будешь.
– Так все будет, как раньше? – радостно спросил я.
– Нет. Как раньше, не будет, – мотнул головой отец. – Сегодня ты уезжаешь в Империю.
Я увидел, как по красному лицу Оли опять потекли слезы.
– Перестань. Или выйди отсюда, – велел ему отец.
Оли сразу же вытер нос ладонью и постарался не плакать. Дан вновь повернулся ко мне.
– Сегодня ты уезжаешь. Тебя, – он выделил это слово, – уже два дня дожидаются посланник наместника, имперские купцы и прочая свора имперцев.
– А как же Правый?.. – растерянно спросил я, глядя то на отца, то на брата.
Отец наклонился ко мне и раздельно произнес:
– Теперь ты – Правый. Теперь ты – Старший. Теперь ты – Олтер. – Помолчал и добавил: – Понятно?
– Ничего ему не понятно, – встрял в разговор Гимтар. – И никуда он сегодня не поедет. Завтра.
– Но имперцы!.. – вскочил на ноги отец.
– Перетопчутся, – отрезал Гимтар, присаживаясь на освободившееся место.
На людях Остах и Гимтар во всем подчеркнуто слушались и никогда не оспаривали сказанного или сделанного их вождем, который был моложе их более чем вдвое. Однако с глазу на глаз они и спорили, и даже выговаривали дану.
Советник продолжил вразумлять своего правителя:
– И не дави так на парня, дан. Передавишь.
Диду повернулся ко мне, улыбнулся и тем тоном, каким обычно уговаривают капризных детей съесть «еще ложечку», продолжил:
– Так надо. Сейчас ты болен, ты упал. Повредил спину. В Империи, как ты должен помнить из моих уроков, есть врачеватели. Они поставят тебя на ноги. С тобой поедет Остах, – продолжал уговаривать больного танас. Я заметил, как при этих словах зло дернул уголком губ отец. – У нас… Ты же знаешь старейшин… если у сына дана неладно с ногами… – диду замолчал, пряча глаза. И закончил: – Так будет лучше для всех.
Да уж. Старейшины сел – ретрограды те еще. И если воин, который вернулся увечным с войны, довольно легко встраивался в горское общество – безногий тачал сапоги для тех, что с ногами, однорукий водил чабаном отары овец, то увечный сын вождя – совсем другое дело: несчастья, мор и отсутствие удачи в бою… Любой намек на физическую ущербность в семье властителя грозил отцу бо-о-ольшими неприятностями. Вот и придумали, как спихнуть калеку. И долг перед Империей выплатить. Умники, блин. Взбесился я тогда, но виду не подал. Кивнул послушно:
– Так будет лучше, – повернулся к отцу. – Я понял, отец. Теперь я – Олтер, Старший.
Все замолчали. Отец посмотрел на меня, дернул уголком губ и сказал:
– Будем собираться. Вечером устроим пир.
Когда они с диду вышли, у меня из ушей уже пар валил. Если бы не Остах и брат, то натворил бы дел. Но, глядя на заплаканные глаза брата и его остановившийся взгляд, одернул сам себя. Вот у кого мир рушится! Я-то взрослый, перебедую, переиначу, переиграю всех и вся. Сдам карты по-новому. А вот брату сейчас туго. И мое падение, и сводящая с ума неизвестность после этого. Был Старшим – стал Младшим. Был Правым – стал Левым. С младых ногтей знал, что надолго уедет в Империю, будь она неладна, – а остается дома. И брата, больного, вместо него…
Да, парня надо спасать. Вдох-выдох. Поехали.
– Вот здорово!.. – натянув глупую улыбку, протянул я. Краем глаза увидел круглые глаза брата и продолжил игру: – В Империю поеду. Учиться. Там же книг в библиотеке!.. – со счастливым видом зажмурился я. – Все перечитаю. – Я нахмурился и повернулся к брату: – Ты же не обижаешься? Я не нарочно упал, честно.
– Конечно нет, – подбежал ко мне брат и вцепился в руку. – Ты и правда хочешь в Империю?
– Ага, – кивнул я с уверенностью, которую не испытывал. – Вернусь обратно самым умным. А ты здесь самым сильным должен стать. Понял?
Брат кивнул, а я продолжил:
– И на мечах лучше всех биться, и на топорах… Понял? И чтоб меня никто не забывал! – внушал я брату. Тот стоял и кивал с открытым ртом. Я, веселясь, закончил: – А кто слово про меня плохое скажет – ты тому мечом плашмя по заднице.
И брат наконец рассмеялся. Такая вот она, ложь во спасение.
Глава 2
Алиас Фугг
Алиас Фугг, приглашенный на пир в честь поступления наследника рекса Рокона, правителя земли Дорчариан, малолетнего Олтера в Школу наместника провинции Атариан – а именно так официально именовалась та пьянка, на которой он присутствовал, – чувствовал себя мерзко и тошно, словно утренним тоскливым похмельным утром.
Малолетний Олтер, правда, ни в атарианскую, ни в какую-либо другую школу еще не поступил. «Да и поступит ли теперь? – подумал Алиас. – И вообще, сможет ли просто ступать? Ступать по земле, например».
Алиас Фугг, Голос Империи в землях Дорчариан, главный имперский чиновник в горах на много дней пути вокруг, смотрел на полулежащего за пиршественным столом бледного, изможденного мальчишку, виновника торжества. И то, что он видел, ему не нравилось. Очень не нравилось.
Чувство обиды и злости, которое всегда возникало, едва он переступал порог этой виллы, при взгляде на увечного только усилилось. «Наследник рекса Рокона – калека. Внук Эндира Законника!.. Невозможно! Его что, хотят спрятать в Империи от соплеменников? Или, наоборот, подсовывают нам калеку? А что будет, если он не доедет до наместника? А что скажет Сивен Грис, увидев увечного? Какая ценность у такого неполноценного заложника? И чем это все грозит мне?» – эти и многие другие невеселые мысли одолевали имперского чиновника.
Начавшееся исподволь, незаметно от самого Алиаса – месяц, два месяца назад? – ощущение того, что под ногами не твердое тело гор, а зыбь болота, изводило его. И потому, когда пришло известие о падении наследника рекса Рокона со скалы, он даже облегченно воскликнул: «Вот оно!»
Вот он, ход противника! Конец этой вязкой тягомотины и тишины перед землетрясением. Но нет, посланный нарочный вернулся с уверениями, что все произойдет согласно древним клятвам и уложениям, что наследник отправится в школу. Последняя задержка добавила нервозности, но вот он – прощальный пир. И новые вопросы, чтоб их!..
Алиас Фугг, Голос Империи в землях Дорчариан, шутил, громко хохотал, провозглашал здравицы и принимал их, интересовался погодой и видами на урожай, рассказывал о погоде и урожае в Империи, травил байки и побасенки – словом, вел себя, как полагается человеку его статуса и положения: полудипломата, полусоглядатая, полуразведчика.
И, продолжая шутить, есть-пить, отвечать на вопросы и задавать их, про себя Алиас Фугг думал о другом: «Неужели я, обжегшись на молоке, дую на воду? Или с парнем что-то и впрямь нечисто и мои подозрения обоснованны?..»
Он ненавидел приходить сюда, но не мог не прийти, когда его приглашали. Таковы его должностные обязанности имперского чиновника. Для него до сих пор это место именовалось виллой Векса, а никак не виллой Эндира. Местом, куда он приехал когда-то молодым, одним из большой свиты, будучи всего лишь курьером, а уехал личным порученцем наместника провинции! Местом, где он совершил главную ошибку жизни. Местом его поражения. И краха своего покровителя.
Он помнил совсем другие пиры под этой крышей, совсем другие разговоры, совсем другую музыку. Хористки и танцовщицы приезжали сюда из сияющей Арны; борцы и кулачные бойцы, гимнасты, конники, лучники состязались за богатые призы; философы, астрономы, инженеры и прочий ученый люд искали здесь внимания хозяина дома и его гостей. Огромных крабов, осьминогов, морскую рыбу везли в закрытых ящиках, забитых льдом и опилками, через пол-Империи. На пиршественных столах стояла только серебряная посуда…
Да, он не сидел тогда напротив хозяина дома – на месте почетного гостя, но не сидел и у двери. В честь него тогда не звучали здравицы, и к нему не обращались с вопросами. Но…
Продолжая шутить и улыбаться, поддерживать разговор и заводить его, он смотрел на потолок, на стены и читал узоры и сети трещин, знакомые до последнего завитка, как раскрытую книгу. Он вспоминал…
Вилла Векса. Годы и годы назад
Когда-то давно Векса Кнея, сиятельного наместника провинции Атариан, Алиас боготворил. Алиас был маленький и видел Векса Кнея лишь издали. Пару раз. Но уже тогда он знал, что Векс Кней – главный. И что он, Алиас, с папой и мамой живет на земле Векса. И что для всех людей, кого знал маленький Алиас, этот человек был главным.
Тот день, когда он увиделся с наместником лицом к лицу, он не забудет никогда. Эту встречу устроил папа. Держа его за плечи впереи себя, как деревянную куклу на негнущихся ногах, отец привел его под ясные очи наместника. Папа – старший письмоводитель и архивариус – волновался, как сейчас понимал Алиас, не меньше своего малолетнего сына.
– Вот, сиятельнейший, – отец подтолкнул сына вперед, – это мой сын Алиас. Он уже умеет читать и писать. И если на то будет ваше дозволение, будет развивать свои знания в вашей школе, наместник. Вольнослушателем, конечно, – согнулся в поклоне отец. Замечание о вольнослушании, как много позже узнал Алиас, говорило о том, что денег на полноценное обучение сына у архивариуса не было.
– Учеником, Клай, учеником! – махнул рукой наместник. – Плохим бы я был чиновником, если бы такого сообразительного парнишку оставил вольнослушателем, так ведь? Тем более мальчика, что живет в моем доме! Глядишь, и вырастет тебе будущая смена, Клай. Будет на кого место оставить. Так что учись, парень, – и Векс Кней вновь махнул рукой, на сей раз показывая, что аудиенция окончена.
Читать бесплатно другие книги:
