Космическая тетушка Хаецкая Елена

С первого дня полета повелось так, что Кат Гоцвеген обедал вместе с капитаном и Хугебуркой за офицерским столом, а остальное время проводил у себя в каюте. Вечерами он иной раз появлялся снова и играл с Хугебуркой в карты – по очень маленькой.

Присутствие на борту аристократа, веселого, любезного, изящного, внесло в будни «Ласточки» праздник. Что-то такое – с фейерверками и переодеваниями. И Бугго чуть переменилась – как будто немного сместилось для нее время, и она снова в родительском доме, старинном, полном закоулков, секретиков, надушенных или кровавых (водились, конечно, и такие), в доме, где в любом углу найдутся выпивка, фрукты, смешной зверек, готовый поиграть, папироска, говорливый подвыпивший бывший фронтовик, почтовая бумага – словом, все необходимое для интересной жизни.

Все это незримо, таинственным образом, переместилось на «Ласточку» и подмаргивало из рубки, оно ворочалось в трюмах и вздыхало в пустых каютах. А Бугго порхала и щебетала, жизнерадостная, как никогда в жизни.

Калмине Антиквар, встречаясь с блистательным пассажиром лишь от случая к случаю, подавая обед в кают-компании, всякий раз оглядывал его роскошные туалеты прищуренным оком, словно оценивал стоимость увиденного по курсу известных ему барахолок и черных рынков.

Охта Малек хоронился где-то в дебрях машинного отделения. И хоть на «Ласточке» эти дебри были совсем маленькими, все же их хватало, чтобы прятать механика от посторонних.

Однажды – это случилось на третьи сутки полета – Бугго вызвала его в рубку. Охта явился, очень всклокоченный, с глазами сонными и перепуганными.

– Доложите состояние двигателя, – велела Бугго.

Охта Малек преобразился, тотчас стал оживлен и даже выше ростом. Приблизительно полчаса он подробно живописал каждую микросхему и каждую шестеренку, он раскрывал перед капитаном их тайные пороки, превозносил их добродетели и подчеркивал их склонности к тому, либо другому типу поведения в различных условиях. То и дело Охта Малек прибегал к выразительным, изящным жестам, так что, слушая его, Бугго проникалась еще большей любовью к своему кораблю. Наконец она не без сожаления оборвала эту поэму:

– В общем и целом, по вашей оценке, состояние удовлетворительное?

Мгновенно маленькие глазки как будто подернулись сизоватой пленкой.

– Ну… да.

– Вы лично всем довольны?

Клочковатая шерсть на лице механика задвигалась – он гримасничал, готовясь высказаться решительно:

– Смазка «Лапа-687», по большому счету, дрянь, но «Лапа-800» – слишком дорого, хотя с другой стороны…

– Нет, я спрашиваю лично о вас, – перебила Бугго. – Про смазку я уже и сама думала. Как только средства позволят, закупим на Хедео.

Услышав это, Охта посмотрел на своего капитана так, словно вот-вот бросится целовать ей руки. Потом вспомнил о вопросе и стал над ним думать. Наконец он сказал:

– Да.

Бугго отпустила его, и Охта, счастливый, скрылся.

Хугебурка, наблюдавший это, заметил:

– Он боится.

Бугго удивилась:

– Чего? Полет идет прекрасно, с таможней проблем не возникло. Малек – механик от Бога, и уж конечно я оставлю его на корабле. А что, у него темное прошлое?

– Скорее, мутное, – ответил Хугебурка.

– Убил кого-нибудь на Лагиди?

– Если и убил, то не помнит. Нет, он боится пассажира.

Бугго фыркнула и демонстративно подпрыгнула на топчане.

– Чушь!

– Антиквар тоже говорит, что этот Гоцвеген скользкий тип, – продолжал Хугебурка. – И я склонен с ним согласиться.

– Просто Гоцвеген – богатый, – ответила Бугго. – Для вас любой, кто следит за своей внешностью и разговаривает литературным языком, – скользкий тип. Вам волю дай – вы их начнете скрести против шерсти и чумазить, чтоб все дыбом и грязное, – вот тогда человек, по-вашему, хорош, вот тогда он свой. Что, не так?

Брови Хугебурки заплясали на хмуром лбу. Бугго окончательно разозлилась.

– Вам что-нибудь известно конкретное, господин Хугебурка? Говорите!

– Ничего мне не известно. Отстаньте!

Он вскочил и выбежал из рубки.

Бугго Анео поглядела ему вслед и покачала головой.

Вскоре настало время обеда, и она, смеясь и болтая с неотразимым Катом Гоцвегеном, вообще выбросила из мыслей весь этот дурацкий разговор. Да и Хугебурка при виде пассажира невольно подпадал под его обаяние и как-то забывал все свои подозрения.

А Кат Гоцвеген, как будто догадываясь о неоформленных подозрениях старшего офицера «Ласточки», был тем вечером особенно обаятелен и произносил «скафандры козыри» и «в картишки нет братишки» с таким обезоруживающим добродушием, что Хугебурка в конце концов счел все это дешевым актерством.

– Вот скажите, господин Гоцвеген, какую пакость вы затеяли? – спросил Хугебурка между делом, покрывая красный кругляш синим с соответственно вырезанными зубчиками.

– Э… а старшую красненькую? Хило? О чем вы, простите, какую пакость? Госпожа Анео, разумеется, очень привлекательная дама, но, уверяю вас, между нами ничего нет, кроме обычной любезности.

– При чем тут госпожа Анео? – фыркнул Хугебурка. – Беру. Вы сегодня в ударе. И толстый скаф наверняка у вас… Не стану же я вмешиваться в интимную жизнь капитана, если у нее, помимо «Ласточки», вообще может быть интимная какая-то жизнь…

Гоцвеген тонко улыбнулся.

– Если не госпожа Анео, то что же вас беспокоит?

Хугебурка, пряча свои кругляши под ладонью, нагнулся к нему через стол.

– Вы.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, тем редким прямым взглядом, в котором только и есть, что правда. И этот взгляд понравился обоим, что обоих несказанно удивило. Первым опустил веки Гоцвеген. И откинулся к стене. Сегодня на нем был обтягивающий серебристый комбинезон с выпуклыми круглыми цветами, синими и красными, с золотой вышивкой по контуру. Изнутри эти узоры были подбиты синтепоном, чтобы выглядеть еще рельефнее.

Отдуваясь, Гоцвеген молвил:

– Вы ведь бывший военный, господин Хугебурка, не так ли?

– А что, это очень заметно? – вопросом на вопрос ответил Хугебурка.

Гоцвеген засмеялся:

– Не сомневайтесь! Вы настоящий офицер по безопасности. Фактически, вы – параноик.

Хугебурка молчал. Снова и снова он вызывал в памяти то, что на мгновение приоткрылось ему в странном пассажире, и пытался найти увиденному точное определение. Слово стучало в виски, требуя, чтобы его произнесли вслух. И Хугебурка еле слышно шепнул: «Тайна».

Это была тайна. Честная и опасная тайна, которую Гоцвеген оберегал так старательно, что даже у Хугебурки не возникало никаких конкретных предположений относительно ее смысла. Он просто понял: тайна есть. И это обстоятельство, в конце концов, странным образом его успокоило.

– Вы так и будете сидеть тут весь вечер? – осведомился Хугебурка грубовато. – Ваш ход, между прочим. И опять вы меня расколошматите!

Именно это и случилось. Кат Гоцвеген выиграл у Хугебурки в карты – и в тот раз, и в следующий. Компьютер умиротворенно моргал: «Курс ХЕДЕО-ОСНОВНАЯ. Сбоев системы нет». Калмине Антиквар изучал инструкции по технологии приготовления растворимых блюд из синтетических концентратов, а в свободное время делал какие-то таинственные упражнения для разработки больной ноги. Бугго царила на корабле, вроде бы ничем не управляя, но как будто освящая «Ласточку» своей светлейшей персоной и своим суверенным правом. Для полноты картины феодального благоденствия не доставало только комаров тихими задумчивыми вечерами.

Корабль шел на Хедео через десятый сектор; затем предстояло свернуть и, в обход Содружества, с которым у Эльбеи не установлены дипломатические отношения, двигаться прямо к цели. Границу десятого пересекли на восьмые сутки полета в середине дня, и тут у Гоцвегена сделалась мигрень. Он остался у себя в каюте, попросив, чтобы Антиквар принес ему туда чаю и немного сладкого, а обеда не нужно вовсе.

С подносом к пассажиру вошел, однако, не Антиквар, а Хугебурка. Он впервые был у Ката Гоцвегена и огляделся не без любопытства. Двухместная каюта, где прежде обитали курсанты Фадило и… – как ее звали? Хугебурка забыл – была завалена мягкими подголовными валиками самых разных расцветок и планшетками. Круг чтения Гоцвегена оказался обширный: от классических и духовных произведений до трактатов по геополитике и промышленной геологии.

Доккэ, любимец пассажира, при виде вошедшего чуть поднял голову от лап, утробно вздохнул и отвернулся.

Гоцвеген лежал, простертый на койке, полуприкрыв лицо платком. Под голову, под локти, под колени у него были подсунуты валики. Их гродафриксовая обивка по краям красиво драпировалась в складки, перетянутые шнуром. Валики выглядели как конфеты в пестрой обертке.

– А, – слабо сказал Гоцвеген из-под платка. – Господин Хугебурка! Пришли удостовериться, что я болен, а не изготавливаю втайне бомбы?

– Что-то в этом роде, – не стал отпираться Хугебурка.

– Нет, мне в самом деле нехорошо. – Гоцвеген отбросил платок, и Хугебурка подивился его виду: шерсть на лице пассажира потускнела, в темных глазах скакал подпаленным чертом… страх? боль?

– Фу ты, – выговорил Хугебурка искренне, – да вы, дружище, просто угасаете. Думайте-ка лучше о своей вилле. Через пару дней – все, полет окончен, и отныне – только розовый песок. И никаких хвойных деревьев, только лиственные.

Доккэ тихо скребнул лапой в своем углу и снова замер. Хугебурка поставил поднос на стол возле койки, сам налил для Гоцвегена чаю, еще раз поглядел на него встревоженно и вышел из каюты. Постоял у двери, размышляя и слушая, как ворочается больной и как ворчит его животное.

– Господин Хугебурка! – резко прозвучало по внутренней связи. Динамик оказался прямо у Хугебурки над ухом, так что он даже подскочил. – Зайдите в рубку, будьте любезны! – В голосе Бугго Хугебурка безошибочно распознал ярость.

Он почти побежал по коридору.

В экранчике переговорного устройства помещался молодой, чрезвычайно строгий офицерик в форме таможенных войск десятого сектора. Точнее, помещались его голова и верхняя часть плеч. Офицерик был белокожий – должно быть, хедеянец. Бугго смотрела на него, тщательно скрывая отвращение. Краем глаза заметив вошедшего Хугебурку, она указала ему на место рядом с собой. И вот они уже сидят рядком на дачном топчанчике, как дети, уличенные нянькой в злодейском умерщвлении пирога.

Офицерик говорил:

– Итак, госпожа Анео, вы продолжаете решительно утверждать, что все находящиеся у вас на борту грузы и пассажиры имеют вполне легальное происхождение?

– Да, – зло ответила Бугго. – Не вижу смысла подвергать мои слова сомнению. Уверяю, каждая гайка моего корабля снабжена соответствующим сертификатом, со всеми надлежащими подписями и печатями.

– Нас интересуют не гайки, – холодным тоном молвил хедеянец.

– Здесь мой старший офицер, – представила Бугго Хугебурку. – Прошу вас теперь переходить к сути ваших требований. Не сомневаюсь, что они вполне законны. Господин Хугебурка – более опытный человек, чем я. Он окажет всяческое содействие тому, чтобы я приняла правильное решение.

Офицерик перевел взгляд на Хугебурку и отсалютовал ему.

– По просьбе дружественного нам Одиннадцатого сектора мы производим досмотр всех кораблей, оказавшихся в нашем подъюрисдикционном пространстве. Должно быть, у вас отсутствует информация о происходящем в Одиннадцатом.

– Точно так, – высокомерно сказала Бугго.

– Ну разумеется… – Офицерик вздохнул совершенно по-человечески. – Одна из самых богатых планет Одиннадцатого – Арзао. Медь, никель. Залежи естественных удобрений. Народы Арзао процветают преимущественно благодаря экспорту специально культивированных почв.

Бугго мгновенно ощутила жгучий интерес к судьбам этой планеты, поскольку наше семейное дело – производство сельскохозяйственной техники, удобрений, минеральных добавок для почвы и т.д.

– Последние сто лет политическая ситуация на этой планете, к сожалению, крайне нестабильна, – продолжал молодой офицер. – Правительства часто сменяли друг друга; эти перемены сопровождались репрессиями и расправами… Полную информацию о так называемом «пожирании министров» вы найдете на сайте «Арзао. Политика. Перевороты».

– Очень хорошо, – сказала Бугго и сделала пометку у себя в планшетке.

– Шесть лет назад путем очередного кровавого переворота к власти на Арзао пришел Тоа Гираха, бывший доселе преподавателем в Военной Академии Арзао.

– А что он преподавал? – полюбопытствовала Бугго, не замечая, как морщится Хугебурка.

– Вся информация на сайте. У нас мало времени. Я рассказываю только основное.

– Что вам, жалко слово сказать?

– Стратегию организации тыла, – нехотя сообщил офицерик. – Прошу не отвлекаться на детали. Гираха вел очень жесткую внешнюю политику. В частности, он отменил все инопланетные концессии на разработку меди и селитры, а концессионеры попросту исчезли, и на запросы об их судьбе ответа так и не последовало. – Офицерик замолчал.

– Остальная информация на сайте, – негромко подсказал Хугебурка. – Да, мы поняли. Спасибо.

– Полгода назад Гираха был свергнут и бежал. По просьбе дружественного нам нового правительства Арзао мы помогаем в поисках диктатора, дабы он предстал перед международным судом по обвинению в преступлениях против человечности.

– Ясно, – сказала Бугго. – Чем можем служить?

Таможенный офицер помялся.

– По непроверенным данным… Госпожа капитан, прошу вас обратить особое внимание на слово «непроверенные». Это означает некоторую конфиденциальность нашего разговора.

– Угу, – сказала Бугго.

– Наши союзники с Арзао получили сведения о том, что бывший диктатор Гираха скрывается на Лагиди и что именно оттуда он попытается совершить перелет в секторы, приближенные к Одиннадцатому, где и затаится, выжидая, пока сможет вернуться и организовать новый переворот.

– Но ведь это только слухи? – уточнила Бугго.

– Ну… да. Мы имеем право таможенного досмотра вашего корабля, – офицерик показал бумагу. – С нашей стороны любезность – сразу сообщить вам цель наших поисков. С вашей же стороны будет крайне разумно сразу сообщить нам, не брали ли вы с Лагиди пассажиров. Этот акт доброй воли аннулирует самую возможность возникновения неприятностей.

– Я посоветуюсь со своим старшим офицером, – сказала Бугго. – Подождите.

И она отключила связь.

Хугебурка смотрел на нее выжидательно.

Бугго помолчала несколько мгновений, а потом взорвалась. Она вскочила с топчана и заметалась по рубке, скрежеща зубами и размахивая тонкими руками. Хугебурка безмолвно смотрел на ее острые локти, которые складывались то в тридцать, то в сорок пять, а то в двадцать градусов, и мучительно соображал.

С одной стороны, Кат Гоцвеген – точнее, Тоа Гираха, как полагает этот розовощекий таможенник, – кровавый диктатор (надо все-таки действительно посмотреть, что там на этом сайте!). Он обманул доверие Бугго, подверг «Ласточку» опасности быть конфискованной… И разве Хугебурка с самого начала не знал, что с этим холеным, щедрым пассажиром обстоит неладно?

Но с другой стороны, тот взгляд, которым они обменялись за карточной игрой, говорил Хугебурке о чем-то совсем другом. Гоцвеген убегал и таился не потому, что спасал свою шкуру. Имелась какая-то другая причина, еще более потаенная.

– Меня подставили! – закричала наконец Бугго. – Разве непонятно? Эти господа до сих пор не расстались с идеей отобрать у меня «Ласточку»! Гениально! Меня обвинят в сотрудничестве с каким-то там кровавым монстром, которого я знать не знаю, – и все, «прощайте, милые друзья, уходите вы в космос без меня»!

Хугебурка изогнул левую бровь, а правой немного пошевелил по-разному и в конце концов утвердил ее опущенной низко на глаз.

– Почему вы так волнуетесь? – осведомился он. – Если они и рассчитывали на то, что вы проявите неуместное юношеское великодушие и подвергнете себя риску ради незнакомого вам человека, к тому же – преступника, то ведь они жестоко ошиблись. Выдайте им их дорогого диктатора. Вы не обязаны жертвовать «Ласточкой» из-за Гоцвегена, будь он даже втрое более обаятельным.

– Что значит – «обаятельным»? – с подозрением прищурилась Бугго. – На что вы намекаете?

– Я не намекаю. Кат Гоцвеген – очень обаятельная личность, вот и все. Мы поддались его чарам, стоит это признать. Но он поступил с нами нечестно. Сказал бы правду с самого начала… а то – «вилла на Хедео»!

– Вилла, кстати, скорее всего, действительно существует, – пробормотала Бугго и снова вспыхнула: – Ну, я им покажу!

И она потянулась, чтобы включить связь. Хугебурка остановил ее, взяв за руку:

– Вы уверены?

Она вперила в него негодующий взор.

– Галлга Хугебурка, милостивый государь, вы полагаете, что я потратила полмиллиона экю и полгода жизни для того, чтобы остаток дней существовать на нелегальном положении? Я выдам Тоа Гираху, и пусть они хоть ломтями его нарежут.

Она решительно надавила кнопку. Офицерик замерцал и проявился.

– Позвольте ваше имя и номер подразделения, – сказала Бугго. – Мы будем сотрудничать.

– Младший командир таможенных войск Амести, подразделение «Акка-08», – представился он.

– Господин Амести, «Акка-08», – официальным тоном произнесла Бугго, – сообщаю вам о том, что на борту «Ласточки» находится пассажир, которого мы взяли на Лагиди с целью отвезти на Хедео. Он зафрахтовал наш корабль при соблюдении всех формальностей. Я готова предоставить для копирования все соответствующие файлы, а также могу предъявить бумажный подлинник. Полагаю, наша готовность к сотрудничеству должна служить для вас достаточным основанием поверить, что этот человек злостно ввел нас в заблуждение.

– Разумеется, – кивнул Амести.

– Пассажир будет немедленно арестован и передан вам. Готовьте шаттл.

Амести, разрумянившись еще больше, кивнул и отключился. Бугго повернулась к Хугебурке.

– Произведите арест, господин Хугебурка, – велела она.

Он хмуро поглядел на нее, чуть помедлил и вышел.

Кат Гоцвеген лежал у себя все в той же позе. Чая в чашке не было, печенье, раскрошенное, валялось по всей каюте.

– Кат Гоцвеген, – проговорил Хугебурка.

Пассажир чуть шевельнулся.

– Кат Гоцвеген, – повторил Хугебурка, – с этой минуты вы находитесь под арестом. Шаттл таможенных войск одиннадцатого сектора вот-вот пристыкуется к нам. Вы будете переданы властям Арзао.

Гоцвеген сел, потирая виски.

Хугебурка продолжал, не глядя на него:

– Если бы вы с самого начала рассказали правду вместо того, чтобы морочить нам голову и подвергать госпожу Анео опасности… У вас было время понять, что значит для нее этот корабль!

– Да, – глухо отозвался Гоцвеген, – но она была единственным капитаном в порту «Лагиди-6», кто так рвался улететь с планеты, что даже не стал бы наводить справки о пассажире. Поверьте, будь у меня выбор, я поступил бы иначе. Госпожа Анео – исключительная женщина.

– Вставайте! – приказал Хугебурка. – За вами наверное уже прибыли. Идемте.

Кат Гоцвеген, покачиваясь, поднялся на ноги и вдруг обхватил руку Хугебурки мягкими атласными ладонями, сразу обеими, и буквально повис на нем.

– Господин Хугебурка! – умоляюще заговорил арестованный. Его странные, тревожащие глаза так и впивались, как будто ласкали, сильно и настойчиво. – Господин Хугебурка! Одна только просьба.

– Ну, – сказал Хугебурка.

– Мои животные. Доккэ.

– Госпожа Анео любит живность. Она возьмет Доккэ себе, если сумеет его приручить.

Кат Гоцвеген быстро взглянул на своего любимца и поплелся следом за Хугебуркой.

Разгневанная Бугго даже не повернулась к арестованному, когда Хугебурка привел его в рубку и водрузил на кресле, которое тихо закачалось под грузным телом лагидьянца.

Лагидьянца, как же! Сразу надо было догадаться, что не бывает от природы такой шелковистой растительности, таких нежных оттенков. Камуфляж и обман – решительно все, от приятной внешности до сладких разговоров.

Бугго держала руки за спиной, то и дело нетерпеливо похлопывая ладонью о ладонь. Наконец в рубке появились Калмине и с ним младший командир Амести. Откланявшись несколько шутовским образом, Калмине сразу исчез.

Амести оказался куда менее внушительным, чем выглядел на экране: невысокий, бледненький, с точками взволнованного румянца на скулах. Едва очутившись в рубке, он стремительно обвел глазами помещение, примечая и запоминая расположение приборов, экранов, мебели, – видимо, этому его учили. И неплохо натренировали, подумал Хугебурка. Затем юноша быстро склонил голову перед Бугго.

– Еще раз здравствуйте, господин Амести, «Акка-08», – злым тоном приветствовала его Бугго. – С чего начнем?

– С документации, – ответил он.

Мановением руки Бугго сделала его обладателем микроносителя. Молодой офицер вдвинул носитель в свою планшетку, нажал кнопку копирования, а затем несколько минут, все так же стоя, пробегал глазами по строчкам.

– Все контракты в полном порядке, – сказал он наконец, поднимая взгляд на Бугго и сильно краснея. – И лицензия безупречна.

Бугго фыркнула:

– Естественно! Я не меньше вашего возмущена попыткой господина Гирахи втянуть меня и мой корабль в грязную нелегальщину. Забирайте арестованного и делайте с ним все, что сочтете нужным. Надеюсь прочитать полный отчет об этом на вашем сайте. Кроме того, я готова дать письменные показания. Прошу, в свою очередь, об ответном жесте: составьте для меня официальный акт об аресте и экстрадиции моего пассажира.

– Разумеется. Это входит в процедуру.

На миг вернулся Калмине – чтобы спросить, не желает ли господин таможенник чоги. Господин таможенник не ответил – он был занят. Наконец Бугго заполучила две копии желаемого акта и сразу их припрятала.

– Ну, забирайте, – радушно молвила она.

Таможенник огляделся в рубке, равнодушно скользнув взглядом по расползшейся в кресле фигуре Ката Гоцвегена.

– Кого забирать? – недоуменно спросил Амести.

Бугго сощурилась, белые завивающиеся ресницы встопорщились, особенно заметные на темном лице.

– Ну, я полагаю, вы явились сюда за господином Тоа Гирахой. И теперь, после того, как мы с вами вволю покатали взад-вперед возок с любезностями, пора и расставаться. Мне – официальный акт, а вам – ваш дорогой преступник.

– Но… его здесь нет, – все больше терялся Амести.

Бугго подошла к нему вплотную, встала, расставив ноги и туго растянув на коленях узкую юбку.

– Вас интересовал пассажир, которого мы взяли на Лагиди?

– Да.

– Вот он. – Бугго широким жестом указала на Гоцвегена. – Собственной персоной. Наш пассажир. Теперь он ваш, господин Амести. Можете сварить из него суп, если это поможет вашему продвижению по службе. Лично я буду только рада.

В третий раз всунулся Калмине – с кипящим чайником на подносе.

– А вот и чога, – объявил он.

Бугго тихо, горлом зашипела. Калмине невозмутимо пожал плечами, поставил поднос и вышел.

– Вернемся к делу, – сказал Амести. – Нам нужен ваш пассажир с Лагиди.

– Да вот же он! – закричала Бугго. – Перед вами!

И тут молодой офицер страшно побледнел. Приблизив лицо прямо к лицу капитана, так что они едва не соприкоснулись носами, он зашипел не хуже самой Бугго:

– Вы издеваетесь?

– Увы!

– Кого вы хотите мне подсунуть?

– А кого вам надо?

– Вы хоть знаете, как выглядят представители их расы?

– Откуда? Откуда мне это знать? Я летала в Шестом секторе! Я не летала в Одиннадцатом!

– Ну хоть на картинке, а? Ни разу?

– Я не изучаю то, что не относится к моей работе!

– А зря!

– Может быть!

– Это не он!

– Почему? У вас есть его портрет? Покажите!

– Я вам без всякого портрета говорю – это не он. – Офицерик опустился на кресло и закрыл лицо руками. Потискав пальцами себе виски и щеки, он собрался с мыслями и закончил: – На Арзао живут люди без всякой растительности на теле. Лысые. У них грубая светлая кожа, хорошо приспособленная к местным условиям. В частности, к спектру тамошнего светила. И ростом они куда меньше. Можно провести экспертизу, но простой визуальный осмотр позволяет утверждать: ваш пассажир принадлежит к совершенно другой расе.

– Так, – зловеще протянула Бугго и снова посмотрела на Гоцвегена. – Очень плохо, правда? Ужасно. Давайте его пытать. Пусть скажет, где диктатор Гираха. Вдруг он знает?

Гоцвеген чуть приподнял верхнюю губу. Не то усмехался, не то собирался заплакать.

– И так все ясно, – вмешался Хугебурка.

Все трое повернулись к нему.

– Если и существует нелегальный пассажир, то он прячется в багаже, – пояснил свою мысль старший офицер «Ласточки». – Больше негде. Забыли, какие контейнеры он внес на борт? Не то что человек, там мамонт поместится.

– А погрузкой занимались исключительно его лакеи, – вспомнила Бугго. – Моим людям он и пальцем не позволил к своим вещам притронуться. Что, не так все было, господин Гоцвеген?

Арестованный отвернулся и промолчал.

Хугебурка дал Бугго купленный перед вылетом лучевик.

– Посторожите его и попейте пока чаю, а я провожу господина Амести в грузовые трюмы.

Гоцвеген проводил уходящих тоскливым взглядом, а потом закрыл глаза и провалился в молитву. Бугго молча сидела перед ним и ощущала кипение своей ярости. Ей безразлично, насколько кровавым был диктатор Гираха; но он воспользовался ею, Бугго Анео, как предметом, как безмозглым орудием, обвел ее вокруг пальца, словно она – глупая девчонка, никчемная дура, а не самый ловкий и решительный капитан из всех, кто только приземлялся в порту «Лагиди-6»… При воспоминании о комплиментах, которые расточал ей Кат Гоцвеген, она скрипела зубами.

Не поднимая век, Гоцвеген вдруг сказал:

– Простите.

Тем временем Хугебурка спускался с Амести в трюм и вел по дороге весьма извилистую беседу.

– Госпожа Анео, как вы уже имели случай видеть, весьма щепетильна во всем, что касается документации… Но случаются обстоятельства…

Молодой офицер остановился на несколько ступенек ниже своего собеседника. Лампа освещала его неприятно-розовое лицо сбоку.

– Вы хотите сообщить мне о каких-то обстоятельствах конфиденциально?

– Именно, – подтвердил Хугебурка. – Буду полностью откровенен. Финансовая ситуация на «Ласточке» перед нашим вылетом сложилась таким образом, что у нас не было времени оформить кое-какие второстепенные документы.

– Вот как?

– Да. Это не имеет отношения к вашему делу. Я ставлю вас в известность просто для того, чтобы вы представляли себе картину наиболее полно.

– Вот как?

– Да. Мы были на грани разорения. Капитан Анео торопилась. По-своему она была совершенно права, хотя со стороны это, конечно, выглядит довольно опрометчивым шагом…

– Значит, вы ее оправдываете?

– Да. Я поддержал ее, когда она принимала решение.

– Послушайте, господин Хугебурка, о каких документах вы все время говорите? Я ничего не понимаю.

– Я еще не сказал? Несколько животных. Что-то вроде собаки, пара птичек и ящерки. Все в клетках, либо на цепи. Вполне здоровые животные, и нет никаких предпосылок к тому, что они начнут бесконтрольно размножаться.

Молодой офицер вдруг ощутил сильное головокружение и вместе с тем усталость.

– При чем тут животные?

– Я уже сказал, что не при чем, – невозмутимо подхватил Хугебурка. – Так, несколько домашних питомцев. Но мы не успели оформить на них всю необходимую документацию в ветеринарной таможне.