Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 Ротфусс Патрик

Глава 57

Горсть железа

С Бредоном я познакомился на четвертый день своего пребывания в Северене. Было довольно рано, но я уже бродил по своим комнатам, сходя с ума от скуки. Завтрак миновал, до обеда оставалось еще несколько часов.

За сегодняшний день я успел побеседовать с тремя придворными, явившимися выведать, кто я такой. Я ловко избавился от них, пользуясь любым случаем завести разговор в тупик. «Откуда же вы приехали, мой мальчик?» Ой, ну, знаете, как это бывает, столько приходится путешествовать… «А ваши родители?» А что родители? Ну да, у меня были родители. Даже двое. «А как вы попали в Северен?» Ну, как-как. Приехал. В основном в почтовой карете. Хотя частично и пешком. Прогулки так полезны для легких… «А что вы делаете здесь?» Как что? Наслаждаюсь приятными беседами. Встречаюсь с интересными людьми. «Вот как? И с кем же?» Ой, да с кем только я не встречаюсь! Вот хотя бы и с вами, лорд Превек. Вы весьма занятная личность, не правда ли?

И так далее и тому подобное. Рано или поздно даже самый назойливый разносчик сплетен уставал и уходил восвояси.

Хуже всего было то, что эти недолгие беседы были моим единственным развлечением за день, если, конечно, меня не позовет маэр. Пока что мы встречались за легким обедом, трижды – на прогулках в саду и один раз – поздней ночью, когда все разумные люди давно спят. Дважды посыльный Алверона будил меня от крепкого сна еще до того, как небо принималось голубеть перед рассветом.

Я прекрасно вижу, когда меня испытывают. Алверон желал удостовериться, что я в самом деле готов быть в его распоряжении в любое время дня и ночи. Он следил и ждал, не рассержусь ли я на такое небрежное обращение.

И я старательно подыгрывал ему. Я был обаятелен и безукоризненно вежлив. Я приходил по первому зову и убирался, как только он давал понять, что я больше не нужен. Я не задавал неуместных вопросов, ничего не требовал, а остальное время суток проводил, скрежеща зубами, расхаживая по своим чересчур просторным апартаментам и пытаясь не думать о том, сколько дней у меня осталось, прежде чем истечет оборот, отведенный мне на то, чтобы выкупить лютню.

Неудивительно, что на четвертый день, как только ко мне постучали, я опрометью бросился к двери. Я надеялся, что меня снова вызывают к маэру, но, в сущности, сейчас я был рад любому поводу отвлечься.

Я отворил дверь. На пороге стоял немолодой мужчина, аристократ до мозга костей. Это было видно и по костюму, но куда важнее был тот факт, что он носил свое богатство с привычным безразличием человека, который родился богатым и знатным. Новоиспеченные дворяне, самозванцы и богатые торговцы просто не способны себя так держать.

Вот, к примеру, дворецкий Алверона одевался богаче, чем половина здешних аристократов, но, невзирая на всю уверенность, с которой держался Стейпс, выглядел он все равно как пекарь, нарядившийся в свой лучший костюм.

Сам я, благодаря портным Алверона, был одет не хуже прочих. И цвета мне шли: черный, вишневый, цвет весенней листвы, с серебряным галуном по обшлагам и воротнику. Однако, в отличие от Стейпса, я носил богатую одежду с небрежностью аристократа. Да, конечно, парча колючая. Да, конечно, все эти пуговицы, пряжки и множество слоев ткани делают любой костюм жестким и неуклюжим, как кожаный доспех наемника. Но я носил все это так непринужденно, как если бы это была моя вторая кожа. Понимаете, это ведь был костюм, и я играл свою роль, как может ее играть только актер.

Итак, как я уже говорил, я отворил дверь и увидел на пороге пожилого аристократа.

– Вы и есть Квоут, не так ли? – спросил он.

Я кивнул, несколько застигнутый врасплох. В северном Винтасе принято было договариваться о встрече через слуг. Посыльный обычно приносил записку и кольцо с выгравированным на нем именем владельца. Прося о встрече с человеком более знатным, следовало отправить золотое кольцо, договариваясь с кем-то более или менее равным – серебряное, а с человеком более низкого ранга – железное.

У меня, разумеется, ранга не было вовсе. Ни титула, ни земель, ни семьи, ни благородной крови. Я был низшим из низших, но здесь этого никто не знал. Все предполагали, что таинственный рыжеволосый юноша, проводящий так много времени с Алвероном, непременно должен быть знатен, и о моем происхождении и положении ходило много слухов и разговоров.

А главное, я до сих пор не был официально представлен ко двору. И, как таковой, я не имел официального ранга. Это означает, что мне присылали только железные кольца. А от встречи, предложенной с железным кольцом, обычно не отказываются, из опасения оскорбить вышестоящую особу.

Так что я был изрядно удивлен, обнаружив за дверью этого аристократа. Он был явно знатен, однако явился без предупреждения и приглашения.

– Можете звать меня Бредоном, – продолжал он, глядя мне в глаза. – В тэк играете?

Я покачал головой, не зная, как себя вести.

Он разочарованно вздохнул.

– Ну, ничего, я вас научу.

Он протянул мне черный бархатный мешочек, я принял его обеими руками. Мешочек на ощупь казался набитым мелкими гладкими камушками.

Бредон обернулся, махнул рукой, и ко мне в комнату ввалились двое молодых людей, несущих небольшой столик. Я отступил с дороги, и Бредон ворвался ко мне следом за ними.

– Поближе к окну поставьте! – распорядился он, указывая тростью. – И принесите пару стульев – да нет, с жесткой спинкой!

В мгновение ока все было устроено, как он хотел. Слуги удалились, и Бредон с виноватой улыбкой обернулся ко мне:

– Надеюсь, вы простите старику столь театральное вторжение?

– Разумеется! – любезно ответил я. – Не угодно ли вам присесть?

И указал на новый столик у окна.

– Экие церемонии! – усмехнулся он, приставив свою трость к подоконнику. Солнце сверкнуло на полированном серебряном набалдашнике в виде оскаленной волчьей головы.

Бредон был немолод. Не стар, нет, но для меня он был почти дедушкой. Цвета его костюма и цветами-то назвать было нельзя: пепельно-серый да угольно-черный. Его волосы и борода, ослепительно-белые, были подстрижены на одинаковую длину, образуя вокруг лица нечто вроде рамки. Когда Бредон сел и уставился на меня живыми карими глазами, я подумал, что он похож на сову.

Я сел напротив, рассеянно гадая, как именно он собирается вытягивать из меня информацию. Очевидно, он принес с собой какую-то игру. Возможно, он надеется выиграть сведения обо мне. Ну что ж, хоть что-то новенькое.

Он улыбнулся мне – открытой, искренней улыбкой, и я невольно улыбнулся в ответ, прежде чем сообразил, что делаю.

– Должно быть, вы уже собрали изрядную коллекцию колец, – заметил он.

Я кивнул.

Он с любопытством подался вперед.

– Вы не будете особенно против, если я на них взгляну?

– Да нет, пожалуйста.

Я ушел в соседнюю комнату, вернулся с пригоршней колец и высыпал их на стол.

Он окинул их взглядом и кивнул про себя.

– Да у вас побывали все наши лучшие сплетники! И Вестон, и Превек, и Теменлови – ни один не удержался!

Он прочел имя на еще одном кольце и вскинул брови:

– Превек побывал у вас дважды?! И ни один из них не сумел вытянуть из вас ни капли сведений! Ничего, что сошло хотя бы за намек.

Брендон взглянул на меня.

– Это говорит о том, что вы крепко держите язык за зубами и хорошо умеете это делать. Не волнуйтесь, я явился сюда не в тщетной надежде выведать ваши секреты.

Не то чтобы я ему поверил, однако же слышать это было приятно.

– Должен признаться, что слышу это с облегчением.

– Кстати, небольшое замечание, – мимоходом сказал он. – Кольца принято держать в гостиной, поближе к входной двери. Это демонстрация вашего статуса.

Я этого не знал, но не желал признаваться в этом. Если я покажу, что незнаком с обычаями здешнего двора, это даст ему понять, что я либо чужестранец, либо не дворянин.

– Ну какой там статус в горсти железа! – небрежно ответил я. Про кольца граф Трепе мне объяснил до отъезда из Имре, но только самое основное. Граф не был родом из Винтаса и всех тонкостей, очевидно, и сам не знал.

– Отчасти это так, – легко согласился Бредон. – Однако не совсем так. Золотые кольца говорят о том, что те, кто ниже вас, стремятся заслужить ваше расположение. Серебряные указывают на то, что вы поддерживаете нормальные отношения с равными.

Он разложил кольца рядком на столе.

– Но железные – железные означают, что вы пользуетесь вниманием вышестоящих особ. Они говорят о том, что вас ценят.

Я медленно кивнул.

– Да, конечно, – сказал я. – Маэр рассылает только железные кольца.

– Именно! – кивнул Бредон. – Получить кольцо от маэра – знак большого расположения!

Он подвинул кольца в мою сторону по гладкой мраморной столешнице.

– Однако такого кольца здесь нет, и это само по себе достаточно многозначительно.

– Похоже, вы и сами не чужды придворным интригам, – заметил я.

Бредон прикрыл глаза и устало кивнул.

– Я всем этим изрядно увлекался, пока был молод. Даже обладал некой властью, как оно бывает. Но в данный момент я не преследую никаких тайных целей. А без них подобные маневры теряют всю соль и остроту.

Он снова посмотрел на меня, прямо в глаза.

– Нынче мои вкусы сделались проще. Я путешествую. Наслаждаюсь тонкими винами и беседами с интересными людьми. Я даже принялся учиться танцам!

Он снова радушно улыбнулся и постучал костяшками пальцев по доске.

– Однако более всего мне нравится играть в тэк. Но, увы, я знаю не так много людей, у которых достаточно и времени, и ума, чтобы играть в эту игру как следует.

Он посмотрел на меня и вопросительно приподнял бровь.

Я колебался.

– Можно предположить, что человек, искусный в тонком ремесле беседы, будет пользоваться праздной болтовней, чтобы вытянуть нужные сведения из опрометчивой жертвы…

Бредон улыбнулся.

– По именам на этих кольцах я вижу, что вы до сих пор знакомы лишь с самыми пустыми и алчными из нас. Неудивительно, что вы столь ревниво бережете свои тайны, в чем бы они ни состояли.

Он подался вперед.

– Но подумайте вот о чем! Те, кто являлся к вам, подобны сорокам. Они суетятся и хлопают крыльями у вас над головой, норовя утащить к себе в гнездо что-нибудь блестящее.

Он пренебрежительно закатил глаза.

– Какая им с того польза? Так, какая-то пустячная известность. Возможность блеснуть среди себе подобных, таких же пустых и болтливых, как они.

Бредон пригладил свою белую бороду.

– Я не сорока. Мне не нужны блестящие побрякушки, мне все равно, что думают разносчики сплетен. Я играю в более тонкие игры, рассчитанные на долгий срок.

Он принялся развязывать шнурок, что стягивал горловину черного бархатного мешочка.

– Вы человек неглупый. Я это знаю, потому что маэр не тратит времени на глупцов. Я знаю, что вы либо завоевали расположение маэра, либо имеете возможность это сделать. И вот мой план…

Он снова улыбнулся своей радушной улыбкой.

– Желаете ли вы его выслушать?

Я вновь невольно улыбнулся в ответ, как и в прошлый раз.

– Я буду вам весьма признателен.

– Так вот, мой план состоит в том, чтобы завоевать ваше расположение уже сейчас. Я буду вам полезен и интересен. Я буду занимать вас разговорами и помогать убивать время.

Он высыпал на мраморную столешницу набор круглых фишек.

– И тогда, когда ваша звезда начнет свое восхождение на небосвод маэра, я, возможно, внезапно приобрету весьма полезное знакомство.

Он принялся сортировать фишки по цветам.

– Ну а если ваша звезда вдруг закатится, я, по крайней мере, сыграю несколько партий в тэк.

– Я полагаю также, что вашей репутации не повредит, если вы проведете несколько часов наедине со мной, – заметил я. – Учитывая, что со всеми предыдущими посетителями я беседовал никак не более четверти часа.

– И это тоже верно, – сказал он, принимаясь расставлять фишки. Его любопытные карие глаза снова улыбнулись мне. – Да, полагаю, играть с вами будет небезынтересно!

Следующие несколько часов я провел, обучаясь игре в тэк. Игра мне понравилась – она понравилась бы мне, даже если бы я не сходил с ума от безделья. Тэк – одна из игр наилучшей разновидности: простые правила, сложная стратегия. Бредон обыграл меня во всех пяти партиях, что мы сыграли, но могу с гордостью сказать, что он ни разу не обыграл меня одним и тем же способом.

После пятой партии он откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул.

– У вас уже начинает получаться! Вот тут, в углу, вы сделали весьма удачный ход.

Он провел пальцем вдоль края доски.

– Недостаточно удачный.

– И тем не менее удачный. То, что вы пытались сделать, называется «падение ручейника». Это так, просто чтобы вы знали.

– А как называется тот ход, которым вы его избежали?

– Я его называю «защитой Бредона», – ответил он с гордой усмешкой. – Но так я называю любой случай, когда я выпутываюсь из затруднительного положения благодаря своей несравненной ловкости.

Я расхохотался и принялся вновь разбирать фишки.

– Еще одну?

Бредон вздохнул.

– Увы, меня ждет встреча, которую нельзя отменить. Не то чтобы мне нужно было бежать прямо сейчас, но времени на новую партию у меня точно нет. По крайней мере, на хорошую, вдумчивую партию.

Собирая фишки обратно в бархатный мешочек, он окинул меня взглядом.

– Не стану оскорблять вас вопросом, знакомы ли вы с нашими местными обычаями, – сказал Бредон. – Однако мне думается, что я мог бы дать вам несколько общих советов, вдруг да пригодятся.

Он улыбнулся мне.

– Разумеется, будет лучше, если вы их выслушаете. Однако, если вы откажетесь, я пойму, что вы и без меня во всем этом прекрасно разбираетесь…

– Ну конечно! – сказал я бесстрастно.

Бредон открыл ящик стола и вынул оттуда горсть железных колечек, которые мы убрали внутрь, расчищая стол для игры.

– Так вот, о многом говорит то, как хранятся кольца. Например, если они просто ссыпаны в вазочку, это означает, что вы равнодушны к общественной жизни двора.

Он разложил кольца так, что выгравированные на них имена были обращены в мою сторону.

– Если кольца тщательно разложены, это показывает, что вы гордитесь своими связями.

Он поднял глаза и улыбнулся.

– Так или иначе, гостя, который у вас впервые, обычно под тем или иным предлогом оставляют в гостиной одного. Это дает ему возможность порыться в вашей коллекции и удовлетворить свое любопытство.

Бредон пожал плечами и подвинул кольца в мою сторону.

– Вы, разумеется, неизменно предлагаете гостям вернуть их кольца.

Он старательно произнес это так, чтобы это не звучало как вопрос.

– Ну конечно! – честно ответил я. Это-то Трепе знал.

– Потому что этого требует вежливость.

Он поднял взгляд на меня, карие глаза по-совиному моргнули из-под ореола белых волос и бороды.

– Вы не носили их на людях?

Я показал ему свои пустые руки.

– Если вы носите кольцо, это может означать, что вы в долгу перед этим человеком или пытаетесь добиться его расположения.

Он снова взглянул на меня.

– Если маэр откажется забрать у вас свое кольцо, это будет знаком того, что он хочет сделать ваши отношения несколько более официальными.

– А если я не стану носить это кольцо, это будет рассматриваться как знак пренебрежения, – сказал я.

Бредон улыбнулся.

– Быть может. Одно дело – выложить кольцо у себя в гостиной, другое дело – носить его на руке. Кольцо вышестоящей особы на вашем пальце может рассматриваться как самонадеянность. Кроме того, если у вас на руке во время визита к маэру будет кольцо другого аристократа, он может это неправильно истолковать. Как если бы вы были дичью в его лесу, на которую охотится кто-то чужой.

Он откинулся на спинку стула.

– Но я обо всем этом говорю исключительно для поддержания разговора, – сказал он. – Подозреваю, что все это вам давным-давно известно, а вы слушаете старика исключительно из вежливости.

– Быть может, у меня просто до сих пор голова идет кругом от ряда сокрушительных поражений в тэк, – сказал я.

Он отмахнулся от моего замечания, и я обратил внимание, что сам он никаких колец не носит.

– Вы быстро ухватили самую суть, будто барон в борделе, как говорится. Надеюсь, через месяц-другой вы сделаетесь достойным противником.

– Поживем – увидим, – ответил я. – Я собираюсь обыграть вас при следующей встрече.

– Приятно слышать! – усмехнулся Бредон. Он сунул руку в карман и вытащил бархатный мешочек поменьше. – Я вам принес небольшой подарок.

– Боюсь, я не смогу его принять, – поспешил отказаться я. – Вы уже и так целый день меня развлекали…

– Прошу вас! – сказал он, подвинув ко мне мешочек. – Я вынужден буду настаивать. Они ваши, я вручаю вам их без умысла, без обязательств, без задних мыслей. Это дар от чистого сердца.

Я развязал мешочек, и на ладонь мне выкатились три кольца. Золотое, серебряное и железное. На каждом из них было вырезано мое имя: «Квоут».

– До меня дошли слухи, что вы лишились своего багажа, – сказал Бредон. – И я подумал, что они вам могут пригодиться.

Он улыбнулся.

– Особенно если вы хотите еще раз сыграть в тэк.

Я покатал кольца на ладони, мимоходом прикинув, действительно ли золотое кольцо золотое или так, золоченое.

– А какое кольцо следует отправить моему новому знакомому, если я захочу с ним встретиться?

– Ну… – медленно ответил Бредон. – Это сложный вопрос. Я так внезапно и неприлично вломился к вам, что даже не представился должным образом и не сообщил вам свой титул и ранг…

Он многозначительно посмотрел мне в глаза.

– А осведомиться об этом самому было бы чудовищно грубо, – медленно закончил я, еще не понимая, к чему он клонит.

Он кивнул.

– Так что пока вам придется предположить, что у меня нет ни титула, ни ранга. Мы оказываемся в любопытном положении: вы не представлены ко двору, а я не представлен вам. Исходя из этого, если вам в будущем вдруг захочется пообедать вместе со мной или любезно проиграть мне еще одну партию в тэк, будет уместно прислать мне серебряное кольцо.

Я повертел в пальцах серебряное кольцо. Если я отправлю его Бредону, тотчас разойдутся слухи, что я претендую на ранг, примерно равный его собственному, а я понятия не имел, какого он ранга…

– А что же скажут при дворе?

Его глаза весело сверкнули.

– А в самом деле, что скажут при дворе, а?

И снова дни потянулись за днями. Маэр вызывал меня для светской болтовни. Аристократы-сороки снова посылали мне свои карточки и кольца, и мне приходилось вежливо уклоняться от их расспросов.

Один только Бредон не давал мне сойти с ума от скуки в моем заточении. На следующий день я послал ему свое новенькое серебряное кольцо с карточкой, на которой было написано: «Если вам угодно. У меня в комнатах». И пяти минут не прошло, как он явился со столиком для тэка и мешочком с фишками. Он вернул мне мое кольцо, и я принял его со всей возможной любезностью. Я был бы не против, чтобы он оставил его у себя. Однако оно у меня было одно, и он это знал.

На середине пятой партии нас прервали: меня вызывал маэр. Его железное кольцо чернело на полированном серебряном подносике посыльного. Я извинился перед Бредоном и торопливо направился в сад.

В тот же вечер Бредон прислал мне свое серебряное кольцо с карточкой, в которой значилось: «После ужина. У вас в комнатах». Я написал на карточке «С удовольствием!» и отправил ее обратно.

Когда он пришел, я предложил ему вернуть кольцо. Он вежливо отклонил мое предложение, и кольцо очутилось в вазочке у моих дверей вместе с остальными. Оно лежало так, чтобы его видели все, сверкая серебром на фоне горсти железа.

Глава 58

Сватовство

Маэр не вызывал меня целых два дня.

Я маялся у себя в комнатах, сходя с ума от скуки и раздражения. Хуже всего было то, что я не знал, отчего маэр меня не зовет. Может, он занят? Может, я его оскорбил? Я подумывал отправить ему карточку вместе с золотым кольцом, которое дал мне Бредон. Но если Алверон испытывает мое терпение, это будет грубой ошибкой…

Однако мое терпение и впрямь было на исходе. Я явился сюда, чтобы отыскать себе покровителя или хотя бы получить помощь в поисках амир. А пока что за все время, что я провел на службе у маэра, я не получил ничего, кроме отсиженной задницы. Если бы не Бредон, я бы вообще взбесился, честное слово!

А что хуже всего, моя лютня и прекрасный футляр, подарок Денны, через два дня должны были перейти в собственность чужого дяди. Я-то надеялся, что к этому времени успею достаточно зарекомендовать себя в глазах маэра, чтобы иметь возможность попросить у него денег и выкупить ее из заклада. Я хотел, чтобы это он был у меня в долгу, а не одалживаться самому. Ведь стоит одолжиться у знатного господина, оглянуться не успеешь, как увязнешь в долгах по уши.

Но, судя по тому, что Алверон меня к себе больше не звал, добиться его расположения мне не удалось. Я ломал голову, пытаясь сообразить, что я такого сказал во время нашей последней встречи, что его так задело.

Я достал из ящика карточку и пытался придумать, как бы так поизящнее попросить у маэра денег, и тут в дверь постучали. Я подумал, что это раньше времени прибыл мой обед, и крикнул мальчику, чтобы оставил его на столе.

Ответом мне была многозначительная пауза. Тишина заставила меня очнуться от задумчивости. Я бросился к двери и с изумлением увидел на пороге дворецкого маэра, Стейпса. Прежде Алверон всегда присылал за мной посыльного.

– Маэр желает вас видеть, – сказал он. Я обратил внимание, что дворецкий выглядит каким-то помятым. Глаза у него были усталые, как будто он не выспался.

– В саду?

– У себя в комнатах, – сказал Стейпс. – Я вас провожу.

Если верить придворным сплетникам, Алверон редко принимал гостей у себя в комнатах. Шагая следом за Стейпсом, я невольно испытывал облегчение. Все что угодно лучше, чем ожидание.

Алверон сидел на перинах, с подоткнутыми за спину подушками. Он выглядел более бледным и худым, чем тогда, когда я видел его в последний раз. Глаза у него были по-прежнему ясные и пронзительные, но сегодня в них появилось что-то новое, какое-то сильное чувство.

Он указал на ближайший стул.

– Квоут… Входите. Садитесь.

Голос его тоже ослабел, но все еще сохранял властную весомость. Я сел возле кровати, чувствуя, что сейчас не время благодарить за эту особую привилегию.

– Квоут, вы знаете, сколько мне лет? – спросил он без долгих предисловий.

– Нет, ваша светлость.

– Ну, а сколько бы вы мне дали? На сколько я выгляжу?

В его глазах снова мелькнуло сильное чувство – это был гнев. Медленно тлеющий гнев, подобный раскаленным угольям под тонким слоем пепла.

Я лихорадочно соображал, что тут лучше ответить. Я опасался его оскорбить, но льстить маэру нужно было чрезвычайно ловко и искусно, иначе лесть его только злила.

Что ж, придется прибегнуть к крайнему средству: ответить честно.

– Пятьдесят один год, ваша светлость. Может быть, пятьдесят два.

Он медленно кивнул. Его гнев затих, как гром в отдалении.

– Не стоило спрашивать об этом молодого человека ваших лет. Мне сорок. В следующем обороте у меня как раз будет день рождения. Но вы, конечно, правы: я выгляжу на все пятьдесят и ни днем моложе.

Его руки машинально разглаживали одеяло.

– Это ужасно: состариться прежде времени!

Он застыл и скривился от боли. Секунду спустя приступ миновал, и он перевел дух. Его лицо блестело от пота.

– Не знаю, долго ли еще я смогу с вами беседовать. Я сегодня, кажется, не очень хорошо себя чувствую.

Я встал.

– Привести Кавдикуса, ваша светлость?

– Нет! – рявкнул он. – Сядьте!

Я сел.

– Эта треклятая болезнь скрутила меня в последний месяц. Я постарел на несколько лет и чувствую себя на столько, на сколько выгляжу. Я всю жизнь заботился о своих землях, но в одном отношении я своим долгом пренебрег. У меня нет семьи, нет наследника.

– Вы намерены жениться, ваша светлость?

Он осел на подушки.

– Так слухи об этом уже разошлись?

– Нет, ваша светлость. Я догадался об этом по тому, о чем вы обмолвились во время одного из наших разговоров.

Он устремил на меня пронзительный взгляд.

– Это правда? Вы догадались сами, а не узнали из слухов?

– Это правда, ваша светлость. Хотя слухи, конечно, ходят, полный двор слухов, если можно так выразиться.