Мститель. Бывших офицеров не бывает Шмаев Валерий
Его, конечно, понять можно, но мне куда тащить эту ораву? Всех своих закопать при этом? Как мне с этим военным потом половыми органами меряться? Полномочиями в смысле.
Он вон только вылез, а уже с гонором наперевес. Хоть бы спасибо сказал за то, что его с того света достали. Вот почему с ними связываться не хочу. Прыщ на ровном месте, а уже своим денщиком обзавёлся, типа ординарец, а тот вторую шинель за ним тащит. Этот доморощенный генералиссимус до сих пор своей пустой башкой не понял, куда попал и из какой задницы мы его только что вытащили.
Так что ещё через двадцать минут мы с майором распрощались. Как раз около стрелки, где бывший часовой в канаве валяется. Отправил я майора с людьми в сторону Себежа, там всё же лесов больше, может, и прорвётся кто-то, а сами с «Сержем» пошли прямо от стрелки в сторону станции. Бойцов, что себе отобрали, мы за пакгаузом оставили, наказав никуда не сваливать.
Теперь взрывать станцию было необходимо, да и вооружаться надо снова. Где-то метров через восемьсот от края начались составы. И здесь у крайних вагонов стоял часовой, которого пришлось убирать. Достался нам опять стандартный немецкий карабин «Маузер 98-к», но у этого часового был ещё и ранец, в котором была какая-то еда. И тут я услышал шаги. Мы с «Сержем» тут же рассосались под вагонами, а мимо нас, подсвечивая себе фонариком, прошли четыре пары ног. Смена часовых, не иначе. Пришлось опять стрелять. Высадил всю обойму, но одного пришлось добивать ножом. Живучий оказался.
Это они удачно зашли. У Сержа опять появился «Вальтер» и автомат МП-38, ну и теперь уже четыре карабина, которые теперь нам на хрен не нужны. Смели всё из карманов в ранец. Загрузили в карманы немцев пару гранат от «Восьмого» и листовки от Сары и Зераха и пошли дальше. Карабины брать не стали. Как с этими вёслами под вагонами-то лазать? Патроны только выгребли и в ранец сгрузили, гранат не было почему-то.
Шли наискось, подныривая под составами, выдерживая направление на центр станции, и через шесть составов воткнулись в состав с цистернами, и здесь тоже был часовой и тоже, какая несправедливость, с карабином.
Цистерны оказались с бензином. Не сильно торопясь, я дошёл до середины состава и, пристроив первый килограмм взрывчатки, запалил бикфордов шнур. Через четыре цистерны от меня то же самое сделал и «Серж», и мы сразу рванули к пакгаузам. Взорвалось всё, как только мы от пакгауза метров на триста отбежали, прихватив ждущих нас бойцов. Сначала был негромкий взрыв, потом грохнуло и осветило так, что я лес за посёлком увидел. И понеслось.
Красиво цистерны летают. И громко. Коротковатые всё же шнуры, но я их и не рассчитывал на такой экстрим. Нас с «Сержем» чуть не сдуло, но не сдуло, а прилично оглушило всех семерых – пленных оказалось только пятеро. Двое краснофлотцев свинтили втихую, но это ж моряки, у них голова по-особенному устроена. Впрочем, каждый свою судьбу сам выбирает. Не хотят жить, значит, им не надо.
Ушли с задворок станции мы, что называется, огородами. Пристанционным посёлком в смысле. Здесь тоже светло, как днём, но наученный горьким опытом народ на улицу носа не кажет, так что ушли мы нормально. Хотя и выглядели на пустой освещённой сполохами разгорающегося пожара улице как «три тополя на Плющихе». А на станции снаряды рваться начали и, похоже, бомбы авиационные. Ничего так мы костёрчик запалили. Говорила мне мама: «Не играй с огнём».
Но далеко идти смысла нет. Так и сказал «Сержу». Потому что понравился мне один дом. Хороший такой дом. Большой, нарядный, и свет в нём горит, и, главное, рядом с ним машина стоит. Наша полуторка, это я уже различать стал. Я только рукой показал – «Серж» сразу всё понял. А зачем пешком ходить? Если проехать можно! Но напарник неправильно меня понял. Машина меня интересовала мало. Меня сам дом интересовал, вернее, его обитатели, которые сейчас на облаву уедут.
– «Серж»! Ныкаемся на огороде и ждём, когда полицаи свалят. Сами в дом и ждём до вечера. Хозяева всё равно вернутся. Заодно и облаву переждём, – сказал я опешившему «Сержу», но больше него были ошарашены освобождённые нами бойцы. Как так? Бежать же надо. Привычка у всех такая. Нашкодили – и ломиться куда глаза глядят, не разбирая дороги. Голову включать никто не хочет.
– Командир! А может, возьмём машину и к карателям? – «Серж» тоже слегка прибалдел от такого предложения.
– И что ты там делать будешь? Где будешь сидеть днём? Или ты думаешь, что каратели сейчас на облаву не уедут? А здесь нас никто искать не будет. Пленные ушли в прямо противоположную сторону. Сейчас упыри всю округу оцепят, пленных примутся ловить, полицаев напрягать. К вечеру хозяева утомятся, привезут нам всю информацию, а заодно и машину пригонят. Вон смотри, полезли. – Ну да, из дома выскочили пятеро, видимо, папашка с сыновьями, завели грузовик и уехали в сторону города. Вернее, на объездную дорогу, потому что отсюда из посёлка две дороги: одна в город, а вторая в ту деревню, где каратели базируются.
– Во! Теперь заходим, вяжем обитателей и ждём хозяев. Заодно ребят подкормим. Ну а немцы пусть по району бегают, ноги до коленей стирают. Учись, старший лейтенант.
– Командир, а если здесь облава? – Видуха у «Сержа» обалделая донельзя. Солдаты тоже в крайней степени изумления прислушиваются к нашей беседе.
– А здесь им что делать? Дом полицаев, их в округе все знают. Какой смысл обыскивать пристанционный посёлок? По улицам, конечно, прошвырнутся, но по домам однозначно не полезут. Сбежавших пленных обнаружат уже через полчаса. Концлагерь рядом. А лагерь – это собаки с проводниками. Пешком уйти шансов ни у кого нет. Пяток автоматов и пара ручников не оружие для ста с лишком человек. Можем поспорить, здесь никого не будет. Все туда стянутся. Общую облаву и поиск оставшихся можно ожидать только через пару дней, когда сбежавших пересчитают.
– Ну, ты наглец, командир! Я это ещё под Себежем заметил. Любишь ты придумать что-то такое, чего не ждёт никто.
– Да я, между прочим, никогда не скрывал, что наглец. – Так и сделали. Подошли к дому, зашли на крыльцо и вежливо, по-доброму, попинали ногами в дверь. «Серж» брякнул что-то по-немецки. Я вот только «цурюк» разобрал, только не понял почему, это же вроде «назад» переводится. Но открыли нам сразу.
Вошли в дом, хозяина ласково погладили так кулаком по темечку. Хозяек, их двое: одна старшая, вторая помладше, лет тридцати пяти, взяли за ручки и хотели почтительно проводить в дальнюю комнату. Так нет, не понимают местные женщины вежливого обращения. Откуда младшая хозяйка «Наган» достала, теперь и не спросишь, а могла бы жить.
Хорошо, что я рядом оказался. Отвёл руку с «Наганом» в сторону, прижал хозяйку к себе левой рукой, блокируя руку с оружием, и правой рукой воткнул нож в основание шеи. Женщина вздрогнула, удивлённо распахнула глаза и умерла. Никто такого не ждёт. Вроде приобнял и тут же убил.
Пришлось хозяев пеленать и на кровать складывать. Потом на пару пробежались по дому и никого больше не обнаружили. А вот в одной небольшой миленькой комнатке я нашёл целый арсенал. И чего тут только нет! Но пришлось оставить милые моему сердцу игрушки. Потом посмотрим и подберём себе необходимые стволы. Ну, дальше простые человеческие радости. Солдат покормить, помыть и переодеть. Заходим на кухню, а здесь здрасьте, приехали. Наши солдатики уже по второй накатывают.
– Отставить, бойцы! Война ещё не закончилась. – Ноль внимания, видно, оглушило сильно на станции. Ну ничего, я хорошо умею уши прочищать.
– Боец! Я запретил пить самогон. Что-то непонятно? Тебе недостаточно приказа капитана осназа? – Вот наглец, как не слышит!
– Не-а, – отвечает, зажёвывая предыдущую порцию бутербродом с салом, – недостаточно. – Наливает из здоровой бутыли, я такие бутыли только в кино видел, и накатывает полную кружку.
Вот нормально так! Пока мы по дому бегали с «Сержем», они все причастились и так шустренько ещё по одной наливают. А нет. Охотник в сторонке сидит, а парень-то совсем молодой, ну так лет, может, двадцати пяти, жуёт хлебную корку. Понимает, что с голодухи много нельзя.
Ну и ладно. Недостаточно, так недостаточно. Накатить – святое дело. Особенно в последний раз в жизни. Щёлкнул «Вальтер», пуля точно в висок попала, мозги, соответственно, на противоположной стенке, а «Вальтер» уже на троих оставшихся, обалдело глядящих на меня, смотрит. Даже «Серж» такого не ожидал.
– Кому ещё недостаточно приказа капитана осназа НКВД? – спрашиваю. У одного из оставшихся в живых кружка из рук выпала, залив стол вонючим самогоном. Непонятливого к стенке снесло, только ноги мелькнули, а потом я пригляделся, а у всех троих наколки на руках. Разведчики, мля. Набрал «Серж» уголовников. С собой их тащить – это самоубийцей быть, пришлось ещё три раза на курок нажать. Никто и опомниться не успел. Охотник только оторопел малость, но видно, что опять не испугался. Молодец, мужик.
Вашу ж маму! Всю горницу кровью забрызгало. Мне что, теперь с тряпкой носиться? Заняться мне больше нечем. Говорил ведь. В упор из «Вальтера» с глушаком стрелять – одно удовольствие. Никого добивать не пришлось.
– Зачем? Что ты сделал, командир? Это же наши! – запоздало и заполошно заверещал «Серж».
– Это такие же наши, как я испанский лётчик, – отвечаю. – Ты, «Серж», башкой начинай думать, а не командирским званием. У тебя восемь девок в отряде, а ты четырёх уголовников к себе тащишь. Этим никакой войны не надо. Им бы пожрать послаще, самогона побольше и бабу посговорчивей, а у тебя все бабы с оружием. Со сговорчивостью у них у всех проблемы, а стрелять мы их уже научили. Или тебе жить скучно стало? Так они тебя развлекут по полной программе.
Пока мы с тобой по дому бегаем да полицаев режем, эти воины самогонку наяривают. Вон боец – на парня показываю, – даже за стол не сел, хотя наверняка голодный. Всё, закрыли тему. Давай уберём эту падаль. Сиди, боец, сами справимся, – добавил привставшему парню. Так и перетащили уголовничков к хозяевам в комнату, где я ещё два раза на курок нажал, заодно и обойму сменил. «Серж» только глазами сверкнул. А не фиг баловать. Отвечать все должны: и старые, и малые. Детей я пожалел бы, а этих нет.
Живёшь с предателями под одной крышей, будь любезен с ними к стеночке, а то развели после войны демократию. Десять лет, десять лет. К стенке – и через шестьдесят лет вонять некому.
Может, это и жестоко, но вспоминается мне одна история прошедшей у нас войны. После освобождения Одессы наши войска не сразу в город вошли, а когда входили, то город был прямо-таки увешан повешенными полицаями и предателями – местные жители, не дожидаясь смершевцев, показали своё отношение к прислужникам оккупантов. Но это будет после войны в Одессе, где сейчас живут правильные и конкретные люди, а в Латвии до конца пятидесятых фашистских прихвостней будут сажать. Так что лучше так.
Надо пустые обоймы патронами набить, хорошо запас прихватил. Стреляю-то в основном я, «Серж» сегодня у меня за грузчика. Вернулись обратно на кухню, сели за стол, у парня спрашиваю:
– Боец, так ты сам откуда? Представься. – Молодой пацан, а жилистый и невысокий. Бледный, небритый, измождённый, в сильно потрёпанной и рваной форме.
– Младший сержант Архипов, снайпер. Были в разведке вот с этими вот – и на комнату кивает, где мои свежие покойнички лежат. – Товарищ капитан, вы правильно сделали, что их застрелили, из-за них нас всех в плен взяли. – Ну, это-то понятно. Для этого эти орлы в разведку и сдёрнули. Голодно сейчас под Ленинградом. Хоть и первая военная осень, но даже в армии жрать нечего. Уже не помню, когда там немцы Бадаевские склады разбомбили. Летом, по-моему. Норму питания всё время урезают, а войну не выключают. Передышки нет.
Под Питером сейчас такое рубилово, что дальше только вешаться. Вот и свинтили эти новоиспечённые вояки подальше от войны, на вольную жизнь. Бегать из лагерей им не привыкать. Только одного они не знали. Привычные для них этапы и лагеря у нас – это просто пионерский лагерь по сравнению с немецкими порядками. Не ожидали уголовнички, что их в общий вагон определят и сразу голодом морить примутся, а до лагеря они ещё не добрались, чтобы под немцев улечься.
– О как! Слышишь, «Серж»? У нас ещё один снайпер есть. Здорово. – Снайпер, да архангельский охотник. Только из-за этого парня имело смысл зайти на станцию. Теперь надо парня живым до базы довести. Похоже, сегодня каратели отменяются, с ним мы далеко не пройдём – парень на ногах еле держится.
– Так, охотник. У нас в группе не принято по званиям никого звать. Я командир, он «Серж» и на «ты». Привыкай так. Про падаль эту забудь, было бы о ком думать. Не было их. Ошибка природы это. Ты давно не ел?
– Два дня, – отвечает.
– Так. Давай сначала жиденького похлебай, а потом спать ложись, а мы подежурим, – сам в печке лазаю. Ага. Вот похлёбка какая-то в чугунке и тёплая ещё.
– Давай ешь, и немного, проснёшься, ещё поешь или помоешься сначала? – Смотрю, а у него ложка по пути замерла. Парень спит уже – разморило в тепле. Пяток ложек всего и съел, но он, видно, ещё чего-то перехватил со стола.
Конечно. Двое суток не ел, да и перед этим, видно, ел не очень. Рядом с фронтом наверняка еще какой-то лагерь есть, типа фильтра, кормить там стопудово не принято. От двух до пяти дней он там провёл точно, пока всех собрали и на паровоз определили. Всё это время в холоде, голоде и в неизвестности, а потом сразу в тепло и безопасность. Кого угодно вырубит. Подобрали мы его с «Сержем», в спальню на кровать отнесли и двумя одеялами накрыли.
Нет, всё же ходить в мокрой одежде в конце октября то ещё удовольствие, хорошо печка в доме горячая. Разделись мы почти догола, и всё своё сушиться повесили. Сменку на себя у хозяев надёргали. Вечно «Серж» несет какую-то хрень. «На машину, на машину». – Щаз. Так и простудиться недолго. Как я подвиги буду совершать? С мокрыми ногами и гремя соплями в носу? В общем, обсушились, поели и через одного поспали.
Охотника я будил и кормил, потом опять спать уложил. Между хлопотами и оружейку местную разобрали. Я так и не понял, зачем хозяевам пулемёт «Максим». Нам он тоже ни в какое место не упёрся, к тому же есть у нас с десяток на базе, но если место в машине будет, обязательно заберу, пусть ещё один будет. Всё же станкач – это станкач, ну и всё остальное тоже заберём.
Винтовки, пара сороковых СВТ, шесть СВТ тридцать восьмых, одна «Мосинка» с оптикой, ППД девять штук и два ручника ДП. Патронов склад целый, три стопки заводских ящиков с цинками у стенки и гранат много, двенадцать ящиков. Два из них РГД-33, остальные «феньки». За «лимонки» хозяевам отдельное спасибо, ну и за патроны тоже, их никогда много не бывает. А вот в холодной кладовке за крыльцом мы нашли вещи прямо валом, и все почти ношеные. Эти хозяева, похоже, тоже в расстрелах участвуют – ещё одни упыри-многостаночники. Обнаружив кладовку с вещами, вернулись в дом, прошлись по комнатам и устроили обыск. Нашли, разумеется, в этот раз «Серж» тайник нашёл. Учится потихонечку. Мозги бы ему ещё поправить, как напарнику цены не будет.
Между делом наш «Охотник» печку протопил, мы же с «Сержем» городские. Куда там дрова пихать, я знаю, а что там надо открыть, чтобы не задохнуться, это точно не ко мне. Печки, кстати, две в доме, и около каждой внушительная такая поленница дров, так что даже на улицу выходить не пришлось.
Пока «Охотник» спал, я автомат «Сержа» зарядил правильной гильзой, на СВТ сороковку оптику с «Мосинки» переставил и верхний патрон, который в патроннике, зарядил пулей без пороха. Человек мне нравится, но проверить его не мешает, хотя вроде всё путём. Боец как проснулся, увидел приготовленную для него снайперку. И тут же у меня спрашивает:
– Можно, товарищ капитан?
– Можно. Но не товарищ капитан, а командир. У нас как у лётчиков – боевая победа от всех зависит, но мы к этой победе вместе идём. Так что привыкай, – он только кивнул.
Винтовку взял, всю разобрал, почистил, обоймы отобрал, патроны все прокатал и протёр. Сразу видно, с оружием обращаться умеет. Да и за СВТ уход нужен: если её как «Мосинку» эксплуатировать, перекосов очень много будет. У СВТ приколов внутренних вагон и маленькая тележка, я это только здесь от «Старшины» узнал.
«Охотник» СВТ чуть не вылизал. Меня, кстати, попрекнул и другую винтовку себе взял. Завод-изготовитель и год выпуска ему больше понравились. Молоток. Разбирается. Я-то откуда это могу знать? Когда я родился, они только в музеях остались, а у моих криминальных знакомцев таких винтовок не было. Только «Маузеры 98-к» и «трёхлинейки», да и те в состоянии хуже некуда. Видеть я их видел и даже разбирал, но стрелять не пробовал. Боеприпасы до моего времени тоже добираются в состоянии «только на выброс», а пострельбушников на халяву и без меня в той компании хватало.
Прицел «Охотник» сам перекинул, опять винтовку раскидал, и мой патрон, из которого я порох высыпал, забраковал. Царапины ему не понравились. А как я пулю без царапин вытащу? И так все патроны поштучно осмотрел, протёр и в обоймы зарядил. Ну и одели мы его по-человечески, а то его обноски только на помойку.
После пяти вечера я стал полицаев ждать. Целый день они под дождём пробегали. Ночью их с усиления однозначно должны снять. В посёлке, кстати, было какое-то шевеление, но точно не зачистка, а сюда, в этот проулок, даже не заходил никто.
В девятом часу полицаи пожаловали, и не одни. Ещё двоих притащили, и «в дрова» все. Двое идти сами не могли, так устали на работе. Так что переход из сильно пьяного состояния в наглухо мёртвое у многих прошёл практически незаметно. Несильно заморачиваясь, в этот раз мы с «Сержем» работали ножами. Двоих, правда, оглушили и по-быстрому связали. «Охотник» пеленал, да так умело. Я его узлы мельком потом глянул. Это только резать – развязать не получится. Надо будет у него поучиться.
Словом, работы привалило. Пока всех раздели. А куда деваться? Отряд-то растёт, а полицейскую форму немцы мне почему-то не выдают. Приходится самому крутиться. От оружия освободили, документы на столе разложили, опять «Охотника» переодевать пришлось, да и «Сержа» заодно – я-то в кузове поеду. Пока «Серж» с «Охотником» делами занимались, я до машины дошёл, подсвечивая дорогу немецким фонариком, что с разводящего на станции взял. В кузов заглянул, а тут сюрприз, вернее целых три. Больше половины машины продуктов и две девчонки связанные.
Вот, ёж вашу мать. Женский батальон, блин! Куда мне вас девать-то? Своих восемь штук уже. Дошёл до дома, обрадовал «Сержа», притащили они с «Охотником» девчонок. Присмотрелись, а они светленькие: то ли русские, то ли латышки. Мокрые, дрожащие, слегка побитые и сильно испуганные молодые девчонки. Но главное – живые. Уже проще, а вот фиг я вас у себя оставлю, это еврейку оставить здесь – на смерть её обречь, а эти к родственникам заныкаются. Найдут куда.
Оттащили девчонок в спальню и, не развязывая, сгрузили на кровать. Сначала делом надо заниматься. Мне ещё полдома грузить. Не оставлять же здесь оружие и то, что нам надо, а нам всё надо. Вон те же подушки с одеялами. У меня список «Старшины» в голове напечатан. Нашему отрядному хомяку всегда всего мало, а машина у меня сейчас одна. В общем полночи паковали да грузили всё. Остаток свободного места в машине добили мешками с крупой, луком и картошкой. Но всё не вошло, а жаль – запасливые хозяева были. Много ещё можно было бы нахомячить.
Между делом полицаев попробовали допросить, но от них толку чуть. Они оба «в дрова», в смысле лыка не вяжут, девчонки больше рассказали. Они как раз с той стороны жили, куда майор со своими бойцами пошёл. Не удержал майор людей, они у него ещё на шоссе разбегаться начали. Ну и понеслось. Девчонки сказали, что стреляли с разных сторон и бой был сильный, я-то его не слышал, у меня станция рядом. На станции ещё часа четыре что-то взрывалось. Душевно так мы по станционным задворкам прогулялись. Надо чаще практиковать подобные прогулки.
Девчонки оказались родственницами. Не сёстрами, а просто родственницами. В таких деревнях все друг другу родственники, сами уже не знают, по какой линии. У их деревни кого-то из пленных полицаи выцепили и в деревню к ним заехали. А там слово за слово, и сразу партизан на месте нашли, когда девчонка понравилась.
Ну и повезли проверять на предмет принадлежности к террористической организации, а заодно и целкости организма. Родственникам звездянок выписали, дома вытрясли и повезли всё дегустировать. Хорошо не убили никого, были в команде полицаев местные. Понятно, что в пути зарядились самогоном – «наша служба и опасна, и трудна», а тут мы с «Сержем». Печалька. Неудачный конец удачного дня, но это для кого как. По мне так мало их приехало, «Серж» только во вкус вошёл, а они уже закончились.
Девчонок мы накормили, одели из запасов полицаев, разрешили набрать себе шмоток сколько унесут и наказали валить всё на нас. В смысле, если их поймают, не запираться и партизан не изображать, а сдать нас с потрохами. Могут только добавить, что нас много было, видели только троих, а в доме ещё люди были, по голосам пять или шесть человек, а то не поверят им и бить их будут. И что здесь ещё полицаи были и полицаев тех мы благодарили за помощь. Ещё и по два колечка золотых им подарил. Но это специально. Теперь они обе будут про нас молчать как партизан на допросе, но плести про нас будут всё что в голову взбредёт. Им-то зачем, чтобы нас поймали?
Так и расстались. Мы на машине домой, походя сказав, что нам ещё до Риги ехать, а им наказал до утра сидеть в доме, а потом валить куда глаза глядят. Это на случай, если их отловят и начнут иголки под ногти загонять. Вот и пусть нас гестапо под Ригой ловит. Полицаев-везунчиков мы забрали с собой. Во-первых, допросить. Может, скажут чего путного, как протрезвеют. Во-вторых, надо же на ком-то ножевой бой малолеткам нашим ставить, а то они одну макивару, Виталькой сделанную, ножами уже разнесли. А в-третьих, одна из девочек вломила полицаев по полной программе – оказывается, это самые мерзкие твари в округе. Эти двое такое творят, что «Серж», слушая рассказ отогревшейся и ожившей девушки, побледнел. Удивительно, что именно они остались живы, и я пообещал девчонкам, что они просто так не умрут. Вот это завсегда пожалуйста – привезём на базу живое учебное пособие, заодно и допросим по полной программе.
Ну и традиционные наши шалости. Авиэлевские листовки на столе кухни, куча трупов в палисаднике – замотались всех туда таскать. Традиционная граната под трупами и листовка, опять же от Авиэля, и торчащая из, простите, заднего прохода верхнего полицая, но в этот раз с «сержевскими» пояснениями на немецком языке. Он когда писал, от хохота заходился, но мне не перевёл. Собака страшная. Вот ведь взрослый человек, командир всесильного НКВД, а развлекается как мальчишка. Я вообще заметил: «Серж» отошёл, живёт с полной отдачей, как будто мешок цемента с души скинул.
Оперативная сводка по району
В зоне действий генерального округа «Латвия» действует особо опасная диверсионная группа НКВД под командованием капитана НКВД под псевдонимом «Второй». В ночь на 20 октября 1941 года данная группа совершила нападение на санитарную зону шталага-347, находившуюся в технической зоне железнодорожной станции Резекне-1. В результате нападения были освобождены более двухсот военнопленных. После чего данные военнопленные разрозненными группами попытались скрыться в ближайших лесных массивах.
В дальнейшем группа «Второго» совершила подрыв железнодорожного состава с авиационным топливом. В результате взрыва на станции Резекне-1 было уничтожено значительное количество военного имущества группы армий. Потери личного состава уточняются.
21 октября 1941 года
Ну «Серж»! Тумбочка волосатая! Сам за руль сел, а меня в кузов отправил – полицаев сторожить. «Сержу» с «Охотником» хорошо в кабине, а здесь опять дождь начался. Какого неприличного органа я напросился в кузове ехать? Сижу на щитке от «Максима», как мокрая курица на жёрдочке. Хорошо, удалось под задницу пару подушек положить и ноги на лежащего полицая поставить.
Пленные дорогу восстановили, нигде мы не застряли и уже к утру были дома. Опознались на «фишке», позвонили на базу и подогнали грузовик к минам. Не нам же полицаев на своём горбу на базу тащить. Нам бы свои умотанные тушки до тёплой печки донести. Так что, когда перед минами остановились, немного подождать пришлось, но через полчаса целая толпа прискакала. Комитет по встрече, блин. Даже две девчонки – Сара и «Фея», одетые по-боевому, как на выход. Вера мне потом сказала, что, как только мы ушли, они оделись и так и жили всё время. Нас ждали. Опять повезло карателям: не добрались мы до них. Ну, ничего. Сейчас полицаев допросим, может, чего нового расскажут.
Спасённый нами боец обалдел слегка от такого количества народа. Он-то всё недоумевал, куда мы столько всего набираем, а потом, когда в дом к нам вошли, вообще в осадок выпал, Сару с «Феей» со снайперскими винтовками увидев. Девчонки, как в дом вошли, обе на мне повисли, но они же разного роста. Обнял их, а «Фея» ногами болтает – так приподнял и держу одной рукой. Блин! Они тёплые, а я с улицы. Замёрз на своём насесте, как собака бездомная. Пообнимались, поставил «Фею», смотрю: смутились обе.
– Всё, девчонки, – говорю, и сам смущён. Впервые в жизни у меня такое.
– Как у нас дела? Рассказывайте, – и тут мне Сара выдаёт:
– Командир. Вчера утром мимо нас полицаи проезжали. Три пустые телеги, двенадцать человек. По разговору хутор какой-то искали, но мимо нас проехали. Поехали в сторону Краславы от шоссе.
– О как! Вечером не возвращались? – спрашиваю.
– Нет, командир, – опять Сара. Ага, сегодня спать не придётся.
– «Серж», «Старшина», готовимся к бою. Сара, «Фея», будите напарников, готовиться как на выход. Бегом. – Тут «Серж» вылез.
– Что случилось, командир?
– Полицаи вчера мимо нас проехали, искали какой-то хутор, вечером не возвращались. Значит, сегодня они возвращаться будут. Раз искали хутор – значит, не местные. А что они здесь делают? Надо брать. По возможности живыми.
Народ! Знакомьтесь, наш новый боец, боевого имени пока нет.
Ты с нами, «Охотник»? Или на хозяйстве останешься?
– С вами, товарищ капитан. – Морда лица у парнишки сильно озадаченная. Никак не привыкнет к нашему колхозу.
– Хорошо. С нами так с нами. «Старшина», одень бойца по-человечески.
– Понял, командир. Пошли, «Охотник», – съязвил «Старшина».
– «Погранец», у нас телефонного провода много? – «Погранец», как и все инструкторы, всё знает.
– Да, есть, командир. Километров двадцать пять, наверное. – Если «Погранец» вопросу и удивился, то виду не подал.
– Значит, так. Берёшь Зераха, «Девятого» и двоих на своё усмотрение и от «фишки» тянешь линию связи до первого поворота на дороге. Прямо через лес. Потом сидишь и ждёшь полицаев. Проедут мимо тебя – отзвонишься нам, скажешь состав, сам никуда не лезешь. Мы их встречаем на броневике и грузовике. – Схема проверенная и главное – нигде не засвеченная. В смысле живых свидетелей этого цирка мы никого не оставили.
Завели броневик и один из «Блицев», нарядили всех в немецкую форму, каски и маски, которые стараниями Виталика, «Иванова» и девчонок стали превращаться в реальные маски, а не просто тряпки на лице. Пока готовились, согласовывали состав боевых групп, заводили технику и выдвигались на исходную точку, наступило утро. Пришлось прождать ещё три часа, но ожидание наше было вознаграждено. Дождались мы уже шесть полностью загруженных телег с теми же двенадцатью полицаями, которых встретили метрах в пятистах от поворота на наш хутор.
Встречал «Серж» со «Старшиной» и нашей командой малолетних головорезов на «Блице». Я с «Охотником» и снайперами из леса контролировал процесс, и уже спеленали всех, а один полицай неожиданно подорвался. Пихнул ногой вязавшего его Давида, перекатился к телеге, вскочил на ноги и схватил автомат. «Охотник» с «Феей» выстрелили одновременно. Попали, разумеется, даже меня опередили, но я старшего полицая контролировал. Тот попробовал дёрнуться, но там же «Серж». Так что вязали старшего полицая уже в бессознательном состоянии и с разбитой головёнкой. Хороший у «Сержа» удар с правой. Прямо загляденье. Удар – нокаут. Как от такого удара у полицая голова не отвалилась, не знаю.
Полицаев привезли на базу и развесили рядом с тем навесом, где танк стоял. Усилиями наших умельцев этот навес превратился в неслабую «качалку». Все тринадцать тушек достаточно комфортно поместились на свежем воздухе рядом с навесом. С учётом того, что на улице пошёл дождь со снегом, спать сегодня никому не придётся, допрашивать-то полицаев надо. Улица у нас ни разу не отапливается. Чуть промедлим, допрашивать будет некого. «Погранец» со своей группой сматывал телефонную линию и убирал следы на дороге, выставив наблюдателей, а мы ушли на базу. Похоже, полицаи искали нас – уж больно нервно они отреагировали на броневик. Надо трясти полицаев.
21 октября 1941 года
Ну да, как это ни погано, полицаи искали нас. Мало того, искали нас уже целенаправленно и все кому не лень, что в общем-то и неудивительно. Другое дело, что приказ полицаи получили неделю назад и всю неделю отрабатывали тот район, который им был назначен, но нам опять повезло. Вчера полицаи искали нас не там, где им приказали. Под шумок эти шустряки-самоучки себе на голову решили ограбить один зажиточный хутор, находящийся совсем в другой стороне от района, куда их направили. Что само по себе означало, что здесь нас никто не ищет. Иначе к нам обязательно заявились бы местные упыри, которых мы ещё не успели вырезать. Поэтому нам с Сержем надо собираться. У нас было максимум двое суток, пока полицаев не начали искать.
– «Серж», собираемся на выход. Уходим сегодня ночью. «Старшина», после нашего ухода заваливаешь дорогу парой деревьев, так чтобы проехать было невозможно, и минируешь обходы и тропы. «Фишку» отодвигаешь за старый заминированный участок. По дороге мы больше не ездим. С завтрашнего дня «фишка» усиленная, не меньше трёх человек. Нас с «Сержем» готовишь на выход не менее чем на четырёхдневный срок. И сидите здесь тихо, как мыши. Нового бойца зовут «Рысь» – очень мягко и тихо ходит, да и «Белка» у нас уже есть. Включай его в обучение бойцов и снайперов. Возьми под своё крыло, объясни всё и посели рядом с собой. Парень молодой, но качественный, нам по-любому пригодится.
– Командир! Куда в этот раз-то? – «Серж» явно недоволен. Я бы тоже пару дней отдохнул, но время, время, мать его за ногу. Сегодня уже снег с дождём шёл.
– Время, «Серж»! Времени совсем нет. Что полицаи напели, слышал?
– Ну, слышал, командир!
– Не нукай, не запряг. Слышал, да не услышал. Они нас должны искать в другом районе, но о том, что они сюда пошли, родственники однозначно знают. Если они здесь пропадут, получим облаву по полной программе. Заметь, здесь нас не ищут, эти полицаи пришлые. Значит, их надо отвезти в их район, скинуть там, а дальше в том направлении засветиться и нашуметь. Пусть все считают, что мы их зацепили в их районе. Пойдём мы, если сегодня снег пойдёт, самое позднее завтра.
– «Старшина»! – Но «Старшина» уже умёлся куда-то. Ладно, потом.
– Найдёшь «Старшину» и передашь. Полицаев режем, но режем так, чтобы всем страшно стало. Хоть на куски их порубите и убитого тоже. После чего грузите их на две телеги. Пусть курсанты займутся, заодно и потренируются. Тех двоих упырей, что со станции привезли, после допроса отдайте снайперам, как в прошлый раз. Там и закопаете.
Вечером уезжаем к их посёлку, оставляем телеги, обрезаем постромки и верхом уходим к следующему полустанку, где ждём поезд. На поезде едем к Даугавпилсу и максимально шумим там, со взрывами и прочими безобразиями, а потом потихоньку возвращаемся, сначала на попутке, потом пешком. Иначе с этой базой можно будет проститься. Как только упыри прочухают, что мы здесь сидим, они прошлогодний снег поднимут и в лесу всю листву перетряхнут.
Можем пойти втроём. Возьмём «Гнома», тогда взрывчатки больше унесём. Фугасов «Восьмой» уже много наделал. – Собирались в этот раз очень основательно. «Гном», услыхавший, что он идёт с нами на задание, подпрыгнул чуть не до потолка и тут же проникся важностью задания. Получив целеуказания, он чуть не вприпрыжку ускакал доставать «Старшину», а я, озадачив по пути Виталика, дошёл до кровати, а то что-то сам уже умотался.
Последняя декада октября, а здесь зима уже. Когда седьмого ноября парад в Москве будет, уже вовсю снег и морозы ударят. Я помню это по кинохроникам из своей жизни. Хорошо всё же будущее знать, хотя бы кусками, как я.
У нас северо-западная роза ветров. Вся погода идёт из Питера. В Питере дождь – в Москве на следующий день. Мы сейчас ближе к Балтике, значит, у нас холода должны раньше начаться. Теоретически. Здесь немного южнее, так что ух его знает, какая погода вырастет дальше, но теплее однозначно не будет.
Вечером, прихватив «Рысь», зашёл к врачам с очередным подарочным «Вальтером». Попал как раз на ужин и был усажен за стол. Кто бы сопротивлялся? Тем более меня посадили между Сарой и «Феей», которые меня накормили до отвала. За чаем попросил позвать Авиэля и в торжественной обстановке я вручил ему пистолет.
– Спасибо, Авиэль! Хорошая работа. Правда, хорошая. Теперь пока так не будет экипирован весь отряд, из отряда ни ногой. Извини, всё равно зимой у нас никакой работы, кроме учёбы, не будет.
А пока, Авиэль, я таки могу сказать тебе, шо ты хулиган. Это же надо! Один еврейский портной перебил восемнадцать немцев, освободил сто пятьдесят пленных и взорвал к Бениной маме станцию. Снаряды взрывались часов шесть. После чего зарезал пять полицаев и ещё двоих притащил на базу, как всегда, с грузовиком, полным всякого добра. И по пути раскидал в самых неожиданных местах свои листовки.
Таки мало того. На одной листовке написал шо-то на немецком языке и, не за столом будет сказано, вставил эту листовку одному полицаю в то самое место, на котором мы все сейчас сидим, и всё это со сломанной ногой. Давай мы тебе сломаем вторую ногу? Может, война быстрее закончится? – Девичий хохот за столом чуть не выбил стёкла в окне.
– Таки да, он сделал бы ещё больше, но листовки закончились. Мне не верите вот, он притащил свидетеля. Кстати, девочки, знакомьтесь. Ваш новый инструктор. Позывной «Рысь», специальность снайпер, мирная профессия охотник. Будет у вас инструктором по выживанию в лесу, по хождению и по стрельбе. Скоро «Третий» сделает вам приспособления для бесшумной стрельбы, сразу начнёте выходить в дозоры с этими приспособлениями и начнёте ежедневно стрелять с инструктором.
– Командир, а когда ты нас на задания брать будешь? – Это Сара, не выполнил я своё обещание, не успел до снега.
– Как снег сойдёт, радость моя! Теперь только как снег сойдёт. Большие задания имеются в виду, а по мелочи так с «Феей» по месту пешком походите. Как только сделаем вам глушители на винтовки и выучим вас слегонца, так сразу начнёте ходить на практические стрельбы. Хорошо, что у вас теперь нужный нам инструктор есть, не только я буду вас учить, а то «Погранец» мальчишек тренирует и уже не успевает.
«Рысь», в первую очередь выбери всем девочкам винтовки, как себе выбирал, и подбери обоймы и патроны и покажи всё. У нас принято, что инструктор в любое время отвечает на любой вопрос бойца. Займись прямо завтра. Подбирай винтовки всем, у кого СВТ, но сначала Саре, Эстер, «Фее» и «Дочке». «Дочка» – старшая группы. Все вопросы по занятиям согласовываешь с ней и «Старшиной». Тебе тоже будут делать прибор бесшумной и беспламенной стрельбы. По-простому глушитель. Понятно?
– Понятно, товарищ капитан.
– Девчонки. Объясните потом своему инструктору, как надо обращаться к командиру. Вот что армия с человеком делает, даже за столом тянется, – добавил с усмешкой.
– «Фея». Прелесть моя! Как ты сама? Извини, некогда было раньше спросить.
– Хорошо, командир. Уже лучше. Мария лечит, – отвечает тихо, а сама покраснела. Ничего страшного, пусть привыкает. Привыкает и к моей манере личного общения, и к тому, что я её в напарницы выбрал. Это просто для того, чтобы держать девочку всё время под надзором. Со мной рядом она никого лишнего не убьёт. К тому же я тоже присматриваюсь к людям и буду набирать группу для выполнения своих заданий, которые будут сложнее некуда.
– Мария лечит, а ты добиваешь. Сегодня опять стреляла. Молодец, кстати, с «Рысью» одновременно выстрелила.
«Рысь». «Фее» надо переделывать винтовку, для неё отдача СВТ слишком сильная. Учитывай при тренировках. «Третий», мой заместитель, будет заниматься этим, но ты тоже не забывай и вообще все рабочие вопросы согласовывай с ним.
И напоследок, девчонки. Готовьте листовки с максимальным количеством имён. Завтра ночью мы уходим, так что к вечеру чтобы всё было готово. От Авиэля напишите обязательно, у него самого работы выше крыши. Ну, всё. Спасибо за ужин. – Зима дала нам ещё один день на подготовку. Снег пошёл на следующее утро. Ночью прилично подморозило, и под утро небольшой дождь превратился в небольшой снег.
Странно, я и не заметил, как прошло три месяца моей войны. Целых три месяца. Я создал то, чего нет в этом мире. Почти то, что хотел с самого начала. Мобильное подразделение для уничтожения живой силы противника. Осталось самое главное: не угробить это подразделение за зиму.
Мне во многом повезло. И с людьми, и с вовремя подвернувшимися хозяйственными и хорошо пограбившими упырями, и с этими набитыми всем необходимым для жизни людей хуторами. Главное, конечно, с людьми.
Я гляжу на падающий за окном снег, сидя в тёплом и просторном деревенском доме, а не в промозглой и сырой землянке, а за окном бегают по заснеженному двору молодые люди. Бегают и негромко хором поют по-немецки. И поют, и бегают с каждым днём всё лучше и лучше.
Те самые люди, которые должны были погибнуть уже три месяца назад. Сытые, экипированные, хорошо вооружённые и, главное, живые молодые люди. И руководит ими человек, который без нас с Виталиком в эту зиму умер бы от голода и холода в одном из многих десятков концентрационных лагерей. У нас есть и сапёры, и водители, и техника, и время для обучения людей, и эти желающие всему учиться мальчишки и девчонки.
Мне очень во многом повезло, но теперь везение заканчивается. Наступает зима, а у неё совсем другие законы. Теперь, если неудачно высунуть голову, можно остаться вообще без всего. Хорошо, что у меня есть Виталик. Незаметно для всех он приобрел авторитет, и все в моё отсутствие называют его «командиром». Без меня он никому не только голову – палец высунуть не позволит, а ещё у меня есть «Старшина», который везёт всё возрастающий воз хозяйственных и бытовых проблем отряда.
Мне же опять надо совершить невозможное. Максимально отвлечь внимание противника от этого района. Именно поэтому я беру «Гнома», и именно поэтому мы тащим максимальное количество взрывчатки и достаточно большое количество листовок с разными именами. Нет, всё же надо брать ещё и Арье. Троих мало, тем более что они с «Гномом» хоть и немного, но поработали в паре. Работать всё равно в основном будем мы с «Сержем», а таскать то количество взрывчатки и снаряжения, которое я собираюсь взять, одного «Гнома» недостаточно. Тем более что «Вальтеров» с глушителями у нас уже четыре и разгрузки и маскхалаты у нас есть на всю мою небольшую группу. Ну а сам Виталик, как только мы пришли с выхода, принялся за доводку глушителей по моим рекомендациям.
Опять сидим за столом «малым кругом». Только в этот раз уже с новым инструктором-снайпером по имени «Рысь». Всего сутки прошли с нашего возвращения, но ошарашенное выражение у него на лице проскакивает периодически. Парень совсем не ожидал, что прямо под носом у немцев может вольготно расположиться такой многочисленный, хорошо вооруженный и экипированный отряд. Да и внутренний распорядок лагеря здорово отличается от армейских порядков.
В первую очередь его с утра выгнали на зарядку, где его будущие подопечные шустро бегали по двору. Побегав с ними минут десять, парень, конечно, выдохся, а я вломил «Погранцу». «Рысь» только что из плена, а наши малолетние лоси бегают уже третий месяц подряд. Это только кажется, что по времени мало, а на самом деле – в этих крепких деревенских парней уже столько труда вложено!
Так что «Рысь» отправили в «качалку» – это я так навес из-под танка окрестил, а они с ходу подхватили. Там теперь все тренируются. Набили сеном мешки, сделали из них маты, отгородили досками и теперь и приёмы отрабатывают, и ножи в макивары бросают, и пленные чуть в сторонке при надобности висят. Упырей, кстати, уже допросили и зарезали всех, на пару телег свалили и чуть в сторонку телеги отогнали.
Пока «молодые» бегают, в «качалке» тренируются «Девятый» с «Восьмым», «Старшина», «Белка» с «Батей», Клаус с Еленой и все девочки-снайперы. «Качалка» небольшая. Конечно, она маловата для потихоньку увеличивающегося отряда, поэтому очерёдность жёсткая, а тренировки и разминки я ввёл для всех. Вроде бы зачем это молодым врачам? А нет, потянулись за девчонками. Мы с Виталиком и «Сержем» появляемся там эпизодически и в совершенно разное время. «Серж» ведёт занятия для всех, так что, когда мы не на выходе, он из «качалки» не вылезает.
В общем, из «качалки» «Рысь» вышел очень сильно удивлённым, увидев в ней своего персонального опекуна «Старшину» и своего персонального диетолога Елену Лерман, в девичестве Винклер. Да и то, как молодые бойцы выполняют приказы командиров, удивление вызывает у всех, кто появляется в лагере. Инструктаж «Рысь» уже прошёл, и первые дни он будет проводить с «Погранцом» и «Старшиной», так что пусть сидит. Сейчас и первое задание получит.
Начал, как водится, я.
– «Старшина». По нашему выходу с базы сделай два завала. Один в лесу, метрах в ста пятидесяти от дороги, так чтобы с дороги видно не было. Его не минируешь. Где будешь делать второй завал, смотри сам, но не сильно далеко от базы, его минируешь, как я сказал. Дозорных ставишь за вторым минированием и маскируешь по полной программе. Проведёшь вторую телефонную линию, с первой провод не сматывай, пусть лежит, только либо отметь его, чтобы в случае под снегом можно было найти, либо на дерево подними.
«Третий» сразу после нашего ухода займётся экипировкой снайперов. «Белка», «Батя», «Восьмой» и «Девятый» прикреплены к нему. Ни на что их не забирай. Как только они сделают глушители на немецкие карабины, начинаете тренировки по стрельбе с «Рысью». Дозоры на «фишках» ставишь с оружием с глушителями. Ну и, наверное, всё. Что у нас по запасной базе?
– Почти всё готово, командир. Выкопано всё и перекрыто, печки только осталось сделать, но материалы есть. Сделаем. Полуторку разбирать?
– Думаю, не стоит. Может, пригодится в следующем году, и пока земля не промёрзла, сделай ещё одну землянку для «Третьего». Ему под мастерскую надо. Поторопись, скоро морозы ударят, можешь просто выкопать сначала, а потом доведёшь до ума.
– Хорошо, командир. Завалим дорогу, сразу займусь.
– Загони в лес, на подготовленную стоянку напротив хутора, всю технику и законсервируй на зиму. Сними с грузовиков тенты и отдай «Иванову», он знает зачем. Потом въезд замаскируешь ёлками, а когда снегом засыплет, технику видно не будет.
Землянки на новой базе маскируй, и пусть их снегом засыпает. Присмотрите место для постоянного дозора. Сделайте невысокое укрытие из жердей и замаскируйте.
– «Погранец». Что у тебя с теми хуторами, которые разведывал? – Чуть не забыл я про это. Вовремя спохватился.
– Там всё, как ты говоришь, командир, мутно. Хутора большие, есть рабы, людей много. На оба хутора приезжают полицаи. На дальнем хуторе дедушка-охотник. Меня не увидел, но лес слушал, насторожился. Надо при строительстве выставлять дозоры. До хуторов достаточно далеко, но как только озёра замёрзнут, если на охоту пойдёт, может на нас наткнуться. Очень много народу на хуторах, полицаи приезжают гружёные и часто.
– Тогда так. При строительстве выставляешь усиленные дозоры, берёшь с собой «Рысь» и в процессе всех на пару учите ходить по лесу. «Рысь» проводит дополнительные занятия по ориентированию в лесу.
Пока озёра не встали, я думаю, гостей можно не ждать, а потом, если этот дедушка объявится, грохните его. Удастся взять живым, возьмите, нет, не рискуйте, но живым его отпустить нельзя. Зимой будет время – зачистим оба хутора. Ну, вроде всё. Тогда до вечера, выдвигаемся за полчаса до наступления темноты. – Виталик подготовил нас очень хорошо. Немецкие автоматы у всех, личные пистолеты у каждого, дополнительные «Вальтеры» с глушителями, взрывчатка, гранаты, продукты на пару дней. «Глушаки» переделаны, разгрузки пошиты на всех четверых, боеприпасов взяли столько, сколько унесём на себе. Даже отстреляли по паре обойм, чтобы ребята привыкли хоть немного к необычному для них оружию, чем привели всех в жуткий восторг. Теперь разговоров в лагере будет на неделю. Немецкую форму мы надевать не стали, особого смысла в этом нет – если что, снимем с кого-нибудь на месте.
За день прилично подморозило – к вечеру мороз опустился градусов до пятнадцати, и следов как таковых мы не оставляем. К тому же их за нами заметает начинающейся крутить позёмкой. В этот раз нас никто не провожает. Сразу за нами начали валить подрубленные загодя деревья, так что дорогу с завалом к утру ещё и заметёт. Везём мы с собой и четыре пары лыж с палками. По пути где-нибудь их выгрузим и замаскируем. Водилами кобыл у нас «Гном» и Арье. Мы с «Сержем» расположились в телеге, я так даже поспал три часа, пока ехали по дороге.
На шоссе пустынно. Как только темнеет, движение на дороге замирает. Километров через пятнадцать мы выгрузили и замаскировали все четыре пары лыж. Лыжи – это так, на всякий случай. Мало ли как возвращаться придётся, да и «Погранец» в эту сторону ходить будет. Получится – заберём, нет – как-нибудь заберёт «Погранец». Таскаться с ними мы не собирались, а место очень приметное, лес почти вплотную подходит к дороге. У самой дороги мы лыжи оставлять не стали. Выбрали высокую сосну, выделяющуюся своей монументальностью, и, отступив от неё метров тридцать, в ёлочном подлеске замаскировали лыжи. Потом вернулись к дороге и попилили дальше.
Проехали мы ещё километров двадцать – здесь совсем немного осталось до нашей первой остановки. До нашей базы километров тридцать с гаком только по шоссе, а до места, где жили эти неудачливые полицаи, оставалось километров восемь. Вот здесь, у небольшого поворота на очередную группу озёр и хуторов, мы оставляем телеги и дальше двигаемся на лошадях. Помимо двух лошадей, что были запряжены в телеги, у нас две загружены нашим хозяйством и две, уже осёдланные, идут в поводу. Так что Арье и «Гном» сейчас заседлают ещё двух, и дальше мы поедем на лошадях.
Вы на лошади когда-нибудь ездили? Я и не думал, что это так сложно! У, зверьё! Оно ещё и против! Как я на неё залазил, это надо было видеть! Я люблю собак, прекрасно уживаюсь с кошками, ловил рыбу, нормально общался с тёщей, правда, недолго, и даже тигра в зоопарке видел, но вот конкретно с таким зверьём никогда не сталкивался. Нет, была у меня одна «модулька», которая, как она утверждала, «любит кататься на лошадке», но я её только один раз от конюшни забирал.
Ёрш вашу медь! Я с таким средством передвижения столкнулся только сейчас. На что надо нажать, чтобы оно поехало? Блин, стоять. Где у неё тормоз? И оно живое и тёплое. Как этим управлять-то? По-моему, я ей сильно не понравился. Вон как башкой мотает не переставая. А эти инструкторы по этому средству передвижения, Арье с «Гномом», которые уже три минуты ржут закатываясь, глядя, как командир сначала пытается на это залезть, а потом с этого не свалиться.
Эфиоп её мать! Мало того чуть шапку не потерял, так мне ещё на этом ехать надо. Проржавшись, эти малолетние долбодоны смилостивились. Взяли это за повод и за собой потянули. Мать твою, лошадь. Кто бы мне сказал, что я лошадь буду уговаривать стоять спокойно, в жизни бы не поверил. Я аж взмок, несмотря на мороз. Вот это потрясение, а если у меня аппетит пропадёт от этих треволнений?
В Индии на слонах ездят, как погонщики туда забираются? Вот это экстрим так экстрим. Может, у слона просто мозга больше? Но с грехом пополам тронулись, и «Серж» тоже рядом гарцует – он-то точно лошадь видит не первый раз, а так хорошо было на телеге.
Век живи – век учись. Ошизеть не встать. Ведь всё лето прошло. Вот что чудаку на букву «м» мешало пару уроков взять? Тем более половина отряда профессиональные инструкторы. Теперь мучайся. Лошадиная сила качается, ноги из стремян норовят выскочить, седло первичные половые признаки натирает. Как после этого ходить-то потом? Бедные мои бейцы! Ноги в смысле! А я что сказал?
24 октября 1941 года
Вот это мы дали стране угля! Мелкого, но до того места, до которого «Гном» обычно при ударе дотягивается. Много, в общем, и не только угля, как оказалось. Доползли мы до полустанка этого. В начинающейся метели я ушей своей кобылы не видел, да и не стремился пригревшись, и тут такая незадача – деревня неожиданно выросла. Ждать я её, конечно, ждал, но вот немецкой колонны в этом пристанционном посёлке не ждал совершенно. Удачно заехали, надо сказать.
У околицы, уткнувшись в загон для домашней живности, мы остановились. Я от такой радости сполз со своей лошадиной силы и враскорячку поковылял вперёд. Мои спутники сделали это не в пример быстрее. Роли у нас были расписаны заранее, и мы с «Сержем» тихой сапой потянулись дальше, Арье перехватил повод у лошадей и остался на месте, а «Гном» пошёл с нами, я только указал ему на машину, стоящую у крайнего дома, чтобы проверил кабину и кузов.
Первого часового мы задавили втроём. Спасаясь от ветра, он стоял прямо за первой машиной. «Гном» негромко стукнул ножом о ствол автомата, часовой, вглядываясь в темноту, повернулся в его сторону и получил штыком под левую лопатку.
Грузовики оказались сильно загруженными. Сразу за ними стояли полугусеничные артиллерийские тягачи с орудиями, а у орудий были часовые, так что пришлось их убирать. Хорошо, что в белой круговерти мы с «Сержем» в своих маскхалатах совершенно не были видны, чего не сказать о часовых.
Зимней формы у немцев ещё не было, и в своих шинельках они на фоне снега сильно выделялись, да и резать их было удобно; ветер с нашей стороны и все часовые, как по заказу, к нам спиной стояли. Пришлось поработать ножами, не так уж и легко это. Пойди пробей ножом картонную шинель, мундир и то, что под ним на часового намотано. Да без шума. Метель, правда, здорово помогала, скрадывая все звуки, но задачка была не из простых.
В грузовиках у немцев, наверное, снаряды, а орудия нехилые. Ствол короткий, калибр, наверное, сильно за сто миллиметров, а в тягачах у них наверняка расчёт ездит. Грамотно. Интересно. Что будет, если в ствол этого орудия динамитную шашку засунуть? Наверное, красивая «розочка» получится.
Пока наша конная бригада тянется за нами. Куда бы лошадей пристроить? Эту колонну обязательно надо обижать по полной программе. Дошли до предпоследней пары пушка – тягач, а часового нет. Куда он делся, собака? Хорошо, тягач проверили, а он в кабине сидит, пришлось рывком открыть дверь машины и резать нарушителя устава. Чуть не нашумел.
В общем, всех часовых выбили, четырнадцать часовых получилось – артиллерийских тягачей всего двенадцать штук и по одному часовому в голове и хвосте колонны. Часовые стояли только у тягачей и у крайних грузовиков. Двенадцать тягачей с орудиями, шестнадцать грузовиков, броневик и легковушка. Калибр у гаубиц, пожалуй, здорово больше чем сотка, как бы не все сто пятьдесят.
Отправили Арье с лошадьми дальше по дороге за посёлок, а сами, прихватив фугасы, пробежались в тот конец деревни, где машины стоят. Втроем быстро всё получается: один фугас вынимает, второй поджигает, третий закладывает. Зажигалку, правда, ветер задувает, но потом приноровились, пришлось хитрость применить, я ещё дома предусмотрел это. Для составов на очередной станции, правда, готовил, но пригодилось здесь.
Я у «Старшины» окурок сигары упёр. Не очень легко это, между прочим, сделать было. Он на эти сигары разве что не молится, так они ему понравились. Так что я прикурил окурок, и со второй машины мы поджигаем бикфордов шнур по-быстрому. Впрочем, от третьей машины мы подожгли все шнуры сразу и, пробегая мимо очередного кузова, просто запихиваем шашку с уже горящим шнуром. Шесть фугасов пристроили, но и этого за глаза. Планировал я железку в пятаке мест обидеть, для того и наделали десяток небольших фугасов с длинными шнурами, но пригодились здесь.
Долбануло в первый раз, когда мы уже в километре от посёлка были. Как я на лошади оказался и как это расстояние проскакал, не свалившись ни разу, я так и не понял. Наверное, это уже опыт. Или опять везение? Хотя, если бы я бежал, наверное, пробежал бы больше и быстрее. Хорошо бычок от сигары не потерял, он мне ещё пригодится.
Пока мы бегали, Арье на телефонный столб листовку присобачил и на палисадник крайнего дома. Ну и пару часовых вытряс. Чисто для статистики, надо же знать, что это за часть. Была.
Так и не удалось от скотины этой, которая лошадь, избавиться. Опять пилим по дороге. За спиной зарево и продолжают рваться снаряды. Интересно, сколько народу у немцев, проснувшись, наделали в штаны? А сколько проснулось на небесах? Надо поймать кого-нибудь знающего и спросить: двенадцать гаубиц – это что за часть? Полк или батальон? О! Точно! У артиллеристов всё не как у людей, у них дивизион. К тому же немецкие составы частей сильно от наших отличаются, там сам чёрт ногу сломает, разбираясь в этих хитросплетениях. В общем, какая мне уж разница? Орден мне не дадут, а поцелуй от Сары и «Феи» мне и так перепадёт.
Начальнику штаба 284-й охранной дивизии подполковнику Генриху Штайнеру
Докладываю Вам, что в ночь с 24 на 25 октября 1941 года совершено нападение на 82-й тяжёлый пушечный дивизион 150-миллиметровых гаубиц, приданный пятому армейскому корпусу, девятой полевой армии, группы армий «Север», из резерва главного командования Вермахта. В результате нападения дивизион, состоящий из двенадцати гаубиц, уничтожен полностью. Потери личного состава дивизиона уточняются.
Также 25 октября в 9 часов на дороге Даугавпилс – Резекне, в четырёх километрах от места диверсии, были обнаружены двенадцать сотрудников вспомогательной полиции, отправленных ранее на розыск диверсионной группы «Второго». Сотрудники полиции убиты холодным оружием с особой жестокостью. Униформа, документы и оружие полицейских похищены. На местах диверсий оставлены листовки с надписью «Арье», «Сара», «Давид», «Эстер» и цифрой «2». Отчего можно предположить, что нападение произведено диверсионной группой «Второго». Силами вверенного мне батальона, а также вспомогательной полиции проводятся мероприятия по розыску преступников.
Командир первого батальона 94-го полка 284-й охранной дивизиигауптман Роберт Рихтер
25 октября 1941 года
Рассвет мы встретили в маленькой деревушке, километрах в четырёх от шоссе. В деревне домов десять, и мы выбрали маленькую избушку на дальнем от дороги крае деревни. В доме только две комнаты и печка. Лошадей удалось пристроить в сарай, а хозяевам сразу отдали золотую монету, отчего мы сразу стали лучшими друзьями. Хотя сразу договорились, что в течение дня хозяева из дома никуда не выходят.
Передневали нормально. По рассказам этих милых старичков, полицаев в деревне отродясь не было, немцы заскочили только один раз при наступлении, а наши при отходе прошли вообще стороной. Красивая сказка, я почти поверил и чуть не прослезился от умиления. Это если не учитывать, что на стенке, где фото висят, была фотокарточка с мужиком в полицейской форме. Интересно другое. Когда мы разделись и я второй раз подошёл к стене, то этой фотографии на стене уже не было.
Если хозяева и удивились наличию среди нас сынов израилевых, то виду не подали. Съели побасенку, что идём из Краславы в сторону Риги. Дедулька, божий одуванчик, только глазёнками из-под кустистых бровей сверкнул. Ох, явно поскачет немцам стучать. Мы ещё с ним дорогу пообсуждали, как лучше проехать. И послал он нас правильно, в сторону дороги, откуда мы приехали. Мы ещё посокрушались, что промахнулись.
Точно дедулька поскачет немцам докладывать, а мы ему поможем обязательно. Одну из заводных лошадей ему оставим, чтобы он побыстрее до немцев добрался. Пускай они нас на дороге на Ригу ловят. У меня планы немного другие, но пусть всем сюрприз будет.
Спали мы по очереди и парами, так что деду свинтить в течение дня не удалось. Я, если честно, планировал эту деревню использовать при отходе, но человек предполагает, а получается не всегда так, как хотел. На паровоз вот подсесть не удалось. Тормознул я, если честно, не сообразил, что станцию в Резекне ещё не восстановили, теперь и маршрут отхода надо прорабатывать новый.
Снег, кстати, так и шёл целый день, то усиливаясь, то чуть утихая, а мороз так и завис на отметке в минус десять. Ну, никак привыкнуть к этому не могу. Это конец октября, я у нас такое только в детстве застал, а в последние годы дождь в ноябре-декабре в нашем мире – нормальное дело.
Распрощались с хозяевами почти по-родственному, разве только без поцелуев. Хозяин чуть не прослезился, когда про лошадь узнал. Интересно, он сразу поскачет к полицаям или подождёт с полчасика? По телефону-то сообщить не удастся, я знаю, где провода идут, мы их сейчас оборвём, они невысоко. Вот интересно: здесь линия связи прямо вдоль дороги проложена. Столбы стоят, всё как у людей, как будто войны нет. Да и до города здесь километров двенадцать осталось.
Если честно, давая этому аборигену информацию о нашем передвижении, я не думал, насколько популярен, хотя узнал об этом уже через несколько часов. Своей последней выходкой на станции я довёл немцев до белого каления, и цена за любую информацию об отряде «Второго» выросла до пятидесяти тысяч марок. Опять оккупационных. Жлобы фашистские. И теперь меня действительно искала с собаками вся округа, но пока мы об этом не знали.
Деду мы слили столько информации по маршруту своего передвижения, что немцы сейчас поставят на уши несколько районов. Ну а мы сами, вместо того чтобы уйти по дороге направо в сторону Риги, повернули налево, в сторону Краславы. Вся наша проблема была не в том, что нас ищут немцы. Вся проблема была в лошадях. Мы не могли их нигде и ни у кого оставить. Нас тут же найдут и моментально затравят. Поэтому, не доходя пары километров до Даугавпилса, мы загнали лошадей в лес и застрелили их. Ребята меня поняли только к вечеру, когда увидели масштабы организованной на нас облавы. Вернее, как увидели? Услышали. Мы отловили очередного полицая.
– В общем, так, бойцы. У нас две проблемы. Первая – нас ищут упыри. Причём очень ищут. Они до такой степени нас хочут, шо аж дымятся. Прямо-таки горят на работе. И вторая – ваш идиёт командир завёл вас точно туда, где нас ищут упыри. Что будем делать? – Вопрос я задал не просто так. Курсантам надо преподавать теорию на практике. Пусть учатся думать.
– Командир! А может, пойдём обратно? – Это «Серж». Ну, с этим дуболомом всё понятно, но ничего, вылечу.
– «Серж». Ты хреново изучал труды классика диверсий небезызвестного тебе «Второго». Во-первых, у нас ещё полно взрывчатки, и её надо использовать. Во-вторых, и как долго мы так пробегаем по заснеженным лесам? Нас где будут искать? А начнут откуда? Как мы прятались в прошлый раз? Подключи к мозгам соображалку. Начинаем бегать ногами. У нас порядка двух часов, пока они не обрадовались и не начали нас гонять. Никому в голову не придёт искать нас с другой стороны города. – Стартанули мы сразу, как только распределили груз.
Хорошо бежим. Ветер в лицо снег кидает, маскхалат раздувается, тридцать килограммов груза, автомат, пистолет с глушителем, разгрузка. Уже через пятнадцать минут у меня штаны от пота к заднице прилипли. Говорила мне мама, бегай с курсантами на зарядку – командир на лихом коне. Мы с «Сержем» уже запыхались, а лосям нашим малолетним хоть бы что. Их «Погранец» каждый день так дрючит. Они привыкшие.
Доскакав до окраины города, мы воткнулись точно в ту железнодорожную линию, которая мне была нужна, и резко взяли влево, в сторону реки. Туда как раз вела тупиковая железнодорожная ветка. Как я понимаю, в депо. По этой ветке, огибая город, мы добежали до этого самого железнодорожного депо. Здесь даже охраны не было. Топтался за воротами одинокий полицай, но мы не стали его беспокоить, и так парень замёрз на ветру. Главное – мы его видели, а он нас нет. Повезло упырьку, сегодня у него день рождения.
Ломиться в само депо смысла не было. Я привык всё же спать в тепле, а не в холодном железном паровозе. Хотя в другой раз имеет смысл зайти. Может, найдём какие железки для нужд Виталика. Мало мне списка «Старшины», теперь ещё и железки на горбу таскать. Инструменты ему принеси. Вечно ему инструментов мало. Знать бы ещё, как эти метчики и плашки выглядят. «Гном», правда, сказал, что знает, что нам надо, и глянет сам – он последние несколько дней под руками у Виталика сидел.
Вдоль забора депо мы добрались до самого посёлка и проскочили до реки. Здесь уже начинались городские окраины, и нам нужно было найти тёплый дом, но сами дома пока мне не нравились, и мы неслышными белыми привидениями не торопясь скользили по раздолбанному войной посёлку, огибая пригород вдоль реки и забираясь всё дальше и дальше.
Блинчики-оладушки! Такое впечатление, что по посёлку лупили специально. Здесь и до войны-то ни у кого хором не было, а теперь вообще труба. Хотя, может, так не любили это депо, но это вряд ли. Видно, стреляли вообще без корректировки, на кого бог пошлёт, и теперь каждого четвёртого дома просто нет. Да и на все остальные дома теперь без слёз не взглянешь.
Вот посёлок при депо закончился. Сразу за ним был пустырь, который мы обогнули слева, ближе к реке, по небольшой, слегка заметённой снегом тропинке и наконец добежали до следующего посёлка. Здесь обстановка получше. Сгоревшие дома тоже есть, но значительно меньше, это был уже фактически город. Если сейчас встать спиной к реке и пройти по городским кварталам пару километров, прямо в центр города попадём. Здесь до моста через реку осталось километра два. Попадём, в центр города обязательно попадём, но не сегодня.
– «Серж». Бери «Гнома», идите на параллельную улицу и ждите машину, – скомандовал я, как только мы притормозили у крайнего забора.
– Какую машину, командир? Улица же тупиковая. – «Серж» удивлён донельзя, по-моему, они все трое решили, что я окончательно сбрендил.
– Ту самую машину, которая скоро за полицаями приедет, или ты думаешь, за ними пеших гонцов по городу пошлют? – Нет, всё же постоянное общение с представителями народа марки Авиэль приносит свои плоды – вон какой «Серж» озадаченный ускакал. Сам я дошёл до угла и, утвердившись пятой точкой на вещмешке со взрывчаткой, слегка перевёл дух. Теперь главное, чтобы штаны к заднице не примёрзли. Арье озадаченно топтался рядом.
– Спрашивай, Арье, присаживайся и спрашивай.
Арье примостился рядом и шёпотом спросил:
– Командир! Зачем мы здесь?
– Здесь – это где? Здесь – это вот в этом месте? Или почему в этом районе? – традиционно ответил я вопросом на вопрос, как старый иудей. Может, мне ещё и обрезание себе сделать? Нет, пожалуй, не стоит, я так привык. По крайней мере, не сегодня, я ещё не завтракал, а на голодный желудок заниматься членовредительством – дурной тон.
– И то, и то, командир. Я не понимаю, – сказал озадаченный Арье.
– Самая достоверная информация, Арье, это та, которую ты получаешь сам. Когда мы вошли в дом к этим миленьким старичкам, я первым делом прошёл в горницу и, посветив фонариком, осмотрел стенку, на которой висят фотографии. Там, среди прочих, висела фотография молодого мужчины в полицейской форме, а вот уже утром это фото со стенки куда-то убежало. Видимо, к соседям в гости. Дедушка с бабушкой говорили, что наших солдат у них не было, а в сенях штык от СВТ заныкан и сапоги командирские в уголке стоят. Наверное, в лесу нашёл, когда грибы собирал.
– Командир. А чего мы его в живых оставили? – Арье был удивлён, даже ошарашен.
– Ох, Арье, а кто бы немцам сказал, что мы на Ригу идём? Коня я ему зачем оставил? Вы с «Гномом» о чём на кухне говорили? Вы говорили, что «Второй» замучил вас гонять из Краславы в Ригу и обратно.
– Да ведь бабка же глухая. Мы ещё удивились этому приказу, она же через слово переспрашивала.
– Хорошо ещё вслух не удивились. Конечно, глухая, кто бы с тобой спорил. За полчаса до этого я «Сержа» попросил потихоньку выйти и калиткой стукнуть вполсилы. Вы внимания не обратили, а они оба встрепенулись и переглянулись. Наши глухие старички такие же глухие, как и вы с «Гномом», только они ещё и опытные. Они жизнь прожили и таких лопушков повидали достаточно. Были бы вы без нас с «Сержем», сейчас уже с полицаями бы общались.
Самое забавное то, что тот полицай на фотографии – это один из тех упырей, которых вы на базе зарезали. Только вряд ли сын, скорее всего, племянник или ещё какой родственник. Как только мы ушли, дедушка рванул на нашей коняшке к полицаям, а линию связи мы порвали и смотали, сколько смогли, причём в нескольких местах. Вот и получается, что в город полицаи добрались на час позже нас.
Пока информация о том, что разведчики и связные из группы «Второго» идут на Ригу, дойдёт до всех высокопоставленных городских упырей, пройдёт ещё час и час на сборы всех возможных сил. Полтора часа мы не торопясь бегали, ещё час придётся подождать. Зато теперь упыри твёрдо уверены, что мы базируемся под Ригой и напрямую связаны с Краславой. – Арье потрясённо молчал, переваривая, в общем-то, простую информацию.
Читать бесплатно другие книги:
