Тайна Моники Джонс Блэк Кэтрин

Всю дорогу домой мы с мамой молчали. Чувство чего-то ужасного парализовало меня, не давая возможности даже попросить прощения за то, что я нарушила данное ей обещание тихо и смирно сидеть у Кэтрин дома. Мама молчала тоже.

Когда мы подъехали к дому и она заглушила мотор, я повернулась к ней:

– Мама… если ты меня накажешь, я и слова против не скажу…

Она только погладила меня по голове:

– Ты все-таки потеряла подругу.

Уже в доме, поднимаясь на второй этаж, я обернулась посмотреть на свою мать, одиноко стоящую посередине гостиной. В ее глазах я увидела столько сожаления, что после часто поневоле задавалась вопросом: что же так терзало ее в ту ночь?

Я сходила в душ, попыталась смыть с себя весь страх минувших часов. Легла в постель и дала волю чувствам. Спустя минут десять ко мне пришла мама, легла рядом, подставляя плечо для моих слез.

Та ночь была длиною в жизнь.

Проснувшись на следующее утро, я не питала робких надежд, будто все произошедшее накануне не более чем страшный сон. Осознание мрачным грузом давило в районе груди. Мамы уже рядом не было, и я чувствовала себя разбитой физически и сломленной морально. Глаза пекло от ночных слез, лицо опухло и заалело, как раскаленное железо. Тучи плыли над Эмброузом, серые, вязкие, а я лежала, смотрела в окно, думая о мертвой подруге и пытаясь предугадать, что будет дальше.

Неужели это произошло с Эмбер? Я вспомнила ее лежащей у моих ног, ее стеклянные зелено-голубые глаза, широко распахнутые и скорее всего видящие то, что живые не могут. У меня начался озноб. И в этом виноват несчастный случай? Глупое падение с лестницы? Или то, что она с подругами пришла на вечеринку, где ее не должно было быть?

Подавив стон, я потерла глаза и услышала стук. Через пару секунд дверь открылась, мама неуверенно заглянула внутрь. Я вспомнила ее слова «вам с этим еще жить» и, хоть понимала, что она абсолютна права, отвернулась, не в силах смотреть ей в глаза.

– Малыш, там Моника пришла.

Меня это не так удивило, как разволновало.

– Что-то случилось?

Мама как-то странно дернула плечами, что насторожило меня еще больше, и сказала:

– Она хочет объяснить сама.

Моника уверенно зашла в мою комнату – черная водолазка, темные джинсы с завышенной талией, мамины домашние бирюзовые тапочки с помпонами – выглядела она сносно, хотя я знала наверняка, что эту ночь она провела так же, как и я – ворочаясь в слезах и уснув лишь под утро. Моника села на кровать и взяла в руки мою ладонь.

– Кхм… пойду, сделаю вам чаю. Нет, лучше кофе. С молоком.

– Спасибо, но не стоит, мисс Блэк. Сейчас подойдет Кэтрин, а минут через десять за нами заедет мистер Роуз.

Как только за мамой закрылась дверь, я сразу же насела на Монику с вопросами:

– Что случилось? Куда мы едем? Почему с мистером Роузом?

– Пока мы спали, кое-что произошло, – Моника набрала в грудь побольше воздуха, а я почувствовала, что еще чуть-чуть и сойду с ума. – Видишь ли, касательно Эмбер… Это убийство, а не несчастный случай.

Вот так вот, с места в карьер. Моника выдохнула, словно эти слова были для нее слишком тяжелой ношей, чтобы начинать с предисловия. Но я бы наверняка испугалась еще больше, зайди она издалека.

Я неосознанно отодвинулась в сторону, глядя на нее так, будто она помешалась. Сердце забилось быстрее, а по позвоночнику прошелся холодок.

– Нет-нет-нет… это же несчастный случай… она была подвыпившей и упала с крутой лестницы… там было столько народу, свет был приглушенный… оступилась.

Моника мотала головой в такт моим словам.

– Это убийство, и через минут десять за нами заедет мистер Роуз, чтобы отвезти в участок на допрос.

Страх от сказанного Моникой пробрался до самых костей, заставив дрожать под одеялом.

– С чего взяли, что это убийство? – спросила я, чувствуя, как теряю контроль над своими эмоциями.

– Эмбер… Ее привезли в морг, и стало ясно, никакой это не несчастный случай. Подробней расскажет Кэтрин – об этом сообщили друзья ее родителей, сама она придет с минуты на минуту, а пока я должна с тобой серьезно поговорить.

Слова Моники молотком отбивались у меня в голове.

Мою подругу Эмбер Роуз убили. Еще вчера мы с ней болтали по телефону, а сейчас она чья-то жертва.

Волна паники начала подниматься из глубин сознания, заставляя тело мелко дрожать.

– Элисон… Элисон, посмотри на меня, – Моника осторожно коснулась рукой моей щеки, привлекая к себе внимание.

С трудом фокусируясь на ее красивом лице, я спросила:

– Что же происходит… Моника… они кого-то подозревают? – Внезапно ужасная, но не лишенная логики мысль пронзила меня, как стрела, пропитанная ядом: – Нас, например.

Моника, вновь взяв меня за руку, уверенно замотала головой:

– Так сложилось, что у нас железное алиби. У каждой из нас. Кэтрин пила текилу у бассейна, и камеры, которые есть на улице, хотя их почему-то нет в доме, показывают, как она, изрядно набравшись в кратчайшие сроки, на негнущихся ногах поковыляла на кухню. Там мы ее сразу и встретили. Алкоголя в ее крови оказалось столько, что она даже не поднялась бы на второй этаж. Меня запомнили студенты, с которыми я провела практически все время, расспрашивая о том красавчике. Анне приглянулся тот глупый конверт, поэтому она не отходила от стола, где он лежал. Там по очереди выпивала вся школа. Ты же произвела фурор своим общением с Алексом, – Моника зло фыркнула. – Некоторых это интересует больше, чем смерть Эмбер…

– Откуда ты все это знаешь?

Она чуть ли не с жалостью на меня посмотрела.

– Мои родители работают в мэрии Эмброуза уже десять лет, ты что, забыла? Достать такую информацию для них – раз плюнуть. Хоть они и зарекаются так больше не делать. Но, Элисон, есть кое-что, о чем я хотела поговорить, пока нет Кэтрин… Несмотря на то, что ты, по словам самого же мистера Роуза, вне подозрения, да и ваше милое общение с Алексом не давало никому спускать с вас глаз ни на секунду, есть свидетели, утверждающие, что именно ты позвала Эмбер на второй этаж за незначительное время до убийства.

Меня как будто наотмашь ударили.

– Что? Моника, я ничего не… – слова застряли в горле, но я нашла силы справиться с собой. – Кто, кто сказал, что я ее туда звала?

– Эмбер и сказала, – Моника трясущимися руками провела по своим волосам, – там были девчонки, помогавшие подружке, которую тошнило в уборной на втором этаже. Они рассказали, что увидели Эмбер и спросили, кого она ищет. Ответом было твое имя. Мол, ты ее туда позвала. И Элисон, я уверена, они не врут.

Я обессиленно рухнула на кровать, испытывая что-то вроде отчаяния.

– Я не звала ее туда, Моника.

– Я знаю, я верю. Сдается мне, Эмбер сама все придумала, не зная, чем это может для тебя обернуться. Для нее тоже… вот и сказала, что первое в голову пришло.

– Зачем она вообще туда пошла? – всплеснула я руками. – Кого она там искала, если уж верить их словам?

– Над этим мы еще подумаем. А теперь, – тут Моника дернулась в сторону входной двери, услышав голоса, – видно, Кэтрин уже пришла. – Снова повернулась ко мне, глядя в глаза, уверенно произнесла: – Когда шериф спросит, зачем ты звала Эмбер, скажи, что это я тебя попросила.

Сердце уже колотилось в истерике, не давая спокойно выдохнуть.

– Зачем?

– Твоя мама на хорошем счету в Эмброузе, не спорю, вот только мои родители работают в мэрии. В случае чего вопросов ко мне будет минимальное количество. К тому же… да ты только посмотри на себя! Пошла красными пятнами, нервничаешь так, что можно подумать, ты действительно в чем-то виновна. Нервы у тебя всегда были ни к черту.

– Что ты скажешь шерифу?

– На втором этаже пил пиво тот самый парень, который мне нравится. Эмбер его знает… знала. Хотела попросить познакомить нас. А что бы сказала ты?

Я тут же вспыхнула, однако твердо ответила:

– Что никуда не звала ее.

Моника удрученно скривилась.

– То же самое, если бы ты сказала, что твою домашнюю работу съела собака.

– Не нравится мне все это…

– Сама не в восторге.

– Почему ты не захотела разговаривать при Кэтрин?

Моника неопределенно покачала головой, глядя в окно, где капли дождя, разбиваясь о гладь стекла, катились вниз извилистыми дорожками.

– Она ничего не помнит. Совершенно. И кто знает, какие фальшивые воспоминания может подкинуть ей память. Вспомни твой день рождения. Она как обычно напилась и до сих пор уверена, что к ней цеплялся Энди Хопкинсон. На самом же деле его с нами даже не было, а Кэтрин просто упала на вешалку.

Тут появилась сама Кэтрин.

– Привет. – Она походила на привидение: платиновые влажные волосы прилипли к бледному лицу, темные тени залегли под глазами.

За ней проследовала моя мама с подносом, на котором дымились три чашки с кофе.

– Я решила, без кофеина вам сегодня не обойтись, – ставя поднос на туалетный столик, сказала она.

– Но мы ведь скоро уходим…

– Пусть тогда они арестуют меня за то, что вы вышли на две минуты позже, – и, раздраженно дернув плечами, мама вышла из комнаты и громко закрыла за собой дверь.

– Оу, – пролепетала Моника, глядя ей вслед. В таком настроении девочки видели мою маму впервые.

– Почему ты еще не начала собираться? – спросила Кэтрин, бесстрастно глядя на стену напротив.

– Моника вводила меня в курс дела, и я немного…

– Поражена неограниченностью абсурда?

– Ммм… да, – я начала ерзать на кровати. – Касаемо того, что это убийство…

Кэтрин перевела на меня свои зеленые, пугающие пустотой глаза, после чего пустилась в монотонное объяснение, не соответствующе ее обычному темпераменту:

– О том, что к ним везут Эмбер, мистер и миссис Питерсон знали заранее – мистер Роуз хотел, чтобы похороны проходили уже на следующий день, поэтому им позвонил шериф. Но при повторном осмотре, перед тем как начать заполнять необходимые для всего бумажки… они заметили, что на теле Эмбер появились странные… – тут Кэтрин отвела взгляд в сторону и, замявшись, продолжила: – …трупные следы. Мистер и миссис Питерсон осмотрели тело и позвонили шерифу. В том, что это убийство, у них не осталось ни малейших сомнений. В районе солнечного сплетения у Эмбер появился огромный синяк: ее явно толкнули, сильно ударив в грудь. Более того, на правой руке образовались гематомы – как будто ее куда-то тащили против воли. Возможно, к той же самой лестнице.

Слушать разъяснения было мерзко. Картины одна отвратней другой рисовались у меня в голове. Вот безликий убийца тащит Эмбер за руку к лестнице, а потом, с наслаждением ударив ее в грудь, смотрит, как она падает с лестницы.

– Сила удара была настолько велика, что свернутая при неудачном падении шея Эмбер представляется единственно возможным результатом.

Я лихорадочно поднимала из архивов своего сознания то, что знала из сериалов про криминалистику.

– А ДНК… у Эмбер под ногтями что-то нашли? Если она отбивалась, царапая его… или ее… то должно было что-то остаться, верно?

Кэтрин грустно улыбнулась.

– Ничего. Ее туда приволокли, толкнули, и она, упав, свернула шею. Не обращайся убийца с Эмбер так грубо, все бы так и подумали – случайно оступилась.

– И что, никто ничего не видел? – казалось, Моника уже начала закипать.

– Свет был только от диско-шара, толкучка невероятная, трезвых не наблюдалось, музыка гремела на целый квартал… Вы сами-то много на что обратили внимание? Например, на то, что одетый пьяный парень в бассейне был сам Брайан О'Нил? Или на то, что близняшки Мейбл подрались? Все были заняты только собой. Все всегда заняты только собой.

Кэтрин пожала плечами и отвернулась к окну.

– Мистер Роуз приехал, – многозначительно посмотрев на нас, сказала мама, заглянувшая в комнату.

Кэтрин ойкнула и тут же вышла из комнаты, обернувшись на пороге, чтобы взглядом поторопить Монику.

– Ждем тебя внизу, – кивнула Моника, – не зевай, нам еще Анну по дороге забирать.

Я прошла в ванную, умылась, сделала хвостик, посмотрела в зеркало и грустно усмехнулась, представив, что сказала бы Эмбер, увидев, в каком виде я собираюсь на улицу.

Поездка получилась безмолвной: молчал мистер Роуз, ни слова не проронили и мы. Я ехала с непреодолимым желанием быть как можно незаметнее.

Забрав по пути хмурую Анну, мы через пять минут парковались возле участка.

Поутру там было непривычно тихо. Обрывки телефонных разговоров, работающая кофеварка, печатающий ксерокс – каждый занят своим делом, ни у кого к нам нет особого интереса. Девочек оставили в приемной, меня мистер Роуз сразу повел в кабинет к шерифу. После предупреждения Моники это показалось мне немного подозрительным. Но в тот момент меня больше волновало состояние мистера Роуза – выглядел он как человек, потерявший единственную дочь, однако его осунувшееся лицо все равно вызывало сильную тревогу. Мы с девочками есть друг у друга, а кто остался у него?

Допрос длился недолго, и, как мне показалось, это были самые бесполезные десять минут в жизни шерифа. Я повторяла то, что проговорила перед этим с девочками. Как бы ни старалась, ничего нового, стоящего внимания вспомнить не могла. В конце концов шериф, переглянувшись с мистером Роузом, задал вопрос, который вчера не озвучивался:

– Элисон, – тут он прокашлялся, – есть свидетели, настаивающие на том, что Эмбер говорила, будто это ты ее попросила подняться на второй этаж незадолго до того, как мисс Роуз толкнули. Так ли это было на самом деле?

Вот тогда я и пожалела, что так легко согласилась с Моникой. Настояла бы на том, что такого не было… А теперь втягивать Монику… я почувствовала себя бесхарактерной, но назад пути не было – времени предупредить подругу о смене решения нет.

Пытаясь обуздать лавину чувств внутри себя, я сказала:

– Не совсем так. Увидеться с Эмбер на втором этаже хотела Моника, я просто передала ее просьбу. Там был парень, с которым она хотела познакомиться, а Эмбер знают все.

Шериф, слушая меня и попутно заполняя какие-то бумаги, понимающе кивнул, после чего попросил позвать следующего.

Я в неловкой растерянности посмотрела на мистера Роуза, он в задумчивости хмурил брови, но, почувствовав мой взгляд, попытался как можно более ободряюще улыбнуться.

Я была уже возле двери, когда не удержалась и обернулась к шерифу:

– Мистер Хоук… у вас есть подозреваемые? Хоть что-то, способное помочь найти виновного?

Шериф грустно улыбнулся. Я, как и остальные школьники Эмброуза, знала его с детства – сколько себя помню, он ходил со сверкающим значком шерифа на груди и в шляпе, лихо сдвинутой на лоб. Всегда готовый прийти на помощь, знающий, кто виноват в той или иной шалости. Но ведь то, что случилось сегодня ночью, перевернуло жизнь в спокойном Эмброузе с ног на голову, и теперь уже ничто не будет как прежде. Кто его знает, как шериф себя проявит.

– Элисон, я не имею права ничего тебе говорить. – А потом мистер Хоук, пристально глядя мне в глаза, добавил: – Поэтому, даже имея хоть какую-то зацепку, я бы не сказал.

Уже в коридоре я задалась вопросом, не стоит ли все взять в свои руки – кажется, никто не узнает правду, если дело будет продвигаться таким образом.

«Никто не узнает правду» – впоследствии я настолько часто слышала эту фразу, что возненавидела ее, при этом желание докопаться до истины стало чем-то вроде одержимости.

В приемной участка возле девочек стояли «французы» в полном сборе. Я почувствовала нечто вроде вины, увидев Алекса, потому что мои коленки начали нервно подрагивать. «Когда твою подругу убили, это ненормально», – с отвращением к самой себе и своим чувствам подумала я.

– Привет, – недружно поздоровались парни.

Лили, отвернувшись, промолчала.

– Как прошло? – с волнением оглядывая мое лицо, спросила Моника. – Выглядишь усталой.

– Нормально… Кто пойдет следующей? Шериф и мистер Роуз ждут.

– Я пойду, – сказала Кэтрин и, ни на кого не глядя, направилась по коридору в кабинет.

Я печально смотрела ей вслед. Когда было что-то не так, милая странноватая Кэтрин впадала в апатию. Эмбер относилась к ней по-особенному, в отличие от нас, всегда с должным вниманием и интересом слушала ее сны про пчелорусалок, в то время как мы с девочками просто неуверенно переглядывались. Я боялась, что теперь мы можем в некотором роде потерять и Кэтрин.

– …не удивительно, да, Элисон? Элисон?

Я удивленно посмотрела на ребят и поняла, что бессовестно прослушала все ими сказанное.

– Простите, голова разболелась, – сказала я, усаживаясь на стул между Анной и Моникой.

– Это от волнения, – уверенно сказал Алекс, с тревогой меня оглядывая. Или мне только так показалось? Его красивые карие глаза потемнели и стали черными, что делало их еще больше.

Как оказалось, «французов» тоже созвали для допроса. Скоро должны были прийти все остальные, кто присутствовал на роковой вечеринке.

– А теперь скажите мне, – взлохматив рукой волосы и хмуро обведя нас взглядом, проговорил Фред, – что-то известно, кроме того, что это убийство?

– Сегодня проведут вскрытие, – нервно сглотнув, сказала Анна, – а завтра будут похороны. Так Кэтрин родители сказали, когда звонили у нее уточнить, во сколько она освободится, – ответила на мой немой вопрос о таких познаниях Анна.

После Кэтрин пошла Моника. Все продвигалось быстро и безрезультатно.

Фред нервно постукивал ногой, поглядывая на кабинет, где находилась Моника. Когда она вышла, с облегчением выдохнул, всмотревшись в ее лицо и не увидев там ничего такого, из-за чего можно было бы переживать.

– Ты как, Моника? – спросил он, завороженно глядя, как она поправляет волосы.

Моника оставила вопрос без ответа, только мрачно поглядела из-под пушистых черных ресниц. Я бы тоже не нашлась, что на такое ответить.

Лили, повернувшись и наблюдая за всем этим с каменным лицом, не сводила с Фреда и Моники пристального взгляда. И только сжатые скулы выдавали то, что ее спокойствие явно фальшивит. Но уже через мгновенье Лили задрала нос до потолка и вновь отвернулась в сторону.

После Моники забрали Анну, и, закончив с нами, мистер Роуз велел подождать, пока приедет миссис Ньютон и развезет нас по домам. «Французы» ждали рядом, когда начнут вызывать их. Это напоминало очередь на экзамен абсурда.

– Девчонки, как там… с родителями? – спросил Питер, поправив очки указательным пальцем.

– Не радужно, – хмыкнула Моника.

Ее и впрямь посадили под домашний арест. Теперь даже о выпускном вечере она может только мечтать. Музыкальная школа, страсть Моники, тоже под запретом. Никакого вокала и рояля. Только школа – дом – уроки.

– Знали бы вы, как досталось Брайану, – Фред поежился. – Родители чуть живьем с него шкуру не содрали.

– Они знали про все его предыдущие вечеринки, могли бы предположить, что рано или поздно что-то да произойдет, – пожала плечами Моника, – а тут такое… они и так слегка нелюдимые, вон какой особняк отгрохали подальше от центра, но теперь их дом будет купаться в лучах сомнительной славы, уж простите.

– Вот здесь немного мимо, – Фред скривился, будто ему самому было неприятно об этом говорить. – Переживать они не будут. Мы с утра заходили за Брайаном, думали вместе поехать в участок, нам ведь по пути, а ему как хозяину дома уж точно не отвертеться от интервью с шерифом. Слышали бы вы, как на него орала мать… как сирена из Сайлент-Хилл. И если честно, судя по тому, как она его отчитывала, смерть Эмбер и то, что убийство произошло в их доме, ее впечатляет меньше всего.

– За что же она орала на него? – нахмурилась Кэтрин.

– Мы можем ошибаться, но, кажется, вывело ее то, что Брайан позвал всех именно в пятницу, – развел руками Питер. – Видели бы вы мистера и миссис О’Нил, когда они кричали на сына. Посинели прям, я даже не знал, что кожа может от крика приобрести такой оттенок.

– То есть они ругали Брайана только за то, что он позвал нас в пятницу? – с отвращением переспросила Моника.

– Это то, что мы слышали, – поднял ладони вверх Алекс, – потом они увидели нас и зашли в дом, Брайан же сказал, что его отец отвезет немного позже. Они вообще-то неплохие вроде, только со странностями.

– Ничего себе странности! В их доме произошло убийство, а они волнуются из-за того, что малютка Брайан созвал одноклассников не в тот день.

– Ну, мы же не знаем, что у них творится в доме на самом деле, – сказал Дэвид. Выглядел он хуже обычного – и без того тощий, в тот день он казался прозрачным.

Мы все замолчали. Безусловно, у каждой семьи свои скелеты в шкафу, чужие причуды всегда выглядят разве что не дикими, но именно случай с родителями Брайана казался мне почти аморальным. Молодую девушку убили у них дома, а они переживают, что сын устроил вечеринку в пятницу, а не в субботу. Я была уверена, за этим стоит что-то большее, и была готова озвучить свои сомнения, но присутствие угрюмой Лили отбивало малейшее желание открывать рот.

– Моника, если хочешь, я поговорю с твоими родителями, скажу, это я настоял на том, чтобы ты пришла… у тебя не было выбора… все-таки передо мной тяжело устоять, они наверняка поймут.

То, с какой непосредственной уверенностью Фред говорил это, умиляло до слез. Алекс и Питер, переглянувшись, слабо улыбнулись. Я сама непроизвольно усмехнулась, но увидела взгляд Лили, полный огненной ненависти, направленный на Монику, и даже немного испугалась. Моника же, ничего не заметив, погладила Фреда по плечу со словами:

– Ты говоришь это здесь, а моя мама перезаряжает ружье дома.

Лили, с грохотом встав со стула, ушла со словами «Мне нужен кофе». Фред с ребятами и девочками искренне не понимали, что произошло, и только Алекс проводил подружку недовольным взглядом.

Никто и словом не успел обмолвиться, как за «французами» вышел мистер Роуз. Он помахал рукой, зазывая в кабинет к шерифу сразу всю компанию.

– Что ж… увидимся, – сказал Питер, вставая.

Парни пошли за ним. Выглядели они угрюмыми, но спокойными.

– До встречи, – сказал Алекс, встретившись со мной взглядом.

Я неуверенно улыбнулась.

Мы остались сидеть возле одного из столов в приемной участка, ожидая маму Анны.

– Значит, похороны уже завтра? – спросила я, не веря, что задаю этот вопрос.

– Да, – кивнула Кэтрин, – сегодня еще будет вскрытие… странно, конечно, что его вчера не провели… но знаете что, если со мной что-то случится, я хочу, чтобы мое вскрытие проводила миссис Питерсон. Она очень хороший специалист, рекомендую. – Тут она неожиданно жалобно всхлипнула и произнесла: – Когда я вчера вернулась домой, то увидела сообщение от Эмбер, она отправила мне его перед тем, как вы пришли. Просила уговорить вас пересмотреть «Титаник»…

Моника с Анной начали ее обнимать и успокаивать, хотя сами были на грани. Я только собиралась подсесть к ним поближе, но неожиданно услышала над собой голос Лили:

– Первая вечеринка пошла не по плану?

Все обернулись к ней, Кэтрин перестала всхлипывать, но слезы не останавливались и текли по ее веснушкам, пока мы ждали продолжения.

– Вот так бывает, когда дети не слушаются родителей. – Лили посмотрела на Монику и зло добавила: – Ты в углу до конца учебного года стоять теперь будешь?

Моника закатила глаза, всем своим видом показывая незаинтересованность. Ее нежелание вступать в конфликт с явно агрессивно настроенной Лили разозлило последнюю еще больше, но, ко всеобщему удивлению, она резко повернулась ко мне:

– О, и как славненько, что на месте Эмбер была не ты, малышка Элисон, – предвкушая гадость, которую она собиралась сказать, Лили улыбнулась. – А то как бы было обидно, сверни ты себе шею, так и не успев подержать Алекса за ручку.

Анна и Кэтрин лишь тихо ахнули, а я, взяв руку Моники и легонько сжав ее, чувствуя, что она готова к бою, постаралась сказать как можно спокойнее:

– Зачем ты так?

– Скажу лишь, что пока не за что, – туманно ответила Лили.

– Да? – переспросила Моника, которую начало трясти от ярости. – А сама ты где, страшно спросить, была? На тот момент, когда Эмбер сталкивали с лестницы?

Лили лениво перевела взгляд на Монику.

– Не смогла прийти, дел было по горло.

– Оо, так бы и сказала, что была на свидании.

Кэтрин с Анной прыснули, пытаясь выдать это за кашель. Лицо Лили вытянулось, когда она поняла, что Моника имеет в виду. Она покраснела от гнева и зашипела, словно рассерженная гусыня:

– Считаешь себя самой умной, не такой, как все?

– Скорее просто все не такие, как я.

Лили посмотрела на меня и, вернув себе прежнее высокомерное выражение, произнесла:

– Учись уже сама за себя отвечать. Моника не всегда будет рядом, чтобы тебя защитить.

И, смерив нас презрительным взглядом, удалилась, лихо виляя бедрами.

– Почему она так взъелась на тебя? – удивленно повернулась ко мне Кэтрин.

– Я могу ошибаться, но, кажется, Лили это сделала, чтобы вывести Монику из себя.

– Как-то запутанно…

– Наоборот, – покачала головой Анна, – Монике плевать, что эта… вертихвостка говорит ей. Но зацепи она кого-то из нас, особенно Элисон, и Моника молчать не станет. И, кажется, я знаю, почему Лили так старательно срывала злость на Монике, все-таки втянув ее в конфликт, – переглянувшись со мной, сказала Анна.

Я кивнула.

– Я думала, парни для Лили как братья, но что касается Фреда, тут в таком случае…

– Попахивает инцестом. А Фред в свою очередь не сводит глаз с Моники.

– Казалось, еще чуть-чуть – и Лили разорвало бы от ревности.

– Меня Фред не интересует, – устало сказала Моника.

– Почему? – повернулась к ней Анна. – Красивый, высокий выпускник, с отличным чувством юмора, занимается руфингом… видно, что неравнодушен к тебе…

– А потому, что меня больше интересует, кто и за что убил Эмбер, – голосом, не терпящим возражений, отчеканила Моника.

– И мы это просто так не оставим, – уверенно сказала Анна, а потом обратилась ко мне: – А вот тебе, Элисон, я думаю, стоит открыть глаза Алексу на то, какую змею они пригрели на груди.

– Не собираюсь лезть в их отношения, – я поправила кофту, сползающую с плеч. – «Французам» Лили ничего плохого не делала, а то, что у нее от ревности крыша едет, ее проблемы. Так что жаловаться к Алексу я не побегу. Да и кто мы друг другу…

Тут к нам подошли близняшки Мейбл. Участок постепенно заполнялся школьниками Эмброуза, которых созвали на уже полноценный допрос.

Что касается Мейбл, насколько известно, родственницами они, как бы нелепо это ни звучало, не являются. Немного похожи внешне, любят одинаковую одежду, да и красятся, не сговариваясь, идентично. Повадки, манера разговора – Мейбл перенимали друг у друга все, и со временем границы их личностей размылись, девушек стало не различить. К тому же так уж вышло, что они однофамильцы – из-за ряда этих причин высоких, смуглых и темноволосых Мейбл прозвали близняшками.

Если честно, видеть их именно сейчас, в участке, при таких обстоятельствах, к тому же после выпада Лили, хотелось меньше всего. Всем было известно, что близняшки Мейбл могут заговорить кого угодно до помешательства.

Вот и сейчас, сменяя друг друга, они пустились во все тяжкие:

– Привет. Какой ужас, да? Никто и подумать не мог, что такое случится здесь, с нами, в Эмброузе. Конечно, всякое бывало, вспомните Адама Никсона, как он умер. Вернее, был убит. Не убит, а ранен. Но тогда столько крови было, после того как он порезал палец в столовой. И исчез куда-то. Вот тогда мы тоже переполошились. Кровь есть, а Адам где? А он в уборной был…

– Или как с Энди Хопкинсом получилось. Упал, лежит, не дышит. Свалился с подоконника, он на первом этаже живет. Мы подумали, все, был парень, нет парня. А он как очнется, да как начнет орать, что у него рука сломана. Глаза таращит, по земле катается, ни подойти, ни подпрыгнуть… Мы давай скорую помощь вызывать…

– Стой, это тоже с Адамом Никсоном случилось. А вот с Эндрю произошло другое…

– Подождем миссис Ньютон на улице, – процедила сквозь зубы Моника, и мы, кивнув, пошли за ней.

Близняшки Мейбл, споря, что кого настигло, уже не обращали на нас внимания.

Но тут наперерез к нам вышла гроза школьной газеты Кимберли Палвин. Возвышаясь над нами на своих каблуках стриптизерши (утверждение Анны, а не мое), в телесном бархатном платье, она, поправив красиво уложенные волосы цвета «темный блонд» (стоит произносить ее томным низким голосом), ни к кому точно не обращаясь, сказала:

– Не могу поверить, что Эмбер убили. Она была хорошей девушкой. И красивой. Достаточно красивой для того, чтобы нажить себе врагов. Я хочу написать разоблачающую статью, и вы обязаны мне помочь. Сочтите за честь.

– Наконец-то, миссис Ньютон, – пробормотала Моника и, взяв под руки меня и Кэтрин, направилась к выходу.

– Потом еще обсудим это… наверное, – успела сказать Анна Ким, но я схватила ее за локоть и потащила за нами.

Не сговариваясь, разъехались по домам – мы устали, были обессилены тем, что случилось меньше чем за сутки. На завтра были назначены похороны, и, хотя у нас было что сказать друг другу, мы решили поберечь себя для финала.

Оказавшись у себя в комнате, единственное, чего я желала, – забыться сном, таким крепким, чтобы воспоминания о прошлой ночи не вызвали новую волну страха и паники. Я укуталась в одеяло и постаралась как можно быстрее провалиться в сон.

– Прежде чем начнешь сопеть, расскажи, как все прошло. – Мама бесшумно зашла в комнату, села на край кровати. Мягкими ладонями она гладила мои щеки, черные волосы падали на смуглое лицо, пухлые губы были поджаты в немом вопросе. Как же я жалела в тот момент, что не похожа на свою мать!

Пересказав весь свой недолгий разговор с шерифом Хоуком и мистером Роузом, я спросила:

– Ты пойдешь со мной завтра на похороны?