Белая Роза Кук Глен
Слово «народы» не слишком точно описывает тот межвидовой парламент, что принимает тут решения, но лучшего не подобрать.
Если верить менгирам – а они лгут только путем умолчания или обобщений, – то равнину Страха населяют более сорока разумных видов. В число известных мне входят менгиры, ходячие деревья, летучие киты и манты, горстка людей (как дикари, так и отшельники), два вида ящериц, птица вроде сарыча, большая белая летучая мышь и исключительно редкая тварь наподобие перевернутого верблюдокентавра. Я хочу сказать, что человеческая часть у него задняя. Бегает оно вперед тем местом, которое у всех других существ называется задницей. Наверное, я встречал и других, по не узнавал. Гоблин утверждает, что в сердце больших коралловых рифов живет маленькая мартышка, в точности похожая на Одноглазого в миниатюре, – но когда речь заходит об Одноглазом, Гоблину верить нельзя.
– Я обязан принести весть, – сказал менгир. – Чужаки на равнине.
Я задал вопросы. Не получив ответа, раздраженно обернулся. Менгир уже исчез.
– Чертова каменюга…
У входа в Дыру стояли, наблюдая за Взятыми, Следопыт и пес Жабодав. Мне передавали, что Душечка тщательно допросила Следопыта – я-то пропустил эту часть – и допрос ее удовлетворил.
Я тогда поспорил с Ильмо, которому Следопыт понравился.
– Напомнил мне Ворона, – заявил Ильмо. – Пара сотен Воронов нам бы пригодилась.
– Мне он тоже напоминает Ворона. Именно это мне и не нравится. – Но что толку спорить? Так не бывает, чтобы все всем нравились. Душечка полагает, что с ним все в порядке. Ильмо с ней согласен. Лейтенант его принял. Почему я дергаюсь? Черт, если он слеплен из того же теста, что и Ворон, то у Госпожи большие неприятности.
Скоро его проверят. Что-то у Душечки на уме. Подозреваю, упреждающий удар. Вероятно, по Рже.
Ржа. Где поднял свою звезду Хромой.
Хромой. Восставший из мертвых. Я сделал с ним все, что можно, только что тела не сжег. А надо было, наверное. Проклятие.
Самое страшное – подумать: «А один ли он?» Не избежали ли прочие верной смерти? Не прячутся ли где-то, чтобы изумить мир своим появлением?
На ноги мне упала тень. Я очнулся от раздумий. Рядом со мной стоял Следопыт.
– Ты выглядишь расстроенным, – сказал он. Должен признать, был он отменно вежлив. Я глянул на кружащие в небе напоминания о битве.
– Я солдат, – ответил я, – старый, усталый и запутавшийся. Я сражаюсь дольше, чем ты живешь на свете. И все жду, когда мы чего-нибудь добьемся.
Он улыбнулся – слабо, почти скрытно. Мне стало неуютно. Мне было неуютно от всего, что он делал. Даже от его проклятой собаки, хотя она почти все время дрыхла. Как она одолела дорогу от Весла при такой лени? Работа-то нелегкая. А этот пес – клянусь! – даже жрать не торопился.
– Можешь быть уверен. Костоправ, – ответил Следопыт, – она падет. – Он говорил абсолютно убежденно. – У нее не хватит сил приручить весь мир.
И снова мне стало не по себе. Прав он или нет, но фразу он построил жутковато.
– Мы сокрушим их всех. – Он указал на Взятых. – Это самозванцы, не то что прежние.
Пес Жабодав обчихал Следопыту ботинок. Следопыт посмотрел вниз – я думал, что он пнет дворнягу, но он нагнулся и почесал скотине за ухом.
– Пес Жабодав. Что за имя такое?
– О, это старая шутка тех времен, когда мы были намного моложе. Ему понравилось. Теперь он на этом имени настаивает.
Казалось, что Следопыт со мной только наполовину. Глаза его были пусты, взгляд блуждал где-то, хотя он продолжал смотреть в сторону Взятых. Странно.
По крайней мере, он признал, что был когда-то молод. Есть в этом намек на человеческую уязвимость. В таких, как Ворон и Следопыт, меня бесит именно то, что их задеть невозможно.
Глава 13. Равнина Страха
– Эй, Костоправ! – Из Дыры вылез Лейтенант.
– Что?
– Пусть Следопыт тебя сменит. – До конца моей вахты оставалось еще несколько минут. – Душечка тебя требует.
Я глянул на Следопыта. Тот пожал плечами:
– Давай.
Он повернулся лицом на запад и встал в стойку. Клянусь, выглядело это так, словно он включил бдительность, в одно мгновение став идеальным стражем.
Даже пес Жабодав приоткрыл глаз и принялся наблюдать.
Я почесал псине темя, надеясь, что жест будет принят за дружелюбный. Пес заворчал.
– Счастливо оставаться, – сказал я и последовал за Лейтенантом.
Обычно бесстрастный, Лейтенант показался мне взволнованным.
– В чем дело?
– У нее очередная дикая идея. О-хо-хонюшки.
– Куда теперь?
– Во Ржу.
– Ну чудно! Прекрасно! Давай выкладывай. Я-то подумал, что ты треплешься. Отговорить ее ты, надеюсь, пытался?
Можно было бы подумать, что после стольких лет вонь начинает казаться приемлемой, но, когда мы спустились в Дыру, нос мой задергался. Я невольно задержал дыхание. Просто невозможно набить толпу народа в подземелье и не проветривать его. А проветривали у нас не часто.
– Пытался. Она говорит: «Грузи фургон, а то, что мул слепой, – это моя забота».
– Обычно она права.
– Она военный гений, ядрена вошь! Но это не значит, что она может провернуть каждый из примерещившихся ей недоделанных планов! Мало ли что примерещится… Черт, Костоправ, – там же Хромой.
В зале совещаний мы с этого и начали. Ношу взяли на себя мы с Молчуном – как Душечкины любимцы. Редко приходилось мне видеть такое единодушие среди моих собратьев. Даже Гоблин и Одноглазый сошлись – а уж эти двое в полдень могут спорить, ночь на дворе или день.
Душечка расхаживала по комнате, как дикий зверь. Она сомневалась. Сомнения изводили ее.
– Во Рже двое Взятых, – доказывал я. – Это по словам Шпагата. И один из них – наш самый старый и опасный враг.
– Если сломить этих двоих, весь план их кампании лопнет, – возразила Душечка.
– Сломить их? Девочка, мы о Хромом говорим. Я уже доказал, что он непобедим.
– Нет. Ты доказал, что Хромой выживает, если не добить его. Мог бы сжечь тело.
Точно. Или разрезать на кусочки и скормить рыбам, или отправить в плавание по котлу с кислотой, или засыпать негашеной известью. Но на это уходит время. А на нас надвигалась сама Госпожа. Хорошо, хоть ноги в тот раз унесли.
– Предположим, что нам удалось пробраться туда незамеченными – во что я ни на грош не верю – и застать их врасплох. Долго ли всем Взятым собраться и нас прихлопнуть? – Я отчаянно жестикулировал, более рассерженный, чем испуганный. Я никогда еще не отказывал Душечке. Но в этот раз я был готов и на такое.
Глаза Душечки вспыхнули. В первый раз в жизни я заметил, что она не может справиться с собой.
– Если ты не хочешь подчиняться приказам, – показала она наконец, – тебе нечего здесь делать. Я не Госпожа. Я не жертвую пешками ради малой выгоды. Я согласна – этот налет очень рискован. Но гораздо меньше, чем ты полагаешь. И результаты его могут быть намного серьезнее, чем тебе кажется.
– Убеди меня.
– Не могу. Ты не должен знать, на случай, если тебя схватят.
Я уже завелся:
– То есть ты хочешь сказать, что Взятым этого хватит, чтобы сесть нам на хвост?
Может, я был испуган сильнее, чем мог себе сознаться. А может, на меня просто нашел дух противоречия.
– Нет, – ответила она. Хотела сообщить что-то еще, но удержалась.
Молчун положил мне руку на плечо. Он сдался. Лейтенант присоединился к нему.
– Перегибаешь, Костоправ.
– Если ты не будешь исполнять приказ, Костоправ, – уходи, – повторила Душечка.
Она говорила серьезно. Совершенно! У меня от удивления отвисла челюсть.
– Ладно! – Я вышел, стуча каблуками, отправился к себе, пошелестел этими упрямыми старыми бумагами и, конечно, ничего нового не нашел.
На некоторое время меня оставили в покое. Потом подошел Ильмо. Вошел не стучась – просто я поднял глаза, а он уже стоял в дверях. К тому времени я и сам почти устыдился своей выходки.
– Ну?
– Почта пришла. – Он кинул мне очередной пакет в промасленной коже.
Я подхватил пакет в воздухе. Ильмо ушел, не объяснив, откуда он взялся. Я положил сверток на стол и долго глядел на него. Откуда? Я же никого в Весле не знаю.
Или в этом есть какой-то подвох?
Госпожа терпелива и умна. Я бы не сбрасывал со счетов некий использующий меня великий план.
Наверное, я раздумывал об этом с час, прежде чем неохотно развернул пакет.
Глава 14. История Боманца. (из послания)
Боманц и Токар стояли в углу лавки.
– Ну как тебе? – спросил Боманц. – Дорого дадут?
Токар посмотрел на шедевр новой коллекции Боманца – скелет воина теллекурре в полностью реставрированных доспехах.
– Это просто чудо, Бо. Как ты это сделал?
– Скрутил суставы проволокой. Видишь драгоценный камень на лбу? Я не знаток геральдики времен Владычества, по рубин – это, кажется, знак именитых людей?
– Царей. Это будет череп царя Слома.
– И кости его. И броня.
– Ты богач, Бо. С этого я возьму только комиссионные. Подарок всей семье на помолвку. А ты серьезно принял мою просьбу расстараться.
– Лучшее конфисковал Наблюдатель. Мы откопали доспехи Меняющего Облик.
В этот раз Токар привез помощников – пара мрачных обезьяноподобных громил перетаскивала древности в фургоны на улице. Наблюдая, как они снуют, Боманц начинал нервничать.
– Правда? Проклятие! Я бы левую руку за это отдал.
Боманц, извиняясь, развел руками:
– А что я мог поделать? Бесанд меня держит на коротком поводке. И ты же знаешь, как я стараюсь себя вести. Чтобы иметь дело с братом будущей невестки, приходится чем-то жертвовать.
– Это как?
«Вот я и вляпался», – подумал Боманц. И кинулся в омут.
– Бесанд прослышал, что ты воскреситель. Совсем нас с Шабом извел.
– Ах ты ж, погань! Извини, Бо. Воскреситель! Много лет назад я не уследил за своим языком и ляпнул, что даже Властелин правил бы в Весле лучше, чем наш мэр-шут. Одна идиотская фраза! Но эти же не забывают. Мало им того, что они отца моего в могилу свели, теперь еще надо меня и моих друзей мучить!
Боманц понятия не имел, о чем говорит Токар. Надо будет спросить Шаблона. Но Токар успокоил его подозрения – а это главное.
– Оставь прибыль с этой штуки себе, Токар. Для Шаба и Славы. Как свадебный подарок. Они уже назначили день?
– Точно – еще нет. После его отпуска и защиты. Зимой, наверное. Собираешься приехать?
– Собираюсь вообще податься в Весло. У меня не хватит сил сражаться с новым Наблюдателем.
– Да следующим летом мода на времена Владычества и без того схлынет. – Токар хихикнул. – Попробую присмотреть тебе местечко. Если ты все будешь делать так блестяще, как этого короля, то нигде не пропадешь.
– Тебе правда нравится? Я подумывал, а не посадить ли его на коня. – Боманц почувствовал прилив гордости за свое мастерство.
– Коня? Точно? Они похоронили его вместе с конем?
– С доспехами и всем прочим. Не знаю, кто хоронил теллекурре, но мародеров там не было. У меня целый ящик монет, драгоценностей и гербов.
– Монет Владычества? Вот это самый шик! Их же по большей части переплавили. Хорошо сохранившаяся монета времен Владычества стоит в пятьдесят раз больше номинала.
– Ну так оставь этого царя Имярек у меня. Я сделаю коня, а ты заберешь его в следующий раз.
– Долго тебе ждать не придется. Разгружусь и сразу назад. Кстати, где Шаб? Я хотел ему привет передать. – Токар потряс очередным кожаным пакетом.
– Слава?
– Слава. Ей бы романы писать. Она меня на бумаге разорит.
– Шаб копает. Пошли. Жасмин! Я повел Токара на раскопки.
На улице Боманц постоянно поглядывал через плечо. Комета стала такой яркой, что была видна и днем.
– Чертовски красивый будет вид, когда она достигнет пика, – предсказал он.
– Да уж наверное.
От улыбки Токара у Боманца по спине побежали мурашки. «Мерещится», – подумал он.
Дверь лавки Шаблон открыл спиной и сбросил на пол груду оружия.
– Похоже, рудник истощился, пап. Сегодня один мусор.
Боманц отогнул медную проволоку, выпутался из каркаса, поддерживавшего конский скелет.
– Так пусть Мен-фу этим займется. В доме и без того места нет.
По лавке действительно было не пройти. Боманц мог ничего не делать годами, будь у него такое желание.
– Хорошо смотрится, – одобрил Шаблон коня, прежде чем отправиться за очередным грузом оружия из одолженной тачки. – Придется тебе показать, как взгромоздить нашего короля наверх, чтобы я смог его собрать, когда вернусь.
– Я и сам могу.
– Думал, ты остаешься.
– Может быть. Не знаю. Когда ты диссертацию-то начнешь?
– Я уже работаю. Делаю заметки. Как только соберусь, смогу записать вот так! – Шаблон щелкнул пальцами. – Не беспокойся. Времени у меня предостаточно. – Он снова вышел. Жасмин принесла чай.
– Я думала, тут Шаб.
– На улице. – Боманц мотнул головой. Жасмин оглянулась в поисках места для чайника и чашек.
– Надо прибрать тут все.
– Я это себе давно говорю.
Вернулся Шаблон.
– Тут хватит частей и обломков, чтобы собрать целые доспехи. Только носить их нельзя будет.
– Чаю? – спросила у него мать.
– Конечно. Пап, я проходил мимо штаба – прибыл новый Наблюдатель.
– Уже?
– Тебе он понравится. Привез экипаж и три фургона с одеждой для своей любовницы. И взвод слуг.
– Что? Ха! Он сдохнет, когда Бесанд покажет ему квартиру.
Наблюдатель жил в келье, более подходившей монаху, чем самому могущественному человеку в провинции.
– Он того заслуживает.
– Ты его знаешь?
– Понаслышке. Вежливые называют его Шакал. Если б я знал, что это он… Ну что я мог сделать? Ничего. Ему повезло, что семья отослала его сюда. Останься он в городе, его бы кто-нибудь прирезал.
– Не слишком популярен, да?
- Сам узнаешь, если останешься. Возвращайся, пап.
– У меня есть дело, Шаб.
– И надолго?
– Пара дней. Или вечность. Ты же знаешь. Я доберусь до этого имени.
– Мы могли бы попытаться сейчас, папа. Воспользоваться смятением.
– Без экспериментов, Шаб. Только уверенность. Я не желаю играть со Взятыми в кости.
Шаблон явно хотел еще поспорить, но вместо этого глотнул чаю. Потом снова вышел к тачке.
– Токар должен уже появиться, – сказал он, вернувшись. – Может, он привезет не два фургона.
Боманц хихикнул:
– Может, он не только фургоны привезет, но и сестренку?
– Да, я и об этом думал…
– Как же ты будешь диссертацию писать?
– Ну, выпадают минуты… Боманц протер тряпочкой драгоценность на упряжи коня мертвого царя.
– Ладно, хватит на сегодня. Пошли к раскопу.
– Сделаем крюк, поглядим на суету? – предложил Шаблон.
– Не пропущу ни за какие деньги.
Ближе к вечеру к раскопу пришел Бесанд. Боманца он застал дремлющим.
– Что такое? – вопросил он. – Спим на работе?
Боманц выпрямился:
– Ты же меня знаешь. Я только из дома вышел. Я слыхал, новенький приехал.
Бесанд плюнул:
– Не напоминай.
– Плохо?
– Хуже, чем я ожидал. Попомни мои слова, Бо, – сегодня начинается конец света. Эти дураки еще пожалеют.
– Ты уже решил, что будешь делать дальше?
– Рыбачить. Рыбачить, мать его за ногу. В самой глухой глуши. День подожду, чтоб этого типа в курс ввести, и пойду на юг.
– Я всю жизнь мечтал осесть в одном из Самоцветных городов. Никогда не видел моря. Так ты уезжаешь, да?
– Только не надо об этом с такой радостью, ладно? Ты с твоими дружками-воскресителями победил, но я-то знаю, что меня побили на чужой земле.
– Последнее время мы не слишком много спорили. Не стоит наверстывать упущенное.
– Ладно-ладно. Само собой вылетело. Извини. Это от разочарования. Все вокруг рассыпается, а я ничего не могу поделать.
– Ну, не настолько же все плохо.
– Настолько. У меня свои источники, Бо. Я же не псих-одиночка. Есть в Весле многие умные люди, которые разделяют мои страхи. Говорят, что воскресители готовят что-то. Ты еще увидишь. Если только не унесешь ноги.
– Наверное, унесу. Шаблон этого типа знает. Но я не могу уйти, пока не закончу раскопки.
Бесанд, прищурившись, глянул на приятеля.
– Бо, мне бы следовало заставить тебя все здесь убрать. Тут словно черти блевали.
Боманц не был аккуратным работником. На сотню футов вокруг раскопа землю усеивали кости, обломки древних доспехов и прочий мусор. Жуткое зрелище. А он и не замечал.
– Да к чему мучиться? За год все зарастет. Кроме того, я не хочу, чтобы Мен-фу переработался.
– Бо, ты сама сердечность.
– Стараюсь.
– Еще увидимся.
– Ладно.
Боманц попытался сообразить, что он сделал не так, за чем приходил Бесанд и чего не нашел. Потом пожал плечами, улегся на траву и закрыл глаза.
Женщина манила его. Никогда еще сон не был так ярок. И так удачен. Боманц подошел к женщине, взял за руку, и она повела его тенистой тропинкой между деревьями. Тонкие лучики солнечного света пронзали кроны, в них плясали золотые пылинки. Женщина говорила, но слов было не разобрать. Ему было все равно. Покой.
Золото стало серебром. Серебро отлилось в громадный тупой клинок, что пробивал ночное небо, затмевая слабые звезды. Комета снижалась, снижалась… Великанское лицо женщины глянуло на него. Она кричала. Зло кричала. А он не слышал…
Комета исчезла. Полная луна скользила по усеянному алмазами небу. Тень закрыла звезды, смела Млечный Путь. Голова, разобрал Боманц. Силуэт головы. Волк, глотающий луну… И тень исчезла. Снова рядом с ним была женщина, снова он шел по лесной тропе, спотыкаясь о солнечные зайчики. Она обещала ему что-то…
Он проснулся: Жасмин трясла его за плечи.
– Бо! У тебя снова кошмар. Проснись.
– Я... в порядке, – пробормотал он. – Не так и страшно.
– Не надо было тебе есть столько лука. В твоем возрасте и при твоей язве…
Боманц сел, похлопал себя по животу. В последнее время язва его не беспокоила. Может, дела отвлекали его от хворей? Он спустил ноги с кровати н уставился в темноту.
– Ты что?
– Думаю спуститься к Шабу.
– Отдохнул бы.
– Чушь. В моем-то возрасте? Старикам отдых не нужен. Я не могу так тратить время. – Он нашарил ботинки.
Жасмин по привычке пробормотала что-то нехорошее. Боманц не обратил внимания. Равнодушие он довел до степени искусства.
– Поосторожнее, – добавила она.
– А?
– Поберегись, говорю. Что-то не по себе мне, раз Бесанда нет.
– Так он только утром уехал.
– Да, но…
Боманц вышел из дома, бормоча под нос что-то о суеверных старухах, которые боятся любых перемен.
Путь он выбрал кружной, по временам останавливался, глядя на Комету. Удивительное зрелище. Полотнище блеска. Интересно, что может означать тот сон? Тень, пожирающая луну. Не слишком много, решил он.
На околице Боманц услышал голоса. Он пошел потише – обычно в такой час люди по улице не бродят.
Голоса доносились из заброшенного сарая. Внутри мерцала свеча. Паломники, предположил Боманц. Он пристроился к щели, но не увидел ничего, кроме чьей-то спины. Что-то в этих сутулых плечах… Бесанд? Нет, слишком широкие. Скорее уж один из Токаревых громил…
Голосов он тоже не узнал – в сарае больше перешептывались, – но один из них был подозрительно похож на вечное нытье Мен-фу. Слова, однако, он слышал вполне отчетливо.
Читать бесплатно другие книги:
